Льюису приходило в голову, что переписку бесов хорошо бы сбалансировать чем-то в том же духе, только на этот раз от лица ангела. Но эта идея натолкнулась на серьезнейшую трудность.

цитата

«…даже если бы кто-то гораздо лучший, чем я, добрался до таких высот, каким слогом он бы писал, в каком стиле? – задается в предисловии непростым вопросом Льюис. – Стиль и в самом деле неотторжим от смысла. Простой совет тут не годился бы, каждое слово должно издавать райское благоухание».

А вот писать от лица беса у Льюиса получилось легко и изобретательно. В том же предисловии он отмечает:

цитата

«Никогда не писал я с такой легкостью, никогда не писал с меньшей радостью. Легкость, конечно, вызвана тем, что принцип бесовских писем, раз уж ты его придумал, действует сам собой…».

Думается, дело тут еще и в том, что сам автор много лет был атеистом (он обратился к религии благодаря своему коллеге по университету, небезызвестному профессору Толкиену; что, кстати, объясняет посвящение в начале «Писем Баламута») и ему уж точно было что сказать по поводу того, как человек отворачивается от религии. Неслучайно в том же предисловии можно прочитать:

цитата

«Я не заслужил комплимента, который мне делали, предполагая, что я много изучал нравственное и аскетичное богословие, а потом, словно спелый плод, как бы упала эта книга. Они забыли, что есть и другой, вполне надежный путь, искушения и соблазны можно изучить проще. «Явило сердце мне всю злобу зла», и в других сердцах я не нуждаюсь».

Можно представить, как могла бы эта книга Льюиса разозлить выдуманного Льюисом же Баламута, и какой тирадой он разразился бы, если бы она попала в руки какому-нибудь подопечному Гнусика. Что-нибудь в таком духе: «Сделай так, чтобы твой человек проникся к этой чрезвычайно вредной книге отвращением, отнесся бы к ней пренебрежительно, так как вдумчивое ее чтение укажет ему верный путь к нашему Врагу. Этот настырный англичанин, конечно, прикидывается, что выдумал многие аспекты бесовской жизни, чтобы оживить свои нравоучения, слишком уж заметно каждому — картина вышла слишком уж логичной и закономерной. Но дело не в этом. В конце концов, мы как-то смирились с «Божественной комедией» Данте, нашей практике она совсем и не мешает. Дело в том, как ловко и просто этот бумагомарака умеет объяснить многие достаточно сложные вещи. Один из самых провокационных вопросов о том, как Враг, если он всеблаг и всемогущ, может допускать страдания, болезни и войны, решен за пару абзацев столь элегантно и без напускных усложнений, что эту мысль поймет даже младшеклассник. Да, порой он копается в мелочах, но эти мелочи чрезвычайно важны именно для рода людского, так как составляют его природу. При этом в этой книжонке нет той назидательности, которая всегда отпугивает людей неверующих. Им будет хотя бы любопытно с ней ознакомиться, а ведь сам понимаешь, куда может завести такое любопытство. Ты можешь возразить, что они могут принять сей образчик нравоучительной литературы за пустую фантазию, повесть, написанную исключительно для развлечения. Но даже в этом случае она может подтолкнуть их если не к Врагу, так к критическим размышлениям, которые ведут не туда, куда мы ведем все эти грешные души. Сделай так, чтобы книга эта была сожжена. Или выброшена в мусор. Или хотя бы забыта в общественном транспорте. Любые методы сгодятся, даже если в целом они будут вредны нашему делу. Самое главное, чтобы твой человек ее не прочитал. Если добьешься этого, у тебя будет гораздо больше шансов добиться успехов на непростом поприще искусителя».

В общем, Клайв Стейплз Льюис написал книжку для широкого круга читателей.

Бывает порой вот так. Живет себе человек, никого не трогает, и вдруг берет и убивает соседа. С дикой жестокостью убивает. Расчленяет. А затем и на себя руки накладывает. И все потом удивляются: а ведь был же нормальным, что на него нашло? Криминальная сводка полна такими странными историями убийств и самоубийств. Про большинство широкая публика и не в курсе, сообщения теряются в общем информационном поле. Некоторые неожиданные убийства приковывают внимание общественности, так как связаны со знаменитостями. 22 ноября 1963 года в Далласе, штат Техас застрелили тридцать пятого президента США Джона Ф. Кеннеди, 8 декабря 1980 года в Ньй-Йорке опять же застрелили Джона Леннона, того самого из самой популярной рок-группы в истории человечества, 30 марта 1981 в Вашингтоне попытались застрелить Рональда Рейгана, сорокового президента США (дело закончилось для него благополучно). И таких примеров мы можем набрать множество. Главное сюжетное допущение в «Темной игре смерти»: а что, если за всем этим безудержным, алогичным, кажущимся немотивированным насилием стоят одни и те же лица? Что, если все эти случае взаимосвязаны? В романе Симмонса, конечно, взаимосвязаны (иначе и романа-то не было бы): всех этих убийц и самоубийц направляют некие обладающие поразительной Способностью люди. В начале романа мы и видим трех таких героев: двух женщин и одного мужчину. Они регулярно встречаются, чтобы поделиться рассказами о своих проделках, у них идет практически соревнование, ведь они играют вот в такую извращенную Игру (так в романе — с большой буквы). Тихая и милая предрождественская встреча уже через пару глав обернется началом подлинного кошмара, ведь наша троица далеко не дружна, в ней каждый готов убить каждого. Все это выливается в жуткую резню в маленьком южноамериканском городке. А потом и вовсе выяснится, что подобных монстров гораздо больше, причем они засели на самой верхушке власти. А что? С такой Способностью это выглядит логично. Противостоять же им будет горстка простых людей, который постепенно узнают все больше и больше подробностей о тайном клубе власть предержащих. Но как победить врага, если он в любой момент может проникнуть в ваше сознание и заставить сделать с собой все, что ему заблагорассудится? Как говорилось уже выше, способ справиться будет все-таки найден.

Дэн Симмонс написал роман с настоящими чудовищами. Находящиеся по ту сторону этики, не имеющие в себе ничего человеческого, они предстают перед читателями подлинным злом, чистым, дистиллированным. С ними невозможно договориться, ибо со львом, который может откусить тебе голову, не договоришься. Их невозможно понять, родившись со Способностью, они уже вышли за рамки нашего понимания. Никакая история о детских травмах и обидах не может оправдать то, что они творят. «Темная игра смерти» вышла в свет в 1989 году, тогда еще пользовались популярностью истории о таких вот монстрах, веяния толерантности еще не сделало чудовищ ближе к обычным людям. Позиция Дэна Симмонса проста: тварей надо убить. И группа обычных людей в романе и займется как раз именно этим: охотой на монстров с последующей их ликвидацией. Хотя в некоторых случаях монстры и сами разделаются с другими монстрами, у них же там не только Игра, но и борьба за еще большую власть. Понятно, что Способность — это метафора абсолютной власти и того, что она может сделать с людьми. Это сразу превращает «Темную игру смерти» в роман политический, но это как раз свойственно хорошим триллерам и жанру ужасов, вообще. Тем более, что любая конспирологическая фантазия тоже рано или поздно (скорее, рано) выходит на этот же смысловой уровень.

