Ещё в этой заметки нам, увы не обойтись без существущих переводов. Не сколько для поиска ошибок, сколько для полноты символической картины и некоторого контраста с заумными версиями. Ну и в чём-то для сравнения того, как разные переводчики романа передавали довольно специфические детали.

Ирина Тогоева:

цитата

То, что было изображено на рубашке верхней карты, буквально сразило меня. Весь покрывшись испариной и едва дыша, я так и застыл — у стола на коленях.

Это был вставший на дыбы белый единорог на зеленом поле, обращенный вправо.

Михаил Гилинский:

цитата

И когда я увидел рисунок на обложке пачки, я вздрогнул, дыхание мое участилось, а на лбу выступил холодный пот.

Это был рисунок белого единорога, стоявшего на травянистом поле на задних лапах и глядевшего вправо.

Ян Юа:

цитата

На колоде была картинка, заставившая меня замереть, стоя на коленях, лоб мой покрылся испариной, а дыхание участилось.

На зеленом поле — рисунок белого единорога, вставшего на дыбы и чуть повернувшегося вправо.

Пристально мы будем изучать вот эту фразу:

цитата

a white unicorn on a grass field, rampant, facing to the dexter

Первое, что нас должно насторожить при чтении оригинального текста — это термины dexter и rampant. Которые на поверку оказываются чисто геральдическими. Первое — это геральдическое право, второй термин имеет французское происхождение и обозначает геральдического зверя, вставшего на дыбы. Употребляется по отношению гербовым животным, изображенным стоящими на двух задних лапах, в прыжке. И имеет вполне конкретный перевод на русский язык, а именно, «восстающий» или в некоторых работах «вздыбленный». Поэтому обратимся к специальной литературе и придётся нам это делать всё-таки на языке оригинала. Потому что о состоянии популярных системных работ в отечественной геральдики можно судить по вот этой картинке. Здесь два скриншота разбора полей и термином геральдического знака: из английской википедии и из русской.

Так что смотреть мы будем геральдику на языке нашего оригинала, из которой наиболее основательными мне показались

“A Complete Guide to Heraldry” by Arthur Charles Fox-Davies и “English heraldry” by Charles Boutell.

Книги можно сказать старинные. Смотреть, конечно, мы будем и в других местах, но проверять и цитировать будем по ним.

Итак, Единорог — тема у нас вполне геральдическая (одна из гербовых фигур), поэтому будем дальше смотреть, исходя из этого найденного контекста. Вот иллюстрация к возможным изображениям единорога из «A Complete Guide to Heraldry»:

Почему всё-таки это важно? Во-первых, потому что dexter в данном случае — это именно «геральдическое право». Во-вторых, вспомним название третьего романа сериала: «Знак единорога». И это именно тот самый геральдической знак, который мы впервые здесь встречаем.

Вернёмся к тому, почему же нам важна геральдика и тому, что согласно словарю dexter в английском (как и в русском) может быть как синонимом обычному правый (right, right-hand) а также означать ровно противоположное.

цитата

dexter прил. лат. 1) правый (находящийся справа, по правую руку) 2) геральд. правый (находящийся по левую руку от зрителя) • Ant: sinister

Что мы и видем на предыдущих картинках, в которых единорог именно dexter, правосторонний геральдически, но по отношению к нам, пишущим или читающим эту заметку, он смотрит влево. В геральдике правая и левая стороны определяются не с точки зрения человека, смотрящего на герб (щит), а с точки зрения человека, носящего герб (стоящего за щитом или воина, держащего его в руке). Соответственно геральдический правый это левый по отношению к зрителю. Символически в геральдике правый означает то же, что в универсальной, мифологической символике: левая сторона олицетворяет зло, правая — добро. Наиболее известная отсылка к этой формальной двусмысленности в массовой культуре сегодня это, наверное, Dexter Morgan, см. Darkly Dreaming Dexter и соответствующий сериал.

