Сюрреалистических сцен в «Попытке преступления» не слишком-то и много, всего парочка, когда герой, замечтавшись, воображает как вот прямо сейчас совершит-таки убийство. Они не отличаются большой изобретательностью: черный фон, откуда-то снизу валит дым, персонажи фактурные, почти кукольные. Но сам по себя мотив парадоксального стечения обстоятельств сюрреалистичен по своей идеи. Бунюэль не выстраивает длинных и сложных причинно-следственных цепочек, они ему ни к чему. Просто главный герой чего-то хочет, но не может получить этого напрямую. Мир словно издевается над ним. Вот он наметил себе новую жертву. И вот она чудесным образом спасается, герою что-то мешает воплотить свой план в жизнь. Но все это ведет только к тому, что через короткое время намеченная жертва самым неожиданным образом погибает-таки. Это можно трактовать не только как полную беспомощность протагониста, но еще и как его невероятную власть. Мол, стоит ему только захотеть чьей-то смерти, и сам мир убирает этого человека. Герой же не спешит все это хоть как-то истолковывать, аффект не дает ему шанса хоть что-то проанализировать. Но зато с завидным упорством продолжает свой неблагодарный труд, а получает в лучшем случае упавшую в шахту лифта монашку, да и то не сам ее толкнул (и да, это действительно смешная сцена). Это позволяет Бунюэлю так же избежать даже малейшей интерпретации. Дело тут за зрителем, режиссер же лишь фиксирует происходящее.

Если понимать стечение обстоятельств как перст судьбы, то в этой словно дистанцирующейся от больших тем «черной» комедии, проступит именно что большая тема – тема человека и его отношения к окружающему миру. Основной вопрос философии, черт побери! Сколь много было всякого сочинено про сражение человека с фатумом – от античного «Царя Эдипа» до книжек про «Гарри Поттера». Одни герои побеждали, иные – проигрывали. И в этих бесконечных битвах всегда были некий высший смысл, пафос и все остальное. Едва ли вы все это обнаружите в «Попытке преступления», данная тема дается тут карикатурно, уничижительно. Никаких высоких целей: просто герой пытается удовлетворить свое греховное желание. Вряд ли кто-нибудь будет ему сопереживать: мелкий неудачливый убийца, он равно далек от всех великих злодеев, порожденных человеческой культурой. Бьется себе мотыльком в паутине судьбы и ничего не может ей противопоставить. Коллизия из детективной превращается в пародийную. Бунюэль язвительно высмеивает всю эту почтенную традицию в повествовательном искусстве: возводить ее можно хоть к гомеровскому Одиссею, хоть к библейскому Иакову. Последнее, кстати сказать, более чем уместно, учитывая вечные сражения Бунюэля с христианством.

Бунюэль в своем творчестве последовательно высмеивал буржуазию. В его фильмах мы обнаруживаем вереницу зажиточных преуспевающих людей, которые по сути представляют собой полный нуль. Вот вроде бы все у них есть, они многое могут, но ничего толкового у этих господ не выходит. Именно так, как у главного героя «Попытки преступления». В фильме постоянно подчеркивается то, что он принадлежит именно к преуспевающему классу. Во владении роскошный дом, у него работают первоклассные слуги, он может позволить себе коллекционировать предметы старины и предаваться искусству керамики. Но при этом он форменный импотент: одна из потенциальных жертв бросает его с манекеном, который представляет собой ее копию. Большего женщина не собирается ему дать, чтобы он там от нее ни хотел. Беспомощность и ничтожество персонажа – универсальный способ сделать его смешным, а, следовательно, и жалким в глазах зрителя. В «Попытке преступления» Бунюэль применяет формулу, которая позже легла в основу нескольких его знаменитых (гораздо более) фильмов. В «Ангеле-истребителе» (1962) персонажи по абсолютно необъяснимой причине не могут выйти из комнаты, в «Скромном обаянии буржуазии» (1972) у них нет шансов даже поесть, все их намерения сесть за стол и предаться чревоугодию заканчиваются фиаско. После «Попытки преступления» Бунюэль отточил этот сюжетный ход, уничтожил в нем всякий намек на сенсационность – но началось все это с никудышного маньяка из фильма 1955 года. В его образе измученный в школьные годы русской классической прозой российский зритель вполне может увидеть шаржированного Раскольникова. Только этому даже наказания не будет, не заслужил.

Зато парадоксальным образом будет у него счастливый финал, мораль которого сводится к простой мысли: если отказаться от несбыточных желаний, то можно обнаружить, что мир прекрасен, и в нем найдется местечко и для тебя. В общем, перестань корчить из себя «лишнего» человека, и жизнь наладится. Всяким молодым страдающим от несправедливости жизни романтикам такой совет может и на пользу пойти, но все равно смотрится на фоне всего остального несколько странновато. И то ли все так и должно прочитываться (в очередной раз детектив мутирует во что-то недетективное, на этот раз в роман воспитания, если так, конечно, можно сказать про фильм), то ли это еще одно издевательство над форматом благопристойного кино. Если того требует традиция, то вот вам то, чего требует традиция, вот только мы это вам так сделаем, чтобы стало ясно, насколько вся эта ваша традиция нелепо выглядит. И если это так (чего не подтвердишь и не опровергнешь), то Луис Бунюэль в очередной раз показал своим современником то, насколько хорошо у него получается крутить дули в кармане.