4 апреля 2013 года. Дмитрий завёл себе собаку-робота. Говорит, отстал ты от жизни, трендов не улавливаешь. Народ, дескать, сейчас такой пошёл, что хочет прогресса. Намекает, видимо, что я уже старик и одной ногой в могиле. Низовкин какие-то новые таблетки прописал, розовые, от суставов. Названия не говорит, не серийные ещё, без названия то есть. Пью уже 8 таблеток разных в день. Залечат, как Сталина. Или сделают из меня робота. Буду вечно при Дмитрии.

Внуков всё нет. Нету внуков.

Тайно поел котлет. Низовкин запрещает жареное. Дарья домашних принесла.

....

29 мая 2018 года. Игорь Иванович рассказал, что на 9 мая постреляли какую-то демонстрацию в Москве. Сразу не сообщил, говорит, не хотел расстраивать.

Звонили из партии, спрашивали, могут ли они автоматически списывать с пенсии партийный взнос. Разрешил.

Просил Игоря Ивановича отпустить в Германию, говорит, международная обстановка не позволяет. Не верю! Залечить хотите!

Полностью ознакомиться с Дневником можно здесь http://ttolk.ru/?p=4439

Библиографический словарь-справочник, составленный специалистами по истории анархистского движения в России В. Д. Ермаковым и П. И. Талеровым, представляет собой уникальное явление в отечественной исторической науке. До издания этого труда публикации по библиографии анархизма в России ограничивались лишь отдельными персоналиями.

Список публикаций построен в алфавитном порядке с приложением предметного указателя по основным направлениям исследований. Издания на русском языке составляют преобладающую часть учтенных публикаций. Значительно меньше по объему перечень изданий на иностранных языках. Справочник снабжен росписью содержания сборников статей и документов, посвященных анархизму. Ценность справочника состоит и в том, что в нем учтены публикации последних десятилетий в региональных изданиях.

Круг проблем, охваченный справочником: теория, философия и социология анархизма, труды его идеологов и их оппонентов, деятельность анархистских организаций. В справочнике учтена литература и по смежным проблемам: история семьи Бакуниных, научная деятельность П. А. Кропоткина и А. А. Карелина, исследования и источники по истории движения социалистов-революционеров-мак сималистов и др. В издании нашли отражение и многочисленные литературные произведения, сюжет которых связан, так или иначе, с историей анархистского движения и жизнью его выдающихся деятелей. Это романы, повести и рассказы о М. А. Бакунине, П. А. Кропоткине, Н. И. Махно, а также стихи и проза участников анархистского движения.

Систематизированные в справочнике материалы относятся не только к российскому анархизму, но и к анархистскому движению в странах Европы, Азии, Северной и Южной Америки. В издании представлены и работы, посвященные предшественникам анархистских идей, в том числе — мыслителям Китая, Индии, Древней Греции и Древнего Рима, средневековой Европы и Руси.

Большую ценность представляют перечень 384 периодических изданий анархистов, выходивших в России с 1860-х гг. до наших дней; список 73 российских и 54 зарубежных Интернет-сайтов, посвященных анархизму, перечень фондов российских архивов, в которых хранятся документы по истории российского анархизма.
Тираж — 500 экз.

Сергей Петров. Собрание стихотворений: Неизданное (Водолей)


Сергей Владимирович Петров (1911—1988), поэт огромного масштаба, долгое время был известен широкому читателю только как переводчик. Его творческое наследие ошеломляюще и по объему, и по художественной значимости. Сам поэт увидел опубликованными лишь два десятка стихотворений в последние шесть лет жизни, первый авторский сборник Петрова вышел в свет спустя девять лет после его кончины. Настоящее издание продолжает вышедшее в 2008 г. Собрание стихотворений в двух книгах. В него вошли стихи 1930—1980-х гг., по различным причинам не включенные в предыдущие тома, стихотворения, объединенные в циклы, поэтические произведения, написанные в музыкальных жанрах, поэмы.

Александра Петрова, вдова поэта, вспоминает о нем: «Петров в отношениях с режимом был (...) чрезвычайным везунчиком, отделался сущими пустяками: в общей сложности три года тюрьмы да двадцать лет сибирской ссылки, которая пошла ему только на пользу, излечив от юношеского туберкулеза... Переводами он занимался опять-таки не по советской схеме: «крупный поэт, которого не печатают, вынужден для прокормления заниматься переводами». На его гонорары не прокормился бы и котенок, а переводил он так же, как и свое писал: для себя и Бога. В стол. Он знал двенадцать языков, любил и переводил многих» (из предисловия А. Петровой к посмертно изданным переводам Петрова из Карла Михаэля Бельмана). . Виктор Топоров в своих воспоминаниях о Петрове пытается понять, за что же не любили Петрова ленинградские «коллеги по цеху»: «Сергей Владимирович Петров был: 1) слишком талантлив, 2) чересчур хорошо – прежде всего в языковом плане – образован и 3) непозволительно сильно любил поэзию».
Тираж книги 500 экз.

