Будучи по натуре домоседом, Сергей Лукьяненко нечасто выезжает за пределы Москвы, где живет последние 15 лет (когда-то он переехал в столицу из Казахстана). Однако в первой декаде октября писатель собирается в Рязань, чтобы принять участие в фестивале фантастики «Поехали!».
О фестивалях фантастики, экранизациях его произведений и грядущем визите в Рязань мы с Сергеем и поговорили.
– Вы не правы – узнаю как раз обычно в своей среде: и писательской, и фэнской. У меня достаточно много друзей, любящих музыку. Вкусы – практически схожи. Конечно, бывает, что они мне дают записи какого-то исполнителя, хвалят, я слушаю и понимаю, что это не мое. Но очень часто «цепляет».
Дело в том, что я люблю старый, уже классический русский рок. Например, «Пикник» люблю из числа известных групп, хотя тоже нельзя сказать, что эта группа суперпопулярна – на мой взгляд, она недооценена. И, разумеется, когда я слышу исполнителей, которые действительно работают со словом – для меня все-таки музыкальная составляющая идет лишь как плюс к текстам, – я начинаю искать их записи, слушать, периодически вставляю в тексты цитаты.
Конечно, цитировать чужие песни в книгах – немножко дурной тон. Иногда, особенно у начинающих авторов, это приобретает кошмарные размеры: становится понятно, кого автор любит слушать, хотя цитирование вызывает ужас у читателя. Но вот в «Ночном дозоре» у меня появилась идея вставлять периодически какие-то песни, которые слушают главные герои, и я вставлял именно то, что слушал сам в тот момент. Ну, и когда так было сделано в первой книге, пришлось и дальше поддерживать ту же структуру.
– А вы никогда не размышляли о механике успеха? Те же «Пикник», «Наутилус» – это все-таки группы «первого ряда». А, допустим, о «Белой гвардии» Зои Ященко этого сказать нельзя – это более локальное и более камерное измерение. Наверняка и в писательской среде вы часто сталкивались с тем, что какие-то яркие авторы не так хорошо известны…
– На мой взгляд, очень много авторов, которые пишут и хорошо, и увлекательно и, в общем, имеют свою стабильную армию читателей, но армия эта сравнительно небольшая.
Здесь, наверно, много факторов. Для успеха важно не просто умение хорошо писать, а еще и умение попасть в настроение, которое – неважно, песня это или книга – может зацепить достаточно большую аудиторию, чтобы пошел лавинообразный процесс, нарастающий как снежный ком.
Пока писателя знают пять тысяч постоянных читателей, этого может не произойти. Если читателей, которые следят за книгами автора, становится больше – например, тысяч тридцать-сорок-пятьдесят – начинается цепная реакция, интерес возникает все у большего и большего количества людей. И, когда возникает такой эффект, издатели тоже сразу видят, что данный автор привлекает много читателей, начинается «подогрев» интереса к его творчеству. Чья-то книга вышла нужный момент, «выстрелила», и дальше пошла описанная «волна». А у кого-то этого не произошло.
Есть прекрасный автор – Олег Дивов, очень интересный и разноплановый. Не все мне у него нравится, но автор, бесспорно, очень сильный, заслуженно имеющий множество призов, преданных фанатов, и все на свете. И я четко вижу, что какие-то его книги, появись они в другой момент – не обязательно раньше, может быть, и позже на несколько лет – попали бы на определенное читательское настроение и прогремели.
Или, скажем, книга Лазарчука и Успенского «Посмотри в глаза чудовищ». Великолепный роман, который в какой-то другой момент, на волне большего интереса к подобной теме, мог бы «выстрелить» и авторы стали бы известными не только в среде любителей фантастики, но такого не произошло. То есть автор иногда может не то что опоздать – он может опередить момент, когда надо было что-то написать, как опередили его Лазарчук с Успенским, чей роман вышел в 90-е, а не сейчас, например, когда был бы гораздо более востребован.