Очень раздражает, когда в романе ли, в фильме ли, в сериале ли говорится о некоем кошмарном зле, непобедимом и всякое в том же духе, но при этом главным героям, которые противостоят этому злу, все сходит с рук. Они — этакие бессмертные, избегают всех опасностей, выходят живыми из огня, всегда ловко придумывают способ обойти смерть. Наверное, Симмонса это тоже раздражает. В «Темной игре смерти» каждый под ударом. Автор не щадит никого — ни старого, ни малого. Любой новый персонаж может уже через пару страниц отправиться на тот свет. Постепенно, конечно, выделяется группа главных персонажей, которые стабильно выживают, но даже их участь до самого конца остается под вопросом. С одной стороны, это повышает уровень тревожности текста. Да и некоторого реализма, конечно. С другой — к постоянным смертям в какой-то момент привыкаешь и уже воспринимаешь их, как само собой разумеющееся. При всем том, что подобный подход выделяет «Темную игру смерти» из бесконечной череды кровавых триллеров, в которых на главных героях весит Сюжетная Защита, надо сказать, что идеального баланса автор все-таки не достиг. Было бы смертей чуть меньше, они вызывали бы у читателя больший эмоциональный отклик.

Множество персонажей позволяет Дэну Симмонсу рассказывать свою история с нескольких точек зрения. Это придает повествованию объем и добавляет саспенса, так как перед читателем строится максимально полная картина происходящего, в то время как ни один из персонажей не обладает подобной полнотой сведений. Что еще более приятно, так это то, что Симмонс не забывает ни про одну сюжетную линию. Те, кто знаком с другими его романами, знают, что порой Симмонс может многое не объяснить, более того — он вполне способен и вовсе забыть про некоторых персонажей. В «Темной игре смерти» все не так: даже мелочи играют значение, и если вы задаетесь вопросом, а зачем вот тут было то-то, а потом про это как бы забыли, не волнуйтесь и это ружье выстрелит, дайте время. То, что при всем огромном объеме романа, автор умудряется ни про что не забыть, не может не вызывать уважения. При этом он умудряется еще и провернуть вот такой фокус: читатель знает настолько много о действиях всех персонажей, что, вызвав эффект всезнания, легко о некоторых вещах умолчать, чтобы потом резко повернуть повествование на сто восемьдесят градусов. Дэн Симмонс применяет эту уловку всего один раз, потому она и производит надлежащее впечатление. Предупреждай об этом потенциального читателя, не предупреждай, но, думается, он все равно в финале сильно удивится. Так что, держите ухо востро, вдруг сможете не дать себя обмануть.

«Темная игра смерти» предельно кинематографична (как и многие другие романы Дэна Симмонса). То, что ее сразу не экранизировали, не удивительно, слишком уж огромный роман, слишком уж многофигурный. Да, толковый сценарист мог бы его ужать, убрать некоторые длинноты (при таком объеме абсолютно закономерные), но все равно уместить события «Темной игры смерти» даже в три часа было бы очень сложно. Но теперь-то, во времена победивших сериалов, абсолютно непонятно, что мешает ее экранизировать. Куда смотрит тот же «Netflix», или «HBO», ведь вот он — материал для потенциального хита?

Прежде всего, надо отметить то, что действие происходит в 1980-ых годах. Сейчас, когда мода на ретро, кажется, все растет и растет, стилизация под фильмы того периода является отдельным крючком, на который можно поймать зрителя. Вон, успех «Очень странных дел» — тому пример. В данном случае можно отдать дань уважения боевикам и триллерам (в том числе и политическим) того времени.

Американцы всегда знали толк в историях про тайны коридоров власти. А знаковые убийства XX века всегда привлекали их внимание. И того, и другого в романе Дэна Симмонса в избытке. В этом отношение он предельно американский. А тут до кучи еще и люди со Способностью. Сразу вспоминаются «Секретные материалы», в которых были не только НЛО, но и всякие тайные фракции в правительстве. Только у Дэна Симмонса ФБР не выступает местом, где могут работать хорошие люди. У него организацией с хорошими людьми оказывается Моссад.

Уже говорилось, что «Темная игра смерти» — роман динамичный. В нем найдется множество погонь и перестрелок, которые могли бы эффектно смотреться на экране (пусть и малом).

Если же смотреть на персонажей, то опытный современный продюсер должен просто прослезиться от радости. В роли плохишей выступают сплошь белые, которые еще и являются носителями устаревших норм и правил. Тут вам и уроженки Американского Юга, которые афроамериканцев за людей не считают, и уцелевший после Второй мировой войны фашист, и голливудский продюсер с замашками Харви Вайнштейн. Сейчас, когда образ Другого в массовой культуре стремительно переосмысляется, персонажи с такими маркерами идеально подходят на роль злодеев. С другой стороны у нас переживший в юности концлагеря старик (возрастное разнообразие), чернокожая девушка, мстящая за отца (этническое и гендерное разнообразие), обитатели черных кварталов (опять же этническое разнообразие). Все они как раз за доброе и хорошее. Да, им помогают и белые, но их роль поменьше, чем могла бы быть. Если не знать, что Дэн Симмонс писал этот роман в 1980-ых, вообще, можно подумать о конъюктуре. Но мы-то знаем, и это знание позволяет понять, что в «Темной игре смерти» автор фиксирует важные для своего времени политические и социальные проблемы, что сегодня лишний раз указывает на то, что ничего на пустом месте не случается. Правда, тут хочется ввернуть саркастичное замечание, что среди положительных персонажей не сыщется ни одного гомосексуалиста, хотя подобные лица есть в романе, просто они-то как раз на стороне плохишей. Ну, уж с этим сценаристы легко справятся при адаптации для современного зрителя.

Вот и остается удивляться, что экранизация «Темной игры смерти» так пока и не появилась. Возможно, она и случится, надо только подождать.

