Читают ли вообще люди, отвечающие за издание таких книг, свою продукцию? Так как им известны эти книги, то, может быть, они пару раз и взглянули на них. Но чтение — это совсем другой процесс. В конце концов, какие-то книги они читают и должны были бы заметить, как болезненно воспринимается эта слепящая белизна в книге. Белизна кажется не только холодной и неприязненной — она мешает, слепит глаза, как снежное поле. Книжная страница становится неприятно прозрачной; белый тон бумаги, вместо того чтобы сливаться воедино с зеркалом набора, отходит в глубину, образуя другую оптическую плоскость.

Когда белую офсетную бумагу неправильно используют вместо бумаги для высокой печати, это уже само по себе свидетельствует о недостаточно тщательной работе, но при этом плохой результат усугубляется из-за гладкой пустоты бумажной поверхности, практически лишенной структуры. Большинство применяемых сегодня шрифтов отличаются преувеличенной ровностью и регулярностью, которые еще сильнее проявляются при машинном наборе, и возникает общее впечатление внешней гладкости и холодности, являющихся зеркальным отражением равнодушия к книжному делу. Хорошо сделанная книга не должна быть просто результатом искусного расчета и минимальных затрат энергии. И если в других странах восхищаются нашими изданиями, то это прежде всего относится к высокоразвитой технике печати, а не к настоящей красоте книг*. Во многих странах нет такой полиграфической техники, но равнодушие к книге там такое же. Если кому-то книга необходима, то, конечно, он не будет обращать внимания на ее типографские недостатки. То, что научная книга хорошо раскупается, вовсе не значит, что она хорошо издана. Элементарно необходимое — это еще не искусство. Настоящее искусство начинается там, где есть что-то, кажущееся ненужным, избыточным. Только если на книгу приятно смотреть, если она так прекрасна, что ее хочется сразу купить и унести домой, то мы можем говорить о настоящем произведении книжного искусства.

Для того чтобы книга производила прекрасное общее впечатление, бумага не менее важна, чем безукоризненная типографика. Этого слишком часто не замечают. Исключительно редко встречаются книги, бумагу для которых выбирал компетентный дизайнер. Проектируя книгу, нужно выбирать бумагу не только по весу и прочности на изгиб по отношению к формату издания. Не менее важно, чтобы ее структура, цвет и другие особенности соответствовали характеру шрифта и духу книги, создавая гармоничное созвучие всех частей. Наши бумажные фабрики могут и готовы выполнить эти пожелания. И это не будет стоить дороже.

В любом случае хотелось бы, чтобы чисто белая бумага применялась только там, где это требуется. Сам я с трудом могу представить себе такой случай. Если нам рекомендуют белую бумагу оттенка «цветов вишни», то коварно пользуются нашим пристрастием к любованию цветущей вишней. Насколько прекрасно цветение вишни, настолько бумага этого оттенка не годится для высокой печати.

Про «белоснежную» бумагу речь идет уже реже — видимо, здравый смысл торжествует. В годы нужды и лишений (и после них) много книг печаталось на серой и грязновато-желтой бумаге. Когда эти времена прошли, мы вправе были ожидать возвращения прочной, хорошей бумаги. Непрофессионал ошибается, когда думает, что хорошая бумага обязательно должна быть белой, а тонированная бумага непрочная. Знаток, понимающий, что это не так, должен объяснять это непрофессионалам. У чисто белой бумаги через десять лет пожелтеют края, а сероватая бумага может быть превосходного качества! Это зависит от состава бумаги, неспециалист в этом плохо разбирается.