Ну, и, разумеется, есть фактор случайности огромный. К моменту экранизации «Дозоров» у меня были большие тиражи, выходило до полумиллиона книг в год с изданиями и переизданиями – цифра огромная даже по тем временам, когда книг печаталось больше, чем сейчас. И все равно после фильмов по «Дозорам» тиражи выросли в пять раз, появились издания за рубежом, популярность резко выросла. Но это именно случай, что экранизация, при всех ее минусах, оказалась шумным и заметным событием. Вплоть до того, что когда на премьере стали вызывать людей из съемочной группы на сцену, не вышли ни Константин Эрнст, ни Тимур Бекмамбетов, которые были заняты, зато вышел я, что-то сказал насчет фильма, засветившись перед камерами, и перешел из разряда автора сценария в медийные фигуры. Все! Вышел бы на сцену Тимур – я бы скромно остался сидеть и, скорее всего, другая была бы популярность. Успех – это почти всегда случайность.
– Если уж заговорили о «Дозорах». А у вас самого после написания «Ночного дозора» было ощущение, что именно сейчас «выстрел» произойдет?
– Нет, хотя я понимал, что роман годен к экранизации и у него все шансы стать популярным, потому что сама идея привязать фэнтезийную магическую реальность к нашему миру была свежа в тот момент. Конечно, примеры такого рода были – возьмем хотя бы «Альтиста Данилова». Или тот же Гарри Поттер, которого часто упоминают в связи с «Дозорами»: очень похожая структура мира у Роулинг, но я ее в тот момент не читал – книжка уже, по-моему, вышла, но была известна только в англоязычном мире. То есть ощущение, конечно, было, что у моей книги большой потенциал, и она будет интересна читателям, но конечный результат был все равно непонятен.
– А почему именно «Ночной Дозор»? Картина Рембрандта, песня Кости Арбенина, какие-то западные романы с тем же названием?
– Конечно, это была картина Рембрандта. Потом уже нашлась песня Галича «Ночной дозор», но она никакого отношения к роману не имеет. А у Кости Арбенина я даже не помню, до или после романа была написана такая песня. Поэтому в первую очередь, конечно, картина Рембрандта – это была некая отправная точка, потому что название очень уж хорошее. Правда, я еще некоторое время размышлял, выбирая между «Ночной стражей» и «Ночным дозором». Потом решил, что лучше «Ночной дозор». В каком-то из романов был даже ехидный момент: на стене кабинета Гесера висит оригинал картины «Ночной дозор», а в музее, понятное дело, копия.
– Когда впервые смотрели фильм, чего больше было в душе – ужаса от того, что сделали с вашей книгой, или радости от того, что она все-таки экранизирована?
– Где-то поровну. Я помню, как на премьеру в Питере привел огромное количество своих питерских друзей-товарищей. Но до этого я видел фильм все больше кусками, а тут начал смотреть целиком и так мне стало ужасно, что я начал тихо постанывать. Друзья, сидящие рядом, сунули мне бутылку с каким-то крепким напитком, откуда я сделал хороший глоток. Ну, и сидящая рядом питерская женщина-журналистка посмотрела на меня неодобрительно и сказала: «Ну, как вы себя ведете? Это же кино: что вы себе позволяете? У нас интеллигентный город, у нас не курят в лифте и вообще так не положено». Я говорю: «Простите, пожалуйста, просто я – автор книги, по которой вот это снято». И тут она как-то сразу посмотрела с состраданием – потом я даже нашел ее рецензию, где она упомянула этот факт. На самом деле все было в фильме перемешано: какие-то моменты мне нравились, какие-то вызывали улыбку, потому что я понимал, откуда этот момент появился, хотя изначально планировалось сделать по-другому, но в целом было забавно, смешно.
– «Ночной базар» сразу же решили делать?
