В продолжение вот этой темы — о спорных итогах 2009 года на поле фантастики:

цитата

Выражаясь красиво и витиевато, в прошлом году в российской условной литературе произошла смена брендов. А говоря грубо и по-простому – оказалось полностью скомпрометировано само понятие «фантастика», хорошо знакомое и горячо любимое многими с детства. Ее бедную порочили все последние два десятилетия, и наконец случился полный коллапс, подтверждение чему – ситуация на книжном рынке…

...

Собственно, слово «фантастика» всегда было брендом. Филологи и раньше предпочитали ему понятие «условная литература» – то есть та, в которой вымышлены не только события, но и законы, по которым эти события строятся. То есть имеет место условность второго порядка. Без этого приема немыслима ни литература эпохи романтизма, ни проза ХХ века, например, герметический роман.

Но книгоиздатели последовательно сужали этот бренд, зажимая в прокрустово ложе формата. Пока не сделали из самого свободного направления в литературе самый зажатый. «Карта Страны Фантастики» потеряла многие земли, ранее ей принадлежащие. Однако, как известно, «свято место пусто не бывает». Появились произведения, которые формально принадлежали к фантастике, но и авторы, и издатели ни в коем случае в этом не сознавались. Это и Татьяна Толстая, и Ольга Славникова, и Дмитрий Быков, и Павел Крусанов… Михаил Веллер постарался забыть, что когда-то ходил на семинар к Борису Стругацкому

...

Что, собственно, произошло в прошлом году? А просто не вышло ни одной по-настоящему хорошей, революционной книги, помеченной словом «фантастика». Зато закрылось сразу несколько целых фантастических серий. И, в общем-то, их не жалко – в них уже давно ничего хорошего не было. Само слово «фантастика» окончательно стало бранным, просто недопустимым в приличном обществе. И поделом же ему! Теперь остались только хороший писатель-фантаст Сергей Лукьяненко с особым статусом и книжный проект «S.T.A.L.K.E.R», в котором разные авторы пишут романы по мотивам компьютерной игры. Самиздат возвращается – прекрасный роман Владимира Покровского «Пути-Пучи» был издан – смешно сказать – тиражом 100 экземпляров… Всех остальных фантастов либо разогнали, либо пристроили в мейнстрим. Именно в прошлом году вышло сразу несколько книг ведущий российских писателей, которые еще год назад считались фантастами, но уже тоже без упоминания злосчастного слова. Это и Михаил Успенский, и Андрей Лазарчук, и Евгений Лукин, и Олег Дивов, и Мария Галина. С писательским дуэтом, пишущим под псевдонимом Генри Лайон Олди, был проведен настоящий ребрендинг – открыта новая серия, в которой будут переизданы их старые романы, но уже без упоминания того, что они «фантастика».

Андрей Щербак-Жуков, НГ Экслибрис

цитата

Мой украинский бедный брат, в неразберихе неповинный! На ваш предвыборный расклад гляжу с сочувственною миной. Вы на опаснейшей черте. Уже пора прорваться гною. Ваш выбор между Я. и Т. чреват гражданскою войною. Противоборство двух чудил занятно выглядит снаружи, но кто б из них ни победил — все будет так же. Или хуже. Я рассуждаю как знаток об этих ваших перебоях. Довольно мучиться, браток! Проголосуйте за обоих. Вот мы не ведаем проблем и жизнь свою считаем раем, поскольку выбрали тандем и с этих пор не выбираем.

Я полагаю, в наши дни выходит медленно из моды вопрос, терзавший искони все просвещенные народы. Поверь, малороссийский друг: зря политологи шалеют. Все выбиравшие из двух потом о выборе жалеют. Заткните лживую печать, чьи предсказания зловещи. Учитесь мирно совмещать противоречащие вещи.

Допустим, есть у вас жена и есть любовница при этом, и ваша жизнь осложнена, что даже нравится поэтам, — но вы при этом не поэт, Господь таланту вам не выдал, у вас уже терпенья нет ежесекундно делать выбор, — но кто мешает совместить, на съемной крошечной квартире три дня у девушки гостить — и дома отдыхать четыре? Я это знаю наизусть и, между прочим, часто видел. Жена обидится — и пусть. Скажите, что она нацлидер. А если девушка подчас, у двери перед вами стоя, воскликнет, промокая глаз, — мол, я не понимаю, кто я?! — вы, не теряя простоты, скажите строго и приватно: «Надежда либералов ты! Модернизатор ты! Понятно?» Зачем всегда идти на крест? Земля утыкана крестами… Когда уж очень надоест, их можно поменять местами.

Да! Выбирать и то, и то — залог свободы и покоя. Надеть ли шубу иль пальто? Одно наденьте на другое! Купить ли кошку или пса? Двоих. Признаюсь вам интимно: они повоют полчаса и уничтожатся взаимно. Когда-то — был я молодой — в потоке праздников и буден я страшно мучился с едой: был всякий выбор очень труден. Как выбирает ваш народ меж скромной плешью и косою — так я мечтал про бутерброд, но с сыром или колбасою — не мог решиться никогда. И так как требует утроба, чтоб падала в нее еда, — я горевал, но лопал оба. Семья устала повторять: худей, бери пример с соседа! Но мы отвыкли выбирать, и я съедаю два обеда. Уже давно, как Винни-Пух, в норе не видящий просвета, не в силах выбирать из двух, я выбираю то и это. А так как разницы давно не видно между полюсами — то кто там главный, все равно. И вы поймете это сами.

Пора от лидеров своих не ждать ни правды, ни опеки.

Скорее выбери двоих и позабудь о них навеки!