Тем не менее, «Темная игра смерти» вызывает противоречивое впечатление. При всех своих плюсах — интересное фантдопущение, динамичное повествование, продуманный сюжет, многочисленные живые герои, глубокое такое погружение не только в реалии 1980-ых, но и в реалии времен Второй мировой войны, — у нее есть и минусы. Порой роман может показаться затянутым (особенно во второй книге; кстати, текст поделен на три книги, и вот эту вот трехактную структуру Дэн Симмонс выдерживает идеально); некоторые эпизоды утомляют; перевалив через середину, к постоянным смертям персонажей привыкаешь; есть откровенно нереалистичные эпизоды. Все-таки идеальные романы такого объема редко встретишь. При этом неоднозначность текста позволяет спорить о прочитанным, на что-то посмотреть под другим углом, подумать о том, что можно было бы сделать лучше. Все перечисленное лишний раз доказывает, что «Темная игра смерти» цепляет и не оставляет равнодушным. А это ли не знак качества? У Дэна Симмонса получился колоритный, неоднозначный, местами спорный роман, попробовать прочитать который должен каждый любитель триллеров. В любом случае, будет любопытно. А если зацепит, то еще и интересно.

Если говорить про сюжет в данном случае как бы и не нужно, то про героев все-таки стоит сказать пару слов. Итак, главную героиню зовут Прасковья. Ей около двухсот лет (спойлер: гораздо больше, но это не играет роли). Она и есть заглавный оккульттрегер. Живет Прасковья в маленьком уральском городке неподалеку от Екатеринбурга обычной для оккульттрегера жизнью: в ее задачи входит не давать городку остыть и разгонять муть. Как все это осуществляется, подробно и со смаком описывается в книжке, потому отсылаем пытливого читателя, собственно, к тексту Сальникова. В свободное от оккульттрегерских забот время Прасковья работает диспетчером в маленьком таксопарке. Кстати, водители в этом парке тоже далеко не самые обычные (мягко говоря), а хозяином всей конторы является самый настоящий бес. Собственно, Прасковья работает здесь потому, что бесы о ней заботятся, ведь если город остынет, то им придется очень плохо. Есть у Прасковьи подруга Надя, она — тоже бес. Вообще, в романе много бесов. Они все красивые, удачливые, лучшие версии людей. И это легко объяснимо, им же надо вызывать у рода человеческого зависть, которая толкала бы его представителей во все тяжкие. Правда, как ехидно замечает Сальников, люди и без бесов с этим хорошо справляются. Прасковья — саркастичная, острая на язык, слегка уставшая, резкая и порывистая, Надя — веселая болтушка, которая порой может выдать такую шутку, что за нее легко поплатиться головой. Знакомы они, кажется, прорву времени, вот только Прасковья многого не помнит (еще одна особенность бытия оккульттрегерского). Есть еще херувим Сергей. Пьющий, похожий на бомжа, рубящий правду-матку, очень неприятный. Его в друзья Прасковье не запишешь, но без него туго пришлось бы, так как именно херувимы умеют воскрешать оккульттрегеров (опять же — за подробностям к Сальникову). Персонажей, конечно, побольше будет, но вот эти трое — основные. Есть еще у Прасковьи гомункул, у каждого оккульттрегера есть гомункул. Гомункул похож на ребенка, при этом он играет роль как бы компьютера-помощника, без него оккульттрегер не мог бы быть оккульттрегером. Характера у гомункула считай, что и нет. Но персонаж (или атрибут?) вышел очень любопытный. Вот Прасковью и гомункула и принимают либо за юную мамочку с ребенком, либо за сестру с братом. По сути это ее основное прикрытие, чтобы никто ничего не заподозрил о всей этой с нею связанной мистике. Хотя если напрямик рассказать о бесах, херувимах, мути и остальном, никто все равно не поверит. Слишком уж сказочно и странно. Скорее, в кровавые жертвоприношения поверят. Но ими-то как раз почтенную публику и не удивишь.

В «Оккульттрегере» много тщательно прописанной мистической повседневности, но герои живут не в параллельном мире, а бок о бок с нами, простыми смертными, потому, как и водится у Сальников, будет не меньше и всякой бытовухи (в хорошем смысле слова). Персонажи копаются в смартфонах, готовят еду, убирают квартиры, ездят в промороженных насквозь автобусах, бродят по магазинам и прочее, прочее, прочее. Текст романа засыпан названиями брендов, магазинов, фирменных товаров, приложений и соцсетей, что в сложившейся ныне ситуации заставляет порой издательство делать осторожные примечания (мол, такая-то соцсеть запрещена на территории Российской Федерации). Еще никогда, пожалуй, мир романа Сальникова не был столь опредмечен. Он и раньше был предельно детализирован (вспомните хотя бы эпизод с посещением аптеки в «Петровых в гриппе и вокруг него»), но на этот раз просто-напросто зашкаливает. Действие происходит в 2019-ом (роман стартует первого января, заканчивается — в самом конце декабря); без шуток про финальный сезон «Игры престолов» не обходится, да и, вообще, полно маркеров именно этого года. Возникает ощущение, что Сальников задался целью запечатлеть ушедшее время максимально точно, максимально рельефно, максимально достоверно. А вся эта мистика — это так, для контраста. Безусловно, в этом отношении «Оккульттрегер» быстро устареет, зато останется документом эпохи. Культурологи будущих поколений должны будут на него молиться. Наверное, так же нынешние, которые занимаются французской повседневностью конца XIX — начала XX веков, молятся на «В поисках утраченного времени» Марселя Пруста, пусть сравнение и не совсем корректное.

Вряд ли Постоянного Читателя сильно удивит «Оккульттрегер». Разве что мистики стало больше, в основном Сальников делает все то, за что его успели полюбить (или кое-кто — наоборот). На месте яркий язык, наблюдательность, отличное чувство юмора. Сальников, как всегда, использует небанальные сравнения, подмечает всякие мелочи и умудряется устроить смешно практически на пустом месте. Так, например, в одном интервью он объясняет, почему в «Оккульттрегере» главным героем снова (как и в «Опосредованно») является женщина. Можно подумать, что интервьюер надеялся поймать Сальникова на том, что он пытается угнаться за актуалочкой и намеренно выводит на первый план романа не мужчину, а женщину (возможно, это лишь видимость, и ничего такого не имелось в виду). Сальников отвечает очень просто. По его наблюдениям одинокая женщина с ребенком привлечет гораздо меньше внимания, чем одинокий мужчина с таким же ребенком. А оккульттрегеру все-таки надо держаться в тени и подальше от чужого внимания. Потому и женщина. А ведь точно же подмечено, не поспоришь. Еще Постоянный Читатель может обратить внимание, что стиль слегка опростился. То есть все, конечно, как мы привыкли, но чуточку попроще. Что ж, для тех, кто может остаться этим недовольным, Сальников припас крайне необязательный эпилог. Вот там-то так густо написано, что захлебнуться можно. Наверное, целый роман в таком стиле был бы тяжеловат не только для читателя, который впервые открывает для себя творчество Сальникова, но и для Постоянного. Так вот, человека, который с «Оккульттрегера» только начнет знакомство с книжками Сальникова, ждут деконструкция городского фэнтези, мистическая повседневность (похоже на название жанра аниме, уж простите), интересный язык, множество шутеек, куча всяких чисто литературных уверток, живые персонажи, детализированные картины ушедшего времени, особый такой интересный взгляд на жизнь. Пожалуй, все это компенсирует отсутствие не самого бойкого сюжета. Ну, а к последнему Постоянный Читатель уже давно привык и не считает минусом.

