Продолжаем развивать (или воображать самому себе на уме, что развиваю) «уровень дискуссий в Восточной Европе». Посмотрим на то, что недавние и давние читатели повести Барри Лонгиера «Враг мой», переросшей в одноименный цикл, писали о своих ощущениях и идеях после прочтения. И дальше подумаем, а возможно ли помимо антивоенного запала, гимна толерантности (уточним: здорового человека) и призыва к дружбе увидеть в этом произведении что-то еще? За строчками и словами с таким знакомым, казалось бы, и привычным содержанием?

Большинство, если не все, комментаторы, рецензенты и неравнодушные к написанию нескольких связных мыслей люди, оценившие повесть либо негативно, либо позитивно, согласны с предметом самой оценки, т. е. с тем нравственным, моральным (морализаторским?), гуманистическим и антимилитаристским смыслом, что вплетен в «Врага моего»:

«Но ведь суть же как раз в том, что две практически идентичные культуры воюют просто на пустом месте. Их конфликты возникают буквально из-за почти не пригодных к жизни планет. Разве это не похоже на то, что происходит на Земле? Это просто иллюстрация того, что люди разных национальностей, разных рас, разных сообществ, разных городов, районов, домов, семей способны спорить и до смерти воевать ради... чего? Да ничего, нам нечего делить, вот о чем повесть» (Tullma)

«По сути антивоенный роман» (holyship)

«Я понимаю, автор напустил там соплей с сахаром, а они всегда хорошо шли у определенных категорий читателей. И посыл правильный» (nworm)

«издалека враг кажется злым и заслуживающим смерти, но стоит узнать врага ближе — и проникаешься уважением к нему. Так и с людьми» (kartinka)

«Повесть также учит терпимости по отношению к окружающим. Она учит стремиться к пониманию друг друга, не смотря на различия. Говорит нам о том, что не смотря на, то какие мы все разные, все хотим одного и того же: любви и понимания, поддержки и чтобы рядом всегда был близкий друг» (NEPROSNENKOE)

«Хорошая психологическая вещь. Напомнило рассказы про братание солдат во времена Первой мировой. Ведь войны ведутся политиками и власть имущими, а страдают простые люди. И ненависть к противнику очень часто только плод пропаганды. И она вполне может развеяться, если ты окажешься с врагом один на один» (Orm Irian)

«Преодоление гигантских пропастей внутри душ, культур и всего остального» (Nesya)

«И мастерски, шаг за шагом, ни разу не оступившись, автор показывает, как уходит, умирает и перерождается в дружбу вражда. А потом и в нечто большее, чем дружба — в родство» (MikeGel)

и т. д.

Разные оценки, разные люди, разное время, но слова одни. Тем не менее, нашлось несколько человек, которые, с полярными оценками, приблизились, как мне представляется, к закулисной подоплеке «Врага моего»:

«Ну, что тут особенного, спросите Вы: почти в каждой книге найдете это: слушайте друг друга, понимайте и будет Вам счастье. Но особенное как раз в той части, которая в фильме превратилась в жизнеутверждающий и подчеркнуто официальный финал торжества толерантности, политическую рекламу наступающих в мире перемен.

А ведь в книге этого ничего нет. Нет никакого официального признания заслуг героев в деле установления идеалов равенства и братства. Есть только личный выбор одного взятого человека и одного маленького чужака, которые решили, что они- самые близкие друг другу существа во Вселенной, чтобы там не думали миллиарды их соотечественников. Нет там никакого торжества толерантности, иначе не оказались бы герои вновь на забытой всеми богами Вселенной планете холода и ветров. Есть только одно: понимание, кто ты и какой ты, какие твои личные убеждения и готов ли чем-то жертвовать ради них. Не так пафосно, не так сентиментально, как в фильме, но более правдиво и всегда современно» (primorec)

«Единственное, что мне здесь понравилось, это то, что автор вольно или невольно на примере землянина показал причины, способствующие ксенофилии. У офицера Дэвиджа нет ни семьи, ни жены, ни детей, с родителями он не общается с 18 лет, хотя вроде и не ссорился. За время службы у него не появилось ни одного настоящего друга, хотя товарищи были, конечно, но это не то. Он абсолютно нерелигиозен, ему некуда возвращаться, нечего защищать, никто не любит его, и он по сути никому не нужен. Однако, даже такой человек перекати-поле способен страдать от одиночества, будучи отторгнут человечеством, он вынужден искать понимания где угодно, хоть в самой Преисподней» (Нескорений)

