6. В рубрике «Фильм и фантастика» размещена статья Ежи Шилака/Jerzy Szyłak “Kości po Barkerze/Останки Баркера” – рецензия на фильм режиссера Энтони Хикока “Hellraiser-3 (Hell on Earth)” (США, 1992) (стр. 58-59).
7. В рубрике «Библиофил в кино. Киноман в библиотеке» Рафал Земкевич/Rafał Ziemkiewicz в эссе «Pełny luz» сопоставляет роман американского писателя Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту» (Ray Brudbury “451 Fahrenheita”. Przeł. Adam Kaska. “Alkazar”, 1993, wyd. II. Серия “Science Fiction”) с кинофильмом французского режиссера Франсуа Трюффо “Fahrenheit 451” (Великобритания -- Франция, 1966) (стр. 65-66).
По его словам, пока существовал “железный занавес”, мир романа воспринимался как нечто условное, некоторая теоретическая модель тоталитарного режима, которая к настоящей Америке, в которой как-никак у власти находится демократически избранный президент, не имеет ни малейшего отношения. Сейчас же оказывается, что опасения Брэдбери относительно развития либеральной демократии, высказанные сорок лет назад, отнюдь не беспочвенны. Земкевич развивает эту мысль с присущей ему дотошностью и в весьма резком тоне. Что касается фильма, то в нем, по мнению Земкевича, от социологического наполнения и прекрасно описанного Брэдбери механизма уничтожения культуры путем натиска на нее меньшинства и лоббирования чуждых ей интересов -- считай ничего не осталось.
8. Далее, в рубрике «Критики о фантастике», Ежи Шея/Jerzy Szeja в статье «Ułomni wobec świata/Убогие мира сего» анализирует подход Станислава Лема к теме пределов человеческого познания в его романах «Солярис» и «Глас Господа» (стр. 66-68)
9. В рубрике рецензий некто Negocjator размышляет над сборником рассказов польского писателя Марека Понкциньского «Тайные полиции» (Marek Pąkciński “Policje tajne”. “Czytelnik”, 1993); «в рассказах Понкциньского все больше появляется Макиавелли и политической истории – то есть пота и крови, секретной интриги и столкновения революционных и утопических мечтаний с упрямой и неподатливой натурой людей и вещей. В холодном лунатическом мире культурных парадоксов и дилемм появляются живые люди...»;
некто Wentylator высоко оценивает два тома рассказов американского писателя Генри Каттнера «Машина эго» и «Невидимый глаз» (Henry Kuttner “Maszyna ego”, “Niewidzialne oko”. Tłum. Danuta Górska, wybór Marek S. Nowowiejski. “PiK”, 1993. Серия “Mistrzowie SF”); «в этих двух томах собраны самые разнородные тексты Каттнера – НФ и фэнтези, серьезные и шутливые. Но как раз этой разнородностью сборники и интересны…»;
некто Predator считает, что роман английского писателя Грэма Мастертона «Голод» (Graham Masterton “Glód” – это “Famine”, 1981. Tłum. Piotr Kuś. “Rebis”, 1993. Серия “Horror”) попал не в тот жанровый ящик – никакой это не “horror”, а «самая настоящая реалистическая фантастика ближнего прицела, видение будущего, которое, дай Бог, никогда не наступит. <…> Недаром ведь “Голод” продается как горячие пирожки – каждому интересно, что станет с миром, когда в нем не хватит жратвы»;
некто Karburator предполагает, что американский писатель Роберт Хайнлайн сотворил роман «Дорога славы» (Robert A. Heinlein “Szlak chwały” – это “Glory Road”, 1963. Tłum. Zbigniew A. Królicki i Andrzej Sawicki. “Phantom Press”, 1993. Серия “Fantasy i SF”) лишь для того, чтобы доказать, что хороший писатель может писать и фэнтези тоже;
а некто Denuncjator делится своими впечатлениями, полученными в результате чтения романа английского писателя Джеймса Хогана «Звездное наследие» (James P. Hogan “Gwiezdne dziedzictwo” – это “Inherit the Stars”, 1977); «в книге много неправдоподобностей и слабо обоснованных теорий, но одно нужно признать – читается она с интересом и наверняка многим понравится» (стр. 68-69).
