Я люблю смотреть, как умирают дети.

                  Вы прибоя смеха мглистый вал заметили

                  за тоски хоботом?

                  А я -

                  в читальне улиц -

                  так часто перелистывал гроба том.

                  [ ......................]              

                  Время!

                  Хоть ты, хромой богомаз,

                  лик намалюй мой

                  в божницу уродца века!

                  Я одинок, как последний глаз

                  у идущего к слепым человека!

      Маяковский "Несколько слов обо мне самом", (1913 г.)

Меня интересует только "чушь": только то, что не имеет никакого практического смысла. Меня интересует жизнь только в своём нелепом проявлении.

Геройство, пафос, удаль, мораль, гигиеничность, нравственность, умиление и азарт — ненавистные для меня слова и чувства.

Но я вполне понимаю и уважаю: восторг и восхищение, вдохновение и отчаяние,

страсть и сдержанность, распутство и целомудрие, печаль и горе, радость и смех.         31 октября 1937

Хармс (из дневника)

Приведу текст Хармса целиком. Объём позволяет, а под рукой он не у каждого может оказаться.

"Меня называют капуцином. Я за это кому следует уши оборву, а пока что не даёт мне покоя слава Жана-Жака Руссо. Почему он всё знал? И как детей пеленать, и как девиц замуж выдавать! Я бы тоже хотел так всё знать. Да я уже всё знаю, но только в знаниях своих не уверен. О детях я точно знаю, что их не надо вовсе пеленать, их надо уничтожать. Для этого я бы устроил в городе центральную яму и бросал бы туда детей. А чтобы из ямы не шла вонь разложения, её можно, каждую неделю, заливать негашёной известью. В эту же яму я столкнул бы всех немецких овчарок. Теперь о том как выдавать девиц замуж: это по-моему ещё проще. Я бы устроил общественный зал, где бы, скажем, раз в месяц, собиралась вся молодёжь. Все, от 17 до 35 лет, должны раздеться голыми и прохаживаться по залу. Если кто кому понравился, то такая пара уходит в уголок и там рассматривает себя уже детально. Я забыл сказать, что у всех на шее должны висеть карточки с именем, фамилией и адресом. Потом, тому кто пришёлся по вкусу, можно послать письмо и завязать более тесное знакомство. Если же в эти дела вмешается старик или старуха, то я предлагаю зарубить их топором и волочить туда же, куда и детей, в центральную яму.

Я бы написал ещё об имеющихся во мне знаниях, но, к сожалению, должен идти в магазин за махоркой. Идя на улицу, я всегда беру с собой толстую, сучковатую палку. Беру я её с собой, чтобы колотить ею детей, которые подворачиваются мне под ноги. Должно быть за это прозвали меня капуцином. Но подождите, сволочи, я вам обдеру ещё уши!" 12 октября 1938

Первое, что приходит в голову по прочтении этого микрорассказа — его написал очень добрый человек, немного стесняющийся своей доброты. Любящий детей (и собак, особенно немецких овчарок) и опасающийся их примерно в одинаковой степени. Разумеется, человек этот остроумен и талантлив, но это придёт в голову чуть позже, если вы начали своё знакомство с Хармсом с этого текста. А если не с этого, то про остроумие и талант вы уже знаете. А ещё у этого человека богатая фантазия и он понимает, где необходимо остановить её полёт. Он ведь мог написать на эту тему (про убийство детей) ВСЁ, что только сумел бы вообразить, и тогда микрорассказ, ставший уже полноправным рассказом, нельзя было бы напечатать нигде (у нас; в Париже — пожалуйста) и ни при каких обстоятельствах. Тогда было нельзя. В наше время можно найти издателя для любого безобразия, что многократно доказано Владимиром Сорокиным.

Что-то похожее можно сказать и о второй половине микрорассказа. Хармс мог бы изобразить нечто такое, что лет на 30-40 позже будет очень ярко и подробно описано Михаилом Армалинским и Сильвией Бурдон (это далеко не весь список) и показано на экране Тинто Брассом (и, опять же, не только им). Тут отдыхает даже их идейный предшественник Апулей, нервно покуривая где-то сбоку. Но картина, им (Хармсом) здесь нарисованная, просто невероятно целомудренна и вместе с тем довольно смешна (и это добрый юмор), хотя кто же будет отрицать наличие в ней рационального зерна. Пожалуй, никто не будет.

Очень короткое произведение вместило сразу два эксперимента по установлению этических пределов человеческого мышления. Автору и в кошмарном сне не могло привидеться, насколько эти пределы будут расширены в не очень далёком будущем.