Разменяв пятый десяток и дождавшись седины в бороде, ощутил я щекотание в рёбрах – тут меня бес и попутал.
До сих пор я считал, что какой-никакой литературный вкус у меня есть, а вот такого-этакого литературного таланта нет. И ограничивался чтением, не замахиваясь на писание. Но глядя на вал литературы от молодых и талантливых, захлёстывающий книжные прилавки и просторы Интернета, не исключая любимый сайт, начали у меня пробуждаться сомнения. А может, и я мог бы написать – не эпопею, так роман, не роман, так повесть.
В результате появилось несколько рассказов и рассказиков. Один из них я отправил на конкурс юмористической фантастики имени Ильи Варшавского.
Конкурс проходил в два этапа: в Лиге Надежды – для дебютантов, и в Лиге Плюща – для мэтров (для поименования мэтром необходимо было, как легко догадаться, иметь за плечами хотя бы одну-две публикации).
Гордо задрав нос, мой рассказ полидировал немного в лиге для приготовишек, затем слегка приспустился на землю, но всё же без больших напрягов перебрался в лигу повыше. В финале после объявления первой оценки он снова нагло занял первое место, после объявления второй – перебрался на второе. Уловив тенденцию и пересчитав членов жюри, я прикинул, что в итоге он займёт восьмое место. Так оно в итоге и оказалось, большой куш сорвать не удалось. Но в целом я удовлетворён – всё-таки кое-кому рассказ понравился.
А сам рассказ – вот он:
Шутки по телефону
Не понимаю я людей, которые в ответ на безобидный звонок орут:
— Какая ещё прачечная? Дурачечная! – и швыряются телефонными трубками.
Ну, ошибся человек номером, подумаешь. Можно же спокойно ответить:
— Да, слушаю. Нет, это не диспетчер, это дежурный электрик. Нет, не работает, закрыта на капитальный ремонт. Мне не полагалось бы говорить, но тут авария была. Да серьёзная, рвануло дай Бог как. Какие заказы, что вы. И возвращать не будут, будут выплачивать компенсацию при наличии квитанции и разборчиво заполненной описи. Деньги, говорю, вам вернут, по ценам 1998 года. Я почём знаю, я же дежурный электрик. Мне вот бумажку оставили, я вам зачитываю – Инструкция Управления банно-прачечных объединений. Вроде в городской думе этот вопрос будут завтра рассматривать, перезвоните им. И вам спасибо, всего вам доброго.
И ходишь день, улыбаешься. Весело же.
Не у всех, конечно, есть чувство юмора. Люська мне вчера утром такой скандал закатила. Из-за дедули, которому в Медведково надо было, а я его на кольцевую линию направил.
— Садитесь, — говорю,- дедушка, ехать вам далеко, но вы не волнуйтесь, станции громко объявляют, ждите, когда назовут вашу.
Интересно, сколько он кругов нарезал, пока понял, что его станции на кольцевой нет. Может до сих пор катается. Да чего там, он же пенсионер, им всё равно делать нечего.
А больше всего люблю посостязаться с шутниками, которые специально звонят по случайным номерам телефонов. Правда, слабоватые они какие-то все.
— Аллё, это баня?
— Да, баня номер семь, — отвечаю, — вы что же сами не видите, куда звоните?
— Чё, правда?
— Да, что желаете заказать?
— Сауну с девочками, гы-гы-гы.
— Мужчина, вас разве не предупредили не говорить открытым текстом. Запомните на будущее, говорить нужно — номер с комплектом махровых полотенец. Желаете блондинку – с белой вышивкой, брюнетку – с чёрной, шатенку – с рыжей. Вам понятно?
Слушаешь, как у него слюна капает в телефонную трубку, потом принимаешь заказ, диктуешь адрес бани и пароль. И ходишь день, улыбаешься. Смешно же.
Но вчерашние шутники были явно классом повыше.
— Землянин, вы нас слышите?
— Да слышу вас хорошо, связь нормальная.
— К вам обращается командир межзвёздной экспедиции из системы, именуемой вами Тау Кита.