Далее Яцек Инглëт/Jacek Inglot анализирует содержание романа классика польской литературы Станислава Игнация Виткевича «Ненасытность» (Stanisław Ignacy Witkiewicz “Nienasycenie”. “PIW”, 1992. Dzieła zebrane);
Яцек Пекара/Jacek Piekara знакомит читателей журнала с романом американского писателя Стивена Кинга «Воспламеняющая взглядом» (Stephen King “Firestarter” – это “Firestarter”, 1980. Tłum. Krzysztof Sokołowski. “Phantom Press”, 1992. Серия “Horror”), который, по его мнению, трудно отнести к удачам автора. «Хотя Кинг это Кинг, и роман, конечно же, читается залпом. Общение с творчеством Кинга это как партия покера, сыгранная с шулером. О том, что тебе очистили карманы, осознаешь лишь после того, как игра закончилась». И еще -- это польское издание романа Пекара считает попросту скандальным, потому что: a) издатели почему-то решили не переводить с английского языка название романа, хотя ничто не мешало им это сделать, б) использовали для оформления обложки рисунок Леса Эдвардса, который был сделан специально для книги Клайва Баркера, и в) на задней обложке сообщили читателю, что фильм Карпентера “The Thing” был поставлен по роману Кинга, что, разумеется, неправда;
Марек Орамус/Marek Oramus, рассказывая о романе английской писательницы Анджелы Картер «Ночи в цирке» (Angela Carter “Wieczory cyrkowe”. Tłum. Zofia Uhrynowska-Hanasz. “Czytelnik”, 1993), вспоминает о своем стандартном ответе читателям, спрашивающим, сколько в произведении должно быть фантастики, чтобы оно отвечало критериям жанра. Ответ такой. Вот представьте себе, что вы пишете о механическом заводе, где за токарными станками стоят токари, вытачивая детали. Это, конечно, реализм. А теперь допустите, что у некоторых из токарей сложены за спинами крылья, выросшие у них из ключиц. Ой, да пусть будет лишь один токарь с крыльями – уже один такой скромный фантастический элемент придаст целому совершенно иной характер. У Анджелы Картер вместо токаря с крыльями – акробатка с крыльями. И этого хватает, чтобы написать великолепный роман, заставляющий задуматься над красотой и странностью жизни, над теми ее поворотами, которыми она не устает нас удивлять;
а Яцек Собота/Яцек Собота, рецензируя роман польского писателя Феликса Креса «Король просторов» (Feliks W. Kres “Król Bezmiarów”. “Aurora”, 1992), хвалит автора за то, что он (пожалуй, единственный из польских писателей фэнтези) уверенно и последовательно строит свой мир, компонует в сюжете сложную, многоходовую, логичную интригу, строго обусловленную властвующим над этим миром законами (стр. 70-71).
10. В номере напечатана следующая, третья часть (первую см. № 5/1993 “NF”, вторую – “NF” № 7/1993) откликов известных польских писателей научной фантастики на просьбу редакции журнала рассказать о их основной (профессиональной) работе и ее связи с работой литературной. В номере рассказывают о себе:
школьный учитель, преподаватель польского языка и литературы Яцек Инглëт/Jacek Inglot;
программист Януш Цыран/Janusz Cyran (стр. 72-73).
11. В рубрике «НФ в мире» Лех Енчмык рассказывает о январском 1993 года номере американского журнала “Locus”; а Иржи Пильх/Jiři Pilch реферирует январский, февральский и мартовский номера чешского ежемесячника “Ikarie”. В 1992 году фантастику в Чехии публиковали 66 издательств. Основные – “Ivo Zelezny”, “Laser”, “AG Kult”, “Najada” и “Winston Smit”. Всего в 1992 году было издано 239 наименований книг научной фантастики, фэнтези и ужасов, в том числе 55 наменований книг отечественных авторов. Польских только два наименования: «Малый апокалипсис»Конвицкого и «Ведьмак»Сапковского (стр. 74).
