Редактор, музыкант и писатель Алексей Свиридов прожил недолго, но занял почетное место в истории русского фэндома.

Сегодня я хочу показать два первоиздания его работ.

Начнем с Малого типового набора для создания гениальных произведений в стиле "фэнтези", пригодных к употреблению на территории бывшего СССР в умеренных количествах — насколько мне известно, статья эта перепечатывается обычно без картинок и в урезанном по сравнению с журнальной публикацией 1993 г. варианте.

Рассказ Человек с дешевым плейером в базе ошибочно помечен 1996 г., в то время как на самом деле первоиздание произведения датируется январем 1995 г. Очевидно, причина в том, что тираж январского номера журнала Миры за 1995 год был почти полностью уничтожен. Этот же номер, видимо, стал и последним. Фактически (судя по выходным данным) он смакетирован летом 1994 г.

Мой экземпляр (теперь об этом можно сказать) украден из типографии.

PS. В том же январском 1995 года номере впервые напечатана уже упоминавшаяся по ссылке Земля-СОРТИРовочная Алексея Иванова — с картинками и в фонетической падонковско-кащенитской записи. Рисунки Сергея Алексеева замечательные. Например:

Интересно, что с ним произошло после банкротства журнала?

М. Джон Харрисон, Свет (2002)

Первая часть здесь.

В теме про великий фантлабовский проект перевода я предложил уважаемому VladPek взамен забракованного по соображениям гендерного характера Дилени ">пару вещей Харрисона, но отношение к ним было достаточно прохладным. Пользуясь случаем, даю справку.

Три сюжетные линии, как в Шагах по стеклу Бэнкса (блерб на обложке явно намекает нам), Бразилии Макдональда и цикле Муравейника Гибсона, каким-то не вполне понятным образом маркируют для меня киберпанк, хотя я понимаю, что прием довольно расхожий для постмодерна. Все же каждый раз цепляет, как в первый.

Главное в случае первого романа Кефаучийской трилогии Харрисона — продраться через сюжетную линию рубежа тысячелетий, где в комплекте не только квантовая физика и кошки, но также серийный убийца и жесткий секс.

Майкл Керни — пожалуй, самое убедительное воплощение архетипа безумного ученого в твердой НФ нулевых (сразу отчего-то вспоминается эпизод из И несть им числа... Барнса, где девушка главного героя, выслушав формулировку парадокса кота Шредингера, резюмирует, опасливо оглядываясь по сторонам в поисках агентов Американского Рейха: "Такой эксперимент мог придумать только немец"); некоторые шероховатости в квантовой механике спишем на принципиальную невозможность Единой Теории во вселенной Кефаучи. Притом в распоряжении Майкла все время колода карт Таро да иномирский артефакт вроде игральной кости, а Бог, как известно, в такие забавы не ввязывается.

HE HIMSELF NOT INVENTED HERE, вы понели.

Очень не хватало таких вот явно одержимых несомненной (?) Погибелью персонажей, скажем, в Пламени над бездной, где эксплуатируется схожая идея с бегством от ментального контроля, может быть, из пространств высшего порядка. Впрочем, несколько ближе книге Харрисона написанный четырьмя годами позже Конец радуг: Шрендер (по-английски Shrander, зловеще похоже на shredder = "измельчитель") больше напоминает свихнувшегося Кролика, хотя это субъективное восприятие. Да, не забываем про анаграммы, которые можно сконструировать из этого имени на второй и третьей сюжетных линиях, для Доктора и миссис Сэнди.

Четыреста лет тому вперед, в давно обжитой Галактике, девушка по имени Серия Мяу Генлихер (Seria Mau Genlicher, если вам показалось, что это имя звучит похоже на Сару Мишель Геллар, вы сорвали джек-пот) дальнобойщит по диковинному Тракту Кефаучи, вынесенной в космос свертке-инкарнации Зоны Стругацких с фрактальными преобразованиями Тейта-Кирни. Серия давно уже срослась в болезненном (как и почти любая красота со времен Си-ши), но чертовски изящном симбиозе с искусственным интеллектом чужацкого корабля "Белая кошка". Конечно, это не изначальное его имя, оно присвоено после кражи, но Шредингер довольно улыбается из камеры с цианидом — Arbeit macht frei, как исстари известно любому фрилансеру.