— Как для таукитайца вы неплохо говорите по-русски.
— Наши механические зонды тщательно изучали информационное поле Земли в течение длительного времени. И теперь настало время для реального контакта между двумя разумными цивилизациями. Нам потребуется ваша помощь, землянин.
— Я почему-то так и думал. Ну-ну, слушаю.
— Сообщите ваши координаты, долготу и широту с точностью до минут.
Я во всём люблю систему.
— Обождите минутку.
Так, какой номер у моей «Лады» и у Люськиной «Шкоды»? Вот, сама Люська шкода, всё настроение вчера испортила, и машина у неё такая же.
Продиктовал им широту и долготу, как хотели.
— А теперь мы вам передадим инструкцию по сборке маячка. Он небольшого размера и легко собирается из доступных на Земле материалов. Важно, чтобы он был собран и установлен не позднее, чем через шесть часов.
— А без маячка вы промахнётесь? Типа, вместо суши в океан?
— Нет, здесь возможен временной сдвиг с непредсказуемыми последствиями. Вы же понимаете, что межзвёздное перемещение биологических объектов невозможно без синхронного изменения сингулярной составляющей пространственно-временного континуума.
— Да чего ж тут не понять. Хорошо, сейчас, только ручку возьму.
Нет, ребята серьёзно к розыгрышу готовились. Явно читали по заготовленному тексту. Я успел три уровня в «Зуму» пройти, пока они кончили диктовать. Я им не мешал, только пару раз вставил: «Помедленнее, я записываю» и «Повторите, не разобрал». Хотя могли бы придумать что-нибудь поинтереснее, чем «возьмите медную проволочку, диаметром не более трёх миллиметров, изогните её под углом», ну и всё в таком же духе. Видимо им самим надоело, потому как они начали закругляться.
— Понятны ли вам инструкции, выполнимы ли сроки сборки?
— Да понятно всё, соберём, не вопрос.
Утром меня разбудил звонок. Механический голос:
— Сообщите причины катастрофы.
— Яйца недоварились, — ляпнул я спросонья.
Через пятнадцать минут снова тот же скрипучий механический голос:
— Вариативный анализ не подтверждает названную вами причину катастрофы. Повторяю запрос.
— Аннушка масло разлила, — на этот раз я был более подготовлен.
И пошло поехало через каждые пятнадцать минут:
— В кузнице не было гвоздя.
— Пчёлы были неправильные.
— Кондуктор нажал на тормоза.
— Здоpовенные жлобы поpубили все дубы…
В принципе я мог бы сыпать им ответами ещё хоть месяц, но уже к обеду мне всё это стало надоедать. Впервые в жизни я почувствовал, каково это, когда тебя переигрывают на твоём же поле. Пришлось смириться с поражением и выбросить белый флаг, отключив до утра телефон.
А ещё я почему-то ощутил лёгкое беспокойство. Не поверите, но даже открыл атлас и посмотрел на карту, где там эти долгота и широта, что я назвал. В конце концов, ходят же слухи, что вот и башни в Нью-Йорке вовсе не из-за самолётов попадали. Слава Богу, оказались безлюдные места, где-то в Сибири возле реки со смешным названием Тунгуска. Случись там, в тайге, и взаправду что, всё равно никто не заметит. Что-то я, правда, об этой речке слышал. То ли лох-чудище там проплывало, то ли йети на берегу загорало. А, впрочем, к чему я это всё. Это же просто чья-то дурацкая шутка.
Одна моя родственница посоветовала своей дочери — когда та вступила в «опасный» возраст — вести дневник. При этом она красочно живописала, как это интересно – и писать, и в особенности потом – через много лет — перечитывать. Дальнейшее развитие событий угадать нетрудно – уболтав дочу, мама элементарно вычислила «хованку» и довольно долго контролировала своё чадо, почитывая её дневниковые записи. Насколько позволительно читать чужие дневники – мы оставим за скобками, но в том, что перечитывать свои старые дневники крайне занимательно, она была абсолютно права. Даже если это просто читательский дневник.
