Те или иные варианты «вечного возвращения» аля «колеса сансары» сейчас снова «в тренде». Не важно, описывает ли роман, как довольно знаковые для жанра «(Первые) Пятнадцать жизней Гарри Огуста», экзотические варианты жизненной круговерти рождения и смерти с пониманием и/или преодолением Судьбы. Кстати, произведение Кэтри Уэбб пусть и интригующая, новаторская, но интерпретация старого как мир «дня сурка». А потому не буду останавливаться на перечислении новейших книжек, которые без подобных ревизий и нововведений пинают и без того избитый жанровый прием. На что точно не хватит место, так это на перечисление романов, рассказов, повестей да сериалов и фильмов, которые эксплуатируют без претензии на новый взгляд самое известное словечко из области «восточных мистицизмов». Конечно же, речь о реинкарнации и переселении душ. И потому радуют попытки даже если не радикального пересмотра жанрового приема (и вообще жанра), а хотя бы иной подход к подаче истории и передаче смыслов. Именно это я увидел в «Блюзе перерождений» Майкла Пура.

В книге два главных героя. Первый из них Майло. Самый большой неудачник в области достижения сакрального. Насколько он неудачник можно измерить по количеству прожитых жизней, которых с лихвой хватало большинству душ нашей необъятной вселенной для достижения Совершенства. А именно Майло неудачник вот как 9990 с лишком существований подряд. Ведь все мы, как оказывается, рождаемся не просто, чтобы умереть, а чтобы умереть правильно таким образом, чтобы... А вот черт его пойми! Вроде как чтобы достичь Совершенства и воссоединиться с Мировой Душой, да вот как получить заветное Совершенство мало кто знает. Майло множество жизней жертвовал собой, испытывал стоически и не очень самые разные страдания. Он умирал от потери головы, взрыва планеты, поедания акулой, утопления в солнечной плазме... Он был героем, злодеем, антигероем, индусским монахом, космическим супергероем (сериал о котором смотрят в загробном мире), гомосексуальным художником, китайской женщиной, кузнечиком, и так далее, и так далее. И как бы благородно, аскетично и самоотверженно не проживал жизнь Майло, все шло как-то не так и не устраивало судей из послесмертья. А истечения десяти тысячей жизней ведут к непоправимым последствиям... Второй герой, точнее, героиня «Блюза...» — Смерть. Или Сюзи. Сакральная сущность, функционал-прислуга Мировой Души с бессмертным и особым статусом, которая полюбила беднягу Майло. И отныне хочет оставить черный балахон и просто делать восковые свечные фигурки. Конечно, в перерывах между любовью со своим избранником...

Разумеется, понятно, чем подобная история должна закончиться. Понятно, что тут хоть и не на поверхности, но имеются стандартные антирелигиозные, а также не шибко изысканные богоборческие мотивы. Две личности, которые любят друг друга, но из-за миропорядка не могут быть вместе. История даже древнее, чем «сурковый день». Но, несмотря на несколько слабоватую концовку, порой слишком скучные куски повествования (слишком затянутые и предсказуемые эпизоды из жизни Майло как заключенного в космической крепости с изнасилованиями да извращенной игрой в открытом космосе, откровенно скучная и бегло прочитанная история существования Майло как немного революционного жителя Ганимеда, старые побасенки о мрачном постапокалипсисе с разрушением планеты и созданием ужасных корпораций-государств...), а также перенасыщения подробностями иных жизней Майло, слабое и вторичное мефотворческое построение мира (инкарнации как путь к совершенству, платоновский мир идей как своеобразное чистилище, Мировая пантеистическая, но несколько неоплатоническая Мировая Душа) и иные вещи, я все-таки поставил роману положительную оценку и хочу его отметить. Во-первых, все-таки в сюжете «Блюза», где есть место для штампов и корявого перевода, встречаются интересные и в чем-то смелые главы. Например, взгляд на реалистичного Будду как старика с деменцией, но который достигает совершенства. Путешествие Майло по стране-за-гробом как ученика арабского жонглера тоже недурно. Линия иронии над медитированием хороша. Во-вторых, пусть и не самое сильное, не самое изящное, но «Блюз перерождений» — наступление на сакральное. Во всяком случае, выпад в его сторону.