«В повести Лонгиера это приобщение «человека-варвара» к культуре инопланетянина выражается в том, что он заучивает всю родословную инопланетянина — кто из его предков что сделал, что является своеобразным ритуалом. И жалуется, что и своих дедушек-бабушек то не знает толком, не говоря уж о других предках. Тут я хотела бы заметить, извините, что это не свойство людей вообще, хотя, конечно, для нашей культуры хорошее знание истории своего рода является нетипичным, а для американской — так тем более, видимо. Но если, допустим, в этой космической войне чудом оказался бы какой-нибудь уважающий себя средневековый европейский аристократ — ему тоже было бы чем похвалиться. В целом как признак значимой культуры это не то чтобы сильно впечатляет, но для простенького сюжета в этой повести сойдет» (kerigma)

Вот с этими тремя комментаторами я соглашусь в том, что следует пристальнее взглянуть на удивление землянина родословным ритуалом драконианина, на возвращение Дэвиджа на Землю и то разочарование, которое возникло у того во время прилета и даже до этого. И после этого иначе посмотреть на сами отношения между Дэвиджем и Джерри. Для того, чтобы во всем это разобраться, вновь прибегнем к цитатам. На этот раз к авторским:

"— Но почему всего-навсего пять имен? У человека ребенок может носить любое имя по выбору родителей. Больше того, достигнув совершеннолетия, человек вправе изменить имя, выбрать себе любое, какое только придется ему или ей по вкусу.

Драконианин посмотрел на меня, и взгляд его преисполнился жалостью.

— Дэвидж, каким заброшенным ты себя, наверное, чувствуешь. Вы, люди, все вы, должно быть, чувствуете себя заброшенными.

— Заброшенными?

Джерри кивнул.

— От кого ты ведешь свой род, Дэвидж?»

»...я понял, что имел в виду Джерри, когда говорил об ощущении заброшенности. Заткнув себе за пояс несколько десятков поколений, драконианин знает, кто он такой, для чего живет и на кого должен равняться»

«Я вслушивался в речитатив Джерри (официальный язык дракониан), внимал биографиям, излагаемым от конца к началу (от смерти к совершеннолетию), и у меня возникало ощущение, будто время, сжавшись в комок, стало осязаемо, будто до прошлого теперь рукой подать и его можно потрогать. Баталии, созданные и разрушенные государства, сделанные открытия, великие деяния путешествие по двенадцати тысячелетиям истории, но воспринималось все как четкий, живой континуум.

Что можно этому противопоставить?»

«Вновь среди людей — и более одинок, чем когда-либо»

»...я понял, что, отправляясь к родителям, совершаю ошибку. Мне до чертиков нужен был дом, тепло и уют домашнего очага, однако дом родителей, который я покинул восемнадцатилетним юношей, не даст мне ни того ни другого. И все-таки я туда поехал, поскольку больше деваться было некуда»

«Не усидел я с ними в поселке, Джерри. Пойми меня правильно: там хорошо. Лучше некуда. Но я все выглядывал в окошко, видел океан и невольно вспоминал нашу пещеру. В каком-то смысле я здесь один. Но это к лучшему. Я знаю, что я такое и кто я такой, Джерри, а ведь это главное, верно?»

"— Мне будет приятно, дядя, если ты его обучишь всему, что надо знать: родословной, Талману, а главное — жизни на Файрине-IV, на нашей планете, которая теперь зовется — Дружба.

Я принял драгоценный сверток из рук в руки. Пухленькие трехпалые лапки, помахав в воздухе, вцепились мне в одежду.

— Да, Тай, этот бесспорно Джерриба. — Я встретился взглядом с Таем. — А как поживает твой родитель Заммис?

— Хорошо, насколько это мыслимо в его возрасте. — Тай пожал плечами. — Мой родитель шлет тебе наилучшие пожелания.

Я кивнул.

— Я ему тоже, Тай. Заммису не мешало бы выбраться из этой капсулы с кондиционированием воздуха и вернуться на жительство в пещеру. Здешний воздух пойдет ему на пользу.

Тай с усмешкой кивнул.

— Я ему передам, дядя.

— Посмотри-ка на меня! — Я ткнул себя пальцем в грудь. — Ты когда-нибудь видел меня больным?

— Нет, дядя»

Что делало жизнь Джерри осмысленной? Как он понимал «кто он такой, для чего живет и на кого должен равняться»? И почему того же самого до определенного момента был лишен Уиллис Дэвидж? Отвечая на эти вопросы можно, конечно, просто сослаться на приобщение землянина к драконианской культуре. Но, как верно замечали выше, сильного различия между земной и драконианской культуры, помимо древности и особого отношения к родословным (будем откровенны, что последняя вообще-то проистекает из их специфического способа репродукции), нет. Да и простая ссылка на «культуру» слишком слаба и абстрактна. Может, конкретизировав это приобщение не к культуре вообще, а к Талману в частности, мы получим более точный ответ? Кажется, что и тут мимо: Талман важен для Дэвиджа, но это лишь часть того, к чему он пришел. Что же это за нечто?

Традиция. Посмотрим на реакцию землянина от произнесение всей родословной Джерри, на его эмоции от пребывания на Земле, думы о заброшенности, архаизацию своего пожилого быта из финала повести (последнее — вообще жирный намек). Дэвидж примкнул к традиции, можно даже прописать ее с большой буквы — к Традиции.