Не так давно я откопал свой читательский дневник, который вёл где-то в классе седьмом-восьмом (потом забросил это занятие). К сожалению, по большей части у меня там не отзывы, а кратко о содержании, главных героях, но и оценки тоже – плюсы/минусы. Тем не менее — весьма любопытно:
Среди наиболее понравившихся тогда НФ книг, есть те, которые я оцениваю очень высоко и теперь:
Айзек Азимов. Я — робот
Аркадий и Борис Стругацкие. Трудно быть богом
Станислав Лем. Звездные дневники Ийона Тихого
Кир Булычёв. Чудеса в Гусляре
Есть среди них то, что я, пожалуй, перечитаю не без удовольствия, но к шедеврам всё же не отнесу:
Франсис Карсак. Львы Эльдорадо
Сергей Снегов. Люди как боги
Кир Булычёв. Последняя война
Ф. Пол и С. Корнблат. Операция «Венера»
Есть то, что я вряд ли стану перечитывать:
Георгий Мартынов. Звездоплаватели
Александр Шалимов. Тайна Тускароры
Александр Мееров. Право вето
Петроний Гай Аматуни. Тайна Пито-Као
А вот что мне тогда не пошло, а сейчас с точностью до наоборот:
Рэй Брэдбери. Марсианские хроники
Эдгар По. Рассказы
Александр Грин. Алые паруса
Курт Воннегут. Утопия 14
Ну, конечно, попадались и книги, которые не понравились тогда и вряд ли понравятся сегодня. Впрочем, их было не так уж много.
У Станислава Лема в одном из рассказов о пилоте Пирксе есть такая фраза:
цитата
«Юность считает правилом игры — нет, ее основой — свою неизменяемость: я был инфантильным, недоразвитым, но теперь-то я уже по-настоящему стал самим собой и таким останусь навсегда. Это абсурдное представление в сущности является основой человеческого бытия.»
Собственно, к чему я это всё?
Сплошь и рядом на форуме сайта наталкиваешься на безапелляционные утверждения типа: — Мартин – тупая сказочка для детей, однозначно… — Толкиен – примитив и скукота, безусловно…
Изредка, скрепя сердце, такие глашатаи абсолютных истин признают, что существуют и другие мнения, кроме их собственных. Но вот о том, что это самое их собственное мнение – есть их мнение лишь на данный момент и на данное состояние, никто из них явно не задумывается. Хотя, оглянувшись назад, абсолютно любой может понаблюдать и проанализировать, как со временем менялись его вкусы и пристрастия. Тем не менее, эта странная уверенность – вот раньше я мог и заблуждаться и ошибаться, но сейчас-то я уж абсолютно прав и никак не иначе – встречается повсеместно.
Только для Вас и специально для Вас: Поучительная история про Писателей, Издателей, Бухгалтеров и прочий честной (менее-более) народ.
Сидели как-то Генри и Лайон Олди на скамейке напротив дома с колоннами, того самого, в котором Издательство, и горько плакали. — О чём плачете? – спросил их проходящий (проходящая) мимо Дяченко. — Как же нам не плакать, — горестно отвечали Генри и Лайон. – Пришли мы за гонорарами вдвоём, а гонорар нам дали один. Автор-то в рукописи у нас один указан. — Ах, вон оно как, — подумал (подумала) Дяченко, да и передумал (передумала), и пошёл (пошла) не в Издательство, а совсем наоборот – домой. — Жёнушка! (Муженёк!) – воскликнул (воскликнула) Дяченко, — А не затруднит ли тебя вот на этом листочке поставить свою роспись, а рядышком фамилию и имя. Да и отчество – на всякий случай. — Оно то, положим, не затруднит, а что я с этого буду иметь? – поинтересовалась (поинтересовался) смекалистая (смекалистый) Дяченко. — Да уж не меньше десяти порций мороженого, а то и десять банок тёмного пива «Хеннеси», — не стал (не стала) скупиться щедрый (щедрая) Дяченко. — Если пиво, то это, конечно, да, это славно будет, *** — согласилась (согласился) Дяченко. На том и порешили Дяченко с Дяченко. И начали носить в Издательство рукописи за двумя подписями. Надо отдать им должное, и про Олди, их надоумивших, не забывали – три гонорара, знамо лучше, чем два. Те тоже приятеля в компанию взяли – не помню кого, но зовут то ли Андреем, то ли Валентином. А в издательстве так ни о чём и не догадывались, пока наши друзья уж совсем не распоясались и не притащили рукопись, под которой расписалась вся честная компания. Пошли тогда Издатели к Бухгалтерам, а те к Финансистам, а те к Экономистам, а те к дяде Мише, а тот им и говорит: — А вы платите им не по числу авторов, а по числу слов, али буковок написанных. Вздохнули тяжело Экономисты, и Финансисты, и Бухгалтера. Понятное дело, авторов сосчитать полегче будет, чем слова, да буковки. А Издатели, наоборот, не вздохнули, а обрадовались: — Не будут нас больше дурачить хитрые Писатели. Так закончилась эта поучительная история. А Дяченко так по сей день и ставят две подписи. Привыкли.