Дмитрий Быков

Новая Газета

Сергей Лукьяненко "подписался" делать авторскую еженедельную колонку для газеты "Взгляд":

цитата

Согласился, поскольку сам кое-что там почитываю. Да и неплохо то, что собирался написать для "ЖЖ", вначале пропустить через СМИ.

По средам, в 10.00 постараюсь там что-то писать — достаточно регулярно. В принципе, про общество. На самом деле, полагаю, о чем в голову взбредет. :)

Первая статья:

цитата

Кому он нужен, этот сыр?

Что держит нашу не самую безопасную, не самую сильную, не самую сытую, не самую комфортную страну? Странные маленькие вещи, которые не берут в расчет ни политики, ни социологи.

Керамическую банку «Стилтона» я купил в Лондоне, в магазине «Простая пища». Жена обнаружила ее уже в гостинице и спросила: «Что это?»

«Сыр», − торжественно ответил я. «Король английских сыров. Идеален к портвейну. Во всех английских книгах можно про него прочитать! Хочешь попробовать?»

Жена заинтересовалась. Я же открыл банку и осторожно подцепил вилкой кусочек плотной белой массы. Бросил в рот, прожевал.

«Ну как?» − спросила жена.

«Очень своеобразно», − только и смог ответить я. «Странно… такая плотная, крошащаяся консистенция, вкус почти неуловим, как парафин жуешь… Мне казалось, что он должен быть другим». Я попробовал отколупнуть еще кусочек сыра.

Толстый парафиновый диск, залитый поверх сыра, остался на вилке. А уже под ним и обнаружился сам стилтон – мягкий, нежный, ароматный…

Отсмеявшись, жена спросила: «Так ты что, никогда его не пробовал? А откуда тогда знаешь?»

Я пожал плечами, но задумался.

Да отовсюду понемногу. Из книжек, фильмов, статей… Откуда те, кто не бывал в Лондоне, знают про двухэтажные автобусы, послеобеденный чай, мятный соус к баранине, высокие – чтобы джентльмен не снимал цилиндра − такси? Откуда не посещавшие Париж слышали про длинные хрустящие багеты, круассаны на завтрак, маленькие автомобильчики, устричные закусочные? Откуда не видавшие Рим представляют его городом ярких шумных женщин, макарон с сыром, крошечных бутиков и мотороллеров?

Это ведь все неважно! Это не собор Святого Петра, не Лувр, не Вестминстер! Это не имеет никакого отношения к культуре или искусству, к силе государства или его потенциалу на будущее. Даже к характеру народа, менталитету и то вся эта бытовая ерунда отношения не имеет!

Но оно все почему-то есть и чем-то очень важно. Не менее важно, чем имена писателей и политиков, прославивших ту или иную страну. Но оно хранится, культивируется… даже те, казалось бы, неприятные стереотипы, что бытуют о том или ином народе: английская чопорность, французская скаредность, итальянская суетливость! «Да, мы очень прижимистый народ», − скажет с гордостью француз и закажет к столу самое дешевое вино (хотя, возможно, накануне он купил жене кольцо с бриллиантом, а завтра пожертвует крупную сумму в какой-нибудь благотворительный фонд).

И тут (видимо под влиянием сыра стилтон и полагающегося к нему портвейна) я стал подбирать наши собственные, русские ассоциации. С национальными чертами дело пошло легко. Из отрицательных (и при этом старательно культивируемых на экспорт!), конечно же, пьянство. Из положительных – изобретательность, жизнестойкость (зачастую сочетаемая с отрицательной чертой, вроде «русский человек после первой не закусывает») и душевная открытость (тут смешнее, поскольку многие народы такую открытость просто не понимают, считают назойливостью и даже пугаются непрошеных откровений и симпатий).

Ладно, с чертами, определяющими народ, государство, худо-бедно все ясно.

А вот как с сыром стилтон и хрустящим французским багетом? Как много у нас таких бытовых чисто русских вещей?

Вологодское масло? Ну, допустим, хотя это, скорее, из области легенд – очень трудно даже в Москве найти то самое, с ореховым вкусом... Черный хлеб? Ну… уже теплее. Не зря живущие за рубежом русские упорно просят привезти «черного хлебушка», и это притом, что в массе своей хлеб за пределами России пекут вкуснее. Но наш − особый. Обычно вспоминают «Бородинский»… Что ж, пусть он и будет. Что еще? Квас? Да, иностранцы его не понимают, конечно, но как экзотическая деталь сгодится – лягушачьи лапки во Франции тоже не каждый турист ест.

Всякую жостовскую роспись, оренбургские платки и хохломскую игрушку в расчет брать не станем – речь не о сувенирных преданьях старины глубокой, а о реальных живых вещах. По той же причине со вздохом не станем вспоминать Т-34, холодильник «Зил-Москва», Спутник, «сталинские высотки». А вот автомат Калашникова вспомним. Вещь, конечно и к счастью, не очень бытовая, но символ нашей страны, и гордиться ей можно.

Немного, в общем-то, получается. Если убрать водку (не повод гордиться), если убрать искусство (все большие народы найдут кого назвать в ответ), если убрать природу (не наша заслуга), то на бытовом уровне Россия имеет не так уж и много отличительных символов…

Наверное, кто-то из читателей до сих пор не может понять – а к чему-то это Лукьяненко клонит? Начал с описания, как он не умел есть сыр «Стилтон», а перешел прямиком к квасному патриотизму как последнему прибежищу россиянина. О чем речь-то? Будем есть голландский сыр, исландскую селедку и аргентинское мясо. Будем пить итальянское вино, португальский портвейн и чешское пиво. Если зарабатывать на это страна станет не только продажей ресурсов, а какими-нибудь технологиями-нанотехнологиями, то кому он нужен, этот «российский стилтон»?