Земля из вселенной «Враг мой» быстро развивающийся мир, чей разумный вид за смешное время — смешное по сравнению с драконианами (хронология освоения космоса пришельцами — на порядки дольше и глубже, но по результатом сопоставима с человеческими достижениями) — вышел в черноту небес и освоил множество планет вокруг самых далеких звезд. Но эта скорость, эта стремительность и эта мощь имеет свою цену. Это прощание с Традицией, отказ от нее, ее разрушение. Можно свести это к банальному, со страниц школьного обществознания, переходу от традиционного общества к обществу индустриальному. Но все сложнее. Дракониане шли похожим путем, как косвенно следует из повести (я смотрю на нее в отрыве от остальных романов и других произведений цикла — стоит это отметить), но технологические достижения и модернизацию они не ставили в противовес собственным традициям и Традиции как таковой. Земляне же выбрали заброшенность как забвение Традиции и традиций, ради Нового, Будущего, Дальнего. И Дэвидж в ходе общения с Джерри ощутил это сполна. Поэтому он не просто принимает более высокую, чем земная, культуру. Драконианам нравятся вестерны, у них есть мода и китч — все, как и у нас. Они не выше человечества в таком отношении. Но они глубже него, коренастее, корневее, длительнее и древнее людского рода. У них вообще иное отношение и взаимодействие со своим прошлым. Дракониане никогда не променяют его ради прагматики, скорости и эффективности. Главный герой и рассказчик «Враг мой» выбрал Традицию чужаков против Современности своих. За неимением аналога у самих людей, ведь Традиция умирает тогда, когда ее не продолжают. Прерывание и есть ее смерть, погибель традиционного, разрыв с прошлым, пробел в последовательности из уст в уста. И лучшая метафора Традиции — это традиция торжественного озвучивания родословной.

Именно из-за сказанного я полагаю, что «Враг мой» — это фантастика не про антивоенную робинзонаду с элементами Контакта, а о встрече человека с Традицией. С Традицией, которая чужда ему не из-за того, что она есть традиция чужаков, а потому, что сам главный герой, Дэвидж, не принадлежит ни к какой традиции. У людей будущего их не осталось. Но вот здесь возникает другая проблема... Появление в роде Джерри, у Заммиса и у Тая, нового типа как-бы-родни — «дяди» — и преображение ритуала изучения родословной, перепоручение ему, Дэвиджу, этой роли — это ли не забвение традиции? Не забвение традиционного? И да, и нет. «Диалектика!» (с). С одной стороны, конечно, дракониане в лице и Джерри, и потомков поменяли свои ритуалы. Но передача Традиции всегда носит момент новаций. Медленных, постепенных, эволюционных, но новаций, от намеренных или случайных ошибок в тех или иных посреднических устах. Или по иным причинам. Поэтому дружба Дэвиджа и Джерри, в каком-то смысле, встала выше Традиции дракониан. Но, с другой стороны, нельзя забывать об одной очень древней и важной традиции. Такой традиции, которая во многом есть у нас, современников Лонгиера, и у людей из будущего, описываемого им. Это единственная традиция, оставшаяся у человечества, сделавшая его таким, какое оно есть. Это традиция разрушать традиции. И не это ли нововведение ввел в драконианский уклад дядя Дэвидж? Кто знает...

Но именно поэтому «Враг мой» — это не только воспевание Традиции, но и отрицание традиций. Это скрытое обаяние традиции разрушать традиции, которое глубоко сидит в нашем земном роде. И пусть оно сидит там как можно больше — ведь у всех должна быть своя традиция.

"Враг мой" на фантлабе

В свое время «Мир-Кольцо» Ларри Нивена, найденный чуть ли не в подготовленном ящике для утиля в одной городской библиотеке, когда я только начинал свой путь познания огромной и неизведанной страны чудес под названием Фантастика, довольно сильно впечатлил меня. Роман неким шедевром для меня не стал, но что его, что последующие сиквелы оригинальной истории изучения и странствий по удивительной вариации Сферы Дайсона из «Освоенного космоса» я читал с упоением. Ибо эти прекрасные и необычные пейзажи кольцеобразного мира с копиями-континентами из других миров, человекоподобные виды, Защитники и вампиры, Древо Жизни, тайна Строителей и происхождения нашего вида, Кзины и Кукольники просто не могут не впечатлять и нравиться поклоннику космической НФ.