Кстати, а как правильно терминологически назвать «правого» или «правостороннего» зверя (формально в данном случае правую негеральдическую фигуру)? У Желязны в оригинале facing to the dexter. Поэтому термин facing опять же будет геральдическим. Здесь будем смотреть сразу специальную литературу и её переводы и увидем, что в русскоязычной литературе по отношению к геральдическим фигурам в соответствующем контексте чаще всего встречаются термины «повёрнута», «обращена» и «смотрит/смотрящий» (в том числе это обозначение геральдической позы).

Тут также есть некоторая особеность, которую мы пока просто запомним. Дело в том, что формально facing to dexter, «обращённый вправо» — это стандартная или исходная поза любого гербового животного. Поэтому такое положение геральдического животного, почти всегда изображаемого в профиль, обращённое геральдически вправо, специально не блазонируется (поясняется, толкуется, читается). Животное, обращённое в противоположную сторону — геральдически влево — блазонируется (толкуется) как обращённое (то есть это положение всегда уточняется дополнительно в отличие от базового). Вздыбленная же поза единорога не является стандартной в отличие от «вздыбленного льва». Так что по законам геральдики Желязны был обязан уточнить насчёт rampant, но мог не уточнять насчёт facing to dexter. А также по правилам блазонирования должен был бы назвать тинктуру (покрытие) поля прежде гербового знака. Так что и нам, несмотря на геральдические термины не стоит так уж сильно увлекаться правилами, которым, как представляется, автор следовал лишь отчасти. Но, разумеется, сначале мы досконально всё выясним.

Кстати, раз уж мы удалились в словари, смыслы и геральдику, здесь же ещё раз заметим, что в английском «геральдический левый» (или обычный правый) это sinister, довольно общеупотребильный в названиях фантастики (ужасов) из-за своего синонимического значения «зловещий», вспомним, например, «Зловещий барьер» Э. Ф. Рассела.

цитата

sinister / прил. 1) зловещий, злой, страшный, мрачный sinister smile — зловещая ухмылка There was something sinister about him that she found disturbing. — В нём было что-то зловещее, от чего ей становилось не по себе. Syn: ominous , ill-boding 2) дурной, плохой, злой sinister influence — дурное влияние sinister intentions — злые намерения Syn: evil 2., bad , ill-boding 3) предвещающий несчастье sinister beginning — начало, не предвещающее ничего хорошего sinister omen — дурное предзнаменование Syn: inauspicious 4) левый а) находящийся слева, по левую руку б) геральд. находящийся на левой (правой от зрителя) стороне щита bend / bar / baton sinister — левая перевязь (символ незаконнорождённости в английской геральдике) Ant: dexter

А вот в своём геральдическом значении он используется на моей памяти в названии произведения Набокова, который издавался, что интересно, как без перевода названия — ”Bend sinister” — так и под заголовком «Под знаком незаконорожденных», и в котором его геральдическое значение обыгрывается даже с двух сторон (как геральдический символ и как якобы его ложное употребление и трактование). Кстати, заметьте, на Набокова я случайно натыкаюсь уже во второй заметке подряд по данной теме.

Далее обращает на себя внимание словосочетание grass field, которое в контексте геральдики приобретает уже вполне конкретное значение. Во-первых это, разумется, «геральдическое поле» или поверхность, основа, фон геральдического щита.

цитата

Field (fr. champ): the ground or surface of the shield on which all charges are placed.

Так что здесь это и не «травяное поле» и не совсем зелёный. Травяное или травянистое поле — это буквальный перевод. Однако в геральдике, если бы оно было зелёным, у нас был бы геральдический образный термин emerald или же vert.