Вот вам хроника одного летнего дня из жизни молодого Антона Павловича Чехова. Уединенная дача, вокруг густой лес, над рекой жужжат ленивые мухи. Если один из персонажей фильма не ошибся в своих календарных подсчетах (он пытался определить, сколько времени прошло с момента отмены крепостного права), то день из «Братьев Ч» можно датировать как 1 июля 1886 года, по новому стилю – 14-ое. Хотя при просмотре создается впечатление, что действие, скорее, происходит в августе.

Антон Павлович живет на даче далеко не один. С ним тут обретаются пожилой сварливый отец, братья Александр и Николай, слуги и две женщины, терзающие его сердце – Наталья Гольден и Евдокия Эфрос. Все они являются реальными историческими личностями (за исключением слуг, но они тут играют декоративную роль). Положенная в основу фильма пьеса построена не только на сведениях из жизни семьи Чеховых, но и на мотивах произведений самого Антона Павловича. То есть и документальной ее не назовешь, но и чистой выдумкой посчитать не получится. И, кстати, не удивляйтесь некоторой театральности в игре актеров, все-таки первоисточник, так сказать, обязывает, да и Михаил Угаров был режиссером и художественным руководителем в «Театре.doc».

Достаточно быстро становится ясно, что у Антона Павловича очень сложные отношения с родственниками. Они фактически живут за его счет, но при этом еще и имеют к нему огромные претензии. Самая значительная у Александра: он не может смириться с тем, что младший брат добился больших успехов на литературном поприще, а он в это время прозябает. Антон Павлович на многое закрывает глаза, терпит, сжав зубы, и хочет, чтобы у его братьев проснулись скрытые таланты. Но братья предпочитают ныть, выпивать, путаться с девками и ненавидеть по их мнению деспотичного Антошу. Да и отец периодически врывается в кабинет, чтобы выяснить, что там сынок пишет. При этом на фоне всей этой достаточно истеричной компании сам Антон Павлович выглядит циничным и спокойным рыцарем. Но это только первое впечатление. В конце концов, любой такой циничный и спокойный рыцарь, если копнуть, оказывается вполне себе живым человеком с набором комплексов и душевных проблем. И не отметайте в сторону творческие муки, которые преследуют любого писателя.

«Братья Ч» всю дорогу изо всех сил хотят казаться фильмом о сложностях человеческих отношений. Потому абсолютно не важно, как там зовут персонажей и насколько все происходящее на экране совпадает с биографиями реальных людей. Подобный подход к работе с материалом не может не вызывать симпатию. В конце концов, все мы люди. И великие – тоже. Чем не еще один идейный мотив данного фильма? Но авторы не удержались и завершили «Братьев Ч» стандартной для байопиков закадровой речью о том, что там дальше сталось с его персонажами: кто, когда и при каких обстоятельствах умер и чего добился. Этот эпилог кажется весьма и весьма неловким и заставляет усомниться в том, что создатели фильма действительно пытались вывести свой сюжет на универсальный уровень и отмежеваться от биографий реальных людей. Тем не менее, это не может отменить того, что в «Братьях Ч» прекрасно показано лето, данный фильм, черт возьми, можно смотреть только из-за этого.

Джеймс Барри написал множество книг, но широкой общественности известен исключительно как автор произведений о Питере Пэне. Такое часто происходит. Вспомним еще, например, Алана Милна, ставшего, в некотором смысле, заложником славы, которую снискали его повести про Вини-Пуха. Потому нет ничего удивительного, что фильм про Барри стал фильмом про обстоятельства создания «Питера Пэна».

Пережив провал своей очередной пьесы, Джеймс Барри пытается написать что-нибудь новенькое и удачное. Однажды, прогуливаясь по Кенсингтонскому парку, он встречает семью Ллуэлин Дэвис: Сильвию и четырех ее сыновей. Оказывается, что ее муж недавно умер, и теперь она, испытывая серьезные финансовые трудности, в одиночку воспитывает детей. Барри быстро привязывается к своим новым знакомым и проводит с ними много времени. Он самозабвенно играет с мальчишками, стремится поддержать их мать. Разумеется, в обществе об этом расходятся самые нелицеприятные слухи, но Барри они абсолютно не смущают, ведь он находит в этих отношениях не только вдохновение, для него дружба с семьей Дэвис становится важной частью жизни.

Создатели «Волшебной страны» рассказывают историю Джеймса Барри так, словно это один из его же романов. В итоге у них получился фильм про невинного мужчину с душой ребенка, про сложности взросления, про то, как помогает нам в жизни великая сила воображения, в конце концов, про то, что истории о Питере Пэне написаны все-таки, прежде всего, для взрослых, а Неверленд – это загробный мир. А Джонни Депп, исполнивший главную роль, не зря получил соответствующую номинацию на премию «Оскар». Сдержанная, но в то же время чувственная игра Деппа в этом фильме разительно отличается от других его работ. Все это позволяет настоятельно рекомендовать «Волшебную страну» к просмотру. К тому же там на заднем фоне, кажется, Артур Конан Дойль мелькает.

При просмотре «Волшебной страны» следует учитывать, что ее создатели чрезвычайно вольно обошлись с историей Джеймса Барри. И детей там было больше (не четверо, а пятеро), и знакомство с семье Дэвис состоялось еще в то время, когда отец мальчишек был жив, и интересовали Барри, скорее всего, исключительно именно дети, а не их мать, и премьера спектакля про Питера Пэна состоялась еще до того, как в семью Дэвис начала наведываться смерть. Отношения Барри с Дэвисами были сложны и противоречивы. Глава семьи весьма недоверчиво относился к писателю. А позже Барри стал все-таки не законным, как это показано в фильме, а всего лишь неофициальным опекуном осиротевших детей. Также надо сказать, что не стоит искать в фильме всяких там сексуальных подтекстов в привязанности Барри к мальчикам Дэвис. Подобных подтекстов, если верить участникам событий, не было и в жизни: выросшие мальчики сами неоднократно отвергали всякие домыслы по этому поводу. Хотя некоторая болезненность в этой дружбе, несомненно, присутствовала. Достаточно прочесть «Питера Пэна», чтобы почувствовать определенную горечь, которую не скрыть ни полетами в ночном небе, ни Капитаном Крюком, ни крокодилом с часами в животе. В конце концов, образ мальчика, который отказался взрослеть, на пустом месте возникнуть не может, дети-то, чаще всего, как раз очень хотят как можно скорей вырасти. А взрослые о чудесных временах детства, чаще всего, не от счастливой жизни вспоминают.