Нам. Если желаем сохраниться как страна и состояться как народ.

Что такое государство? Единая территория, единый язык, единая власть? Не только. Еще и единая история. Долгая как у греков, куцая как у американцев, неважно. Важно, чтобы она была. Пронизывающая всю жизнь общества. Признанная! Не забытая и не оплеванная!

Вот стоит в Лондоне памятник Кромвелю. Тому самому, которого после смерти повесили и четвертовали. Неоднозначная фигура. Да и вся история той же Великобритании такова. Но памятник стоит!

Как пошла бы история России, если бы большевики не снесли царские памятники? Если бы демократы не разрушили коммунистические? Все это уже вопросы без ответов. Мы долго и старательно рушили собственную историю. Каждый, кто был хорошим у власти, преемником тут же объявлялся плохим. А как жить в стране, где все правители за сотни лет объявлены тиранами или дураками?

Что-то ведь должно держать эту страну – в наши дни, когда любой человек с руками и головой (или хотя бы чем-то одним) может уехать в любую точку мира и преспокойно там устроиться? Что нас все-таки до сих пор держит воедино, почему народ не разлетелся в Австралию, Германию, Британию, США? Язык? Отчасти, но глобализация стерла эту грань, ты можешь работать в Мюнхене и смотреть русское телевидение. Патриотизм? Но многих уже убедили, что быть патриотом России – это несусветная гадость (в отличие от патриотов США, конечно.) Культура? Ну, во-первых, она нынче тяжело больна. Во-вторых, та же самая глобализация не мешает ее получать в любом городе мира.

Так что же тогда остается? Что держит нашу не самую безопасную, не самую сильную, не самую сытую, не самую комфортную страну?

Да вот они и держат. Странные маленькие вещи, которых не берут в расчет ни политики, ни социологи. Масло вологодское и шампанское советское. Автомат Калашникова и космический корабль «Союз». Салат оливье и сельдь под шубой. Хлеб бородинский. Квас натуральный. Дедушкин холодильник «Зил» и папина старая «Волга» (не зря же в первой попытке создать российский кинокомикс режиссер не смог опереться ни на что другое, кроме старого легендарного автомобиля!) Льняные простыни. Ситцевые платья. Грузовики «КамАЗ». Лимонад «Буратино». Сыры «Пошехонский» и «Советский».

Маленькие кусочки материальной культуры. Гвоздики быта, которыми Россия приколочена к глобусу. Пока они держат – мы на месте. Когда их становится меньше… помните, что случилось с турбиной Саяно-Шушенской, у которой «срезало шпильки»?

…А «Стилтон» − сыр интересный. В Великобритании, на самом деле, не очень-то много сортов сыра.

Просто они все живут сотни и сотни лет.

цитата

Несмотря на обилие призов, вручаемых за фантастическую литературу («Роскон», «Интерпресскон», «Аэлита» и др.), уходящий год был отмечен полной компрометацией самого слова «фантастика». Уже в прошлом и позапрошлом году, услышав это «нехорошее», не принятое в приличном обществе слово, брезгливо кривились серьезные литераторы, а теперь от него отказались уже и издатели, которые сами же и сделали из него полное позорище. Они выхолостили из фантастики все, что хоть как-то могло напоминать художественность, и превратили в товарный знак. А теперь, когда он оказался скомпрометирован, от него отказались. В уходящем году книги всех лучших российских писателей-фантастов – и Михаила Успенского, и Евгения Лукина, и Андрея Лазарчука, и Марии Галиной – вышли без единого упоминания слова «фантастика». А для харьковчан Дмитрия Громова и Олега Ладыженского, пишущих под псевдонимом Генри Лайон Олди, даже открыли специальную серию, в которой будут переиздаваться их старые, конечно же, фантастические романы, но уже без упоминания «нехорошего» слова. В 80-е годы фантастику называли «Золушкой от литературы», двухтысячные стали ее балом, на котором над бедняжкой надругались и сами же выставили за дверь, сказав, что не имеют дел с падшими женщинами...

НГ Экслибрис

Анлитические впечатления Андрея Валентинова о семинаре в Партените. Не столько о семинаре и текстах с оного, как у Олди, сколько просто "о литературе". Желчен, язвителен, провокационен. Комменты жгут. Раз, Два, Три, Четыре, Пять, Шесть.

цитата

Тенор, кенар, анатом…

1.

…Сравню с Олдинскими.

Реплика в предвкушении «баек от Валентинова»

Я вам не кенар!

Сергей Есенин.

Давно хотел и хочу установить наиболее естественный уровень отношений с читателями – исключительно на уровне текста. Все прочее представляется явно лишним. Ежели уважаемого читателя интересует писатель Андрей Валентинов, то у него имеется полная возможность прочитать оного от корки до корки любое желаемое количество раз. Личные же встречи, вопросы-ответы в творческом отношении не дают ровным счетом ничего, причем обоим сторонам. Теперь же меня просят поделиться даже не пресловутыми «творческими планами», а деталями «кухни», причем не личной (это было бы моим персональным вопросом), но подробностями работы литературного семинара. Сразу хочется спросить: зачем? Желаете поработать, узнать мое скромное мнение о своем произведении – приезжайте в Партенит, всегда готов помочь. Что вам до анатомирования чужих текстов? Это весьма близко к тому, что меня бы попросили поделиться впечатлениями об экзамене или коллоквиуме. Как, мол, студенты, сильно зеленели и заикались?