– Практически сразу. Уже через несколько дней пришло понимание того, что фильм стал неким явлением. А поскольку в тот момент были очень популярны переводы Дмитрия Пучкова, я понял, что, скорее всего, народ не удержится, и либо сам Пучков постебется над нами, либо кто-то из волны его подражателей. И, соответственно, я на Первом канале, по-моему, предложил ход конем: «Давайте выбьем почву из-под ног тех, кто будет над нами смеяться, и посмеемся над собою сами». Мы собрались небольшим творческим коллективом, стали просматривать фильм, по ходу набрасывая какие-то репризы, и в итоге эту работу довел до конца Александр Бачило, хороший автор, с чувством юмора, прекрасно знающий кино, по его сценариям снято множество сериалов. Получилось, на мой взгляд, неплохо, и тиражи дисков смешного перевода были сопоставимы с тиражами самого фильма.
– А почему «Дневной базар» не выпустили?
– Была такая идея, все сказали «да-да, прекрасно», и Бачило был готов поучаствовать, но случилось полное ошаление от того, что происходило с «Дневным дозором» – толпы ломились на этот фильм. И поначалу всем было немножко не до того, были заняты другими проектами и руки не доходили, а потом уже время ушло и, когда спохватились, было поздно что-то выпускать.
– Вам, скорее, повезло, чем не повезло с Бекмамбетовым, а другим нашим фантастам не слишком везет. Так уж получилось, что я посмотрел много фантастических картин, снятых за последнее время, и это какой-то сплошной «Обитаемый остров». В чем секрет? Режиссеры у нас, что ли, поголовно такие убогие?
– «Обитаемый остров» – это еще, наверное, не худшее, что было сделано. Я попытаюсь объяснить все это так. Тимур четко понимал, что, делая этот фильм, он получает шанс круто изменить свою судьбу и из режиссера рекламных клипов стать режиссером совсем другого масштаба. И он этот факт использовал «по полной». Он вкалывал, как проклятый, он дневал и ночевал на съемочной площадке, он находил возможность снять за три копейки эффект на три рубля, он не «пилил» бюджет и не вызывал для озвучки фильма музыканта, который сыграет две ноты за полмиллиона долларов, как порой случается. Он все возможности – финансовые, организационные и прочие – использовал для того, чтобы получился хороший фильм. Соответственно, он сорвал на этом банк и стал теперь вполне уважаемым голливудским режиссером. В то же время у многих наших режиссеров процветает совсем другой подход: вот мы получили какой-то бюджет – неважно, большой или маленький – сейчас мы от этого бюджета «отпилим» кусочек, а то и половину, и на остальное чего-нибудь как-нибудь снимем. Пусть ерунду, но это не страшно – мы ведь на этом уже заработали. Вот этот вот подход, который у нас, к сожалению, не только в кино процветает, он все и губит. Но поскольку люди с таким подходом, как правило, более нахрапистые, чем те, кто хочет действительно что-то сделать, получается, что у них больше поводов и возможностей заинтересовать тех, кто дает деньги: вы нам миллион, мы вам двести тысяч вернем, триста заберем себе, а на остальное снимем.
– Темные в нашем кино процветают?
– Конечно. Темные всегда процветают, им это легче. К сожалению, у нас большинство режиссеров занимается кинопроизводством вот по этой вот лузерской психологии: главное – прямо сейчас чего-нибудь спереть и все будет замечательно. И пока у нас так будут делать, все так и будет происходить – и в кино, и во всем остальном.
– Еще одна экранизация Лукьяненко – фильм «Азирис Нуна» по вашей с Юлием Буркиным повести «Сегодня, мама». Там вообще какая-то парадоксальная ситуация, когда есть неплохие спецэффекты, режиссер кажется более-менее адекватным, хорошие актеры снимаются, и все нормально ровно до того момента, пока в кадре не появляются главные герои фильма – дети.
– Я не понимаю, что там двигало режиссером, но давно известно, что брать детей из «Ералаша» в кино нельзя. А если и брать, то вначале, видимо, их надо выпороть и заставить забыть все, чему они там научились. В общем, мы с Юлием Буркиным сразу поняли неладное, когда увидели этих пацанов. Беда в том, что они похожи, как два родных брата, хотя герои должны быть совершенно разные и внешне, и по характеру, у нас складывалась достаточно хорошая комедийная пара: один осторожный, более умный, другой – более безбашенный, оторванный. В фильме они получились совершенно одинаковые. И, мало того, что дети плохо играют, так они еще играют одинаково, зритель даже не может запомнить, кто из них кто, – я, во всяком случае, абсолютно не запомнил, кто из них Стас, а кто из них Костя.