Чуть позже даже большее впечатление на меня произвело уже совместное произведение Пурнелла и Нивена «Мошка в Зенице Господней» и сопутствующие этой книге продолжения. История расы ассимметричных пришельцев со странным физиологическим циклом, который делает их при любом уровне технологического развития замкнутыми в Мальтузианской тюрьме собственной планетарной системы, и их Контакт с человечеством, которое владеет ключом к решению этой проблемы — сверхсветовыми перелетами разыграла во мне больший интерес, чем более-менее вторичные путешествия по Миру-Кольцу, чьи тайны разгадываются слишком долго. И хоть у сольного творения Нивена есть еще такой положительный момент, как запоминающиеся главные герои (чего у «Мошки... нет), повествование о судьбах двух инопланетных рас и выборе одной из них понравилось мне больше своей фантастической проработанностью. Конечно, подразумеваются именно Мошкиты и именно их историко-биологические Циклы.

И вот, спустя год или более откладывания прочтения, совсем недавно я дочитал «Чашу небес» Нивена и Бенфорда (с сольным творчеством последнего из данного писательского дуэта я вообще не был знаком — все опять же лишь в планах, довольно далеких), некоторый синтез идей циклической расы и астроинженерного, нетривиального и нового, объекта. Вместо Мошкитов — Пернатый (Птичий) Народ, а вместо Мира-Кольца — Мир-Чаша аля Звездокорабль, а также новая история, новый сюжет, лишь в мелочах сходный с чем-то ранее виденным в произведениях выше.

Итак, перед нами случайная встреча человеческой экспедиции на корабле «Искатель солнц» с первым в истории людской расы артефактом инопланетной (явно) сверхцивилизации и, собственно, разумными инопланетянами. Но как всегда все оказывается не так просто. Колонизационная миссия экспедиции людей под угрозой из-за непредвиденной остановки своего судна возле срезанной на половину Сферы Дайона, чью чашеобразную тушу несет вперед хитрым способом «пришвартованная» звезда и исходящий из нее поток плазмы. Небольшой пробужденный от криосна отряд сначала попадает в плен на Мире-Чаше, потом сбегает из него, потом понемногу знакомится с местностью и ее экосистемой, строят предположения и под конец встречается с иными пришельцами, настроенными чуть более положительно к людям, нежели Пернатый Народ. Несколько резко оборванная линия повествования явно намекает на то, что со своим сиквелом «Чаша Небес» представляет единый роман, чей разделенный сюжет, конечно, интересен... Но вот герои выходят просто функциями, почти как в «Мошке...». Я даже не особо обращал внимание на имена во время прочтения (максимум запомнились капитан Редвинг, Клифф и Бет). Да и главы с ними я читал довольно бегло, в отличие от глав про Пернатый Народ от самого Пернатого Народа — от персонажа по имени Мемор (можно адаптировать как «Вспоминающий»/«Помнящий», который постепенно становится «которой», то бишь «Помнящей» и «Вспоминающей»).

Ее рассказ о себе самой, событиях, разворачивающихся с приходом людей (с ее стороны), описанием расы Пернатого Народа и быте Мира-Чаши был для меня самой лакомой частью всего произведения. Да, их кастовое общество (Меморы, Наблюдатели, Астрономы, Танцоры, Инженеры, Фермеры, Ученые, Чашемастера, Глубокомысленные, Хранители и др.) со сложной иерархией и запрограммированной физиологией сменой пола роднит их с Мошкитами, но все же их кастовый диморфизм выражен менее чем у вида, созданного совместными усилиями Пурнелла и Нивена. Да и катастрофических Циклов с окончанием в виде перенаселенности и гибели цивилизации у Птиц нет. Тем более они обладают еще и одной интересной особенностью, также биологической. Их мозг, видимо, не имеет разделения на полушария, в отличие от людей, а бессознательное с сознанием представляет у них единое целое — Сверхразум. Правда, в Сверхразуме все равно наличествует Подразум (птичий аналог нашего бессознательного) и может играть самостоятельного игрока, но в составе единого разума (сознания?). То бишь их строение разума напоминает, насколько мне понятно, разум первобытного человека по теории двухпалатного разума, только с оговоркой на то, что отношения между несколькими разумами/сознаниями строятся не по вертикали, а по горизонтали. Из других особенностей можно выделить более биологическую, нежели технологическую направленность их цивилизации, а также то, что Птицы отказались от циклов и всего прочего, связанного со временем. Т.е. они давно перестали вести какие-либо отсчеты и хронологии.