Мое недоумение быстро разрешилось. Некий жаждущий уже предвкушает – сравню, мол, с тем, как Олди работают, получу удовольствие. Экие ценители теноров объявились, однако!

Не слишком ли будет?

Разглашая подробности помянутой «кухни» я ставлю в не слишком ловкое положение моих уважаемых семинаристов. В тесных стенах рабочей группы возможны и резкий тон, и ирония, и даже безжалостность, ибо все это идет в конечном счете на пользу делу. Но выставлять все это для любопытствующих «меломанов»? Не много ли удовольствий на единицу времени?

Согласие участников-коллег на разглашение того, что было на семинаре, у меня нет. Посему я поставлен в весьма и весьма щекотливое положение. Впрочем, если уж наши литературные гурманы так жаждут, могу кое чем поделиться. Только не жалуйтесь потом.

2.

А из зала мне кричат: “Давай подробности!”

Александр Галич

Начнем с главного. Ни один из представленных тестов не дотягивал до уровня обычной «бумажной» книги. Конечно, сейчас печатают буквально «все», но какая-никая средне-паршивая «планка» пока еще существует. Так вот, не дотягивали. Один текст я бы, пожалуй, взялся домучить-доредактировать до нужного состояния, с остальными, увы, хуже. Два-три текста можно еще «переписать» — именно что взять и переписать, то есть сделать нечто подобное капитальному ремонту: оставить «корпус», выкинуть всю начинку…

Остальное не редактируется и не ремонтируется.

В данном случае я не пытаюсь обобщать или оценивать талант тех, кто принял участие в семинаре. Мало ли все мы писали неудачного? Но, как говаривал один мой знакомый полковник: «Что написано пером, топором не вырубается». Извержения новых ярких книг не произошло. Конечно, семинар не ставил себе именно такую задачу, однако надо же иметь в виду конечную цель? Но, может, уважаемый семинаристы просто слегка недоработали? Спешили, не успели перчитать лишний раз, запятушки выправить?

Нет, дело вовсе не в запятушках. Мы имеем ряд изначально неверных установок, которые и не могут привести к успеху.

3.

Более всего удивляет даже не слабость прочитанных текстов, а их откровенный инфантилизм. Поразительный контраст с авторами, людьми взрослыми, неглупыми, контактными, более того, прекрасно владеющими устной речью. В текстах же — “наив” похлеще Пиросмани, как будто ребенок, “словов” не знающий, пытается пересказать историю, слышанную от взрослого дяди. Это касается не только способов, но и, глубже, мотивации происходящего в тексте. Дядя сделал бо-бо тете, потому что она бяка… Одна из участниц попыталась в своем произведении стилизовать речь просоленного океаном моряка. Ей богу, я чуть не упал, пока все это читал. Киндегартен, честное слово.

Почему так? Рискну предположить, что в силу самой простой причины: коллеги имели установку “на фантастику”. Не на литературу, а именно на написание “чтива”, в меру немудреного и на таковых же рассчитанного. Ей-ей, если помянутой даме, писавшей “про морского волка” предложили описать бы случай из своей жизни, мы прочитали бы нечто совсем иное — жесткое, серьезное и весьма неглупое, так сказать “без скидок”. Фантастика же, по мнению писавших — сплошная “скидка”. Требуется округлить глаза, подумать о голубом небе, изгнать из головы лишние мысли — и начинать детским голоском излагать сказочку “про ельфов” (цвельфов, вервольфов, каЦманавтов, садо-десантников и проч.)

Отсюда вывод первый. К фантастике не относятся серьезно. Она для тех, чьи книги я читал — не часть жизни и не Литература.

4.

…И на детях наших.

(Мф. XXVII, 25).

Пинание учеников — занятие по сути подлое. И не потому, что ответить не могут (еще как могут!), но потому, что сим закладывается эстафета пинания последующих поколений до скончания века людского. Посему после вполне правдивой констатации попытаемся изъяснить ея суть и причины. Да, для большинства пишущих Фантастика — все что угодно, но не художественная литература. О “красивостях” думают в последнюю очередь. Образы? Язык? Речь персонажей? Отступления-пейзажи-размышления? Всякая там композиция-кульминация, не побоимся этого слова? А овощ с грядки вам, дорогие товарищи! Хвантастика (не Фантастика же!) — это во всех деталях описанный бластер, нужные число эльфов с правильными ушами в очередной команде приключенцев, “системы” магии и прочая гавноточность, ставшая поистине жупелом для всех авторов, давно уже не видящих леса Литературы за этими кучками на опушке. Каюсь, сам уделил немалое внимание борьбе за то, чтобы багдадские эмиры не питались помидорами, но мне, наивному и доверчивому, казалось, что “литературность” нашей работы подразумевается par exellens, уж простите за непарламентское выражение.

Дважды овощ вам, товарищи дорогие!

Я был действительно наивен, потому как не пытался вникнуть в суть того, что называли фантастикой. Как раз тогда, когда я нетерпеливо открывал очередную “Технику — молодежи” с продолжением “Часа Быка”, известный фантаст Альтов гордо декларировал: в каждом фантастическом произведении обязательно должна присутствовать новая фантастическая идея! В каждом, блин! Ни одно ни пропуская, ферштеейен зи? И не просто декларировал — таблицы всякие составлял, учет вел, словно особист Суетин из известной песни.

Представьте себе: в каждом новом любовном романе героиню (героя) нужно… э-э-э-э… любить непременно в неиспользованной еще иными авторами позе. Да никакой Камасутры не хватит!

