Роман британской писательницы Анджелы Картер «Страсть новой Евы» — книга непростая и явно не для всех. Особенно если вы не очень любите «политоту» и «этих назойливых феминистов». Впрочем, сама нижеследующая рецензия пропитана леворадикальным воинствующим мировоззрением и историческими ссылками, а потому тоже не обещает быть легкой. Так что либо проходите мимо, либо оставайтесь для понимания того, под каким соусом предстают романные «политота» с «феминистами» и кому книжка Картер будет интересна.

Итак, если одной фразой про сюжет, то перед нами книжная версия «Кожи, в которой я живу», только с постапокалиптическими пейзажами, но без Антонио Бандераса. Притом ароматы и картины конца веков не являются столь уж фантастическим атрибутом «Страсти...», а реальной обстановкой в самой центровой из стран центрального капитализма второй половины минувшего столетия. То, что настрой на скорые (тогда) кровавые и темные перемены имел место быть, можно учуять и по атмосфере фантаста с более знакомым российскому читателю именем — Филипу К. Дику. По таким его романам, например, как «Время, назад» с рассказом-прототипом и «Вторжение с Ганимеда», где появляются персонажи, как бы намекающие на вполне себе настоящие леворадикальные вооруженные группировки афроамериканцев. Тех же «Черных пантер» и не только. И вообще в диковских романах ощущается стилистика конца 50-ых — начала 70-ых — «новые левые», психоделическая и сексуальная революции, противостояние с буржуазным государственным империализмом, чувственная теория тоталитарной Системы, которая, как двуглавый орел, имеет две головы — американскую и советскую... Но больше в романах Дика, конечно, не политики, а откровенной метафизической, извращенной, а оттого и крутой психоделики.

«Страсти новой Евы» же имеет психотропные нотки, но они в нем не главные. Больше у Анджелы Картер сюрреализма, транслирующего реальность в гипетрофированных, готических и антиутопических акцентах на страницы ее книги. Реальные черные маоисты, новые феминистки, сексуальные секты наподобие Чарльза Менсона (привет «Однажды в Голливуде») и христианские фундаменталисты с легальными гранатометами («Противостояние в Спэрроу-Крик») в художественном универсуме преображаются в успешных, но трагичных сепаратистов, в псевдорелигиозных медицинских маньяков с амазонскими замашками, в диковатую, омерзительную коммуну одноглазого шизофреника с культей и стихами на животном языке и новые крестовые походы детей. В общем, на образы с прототипами в действительности небольшой роман Картер крайне богат. Но порнографические зарисовки, сцены непристойностей, порой доходящие до некрофилии, изнасилования и прочая бесовщина — разве не оттолкнет такое нормального читателя даже от столь интересной литературной картины? На самом деле, думаю, не оттолкнет. Вспоминаю себя, только начавшего путь читающего субъекта. Я очень щепетильно и критически относился к излишне жестоким в сексуальном и не только планах сценам. Потом, видимо, обтесался и теперь могу сказать, что все указанные мной вещи на удивление читаются... легко, без отвращения и даже кажутся красивыми. Думаю, тут явно тот случай, когда переводчик смог на должном уровне передать красоту и органичность авторского стиля. В этом красота «Страсти новой Евы» — все гадости и чернуха смотрятся в книге без выпячивания, не сознаются как пошлый эпатаж или что-то вроде этого. Все кусочки в сюжетной мозаике складываются крайне аккуратно и со вкусом. Но кое-чего книге не хватает.

Как ни странно, радикализма! История о выносящем мозг превращении мужчины в женщину на фоне разрушающейся от черных и феминистических партизан-боевиков Америки не столь леворадикальна, как могла бы быть. Слишком тут силен психоаналитический элемент, а политико-аналитический, марксистский или какой угодно другой, явно проседает. В этом вообще беда «новых левых», в том числе и современных, западных. У нас их, в отличие от «забугорий», не имелось раньше (практически) и не имеется сейчас. Молодые экспериментаторы левой мысли послевоенной Европы и Америки пробовали разные формы организации, теории, романтических идеалов. Лучше всего и раньше остальных «новичков» вышло у заслуженно легендарного Че. И вообще у всех тех, кто помнил цитату Маркса «никогда оружие критики не заменит критики оружием», получилось больше. Поэтому вооруженные герильи, даже проигравшие, как «Фракция Красной Армии» («РАФ») и иные городские (и не только) марксистские и анархистские партизанские бригады значат для грядущей (надеюсь, что все еще грядущей) Мировой Революции и подлинной справедливости и блаженства на Земле гораздо больше, чем советские партийные бонзы (отказавшиеся от необходимой передачи власти сверху вниз и ставшие современными буржуазными политиками и/или просто олигархами) и все осколочные, ненасильственные, цветниковые «общественные движения» с измененными состояниями сознания, странными (квази)религиозными увлечениями. Но, самое главное, эти недореволюционеры, реформистские митинголюбы стали защитниками шкурных интересов всех, кого не лень, но только не угнетаемого класса, имя которого почти стерлось из учебников по социологии и политологии. Ну, а про то, что они стали частью Системы, которую так силились изничтожить, я лучше умолчу. Вот и феминистка Картер хоть и неплохо рисует тогдашние кризисные Штаты, но плохо показывает причину того расползания по швам первейшей экономики планеты. Не эдиповы комплексы, не фрейдистские бессознательные тому виной! Почему хотя бы не намекнуть о социальном расслоении, эксплуатации «третьего мира» и собственного населения... Теории, теории мало. Впрочем, у «новейших левых» ее тоже маловато. И это еще одна, архиважная, проблема левого движения сегодня. Ну, и его вездесущая антирадикальность тоже.

Таким образом, могу сказать, что роман «Страсть новой Евы» достаточно экзотичен, но все-таки в меру, а красивый, лаконичный и интересный язык сделает его прочтение быстрым и увлекательным. Как я упомянул, даже самое экстравагантное содержание книги благодаря мастерству автора не кажется пошлым и мерзким. Единственный минус для меня — слабая левизна и радикальность, отсутствие некоторой теоретической глубины в явной критике капитализма с вполне себе еще человеческим лицом, но на грани перехода в неолиберальную фазу. Кстати, коль дух романа о разгульных и экстремистских 60-ых и 70-ых, с Кубой, Красным Маем и РАФ, советую статью российского социолога, политолога и просто постмарксиста Александра Тарасова «1968 в свете нашего опыта». И вообще рекомендую людям с гуманитарным духом и все еще помышляющим о загадках советского «коммунизма» и всего такого ознакомиться с научным творчеством этого исследователя. Думаю, многое откроете для себя о марксизме и Стране Советов.