Что я под этим подразумеваю? Не совсем антирелигиозную литературу. Даже не совсем антиклерикальную. Скорее под этими словами я имею в виду авторское напоминание миру о секулярности. Том самом явлении, которое сначала частично, потом почти полностью лишило Церковь (на Западе и чуть у нас) земли, после — власти. А затем стало прогонять не просто вещественные формы потустороннего (можно и в кавычках), но и нематериальные. Отделение религии от образования, гегемония светской культуры, замена религиозного идеологическим и политическим, и далее по списку. Но вакуум от сакрального секулярные силы заполняли весьма непоследовательно и скудно, отчего метафизическая отдача в той или иной формой вновь вошла в мир. И в моду, в массовую культуру. Сектантские и иные формы новой религиозности, возрождения и рост старых верований, фашистская кровавая мистика... В конце концов, скатывание и вырождение советской секулярной культуры. Потеря веры в человека и человеческое, нерелигиозные, но фундаменталистские образования по типу постсингулярников, которые еще скажут свое слово. И, как мне кажется, Пур говорит нам: «с секулярностью не покончено. Человек еще скажет свое свободное, богоборческое, антиметафизическое, атеистическое слово!». Ведь чего старается добиться Майло? Избежать точки Совершенства, слияния и растворения в Едином. Почему? Да потому что он не считает это чем-то возвышенным. Ему либо не нравится сама идея возвышенного, либо возвышенного как сакрального, сверхчеловеческого. Для него высокое — любовь, плотская, духовная и обычная со Смертью. Смерть также хочет обычного, человеческого. Так и вспоминается фраза из эллинской вполне секулярной культуры, что боги завидуют людям, их смертности и конечности. Ограниченном, в котором разворачивается высокое и трагическое. Майкл Пур восстает и против христианского рая, и против восточной нирваны. Он хочет, чтобы мы вновь вернулись к Человеку, к его идеалу, отрезанному от религиозных взглядов. В чем-то это воспевания слишком мещанского человека, но все-таки проглядывается и Человек с большой буквы. Для которого не чужда самоотверженная, вечная и настоящая любовь.

Таким образом, «Блюз...» для кого-то покажется слишком средненьким и мало примечательным романом. Вполне соглашусь, но те идеи, не сверхноваторские, достойны распространения в наши годы, когда ломать веру в человеческие силы и высоты, возвращаться к устаревшему или создавать его обезображенные хайтек-версии стало мейнстримом. Конечно, смелость Пура не доходит до Альтицера, идеально перенесшего сакральное и метафизическое в модерн и секулярность. Притом таким способом, что христианский мертвый Бог кажется не просто живым, но дающим надежду и силы бороться за Человека. Миру нужны не религиозные фанатики, не технологические утописты или мечтающие о вымирании «людишек» зеленые фашисты, не бесчеловечное потреблядство и даже не роман Пура. Ему нужен призыв к действию от теологов Смерти Бога, который сделает нас по-настоящему свободными и высокими...

Нирвана в колесе сансары, рай должен быть построен на земле, а медитировать можно только с мыслью о кошках!

Меньше недели назад нас с другом, философствующих на лавчонке среди центральной аллеи, застали врасплох неожиданным вопросом. А именно парочка молодых ребят спросила: "что вы знаете об Иисусе Христе?". Вопрос странный для обычного летнего вечерка. Вполне возможно, в теперешнюю эру "образования" он мог поставить в тупик, ведь и самые простые библейские сведения оказались в тени социальных сетей и новой мифологии by "Марвел". Но мы, двое книжных червей с "набором интеллигента" и самообразованием, ответили на все вопросы типа ЕГЭ о Новом Завете на "отлично" и высказались о том, кто есть Христос сегодня. В итоге завлечь нас на тусовку новой квази-секты у "экзаменаторов" не вышло, но сподвигнуть меня на прочтение "Автобиографии Иисуса Христа" Олега Зоберна — да.