Аркадий Петрович Голиков с тринадцати лет стал полноправным членом партийной организации арзамасских большевиков, участвовал в боевых столкновениях; с четырнадцати владел собственным огнестрельным оружием; в пятнадцать был ранен и контужен; в шестнадцать стал командиром роты; в семнадцать — полка, а еще и женился; в восемнадцать, находясь в Енисейской губернии, руководил подавлением повстанческой деятельности Ивана Соловьева (именно этому периоду и посвящен «Конец императора тайги»); в девятнадцать начинал заниматься писательством; в двадцать один стал журналистом. В итоге он станет одним из самых известных советских детских писателях, на книгах которого вырастет несколько поколений. Но его литературная карьера не будет долгой, так как Аркадий Голиков в 1941 году погибнет на войне. Революционер, коммунист, военный корреспондент, знаменитый детский писатель — все это он, Аркадий Гайдар.

Человек с такой биографией не мог не стать мифологемой советского общества, готовой ролевой моделью для юношей со взором горящим. Нет ничего удивительного, что про него было написано несколько книг и снято несколько фильмов. Самым известным фильмом про Аркадия Гайдара стал «Конец императора тайги» Владимира Саруханова. И это неудивительно: фильм был сделан в популярном в 1970-ых жанре истерна. В «Конце императора тайги» было все, чтобы понравиться мальчишкам всего СССР и их родителям: погони, перестрелки, титаническое противостояние героя и злодея, а еще красивые виды и прочая сибирская экзотика.

Владимир Саруханов хорошо понимал, чего ждут от него зрители (потом он поставит еще один истерн «Не ставьте Лешему капканы...»), поэтому действие тут начинается сразу, все стремительно и без остановки. Вот атаман Соловьев, называющий себя «императором тайги», устраивает всяческие пакости мирному населению, а вот уже и Аркадий Гайдар приехал командовать ЧОНом (частью особого назначения), а вот уже и сражения начались, стреляют ружья, взрываются гранаты. И так будет весь фильм. То, что в главных героях ходит известный писатель, мало заботит авторов, об этом будет всего два раза: где-то в середине нам расскажут одну из версий происхождения псевдонима «Гайдар» да в конце дадут короткую биографическую справку. Для создателей «Конца императора тайги» эта история не про в будущем автора «Тимура и его команды», а про бравого красногвардейца, которому надо прижать к ногтю зарвавшегося казачьего атамана.

Современному зрителю надо помнить, что перед нами все-таки парадный портрет. Действия Гайдара при борьбе с Соловьевым вызвали неоднозначную реакцию у его подчиненных, в итоге наш герой был допрошен особым отделом губернского ГПУ и попал в больницу с травматическим синдромом. По сути это был финал его карьеры в армии, дальше уже была другая жизнь. В фильме всего этого по понятным причинам нет. Гайдар геройствует, он умен, отважен, великодушен. Андрей Ростоцкий ходит в этой роли гоголем: весь из себя положительный, красавец, великолепный стрелок и не менее великолепный наездник. В этом фильме все ясно с самого начала: вот — хорошие, вот — плохие, вот — сомневающиеся. Понятно, что такой Гайдар должен был с Соловьевым покончить. В реальности же этого не произошло, потому сценаристам Павлу Лунгину и Борису Камову пришлось придумать лихой финальный твист, который не только объяснил бы провал Гайдара, но еще и дал бы героя в положительном свете. У них, надо признать, получилось.

Может показаться, что перед нами типичный сандэнский фильм про неочевидные и сложные любовные отношения. Он – витающий в облаках, нездорово привязанный к матери известный писатель. Она – прагматичная, уверенная в себе, пробивная школьная учительница, мечтающая стать известной писательницей. Их отношениям мешает то, что он одержим идеей свободы (хотя сам-то более чем несвободен) и, вообще, кажется, побаивается полноценной связи с женщиной, а ей хочется, чтобы он изменился и стал более социализированным. Но люди не меняются, и этот роман, конечно, обречен на печальный финал. В конце концов, она уедет получать высшее образование, а он так и останется дома. При этом снято все это на фоне пасторальных техасских пейзажей: поля, речушки, красота неописуемая. Безусловно, такое описание может заинтересовать многих зрителей, особенно тех, кто любит длинные неспешные истории про непростые отношения. Но этот фильм заинтересует гораздо больше людей, если уточнить вот что: «Весь огромный мир» является байопиком Роберта Говарда, человека, который придумал Конана-варвара.

Порой удивительно какой бессобытийной может быть жизнь писателя, который специализируется как раз-таки на очень даже событийных произведениях. Роберт Говард, заложивший основы фэнтези меча и магии, прожил всего тридцать лет. Большую часть жизни он провел в городке Кросс Плэйнс, очень много насочинял, общался с коллегами исключительно посредством писем, так и не создал собственную семью, единственной девушкой, с которой у него сложились отношения была Новалин Прайс. Жизнь его закончилась более чем трагично: самоубийством, к которому его подтолкнула потеря матери. Неудивительно, что про Роберта Говарда мало писали, из такой биографии чего-то сногсшибательного не сделаешь. Тем не менее, в 1986 году упомянутая выше Новалин Прайс выпустила мемуары о нескольких годах, которые она провела с Робертом Говардом. Именно они и легли в основу фильма Дэна Айрлэнда.

В фокусе внимания весь фильм всего два персонажа: Роберт Говард и Новалин Прайс. Оно и понятно, ведь перед нами история именно этих двоих. Но даже матери Говарда не уделено большого внимания, хотя она как раз является важным фактором в этой истории. Роберта Говарда сыграл Винсент Д`Онофрио, преступно недораскрученный голливудский талант. Говард у него получился нескладным детиной, в чем-то робким, иногда резким, ранимым и неприкаянным. Порой он страстен и энергичен (когда печатает очередной рассказ про Конана), порой – застенчив и неуклюж (когда пытается помириться с Новалин). Отдельно можно отметить его расхлябанную походку, в которой читается желание быть круче, чем получается. Новалин Прайс сыграла Рене Зеллвегер. У нее получилась умная и деятельная девушка, в которой где-то внутри сидит та еще хамоватость. Зеллвегер неоднократно играла подобных персонажей, так что образ получился у нее весьма убедительным. Такая и пожалеть может, и отругать у нее получится. Оба персонажа тут, как вода и масло, сойтись у них не выйдет. И сыграно это очень и очень правдоподобно. Недаром известный американский кинокритик Леонард Малтин включил рецензию на «Весь огромный мир» в свою книгу «151 лучший фильм, который вы никогда не видели». Оба актера, кстати, за работу в фильме Дэна Айрлэнда получили награды критиков. Винсент Д`Онофрио на Международном кинофестивале в Сиэтле, Рене Зеллвегер на Международном кинофестивале в Маар-дель-Плата.