Так и хочется спросить если не, увы, уже покойного Генриха Сауловича, то его последователей: а зачем каждый раз — новая идея? Что, старые все уже раскрыты до основания? Типа написал сонет о любви — и закрыл тему? А я вот, например, могут сходу назвать с дюжину ветхих, как мир, фантастических идей, про которые писали и писать будут. И читать тоже будут, причем куда с большим вниманием, чем про какой-нибудь семи-с-половиной-тактный озонно-кессоный двигатель. Проблема бессмертия, например…

Итак, еще в золотые годы “старой НФ” идея о том, что в фантастике литература — не главное, была более чем популярна и не слишком оспаривалась.

Перенесемся сразу на несколько десятилетий. Наши дни, великая брань Бобра с очередным Козлом, борьба за возрождение все той же НФ. Нет-нет, и проскользнет: “А литература всякая (язык, образы, композиция) — не главное. Вот про энергетические бы проблемы написать!..”

Так чего мы хотим от смены: Они же нас читают, нас слушают!

И пишут — такое, что сразу на стол прозекторский.

P.S. Тут добрые люди просят эпиграф убрать. Э-э-э, нет, золотые-серебряные, любители теноров. Хотели сравнить, эстетство свое потешить? Вуаля!

5.

Честно — с первых же строк стало грустно. И заранее стыдно за то, что я… пишу сказки…

Из отзывов.

И мне грустно стало. Не понимают! И не хотят понять. А в результате – помянутая ерунда на постном масле вместо приличных тестов. Коллега, а что, сказки писать – это плохо? Или легко? Да напишите хоть одну приличную сказку и, поверьте, вас сразу же зауважают. Хорошие сказки писать очень трудно. Сравните! Про «лубофф» (сначала «цо-цо», потом – обручальное кольцо…) написано немалое количество приличных книг, я вам сходу дюжину авторов назову – не ниже уровня той тетки, которая про унесенных фетром ваяла. Ничуть не хуже, вполне себе качественное «цо-цо».

А теперь назовите дюжину сказочников. Уверен – пятерку сразу вспомните (Андерсен, Гримм, Перро, Пино и который про Чебурашку), потом еще троих с напрягом… Дальше – тишина. Мало их, сказочников хороших.

Но в данном случае важно даже не это, а отношение. Писатель-фантаст (блин!) стыдится того, что пишет. Это не случайный выхлоп, это, увы, сложившееся отношение, причем не генетическое, а благоприобретенное. Вспомним Отцов Фантастики – Гофмана и По. Они что, стыдились своих «сказок»? («Шелковый тревожный шорох в пурпурных портьерах, шторах полонил, наполнил смутным ужасом меня всего…”. Или Конан Дойль стыдился своих книг про Челленджера? Или Герберт Уэллс – своих марсиан? Откуда же такое всплыло, что за самоуничижение?

Это не тайна. Рискну еще раз взбесить нынешних сопляков-неосталинистов и констатировать: сие одно из последствий уничтожения русской культуры, учиненного коммунистами. До Фантастики добрались не сразу, но зато уж когда добрались и приступили… В начале 1930-х, в ходе формирования совдеповской «литературки» фантастов определили в раздел популяризаторов науки и техники, дабы звали молодежь во ВТУЗы. И настал Фантастике полный гаплык, ибо ни один приличный автор в такие хомута лезть не хотел. Не так давно известный писатель П. решил опровергнуть Кира Булычева, считавшего, что с 30-х годов дела фантастов пошли даже не плохо, а никак. Нет-с, заявил писатель П., не «никак», а великий расцвет. Остается только руками развести. Это один-единственный умирающий Беляев, пишущий заказную ерунду про «Звезду КАц» — расцвет?

Но дело, конечно, не в фантазиях писателя П. Дело именно в отношении. С тех пор любой графоманишка из «боллитры» почитает своим долгом плюнуть на Фантастику. Ну еще бы! ВТУЗы, тополь быстрорастущий… С другой стороны, сами фантасты ощущают последствия опущения в низшую «касту». И если не всем, то многим «заранее стыдно».

Писатель, следуя главному предназначению Человека – быть Образом и Подобием Господа – творит миры в меру своего желания и способностей, населяя их своими созданиями и вдыхая в оных жизнь. Дело это очень серьезное, ибо сие — работа Бога. Из этого и следует исходить. А значит, работать требуется в полную силу, ибо и жизнь, и смерть создаваемого – в его (в твоих!) руках. Более того, делать это следует лишь в том случае, когда молчать уже нет сил, когда мир уже родился в воображении, он живой, он просится под солнце. А мы вместо того, чтобы говорить в полный голос, начинаем сюсюкать. Ведь сказки, блин, причем не для читателей Эдгара По, а для каких-то гипотетических имбецилов, которым надо бы попроще да попонятнее, им же во ВТУЗ поступать!

Вот и пишем ерунду. Не потом, что лучше не можем (можем!), а потому что установка такая. Причем внутренняя.

Пример для пущей ясности (с жирным намеком на одно из семинарских произведений).

Представьте себе, что я описываю случай в некоем современном элитном интернате для детишек-мажоров. Детишки там всякие, преподы тоже, и отношения, так сказать, особые. И вот – ЧП, рядом с интернатом кто-то насмерть забил бомжа. Менты наезжают, начинают всех трясти, но умный парень Женя и опытный препод Валерьян Валерьянович смекают – местные расстарались, из соседней деревни, есть там один с глазками бегающими…

Представляете, как это все ярко описывается? Образы, диалоги, страсти нешуточные, ну и первая любовь, как без нее? Какая возможность показать человека перед лицом Страха – и в то же время возможность преодоления самого себя? Тут и мотив инициации (пацан становится мужчиной), и проверка девичьих «чуйств» перед лицом настоящей жизни (скажем, менты крутят ее парню руки, кидают в «луноход»…). А контраст между мальчиками и девочками нынешнего века и бывшими колхозниками с их «традиционной» культурой?