Меньше недели назад нас с другом, философствующих на лавчонке среди центральной аллеи, застали врасплох неожиданным вопросом. А именно парочка молодых ребят спросила: "что вы знаете об Иисусе Христе?". Вопрос странный для обычного летнего вечерка. Вполне возможно, в теперешнюю эру "образования" он мог поставить в тупик, ведь и самые простые библейские сведения оказались в тени социальных сетей и новой мифологии by "Марвел". Но мы, двое книжных червей с "набором интеллигента" и самообразованием, ответили на все вопросы типа ЕГЭ о Новом Завете на "отлично" и высказались о том, кто есть Христос сегодня. В итоге завлечь нас на тусовку новой квази-секты у "экзаменаторов" не вышло, но сподвигнуть меня на прочтение "Автобиографии Иисуса Христа" Олега Зоберна — да.

Разумеется, Иисус Христос, был он или нет как человек из плоти и крови (скорее всего был), стал личностью культурной и исторической — мировым феноменом. Христианство, искусство, политика, общественная жизнь, наука и иные пласты жизни большей части мира и человечества так или иначе "заражены" его присутствием. Притом я не применяю ни апологетический, ни уничижительный смысл в таком взгляде на роль основателя европейского мироздания. Я занимаю нейтралитет и осторожность в позиции и словах в такой теме. Тем не менее масштабы фигуры Иисуса и затерянность ее в веках и пространствах привела к множеству интерпретаций и веяний. Как религиозного содержания, который я постараюсь не затрагивать, так и культурного. Но отражения образа Искупителя, Учителя и Богочеловека из первого века нашей эры в культуре принимали порой радикальные отличия от каноники любой конфессии. И все началось с гностических апокрифов, десятков непризнанных Церковью "откровений". Именно эти сожженные в пожарах для "нечистого слова" и дошедшие до сегодня в урывках и фрагментах писания породили новый жанр литературы. Книги об Ином Христе, недогматическом и живом. Неважно, правдивая, шутливая, ироничная, антирелигиозная или мистическая такая литература. Важнее ее лучшие представители, которые заставляют задуматься о унесенном рекой времени пророке из Иудеи две тысячи лет назад. Жозе Сарамого, Михаил Булгаков, Лев Толстой, Ренан, Филип Дик... Не беру интересные версии атеистических богословов. Жанр апокрифического изучения Сына Человеческого жив и сегодня, и в России. Например, из зарубежного могу вспомнить фильм "Человек с Земли", а из книжного и российского — новейшее "евангелие" Тима Скоренко. Правда, с творениями Еськова и Лазарчука в подобной области я слабо знаком, но весть о рассматриваемой книге в виде альтернативной истории (или, лучше сказать, фантастической фолк-хистори аля альтернативное богословие?) меня привлекла. Поэтому взглянем на один из ответов на вопрос who is Иисус в постсекулярном мире? К которому и Россия относится, как бы кому не хотелось.

Итак, кто же, по мнению широко не известного автора, Зоберна, Иисус Христос? Точно не Сын Божий, да и не особо пророк, если последним считать глубоко верующего в Бога и свою миссию. Наоборот, в словах Йесуса Нацеретянина частенько звучат неуверенные фразы вроде "бог, если он существует". И анти-теистические метафоры о божестве как драконе, который поедает души мертвых и причиняет страдания живым. А потому, по словам зобернского Иисуса, Его должно убить. Это одаренный, не через край, юноша, которому не шибко люб физический труд, но тянет чтение, образование, странствие и философия. Ему хочется необычной жизни, в которой слава была бы уместной, но не первостепенной. Он чувствует призвание стать бродячим учителем-толкователем. Ему не чуждо сомнение и тяга к знаниям, которое идет из эллинской философии, знания иудейского Закона, Эпикура и стоицизма. Но и женская ласка с вином ему не безразличны. Не обходится книжный Иисус и без знаний римской медицины. Более того, к концу романа он желает совсем отказаться от мессианства и пророческой мантии, чтоб целиком податься во врачевание. Иисус Зоберна не кровожаден, но и не за этику ненасилия. С ораторскими способностями, но без божественного очарования. Не боится легкого и не всегда законного дохода, но и не стремится к богатству. Без вопиющего шарлатанства, но с "ловкостью рук и никакого мошенничества". Правда, мистические видения будущего, полеты сознания и магические исцеления имеются. Слегка анархист, но без антиримского настроя. В общем и целом, Иисус здесь — обычный человек. И ему нравится свой образ жизни, к которому он отлично приспособлен. Он умеет находить выход из трудного положения, порой эпатажничая. Он не особо патриот, но хочет облагородить свое отечество и избавить народ от нелепостей веры предков с мешающими благоденствию предрассудками. Иисус старается и хочет быть милосердным, порой покуривает наркотическую травку, произносит временами пессимистичные к жизни фразы о суетности и преходящем характере всего, чуть ли не обращаясь то ли в платонизм, то ли в буддизм. Он бродячий философ, которому хоть и не чуждо ни что человеческое, но главный герой "Автобиографии..." старается держаться умеренности во всем. И повествование книги постепенно показывает все эти стороны и грани выдуманного Христа, характер которого на протяжении романа развивается и остается неоднозначным и динамичным. Произведение наполнено как интересными вариациями о рождении архетипических черт "культурной тени Иисуса", так и забавными случаями из его жизни и встреч с людьми. Лично мне понравились и сатира на попов с блатом из России, и предсказание о расколе и борьбе ветвей христианской веры, и своеобразная версия "вино — кровь моя", и взгляд на грубую и чрезмерную аскетичность и суровость житейского регламента ессеев как на родителей Церкви Христовой, а также метафора на природу человека через творение голема из глины и человеческих страстей...