Черно-белый блокадный Ленинград. В квартиру, где когда-то жил Даниил Ювачев (известный прогрессивному человечеству под псевдонимом Хармс) приходит бородатый мужчина с грустными глазами. Скорее всего, это Яков Друскин. От Хармса остались лишь странная россыпь вещей и всякие рукописи с карикатурами. Посетителю остается одно: собрать их в свой чемоданчик. Через пару минут нам покажут и самого Хармса. Сжавшегося в комок на тюремной койке. Сразу ясно: он уже скоро умрет.

Такой пролог как бы предполагает, что вот еще пара секунд – и дальше будет парадный яркий цветной байопик о сложной судьбе сложного человека в сложные времена. Да, дальнейшее действительно будет цветным (если не считать опять же черно-белых отрывков из кинохроник), но назвать происходящее на экране парадным байопиком не получится.

Оно и к лучшему.

Или – наоборот.

В этом фильме нет магистральной сюжетной линии, режиссер представляет вниманию зрителя этакий коллаж из как бы реальных событий, снов и фантазий заглавного героя и визуализации некоторых его текстов. Все это перепутано, концы с концами будет сложно свести даже внимательному зрителю. Тут имеются и редакция «Чижа» и «Ежа», и веселые посиделки обэриутов, и вызывающе эксцентричные наряды Хармса, и запутанные отношения с женщинами, и смерть отца, в статистах тут можно увидеть Самуила Маршака, Анну Ахматову и не только; создатели фильма не забыли даже про пристрастие Хармса к бытовому нудизму. В то же время из окон выпадают старушки, то тут, то там случаются поразительно абсурдные диалоги, за кадром то и дело цитируются тексты Хармса. Реальное и ирреальное переплетаются в душной атмосфере Ленинграда тридцатых годов прошлого века, хотя даже время действия фильма зыбко и пластично – то Хармс, сидя на набережной Невы наблюдает за проплывающими мимо катерами, то оказывается в толпе современных нам туристов. Актеры играют под стать обстоятельствам: так, как если бы они участвовали в спектакле по пьесе, собственно, Хармса. Понятно, что создатели фильма хотят показать нам не биографию Хармса, а продемонстрировать его ментальный портрет. И, в общем-то, попытку следует засчитать. Да, получился фильм не мейнстримовый, а арт-хаусный, но тем и примечательный.

И вот тут-то и обнаруживается главный изъян «Хармса». Это фильм для подготовленного зрителя, зрителя, знакомого не только с текстами заглавного героя, но и с подробной его биографией. Да, она не была богата на события, скажем прямо, она была скучновата. Но даже учитывая это, зритель легко может потеряться в событиях фильма. Потому перед просмотром стоит прочитать, например, книгу Валерия Шубинского «Даниил Хармс. Жизнь человека на ветру». Мало того, что это поможет разобраться в фильме Ивана Болотникова, так еще работу Шубинского можно смело назвать выдающемся образцом биографической литературы. В общем, читать будет очень интересно. К сожалению, того же нельзя сказать про рассматриваемый фильм. В лучшем случае – крайне любопытно.

Вопрос о том, можно ли считать сценариста комиксов полноценным писателем, сразу же отбросим, как несущественный. Во времена, когда графические романы номинируются на солидные литературные премии, а порой и получают их, ни у кого уже по этому вопросу не должно остаться ни малейших сомнений. А все еще сомневающиеся пусть просто ознакомятся с тем солидным количеством графических романов, которые уже давно признаны выдающимися образцами мировой литературы.

А теперь к делу.

Сейчас это сложно даже вообразить, но в 1940-ых комиксы про Чудо-женщину подверглись жесточайшей критики со стороны консервативного сообщества США. А все дело в том, что критики углядели в них аморальное содержание: по их мнению сцены со связыванием и всякими разными шлепками по аппетитным местам женского тела несли в себе сексуальный подтекст. Если верить фильму Анджелы Робинсон, критики все поняли верно.

Вообще, Уильям Моултон Марстон, человек, который, собственно, и придумал образ Чудо-женщины, прожил весьма насыщенную жизнь и многое успел сделать. Будучи психологом, он работал над описанием поведенческой модели, известной под названием DISC. Эту модель сейчас активно используют в самых разных областях психологических исследований. А еще он изобрел детектор лжи. Также Марстон известен как один из самых активных популяризаторов идей феминизма. Помимо этого он отличился и в личной жизни: жил одновременно с женой и любовницей. Кстати говоря, каждая из них родила ему по два ребенка.

Анджела Робинсон фокусируется, прежде всего, на нетривиальной интимной жизни своего героя. И непонятно, что тут более скандально: то, как пасторально и идиллично показывается эта любовь втроем, или то, что на страницах комиксов Марстон изобразил именно что историю своей сексуальной жизни. Вот вам и классика американских подростковых комиксов! Вот на чем выросло несколько поколений граждан США! А теперь все это читают по всему миру! А экранизации историй о Чудо-женщине собирает полные кинозалы! Причем в одном из эпизодов фильма Марстон прямо заявляет, что видит в комиксах, прежде всего эффективный инструмент для пропаганды своих феминистских идей.

Такой подход в структурирование биографического материала делает фильм несколько однобоким. Да, в нем можно найти много сильных сторон. Во-первых, он просто чудесно снят, прямо-таки эталонная работа в жанре исторической драмы, все эти пиджаки и платья, автомобили начала века и прочее смотрятся восхитительно. Во-вторых, нельзя не отметить и актерскую работу. Профессора Марстона сыграл Люк Эванс, и у него получился с одной стороны сильный мужчина и умнейший ученый, а с другой – форменный подкаблучник. Его жену сыграла Ребекка Холл, и перед нами предстала натуральная стерва с ранимой душой и любящим сердцем. Вторую женщину в их союзе сыграла Белла Хиткотт, у нее вышла этакая скромница, которая на деле оказалась весьма волевой женщиной, способной получить все, что ей надо. Если же говорить о слабых местах фильма, то стоит отметить разбалансированность сюжета. Авторы слишком уж много внимания уделяют тому, как между героями возникла связь, но при этом многие важные моменты пускают скороговоркой. Например, вся линия противостояния нашей необычной семьи с обществом дается пунктиром. Да и особых тонкостей взаимоотношений между героями мы не обнаружим. Все дается прямолинейно и намеренно контрастно. Ну, и понятно, что на самом деле все было совсем не так. Например, это не Уильям Морстон принес издателям готовую идею комикса про Чудо-женщину, а сами издатели попросили его придумать ее. И подобных несоответствий, конечно же, отыщется множество.