*** Так всё-таки Дяченко нёс или несла рукопись в издательство? Эта тайна пока остаётся нераскрытой. Некоторые на основании данного ответа заключают, что Дяченко рукопись несла, а на пиво согласился. Я же с выводами не спешу. Тут к моей жене на днях подруга забегала на полчасика. После её ухода обнаружилось, что от моего запаса пива на эти выходные ничего не осталось, а мороженому в морозилке – хоть бы что. А вот если кто доподлинно об этом знает – напишите мне, вот мы скобочки из этой истории и поубираем.
Года два назад я ещё только осваивал интернет и набрёл на этот сайт. Одним из первых сообщений в форуме, набранных моей нетвёрдой рукой, было пожелание сделать библиографию Бориса Виана. Не сразу, конечно, но со временем я сам и дозрел до выполнения этого нескромного пожелания. Сейчас же, открывая авторскую колонку, мне хотелось бы сказать несколько слов об этом писателе и услышать ваше мнение о нём и его книгах.
Я не являюсь поклонником творчества Бориса Виана.
Его рассказы кажутся мне любопытными, но не более того. Его «Салливановские» романы вызывают у меня противоречивые чувства. С его поэзией я попросту не знаком.
Но я давно уже являюсь поклонником его романа «Пена дней». Это одна из тех книг, про которые я точно могу сказать, что она что-то изменила во мне, в моём восприятии литературы и просто в отношении к окружающему миру.
Рассказывать о чём эта книга – бессмысленно. Нет, есть книги, о которых можно составить достаточно полное представление, услышав пересказ содержания. Иногда после этого книгу собственно можно уже и не читать. Но пересказ сюжета «Пены дней» даст вам не больше, чем рассказ о том, что изображено на иконах Рублёва или портретах Леонардо. Эту книгу надо пробовать на вкус.
Книга необычная.
Книга необычайно весёлая.
Книга необычайно трагичная.
Необычная:
Мир, созданный Вианом – это та же анимация, только не на экране телевизора или кинотеатра, а на страницах книги.
Мы не сильно переживаем, когда, к примеру, мышонок Джерри вяжет узлы из бедолаги Тома.
Также и читая Виана, мы не станем переживать по поводу неудачливых конькобежцев, передавивших друг друга и отправленных служителями катка в мусорный люк. И не сильно удивимся тому, что дверь, которую грубо толкнули, отвешивает ответного пинка. И как должное примем превращение холодильника в голодильник, ведь в этом мире главное – это слова, именно они в этом мире определяют и бытие, и сознание.
Но анимация, мультипликация – это не означает «всё понарошку». Ведь даже в мультфильме Джерри проявляет настоящую ловкость и находчивость, а Том настоящую настырность и неутомимость.
Книга Виана говорит нам о том, что волнует всех во все времена – о настоящих человеческих чувствах, о любви и равнодушии, о верности и предательстве, о радости и печали, о надежде и отчаянии.