Все эти любопытные детали и красивые подробности не освобождают "Автобиографию Иисуса Христа" от минусов. Притом серьезных. Во-первых, наличие излишней чернушности и грязи. Искусство должно быть свободным, я агностик и политический радикал, да и вообще за повсеместную секуляризацию. Но даже меня смутили некоторые не просто антирелигиозные, а именно грязные выпады. Не слишком хорошо из Магдалины делать шлюху, притом НАСТОЛЬКО вольно-распущенную. Насчет авторского образа Иисуса все понимаю, но можно было бы и совсем-совсем грязь тоже не вставлять. Главный изъян, вменяемый мною "Автобиографии...", правда, не в единичных случаях посредственной пошлятины. У меня другой вопрос — а в чем идея, сверхзадача? Я понимаю желание пофантазировать на апокрифическую тематику, да. И осознаю, что глупо постоянно искать слишком глубокое и высокое в любых книгах. Но я все-таки спрошу — какая цель книги? Неужто банальный антирелигиозный выпад? Думаю, что не совсем. Роман лежит где-то на стыке такого выпада-пародирования-осмеяния и попытки нового интерпретирования первого христианина. То есть творчество Олега Зоберна где-то между антирелигиозной воинственной смешилкой и евангелием для современности. Повторим, прежде чем рассматривать вторую крайность вокруг книги, какого же Иисуса выписал автор. Человек, со страстями, некоторым смирением, идейно эклектичный, малость гедонист, сомневающийся, сладострастный, с мелькающим манихейством в видении мира. Но, самое главное, непоследовательный, трусливый, не доводящий до конца, без должной ответственности, с отсутствием цели. Идеи фикс, ультима туле и вообще какого-либо конечного желаемого. Убеждения, жизненные, ближние и дальние, задачи зобернского Иисуса постоянно меняются, но сам он не находится в живом поиске желанных плодов существования. Он решает отдельные ситуации, но идти к большему боится и не хочет. Так что, на мой взгляд, нерешительный, не желающий Цели, ради которой можно жить и должно умереть, без твердых взглядов (добродетелей), даже с целым рядом правильных идей (умеренной аскезы, разумного милосердия, отсутствия ханжества и запретов на половую жизнь), такой Христос никому не нужен. Может, узкой группке каких-то либеральных (в плохом смысле) любителей диких инсталляций или совсем уж посредственному обывателю. Религиозному или атеисту фигура Христа притягательна ригоризмом, неизменными добродетелями, причастностью к большей идее, самопожертвованием, разумной толерантностью, силой воли. А для левых политических радикалов в образе, казалось бы, праотца церковной догматики, может увидеться борец за безвластье, равенство и братство, социальный революционер, духовный партизан против Империи и Системы. Сегодня нужен Иисус, который требует самоотверженности, аскезы от излишних удовольствий и телесных желаний, а также единство личности и людей вокруг большой и важной идеи. В общем, толстовский Христос пока побеждает. А данный роман не стал особым событием даже в рамках литературной жизни России. Тем не менее прочитать его небесполезно, хотя бы ради неплохого языка, порой хорошего юмора и для пробуждения тематических размышлизмов.

И да, странноватым сектантам летним вечерком я сказал, что для меня Христос сегодня — учитель житейской мудрости.

Примечание:

* — никакого политического контекста также нет

Восьмидесятые возвращаются в кино и сериалы. Это факт, а не новость. Те же "Очень странные дела", сериал, который, на мой взгляд, не является чем-то крайне оригинальным и интересным, тем не менее привлекает и мое внимание своей стилистикой и духом. Пусть сюжет порой и отдает легкой вторичностью, которую уже не списать на поклон аля оммаж ушедшей эпохи. Но среди самых разных проектов, так или иначе эксплуатирующих эти таинственно манящие 80-ые, есть как-то прошедший мимо российского зрителя сериал. Даже на здешнем островке фантастического лобби о нем мало чего сказывается и пишется. А жаль, ведь у "The OA" есть все шансы и огромнейший потенциал стать чем-то наподобие "Твин Пикса" для прошлого века.

И речь идет не о позиционировании сериала таким образом его создателями или же целенаправленным подражательством с их стороны. Никаких "фишек" и сюжетной колеи творения гениального Дэвида Линча здесь нет. Наоборот, эта многосерийная история привлекает не пересечениями сюжетов с непревзойденной классикой, а особой атмосферой. Духом загадочности и странности, созданном на стыке научной фантастики, мистики, фэнтези, с примесью абсурда, какой-то легкой и не сумасбродной эзотерики и сюрреализма. Притом эта странная смесь не переходит разумных границ и заставляет зрителя оставаться с такой диковинной историей до самого конца. А трепетный интерес и эффект сопереживания образуется довольно простой комбинацией — хорошей актерской игрой, энтузиазмом создателей и их же воображением. Даже спецэффекты — некий второй план для "ОА". Потому заранее отдаю поклон уважения Брит Марлинг и Залу Батманглиджу, родителям нового культового сериала. Брит также играет главную героиню в этой причудливой истории, а Зал хоть и имеет малый режиссерский опыт, но постыдных картин у него нет. Притом он успел поучаствовать в режиссировании первого и удачного сезона "Уэйуорд Пайнс", в двух интересных собственных кинолентах ("Звук моего голоса", "Группировка "Восток""), которые я теперь обязательно посмотрю, а также он дружен с другим молодым режиссером с чуть более известными проектами — Майком Кэхиллом ("Я — начало", "Другая Земля"). Троица их вместе с красавицей Марлинг представляют собой своеобразный творческий и дружеский коллектив, который уже отмечался на разных фестивалях, а на "Rotten Tomatoes" как бы намекают, что у сериала, особенно у второго сезона, все отлично не только с критиками, но и зрительскими симпатиями.

Говоря о сюжете "ОА", который растянется явно на больше сезонов, чем два, надо заострить внимание на следующем. Проект "Netflix", который некоторым образом (в первом сезоне, во всяком) пересекается с "Открытие" (2017) и другим фильмом Зала, "Звук моего голоса" (в первом — жизнь после смерти, во втором — мессианская тематика; как бы не спойлеры, а подробности, с первых минут раскрывающиеся), имеет свою особую мифологию, которая явно посложнее и внушительнее, чем в "Очень странных делах" (как и многие другие аспекты "ОА"). И сюжеты, разные по специфике и повествовательному типу, служат раскрытию этой мифологической вселенной. Так, в первом сезоне, мы знакомимся с основными героями сериала. Брит Марлинг — пропавшая несколько лет назад слепая девушка Прейри Джонсон. Но в первой серии она неожиданно возвращается домой и просить называть себя ОА (на самом деле "Оу-Эй", "Away"). Доктор Хантер Перси "Хап" — антогонист всего сериала на грани антигероя. Не безумный ученый, но именно что ученый, любопытствующий, возможно с зачатками комплекса бога. Но скорее богоборчества. А также среди основных персонажей — четверо школьников с разными типажами (не без дани излишней толерантности ) и одинокая учительница за сорок, которые вместе образуют сначала круг слушателей странной истории исчезновения Прейри/ОА от первого лица, а потом становятся ее последователями. К ключевым героям также относятся родители Прейри и ее четверо "сокамерники", среди который Гомер, с которым у нее, так сказать, вынужденная лишь платоническая любовь. Во втором сезоне добавляется еще одно-два действующих лица, но это уже не суть важно. Теперь от важной сюжетной пометке и перечисления основных лиц сериала к самому сюжету. Постараюсь без спойлеров, но при нужде помещу их под соответствующую завесу.

Итак, первый сезон имеет мессианскую тематику. А строится вокруг двух линий повествования, довольно элегантно подогнанных друг к другу: одна — настоящее время, другая — рассказы Прейри о прошлом с религиозно-мистическим уклоном. Главная героиня, загадочно исчезнувшая и столь же таинственно появившаяся, мало чего говорит о пережитом и ведет себя довольно странно для жителей ее городка. И в особенности для своих любящих родителей. В том числе она собирает кружок желающих послушать ее историю, которые, как она туманно объясняет, после смогут помочь ей спасти потерянных друзей. Конечно, по сравнению с Прейри они вышли более функциональными и чуть шаблоннее, все же авторам надо отдать должное — у этих "шаблонов" есть свое развитие на протяжении двух сезонов и внутреннее наполнение. В ходе этих восьми кусочков рассказов ОА выясняется, что

Вторая часть сериальной мифологической вселенной сразу же начинается с разгадки того, что такое "другое измерение".