Подробнее о поэзии Сергея Петрова: http://exlibris.ng.ru/poetry/2008-12-25/4...


Майкл Кокс. Смысл ночи. (ЭКСМО)


Аннотацию "Смысла ночи", подготовленную в издательстве ЭКСМО, даже не хочется здесь воспроизводить. Потому что это не аннотация, а сущее недоразумение. Посудите сами: «После убийства рыжеволосого я отправился в заведение Куинна поужинать устрицами» — так начинается история Эдварда Глайвера, высокоученого библиофила и пионера фотографии, а также хладнокровного убийцы. С детства Глайвер был убежден, что ему уготована великая судьба, это убеждение он пронес через учебу в Итоне и Гейдельберге — и вот случайное открытие подливает масла в давний огонь: Глайверу кажется, что теперь величие — в непосредственной досягаемости, рукой подать, а в придачу — немыслимое богатство, положение в обществе и великая любовь. И он не остановится ни перед чем, дабы получить то, что считает своим. Своим — по праву крови".
Спасибо, что называется, заинтриговали — прочитав такое, книжку захочется обойти стороной. Однако, на обороте суперобложки приведена выдержка из газеты "Independent" — в ней роман Кокса сравнивают с произведениями таких уважаемых и любимых мною авторов, как М. Фейбер ("Багровый лепесток и белый"), Ч. Паллиссер ("Квинканкс") и Сара Уотерс ("Тонкая работа", "Нить, сотканная из тьмы" и др.). Подобные сравнения обнадеживают — потому и вношу роман М. Кокса в список "Книги недели". Что окажется на самом деле... Завтра-послезавтра постараюсь внести ясность.

Алексей Никитин. Истеми. (Ad Marginem)


«Истеми — последний полновластный правитель Запорожского каганата — исчез ровно двадцать лет назад. Тогда же пропали архивы каганата. Обстоятельства исчезновения Истеми были печальны для меня и еще четырех человек. Для троих из нас они обернулись серьезными переменами в жизни, для четвертого — неизлечимой болезнью, а пятый, по-видимому, погиб. Почтовый ящик istemi@ukr.net открыт на имя Истеми. Но пользуюсь им только я».

Роман «Истеми» киевлянина Алексея Никитина возвращает читателю подзабытую радость от чтения одновременно увлекательного и умного. «Истеми» только притворяется легко читаемой приключенческой повестью. В действительности мы имеем здесь дело с настоящей психологической драмой — одним из самых убедительных в современной русской литературе портретов поколения 1980-х.

Примечание. Ну, про поколение 1980-х мне читать-смотреть всегда интересно. Это во-первых. Во-вторых, прозу, которую выпускает Ad Marginem, можно оценивать в категориях "лучше" или "хуже", но ниже определенной планки (поднятой достаточно высоко), издательство никогда не опускается. . В качестве бонуса Вадим Левенталь на портале "Соль" о романе "Истеми" http://www.saltt.ru/node/9483

Старик Шендерович посмотрел видео и почитал расшифровку каннского конферанса фон Триера. Далее — его текст по поводу увиденного и прочитанного:

"Черт меня возьми! Меня – и всех, кто начинает что-то комментировать до того, как сверится с первоисточником!

Отдельное «черт возьми» — тем, кто намешал грязи в этом источнике и устроил громогласную мерзость из нервного, ироничного и самоироничного конферанса великого Ларса фон Триера на Каннском фестивале.

Он такой же антисемит, как я — Ульяна Лопаткина.

Он художник-провокатор, ему скучно говорить прописями, он испытывает тягу к танцам на канате, без страховки, на убийственной высоте, его шутки рассчитаны на хорошую интеллектуальную акустику — и, судя по дюжине ремарок в стенограмме («смех в зале», «хохот в зале»), каннская-то аудитория все поняла абсолютно адекватно.

Но потом к обычному «испорченному телефону» добавились старания доброжелателей, вырвавших из контекста фразы «о’кей, я нацист» и «я понимаю Гитлера»… Все это наложилось на так хорошо знакомое нам, людям с советским стажем, номенклатурное «как бы чего не вышло»…

И, косясь друг на друга, администраторы начали — буквально пожарным образом — снимать портрет гения с каннских улиц!

Гений извинился — его извинения может принести любой интеллектуал, чья речь выходит за рамки таблицы умножения. В сущности, он извинился не за суть, а за формальное несоответствие своей лексики принятым правилам приличия. Ибо в политкорректном мире нельзя говорить «о’кей, я нацист» ни в каком контексте! Даже когда хохот по обе стороны реплики со всей очевидностью меняет смысловой знак, как минус перед скобками…

Напоследок он предложил «окончательное решение журналистского вопроса» — давайте затравим его еще и за это, всем профсоюзом!

Стыдно быть нацистом — по счастью, это не имеет никакого отношения к автору «Догвилля».