Итак, уже очень и очень продолжительное время, возможно, десятки миллионов лет, Пернатый Народ, который является главенствующим на Мире-Чаше (так, во всяком случается, кажется, но являются ли предки Птиц Строителями или Основателями этого мира — вопрос; в этой части появилось предположение, что они могут быть эволюционировавшими потомками земных разумных динозавров, но некоторые детали из текста, вроде происхождения Сверхразума, отсутствия у Пернатого Народа подтвержденных теорий собственной родословной и упоминание Открытия, делают данную версию, да и вообще вариант равенства Птиц и Строителей, сомнительным), странствует по Млечному Пути в Вояжах на Целевые Миры. Находя обитаемые разумными и не очень видами планеты, Птицы производят Усыновление и подправляют генетику Усыновленных под условия Мира-Чаши, как было с живыми дирижаблями и змеепальцами. Или с Народом Сил (отсылка к Кзинам?), который был одним из немногих в долгой истории Звездокорабля «захватчиками» (самостоятельно прилетевшими на Чашу космическими инопланетянами в исследовательских и колонизационных целях). И теперь возникли новые захватчики. Люди. Которые, как и Чаша, следуют к Глории, потенциальному новому дому землян, вблизи коего замечены странные гравитационные волновые потоки. Доберутся ли человеческие герои-посланники до своей цели? В чем истинная цель Создателей Чаши? Кто в действительно ею управляет? Откуда происходит Пернатый Народ и как он в реальности связан с астроинженерной конструкцией, на которой проживает и командует? Насколько опасны для Мирового изобилия и священной для Птиц стабильности люди и как сильно они изменят баланс сил на Чаше? Какими будут Последние Миры и с чем в итоге придется столкнуться героям Нивена и Бенфорда?

Отличный научно-фантастической роман, который навевает той самой старой-доброй гуманитарной НФ. Коей осталось уже мало... Тайны и загадки, удивительные нечеловеческие цивилизации и громадные искусственные машины звездных масштабов — все это найдется в «Чаше небес».

Итог: 9/10

Вот и перелистнул я последнюю страницу финального романа пенталогии. Вот и подошла к концу сама пенталогия, сама сага Долгой или Бесконечной Земли. Вот и разыграны последние сцены и сыграны последние аккорды в удивительном мире, вышедшем из под дуального пера Стивена Бакстера и Терри Пратчетта. В мире бесконечных, длящихся в неизведанные дали иных Реальностей и Вселенных, Земель, шагающих между ними Путников (Степперов), невиданных возможностей и свобод, странных созданий, вышедших из народных сказок; и, в конце концов, в мире местных героев и богов, вроде шагнувшего далеко за Высокие Меггеры раньше всех Джошуа Вальенте и ИИ-торгового автомата Лобсанга, в который переродилась душа автомеханика по мотоциклам из Тибета. И здесь хотелось бы поговорить о её явных плюсах, безусловных минусах, понемногу и отдельно о каждой книге цикла и о заключительной его части — "The Long Cosmos" ("Бесконечный Космос").

Идея о мире, где люди способны свободно "шагать" между различными Землями, её альтернативными вариантами, как таковая не нова, но в интерпретации Терри Пратчетта приобретает как новизну, так и широкое поле для построения сюжета и целого мира, где он будет разворачиваться. Чем станет человечество, если оно получит подобную свободу? Что станет с институтами государства, экономики и вообще всем обществом, когда Базовая Земля перестанет быть единственной обителью человека? Забудут ли тогда люди о своих космических мечтах и грёзах, или в связи с построением "шагающей цивилизации" у человечества появятся новые возможности для покорения звёзд? Кого или что встретят Путники в миллионных западных или восточных Землях? Все эти вопросы дают огромнейшие возможности для самых всевозможных переплетений сюжета и построения уникальной и интересной книжной вселенной, а также простор для взаимодействия самых разнообразных героев. Главное лишь правильно воспользоваться тем размахом, который исходит из оригинальной идеи Пратчетта. Но...

...Но все пять книг серии получились слишком шаблонными и похожими друг на друга, с почти никак не развивающимися одними и теми же персонажами и повторяющимися от одной части к другой сюжетными ходами и в в принципе их построениями. Примерно шаблон этот таков: в Бесконечной Земле что-то случается. Это что-то пытаются найти и/или исследовать. Вместе с этим обязательно есть экспедиция на модифицированном американском твене в фиг-знает-какие миллионные Земли для того, чтобы снова сделать Америку великой. Параллельно к этому Джошуа, Лобсанг и может быть кто-то еще вместе следуют по своему пути и пытаются сами изучить/найти/бороться с чем-то происходящем на Долгой Земле. Ещё одна или две линии, часто лишние, и финал, в котором частенько что-то взрывается (атомная бомба в Мэдисоне в первой книге, во второй — извержение Йеллоустоунский супервулкан, в четвёртой — целая Земля, но не Базовая). Конечно, это не означает, что все сюжеты всех пяти романов строго следуют этому канону. Нет, лишь в той или иной степени. И нововведения всё равно встречаются, и иногда очень удачные, но всё равно из-за определенной названной шаблонности и пустоты миров Бесконечной Земли весь цикл как раз-таки и кажется пустоватым, однообразным. Ситуация не улучшает обильное количество воды, например, постоянные внутренние кризисы что Лобсанга (кстати, тоже несколько надоедающие; то Лобсанг чего-то испугался и убежал от людского общества, то вернулся, то убежал, то вернулся... Даже два раза собственную смерть подстраивал), что Джошуа, а также постоянные напоминания, чуть ли не через каждые двадцать страниц, о возможном происхождении Лобсанга ("ИИ он или душа человеческая, завёрнутая в металлическую плоть? Он говорит, что является реинкарнацией тибетского автомеханика..." — и так из книги в книгу).