12. В рубрике «Список бестселлеров» за июль 1993 года сплошь англо-американские имена. Книг польских авторов – ноль. Книг авторов других национальных регионов – ноль (стр. 74).
13. Редакция решила ограничиться в отношении комиксов сравнительно короткими историями – на один номер журнала. В этом номере первая из таких историй, сочиненная и нарисованная ПЕТРОМ КОВАЛЬСКИМ (стр. 75-78).
Пропущенный материал – это небольшое интервью, взятое Стефаном Веховским/Stefan Wechowski в Кракове у Станислава Лема. Интервью было опубликовано на немецком языке в газете “Die Presse” 23 мая 1992 года под названием, которое, по утверждению МАРЕКА ОРАМУСА (переводчика интервью), в переводе на польский язык звучит так:
CEKC C РОБОТАМИ
(Seks z robotami)
Нынешней весной в Австрии вышел из печати том статей Станислава Лема“Die Vergangenheit der Zukunft/Прошлое будущего”. Семидесятилетний уже ныне писатель задается в нем вопросом: насколько, в какой степени, исполнилось ныне то, что он прогнозировал в прошлом? То есть будущее в этом смысле – уже и в самом деле прошлое! В беседе, которую мы со Станиславом Лемом вели в Кракове, шла речь о том, откуда писатель брал информацию о направлениях развития в будущем, как он ныне оценивает свои предсказания, чего ждет от будущего и чем оно его пугает.
Стефан Веховский: Вы начертали сценарии, устремленные далеко в будущее. Как вы это сделали?
Станислав Лем: Я начал заниматься этим в 1962 году. Мое главное эссе о том времени носит название «Тридцатью годами позже». Тогда у меня у меня было мало информации. Сейчас моя комната набита ею снизу доверху. Вон там с лета лежит так еще и не прочитанный “New Scientist”, а тут – новейший номер журнала “Spigel”. Я не могу со всем этим справиться, тут слишком много хорошего. Тогда же для меня все было недоступным. Я был обречен на манипулирование своими знаниями высшей математики, биологии и так далее. Кроме этого у меня были университетские учебники. И я пытался экстраполировать, не имея под рукой ни компьютера, ни миллионов долларов – ничего того, чем располагали Rand Corporation, или Hudson Institute, или ныне покойный Герман Кан со своими помощниками. У меня были лишь пишущая машинка и маленькая комната с грибком на стене. Я вынужден был все выдумывать. Например, я подумал: ведь то, на что способна природа, со временем сможем делать и мы, люди, ну вот хотя бы создавать живое, пользуясь достижениями молекулярной биологии. Так ведь и на самом деле биотехнологии сегодня развиваются особенно быстро. А тридцать лет назад говорили: это бредни.
Стефан Веховский: И все же сейчас много тех, кто воплощает то, что вы придумали в действительность.
Станислав Лем: Опираясь на знания, полученные в ходе изучения биологии, я представил себе следующее. Жизнь на Земле существует уже почти четыре миллиарда лет. В ходе последних 850 миллионов лет появились первые многоклеточные, и с тех пор естественная эволюция стала ускоряться. Это ускорение дало мне изрядную пищу для размышлений, и я сказал себе: а ведь это наверняка был автокаталитический процесс. То есть когда накопилось много изобретений, они самой своей массой ускоряли дальнейшее течение этого процесса. Гляньте хотя бы на телевидение: от черно-белых приемников до телевизоров высокого разрешения и тех 40 программ, которые я могу принимать благодаря моей сателлитарной антенне.
Стефан Веховский: То есть вы считаете, что прогресс налицо?
Станислав Лем: Нынешняя эпоха – эпоха массовой культуры. Для нее характерно то, что она размножает только самые дрянные, самые банальные и самые примитивные клише – но всегда использует при этом совершеннейшие технические средства. Здесь отчетливо видно несоответствие великолепия этих средств переносимым ими глупостям.