Серия не пилотный экземпляр, но и не фрилансер, она скорее погруженка мьевилевского образца (и снова ретрокаузальность: Посольский город вот он, только что отполучал свои призы), хотя ее погружение не такое радикальное, как у наркомана-виртуальщика Эда Чьянезе. Не зря Стругацких в семидесятые годы кормили американские издания Макмиллана... Барселона начинается здесь; помним, однако, что в первоначальной версии повести братьев Стругацких действие происходило не в Каталонии, а в Москве.

Харрисон заядлый кошколов: стиль и направление сюжета переворачиваются раз шесть, каждый раз падая на все четырнадцать, по числу измерений мира Кефаучи, лап. И выворачивают в начало (это последнее слово книги). Лучше считать прямым сиквелом этого романа не Нову Свинг, а именно Пустоту: Майкл и Анна получат в свежем третьем романе недоставшее им здесь эфирное время. Субъективно, третья книга сильнее первой, хотя и несколько уступает творчеству АБС. (Видите? Я умею хвалить Русских писателей.)

Если бы этот роман можно было экранизировать, я бы поставил режиссером Даррена Аронофски.

Сэмюэль Дилени, Далгрен (1974)

В теме про великий фантлабовский проект перевода я предложил эту вещь уважаемому VladPek, но оказалось, что он с нею не знаком. Пользуясь случаем, даю справку.

Думается, что Далгрен будет пользоваться определенным успехом у русского читателя, вскормленного пеплом Зон и грибами Метро, потому что это по сути интеллектуальный постапокалипсис — едва ли не лучший его образец в фантастике вообще, а в "серьезном" постмодернизме уж так точно.

В комплекте также почти кинговский по стилистике сеттинг, с той разницей, что Дилени собрал полное лукошко премий в 1960-е и первой половине 1970-х, когда Стивен еще пешком под стол ходил и подрабатывал в прачечной. Тогда же и написан Далгрен.

Добро пожаловать в Беллону, город, где кончаются все пути. Мрачноватый индустриальный центр где-то между Великими Озерами и Великими Равнинами, in the middle of nowhere, where is nothing to seek.

Город, в котором полгода не восходит солнце — а взойдя, раздувается до красного гиганта, чтобы с приходом ночи уступить место двум лунам. Город, чьи кварталы горят и не сгорают, хотя их некому тушить.

Здесь наспех составленная карта устаревает еще до полуторалуния. Здесь стихи пишут в блокнотах на спирали, где первая фраза, на которую упал случайный взгляд, повторяет первую, начатую с середины, фразу самого романа.

Из Беллоны давно уже эвакуировали всех нормальных людей, и лишь немногим ненормальным не повезло — а как до них теперь достучаться? Окруживший город горизонт событий блокирует предвыборные дебаты и мыльные оперы, пеплумы и "Красную пустыню", телефонные звонки и передачи с Луны. В отличие от условной оболочки черной дыры, он снабжен единственным мостом через безымянный поток.

Уцелевший в Катастрофу инженер охраняет врата Беллоны — ну вот еще чуть-чуть, и у него из ломящихся от монет карманов прорежутся собачьи лапы, вот еще немного, он и даст 27- (или 16-?)летнему пришельцу в единственной сандалии новое имя взамен забытого после причастия речной водицей.

Разумеется, проще всего сделать вид, что сучок в зенице Господней (Нивен и Пурнелл coined the term в том же 1974 году) отрухлявел и выпал. Что красное солнце восходит и садится по графику, что Америка по уши увязла во Вьетнаме и отправила на Луну Майкла Кэмпа. Ходить на работу, вычищая от экскрементов чудовищ заброшенные цеха и офисы. Готовить семье завтрак и ужин, жалуясь, что жиды опять поработали с краном. Так, в общем, и поступает семья Ричардс в Доме Топора, лабиринте, осененном двурогой секирой обоеполой групповой нормы.

Не зря анаграмма Dhalgren созвучна имени Гренделя из эпоса о Беовульфе (так даже лучше, ведь у Минотавра никогда не было женских черт). Тут же где-то и классический Дневник чумного года Дефо, артикулированный черным по белому для особо одаренных в заглавии седьмой части романа.

Впрочем, те, кому крыша — равномерно затянутое облаками небо, в полуденных сумерках парка бездумно веселятся так, что обреченным одно лишь спасенье — спасенья не ждать ниоткуда; хотя изнасилование Джун Ричардс (Юноны) главным беллонским мачо (Юпитером) может оказаться и метафизическим, нравы Беллоны оно описывает точно.