Итак, белизна не показатель качества и прочности бумаги. Чуть тонированная бумага для высокой печати, тон которой обычно почти не заметен, гораздо лучше, потому что не слепит глаза и возникает единство бумаги со шрифтом, которое при белой бумаге достигается только в исключительных случаях. Но я говорю сейчас о необходимости тонировать бумагу, а не о ее качестве. Существует множество книжек и брошюр, которые должны печататься на дешевой бумаге. Как правило, самый светлый из возможных для такой бумаги тонов имеет сероватый и неприятный оттенок. Это можно преодолеть легким тонированием, придавая бумаге теплый оттенок шамуа, причем она не подорожает. У меня это много раз отлично получалось. Качество бумаги не улучшается, но она приятнее для глаз. Я сделал это для дешевых книг издательства «Пингвин букс», которые теперь стоят в Англии 3 шиллинга 6 пенни (2 франка). Бледно-серая бумага выглядела отвратительно, а теперь ее оттенок стал теплым и книги так же приятно читать, как и те, что в три раза дороже! Было бы хорошо, чтобы наши газеты и журналы тоже использовали эту возможность. Обычная газетная бумага серая и убогая, точно такая же, какая раньше была у изданий «Пингвин букс». Если бы она была более теплого, желтоватого оттенка, удобочитаемость была бы лучше. Это не поможет типографике газет, по большей части уродливой, но наши глаза будут меньше страдать. Заметим, что бумага у лондонской газеты «Таймс» намеренно желтоватого оттенка — какой контраст с тоскливой серостью наших газет! Сравните и убедитесь сами. Я только боюсь, что мои призывы ни к чему не приведут, как ни к чему не приведут и те замечания о производстве тонированной бумаги для высокой печати, что я делал раньше. Но ведь и то и другое очень важно для здоровья людей, для миллионов глаз.

Итак, белизна бумаги не признак ее прочности. Для высокой печати она не годится, потому что слепит глаза. Необходимо ее чуть-чуть тонировать, чтобы приблизиться к теплым оттенкам небеленого полотна или шамуа. Совсем дешевые книги, журналы и даже газеты надо печатать на тонированной, а не на серой бумаге. Кроме того, определенным шрифтам требуются определенный тон и фактура бумаги. Особенно это касается новых версий классических шрифтов. Чем старше шрифт, тем более темной и шероховатой должна быть бумага. На белой бумаге антиква Полифилус (1499 года) не выявляется в полную силу**. Для нее хорошо подходит только бумага, по оттенку и характеру фактуры похожая на бумагу, делавшуюся в 1500 году. То же самое относится и к антикве Гарамон (около 1530 года). Позднее, в восемнадцатом веке, предпочитали «белую» бумагу (к счастью, ее еще не умели тогда так сильно отбеливать, как теперь), поэтому антиквы Баскервиль (около 1750 года) и Вальбаум (около 1800 года) лучше всего смотрятся на почти белой бумаге. Только антиква Бодони (около 1790 года) и только в больших кеглях и на страницах большого формата выдерживает совершенно белую бумагу, но она должна иметь определенную структуру поверхности. Бодони намеренно добивался эффекта сильнейшего контраста между нервным черно-белым контуром литеры и белой почти абсолютно гладкой бумагой, что сильно мешает спокойному чтению. Вслед за ним так поступали и в девятнадцатом веке. Грязно-желтая бумага последних десятилетий девятнадцатого века в основном стала такой неприглядной неумышленно, это было следствием необдуманного ухудшения качества бумаги.

Сейчас бумагу тонируют, как правило, добавляя пигменты. Возможны бесчисленные варианты оттенков, состава, проклейки и особой структуры поверхности бумаги. Нам надо не забывать об этом, а использовать эти возможности как можно чаще.

-----------------------------------

* Это и следующее предложения относятся к Швейцарии. (Примеч. авт.)

**Чихольд имеет в виду великолепную антикву старого стиля, нарезанную Франческо Гриффо да Болонья, которой набрана знаменитая иллюстрированная книга Hypnerotomachia Poliphili, изданная Альдом Мануцием в Венеции в 1499 году, и более поздние подражания этому шрифту (Прим. ред.)

Не прошло и пяти прошло пять лет и руки наконец дошли. Получилось как-то так:

Дополнительно к картинкам пока что видится (и отчасти реализуется) два момента.

Первый состоит в том, что есть в фантастике пара десятков иллюстраций, которые относительно сюжета и сцен текстов произведений можно разложить по сюжетным парам, тройкам и т.д. (по самым разным причинам).

Помнится, подбирался я к этому разделу ещё со стороны сравнения иллюстраций в англоязычном книгоиздании.

Вот возьмём иллюстрации с обложки Джека Вэнса. Вот она в модифицированном виде:

И обложку к одному из изданий на языке оригинала:

У каждого такого случая своя интересная история.

Разумеется, в разделе куча ошибок перевода на английский. Зато есть с чем работать и что улучшать. А ещё там есть (и будет) то, что пока не открыто на основном сайте: сценовые и сюжетные иллюстрации. Точнее комментарии к иллюстрациям на обложке, которые очень часто были нарисованы художниками «Северо-Запада» очень близко к тексту и сюжету.