Разумеется, Иисус Христос, был он или нет как человек из плоти и крови (скорее всего был), стал личностью культурной и исторической — мировым феноменом. Христианство, искусство, политика, общественная жизнь, наука и иные пласты жизни большей части мира и человечества так или иначе "заражены" его присутствием. Притом я не применяю ни апологетический, ни уничижительный смысл в таком взгляде на роль основателя европейского мироздания. Я занимаю нейтралитет и осторожность в позиции и словах в такой теме. Тем не менее масштабы фигуры Иисуса и затерянность ее в веках и пространствах привела к множеству интерпретаций и веяний. Как религиозного содержания, который я постараюсь не затрагивать, так и культурного. Но отражения образа Искупителя, Учителя и Богочеловека из первого века нашей эры в культуре принимали порой радикальные отличия от каноники любой конфессии. И все началось с гностических апокрифов, десятков непризнанных Церковью "откровений". Именно эти сожженные в пожарах для "нечистого слова" и дошедшие до сегодня в урывках и фрагментах писания породили новый жанр литературы. Книги об Ином Христе, недогматическом и живом. Неважно, правдивая, шутливая, ироничная, антирелигиозная или мистическая такая литература. Важнее ее лучшие представители, которые заставляют задуматься о унесенном рекой времени пророке из Иудеи две тысячи лет назад. Жозе Сарамого, Михаил Булгаков, Лев Толстой, Ренан, Филип Дик... Не беру интересные версии атеистических богословов. Жанр апокрифического изучения Сына Человеческого жив и сегодня, и в России. Например, из зарубежного могу вспомнить фильм "Человек с Земли", а из книжного и российского — новейшее "евангелие" Тима Скоренко. Правда, с творениями Еськова и Лазарчука в подобной области я слабо знаком, но весть о рассматриваемой книге в виде альтернативной истории (или, лучше сказать, фантастической фолк-хистори аля альтернативное богословие?) меня привлекла. Поэтому взглянем на один из ответов на вопрос who is Иисус в постсекулярном мире? К которому и Россия относится, как бы кому не хотелось.

Итак, кто же, по мнению широко не известного автора, Зоберна, Иисус Христос? Точно не Сын Божий, да и не особо пророк, если последним считать глубоко верующего в Бога и свою миссию. Наоборот, в словах Йесуса Нацеретянина частенько звучат неуверенные фразы вроде "бог, если он существует". И анти-теистические метафоры о божестве как драконе, который поедает души мертвых и причиняет страдания живым. А потому, по словам зобернского Иисуса, Его должно убить. Это одаренный, не через край, юноша, которому не шибко люб физический труд, но тянет чтение, образование, странствие и философия. Ему хочется необычной жизни, в которой слава была бы уместной, но не первостепенной. Он чувствует призвание стать бродячим учителем-толкователем. Ему не чуждо сомнение и тяга к знаниям, которое идет из эллинской философии, знания иудейского Закона, Эпикура и стоицизма. Но и женская ласка с вином ему не безразличны. Не обходится книжный Иисус и без знаний римской медицины. Более того, к концу романа он желает совсем отказаться от мессианства и пророческой мантии, чтоб целиком податься во врачевание. Иисус Зоберна не кровожаден, но и не за этику ненасилия. С ораторскими способностями, но без божественного очарования. Не боится легкого и не всегда законного дохода, но и не стремится к богатству. Без вопиющего шарлатанства, но с "ловкостью рук и никакого мошенничества". Правда, мистические видения будущего, полеты сознания и магические исцеления имеются. Слегка анархист, но без антиримского настроя. В общем и целом, Иисус здесь — обычный человек. И ему нравится свой образ жизни, к которому он отлично приспособлен. Он умеет находить выход из трудного положения, порой эпатажничая. Он не особо патриот, но хочет облагородить свое отечество и избавить народ от нелепостей веры предков с мешающими благоденствию предрассудками. Иисус старается и хочет быть милосердным, порой покуривает наркотическую травку, произносит временами пессимистичные к жизни фразы о суетности и преходящем характере всего, чуть ли не обращаясь то ли в платонизм, то ли в буддизм. Он бродячий философ, которому хоть и не чуждо ни что человеческое, но главный герой "Автобиографии..." старается держаться умеренности во всем. И повествование книги постепенно показывает все эти стороны и грани выдуманного Христа, характер которого на протяжении романа развивается и остается неоднозначным и динамичным. Произведение наполнено как интересными вариациями о рождении архетипических черт "культурной тени Иисуса", так и забавными случаями из его жизни и встреч с людьми. Лично мне понравились и сатира на попов с блатом из России, и предсказание о расколе и борьбе ветвей христианской веры, и своеобразная версия "вино — кровь моя", и взгляд на грубую и чрезмерную аскетичность и суровость житейского регламента ессеев как на родителей Церкви Христовой, а также метафора на природу человека через творение голема из глины и человеческих страстей...