Grass — это скорее не цвет, а символ, поверхность, структура геральдического поля щита. В целом основа цветовой символики всегда проста (и образна): чёрный фон геральдического щита символизирует вспаханную землю, зеленый — растущую траву, красный — «поле, упитанное кровью врагов». Символические значения имеют и другие цвета гербового поля: белый означает чистоту помыслов, золотой — богатство и верность, голубой — величие, пурпур — достоинство и могущество, чёрный — бесстрашную смерть. Однако окантовка или штриховка могут делать из цвета различные символические вариации. В геральдической литературе говорится, что графически зеленый может изображаться посредством диагональных линий, проведенных справа налево, а также в поле и кайме отождествляется с луговой травой. Зелёный цвет в геральдике традиционно символизирует надежду, радость, изобилие, свободу, здоровье.

И вот здесь я остаюсь пока в некоторых сомнениях. Даже в той самой геральдической литературе grass не сколько определяют, сколько показывают в каких вариантах или сочетаниях эта подложка может встречаться и какими элементами образовываться:

цитата

Grass is naturally presumed on the mounts vert which are so constantly met with, but more definite instances can be found in the arms of Sykes, HuUey, and Hill. («A Complete Guide to Heraldry Arthur Charles Fox-Davies»)

цитата

Grass is always represented in tufts; also the old botanical terms of spires and piles applied to grass are employed in one example of blazon.

Таким образом, насколько я пока понял, grass field у нас есть «гербовое поле» (геральдическое поле) — пространство внутри контура щита в геральдике, — одного из оттенков зелёного цвета и имеющая геральдическую структуру или штриховку, кайму, специфический узор или другие признаки, которые выражены не только или не столько в цвете. Или же это зелёный в сочетании с расположенными на поле геометрическим узором «травяными кочками», пучками, шпилями, пиками, мечами или другими пикоподобными символами, например, лилиями (fler de lis). Мне надо бы в этом смысле всё-таки подчитать на будущее значение и применение похожей символики карт Таро. То есть «травяное геральдическое поле» в нашем случае может выглядеть даже и так:

Скорее всего, чтобы быть именно grass field, зелёное геральдическое поле в тексте у Желязны содержало орнамент в виде геометрических острых символов и заключалось внутри некого обозначения щита. Таким образом мы пока что (до выяснения ещё каких-нибудь обстоятельств) вносим в русский текст по отношению к «полю» прилагательное «геральдический», которое в перспективе должно избавить нас от нескольких терминологических сносок (которые, разумеется, пока что в тексте присутствуют), а также снять некоторую неочевидность зелёного цвета. Так что будем считать, что исходный текст изначально содержит некоторую неочевидность или формальную неточность, доступную интерпретации. В итоге записываем пока следующий вариант перевода:

цитата

А на колоде был нанесён символ, от которого я, коленопреклонённый, так и окаменел. Выступивший вдруг пот закапал с бровей, а дыхание участилось.

Там был изображен белый единорог на травяном геральдическом поле, восстающий, обращённый вправо.

А теперь наслаждаемся контрастом образа Корвина в библиотеке, стоящего на коленях, коленопреклонённого, перед знаком восстающего единорога (и связанных с ним довольно большим блоком ассоциаций). Ну скажем, к примеру, что обычно, в традиции, это единорогам было свойственно склоняться пред дамами. Вот, например, пара воплощений этого некогда расхожего сюжета.

Кстати, bore или в наст. врем. bear, который есть в этом же отрывке в двух предложениях оригинала, тоже если не геральдический термин, то близкий по одному из значений: встречается в книжках по геральдике на каждой странице, и в строгом контекстном переводе означает «титулованный», «носить, носящий титул», или относительно изначальной, физической, «хардварной» геральдики — «выбитый на щите», но здесь мы можем обойтись без него, тем более что мы уже дополнительно ввели ранее в текст перевода термин «геральдический».