То есть это и есть второй, на который стоит обратить внимание. В материалах этого раздела на сайте SZfan.ru впервые (за исключением раздела блога «Сюжетные иллюстрации») реализован текстовой комментарий из самого текста произведения к обложкам. Так как многие рисунки на обложках серий fantasy и SF сюжетные и отражают действительные эпизоды и сцены из книг, там даны отрывки из оригинальных текстов, соответствующие иллюстрациям.

цитата Hiero's Journey from chapter Hiero's Journey: 9. THE SEA ROVERS (between chapter titles: 9. THE SEA ROVERS and 10. THE FORESTS OF THE SOUTH)

In a moment all was ready. The ship fell silent, save for the creak of timbers and straining cordage as her anchor line sawed the hawsehole. The two rogues who had rowed Roke and the Glith over clung to shrouds above the rail by their boat’s painter, eyes glittering with excitement. A sea bird called, far off, a faint, piercing cry.

From his place to Hiero’s right, Gimp shouted, “Go!” and marched forward. The four, two and two, one to each bulwark, advanced cautiously toward one another. This care alone would have told anyone of experience that trained warriors were meeting. There would be no headlong rushes and novice blunderings here. All four of them knew their business.

Hiero faced the Glith, and the two captains, tall and short, each other. They met on either side of the little cabin, almost exactly amidships. A vagrant gleam of sunshine momentarily pierced the racing clouds and illumined the foul creature’s axehead as it advanced, but aside from that, it was a thing of dead hues, gray-scaled skin, gray garment, and lustreless eyes. Yet it was alert, and every rippling muscle revealed power and agility. Nevertheless, it advanced slowly, very slowly. As it came cautiously on, Hiero heard the clash of metal to his left, where the other two had commenced. As any trained swordsman does, he watched fixedly his foe’s eyes for a sign of its intentions.

Those eyes! Great, somber, empty pools, seeming to have no bottom. Even as he watched, they grew larger. Larger! The Glith was no more than a few yards away, its axe poised on its shoulder, shield lowered. And all Hiero could see were the eyes, the round, lightless caverns of emptiness, which seemed to swell and grow until all else faded. Far off, he heard a woman scream. Luchare! The eyes vanished, shrunk to normal size, and the consciousness of where he was returned. Almost too late!

Reflex and training saved Hiero. The old, retired Ranger Sergeant who had first trained him had always stressed one point in the Abbey school of arms. Close in! “Look,” the old veteran had insisted, “always try to close in quick, particularly if your opponent looks better than you. There’s no monkey tricks with sword or spear at someone’s throat from two inches away, boys. Give luck and plain meanness a chance!”

Hiero felt the wind of the heavy axe as he dived under it, not trying a blow, but simply shoving with his shield’s boss at the Glith’s body. Until he was ready and again unshaken, he wanted no more of those eyes!

Hypnotism! No mind shield guarded against that! Roke, or perhaps the creature itself, had been very clever. Almost, Hiero had been lured into the axe, like a calf to the slaughter, helpless to avert the death stroke. Had not Luchare screamed, he would now be dead.

He wrestled now with the scaled thing, his shield arm holding off its axe above him, its own shield keeping his sword arm locked in turn. It gave off a mephitic foulness, and its skin seemed to radiate a chill. Its hissing breath was a charnel stench, but he kept his head lowered to avoid the eyes. God, but it was strong!

Hiero summoned all his own strength and simply shoved, at the same time springing backward. The axe fell again, but he was beyond its reach. For a second, he faced his enemy, panting slightly, watching the pointed chin and the shoulders, but never seeking the eyes. He crossed his shield over so that it hid his body and lowered his short sword so that it hung at the end of his arm. Dimly, he was conscious of the clash of arms continuing on the other side of the cabin, but he kept his attention riveted on his foe. He heard Klootz bellow hideously, knowing his master was in peril, but he paid no heed.

It advanced again, axe held high. Was it inviting a low thrust? he wondered. He had trouble breaking the habit of years and never looking at the enemy’s eyes, but somehow he managed it.