С выходом этой книги, структурированной как лента Мёбиуса, куб Неккера или же большой заводной апельсин, основательно изгрызенный после пикника на обочине, Дилени перестал получать премии, обрел статус автора бестселлеров (совокупный тираж Далгрена перевалил за 1.5 млн экземпляров) и прочно укрепился в пантеоне плохих ребят американского мейнстрима. Именно мейнстрима, потому что фэндом en masse обрушил на курчавую голову Сэма издевки и прямые оскорбления; полагаю, что почетное место заняли бы среди этих диатриб сомнения в сексуальной ориентации Дилени, но, увы, в его случае это как раз бесполезно.

Харлан Эллисон бросил читать Далгрен после 360 страниц, Филип Дик сообщил, что еще ни один роман он с таким удовольствием не скармливал мусорной корзинке для бумаг. С другой стороны, Умберто Эко откровенно завидовал стилю Дилени, а Джефф Риггенбах и Теодор Старджон (ну как же мог пройти мимо еще один популяризатор гендера в НФ) ставили Далгрен наравне с Радугой тяготения Пинчона и Бледным огнем Набокова. (От себя добавлю написанную годом позже Пятую голову Цербера с ее оборотничеством, инициациями в дебрях и культами деревьев.)

Отчасти такой разброс реакций объясним еще и тем, что огромный, почти тысячестраничный роман долгие годы печатался в версии, не видевшей ни редактуры, ни корректуры: Дилени впервые увидел гранки Далгрена за 3 (три) дня до плановой отправки книги в печать.

Из современных переизданий рекомендую: в твердой обложке в серии SF Masterworks после перезапуска оной издательством Gollancz (2010), а в мягкой обложке от Vintage Books (2001), последнее с (разумеется, восхищенным) предисловием Гибсона.

На закуску, для сравнения, полезно прочесть свежеизданный, но написанный вскоре после Далгрена роман Дилени Through the Valley of the Nest of Spiders. (Гомофобам просьба не беспокоиться.)

У меня уже и так много предупреждений за плохое поведение. Чтобы не оффтопить в теме про Планы издательств, продолжу здесь, в уютненько огороженной АК-71006.

Яцек Дукай, Иные песни (2003)

Отзыв abstract на странице романа дает довольно точное представление об этой книге, хотя обходит стороной вкусняшки и польские национальные выверты. Это уникальная в своем роде вещь — для альтернативной вселенной разработаны не просто новая история с географией, а новая(ну ладно, в каком-то смысле старая) физика. Из попыток аналогичного масштаба вспоминаются еще только трилогия Вернора Винджа о Зонах Мысли да Заводная ракета и Диаспора Грега Игана.

Несбывшиеся Грезы алхимиков — трансмутация материи, селекция гомункулусов, власть над первовеществом-илемом — у Дукая работают на первом уровне сложности вселенной, аристотелевском.

Чуть позднее к нему добавляются аналоги эйнштейновской и планковской теорий, восходящие к Гёделю и Голубовичу.

Астрофизика и космогоника птолемеевы, мир геоцентричен, планеты (7 шт., об Уране, Нептуне и Плутоне сведений нет) закреплены на небесных сферах (что существенно облегчает обустройство лунной базы Иллеи Жестокой). За сферами — нематериальная бездна.

Земля и, видимо, все населенные объекты вообще, от орбитальных станций до планет и астероидов (последние упоминаются глухо), поделены на зоны влияния сверхправителей-кратистосов, биологических концентраторов Идеи и Воли. Их мысли довлеют над материей-керосом в бассейне определенного аттрактора (сходная концепция мироустройства есть у Игана в Неустойчивых орбитах пространства лжи и у Летема в Амнезии творца).

Точка бифуркации с нашей мировой линией примерно в 322 г. до н.э., при Александре Македонском, который не пал жертвой усугубленной буйными попойками лихорадки, а успешно завершил объединение мира. Впрочем, Китай и Япония сохраняются как независимые цивилизации, политическая карта мира в 1190-х годах после разрушения Рима тоже не слишком отлична от нашей. Но кому она нужна, эта политическая карта с ее эфемерными границами государств, если в пределах антоса сверхправителя плоть и мозг каждого подданного могут быть преображены по желанию владыки?

Христос и Мухаммед в этой версии технически продвинутого средневековья фигурируют, наравне с неудачливыми кратистосами сандалпанковской древности. Они попытались раздвинуть границы своих аттракторов. И потерпели поражение.