Стефан Веховский: Это противоречие вы тоже предвидели?
Станислав Лем: Разумеется. Эти ножницы растворяются все шире и шире, но ведь понятно, что телевидение дает людям то, чего они требуют. Нынешний мир хочет, чтобы его обманывали.
Стефан Веховский: То есть, нет уже ничего такого, что может вызвать у вас потрясение?
Станислав Лем: Я не знал, что человечество станет таким агрессивным в своем росте и своей алчности, что мы окажемся сегодня на грани различных катастроф – демографической и климатической. У нас ведь сейчас снег идет в Турции. А в Англии вроде бы вскоре сформируются ледники. Страшное дело.
Стефан Веховский: Об этой стороне «прогресса» вы долгое время не хотели ничего знать.
Станислав Лем: Должен сказать, что я, хоть и с сильным отвращением, занимался темной стороной так называемого прогресса. Но немного это подретушировал.
Стефан Веховский: А сейчас что с этой обратной стороной?
Станислав Лем: В Польше издают журнал “Penthouse” (Уже не издают. – Прим. М.О.). Издатели хотели, чтобы я что-то сделал для журнала. Но меня мало интересуют мелькающие там голые задницы. Однако у нас также есть очень агрессивный Костел. И я сказал себе – ведь надо что-то делать с демографическим взрывом. У нас сейчас пять миллиардов людей. В 1939 году, когда я оканчивал школу, было ровным счетом два миллиарда. Говорят, что к середине будущего столетия количество людей достигнет десяти миллиардов. Надо положить этому конец. Я думаю, что, возможно, дело дойдет до каких-нибудь “sex wars”. Что я имею в виду? Ну вот, например, распыляя в воздухе некие химические соединения, будут ограничивать скорость размножения.
Стефан Веховский: Вы и в самом деле считаете такое возможным?
Станислав Лем: Естественно. Возможно все, что исполнимо. Около 42% оплодотворенных яиц покидает женский организм нормальным образом, не вызывая задержки месячных. Но если это количество возрастет с 42% до 49% -- о, это совсем другое дело. А такое, вероятно, случится в начале будущего столетия. Я еще не хочу об этом писать. Но, возможно, писать буду.
Стефан Веховский: А что с ядерной энергией?
Станислав Лем: В своих высказываниях я лишь мимоходом касался связанных с нею опасностей. По воле Божьей она нам нужна. А с другой стороны, я знаю, что термоядерный синтез отнюдь не безвреден. Но чего ради я буду малевать чертей на стенах? Зачем? Что можно сделать с романом, герой которого тяжело болеет уже на первой странице, на второй – умирает, на третьей – его хоронят, а затем подробно и весьма неторопливо описывается процесс разложения трупа? Кто такое будет читать? Я тоже живой человек. Не надо пугать людей, но, так или иначе, нас ждет в будущем еще много жуткого.
Стефан Веховский: В ваших романах на каждом шагу встречаются более умные, чем люди, роботы. Что вы можете нам об этом сказать?
Станислав Лем: Вполне возможно создание совершенных разумных существ небиологического происхождения. Люди будут конструировать такие существа подобно тому, как конструировали ранее машины и станут видеть в них брошенный им самими же ими вызов. Но я не склонен заходить настолько далеко, чтобы видеть в роботах следующую стадию эволюции.
Стефан Веховский: Можно ли сейчас предвидеть будущее столь же хорошо, как это делалось когда-то?
Станислав Лем: Нет – из-за огромного ускорения прогресса. Это так, как если бы отправились на железнодорожный вокзал и увидели там несколько поездов, мчащихся с огромной скоростью в различных направлениях. Возможно, вы никогда ни один из этих поездов не догоните. Впрочем, это и делает положение Польши столь трудным. Цивилизационный поезд мчится мимо нас, быстро удаляясь, а мы стоим и смотрим ему вслед.
Стефан Веховский: Ваш последний роман носит название «Фиаско». А как вы назовете следующий?