Все эти любопытные детали и красивые подробности не освобождают "Автобиографию Иисуса Христа" от минусов. Притом серьезных. Во-первых, наличие излишней чернушности и грязи. Искусство должно быть свободным, я агностик и политический радикал, да и вообще за повсеместную секуляризацию. Но даже меня смутили некоторые не просто антирелигиозные, а именно грязные выпады. Не слишком хорошо из Магдалины делать шлюху, притом НАСТОЛЬКО вольно-распущенную. Насчет авторского образа Иисуса все понимаю, но можно было бы и совсем-совсем грязь тоже не вставлять. Главный изъян, вменяемый мною "Автобиографии...", правда, не в единичных случаях посредственной пошлятины. У меня другой вопрос — а в чем идея, сверхзадача? Я понимаю желание пофантазировать на апокрифическую тематику, да. И осознаю, что глупо постоянно искать слишком глубокое и высокое в любых книгах. Но я все-таки спрошу — какая цель книги? Неужто банальный антирелигиозный выпад? Думаю, что не совсем. Роман лежит где-то на стыке такого выпада-пародирования-осмеяния и попытки нового интерпретирования первого христианина. То есть творчество Олега Зоберна где-то между антирелигиозной воинственной смешилкой и евангелием для современности. Повторим, прежде чем рассматривать вторую крайность вокруг книги, какого же Иисуса выписал автор. Человек, со страстями, некоторым смирением, идейно эклектичный, малость гедонист, сомневающийся, сладострастный, с мелькающим манихейством в видении мира. Но, самое главное, непоследовательный, трусливый, не доводящий до конца, без должной ответственности, с отсутствием цели. Идеи фикс, ультима туле и вообще какого-либо конечного желаемого. Убеждения, жизненные, ближние и дальние, задачи зобернского Иисуса постоянно меняются, но сам он не находится в живом поиске желанных плодов существования. Он решает отдельные ситуации, но идти к большему боится и не хочет. Так что, на мой взгляд, нерешительный, не желающий Цели, ради которой можно жить и должно умереть, без твердых взглядов (добродетелей), даже с целым рядом правильных идей (умеренной аскезы, разумного милосердия, отсутствия ханжества и запретов на половую жизнь), такой Христос никому не нужен. Может, узкой группке каких-то либеральных (в плохом смысле) любителей диких инсталляций или совсем уж посредственному обывателю. Религиозному или атеисту фигура Христа притягательна ригоризмом, неизменными добродетелями, причастностью к большей идее, самопожертвованием, разумной толерантностью, силой воли. А для левых политических радикалов в образе, казалось бы, праотца церковной догматики, может увидеться борец за безвластье, равенство и братство, социальный революционер, духовный партизан против Империи и Системы. Сегодня нужен Иисус, который требует самоотверженности, аскезы от излишних удовольствий и телесных желаний, а также единство личности и людей вокруг большой и важной идеи. В общем, толстовский Христос пока побеждает. А данный роман не стал особым событием даже в рамках литературной жизни России. Тем не менее прочитать его небесполезно, хотя бы ради неплохого языка, порой хорошего юмора и для пробуждения тематических размышлизмов.

И да, странноватым сектантам летним вечерком я сказал, что для меня Христос сегодня — учитель житейской мудрости.

Примечание:

* — никакого политического контекста также нет

К своему стыду заметил, что один из моих любимых фантастов-современников почти никак не представлен в моей же колонке. Притом в комментариях к игановским произведениям я что-то обычно пишу, но в основном к рассказам, а последние я стараюсь не превращать в рецензии. Только крупная форма и все такое. Так что решил сегодня попробовать разобраться с подобной несправедливостью и поговорить сразу о двух произведениях малой формы скрытого австралийского писателя. А именно о "Дискретном очаровании машины Тьюринга" (2017) и "Зловещей долине" (2017) (*), т.к. они представляют собой наиболее "свежее" творчество писателя и говорят о (в скором времени) довольно актуальных вопросах. Если точнее, то "Дискретное очарование..." препарирует социальный контекст будущего, а "Зловещая долина" рефлексирует в философском русле.