Что касается других практических примеров, и трактовок, то известна пара единорогов, являющихся щитодержателями в гербе Шотландии, по одному — в государственных гербах Великобритании и Канады. Единорог считается геральдическим символом осторожности, осмотрительности, благоразумия, чистоты, непорочности, строгости и суровости. Есть несколько эзотерическое и общее мнение, что в геральдике единорог указывал на высший духовный смысл сущего, на путь к трансцендентному возвышению и символизировал совершенную чистоту. Но вопрос тут как раз в том, что бездумно перечислять всех единорогов, которых можно встретить на различных гербах как раз неуместно, потому что геральдически один единорог может читаться совсем иначе, чем два единорога (которые из «знака» уже образуют «эмблему») или единороги в разных частях герба или в разных полях или в разных положениях, позах, позициях. У приведённого шотландского герба есть практически все структурные элементы и его прочтение (блазонирование) займёт в отличие от одной фразы у Желязны несколько абзацев, если не целую страницу, текста.

Ну а мы попробуем всё-таки завершить геральдический ликбез и самоликбез, чтобы больше к этой теме не возвращаться. Надеюсь, в этом отношении я не наделал в этой заметке катастрофических ошибок. Напомню, что согласно геральдической систематике единорог относится к негеральдическим фигурам, что означает, что он есть фигура гербовая, но негеральдическая.

Вот такой ужас в разной степени подробности приходится иногда записывать для себя ради нескольких непонятных или просто неоднозначных на первый взгляд слов. Просто сегодня я решил оформить это в более-менее связный рассказ.

Ну и чисто для себя, чтобы помнить где искать, добавлю выборку того, чем отличаются вроде бы синонимичные в обычной жизни понятия в контексте геральдики.

цитата

Геральдический щит (гербовый щит) — условно изображённый стилизованный щит признанной в геральдической традиции формы, либо характерной конструкции (павеза), несущий на своей лицевой поверхности (в гербовом поле) определённый набор гербовых фигур. Является основой любого герба.

Гербовые фигуры — все фигуры, размещённые в щите герба. Гербовые фигуры подразделяют на геральдические — имеющие условное значение и негеральдические — все остальные фигуры, которые, в свою очередь, условно делятся на естественные (лев, орёл, лилия и т.д.) и искусственные (меч, подкова и т.д.).

Знак (геральдический) — знак принадлежащий «щиту» и «гербу».

Символ — сложение однородных знаков, не менее двух: (фигуры+формы); (слова+буквы); (цифры+числа) АВ.

Символика (слово для применения в различных сферах) — сложенность АВ.

Эмблема — сложение разнородных знаков, не менее двух: (фигуры+буквы/слова+цифры) АВ.

Герб — название наследственных эмблем.

По происхождению негеральдические фигуры делятся на естественные (животные, растения, люди и т. п.), искусственные (оружие, инструменты, строения и т. п.) и фантастические (гарпии, грифоны, двухглавые орлы, драконы, единороги и т. п.).

Геральдические же фигуры — основополагающие гербовые фигуры. Разделяются на «почётные» и «простые». К «почётным геральдическим фигурам» относятся: «глава», «столб», «пояс», «перевязь», «крест», «стропило», «кайма», «оконечность», «костыль» и «вольная четверть». «Почётная геральдическая фигура», как правило, занимает третью часть площади щита. В описании герба данная фигура провозглашается первой, непосредственно после упоминания щита. Простые (второстепенные) геральдические фигуры произошли из почётных путём их уменьшения, урезания, удвоения, утроения и так далее. Они могут располагаться по направлениям почётных фигур, то есть в столб, в пояс, в крест и так далее, и помещаться на почётных фигурах. По своей форме они делятся в основном на треугольные («остриё», «клин», «треугольник»), четырёхугольные («квадрат», «брусок», «гонт», «ромб»), круглые («безант», «шар», «дуга») и условные («титло» или «турнирный воротник»).