– У меня сложилось мнение, что это дети продюсера или кого-то из его друзей, навязанные режиссеру.
– Вот этого я не знаю. Наговаривать не буду: может быть, и нет. Но там была еще одна беда, кроме этих ребят, которые играли очень плохо на фоне взрослых актеров. Очень неправильно поступил еще и режиссер, потому что когда был готов сценарий, который, опять же, не доверили писать нам, вдруг оказалось, что куда-то ушло огромное количество шуток, юмора, зато появились совершенно невразумительные элементы. Как оказалось, они были сделаны для того, чтобы потом разворачивать мерчендайзинг. Моя фраза про то, что до мерчендайзинга еще дожить надо, а главное – чтобы фильм стал популярным, воспринята не была. В результате все эти эпизоды были отсняты и потом благополучно ушли в «отвал». Это были гонки на машинках a la фильм «Трон», светоциклы какие-то и еще что-то подобное, на что убивались силы и средства. И все это ушло в никуда... Мы просили дать нам сценарий, готовы были бесплатно с ним поработать, но нам сказали, что вы книжку написали, свое дело сделали, а теперь режиссер лучше понимает, что нужно делать. В общем, фильм был загублен, хотя вполне мог получиться, у него были все возможности стать нормальным хорошим детским кино, которого нам не хватает. А так я его даже своим детям до сих пор не показывал, потому что стесняюсь.
– Думаю, правильно стесняетесь. А сейчас какая ситуация с потенциальными экранизациями?
– Много вещей куплено, много сценариев в работе. Но это процесс практически непрерывный, у меня все книги побывали на правах на экранизацию по два-три раза: то есть покупаются права, проходит несколько лет и права возвращаются. Потом появляется очередной режиссер или продюсер, которые говорят: «Мы это снимем». Я вздыхаю, соглашаюсь, они платят денег, что хорошо, но ничего не снимается, что плохо. Сейчас есть несколько вещей на разных стадиях запуска производства, где-то даже проведены дорогостоящие предварительные этапы. Когда и что окончательно выйдет, я смогу сказать только когда увижу это собственными глазами на экране – пока говорить преждевременно. Но процесс идет, так что по закону простых чисел рано или поздно должно что-то получиться.
– Если вы не против, давайте поговорим о конвентах. Я, например, когда в Рязани подавал заявку в городское управление культуры, столкнулся с тем, что его начальник старательно исправил в заявке слово «конвент» на слово «фестиваль». То есть для непосвященных и непричастных среда любителей фантастики – как бы некая секта со своей непонятной терминологией.
– Это совершенно нормально, хотя «секта» совершенно открытая, не страшная и не тоталитарная. На самом деле конвент – это фестиваль и есть, просто так повелось, что у нас он называется английским словом, поскольку первые конвенты были на Западе, и лишь потом у нас эту традицию подхватили. Приезжают писатели, приезжают читатели – любители фантастики. Бывают конвенты, где больше писателей, – они, скорее, рабочие, там писатели встречаются с издателями и общаются между собой. Бывают более фэновские конвенты, где писателей может быть не так много, а основная масса – это просто любители фантастики, которым тоже интересно пообщаться между собой, посетить какие-то мероприятия, встретиться с авторами, получить автограф и так далее.
Почему-то только фантастика имеет настолько мощный круг фанатичных читателей, что проводятся конвенты. Даже по детективным книгам, которые тоже, казалось бы, очень популярны, подобных мероприятий – у нас, во всяком случае, – не проводится. А вот по фантастике – очень распространенное явление. Есть европейские и мировые конвенты, куда наши представители тоже ездят, и проводится некоторое их количество в России. В основном это, конечно, Москва, Питер, по давней традиции Екатеринбург, где самые первые конвенты проходили, но и в других городах конвенты периодически появляются.
– А свои впечатления от самого первого посещения такого мероприятия вы помните?