Трусами и идиотами стыдно быть тоже, и это, увы, имеет прямое отношение к тем, кто подверг остракизму великого и парадоксального режиссера".

http://ej.ru/?a=note&id=11048

Не так уж много слов. Подписываюсь под каждым из них.

Комментарий. Издательская аннотация, увы, не дает никакого представления о новом романе С. Солоуха. Постараюсь восполнить этот пробел — тем более, что новый роман Солоуха достоин всяческого внимания. Прежние вещи Солоуха ("Шизгара", "Клуба одиноких сердец унтера Пришибеева") были просто добротны и хороши. На твердую четверку (или на 7-8 если измерять по фантлабовской шкале) На мой взгляд, "Игра в ящик" безусловно, лучший текст Солоуха и едва ли не лучшее из всего прочитанного в текущем году.
"Игра в ящик" — роман о моем поколении, т.е. поколении людей, стартовавших во взрослую жизнь в конце 1970-х-начале 80-х. Время действия с 1982 по 1986, т. наз. "пятилетка в три гроба" (для тех, кто не в теме напомню советский лозунг "Пятилетку в четыре года"), когда последовательно отдали концы концы Брежнев, Андропов и Черненко. Эпилог — середина 1990-х. Рассказывая историю нескольких аспирантов крупного отраслевого НИИ из ближнего Подмосковья, Солоух дает свой ответ на вопрос "почему у поколения начала 80-х по большому счету ничего не получилось"."Игра в ящик" отнюдь не мрачная история в стиле тереховского "Каменного Моста". Роман получился элегантным, остроумным и органично интертекстуальным: не случайно его предваряют эпиграфы из Ярослава Гашека и Ивлина Во. И еще: особенно отмечу три вставные повести, имитирующие Гайдара ("Щук и Хек"), Набокова ("Рыба Сукина") и коллективного советского писателя-соцреалиста ("Угря"), мастерски выписанные и органично встроенные в конструкцию романа. 10/10 безо всяких оговорок и вместе с восклицательным знаком.


Юрий Арабов. Орлеан (АСТ)


Cюда почти никогда не доходят письма, отправляясь по ошибке во Францию или в США. Орлеан, описанный Юрием Арабовым, затерян в Кулундинской степи и своим названием обязан Ленину, который однажды ткнул пальцем в карту: «Здесь будет наш Орлеан!» Жители города, словно эпидемией, поражены злобой, равнодушием и находятся в постоянном поиске плотских удовольствий, которые не приносят им ни утешения, ни радости. Парикмахерша Лидка, горе-влюбленный Игорек, хирург-осеменитель Рудольф, дознаватель по фамилии Неволин, готовый сам сесть в тюрьму, лишь бы от него отстали, – все герои мечутся по жизни, как внутри клетки, давно забыв, зачем они еще живы. И даже фантасмагорический экзекутор по вопросам морали с внешностью Кларка Гейбла, появившийся в Орлеане, чтобы припугнуть население, оказывается беспомощен: и не таких здесь резали на части, во всех смыслах. В эпилоге, названном «Другая книга», Арабов переносит действие в Москву 1921 года – к эпохе Кронштадтского мятежа и голода в Поволжье. Параллели неутешительны: связывая два временных пласта, Арабов, автор сценариев к первому советскому фильму ужасов «Господин оформитель», «Юрьеву дню» Кирилла Серебренникова и лучшим лентам Александра Сокурова, не склонен к сочувственному лиризму, ему ближе уставшая интонация, не оставляющая надежды.
Примечание. Один из лучших российских сценаристов, — да чего там, "один из лучших", — лучший российский сценарист Арабов пишет очень кинематографичную прозу: книги Арабова зримы, визуальны и так и просятся на экран. К сожалению, у нас нет режиссеров (за исключением А. Сокурова), способных адекватно перенести на экран все смысловые нюансы арабовской прозы. И "Чудо", и "Юрьев день" очень многое потеряли в своем экранном воплощении. "Орлеан", как и вся арабовская проза, совсем не простой роман, как может показаться при поверхностном прочтении. Достаточно сказать, что название романа отсылает к даниил-андреевской Олирне (то знает, тот знает, а кто не знает может заглянуть в "Розу Мира" или, на худой конец, в Википедию)...

Линор Горалик. Валерий (НЛО)


Поэт, прозаик, сказочник и культуролог Линор Горалик во всех своих книгах продолжает искать "новое странное слово". В повести "Валерий" сталкиваются обыденность современной городской жизни и принципиальная инаковость взгляда главного героя. Он — и взрослый, и ребенок — живет обычной жизнью, но видит в ней никому больше не заметные смыслы и механизмы. Рыбки в аквариуме, черти в аду, русалки в море, дети на лечебной физкультуре, мясник в лавке, Бог в небесах и милиционер в погонах — все становятся участниками единой мистерии, общего гиньоля.

Мне одному кажется, что в 2011 пока катастрофически мало новой хорошей музыки?