Вот таким образом обстоят дела у "ОА", одного из самых перспективных, необычных и замечательных проектов "Нетфликса". Уверен, что создатели смогут не только довести проект до конца, но и сделать это достойно. Конечно, без глупостей не обходится, например

Лишь для слепого и мало сообразительного секрет, что сегодня классику двадцатого века активно возвращают из склепов на экраны большие и малые. Что у нас, что за бугром. Слишком далекие для меня старые сериалы и фильмы вроде "Звездного пути" или "Звездный крейсер "Галактика"" получили свои обновленные версии. И в случае "Звездного крейсера...", на мой взгляд, такие обновления классики бывают очень удачными и даже лучше оригинала. С франшизами вроде "Звездных войн" сложнее, но суть не в этом. Есть целый пласт фантастической телевизионной классики, с которой я бы не стал знакомиться — конечно, золотые колонны в храме фантастики как жанра, но жизнь слишком коротка для знакомства со всем обилием книг и фильмов с сериалами, даже самыми лучшими. И вот, совсем недавно, у всех мало знакомых с этим слоем великих древностей появился способом хотя бы поверхностного взгляда на него. Ведь легендарная "Сумеречная зона" восстала из мертвых в виде десятисерийного проекта от СBS. Тот самый сериал-антология фантастических историй с неожиданными сюжетными ходами, который зачал как формат таких антологий, так и сюжетные нежданно-негаданные повороты, если верить замечательной статье на "Мире Фантастики" (тут).

И, казалось бы, у подобного перезапуска есть все для того, чтобы стать чем-то очень крутым. Память поколений о красоте старой "Сумеречной зоны", которая дает неплохой бюджет, то бишь возможность не продешевить со сценаристами и спецэффектами. Чтобы сохранить и великолепное содержание, сюжет с упомянутыми неожиданными поворотами, и придать форме должную картинность, зрительную шикарность. И эти два пункта, не считая, конечно, грамотной режиссуры и должной актерской игры, должны быть в обязательном порядке. Ведь пресловутая "память поколений" может дать сбой, если не с должной серьезностью отнестись к возрождению легенды. Но именно это и случилось. Обновленная сага ударилась об айсберг слабого и порой совсем никудышного сюжета. Постараюсь поделиться впечатлениями, сдержанными и краткими, по каждой серии.

Самая первая, "Комик", является одной и чуть ли не единственной удачной серией новой "Сумеречной зоны". История о неудачном стендап-комедианте, который заключил "сделку с дьяволом" и приобрел славу при помощи кошмарного дара. Хоть и фантастическое допущение, а именно подаренная герою способность к

Но уже у "Кошмара на высоте 3000 метров" начинаются проблемы. Во-первых, опять концовка становится предсказуемой, как и в случае "Комика". Серьезно, ну кто не углядит с первой секунды появления фантдопа, что

"Повтор" — вариация на тему с "Пультом по жизни", только без толики комедии. Все тоже вполне предсказуемо. Ну, да, прям последние события в серии невозможно увидеть заранее, да вот они мало что меняют. Но в плане посыла на социальную проблематику, не совсем по части отечественного зрителя, подано более-менее, не совсем в лоб. Но можно было бы как-то усилить конфликт, например,

"Странник". Искренне думал, что будет что-то очень классное и действительно сумеречное. Ошибся. Интересные конфликты героев развиты не до конца, хотя социальный посыл поинтереснее предыдущего будет. Более глубокий и многоплановый, что безусловный плюс. Но вот действия

"Вундеркинд". Вот здесь возрождали, на мой крайне необъективный в таком деле взгляд, точно не "Сумеречную зону". Ибо вышла типичная серия "Черного зеркала" с моралью о плохих-преплохих технологиях и их пагубном-препабугном влиянии на сообщество человеков. Правда, я не особо смотрел и знаю эту современную антологическую классику фантастики, да вот только

"Шесть степеней свободы". Просто хороший, хоть звезд и не ловящий, и добротный эпизод обновленной "...зоны". С космосом, проблемами робинзонов в скитании и прочими интересными штуками. Но основная интрига развита слабенько, но благодаря финалу многое прощается.

"Не все мужчины". О, наконец-то, добрался! Самая моя "любимая", "сильная" и "логичная" серия! Только не кидайте в меня сразу женоненавистнические камни позора. Поверьте, я за равные права, взаимоуважение и прочие на самом деле необходимости. Но эта конкретная серия — бред самой убогой из возможных поликорректностей в фантастическом сериале-антологии. Бедные девушки живут в мерзком патриархальном городишке провинциальной Америки, вынуждены ходить с нелюбимыми мужиками на свидание (почему нельзя сказать сразу "нет", чтоб парню зря омаров не покупать), наблюдать вместе с мразями-с-отростками метеоритные дожди, а потом... Потом начинается чума повышенной мужской агрессивности! Которая, конечно, правильных девушек и каждого второго (но не всех!) гея не касается! Нет, конечно, все можно сбросить на инопланетные не постижимые вирусы, да вот только их, оказывается, СПОЙЛЕР, нетъ! Это все тупые мускулинные быдланы ни с того, ни с сего взбесились. Господь гнева, какое убожество. Нелепость и "мораль" из пальца. Какой посыл, какой подлинный контекст? Не ясно даже самому "ведущему". Жаль, что такое вставили в наследника легендарной классики. Даже не скрывал сюжетные "повороты" под тегом, как заметили — эта серия такого не достойна.

"Точка происхождения". Менее никудышная, чем предыдущая серия, эпизод "...зоны". Но не менее пустой и непонятный по посылу. Фантдоп тривиальный:

"Голубой скорпион". Взаправду серия с неожиданным поворотом и хорошо сделанным конфликтом героем, плюс наличествует красивый фантдоп. Пистолет ну очень красивый и милый!

"Размытый человек". Заключительная серия, в чью концовку внесено более всего любви. Но именно туда, а не в остальные десятки минут эпизода. Тем не менее они смотрятся с некоторым интересом. Мораль, кроме наличия дани почтения, оммажа, выглядит размытой, как и название серии с ее основным фантдопом. Могли бы получше поэкспериментировать с постмодернистскими сюжетами, но, повторюсь, благодаря финалу это все-таки прощается.