Ещё печалит не только определённая бедность в фантазии авторского дуэта при таких возможностях (что делает данную книжную вселенную какой-то пустой, пустынной, как я писал выше), вписанных в структуру сеттинга "Бесконечной Земли", но и нереализованность уже имевшихся сюжетов и идей, которые просто решили оставить и не трогать. Что опять-таки грустно. Тут можно вспомнить и возможные гонения, дискриминация по отношению к Путникам-Степперам со стороны людей, у которых этот дар отсутствует (упоминается еще в первой книге, но хоть какое-то развитие, хотя бы в виде развернутого упоминания, данная идея получила лишь в "Бесконечном Космосе"). И нечеловеческие, точнее, рептильные или иные "незвериные" цивилизации, которые могли появиться на просторах Бесконечной Земли (биглей, как млекопитающих, в расчет не беру; в "Бесконечной войне", если я не ошибаюсь, упоминается вымершая техногенная цивилизация динозавроподбных гуманоидов, которая обладала в том числе и ядерными технологиями). Поселения из попаданцев разных времен на всевозможных Землях, живущее бок о бок с эльфами, троллями и другими гоминидными "шагающими" видами высших приматов (снова вроде бы вторая книга). Возможное расщепление множественных личностей Лобсанга на два лагеря: "плохие" и "хорошие" (такая возможность упоминалась Лобсангом один раз и опять же во второй книге; лично бы мне хотелось посмотреть, как бог-хранитель Бесконечной Земли начинает междоусобную войну с самим собой в количестве многих миллионов копий разных размеров и способностей). Первое Лицо, или как там звали амебный суперорганизм из первой книги? Упоминается он только в ней и, наверное, еще в третьей книге, но должного развития данная идея не получила; только и нужна была эта амеба для объяснения случившейся миграции троллей и прочих. И, конце концов, хоть один раз можно было показать не американскую, а ту же китайскую экспедицию, в сторону Восток-, а не Запад-Земель. И еще можно вспомнить про довольно хорошие, но забытые и похороненные в "воде" предыдущих томов саги идеи.

Теперь отдельно по книгам, до, собственно, "Бесконечного Космоса":

1. "Бесконечная Земля". Наверное, единственный роман пенталогии, в написании которого действительно участвовал и сам сэр Пратчетт. При том же эти куски текста сразу бросаются в глаза даже мне, знающему самостоятельное творчество данного писателя лишь по двум-трем книгам. Сразу виден его фирменный юмор (машины для перемещения между реальностями с картофелем внутри и торговый автомат по продаже прохладительных напитков, утверждающий, что он — переселившийся в данное "тело" тибетец — все это само по себе уже несколько несерьезно, не так ли?) и стиль, живость текста и героев. Именно здесь появляются три-четыре постоянных и еще примерно столько же второстепенных персонажей, появляющихся почти во всех частях цикла, а также все остальные главные детали данного мира после Дня Перехода. В общем и целом легкая, забавная и интересная книжка, с которой ознакомиться стоит.

2. "Бесконечная война". Наверное, самое слабое место цикла "Бесконечная Земля". С этой книги почерк Терри Претчетта теряется безвозвратно и остается лишь Стивен Бакстер, которого я ни в коем случае не принижаю (мне тоже нравятся его работы). Но, как утверждал он в одном из интервью, концепция всех пяти книг и их общий сюжет был разработан в самом начале их совместной работы, до смерти создателя Плоского и Бесконечного миров. Так что в каждой последующей части все равно есть какое-то присутствие Терри... Так вот, о данном произведении. Слабые персонажи-функции, не очень интересные и плохо представленные проблемы и целый ворох сюжетных наворотов, которые в дальнейшем не получат никакого развития. Из важных событий: наделение правами и свободами троллей (или уже третья книга?) и независимость Вальгаллы, бывшей американской колонии в дальних концах Долгой Земли.

3. "Бесконечный Марс". А это уже самый лучший роман цикла, в котором космические путешествия идеально совмещены с новыми странствиями по Земле Бесконечной. Представлены вариации Бесконечного Марса (правда, чересчур уж идентичные друг другу), наконец-таки живые, а не лишь функции, герои, за внутренними конфликтами которых интересно наблюдать (это и Лобсанг, и Джошуа, и Салли Линсей — дочь создателя механизмов для перехода); появление на сюжетной арене самого Уилсона Линсея. События на Базовой Земле, её политический, экономический, социальный и экологический кризисы, окончательный переход к новому этапу, шагу в истории человечества, появление Следующих и борьба с ними, а в итоге и открытие основной причины инициации Дня Перехода (пошатнуть, а то и разрушить устои человеческой цивилизации ради...) — всё это на страницах этой третьей, неподражаемой книги. Плюс отсылки к Стэплдону и Нивену.