Сторонники идеи о том, что для правильного понимания творчества того или иного писателя необходимо знать малейшие подробности его жизни, в том числе и особенности сексуального поведения, увидят в фильме «Профессор Марстон и его Чудо-женщины» очередное доказательство своей правоты. Сторонники противоположной идеи, которая состоит, грубо говоря, в том, что интерпретировать надо только текст, все остальное неважно, будут, вероятно, раздражены. Короче говоря, у Анджелы Робинсон получилось противоречивое кино. Не менее противоречивое, чем, собственно, и жизнь главных героев.

В 1952 году в маленький новозеландский городок Крайстчерч приезжает к родителям Джульетт Хьюм. Дерзкая, порывистая, переполненная фантазиями, несносная – вот как ее можно охарактеризовать. В школе она знакомится с застенчивой Полин Паркер. Между девочками завязывается дружба. Сперва родители отнесутся к происходящему, в общем-то, положительно, хотя девочки принадлежат к разным социальным классам. Но чем дальше, тем болезненней становится эта связь. Тем не менее, противиться такой дружбе себе дороже – любое вмешательство родителей вызывает слезы и истерики. В конце концов, девочки решают, что на их пути не может стоять никто. То, что начинается как лиричная история девичьей дружбы, закончится как натуральная трагедия. Тут следует сказать, что «Небесные создания» основаны на реальной истории убийства.

Этот фильм стал прорывом и для режиссера, и для одной из актрис. Именно после «Небесных созданий» всем стало ясно, что Питер Джексон способен плодотворно работать не только в жанре ужасов. Критики высоко оценили то, что режиссер смог снять трогательное и чувственное кино на не самом очевидном материале. При этом традиционные жанровые приемы в его руках претерпели метаморфозы и заиграли новыми красками. История дружбы двух девочек превратилась в историю новых Ромео и Джульетты (хотя сами Джульетт и Полин всегда отвергали то, что между ними была лесбийская связь). Солнечный беззаботный фильм о детстве вдруг оказался фильмом о психологических травмах и вызревании трагедии. В конце концов, фэнтезийные вставки, которые иллюстрируют игры подружек, местами не так невинны, как предполагается. Все это дано к тому же в предельно экстатической манере с элементами гротеска, тут нельзя не отметить макабрические операторские планы, которые делают эту историю несколько дикой. При этом режиссер смог соблюсти меру, он никогда не перешагивает границу, после которой происходящее на экране превратилось бы в кич. И что важно – он не стал манипулировать чувствами зрителей на уровне симпатий к персонажам, нас не вынуждают стать на чью-либо сторону, нам просто рассказывают историю. Питеру Джексону выдали за этот фильм большие авансы, и все мы знаем, как он ими воспользовался. Одну из девочек – а именно Полин Паркер – сыграла восемнадцатилетняя Кейт Уинслет. Роль у нее действительно была сложная: истеричка, одновременно любящая и ненавидящая своих родителей, капризная, но при всем том тонко чувствующая, в некотором смысле эмоциональный тиран, но при этом боящаяся связи с подругой, связи, которую она сама же и культивировала. Кейт Уинслет прекрасно справилась с задачей, и данная работа стала ее трамплином к звездному статусу.

Фильм заканчивается сухими строчками о том, как впоследствии сложилась судьба девочек. И там не сообщается одного важного факта. Но не потому что авторы лукавят, они просто не могли на тот момент сообщить это широкой публике. Тем не менее, именно во время выхода «Небесных созданий» данный факт стал достоянием гласности. Оказалось, что Джульетт Хьюм, выйдя из тюрьмы, смогла-таки изменить свою жизнь и даже прославиться. Она взяла псевдоним Энн Перри и стала писательницей. На данный момент из-под ее пера вышло почти семьдесят романов (по большей части в жанре исторического детектива). При этом ей, конечно, учитывая шумиху, поднявшуюся после событий 1954 года, приходилось сохранять тайну личности. Но про то, что случилось тем летом, она так ничего и не написала, хотя, вероятно, могла выручить большие деньги за автобиографическую книгу.

Нельзя сказать, что в девяностые и нулевые имя Александра Вампилова, одного из лучших советских драматургов, было у всех на слуху. Его, скорее, подзабыли, чем помнили. Хотя, возможно, через триста лет именно Вампилова будут вспоминать, когда речь зайдет о советском театре, как случилось, например, с Шекспиром, пусть елизаветинский театр им и не исчерпывается. Просто его пьесы столь деидеологизированы, что нашим потомкам понять их будет гораздо проще, чем пьесы других советских драматургов. Вампилов нигде не упоминает слова «коммунизм», «социализм», «капитализм», «партия», «Ленин», «Великая Отечественная война» и так далее. Именно это и мешало его современникам признать в Вампилове актуального драматурга. Неудивительно, что его короткая жизнь прошла в безвестности, а слава пришла лишь посмертно, после того как он утонул (за два дня до своего тридцатипятилетия). Конечно, он был актуальным. Очень актуальным. Он до сих пор актуальный. Из дня сегодняшнего это отлично видно.

В середине десятых вновь возник интерес к фигуре Вампилова. Сперва в 2015-ом в серии «Жизнь замечательных людей» вышла его биография за авторством Андрея Румянцева. Затем в 2017-ом случился юбилей (восемьдесят лет со дня рождения), что стало поводом для многочисленных статей, очерков и заметок. А в 2018-ом на экраны вышло «Облепиховое лето» – первый биографический фильм о Вампилове. Во второстепенных персонажах тут ходят и Белла Ахмадулина, и Андрон Кончаловский, и Николай Рубцов, но главный герой, конечно, он.

Авторы сконцентрировались на последнем годе жизни Вампилова. Это и так был для него непростой период (жажда признания не утолена, кажется, все зря, надоело стучаться в двери театров, в общем, натуральный жизненный и творческий кризис), так авторы еще и сгустили краски, запихнув в один год события нескольких лет. Тем не менее, захватывающего фильма на таком материале не построишь, слишком уж обыденные тут обстоятельства. Потому в фильме Вампилову сняться мистические сны про погибшего отца, рядом с неизвестными целями ошивается гэбэшник, и все пронизано предчувствием скорой гибели. Возможно, такой подход возмутит истинных поклонников творчества Вампилова, но уж точно не оставит равнодушным. А авторы умело умыли руки, написав в титрах «События фильма представляют собой художественное осмысление жизни и судьбы Александра Вампилова и не являются документальной хроникой жизни драматурга», что смотрится несколько нелепо после душераздирающей сцены смерти главного героя.