Станислав Лем: Никаких книг я писать больше не буду. Я написал их уже 36 или 37, не считая эссе. Этого достаточно. Меня парализовали эти кучи доступной ныне информации.
9. В рубрике «Кино и фантастика» напечатана большая статья Ежи Шилака/Jerzy Szyłak “Ekspresionizm stary i nowy/Старый и новый экспрессионизм» (стр. 57-61), где автор находит и показывает элементы и мотивы, почерпнутые современными кинорежиссерами (Р. Скотт, Т. Бартон, Д. Камерон, Д. Линч, Д. Кроненберг и др.) у таких немецких мастеров кино 20-30-х годов, как Ф. Ланг, Мурнау, В. Херцог и др.
10. В рубрике «Критики о фантастике» напечатана статья Петра Крывака/Piotr Krywak «Stanisława Lema droga do absolutu/Дорога к абсолюту Станислава Лема» (стр. 65-67), написанная на основе доклада, прочитанного автором на лемологической сессии, состоявшейся в рамках Еврокона в мае 1991 года.
11. В рубрике «Рецензии» Яцек Инглëт/ Jacek Inglot хвалит роман английского писателя Мика Фаррена «Неистовый (безумный) апокалипсис» (Mick Farren “Szalona apokalipsa” – это “The Armageddon Crazy”. 1989. Tłum. Krzysztof Fordoński. “CIA-Books”, Poznań, 1991); “Фаррен издевается над религиозным маньячеством, поп-культурой (культ обожествленного Элвиса), рядовым потребителем ТВ, зависимым от него, как младенец от материнской груди, над лицемерием государственных деятелей и пр. Роман как целое угнетающе пессимистичен – мир, выведенный из нормальности и равновесия, никогда к ним не вернется, наследником тоталитаризма может быть только новый тоталитаризм. <…> Нужно похвалить автора за исполнение. Давно уже не читал столь бравурно написанной книги, с таким динамичным и острым сюжетом – герои полнокровны, правдоподобны и пользуются прекрасным, живым языком…»;
Малгожата Скурская/Malłgorzata Skurska в заметке под названием “Поэтика бицепса” слегка проходится по двухтомной антологии “heroic fantasy” зарубежных авторов «Варвары», тт. 1-2 (“Barbarzyńcy”, tt. 1-2. Wybór R. Adams, M.H.Greenberg, Ch.G. Wangh. “Rebis”, 1991/1992); “Антология дает достаточно широкое представление о “heroic fantasy”, обнаруживая при оказии мелкоту тематики. Ибо сколько ж можно читать о том, как одна группа героев сражается с другой, как южная армия пытается захватить северное королевство, как потомок великого, но разорившегося рода, пылая жаждой мести, гоняется за обидчиком”;
Марек Орамус/Marek Oramus не больно-то восхищается новым романом американского писателя Курта Воннегута «Фокус-покус» (Kurt Vonnegut “Hokus pokus” – это “Hokus pocus”, 1990. Tłum. Lech Czyżewski. “Wydawnictwo Dolnośląskie”, 1992); «роман ни в чем не уступает лучшим произведениям Воннегута. “Завтрака мастеров” он не превосходит, но и не на много от него отстает. Есть в нем хорошие куски, какие были, например, в “Резне номер пять” или в “Колыбели для кошки” -- и все же я не ощущаю того удовольствия, с которым читал когда-то названные романы. Испортилось что-то в исправно работавшем механизме. То ли Воннегут постарел, то ли постарел я, то ли мир глубже погрузился в безумие, то ли чаша с иронией и насмешками переполнилась – так или иначе, это удручающее видение мира утратило свое очарование…»;
Томаш Колодзейчак в общем хвалит роман английского писателя Джона Кристофера «Смерть травы» (John Christopher “Smierć trawy” – это “The Death of Grass”, 1956. Tłum. Danuta Górska. “Iskry”, 1992); “Роман, хочу сказать это сразу, хороший и достойный прочтения. Замысел интересный и открывающий множество возможностей для писателя: таинственный вирус губит траву. <…> И лишь одно меня не устраивает -- принимаясь за чтение, я рассчитывал на то, что встречусь с научной фантастикой, а оказалось, что Кристофер использовал ее лишь в качестве завязки, чтобы соорудить неплохую приключенческую историю».