Необычайно весёлая:
Борис Виан устраивает в книге виртуозную игру словами.
Помнится, после того как я прочитал её первый раз, у нас в семье несколько лет были в ходу шутки в Виановском стиле:
— Там стакан с пивом стоял, я его выпил. — Только стакан выпил или пиво тоже?
— У него в комнате окно смотрит на улицу. — И что, целыми сутками смотрит, или только днём?
А из самого романа я приведу вам один кулинарный рецепт, может быть кто-нибудь захочет его взять себе на вооружение:
«Возьмите колбасенника и, невзирая на все крики, обдерите его как липку, стараясь не повредить при этом кожу. Нашпигуйте колбасенника тонко нарезанными лапками омаров, с размаху припущенными в достаточно разогретое масло. Сбросьте на лед в легком чугунке. Поднимите пары, красиво расположите под ними кружочки тушеного телячьего зоба с рисом, обманите колбасенника. Когда он испустит «фа» нижней октавы, добавьте соль, быстро снимите его с огня и залейте портвейном высшего качества. Перемешайте платиновым шпателем. Приготовьте форму, чтобы она не заржавела, смажьте ее маслом. Перед подачей на стол добавьте в подливку пакетик гидрата окиси лития и кварту парного молока. Обложите матовым рисом, подавайте на стол и сматывайтесь» (перевод Виктора Лапицкого)
Необычайно трагичная:
Трагична судьба Колена и Хлои, которые погибают, несмотря на то, что их любовь устояла перед всеми выпавшими на их долю испытаниями.
Трагична судьба Ализы и Шика, которые погибают из-за того, что любовь одного из них зачахла и умерла.
Есть своеобразный трагизм и в судьбе Николя и Изиды. Вроде бы Николя – отличный парень и всё у него в жизни складывается успешно, но есть ли в его жизни любовь?
И не могу не сказать о самом трогательном персонаже у Виана (а может и не только у Виана) – серой мышке с чёрными усами. Не помню более убедительного примера бескорыстной и преданной дружбы.
Является ли это роман фантастикой?
Нет, не является.
Он для этого недостаточно реалистичен.
Вообще, всю научную фантастику ИМХО можно считать одним из разделов реалистической литературы. Но это уже тема для отдельного разговора.
Отдельные элементы, присутствующие в романе можно расценить как традиционно фантастические. Из семян выращиваются оружейные стволы – чем не биоинженерия? Кролик-автомат, штампующий таблетки – чем не киборг, да ещё и не шибко сложный, покруче видали/читали. Пианоктейль, взбивающий коктейли, соответствующие по настроению и ощущениям, исполняемым на нём мелодиям, – можно провести по линии фантастических изобретений. Но когда ветер сдувает с шарфа Колена жёлтый цвет и переносит его на соседнее здание, когда в квартиру Колена престают светить два Солнца, а сама квартира начинает хиреть и чахнуть одновременно с растущим отчаянием её хозяина – это немножко другое.
На что похож это роман?
Так и не смог подобрать что-то аналогичное по манере написания. Может быть, что-то похожее встречалось мне у Кафки. Но если говорить о сходных ощущениях и теме романа — это «Три товарища» Эриха Марии Ремарка.
Немного о переводах.
Кто-то из наших лаборантов сказал: «Каждый новый перевод этого романа — это новая книга». Слегка преувеличил, конечно, но слегка. По крайней мере, «Пена дней» — это единственный роман, который я читал одновременно в двух переводах. Вряд ли я буду с какой-либо книгой повторять такой опыт, но в этом случае мне было очень интересно.
Безусловно, перед переводчиками Виана стоит безумно сложная, но и безумно интересная задача. Её можно упростить, но для этого едва ли не на каждой странице придётся делать сноску: «непереводимая игра слов». Так что следует сказать «браво» всем, кто отважился взять в оборот его тексты.
Я читал роман в переводах Лилии Лунгиной (первый опубликованный перевод на русский язык) и М. Голованивской с М. Блинкиной-Мельник.