На роль Александра Вампилова создатели «Облепихового лета» взяли Андрея Мерзликина, который прославился в 2003 году участием в «Бумере» Петра Буслова. Игравший после этого всяких бандитов и следователей, Мерзликин удивительно емко и многогранно воплотил на экране образ этакого бурятского медведя, который в Москве чувствует себя потерянным, а дома стесненным. Он затмевает всех остальных актеров и порой кажется, что только он и находится в кадре. Возможно, реальный Вампилов именно таким и был, хотя нельзя сказать, что Мерзликин очень уж на него внешне похож. Правда, порой случаются ракурсы, в которых перед нами оказывается вполне себе Вампилов, которого мы знаем по фотографиям. Если и смотреть этот фильм, то исключительно ради работы Мерзликина. В любом случае, только его вы после просмотра и запомните.

Ирония заключается в том, что российский зритель мог посмотреть фильм о Дэвиде Фостере Уоллесе, авторе более чем тысячестраничного романа «Бесконечная шутка», за три года до того, как этот роман, наконец, вышел на русском языке. Это, кстати, учитывая, что на английском он был впервые опубликован в 1996 году. Наши издатели ждали неизвестно чего практически двадцать два года. Тем не менее, для понимания фильма Джеймса Понсольда читать роман Дэвида Фостера Уоллеса совершенно не обязательно, ведь создатели фильма ставили своей задачей не разговор о творчестве главного героя, а реконструкцию его личности.

«Конец тура» начинается, собственно, с известия о самоубийстве писателя. В реальной жизни именно после этого другой писатель, который в 1996 году во время всеамериканского тура по продвижению «Бесконечной шутки» провел с ее автором около пяти дней, чтобы сделать после этого статью о нем в журнал «Rolling Stone», сел и написал книжку «В итоге ты все равно становишься собой: Поездка с Дэвидом Фостером Уоллесом». В этой книжке как раз и рассказывается о тех пяти днях. Писателя зовут Дэвид Липски. И его в «Конце тура» сыграл Джесси Айзенберг. А самого Дэвида Фостера Уоллеса сыграл Джейсон Сигел. Сам же фильм по сути является экранизацией книжки Дэвида Липски. Считается, что в фильме воспроизведены многочисленные диалоги и монологи, которые прозвучали в реальности в том самом 1996 году.

В «Конце тура» нет ни одного острого события или же неожиданного поворота сюжета. Это разговорное кино в чистейшем виде. Вот Липски выпрашивает у редактора журнала возможность взять интервью у Уоллеса. Вот он приезжает к нему. Вот они сидят вечером в доме Уоллеса и разговаривают о разных вещах. Вот они едут на встречу с читателями. Вот они возвращаются обратно. А вот Липски уже пакует чемоданы. И все это время герои разговаривают. Липски задает вопросы, Уоллес на них отвечает. Порой Уоллес задает вопросы, Липски не всегда на них отвечает. Между героями произойдет всего одна сцена с выяснением отношений. Но это не заявка на конфликт, это просто возможность для авторов показать, что Уоллес в повседневной жизни был совсем не подарком. Ну, мы об этом как-то и так догадывались. Тем не менее, «Конец тура» смотрится просто отлично, в это кино проваливаешься с головой. Именно так происходит с любым человеком, который обнаруживает на своем пути приятного, умного и интересного собеседника. Вот мы – зрители – и встретили на своем пути приятного, умного и интересного собеседника – Дэвида Фостера Уоллеса. И после проведенных с ним почти двух часов возникает желание наконец прочитать «Бесконечную шутку». Ровно это же желание озвучивает одна из второстепенных героинь. В общем, рекламный тур прошел успешно.

Основная драма разворачивается в душе Дэвида Липски. Он тоже писатель. Он тоже выпустил первый роман. Но критики не обратили на него внимание. Возможно, в веках он останется исключительно в качестве человека, который провел пять дней в обществе классика американской литературы. Дэвид Липски это отлично понимает. Во многом именно за этим он и поехал к Уоллесу. Но душа хочет совсем другого. Душа хочет признания, славы, рекламных туров по всей стране, статуса гения американской литературы. Уоллес в какой-то момент говорит Липски, что быть им, Уоллесом, совсем не радостно. Но Липски, конечно, ему не верит. Точно так же он не верит, что Уоллес когда-нибудь прочтет его книгу. В этом основной нерв фильма. Эта драма высвечивает драму Уоллеса, короля играет свита, боль Липски подчеркивает боль Уоллеса. Если мы так и не можем до конца его понять, пусть и сказал он уже тысячу слов, а еще и написал тысячу страниц, то уж Липски понять не сложно, ведь все мы когда-нибудь оказывались в тени другого человека, чью судьбу так хочется примерить на себя. А гений.. Что, гений? Гений на то и гений, что быть понятым ему не светит.

Проблема этой книжки Патрика Несса в том, что у нее отличная задумка, но не самое удачное исполнение. Вот это вот противопоставление людей экстраординарных людям обычным хорошо работало бы, если бы нам действительно представили обычных людей. Ладно уж Джаред, который сознательно хочет быть наиобычнейшим. А все остальные? Если бы у всех подростков были ОКР, анарексия и прочее, вопросов не было бы. Но это же далеко не так. Происходит некоторая подмена понятий именно в плоскости основной художественной идеи книги. Да, с точки зрения идеологической хорошо (и воспитательно, не будем забывать, что книжка, не смотря на российский рейтинг «18+» подростковая), что оказывается, все люди необычные, у каждого свои проблемы, у каждого своя изюминка. Но этот посыл прямо противоречит исходному допущению. Конечно, может показаться, что читать про наиобычнейших персонажей было бы скучно. Но, пардон, есть огромное количество книг про именно что наиобычнейших людей, и многие из этих книг уже давно считаются классикой и ходят в бестселлерах. Но, наверное, это был бы слишком сложно. Потому Патрик Несс идет простым путем, при этом поднимая актуальные темы современной молодежной культуры. И не только: он много говорит о взрослении, о том, как тяжело разобраться в собственных чувствах, об ответственности за себя и за своих близких, в конце концов, о том, как сложно выбрать свой путь. Короче говоря, вечные молодежные вопросы. Но при всем этом можно сказать, что идею книги о тех, кто обычно является третьестепенными персонажами, вряд ли получится забыть, а вот тех конкретных персонажей, про которых читаешь все эти триста страниц, вполне получится. Разве что Джаред интересный. Но ему можно — он божественного происхождения.

Если подростковые проблемы вам не близки, то в данном случае можно поживиться всякими постмодернистскими уверточками и деконструкцией любимых сериалов конца девяностых, начала нулевых. Отлично и то, как всю дорогу Патрик Несс показывает, что все эти сражения с Бессмертными (или кто там ворвался в жизнь персонажей на этот раз?) — это всего лишь метафора пубертата и подростковых проблем, а потом в самом финале вкладывает в уста все тому же Джареду: «Наша школа сгорела — вот и все дела. Никакой метафоры тут нет». Так мы вам и поверили, мистер Несс. Но согласны, что порой дожить до выпускного может быть сложней, чем остановить очередное вторжение на Землю.