Хороший сюжет, «недецкий», как ныне принято изъясняться. Но! Заменяем современный интернат на (прости, Господи, меня грешного!) школу магии… Все! Нет ничего! Картонные герои, ватный язык, ни напряжения, ни предвкушения развязки. Так и хочется спросить – почему? И самому же ответить. Потому что «жисть» мы воспринимаем куда как серьезно, а выдуманные нами же миры числим где-то на уровне театра марионеток. Элементарно не хотим полюбить собственное же творение – и получаем соответствующий результат.

«Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий.» Апостол Павел. 1-е Коринфянам, 13.

6.

Люди чудесны в своей наивности.

«Прочитал впечатления Валентинова, и нехорошо как-то на душе стало. Будто оплевали меня с ног до головы… Что это? Нас, между прочим, и девушки читают. Посмеялся над убогими, потешил своё самолюбие, плюнул в лицо читателю — и “вуаля”? Это впечатления Мастера? Я сейчас не о литературном мастерстве…» (Из отзывов).

А вот я – именно о литературном мастерстве. А патологоанатом возле цинкового стола – о том, отчего и как больной помер. Не ради удовольствия, а чтобы прочие не помирали. Иначе на кой овощ нужна наша работа?

А «нас, между прочим, девушки читают» — это вообще прекрасно. Прямо-таки великий «Спор о древних и новых» во временя Короля-Солнца (когда решили Гомера переписать «для дам-с”. Тоже тема, причем очень перспективная.

7.

Все вышеприведенное служит доказательством тезиса первого и главного – к Фантастике надо относиться столь же серьезно, как и к «обычной» жизни. Тогда и нужный голос появится, и нужный тон, и желание писать не тяп-ляп, а выкладываясь иоз всех сил. Сюда, кстати, приплюсуем и уже помянутое нежелание лишний раз прочитать и вычитать. Казалось бы, мелочь, на практике же таковы многие из виденных мною текстов. Скажем, первый в обсуждении (кто помнит, веселое название, что-то типа «Чупакабры, гоп труля-ля!”. Текст, конечно, никакой, но дайте мне пару дней – и его по крайней мере смогут читать без заикания и подхихикивания. Участники семинара накидали большой мешок с тумаками по поводу встреченных в тексте красот, я добавил, но, поверьте, все это можно быстро исправить. Честное слово! Два дня – и получится вполне себе среднепроходная повестушка.

…А еще недельку покрутить, мозг загрузив, и кто знает, шибанет свежая идея – и появится нужная «зюзюминка», заиграет текст, задышит.

Между прочим, написано-то было чуть ли не шесть назад. И за все эти годы ни один из соавторов так и не попытался поработать с сотворенным ими же миром. Овощные же вы творцы, коллеги!

Гоп-труляля, чупакабры!

Вспомним и текст про тов. Индианенко-Джонсенка на просторах Крыма. Хороший материал? Ага. Персонажи нормальные? Угу. Композиция? Ничё, сойдет, вполне себе триптих. Но почему автор, человек «по жизни» серьезней некуда, не:

— Проговорил про себя реплики персонажей, не ощутил «самость» каждого из них, не одарил настоящим Голосом?

— Пересмотрел привычные штампы боевика, внеся нечто цепляющее, неожиданное, дабы читателя обмануть и удивить?

— Не прочитал текст вслух, дабы самому посмеяться над некоторыми эпизодами и срочно их переписать, чтобы никто не увидел?

К «бета-тестерам» обращаться не зову, получится как у Слона из басни Михалкова. Твой мир – ты его и совершенствуй.

Так почему все сие и кое-что иное не было сделано? Таланта нет? Отнюдь, просто не захотелось еще помучиться несколько деньков. Вот и все тайны творчества.

Дело, конечно, не только в нежелании потрудиться. Только что сотворенный текст вызывает поначалу трепетное отношение, нежелание трогать, что-то менять. Данное чувство знакомо каждому, кто пишет, и с этим надо уметь справляться. Наша работа в чем-то подобна ремеслу скульптора. Лепит мастер форму, готовит отливку, вот и металл пошел… Готово! Нет, не готово, еще полировать и полировать. Фальконе своего Медного Всадника, между прочим, двенадцать лет до ума доводил после отливки.

Значит, вывод (он же тезис и констатация) номер два: недорабатываем, причем капитально. Братцы-сестрицы, это не, прости Господи, «самиздат», у нас претензия на Литературу.

8.

Кстати, о «самиздате». О нем уже приходилось высказываться, причем не слишком одобрительно (естественно, не «вообще», а о его «фантастическом» фланге). Попрыгунчики из Сети дружно взвыли: «Ему (мне) денег не хватает, завидует!» Почему эти юноши так меркантильны? Неужели выросло поколение, у которое в мозгу ничего кроме «продать(ся)» не ночует? Сие очень печально, помянуто же данное обстоятельство не просто так, а в тему. Надеюсь, участники семинара помнят, что один «твір» (это по-украински, если кто не понял) приехал к нам прямо из «самиздата». Читавшие, вы поняли, в чем разница между Литературой и «этим»? Очень даже наглядно. Автора не интересует композиция. Почему? Да потому что это часть «проЭкта», в котором всего-то и требуется, что описать приключения данной героини в данном мире. Следовательно, ни мир не меняется, ни героиня, а имеет быть обычная бродилка-стрелялка, правда, куда менее интересная, чем старый добрый DOOM. Тетка скачет, тетка пляшет, тетка песенки поет. И все? И все. Признаться, я был несколько ошарашен такой божественной наивностью и поинтересовался у автора, зачем она «это» вообще сюда принесла? Мне было мужественно отвечено, что, мол, хотела узнать мнение – и узнала. Спартанская простота!