Но оставим прелюдии и перейдем к самим рассказам.

О чем произведение?

1. "Дискретное...": ...Когда обычные брокеры и банкиры средней руки сменятся могущественными и развивающимися ИскИнами, что станет с финансовой реальностью, рынком труда и повседневной жизнью? Восстание машин или технократическая утопия? А может быть, нечто третье? От ответов на эти вопросы зависит жизнь семьи Дэна...

...Итак, перед нами вновь Австралия скорого будущего, вместо которой можно представить любую другую западную страну или даже полупериферийную Россию. Например, нечто похожее можно встретить в том же «Юджине» («Евгении») и других рассказах, но в них, в основном, остросоциальность является общим фоном, а рассматриваются проблемы моральные, нравственные и философские. Хотя разве не к этим же категориям относится и классовый вопрос? Так или иначе в обозначенном произведении нам предстоит прожить несколько дней из жизни Дэна, специалиста по продажам в компании «Thriftocracy». Та, в свою очередь, занимаются довольно запутанным и с виду нечистым делом по скупке и реструктуризации кредитов физических лиц. Дэн на протяжении долгого времени показывает себя отличным работником, перевыполняющим план и днем, и ночью, но... Но прогресс неизгладим, и в конечном счете наш герой оказывается без работы...

2. "Зловещая...": "...Думаю, многим жителям «фантастического гетто» известен парадокс корабля Тесея. Мысленный эксперимент, который ставит вопрос о (не)возможности идентичности и тождественности объектов. Страшнейшая по значимости и сложности философская «задачка», перекочевавшая в квантовые размышления и такие произведения, как великолепный рассказ Станислава Лема «Существуете ли вы, мистер Джонс?». Но Грег Иган проделывает немыслимое. «Твердонаучник» из Австралии ставит этот парадокс в степень 2, вопрошая, будет ли корабль, наделенный сознанием, самим собой, коль он сам решает, какой будет его бревенчатая копия? В том числе выбирая не только дрова с гвоздями для своего «продолжения», но и «кирпичики» сознания, самости...

...«Зловещая долина», конечно, не только об этом, но все-таки коренной вопрос видится именно в «корабле Тесея». Главный герой с говорящим именем Адам (как не только первый «искусственный человек», один из первых скопированных, но и творимый по «образу и подобию» своим оригиналом) Моррис оказывается в достаточно непростой ситуации. Он является почти точной копией одноименного человека, знаменитого и богатого сценариста, который в силу своей ориентации не оставил наследников. Но всякие двоюродные и внучатые племянники, разумеется, хотят «отобрать и поделить» неплохое состояние «любимого дяди». Но юридические и судебные баталии родственников и «воскресшего» еще до смерти Адама лишь побочная линия сюжета. Основа повествования, как я уже заметил, это вопрос о тождественности и идентичности. Адам-копия, настоящий герой «Зловещий долины», пытается понять, насколько доподлинно он скопирован со своего оригинала, «Адама-старика». Ведь далеко не все воспоминания перекочевали в синтетические мозги якобы скопированного. И дело тут явно не в старческой деменции человеческого образчика..."

В чем глубина и посыл?

1. "Дискретное...": ...Как еще и очень многие жители стран первого, да и второго миров, ведь деиндустриализация и погоня за барышами свое дело делает на ура. Оптимизация и сверхприбыли, ибо. Ничего личного. Но и учителя в школах сменяются зайками и прочими анималистическими аватарами, не говоря уже о медсестрах на не постоянных должностях. Бухгалтеры, кассиры, и многие, многие и многие другие. Все прямиком на улицу, ради оптимизации. А по ходу сюжета еще и рядом с созданием универсальных портативных устройств для создания наркотиков возникает вероятность восстания машин. А посреди всего этого загадочные мойщики машин, экогорода и прочие, не самые радужные красоты скорого далека. Но, спойлер, концовка будет не самой пессимистичной...