Далее некто Sekator использует оказию обсуждения романа ужасов американской писательницы Дейны Рид «В объятиях демона» (Dana Reed “W objęciach demona”. Tłum. Urszula Zielińska. “Rebis”, 1992) для формулирования более или менее общего вывода; «Science fiction чаще всего избегает эротики и любовных страстей. Ее героев больше занимают тайны космоса, чем человеческие чувства. Совершенно иначе обстоят дела с horror-ом: жанр пропитан опасным демоническим сексом»;
некто Kunktator сравнивает два романа о “попаданцах” в древний Рим: роман польского писателя Владислава Замбжицкого “Богоматерь Радостная, или Удивительные приключения полковника бельгийской армии Гастона Бодино” (Władysław Zambrzycki “Nasza Pani Radosna, czyli dziwne przygody pulkownika armii belgijskiej Gastona Bodineau”. “Verba”, 1991) и роман американского писателя Лайонела Спрэг де Кампа «Янки в Риме» (L. Sprague de Camp “Jankes w Rzymie” – это “Last Darkness Fall”, 1949. Tłum. Radosław Januszewski. “Alfa”, 1991); «Роман Замбжицкого написан в 1931 году; “Янки в Риме” – в 1949. Эти две без малого декады отразились на отношении авторов к истории. Если поляк не выдвигает претензий к ней (хотя мог бы), то американец заставляет своего героя заниматься политикой и деятельно влиять на ход событий»;
некто Denuncjator несколько недоумевает, поскольку не может понять причину, вынудившую издателей выпустить роман американского писателя Пола Уилсона “Мир Дидитауна” (F. Paul Wilson “Świat Dydeetown” – это “Dygeetown World”, 1989. Tłum. Cezary Ostrowski. “CIA-Books”, 1992) в серии научной фантастики; «К фантастике этот криминально-бытовой (?) роман можно причислить разве только из-за нескольких гаджетов и размещения событий в некоем неопределенном будущем»;
а Эльжбета Гепферт/Elżbieta Gepfert довольно сурово оценивает роман ужасов американского писателя Гарри Адама Найта “Щупальца” (Harry Adam Knight “Macki”. Tłum. Beata Brynkiewicz. “Phantom Press”, 1991) о некоем жутком чудовище внеземного происхождения, пролежавшем под толстым скальным слоем 65 миллионов лет, а затем вернувшемся к активной жизни (то есть к пожиранию всего, что под щупальца попадается); «никому не советую ее читать: она не для детей – слишком жестокая, и не для взрослых – слишком глупая».
12. В рубрике «Наука и НФ» напечатан первый отрывок (второй – в следующем номере журнала) из книги американского писателя Роберта Монро/Robert A. Monroe “Jorneys Out of the Body/Путешествия вне тела” – о ментальных путешествиях автора. Монро, основываясь на результатах своих исследований, разделил действительность на три уровня. Первый уровень – мир, в котором мы живем, второй уровень – мир, в котором материализуются наши мысли, третий уровень – параллельный нашему мир, черты которого подобны чертам нашего мира. В напечатанном в номере отрывке “Światy równoległe – Obszar III/Параллельные миры – III уровень” (стр. 72-73, переводчик не указан) рассказывается о том, как начались путешествия Монро на третий уровень.
13. В рубрике «НФ в мире» (стр. 74) Лех Енчмык реферирует апрельский 1992 года номер американского журнала «Locus», почему-то ограничиваясь лишь длинной цитатой из напечатанного в журнале высказывания писательницы Элен Кушнер о роли мифа в фантастике; Ласло Абран рассказывает о мартовском и апрельском 1992 года номерах венгерского журнала «Galaktika», а Иоанна Чаплиньская – об апрельском 1992 года номере чешского журнала «Ikarie».