Коллега – такое не литература. В пионерском концлагере вечерами мы любили рассказывать байки, в частности по очереди сочиняли великую сагу «Белая рука». Нам было очень интересно, но это не литература (даже которая с маленькой буквы). «ПроЭкты» — не литература, и фанфики – не она, и описание приключений собственной компашки, попавшей по нашей воле куда-нибудь на Альфу Эридана. Из «этого» (в принципе, при должном усилии) можно сотворить нечто литературное, но зачем брать такую основу? Сочиняйте сами, не самиздатничайте, вернее будет.

Автору, если помните, я посоветовал попытаться передать «рОман» в цикл небольших рассказов. В принципе можно, так ведь и героиня никакая, и мир никакой, и все это даже не вторично-третично, а на уровне любительского клона все того же DOOMа.

Любителей защитить «самиздат» найдется много. Увы, их главный аргумент — все те же «дЭнгы» (повелась молодежь на финансах, вот уж точно, выкидыши капитализма). Нам, мол не плОтют, потому мы честные. Самый правильный ответ на это: «Писать лучше надо» (В.М.Рыбаков). Отвечу, однако, мягче, ввиду ранимости нынешних литературных отроков и отроковиц (уважаемые семинаристы, не о вас речь, вас из гранита тесали). Беда «самиздата» (говорю только о «фантастическом» секторе) прежде всего в очень низком качестве текстов, что в значительной мере связано с самой методой «самиздатовской» работы (написал кусок — выложил). Никакие охающие и ахающие «бета-тестеры» не заменят серьезной самостоятельной работы. А вот этого почти что и нет. По сути перед нами типичное «альбомное» творчество, рассчитанное на не слишком широкий круг «своих». Про фанфики и прочие девичьи радости даже не стану говорить.

Посему повторюсь: работайте сами и выносите на суд благодарных зрителей только готовые, вычищенные и вылизанные вещи. Вот тогда пусть и хвалят.

9.

Умный любит учиться, дурак – учить.

А.П.Чехов

Не любил Антон Павлович своих учителей, ох, не любил! Однако же в его категорическом высказывании много истины. Нельзя чувствовать себя непререкаемым и абсолютным авторитетом, кем ты ни был. Когда приходится слышать про Имярек: «он неустанно учит», сразу же становится не по себе. Торквемадой пахнет… Посему ни на семинаре, ни сейчас я не «учу» и не излагаю какую-то «истину», а лишь говорю о том, что бы сделал я лично, оказавшись, так сказать, на месте.

Итак, продолжим.

В старом советском мультфильме враги посылают в СССР страшного шпиона по фамилии Штампс. Засылка прошла удачно, мистер Штампс и по сей день успешно вредит, в том числе и на ниве фантастики.

Братцы! Сестрицы! Хватит спасать мир! Если не в половине, то в трети текстов – именно оно, мироспасение (и там, где чупакабра, и про Джонсенко в Крыму, и еще кое-где). Не надо кивать на Голливуд, где в каждом первом фантастическим фильме это и делают, ибо кино – иной вид искусства. Вы б еще цирк вспомнили! В литературе все серьезнее, посему здесь проделки шпиона Штампса, подкидывающего раз за разом вечный сюжет про то, как герои Землю от гибели оберегли, дают совершенно нечитаемый результат. Не поверит читатель, если конечно не брать во внимание младшую ползунковую группу детских ясель. Вновь представьте себе, что вы пишете не фантастику, а рассказываете о вполне реальных событиях. Что может сделать один герой? Кое-что может, вот и учитывайте масштабы. Дело не только в здравом смысле, но и в воздействии на читателя. «Мир» — слишком уж абстрактно, кроме того, извиняюсь, если все и сразу – то никому не обидно и даже не слишком страшно. Лучше опишите, допустим, рейсовый автобус. Трех-четырех пассажиров – подробно (пара влюбленных, мальчишка из дому убежавший, пенсионерка, которая стихи сочиняет), остальных – вскользь. А потом обозначьте опасность. Вот тут у читателя что-то в душе и дрогнет. Значит, можно пускать в дело героя. Поверьте, спасение пассажиров автобуса прозвучат куда сильнее, чем очередной триумф в стиле Лары Крофт.

И героев наших шпион Штампс изуродовал до полной невозможности. Прежде всего, вам нужно сделать так, чтобы герой был симпатичен и вызывал сочувствие у читателя. А теперь вспомним все произведения, которые мы обсуждали. Много ли таковых? Я одно отметил — то, что мы к печати и приговорили. В остальных с героями хуже. Особенно запомнилась повесть того гения, что не посчитал нужным приехать на семинар. Кого мы встречаем на первых же страницах? Самоуверенного наглого амбала, который на мешке долларов спит и всех дам к себе в берлогу тащит, а те и сами с визгом бегут. Понятно, это воплощение «мечт» пишущего, но мы же с вами не у психотерапевта на приеме!

Много раз в шутку и не очень я предлагал для начала оторвать герою руку (или выбить глаз), дабы читателя расчувствовать. Но это тоже проделки Штампса, бывалый читатель немедленно такое раскусит. Одноногие мальчики сейчас уже не проходят. Тоньшее надо, изобретательнее. Например? Начните с поражения героя, причем не эпического (…и стены отчего замка рухнули в языках пламени), а бытового. У врача — неудачная операция, у пожарного дом сгорел, эксперт перепутал Репина с Шемякиным. Вообще, не подчеркивайте вначале, что это – герой. Пусть читатель сам догадается.