Отсюда как раз видно, что формальная геральдика представляет собой скорее язык (есть в википедии и такая статья) чем символику. Иначе говоря: символы начинают разговаривать посредством геральдики. Геральдика — суть система военных опознавательных знаков, поэтому гербы должны нести на себе именно знаки — упрощённые образы, обнажающие суть предмета. И как у каждого языка у неё есть свой алфавит, лексика и грамматика: базовые гербовые знаки, их положение, поза, сочетание, основа под ними и т.д. И спасибо Желязны за довольно простую с этой геральдической стороны «символику» и даже за нетридиционное в геральдическом блазонирование уточнение насчёт facing to dexter. С геральдикой мы на этом заканчиваем, более чем есть нам, пожалуй, из неё не выжать.

Далее, наверное, стоит поговорить конкретно про единорога как мифическое животное, про его «бестиарную», мифологическую и культурологическую ипостась, которую даже можно назвать архетипом. Про единорога у Желязны, про пол единорога. При чём тут Дева Мария, Леонардо да Винчи и Карл Юнг. Ну и расшифровать сочетание геральдической символики Желязны с символикой культурологической. По поводу символики см. также главу «Геральдический единорог» к книге Роберта Брауна «Единорог: мифологическое исследование» (The Unicorn: A Mythological Investigation by Robert Brown The Heraldic Unicorn). Но эта тема крупная, со своими глубинами и горизонтами и и не слишком подходит в сочетание с практической лингвистической геральдикой этой заметки.

P.S. В текст вставлены иллюстрации автора заметки, выполненные с использованием существующих гербовых фигур, приведённых в специальной литературе. Название заметки, как вы теперь понимаете, не совсем верное или даже совсем не верное или, скажем так, противоречивое с позиции формальной геральдики, но отсюда оно и вдвойне забавное, а главное, в нужной степени отражает некоторые двусмыслености.

Об остальном по этой теме, может быть, в другой раз. А мы лучше пока пойдём к следующим туманным на первый взгляд местам текста Желязны. Если вы нашли в этой заметке какие-нибудь геральдические ошибки, хотелось бы о них узнать.

Каждый, кто долго работает над одной темой знает, что в конце концов она получается уже проработанной до таких мельчайших подробностей, что эти подробности начинают складываться в какой-то вполне самостоятельный узор, в котором начинает мерещится то, что в эту тему на первый, свежий взгляд, не входит. Особенно это касается чтения и понимания. За примерами далеко ходить не надо, достаточно открыть примечания к каждому второму тому Литпамятников или что-нибудь специфическое, вроде «Винни Пух и философия обыденного языка» Вадима Руднева. Сейчас же речь у нас пойдёт об этой особенности применительно к книге Nine princes in Amber, и о том, чего там скорее нет. Но всё же есть. Или всё-таки нет? Кое о чём, что там может подразумеваться, и что, возможно, всего лишь мниться.

Итак, давайте вернёмся к строчкам (двум коротким абзацам) из первой главы. Которые уже были здесь разобраны. Где, напомню, у нас есть сразу две цитаты подряд (насчёт sugar plums и State of Denmark). Но в этот раз я обратил внимание на кое-что ещё.

цитата

I made it back to the bed, stretched out and thought. I was sweating and shaking.

Visions of sugar plums, etc.

In the State of Denmark there was the odor of decay…

Пока что тут были несомненны только две отсылки к литературным произведениям: одна к «Гамлету» Шекспира (In the State of Denmark there was the odor of decay) и другая к Клементу Муру и его «Ночи перед рождеством» (Visions of sugar plums), что я уже и указал в ссылках. Одна — цитата, другая — парафраз.

Однако при очередном прочтении оригинала померещилось вот что (связи здесь не очевидные, но всё-таки заметные).

Если у нас точно имеется отсылка к «Гамлету», который принц Датский, то как не обратить внимание на фразу:

цитата

I was sweating and shaking.

Которая сюжетно отражает признаки гипогликемии и слабости у Корвина:

цитата

Я весь взмок и меня трясло.