4. "Бесконечная Утопия". Как заявил Бакстер, первый фрагмент разделённой на две части финальной книги "Бесконечной Земли" о космосе. Чуть менее сильная, чем предыдущий роман, "...Утопия" всё равно является достойной работой хотя бы из-за поднимаемых проблем. Первый Контакт, машины фон Неймана, космические лифты, первая совместная деятельность людей и Следующих ради общего блага, более подробная информация о структуре Бесконечной Земли и её связи с квантовыми эффектами и мозгами гоминид, плюс ещё одна причина, более вторичная, Дня Перехода. Все это, так сказать, подготовка к финалу, мост к нему.

5. "Бесконечный Космос".

2070-ые. Заселение Бесконечной земли продвигается всё дальше и дальше; даже Соединенные Штаты Базовой Земли официально перенесены с неё на её ближайшую западную соседку. Лобсанг снова ушёл от дел человеческих в виртуальную реальность. Джошуа отшельничает в очень далеких Запад-Землях, переживая там в одиночестве смерть жены и плохие отношения со взрослым сыном. Человечество через Разрыв готовится продвинуться в колонизации Солнечной системы ещё дальше Марса с помощью конструкций О'Нилла (О'Нейла), названных в честь Артура Кларка (из отсылок вспомнят ещё и о фильме "Контакт" и концепции Мира-Кольца Нивена). А тем временем со стороны созвездия Стрельцы (отсюда и именование возможной инопланетной расы) приходит сообщение на все миры Бесконечной Земли: "ПРИСОЕДИНЯЙТЕСЬ К НАМ". И люди начинают думать, что делать с таким предложением, которое поступило для абсолютно всех обитателей всех Земель. Для совместного решения и его реализации всем человеческим видам придется объединиться и работать сообща. И даже Следующие со своим быстроязом снизойдут до взаимодействия с тусклыми лампочками, как они называют людей. Вместе им предстоит объединить все умы и мысли Бесконечного Человечества для самого грандиозного его шага, который пронзит само космическое пространство. И вернувшимся из своих укрытий Джошуа и Лобсангу, а также многим другим знакомым и новым героям, предстоит путешествие по Бесконечной Галактике, откуда идет очень далекий крик-приглашение цивилизации, которая может опережать нас в развитии на миллионы лет...

Вот такой грандиозной должна была получится финальная книга пенталогии, которая, к сожалению, не смогла достигнуть подобного уровня. Опять имеются явно лишние и скучные параллельные линии повествования, как, например, поиски своего внука Нельсоном и отшельничество среди троллей Вальенте; опять имеются сюжетностроительные штампы прошлых книг. Понравилась история о шекспирокопирующих машинах. Вместе с тем подняты несколько заброшенных идей из прошлых частей цикла и показаны несколько подробней, в том числе рассказано кое-что новое о природе "шагания" и Бесконечной Земли. Пришельцев мы снова не увидим, должен всех обрадовать, но кое-что взамен читатель всё-таки получит. О развитии героев снова практически не приходится говорить.

Таким образом, получаем книгу где-то на уровне "...Утопии". Менее эпичная и грандиозная, чем было обещано в аннотации, все-таки подобное завершение цикла о Бесконечной Земле можно считать достойным. Но советовать обязательно читать данный роман я не буду. Остановитесь на первой и третьей книгах пенталогии и получите вдоволь удовольствия от совместных усилий Пратчетта и Бакстера.

Итог: "Бесконечная Земля" (цикл) — 8/10. "Бесконечный Космос" — 8/10.

Как первый прочитавший роман Лю Цысиня «Задача трех тел» в двойном переводе на русский через английский с китайского языка, выражаю благодарность sonate10 и всем помогавшим ей в этом. Работа проделана действительно огромная, и результат на выходе получился качественным. Как мне кажется, никакие смысловые слои не улетучились, так что читать книгу Цысиня в русском переводе и составлять мнение о ней я могу со спокойной душой, в точности как и все желающие это сделать.

Итак, перед нами первый китайский роман-лауреат «Хьюго» и номинант на другие основные западные НФ-премии; первая книга трилогии «В память о прошлом Земли», события которого, как и в «спиновском цикле» Уилсона, будут разворачиваться от наших дней до далекого необычного будущего. «Твердая НФ» китайского происхождения, на своей родине уже ставшая жанровой классикой, основанной на современных космологических теориях. При том же, несмотря на последнее, «твердость» «Трех тел...» смягчается интересными и оригинальными, вполне «мягкими», фантастическими элементами. Сюжет, разделенный на три (более-менее строгие) линии повествования, затрагивает не только тематику очередного, но на этот раз взаправду необычного Контакта вперемешку с Вторжением, устройство инопланетной цивилизации, межзвездных путешествий и всего остального научно-популярного и фантастичного, но и вполне актуальные темы глобальных проблем современности. Тут и экология с терроризмом и экстремизмом (особенно эко-терроризмом), и вопросы ответственности науки и прогресса перед обществом и миром, и воспоминания об исторических трагедиях, которые все бы с радостью забыли (может, последнее — частые упоминания о «Культурной революции» в Китае и целые главы о ней — и являются специальным ходом Цысиня для привлечения внимания к своему произведению и/или шествию в фарватере сегодняшней китайской политической обстановки, но за это ему спасибо, ибо побудило меня улучшить свои знания об этих ужаснейших событиях).