Что можно подытожить? Читая описания самой старой и чуть новее версий "Сумеречной зоны", на самом деле приходит понимание мощи этого культурного, фантастического в разных смыслах феномена. Прекрасный пример того, что именно сериалы-антологии являются самой прекрасной формой для воплощения самых смелых фантазий. Именно антологии способы сделать из многосерийной картины подлинную красоту и культовость, вроде той же "Сумеречной зоны" или "За гранью возможного" с "Черным зеркалом". Ну, не считая сериалов-процедуралов, например, "Грани" и "В поле зрения", чей жанр также очищен от пустышек-филлеров и прочих ненужностей. Так или иначе, возрождение классики дело очень опасное. Но даже с таким удобным и интересным видом изложения сюжетов, антологией, создатели новой "Сумеречной зоны" не справились с возложенной на них ответственностью. Серии пополам почти делятся на совсем слабые, порой бредовые, и на средние. Сильных все-таки нет. Да, интересные есть, но не уровне золотой классики. Авторы уделили мало внимания неожиданности поворотов и не учитывали того напластавания сериалов и фильмов, книжек всяких, с непредсказуемыми сюжетными кульбитами. Сейчас нужно уметь удивлять зрителя особым образом. Как мастерской фокусник отвлекать его внимание всю длительность произведения. Но ничем таким создатели не занялись, хотя под рукой было столько материала для обучения этому тонкому, но не невозможному делу. Конечно, новую "Сумеречную зону" посмотреть можно, но делать на нее особые ставки не приходится. К сожалению. На современном рынке, уж простите за капиталистическую риторику, есть гораздо более глубокие, интересные, с неожиданными концовками, продирающими до мурашек сериалы, пусть и не антологического типа.

Быть может, если бы рассказчик, "ведущий", занялся сценарием, все было бы совсем иначе...

Зайду, как обычно, издалека. Итак, поздравляю с летом тех, для кого это чудесное слово синоним свободы, отдыха, энного количества часов для новых книг, прочитанных или написанных, саморазвития и прочих хороших вещей. Хотя бы в рамках месяца или пары-тройки недель. У всех накопилось много приятных дел, которыми стоит заняться. У меня это, например, третья попытка создания "биполярной рецензии" или просто экспериментального эссе. Конечно, чутка громогласно, но что-то поделать. В прошлые два раза обсуждались вопросы сознания и "цифровой" экономики и проблема человечности коллективного разума с "загробной жизнью" на материалах рассказов Игана и Уоттса. Сегодня я постараюсь продолжить общую канву, красную нить этих статей — так скажем, экзистенциальный вопрос Технологической Сингулярности. Притом постараюсь обобщить все ранее сказанное, а дело это заранее неблагодарное. И хочется попробовать сделать это как можно лаконичнее, точнее и не слишком многословно, но... Вряд ли. Зато много околофилософии и малость недосциентичности (самое главное — приставки "около-" и "недо-"!) — хоть отбавляй. В этот раз все будет происходить на примере старых, но любимых моему сердцу романов Иена Бэнкса (которого я еще ни разу тут не освещал) — Выбор оружия (1990)[2] и Игрок (1988). Но вместе с тем, в самом конце, я упомяну еще такую личность, как Ник Лэнд, в разы менее знакомый российскому и вообще читателю. Но обо всем по порядку: о человековости в постсингулярном мире.

О чем произведение?

1. "Игрок": ...Вселенная "Культуры" Бэнкса — одна из самых оригинальных, прорисованных широкими мазками, картин далекого космоса, иных, нежели чем мы, разумных и не-совсем-разумных видов и, разумеется, постсингулярной эры. Притом, как кажется лично мне, Сингулярностей (исторических точек) шотландский фантаст насчитал не одну, а целых две. Одна, если можно так выразиться, "классическая" — Технологическая — Сингулярность. Ее преодолевают все виды/союзы/конгломераты видов на пути к становлению себя серьезными силами на "галактополитической" арене. Для преодоления периода до Первой Сингулярности необходимо создать искусственный интеллект (разум, сознание), уравновесить во всех планах компьютерное и биологическое представление разумности, создать технологии для перевода из состояния природной субъективности в неестественную и наоборот и все в том же духе. В том числе сюда, в рамки "уравновешения биологического и технологического" входит "подтягивание" плотского, расширения его возможностей. Т.е. и Биологическая Сингулярность — улучшение биоинженерией и генетическими модификациями. Все это телесное разнообразие граждан Культуры, ее видовое, цивилизационное многообразие, делает эту космическую форму идеальной литературной площадкой для смешения и столкновения разных житейских философий, политических, идеологических, психологических типов мысли. Особенный контраст получается при встрече культурианца с другой цивилизацией.

Такая встреча, столкновение происходит в "Игроке", "Игроке в игры", если точнее. Гурдже, не самый обычный и "культурный" культурианец [3], встречается как с тотальной и бессмысленной, воплощенной как сама жизнь игрой, империей Азад, а также с другими культурианцами. И тут маленькая хитрость — он сталкивается с несколькими их видами: стандартными гедонистами, которые не шибко думают о смысле жизни и как агентами Особых Обстоятельств и прочих спецслужб Культуры. Но кроме общения с основной, серой массой свой родины, не сознающими своей удачи жить в материальной утопии, и ее маргинальными единицами, ищущими острых ощущений в шпионаже среди галактической дикости, главный герой неосознанно встречается с еще одной частью Культуры. Если принимать потребителей-обывателей и "раскольников"-"выживальщиков" как тело культурианской цивилизации, то эта третья сторона — центр, мозг, душа ее. Машинные Умы, которые есть "вечный перводвигатель" этого странного и особого для бэнковского космоса разумного образования. Каким же образом культурианец Гурдже выделяется среди своих "соотечественников", чем они отличны от него и какова философия жизни, которая, как мне кажется, открывается в "Игроке"?...

2. "Выбор оружия": ..."Выбор оружия", видимо, лучшая книга из саги о Культуре. Цивилизации, которая строит галактический коммунизм и свободное равенство братских машинных и биологических видов, пытаясь не скатываться в пучину Сублимации. Чего-то вроде (Второй) Сингулярности для и без того постсингулярного сообщества. Но все ведь знают, как возникает новая общественно-экономическая формация — с кровью, войнами, средствами, которые оправдывают космический рай. Так, во всяком, "строился" "коммунизм" в красном прошлом, и так живет одно государство со своими ближайшими товарищами. Думаю, не стоит упоминать, с какой страной кроме павшего оплота "развитого социализма" можно сравнить Культуру, если брать для обмозгования Особые Обстоятельства, спецслужбистские операции[в стане врага, угрозы интервенции, лозунг распространения демократии. То есть "культуры". Тем не менее, несмотря на яркую демонстрацию не слишком прогрессивных методов прогрессорства, "Выбор оружия" не столько про экспансию Культуру и ее философское осмысление, сколько об одной странной, но крайне трагической личности. Персонажа эпохи постсингулярности, но уже не в добром, почти игановском смысле, а в противоположном. Ведь в центре событий — Чераденин Закалве, наемник из далекого дикого и "некультурного" мирка, который исполняет слишком эстетически тяжкую работу для могущественных Умов и способных прогрессоров-культурианцев. А вся трагичность, ужасающее ощущение Злого Рока, боль существования героя передается с помощью того, что может назваться постмодернистской структурой повествования. Сложно устроенным сюжетом с многочисленными вставками из прошлого и двумя временными потоками, которые в итоге пересекаются и взрывают чувственную душу даже внимательного и холодного к обмельчавшему потоку непредсказуемых, вроде как, фильмов и книг...