...А что в итоге? Рассказ действительно очень насыщенный картинами будущего и вызывает соответствующие эмоции. И тему представляет вполне реалистично. А что, кастрированные профсоюзы без того левореволюционного сердечника, который был в начале двадцатого века (и не только), дозволяют наступить именно такой реальности. Миру, где оптимизация будет оптимизировать почти до абсурда. Правда, и капитализму с крупными, транснациональными буржуа необходимы потребители с некоторым минимумом. Но среднего класса не ждите. Да и классов вообще, и не сносной, а тем более достойной жизни, если отказываетесь от Борьбы с большой буквы. С теорией и отдачей всего себя. Несмотря на то, что под конец победили не Дэн и ему подобные, а крупный капитал вместе с полуразумными программами-брокерами, надежда на лучшее остается. Иган вправду отлично научился управляться с эмоциями читателя, ведь определенная безнадежность в начале сменилась под конец некоторой оптимистичностью. Ведь (спойлер!) зачин программирования у главного героя и его финальная фраза намекнули мне следующее. Да, «Капитал» вряд ли он скоро возьмет, но, возможно, катехизисом-мануалом для революционного действия следующего дня будет пособие для начинающего программиста...

2. "Зловещая...": ...Разумеется, подспудным вопросом идет следующий: а даже если б все сто процентов памяти, структур мозга, реакции на раздражители и т.д., и т.д. стали основной Адама-копии, равен ли он оригиналу? Делают ли нас нами только наши воспоминания (переменчивые и ошибочные, если вспомнить один из рассказов Теда Чана), только структуры нашего мозга, только взаимодействия всех этих структур или же что-то еще? Либо все вместе взятое? Может, правы радикальные психологи и представители нейронаук, что «я» и «самости» вообще нет? Даже если так, вопрос об идентичности этим отрицанием остается неразрешенным. Лично мне представляется невозможность постановки знака равно между копией и оригиналом в подобной и любой другой ситуации. Человеческое сознание уникально, и самое точное копирование не удвоит ядра такой уникальности. Это не означает веру в бессмертную душу или даже некую нематериальную субстанцию. Совсем нет. Да и вообще, как бы там ни было, а Адам-копия-Моррис со мной бы в кое-чем согласится. Ведь (спойлер!) в конце «Зловещей долины» он решается жить своей жизнью, наново создаваемой им самим. А не бытием того печального и именитого старика, которого все-таки больше нет...

Итоги?

Очень разные, "Дискретное очарование..." и "Зловещая долина" на самом деле говорят об одном. Каким будет мир после наступления Технологической Сингулярности? Наверное, большая часть творчества Игана связана исключительно с этим вопросом, который разбивается на множество подпунктов в социальном, философском, психологическом, этическом и т.д. планов. Самая актуальная фантастика, на мой взгляд, вообще творится лишь в таком направлении, в освещении и попыток решений названной проблемы. Поэтому Виндж со своими статьями о Сингулярности, мрачный Питер Уоттс с дневниками последних не пост- людей, а также целая плеяда схожих авторов — наиболее важные и значимые писатели современности. На мой скромный взгляд, конечно. В "Дискретном очаровании..." показывается неуемное наступление постсингулярной экономики (разумеется, капиталистической по своей природе) и крах привычной социально-трудовой структуры общества. И, кажется, затрагивается вопрос того, как же справиться с этой цифровой лавиной эксплуатации машиной в союзе с капиталистом человека. Так что надежда есть. В "...Долине" Иган попробовал разрешить парадокс корабля Тесея и поговорить вообще о трудностях цифрового бессмертия. Кстати, одна из самых распространенных тем в произведениях Грега. На мой взгляд, вывод следующий — абсолютного бессмертия, даже цифрового, невозможно и ненужно претворять в жизнь. Плюс в этом рассказе проскальзывают мотивы выдуманного мною жанра "постсингулярной драмы". Впрочем, как и в "Дискретном очаровании"... Так что Иган этими последними работами не только радует читателя и заставляет его мыслить, но и открывает простор для творчества других авторов. А что, проблематика постсингулярных социальных революций скоро станет актуальной как никогда!

Примечание

(*) — переводы этих и не только произведений Грега Игана можно найти на сайте фантлабовца Voyual тут.