Но, конечно, хоть роман и разносторонний, многоплановый и т.д., и т.д., «Задача трех тел» — фантастическое произведение, и темы, собственно, фантастические в ней занимают ведущую роль. За должное грамотное и действительно впечатляющее развитие их роман и смог сколотить себе заслуженные ряды поклонников-читателей, а еще плюс ко всему заполучить уже упомянутую премию «Хьюго». Самая интересная и основная проблема, вокруг которой, по сути, и был выстроен сеттинг и сюжет «Трех тел...», стала проблема цикличности, которая всегда приманивала к себе человека. Тут можно вспомнить и буддистскую Сансару, и гештальтпсихологию Вертгеймера, и различные космологические теории цикличного происхождения-гибели Вселенной (Теория бран или попеременно расширяющейся и схлопывающейся Вселенной). Фантасты тоже люди, так что и у них подобная идея находила свое отражение. Кроме любимой мною концепции петли времени/«Дня сурка», писатели фантастического толка частенько рисовали картины цикличной цивилизации. На моей памяти первым таким примером стала раса Другого человечества с Другой Земли из романа Олафа Стэплдона «Создатель звезд». Циклично развивающимися гостями Земли стали и Чужаки в произведении Роберта Сойера «Пришелец и закон», за перевод которого отдельное спасибо Владиславу Слободяну. И еще можно вспомнить пару-тройку других рассказов и повестей, где фантасты по разному комбинировали и модифицировали данную идею (что уж говорить — и я не удержался), но самым известным подобным произведением стала совместная работа Пурнелла и Нивена «Мошка в зенице Господней». Только если в ней цикличность была вызвана биологией мошкитов, то в «Задаче трех тел» пришельцы зависят от циклов астрономического, вселенского масштаба, а именно от исходов той самой Задачи Трех Тел, которой и посвящен роман Лю Цысиня. И вышло построение этой необычной расы, ее природы, истории очень увлекательной и достойной всех присужденных книге премий. А способ, через который передавалась суть и дух этого странного звездного народа, как по мне, достоин отдельной похвалы. Пусть под конец уже хочется отойти от него и перейти к конкретики, но что уж тут...

К сожалению, и без минусов «Задача трех тел» не обошлась. Да, научность текста, фантастичность — это все прекрасно. Да, проблематика разносторонняя имеется, живой сюжет, но без интересных героев-то никуда! Даже не то, что интересных, но хотя бы понятных, таких же живых, как повествование книги. Вот здесь Лю и подкачал. По существу наиболее живой получилась Е Вэньцзе, но и ей до читательского сопереживания или ненависти еще требуется доработка. Я уж не говорю про других персонажей романа, которым не было уделено столь подробного описания жизни и судьбы. О главных героях произведения по типу Ван Мяо или Да Ши мы практически ничего не узнаем, да и как образы они получились расплывчатые. Разве что Ши Цян своей харизмой может взять расположение читателя. Не все в порядке и с логикой в некоторых местах. Тут и у космических братьев наших более развитых, по видимому, что-то не то — с их-то технологиями не могли раньше... Но это уже спойлер, так что сами потом прочитаете и поймете. Не совсем понятен смысл в отправлении последних сообщений в финале романа. И у людей проблемы есть, особенно с театральностью и явным излишним переигрыванием в последней трети «Трех тел...», на встрече Общества. Но финал книги Лю, хоть и несколько скомканный, вышел что надо.

В итоге имеем интересный НАУЧНО-фантастический роман, открывающий трилогию, которую действительно хочется прочесть всю. Да, не без минусов и мелких ляпов, но с прекрасным переводом, атмосферой разрушения известного бытия и скорого Апокалипсиса, оригинальными идеями (да взять тот же живой компьютер — нет, не биомеханический или органический, а живой!) и актуальными проблемами. Прочитал не зря, узнал кое-что новое, хотя бы в области проблем современной физики, и получил удовольствие от прочтения. Поэтому первой части «В память о прошлом Земли» даю не просто твердые и заслуженные «восемь» баллов, а все «девять». Так что давайте подождем скорый Конец Света и Вторжение вместе с героями Цысиня и узнаем, возможно ли противостоять самой физике!

9/10