Then the Glith charged. As it came, the axe came down in a sweeping stroke and Hiero sprang back, ready to spring in again as the axe struck the deck. He had fought few axemen, and it was almost the death of him for the second time. The Glith’s powerful arms straightened and the blade of the axe swung, cutting a sideways arc with all its speed undiminished, straight at Hiero’s knees.

цитата Hiero's Journey from chapter 12. AN END AND A BEGINNING (last chapter)

Almost before he had time to realize it, a surge of filthy liquid overflowed the near edge of the buried, underground pool and sent a wave of fluid corruption racing over the floor in his direction, and the bulging, gelatinous horror of the House began to emerge out of the water. As it grew in size, it sent one bolt after another of mental force at the lone man.

It was well that Hiero had armored himself against this very time. In odd, waking moments, ever since his first encounter with the monster, he had carefully analyzed its Medusa-like power of paralysis, and he had deduced that its true strength lay in an attack on the psyche, rather than on the actual brain. The emotional centers of the body were its targets, not the reasoning process, and in the subconscious alone could it establish its unearthly stranglehold.

One remote corner of his mind registered mild surprise at the relatively modest size of the alien monstrosity. Its brownish, slimy bulk was not too much higher than his own head and scarcely more than five or six yards in total width. It still preserved the odd, four-cornered shape which had made Vilah-ree name it, but the lines moved and shook, the angles continually re-formed in peculiar abhorrent and sickening ways. Hiero saw also that it could move on its blobby base, just as the horrible candle-things did, and that it could move fast. Also now, long, glistening tendrils or pseudopods sprouted from its upper parts and waved hungrily as it slid rapidly in his direction over the floor. And all the while its ravening hatred and power beat upon his mind. His own rapport with the alien growth had become so strong that he understood why it laired so deep here and what actually he had done when he had attacked the fungoid spires. The pool was the center of not so much a garden but more (though not entirely) a harem! The seal which he had painstakingly set upon his inner being held. Even so, he prayed for strength as he backed away from the water and into the aisle in the machinery from which he had first come. After him flowed the monster, and behind it, in turn, came the remaining spires.

No more did the House use its vile blandishments to make him an ally and thus attempt to lure him within its reach. For it recognized him. Its hatred of the one being who had ever broken its power and had helped destroy much of its awful kingdom overcame it, until its strange composite mind could think of nothing else but to obliterate the impudent minikin before it. What—did the very inner parts of its buried realm, its hidden mates’ playground, hold no safety from this feared and dreaded enemy? On, on, and slay! Its speed increased, and its groping, vibrissal pseudo-pods flailed the dead air as it sought to rend him.

Carefully, judging his speed to a nicety, Hiero fled from the thing and its pack of followers. The assaults on his mind he repelled, content merely to ward off the House’s attack and not to try to retaliate. Any such trial on his part might serve instead to open new corners of his own brain to fresh and unknown assaults. Who knew of what else the monster was capable if allowed, even for an instant, to forget its mad rage?

Down the silent, dust-laden corridors, under the dim illumination of the glowing bars of millennia-old light, the strange chase continued. The human fled; the living lord of the slime sought to overtake him and extinguish its bitterest foe from the earth. Save for the light footfalls and breathing of the man and the sucking, slithering noise of the fungoid pack’s progress, there was utter quiet. The deadly race, to an observer, would have appeared some strange and voiceless charade or shadow show. The squat House and the tall, dozen remaining mold pillars sped on; the man ran; the shrouded, ancient machines were backdrop.

Always, the priest led his pursuers south, shifting a little back and forth so that it would not be too obvious and straight a road, but never going very far from the line he had chosen. And now, at length, there fell upon his ear a sound for which he had yearned. It was the distant vibration of a legion of people moving, the faint but distinct echo of many feet! The Unclean host was upon them and must even now be debouching into the great cavern!

Какое направление в итоге преобладает, да и вообще во что это выльется, я пока даже не берусь гадать. Всего лишь как-то попытался реализовать давнюю задумку. Будет ли что-то вроде этюдов на тему «знай наших» для англоязычных посетителей. Или выстраивание культурного мостика и исследовательских целей. Или просто пять-десять-пятнадцать забавных курьёзов на первоапрельскую тему, как сегодня.

Посмотрим.

Ну и под занавес сориентирую ещё раз. Сам раздел сайта находится по этому адресу: https://szfan.ru/english