В чем глубина и посыл?

1. "Игрок": ...В силу обстоятельств жизненных и "культурных", наделенный от рождения, надеюсь, что волей случая (или судьбы) особым даром побеждать в любых играх, одинокий Гурдже отправляется в путешествие вне пределов Млечного Пути. В странную и слишком диковинную, кафкианскую и механистичную империю Азад. Это загадочный, неповторимый, деспотичный, но влекущий к себе "прекрасный восток" книжного мироздания Бэнкса. Колосс на карточных ногах, сложный организм которого выстроен с помощь, для, вокруг и внутри игры Азад, которая есть сама жизнь и одновременно замещает ее. Вещь в себе, которая стала основанием для существования тоталитарного (в самом общем и гиперболизированном духе западной мысли) государственного монстра иерархии и подавления, в котором свободы чарующим и устрашающим образом лишаются как победители, так и проигравшие жители империи Азад, даже не вовлеченные в саму игру. Эта цивилизация существует для игры и благодаря ней, а сама игра для самой себя. И в этом круге поиск смысла и основания для жизни ни к чему не приводит. Игра есть только для самой себя, но ни для чего и кого угодно другого. Живой личности, даже такой азартной, как Гурдже, смысла, основания для своей жизни здесь ни пришлось найти. Но для него осмысленности не было и в Культуре. В своей материальной, осязаемой стороне она — идеал анархической левой мысли. Поле свободы с доступом ко всем ресурсом любого рода. Абсолютный выбор занятия чем угодно, бытия кем угодно. Но в это мире, как ни странно, Гурдже не может быть счастлив. Его дар лишь спасает его от полной бессмысленности, гедонистической пустоты, в которой плавает большинство жителей Культуры. У большинства культурианцев нет ценностей, они ничего не ценят. Порой самых близких, которые у них есть, порой даже самих себя. Конформисты без целей, но с тягой к комфорту и удовольствиям. Но став странником по своей и не только воле, Гурдже не нашел себя и среди самых маргинальных, не принимаемых среди остальных представителей Культуры — агентов и шпионов, специфических прогрессоров, у которых для цели, как известно, все средства хороши. Но и такая слишком запачканная, двуличная, агрессивная возможность осмысленной жизни мало привлекает Гурдже.

Но что остается ему и другим культурианцам? Наверное, невозможным в физическом и физиологическом отношении остается принятие варианта "практической философии" машинных Умов Культуры. Для них жизнь, как и для азадианцев — тоже сложная игра. Только если у последних это более-менее замкнутый "междусобойчик" с кровью и насилием, суть которого либо совсем непонятна, либо кроется в поддержании странных игровых циклов, то для настоящих закулисных лидеров и "отцов"-основателей, конструкторов Культуры, игра заключается в другом. Распространить свои особые правила на весь Космос. Создать утопию левых либертарианцев (привычнее для русскоязычного историко-политического уха — анархо-коммунистов) и заменить все другие возможные проекты существования разума. Как первобытных (докосмической эры, до Первой Сингулярности), так и современников Культуры. Ведь все цивилизации Первой Сингулярности, став мощными космическими игроками, оканчивают свою игру одинаково. Переходят в состояние Сублимации, особую многомерную квантовую вселенную. Во Вторую Сингулярность, вопрос, технологическую ли... Наверное, Бытийную или Энергетическую. Тут раздолье для построения эзотерического направления метафизиков, но не для Умов. Их цель — предотвратить переход всей Культуры в эту неизвестность, максимально отдалить эту возможность, а вместе с тем распространить культурианскую жизнь с помощью беспардонных шпионов Особых Обстоятельств и более диких наемников на весь остальной космос. Правда, найдут ли Умы какую-либо цель потом, когда вся Вселенная станет "культурной"? Обречена ли на гибель такая империя ради своего роста, а по факту — ради самой себя? Не является ли смысл Умов, который гипотетически могут принять поисковики жизненной осмысленности и стать при этом миссионерами-воителями машинной уверенности в Культуре, тождественным смыслу Азада? Игра против остальных игр и игра для самой себя — не одно ли это и тоже?

Но если смыслы Умов, Азада, серости культурианцев и осколочной агентуры есть лишь океан бессмысленности и квазиосмысленности, где же цель жизни, существования для разума в бэнксовом литературном пространстве? По мне он не просто есть, а найден главным героем. Притом путь его нахождения, как и почти весь сюжет "Игрока", соответствует архетипичной мифологической структуре. Гурдже ушел из дома, чтобы оказаться вне его, но вернуться назад. Ведь смысл не снаружи наших голов, не в предметах, не в Культуре, азадианской или любой другой игре. Он в нас самих. Тогда почему большинство культурианцев не может его обнаружить, создать для себя? Потому что их не учат выделять себя среди других. Как ни странно самая индивидуалистичекая утопическая реализация из, наверное, всех остальных в художественных текстах, на самом деле, лучше всех остальных подавляет личность. При помощи бесконечной свободы всякая свободная личность умерщвляется. Чтобы быть свободным, для начала, надо быть, а в окончании надо делать выбор — выбирать или создавать свой путь. Культурианцы же при диктатуре абсолютной возможности быть кем угодно не могут стать ни кем. Личность появляется в рамках, в некоторых границах, а границы жители Культуры при гегемонии вседозволенности не могут провести. Они обречены на свободу, а значит на пустоту в жизни. Не даром именно такой смысл можно обнаружить в "Последнем слове техники", где грязная, жестокая и порой бесчеловечная жизнь на Земле наделена смыслом. Именно в виду своей ограниченности, существования границ. Другое дело, какие границы правильны, какие неприемлемы. Но именно границы нашел Гурдже в своем пути, и тем самым обрел себя, а значит, и смысл. Жить, любить, быть собой. И несмотря на то, что, казалось бы, финал поставил крест на свободном выборе главного героя, что все его решения на самом деле не его, что все опять во власти жестокой детерминированности, в конечном счете побеждает именно Гурдже и его смысл. Ведь Гурдже теперь не страшится своей ограниченности, не боится своей невсесильной свободы. Он целостен и наполнен благодаря самому себе. А могут ли машины похвастать тем же самым? Умы живут в страхе перед неизвестным, стараются изменить всю ткань мироздания, только бы не встретиться со Второй Сингулярности, Сублимацией. Но смысл Гурдже тверже, он не нуждается в такой всеуничтожающей иное защите. А хрупкая пустота, которую разносят в свое крестовом походе Умы и их приспешники недолговечна и обречена на гибель. Так что Гурдже, стоический экзистенциалист, в основании которого он сам с мощными, свободно избранными границами его крепости-личности, сильнее всех Умов вместе взятых, их пустой фанатичной экспансии.