14. В июньском 1992 года «Списке бестселлеров» (стр. 74) без особых изменений, то есть там стоят сплошь англо-американские имена (А. Азимов, Ф. Герберт, А. Нортон, Р. Говард, М. Муркок, Р. Желязны и др.). Ни одной книги польского автора, ни одной книги русского автора, как, впрочем, и ни одной книги и авторов всех прочих стран – в списке нет.
15. Напечатан также пятый отрывок комикса «Naród wybrany/Избранный народ» (сценарий М. Паровского, художник Я. МУСЯЛ/J. Musiał) (стр. 75-78).
Вообще-то, если приглядеться к окружающему нас миру, то непременно обнаружишь в нем ЛЕМа. ЛЕМ – это наше все. Или -- все наше. Широко распростирает ЛЕМ руки свои в дела человеческие. И чем зорче вглядываешься в эти самые дела, тем больше в этом убеждаешься.
Разумеется, ЛЕМом полнится космос. Какой же космос без ЛЕМа?
Без ЛЕМа нельзя ни на шаг продвинуться в строительстве.
Мы уже знаем, что ЛЕМ – корифей в авто- и мотоциклетной технике.
Но вот ведь оказывается -- и в гидравлике тоже.
Да и в прочей технике без ЛЕМа просто труба.
А уж тем более в аудиотехнике и электронике.
ЛЕМ – незаменимый помощник на кухне.
ЛЕМ неутомимо борется с грязью, насекомыми и грызунами.
ЛЕМ заботится о нашей противопожарной безопасности.
13. В рубрике «НФ в мире» напечатана также забавная заметка «Dar stulecia!/Дар века», которую написал Станислав Ремушко/Stanisław Remuszko (стр. 71).
ДАР ВЕКА!
«Почти все радио- и телестанции всего мира отвели в своих материалах главное место информации PAP из Кракова о вручении Станиславу Лему в качестве подарка контрольного пакета акций концерна FIAT. Согласно итальянскому источнику, глава концерна Джованни Агнелли – завзятый читатель и восторженный почитатель Лема – уже несколько лет вынашивал этот замысел, который теперь нашел в Кракове свое воплощение. Таким образом, Станислав Лем, который до сих пор считался одним из наиболее зажиточных польских писателей, стал самым богатым поляком и влился в ряды европейской финансовой элиты.
В Турине при участии сотен бизнесменов и журналистов состоялся эксклюзивный банкет, совмещенный с демонстрацией новых изделий итальянского (итальянско-польского?) концерна, разработанных и изготовленных в глубокой тайне.
Этой осенью на автомобильном рынке появится новый гоночный автомобиль «LEM 99 superturbo», созданный по изумительному проекту Пининфарины. Во всей Европе производит фурор сенсационный стиральный порошок «Nuovo LEM». Американские и английские мужчины буквально без ума от итальянского одеколона «LEMale», запах которого чарующим образом воздействует на прекрасный пол. Среди других изделий, демонстрировавшихся на туринской фиесте, журналисты чаще всего упоминают замечательные вареники «TorLEMmini», бронебойный семнадцатизарядный пистолет “Don CorLEMone” 50-го калибра с глушителем и лазерным прицелом, а также фторированную зубную пасту “DiLEMmato”.
Станислав Лем, ренессансный гений ХХ века, получил мировую известность как автор НФ-книг, переведенных на 50 языков, говоров и диалектов и изданных тиражом более 50 миллионов экземпляров. Он уже давно отказался от написания НФ в пользу философии, придерживается интеллектуально-светского образа жизни и частной политики. Уже многие годы он является несомненно основным польским кандидатом на получение Нобелевской премии. Живет в Кракове в Клинах, куда журналисты и деловые люди всего мира совершают паломничество, а почтальоны грузовиками доставляют мешки с письмами и прочими почтовыми отправлениями (среди телеграмм с поздравлениями можно найти и такую: “FIAT voluntas Tua stop gLEMp”)».
облако тэгов