– Это была полная растерянность. Мы приехали большой командой из города Алма-Аты в Свердловск на конвент «Аэлита» и тыркались во все стороны, конвент был очень большой, там собралось больше тысячи человек. Поскольку мы никого не знали, нас заселили в гостинице, которая находилась у черта на рогах, где мало что происходило. Мы были поражены тем, что вокруг все радостно и постоянно выпивают, что вообще все друг друга знают. Мы в этом веселье не участвовали и уехали со смешанными чувствами. В принципе, было интересно, там были интересные мероприятия, которые мы посетили, но вот какой-то второй слой, то есть, общение в номерах, когда люди сидят до утра, орут песни под гитару, о чем-то спорят, ругаются, меняются книгами, – это все прошло мимо нас, мы были немного чужие в этой тусовке и не совсем понимали, как с кем общаться. Но на второй-третий конвент появились и знакомые, и друзья, и через какое-то время ты обнаруживаешь, что уже сам сидишь в четыре часа утра в номере с бокалом вина, с одной стороны кто-то орет песню, а с другой кто-то уже храпит, не выдержав интенсивной ночной жизни. Такая вот неформальная субкультура, но при этом достаточно интеллектуальная, со своими определенными особенностями.
– Какие ассоциации у вас вызывает слово «Рязань»? У вас в одном из романов Сасово мелькало, насколько я помню, а Рязань, кажется, не встречалась.
– Сасово мелькало, поскольку там жил в ту пору мой хороший товарищ, тоже писатель-фантаст сейчас, – Тимур Рымжанов, и поэтому Сасово я упомянул. А так, ну, конечно, десантное училище. Ну, разумеется, говорят, что в Рязани есть грибы с глазами. Я, конечно, этому смеюсь, но если вспомнить первую детскую аналогию со словом Рязань – куда деваться? Про Рязань, честно говоря, много не знаю, так что побываю с удовольствием.
– Наверное, потому что я житель этого города, мне кажется, что это город-призрак, потому что «настоящая» Рязань, которую Батый когда-то брал, находится в полусотне километров, а нынешняя до 1778 года называлась Переяславль-Рязанский. И еще Рязань – это Глупов, описанный Салтыковым-Щедриным, он, в том числе, и с Рязани списывал «Историю одного города».
– Я думаю, если семь городов бились за право быть родиной Гомера, то у нас 7 городов будут биться за право быть аналогом города Глупова, и, в принципе, могут победить все.
– Вспомнил забавную историю, как раз с Рязанью связанную, надеюсь, вы вспомните. Хочу, кстати, спросить – действительно ли это было на самом деле или просто розыгрыш? 2006-й год, дурацкое письмо какой-то странной рязанской девочки из издательства «Вектор... чего-то там», которая приглашала вас поучаствовать в сборнике, где за деньги печатают произведения разных графоманов. Вы над ней искусно поглумились, имитируя заинтересованность начинающего автора, потом честно спросили разрешения на публикацию вашей переписки, «потому что у меня много друзей-писателей и, уверен, их окрылит данная история». И действительно опубликовали ее в своем ЖЖ, к радости многочисленных «френдов».
– Да-да-да, помню, было – это, конечно, очень смешно, когда весьма известному автору начинают предлагать такие вещи. Понятно, что подобные письма рассылались по многим тысячам адресов, но что-то в голове у девушки все-таки должно было включиться. Нет, я честно не запомнил, откуда эта девушка была родом. Знаете, дурацкие письма, как и умные письма, я получаю из всех городов. Вот, опять же, за славу Глупова всем можно бороться.
– Вы уже были гостем самого первого фестиваля «Поехали!», проходившего прошлой осенью в Калуге. Что нового по сравнению с этим опытом ждете от поездки в Рязань?
– Мне кажется, надо за счет таких конвентов популяризировать чтение – это самое важное и интересное, что можно сделать. Потому что понятно, что обязательно придут фэны, которые будут рады посмотреть на писателей, чьи книги они читают, достанут 25 книжек для автографов. Но хочется и мероприятий, где есть возможность расширить аудиторию. Чтение сейчас постепенно уступает место другим развлечениям: тот же интернет с его многочисленными соблазнами отвлекает огромную часть людей, которые могли бы стать активными читателями. И не потому, что книги им совсем не интересны, а потому что литература находится на периферии их внимания и они даже не прилагали никогда особых усилий, чтобы как следует попробовать начать читать. Поэтому встречи с молодежной аудиторией были бы особенно интересны.