Но чтобы строить себя в пространстве свободы, нужно сначала это поле возможностей заполучить, создать, бороться за него...

2. "Выбор оружия": ...Итак, спойлер (серьезнее, осторожнее далее)! Закалве не тот, кем кажется. Ведь в мире постсингулярности вообще трудно отличить что-либо, разве что удается еще различать нули и единицы, и то в квантовых компьютерах и эта очевидность разрушается. Ведь даже культурианцы, как Дизиеэт Сма, с двоичным мышлением и языком, не могут разглядеть в мире вечных информационных смешений, непостоянства и отсутствия статичности, целого чего-то четкого. Например, сущности Закалве. Хотя что мы можем сказать об этой его сущности? Читателю Иен Бэнкс до переворачивающего с ног на голову финала успевает оставить достаточного подсказок, в отличие от героев книги, в том числе и главного персонажа, по поводу сути последнего. Особенно советую обратить внимание на флэшбеки из детства. Но даже с этими подсказками, даже со знанием чудовищной и пробуждающей на глади кожи мурашки от ужаса удивления правды, что мы на самом деле знаем? Что мы можем сказать, какой вердикт вынести? То, что антигерой в настоящем, с туманным прошлым, с диалектическим набором кровожадной чести и маниакальным желанием личной выгоды оказывается в прошлом злодейским и психическими нездоровым гением, который устроил на своей родной планетке геноцид и за одно никаким способом не оправдываемое деяние получил "погоняло" Стульщик? Это трагическая составляющая настоящей личности Закалве, но, если вдуматься, а где на самом деле настоящее в главном герое "Выбора оружия"? Где Стульщик, а где рыцарь постмодерна, который пытается ему отомстить? Полностью ли стерла себя изначальная личность Закалве? Либо же "чуть-чуть" подкорректировала, чтобы выжить и избежать возмездия? Даже если полностью стерла, все равно ведь Стульщик избежал наказание и оставил страдать то, что зародилось в его теле после. Боюсь, что мы никогда этого не узнаем. И Стульщик так и останется постсингулярным котом Шредингера — и живым, и мертвым, но точно безнаказанным. И спасла его божественная технологичность Сингулярности, укрыла в своем лоне от всего того ответного зла, которое должно было обрушится на его голову. Закалве, кем бы он ни был, никогда не очистится от этой тьмы. В этом его трагедия. В неотделимости, неразличимости и относительности зла и добра, правильного и непотребного кроется ужас Технологической Сингулярности и мира за ней, в котором вряд ли можно будет что-либо различить, пусть и разглядев. Нравственная пустота и самая не ложная слепота...

Итоги?

Вкратце по многословию о Бэнксе. В его "Культуре" тема Технологической Сингулярности, на мой взгляд, представлена максимально широко и в мельчайших подробностях. Притом здесь есть и условно игановские, оптимистические, утопические и уоттсовские, пессимистические, антиутопические акценты. Возможность выбрать свою позицию представлена прекрасно, но если говорить об авторской, то она не так однозначна, зато в хорошем смысле эклектична. Насколько я ее вижу? Прогресса не избежать, но его надо направлять. Потоки надо регулировать дамбами, каналами и плотинами, дабы они обогащали гидроэлектростанции и мельницы нужной энергией. Прогресс Культуры создал общество полной свободы, в котором понимающий и ценящий, личность с человековостью, найдет себя. Построит в поле свободы свой храм, найдет нужные основания для него в себе, других и правильных идеях. Большинство культурианцев, правда, блуждают в этом пространстве без границ, не понимают, что границы необходимы. Хотя бы в самом себе. В хаосе нужна целостность. Интересно, что перейти через границу Второй Сингулярности лидеры и рядовые жители Культуры не особо хотят. Да простят мне очень вольные вставки философских и исторических аналогий, которые, как известно, всегда ложны, но культурианцы, как ницшеанцы, отрицают дуальность мира, некий платоновский мир идей, христианское небо, но как коммунисты Октября стремятся построить рай на "земле". Удастся им последнее или нет, вопрос другой. Рай их далек от идеала в виду чрезвычайно широкого спектра моральных, нравственных, идейных, культурных, экзистенциальных и других конфликтов, которые почти всегда лежат под фундаментом сюжетных построений любой книги цикла Иена Бэнкса. Но совершенству нет предела, и утопия Бэнкса, как и "Обделенные" Урсулы Ле Гуин, лишь двуликая, не идеальная утопия. Утопия требует нового человека, а новый человек — нового воспитания, постоянного совершенства себя изнутри при помощи построенного вокруг такой цели общества и верного наставника, как видели и Стругацкие. "Постсингулярной" педагогики Культуре как раз и не хватает. Без нее они обречены на половину рая, огрызок от него, и вечно тонуть в болоте свободы. Жаль, что божественные Умы, которые занимаются плановой политикой, экономикой и галактической экспансией не могут этого понять. Возможно, они этого понять попросту не хотят? Атомизированным, раздробленным, пустотелым в душе социум управлять гораздо легче, особенно когда за тобой целая сеть скрытой коммуникации для такого рода деятельности.