Или чуть буквальнее, подстрочником:

цитата

Я был весь в испарине и меня била дрожь

А вот тут уже начинает вспоминаться известная непонятка (или литературная загадка) про внешность и комплекцию Гамлета. Напомню, она заключается вот в чём: у Шекспира, там, же где уже упомянутая фраза, мы встречаем: «He's fat, and scant of breath», — так описывает мать Гертруда его самого и его состояние во время поединка на шпагах (мечах) с Лаэртом (Сцена 2). Что буквально и воспроизведено в разных отечественных переводах: «Он толст и у него одышка» (Аверкиев); «Он толст и трудно дышит» (К. Р.); «Он слишком толст, и у него одышка» (Загуляев); «Он тучен и одышлив» (Лозинский); «Он дышит тяжело от полноты» (Пастернак); «Он тяжко дышит/От полноты» (Радлова); «Он задохнется от избытка веса» (Поплавский); «Он тяжел/И утомился» (Вронченко); «Он толст, одышка/Ему мешает» (Гнедич); «Он слишком толст» (Цветков).

У этого образа или понимания, как известно, есть другая, альтернативная и спорная версия, предложенная шекспироведом XIX века Довером Уилсоном, которая состоит в том, что fat означает «пот»: «Он потен и устал» (Кронеберг); «Вспотел: чуть дышит» (Пешков); «Он весь в поту и дышит тяжело» (Рапопорт). Хотя у Шекспира, по Акройду, не раз встречаются указания на внешность героев, подогнанные под конкретных актеров, которые исполняли пьесу. Так что образ толстого Гамлета вероятен, но не исторически не подтверждён, как и образ или физическое воплощение других комплекций.

В первой постановке «Гамлета» заглавную роль играл знаменитый актер шекспировской труппы и совладелец «Глобуса» Ричард Бербедж (Гамлет, Ричард III, Лир, Генрих V, Отелло, Ромео, Макбет). Толстый он был или тонкий шекспироведению в точности не известно, так что Гамлет вполне мог быть и толстым, и нет (хотя он явно не является персонажем комическим). Но потеть и задыхаться он явно мог. Насколько я вижу, дискуссия по поводу полноты Гамлета продолжается уже несколько веков именно потому, что словари и лингвисты так и не могут разрешить эту проблему. Хуже того, она совершила круг и началась снова, включив в себя уже вопрос политкорректности.

Ну а наш читательский интерес может быть в том, мог ли Желязны (магистр Колумбийского университета по специальности «Драма Елизаветинской и Якобианской эпох») здесь мимоходом позволить вплести в свой текст легчайший намёк на подобную широко известную в узких кругах литературоведческую и шекспироведческую проблему или на просто диссонирующую с общим восприятием деталь или провокацию читателя (см. например, «Я вял и толст, как шекспировский Гамлет» у Набокова), и улыбнуться над ней уже в рамках собственного текста. Тем более сразу перед этой фразой в тексте идёт экивок в сторону этого же произведения, плюс немного играет само название романа («Девять принцев»). Так что «датский принц» вполне мог быть уже и в первой главе первого же романа этой длинной серии. Здесь же давайте вспомним, что в начале «Дворов Хаоса» (The Courts of Chaos) Корвин называет себя «безумным принцем», проводя параллель между собой и «безумным принцем Датским». Тень отца, также своеобразно присутствует почти всю первую половину первого пятикнижия, есть другие сюжетные и образные параллели в завязке истории.

В итоге складывается следующая цепочка выводов. Напомню уже общепризнанно (см. старую заметку), что шекспировское Something is rotten in the state of Denmark у Желязны представлено как In the State of Denmark there was the odor of decay. Таким образом, в контексте этой искаженной цитаты в этом месте фраза sweating and shaking вполне может являться эквивалентом fat, and scant of breath, и усиливать/дополнять, быть комплиментарным уже к следующему парафразу насчёт Дании. То есть может быть как первым намёком на образ Гамлета на довольно тонкую литературную основу «Хроник», так и вообще абсолютно ничем. Но моё дело задуматься и засомневаться. Штука в том, что таких мест в книге при первом прочтении (итерации перевода) подмечено уже немало.