Вот вам для наглядности их вариации уже знакомого вам рецепта:
«Возьмите живого колбасуся и сдерите с него семь шкур, невзирая на его крики. Все семь шкур аккуратно припрячьте. Затем возьмите лапки омара, нарежьте их, потушите струей из брандспойта в подогретом масле и нашпигуйте ими тушку колбасуся. Сложите все это на лед в жаровню и быстро поставьте на медленный огонь, предварительно обложив колбасуся матом и припущенным рисом, нарезанным ломтиками. Как только колбасусь зашипит, снимите жаровню с огня и утопите его в портвейне высшего качества. Тщательно перемешайте все платиновым шпателем. Смажьте форму жиром, чтобы не заржавела, и уберите в кухонный шкаф. Перед тем как подать блюдо на стол, сделайте соус из гидрата окиси лития, разведенного в стакане свежего молока. В виде гарнира подавайте нарезанный ломтиками рис и бегите прочь» (перевод Лилии Лунгиной)
«Возьмите молочного колбасенка и, невзирая на визг, спустите с него семь шкур. Шкуры сохраните. Нашпигуйте колбасенка мелконарезанными лапками омара, предварительно поджарив их в кипящем от злости масле. Положите в кастрюльку и бросьте на лед. Раздуйте огонь и заполните образовавшуюся пустоту красиво разложенными ломтиками тушеной зобной железы. Когда колбасенок издаст трубный зов, быстро снимите его с огня и залейте хорошим портвейном. Помешайте платиновой лопаткой. Смажьте форму маслом и спрячьте её в холодильник, чтобы не заржавела. Перед тем как подать на стол, сделайте подливу из гидрата окиси лития и одной четверти литра холодного молока. Обложите ломтиками зобной железы, подайте на стол и ступайте прочь» (перевод М. Голованивской и М. Блинкиной-Мельник)
Не знаю, чьи кулинарные способности вы оцените выше. В целом же из переводов мне больше понравилась работа Лунгиной. Хотя были отдельные очень удачные находки и у её коллег, но общий уровень перевода и степень профессионализма показались выше именно у неё.
В качестве иллюстрации небольшой фрагмент:
«Лестница делала три спиральных витка, и звуки в этом колодце усиливались, как в цилиндрическом резонаторе виброфона. Колен поднимался вслед за девицами, чуть ли не цепляя носом их высокие каблуки. Укрепленные нейлоновые пятки. Туфельки из тонкой кожи. Точеные щиколотки. Потом чуть съежившиеся швы на чулках, будто длинные-предлинные гусеницы, и мерцающие ямочки в подколенных впадинах» (перевод Лилии Лунгиной)
«Лестница, свернувшись клубочком в своей клетке, усиливала звук, подобно цилиндрическому резонатору виброфона. Поднимаясь вверх вслед за девушками, Колен не спускал с них глаз. Перед ним мелькали их массивные каблуки из светлого нейлона, высокие ботинки из тонкой кожи и изящные щиколотки. Чуть выше виднелись приспущенные чулки, на манер гусениц обвивавшие стройные ножки с острыми коленками» (перевод М. Голованивской и М. Блинкиной-Мельник)
Засчитаем во втором варианте попытку скаламбурить – лестница в своей клетке – и перейдём к недочётам. Если спиралевидная лестница у Лунгиной вызывает ассоциации с колодцем, то лестница, свернувшаяся в клубок, – никак. Каблуки из нейлона меня сразу слегка напрягли. Понятно, что у Виана что угодно может быть изготовлено из чего угодно, но при этом всегда присутствует какая-то внутренняя логика. Лунгина развеяла сомнения – это и не каблуки вовсе. Чулки на женских ножках – мне ничем не напоминают гусениц, а швы на чулках – это уже, пожалуй, похоже. И, наконец, Колен идёт за девицами, сзади он видит что? Коленки? Девушки идут коленками назад? Нет, скорее всего, он всё-таки видит ямочки в подколенных впадинах, как и переведено Лунгиной.
Так что, похоже, первый перевод остался таковым не только по порядку, но и по качеству исполнения.
облако тэгов