Но, к слову, некоторые трансгуманисты, не очень известные у нас, но довольно популярные там, за бугром, не против такого общества. Разрозненного, не целостного, ни коем образом не эгалитарного, без социальной ориентированности, без всяких там демократий и прочего наследия "ужасной красной империи зла". Хотя, может быть, имя Ник Лэнд (Ланд) кому-нибудь что-то и говорит. Автор многочисленных миниатюрных статей в англоязычном твиттере [4], крайне своеобразный и специфичный философ с причудливой генеалогией своих идей, именующий себя "неореакционером", сторонником "Темного Просвещения", "правым акселерационистом". Некоторые из его работ переведены молодыми энтузиастами в Сети, а также выходил печатный сборник в одном издательстве, специализирующемся на современной философии. Так кто он и о чем? Философ в области французского постмодернизма с ярым увлечением Лавкрафтом (сейчас он еще и психологические хоррор-рассказы пишет — так что в тематике фантлаба парень!), которому в энный момент времени снесло крышу и очень сильно занесло в радикальное и крайне своеобразное ницшеанство[5]. Вкупе с изучением "культурного" феномена интернет-мемов, лавкрафтовских ужасов, обожествлением (идеализацией) Технологической Сингулярности, зубодробительными порой формулировками, похлеще гегелевских, ультраконсервативными (расистскими) идеями и общим уклоном в мистицизм эта крайне "сциентистская" позиция Ника Лэнда и его ближайшими и дальнейшими соратниками была обозначена как "неореакционизм". Пестрое сообщество взаимоисключающих правых взглядов, некоторым обобщением которых которых служит стремление-таки достичь таинственную и манящую Технологическую Сингулярность путем "озверения" капитализма. Выбрасывания на помойку истории социальных завоеваний прошлого века, хоть сколько-нибудь демократических институтов с не аллегорическими тезисами-плачами по возвращению монархии, заявлениями о том, что сингуляризация для продвинутых, вроде части азиатской и почти всей белой, рас, но не для остальных, с отменой глупых из-за ограничения прав человека. Ведь человек — мусор, дерьмо и палки, из которых далее следует слепить сверхчеловека аля постчеловечество. А чего церемониться с мусором? Наоборот, надо ужесточить естественный отбор (правда, кто будет отбирать правильные и неправильные признаки, да и возможно ли это сделать, принимая во внимание, что эволюция — это адаптация к окружающей среде, в которой какой угодно признак может стать значимым? Как наша "мусорная субъективность") под мудрым руководством таких мужчин, уже в годах, как Лэнд, которые не вылезают из твиттеров, а до сетевой революции заявляли, что в них вселялись сущности из будущего, которые чертили лэндовскими руками план наступления Технологической Сингулярности... Это все хорошо, но к чему подобное алармистское многословие? А к вопросу, а действительно ли Технологическая Сингулярность — тематика вне идеологий, и что она стоит любых средств. Конечно, можно сказать, "да ладно, это ж диванные дурачки в твиттерах — ну на что они способны?". Пока у людей есть ноги, а в головах идеи, с кровати встать они способны. И тем более они будут способны заложить в основание будущих кибернетических богов идеи, весьма далекие от "устаревшей" гуманности, "глупого" левачества. А все лежит, как мне видится, в безответственности. Мы (абстрактные трансгуманисты и не только) стремимся снять с себя ответственность и переложить ее на какого-нибудь или что-то другое. Притом всеми силами, которые можно было бы приложить для решения имеющейся проблемы. Эта детская болезнь безответственности, которой болеют самые, простите, отбитые апологетики-фанатики Технологической Сингулярности (не собираюсь никого оскорблять — имеются в виду далеко не все, но самые радикальные, в авангарде идущие). Например, такой хороший и интересный фантаст, как Питер Уоттс, со своими особыми взглядами, все же страдает той же болезнью, пусть и не в ее крайней форме: "Ответ: Привет, Серафима! Если ты и вправду стала моим фанатом в полтора года, то ты, судя по всему, настоящий представитель постчеловечества — именно с такой, как ты, я всегда хотел подружиться! Жду не дождусь, когда подобные тебе разгребут бардак, который мы тут развели (прости за это), и мы будем счастливо жить под вашим мудрым руководством" (отрывок из интервью МИРФу). Человек и его эволюционная ошибочная суть — сознание — не могут справиться с бардаком вокруг! Да могут, могут, просто стараться надо. Человек далеко не устарел. Во всяком случае, пока.

Да, человеческая осознанность, субъективность, в некотором смысле разум — результат не только физиологического базиса, но и социального. Когда его "программируют" не беспомощность и безответственность — то чего хорошего ожидать? Человек — это звучит гордо! Наше ограничение порождает нас, ограниченных, но должных желать выйти за свои пределы. Обращусь к опасному вырыванию из контекста, но лишь ради присвоения хорошей цитаты без ее изначального смысла: "человек — это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком". Человек — это тяга к большему, но тяга, возможная лишь в середине, в противоречиях, границах. Быть настоящим человеком, а значит больше, чем человеком, это преодолевать барьеры физиологичности, но не с помощью других, на самом деле, барьеров — машинных имплантов или биоинженерной модификации. Это стремление выходить не с помощью движения вширь, горизонтального выхода себя в компьютерные интеллектуальные протезы, а подняться ввысь, выше генного рока, как Будда или те, кто жертвуют собой ради выдуманных понятий "человечество" и "человечность", ради тех. с кем не имеют общих генов и родства. Быть человеком — это искусство, быть сверхчеловеком — сверхзадача произведения под названием "человек". Как мне видится, в таком смысле некоторые герои Бэнкса стараются жить, а вот множественные личности Лэнда и его поклонников — вряд ли.

Таким образом, если и состояться Технологической Сингулярности, то должно направить ее в такое русло, чтобы сохранить человековость духовного, пусть и не физического плана. Сохранить свободное построение себя в границах, рост ввысь, а не вширь. И, самое главное, ответственность. Перед собой и другими, которая, на самом деле, суть одно. Самое главное, чтобы в нашем канатохождении сам канат не порвался от перенапряжения, а его ходок не опрокинулся в бездну распада и небытия. Давайте учиться этому (на ошибках) на примерах бэнксовских маленьких и нет людей, машинных человеков и человековых не-совсем-гуманоидов, и никогда не слагать с себя ответственность, в том числе за выбор книжек для чтения и роста себя ввысь.

ПС. Далее постараюсь следующую биполярную рецензию написать короче и о двух новых, недавно вышедших, НФ-романов польских писателей.

Примечания:

[1] — впрочем, как и всегда.

[2] — в думах именно об этой книге пришел к выводу, что неплохо было б добавить в жанровый классификатор такую позицию, как "постсингулярная драма"

[3] — хотя бы в этой цитате:

— «У тебя даже секса с мужчинами не было?» — спросила Йей.

— «Да»

— «Я так и думала»

[4] — при желании эти статейки можно найти на syg.ma при одноименном запросе, но если лень, то есть несколько обобщающих вещей в "лэндоведение" — две статьи некоего Володарского о нем и переведенная и довольно подробная небольшая работа Хайзера "Тьма в конце тоннеля". Можно для пущей уверенности сначала прочесть зарисовки самого Лэнда, а потом убедиться в правдивости их критики в названных работах (ибо они всего лишь обобщают в одном тексте разбросанные по нескольким аккаунтам и десятком десятков тегов и постов идеи, мысли твиттерного неореакционера).

[5] — в принципе, неудивительно, что поклонники французских постмодернистов переходят в правый лагерь. Когда у "левых" постмодернистов идол Ницше оттеняет тотем Маркса ("кумиризация" — плохо, Ницше же нисколько не принижаю упоминанием), а классовая борьба выбрасывается как устаревшая теория, чего еще ожидать? Вот же какие "левые" понасоздавали постмодернизмов!). Вот и оказывается в итоге, что классовая-то борьба, она борьба межэтническая!