Далее в качестве довода за саму возможность высказанного предположения рассмотрим следующий момент, который также навевает мне мысль о том, что такая уж очень лёгкая и тонкая литературная игра «для своих» в романе всё-таки вполне может иметь место. Это также уже упоминавшееся детективная отсылка — использование в качестве завязки романа микросюжета, позаимствованного у Раймонда Чандлера (о котором подробно и даже излишне подробно я уже писал здесь и здесь). Напомню, что вся первая глава «Девяти принцев...» представляет воссозданный до степени узнавания (событийно и стилистически сюжетный поворот из повести Чандрера «The Man Who Liked Dogs» 1936 года (русский перевод «Человек, который любил собак») — главы 4-5 — из цикла «Carmady» (Кармоди) и одновременно эпизод из более позднего романа Раймонда Чандлера “Farewell, My Lovely” 1940 г. (в русских переводах «Прощай, моя красотка»), который составил в нём главы от 25 по 27.

Литературная и (не побоюсь этого слова) интертекстуальная сторона дела тут в том, что в писательской карьере самого Чандлера была целая история самоповторов и даже стороннего плагиата его сюжетов. Большинство его рассказов в той или иной форме напоминают или даже цитируются в романах. Он использовал их как составные части своих произведений крупной формы — сюжетные ходы, эпизоды, характерные образы, ситуации, типажи, фразы. «Глубокий/Вечный сон» включил в себя два рассказа: «Убийца под дождем» (Killer in the Rain) и «Занавес» (The Curtain) «Прощай, моя красотка» (Farewell, My Lovely) — рассказы «Человек, который любил собак» (The Man Who Liked Dogs), «Найти девушку» (Try the Girl) и «Жадеит мандарина/Китайский нефрит» (Mandarin's Jade). Роман «Леди в озере» (The Lady in the Lake) основан на одноименном рассказе, а также на рассказах «Бэй-Сити блюз» (Bay City Blues) и «В горах не бывает преступлений» (No Crime in the Mountains).

Хуже того, в 1945 году (по другим источникам в 1943-ем) он прочел опубликованный неким Реймондом Маршаллом роман «Реквием блондинкам» и обнаружил там прямые заимствования из своих книг и из книг Хэммета (Дэшил Хэммет «Кровавая жатва»). Выяснилось, что Реймонд Маршалл (Raymond Marshal), он же по настоящему имени Рене Брабазон Реймонд (Rene Brabazon Raymond), а на в литературном мире ни кто иной как Джеймс Хэдли Чейз. Этот английский автор, в начале писательской карьеры писавший про США, изучал предмет по энциклопедиям, картам, словарям сленга и... по книгам американских коллег-детективщиков. История закончилась извинениями Чейза в печати (в The Bookseller по настоянию издателя) и денежной компенсацией. Эта история упоминается во всех биографиях Чанлера и Чейза.

В довершении всего Чандлер известен своими литературными статьями и эссе в сборниках своих произведений, которые рефлексируют его творчество: «Простое искусство убивать» (The Simple Art of Murder), «Случайные заметки о детективном романе» (Casual notes on the mystery novel), «Крепость, имя которой детектив» (Ten Greatest Crimes) и др.

И опять, вопрос, мог ли Желязны пройти мимо столь литературного инцидента? То есть знал ли он о нём и было ли желание сделать на него намёк? Не знаю пока точно (я невеликий специалист по творчеству Желязны в целом и его биографии), но мне кажется, что эта история с самоцитированием и сторонним цитированием самоцитирования (а Чейзу вменяли плагиат уже «Прощай моя, красотка») также повлияла на включение этого микросюжета в «Девять принцев», причём не в меньшей степени чем сам подходящий под солипсистский настрой завязки книги выпуклый и узнаваемый антураж из крутого детектива. В этом смысле изменения ещё не текста, но художественного образа очень хорошо ложатся на концепцию Теней, которая в самом начале цикла ещё представляла собой намёк на тени и отражения из платоновского «Государства» (Миф о пещере) — колыбели философской теории познания, а далее по мере написания цикла двигалась почти в том же направлении, что история философии и вплоть до идей симулякра и репрезентации, которые через многократную субвторичность в конце концов приводят к настоящему, исходному (в отличие от структурного Паттерна) второму условному полюсу «Хроник» — Дворам/Владениям Хаоса.