Центром культурного мира вполне предсказуемо выступает Александрия с ее колоссальной библиотекой.

Польша — как обычно, маленькая, но гордая. Центральная Европа в стадии феодальной раздробленности с коалесценцией вольных городов.

По Москве бродят медведи и слуги великого уральского чернокнижника Максима.

Америка заселена, но непонятно кем, скорее всего, евреями-марранами, сбежавшими из Иберии (теория заговора в комплекте и детально озвучена одним из второстепенных персонажей).

У сандалпанкового человечества есть лунная база под управлением особо строптивой кратистки (хорошо, что у меня нет Microsoft Word и в браузере отключена проверка правописания, а то бы искусственный разум исправил на каратистки) Иллеи, изгнанной с Земли за имперские замашки.

Сердце тьмы, как и у Конрада, где-то в бассейне Конго.

Присутствует падший полубог (в данном случае поляк, что необычно), лишенный почти всех волевых потенций тем самым уральским чернокнижником в битве где-то посредь украинского Полесья, где сиротливо не сжата чернобыльская полоска одна.

Доступные аналоги: Сердце тьмы, Копи царя Соломона, Клеопатра (африканская часть), Моя цель — звезды, Космос (материализация Идеи и Воли), Фиаско (Контакт), Князь света, Владения Хаоса (глобально). Влияние Желязны очень мощное и бесспорное, чувствуется в первой половине книги практически непрерывно; когда же начинается квест к твердыне Хаоса и собственно война за спасение человечества, оно сходит на нет.

Город в конце времен Бира написан позже, использует сходную идею с Вторжением Хаоса. Поскольку английского перевода Иных песен не имеется, предположить знакомство Бира с романом Дукая сложно.

Совершенно великолепное, бесподобное описание Хаоса, покрывающее все позднейшие чудачества с атакой на Кремль силами летающих макаронных монстров. (Но разве мыслима современная польская культура без постоянных диатриб в адрес Федеральной Империи и Императора?) За полеты в космосе Птолемея-Аристотеля отдельная десятка: Хокинг и Иган временами курят в коридорах.

Превосходные исторические зарисовки в духе Сенкевича, с поправкой на греческую в истоке своем, гностическую по духу культуру.

Концовка переворачивает все действие романа с ног на голову и заставляет вспомнить квинтянскую миссию Лема. Конечно, в судьбе героя опять проступают параллели с неистребимыми богоубийцами Желязны — Железным Генералом и Сэмом Калкиным. Но если Князь света начинался с середины, то Иные песни в середине заканчиваются. Если читать эти книги, слепо повинуясь авторским Идее и Воле, процесс будет длиться вечно, и Колесо Закона никогда не остановится.

Существует русский перевод. Он читабелен, стилистически ладен, но ожидаемо не вычитан. Каратисты, например, встречаются почти повсеместно.

Ну да это легко списать на воздействие Хаоса.

Голосование имело место в 1998 году.

Список в порядке занятых мест. Проверьте, что вам говорят эти названия спустя 14 лет?

1. Дюна

2. Луна — суровая хозяйка

3. Левая рука тьмы

4. Академия (первая трилогия)

5. Чужак в чужой стране

6. Моя цель-звезды (Тигр! Тигр!)

7. Страсти по Лейбовицу

8. Конец детства

9. Игра Эндера

10. Гиперион

11. Врата

12. Бесконечная война

13. Больше, чем человек

14. Князь света

15. Нейромант

16. Звездный прилив

17. Машина времени

18. Человек в высоком замке

19. Обделенные

20. Всем стоять на Занзибаре

21. 1984

22. Человек без лица

23. Марсианские хроники (сборник)

24. Звездный десант

25. Последняя база

26. Мир-Кольцо

27. 2001: Космическая одиссея

28. Война миров

29. 451 по Фаренгейту

30. Мошка в зенице Господней

31. Пересадочная станция

32. Создатель звезд

33. Умирая изнутри

34. Город и звезды

35. Далгрен

36. Свидание с Рамой

37. Экспедиция "Тяготение"

38. Город

39. Сытин

40. Цветы для Элджернона (роман)

41. Двойная звезда

42. Земля пребывает вовеки

43. Дверь в лето

44. Последние и первые люди

45. Убик

46. Норстрилия

47. Ведьмы Карреса

48. Франкенштейн

49. Имею скафандр — готов путешествовать

50. Достаточно времени для любви

51. Мечтают ли андроиды об электроовцах?

52. Сами боги

53. Восстаньте из праха