– Вы упомянули, что именно фантастика является таким культовым явлением, что собираются конвенты – не поклонников детективов, женских романов, литературного мейнстрима или каких-то других направлений – а именно фантастики. Причем, фантастики совершенно разноплановой. Почему так? Вы как-то пытались для себя определить, в чем тут секрет?
– Ну да, это действительно странно. Причем, обычно любители фантастики любят всю фантастику. Понятно, что кто-то предпочитает «альтернативную историю», кто-то романы про «попаданцев», кто-то «звездные войны», но в целом, как правило, любители фантастики хорошо ориентируются во всем пласте этой культуры.
Я не знаю, в чем тут дело. Наверно, в первую очередь, это связано с тем, что фантастика – это все-таки молодая, юношеская, увлеченная литература. И люди, которые имеют молодость восприятия мира, способность фантазировать, мечтать, сохраняют все это в зрелом возрасте – они и любовь к фантастике тоже сохраняют. Наверное, это определенный склад характера в первую очередь – что-то общее у всех у них есть. Несмотря на то, что, конечно, встречаются разные совершенно люди, от пионеров до пенсионеров, начиная от рабочих и кончая профессорами и академиками. Но любителей фантастики объединяет именно желание чуда, желание поверить в мечту, желание необычного, странного, поэтому у них и находится общий язык.
– А занудных писателей и занудных фэнов вы часто встречали?
– Да, их хватает, как и в жизни. Есть занудные писатели, причем они иногда бывают занудны в книгах, но милейшие и обаятельнейшие люди при личном общении, бывает наоборот. Точно так же и с фэнами: ужасные, занудные в общении, а при этом где-нибудь в сети встречаешь их фразы, мнения и обнаруживаешь, что «ой, какой остроумный и легкий собеседник». Это все очень индивидуально. И слава богу, потому что люди и должны быть разные, иначе мы были бы штампованными роботами. Опять же, бывает, что два занудных человека прекрасно находят друг друга и с огромным удовольствием несколько суток друг другу что-то нудят. И им хорошо! Это же прекрасно, когда людям хорошо, если они другим не мешают.
– Я, когда пытался размышлять на эту тему, пришел к выводу, что, возможно, любители фантастики – это те, кто, пользуясь терминологией Эрика Берна, не убил в себе Ребенка, то есть творческое начало? Помните, наверное, что у Берна фрейдовская триада «Суперэго-Эго-Ид» заменена на «Родителя-Взрослого-Ребенка» с некоторыми коррективами.
– Соглашусь, наверное, в каждом читателе фантастики живет Ребенок. Но в писателе, пожалуй, должен жить еще и Взрослый. А лучше – и Родитель…
– Вопрос, связанный с тем, что только что вышел ваш роман «Новый дозор». Есть «эффект сериала». Попытался прокрутить в памяти все сериалы, которые я знаю и однозначно удачных вспомнил два: это тетралогия Дэна Симмонса про Гиперион и «МИФология» Роберта Асприна…
– …Я бы еще добавил Желязны, первые пять книг – к сожалению, только пять, не девять. В принципе, можно еще, наверно, кого-то вспомнить. Например, Глена Кука, его «Черный отряд», хотя где-то к 8-й или 9-й книге он тоже «заскучнел». И Сапковский, «ведьмачий» цикл.
Плюс сериальной литературы в том, что читателю приятно встретить старых любимых героев, и ему даже не так интересна общая интрига, как развитие судеб этих людей, что с ними происходит, потому что это эффект «живой стены» и подглядывания за каким-то шоу. Для писателя это тоже хорошо, потому что гораздо проще написать сериальные книги. Хотя тот же «Ночной дозор» я долго не хотел продолжать. Потом сел и почувствовал, как легко идет, потому что все отработано, я помню всех героев, помню их характеры, знаю, как они поступят. То есть они могут учудить что-то неожиданное, но, в принципе, я их уже знаю лучше, чем многих живых людей.