Кстати, на этом, как мы знаем, история с условным цитированием крутого детектива/нуара в фантастической литературе не закончилась, аналогичным приёмом и объяснением в любви к другому классическому хард-бойледу/нуару Чандлера («Вечный/Глубой сон») но уже в более понятных и узнаваемых целях — исходя из общей своей задумки по циклу о Гаррете — через несколько десятков лет воспользовался Глен Кук в «Седой оловянной печали».

Но вернёмся к самой проблеме смутных догадок. В связи с подобными лёгчайшими намёками, а также с кучей уже вполне узнаваемых, проверяемых и достоверных ссылок, может быть пока субъективно и не совсем оправданно у меня всё более и более крепнет убеждение (в некоторых пунктах уверенность), что «Девять принцев» и «Амбер» в немалой степени напоминают если не литературный, то идейно-литературный калейдоскоп.

Где ещё главный герой очнувшись в нуаре/хард-бойледе на первом уровне перемещается из наркотической «вечности» в библиотеку с набором архетипов Таро, ну а далее уже вторично перемещается в воплощённый по этим и множеству других архетипов настоящий (пока ещё), «вечный» мир. Причём во время перемещений происходит самоцитирование и повторение отдельных элементов предыдущего повествования. И это выписано на фоне взаимодействия вторичных и первичных идеальных миров в ракурсе древнегреческой философии классического периода. Объективный идеализм, переходящий в солипсизм и наоборот, приправленный мифологическими архетипами и написанный не как НФ, фэнтези или их предтечи, а как литературная игра. Просто всё это сделано более непосредственно, по-хулигански, несколько более по-игровому чем в «Князе Света» «Созданиях...» и «Бессмертном», «Творце сновидений» и рассказах. И Желязны позволил себе не ограничивать пространство цитирования индуистской, египетской, греческой или литературно-психологической тематикой, а двигался от общего корня (Мировое дерево — Паттерн появляется ещё в «Сказании о Гильгамеше»). Плюс делал он это не столь концентрировано, действие менее детерменировано мифом и разбавлено детективными загадками, космогоническим пространством и приключенческим антуражем.

Про цитаты из Шекспира написано теперь даже в Википедии, а ещё ведь есть, к примеру, цитаты или просто образы из Уильяма Батлера Йейтса и Уильяма Роуза Бенета, которые либо вообще формально не опознаются, либо просто трудно находимы из-за иного контекста.

Вот, такие, понимаешь, неуловимые дела творятся при излишне внимательном чтении «Хроник Амбера» в оригинале. С другой стороны, чем отличаются аллюзии от отсылок прямых и не очень? Как раз этим и отличаются. На сегодня, собственно, всё. Хотел бы я написать quod erat demonstrandum, но, как видите, не могу и вряд ли когда-нибудь напишу.

Напомню, что это просто размышления на заднем плане перевода, как-то аргументированные, довольно замороченные, но относительно бездоказательные. В рамках попытки собрать основу для несколько другого восприятия «Хроник». Хотя до высот умозрительности настоящего литературоведения я так и не поднялся. Не принимайте эти рассуждения за установленный факт и не обманитесь. При желании можете рассматривать эту заметку как пародию на это самое литературоведение.

P.S. Пока писал и верстал эту заметку обнаружил третий слой у нескольких других уже казалось бы проработанных детально отсылок и сносок, причём в паре случаев он прямо-таки железно присутствует. Но там проще проследить ассоциативный ряд, а значит построить цепочку доказательств.