И так – по множеству позиций. Штампс сидит везде, как вирус. Обязательно – пАстельная сцена, и крутой мордобой тоже обязателен. А почему? «Читатель ждет уж рифмы «розы» — или шпион Штампс на ухо нашептал?

Вывод общий: Штампс не дремлет. Каждый раз следует продумывать очередной эпизод, дабы не соблазниться легким решением, подсказанным привычкой. Все должно происходить не согласно ожиданиям читателя, воспитанного даже не на Голливуде, а на Болливуде, а согласно логике события и персонажей.

На это можно возразить, что есть мощная традиция. Ежели имеется герой, то ему полагается подобрать ба… э-э-э… спутницу, дабы он ея искренне и неоднократно возлюбил. В комплект также входят Злодей, Финальный Поединок и Хэппи-энд.

Ага, входят. Только имейте в виду, читатель, сообразив, что перед ним типовой набор штампов и штампиков сразу же перестанет воспринимать ваш текст, как художественную литературу. В лучшем случае – как логическую загадку (убийца – садовник!) или пособие по изучение холодного и горячего «железа». На таком уровне, когда в книге ни сюжета, ни героев, действительно можно спорить о калибрах, километрах в час и миллиметрах брони. Ибо сие, повторюсь, не художественная литература, а набор мистера Штампса.

Подсказывать, как лучше избежать использования этого неджентльменского набора не стану, но очень советую попытаться.

К сожалению, штампы нам навязывают. Чуть не написал «сегодня», потом сообразил – вовсе нет, очень давно это началось. Вспомните книги времен СССР, особенно эпохи «тополя быстрорастущего». Чего там имелось? Ученый, открытие, тщательно описанное – и вражеЦкий шпион. Конечно, и на таком шатком фундаменте можно написать интересную вещь (скажем, «ГЧ» Долгушина), в но целом – поток, поток, поток…

В 90-е годы штампы мутировали в несколько разновидностей. Поначалу коллеги смеялись над неким всем известным издательством, требующим определенное количество трупов на одну главу. Потом смеяться перестали. Сейчас же вообще шутки юмора кончились, ибо четко определилось несколько «схем». Как пример (всего их с десяток):

— «Гинекологическое» фэнтези.

— Крыловские (не из басни, а из издательства) попаданцы и засланцы. См. инструкцию Владимирского и Ко.

— КаЦмическая опера. Злобные пришельцы-цурипопики, мочи козлов!

Про «проЭкты» я и не говорю. Думаю, скоро появиться «проЭкт», финансируемый фирмой, производящей соковыжималки. И ничего, станут кропать.

А есть еще «неформат». Это то, что печатать не станут – потому что «неформат», в «схемы» не лезет. Если «неформат» изваял «Мэтр», то еще может быть, «Сантиметрам» же ловить нечего. Посему выбор, как ни крути, скверный. Или писать Литературу, или окучивать «схему». И с этой бедой каждому придется разбираться самому, тут я не подсказчик. К сожалению, инстинктивный (порой и сознательный) страх «неформата» заставляет даже «Мэтров» сочинять нелитературную лабуду, что говорить о начинающих?

Между прочим, самая «форматная» вещь на семинаре была та, которая из «самиздата». Вот вам и «свобода творчества»!

10.

И, пожалуй, последнее.

Нам долго внушали, что мы, писатели, творим для читателя. Это абсолютно неверно, мы творим исключительно для себя, читателям же позволяем с нашим творчеством ознакомиться, не более того. Голос читателей мы должны воспринимать, как явление природы, и он, этот глас, никак не должен влиять ни на наши замыслы, ни на их исполнение.

Ты царь: живи один. Дорогою свободной

Иди, куда влечет тебя свободный ум,

Усовершенствуя плоды любимых дум,

Не требуя наград за подвиг благородный.

Они в самом тебе. Ты сам свой высший суд;

Всех строже оценить умеешь ты свой труд…

(Автора, надеюсь, называть не надо?)

Да, мы сами – главные судьи собственного творчества, поэтому на писателях лежит двойная ответственность. Снисхождения нам не будет, никто не станет интересоваться, чего мы хотели, чего не хотели, кому сколько денег не хватало. Мы общаемся с миром посредством текста, который после публикации начинает жить собственной жизнью.

Как-то на телепередаче известный поэт-шоумен Д.Б. принялся с жаром отстаивать право автора на писание плохих книг. Мол, сначала нужно сотворить «фромат», войти в издательскую «обойму», а уж потом… Нет, если начать с соответствующей субстанции, ею будешь пахнуть всю свою творческую жизнь. Поддаваться нельзя.

На практике же… Ну, да вы лучше меня знаете, что у нас происходит на практике.

11.

Не хочется заканчивать не грустной ноте. Сам факт работы семинара очень отраден. И этот вовсе не глас вопиющего в литературной пустыне. Не такая уж и маленькая группа писателей смогла всерьез и вволю поговорить на литературные темы – это дорого стоит, особенно на всеобщем фоне примитивизации и «делания бабла». Думаю, польза будет для всех, в том числе для «Мэтров», «Дециметров» и «Сантиметров».

Вот, пожалуй, и все. Надеюсь, любители теноров оценили и «сравнили с Олдями».

Стакан ты вина налей-ка

И в зубы возьми бутерброд,

Ведь пляшет и песни поёт

Весёлая канарейка!