С другой стороны, конечно, возникает некая усталость: что-то приедается, что-то начинает повторяться, вольно или невольно. Хочется повернуть куда-то в другую сторону, но при этом понимаешь, что повернуть туда нельзя, потому что законы придуманного мира не позволяют.
То есть в сериалах есть и плюсы и минусы. Тут просто важно вовремя понять, что все, приехали, дальше уже можно выжимать только деньги, но не идеи. И в этот момент надо, конечно, остановиться.
– Совсем забыл Макса Фрая упомянуть: как раз недавно перечитывал и был удивлен, что последние книги «Лабиринтов Ехо» интереснее первых. У вас к нему какое отношение?
– Увы, никакое, – не читал. Как говорится, «не мой автор».
– У Мира Дозоров достаточно много «фанфиков», продолжений, написанных другим литераторами и просто фэнами. Но это количество не идет ни в какое сравнение, допустим, с проектом «Метро 2033», где написаны уже десятки романов о мире, придуманном Глуховским. Вам не хочется, чтобы и с Миром Дозоров вышло так же?
– Я размышляю сейчас на эту тему, потому что понимаю, что в этом придуманном мире все равно есть потенциал, и я лишний раз убедился в этом, когда недавно проводил мастер-класс для начинающих писателей именно по вещам, написанным в Мире Дозоров. Приехало достаточно много молодых интересных авторов, привезли свои вещи, и многие оказались неплохими. Понятно было, что в этом мире многие бы с удовольствием порезвились. Тем более, тот же Володя Васильев, соавтор по «Дневному дозору», уже написал и сольную книжку «Лик черной Пальмиры», а сейчас снова пишет о Мире Дозоров.
Потенциал есть, и я ничего ужасного не вижу в том, чтобы было написано некоторое количество книг сторонними авторами. С коммерческой точки зрения это надо было сделать сразу после выхода первого или второго фильма. А если подходить с творческой точки зрения, то как раз сейчас, когда Мир Дозоров окончательно обрел свои законы и формы, интересно попытаться влить в эти меха немножко молодого вина. Так что я не зарекаюсь: может быть, что-то подобное будет сделано – я размышляю сейчас над этим.
– Когда я собирался к вам приехать, одна девушка очень просила взять ее с собой. Спрашиваю, зачем. Она говорит: «Я книжками Лукьяненко с детства зачитываюсь – очень хочу его хотя бы потрогать». Я это к тому, что после выходов «Дозоров», вы приобрели достаточно большую популярность, теперь вы однозначно «селебрити». В личной жизни это не мешает?
– Отчасти мешает. С другой стороны, как в свое время сказал Караченцов: «Все актеры, которые начинают стонать, как их замучила слава, делают очень неправильную вещь, потому что многие люди с удовольствием поменялись бы с ними местами». Я тоже исхожу из того, что можно, конечно, всплеснуть руками: «Ах, как меня замучили эти бесконечные интервью, деловые встречи и все такое прочее». Но в этом будет просто кокетство, потому что тысячи молодых авторов с удовольствием бы завопили: «Дайте, дайте мне поездки на зарубежные мероприятия, дайте мне режиссеров и журналистов вокруг – я готов пострадать!» Так что я стараюсь к этому относиться как к неизбежной части работы.
– Как отдыхаете? Вот в романе «Спектр» куча страниц посвящена кулинарному искусству. Сами готовите?
– Да, я люблю готовить. Но самый любимый способ отдыха – это выбраться с семьей на все лето куда-нибудь к морю. Обычно не к Черному, где могут себе позволить отдыхать только очень богатые люди, а к Средиземному и пару месяцев спокойно сидеть на берегу и писать, параллельно отдыхая. Потому что Москва – такой город, где хочешь, не хочешь, но все равно будет масса отвлекающих факторов. Так что для меня лето – это возможность и отдохнуть, и хорошенько поработать.
облако тэгов
