СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2014 год. – 384 стр.
Повествование идет от имени Чейз Колпат. Но она – не главная, хотя процентов 70 того, что происходит в романе, – описание ее приключений. Именно она лично побывала на планете «немых» – единственной чужой цивилизации, сравнимой с нашей по уровню развития, но видом своим вызывающей у землян что-то среднее между страхом и отвращением. Именно на нее напал посчитавший себя обманутым мелкий уголовник Хэп, рассчитывая ее ограбить, а потом убить. Чейз мотается по Галактике, притворяясь то журналистом, то социологом, то еще кем, опрашивая людей в поисках крох информации. Но она – а-ля Арчи Гудвин в юбке. Рабочая лошадка на побегушках у знаменитого антиквара Алекса Бенедикта. А вместе они – помесь Индианы Джонса и Лары Крофт далекого космического будущего. Находят старинные артефакты и выгодно продают их.
Так, в начале романа им в руки попала керамическая чашка, которой 9 тысяч лет. Это оказался предмет с «Искателя» – одного из первых звездолетов, отправивший с Земли поселенцев в иную звездную систему. Эта группа с тех пор бесследно исчезла, предварительно громко заявив, что построят общество на новых принципах, став некой легендарной космической Атлантидой. И вот, спустя тысячелетия, выплыла чашка. Алекс с Чейз начали расследование, распутывая по ниточке возможные источники появления артефакта.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
И нашли-таки «Искатель». А потом и саму планету, куда переместились поселенцы. Никакое новое общество, понятно, не построившие: «вторжения, кровавые расправы, диктатуры, темные века, мятежи, периодически наступавшие эпохи возрождения» — все как обычно.
МАКДЕВИТ написал про Алекса цикл романов. Это классические детективы с присущими жанру признаками и даже перефразированными цитатами из Шерлока Холмса. Но в космическом антураже. Все они построены по одному лекалу: артефакт или свидетельство о таковом, расследование и обязательно попытки неких врагов уничтожить расследователей. В обозреваемом романе мотивации этих врагов настолько неубедительны, что это просто портит повествование. А в целом автор – крепкий ремесленник – не более, без глубины, находок и блеска. Впрочем, «археология – это поиск фактов. Не истины. Если вас интересует истина, семинар профессора Тайри по философии дальше по коридору».
«Государственная дума в свое время приняла закон, и император его подписал, о создании особой социально-экономической зоны на Сахалине. Тогда дали возможность депутатам Карлу Марксу и Фридриху Энгельсу на практике применить их социалистическое учение. Эксперимент провалился, но позже профессор права Владимир Ульянов реформировал марксизм. Став премьер-министром, Владимир Ильич попытался практически применить свои радикальные идеи. Господин Шикльгрубер, попробуйте воссоздать модель коммунистического государства, которое хотел построить Ульянов. Эту попытку вы должны помнить. Государь Алексей III отдыхал тогда в Ялте, а премьер объявил, что император болен, и пытался узурпировать власть». Это отрывок из рассказа Александра ПРОСВИРНОВА «Империи минуты роковые» о том, что царица Елизавета Петровна прожила больше своих 52 лет, Россия взяла штурмом Берлин и присоединила Пруссию, а Наполеон Бонапарт был принят на службу, пожелав поучиться у Александра Суворова.
Практически все остальные произведения сборника тоже срублены по аналогичному образцу: революция не случилась и род Романовых по-прежнему царствует над великой православной Россией.
К сожалению, сборник не отличается особым жанровым разнообразием и из общей серой массы трудно выделить даже Олега ДИВОВА, растерявшего здесь свои фирменные брутальность и хулиганистость (рассказ «Немцы»). Монотонные повествования о помазании на престол в Ташкенте великого князя Николая Константиновича, не умершего в 1918-м от воспаления легких (Владимир ВАСИЛЬЕВ «Чалма Искандера»), или о Деникине и Колчаке, занявших в 20-е кремлевские кабинеты и пытавшихся противостоять сдаче Гитлеру Чехословакии в 1938 году (Олег БЫСТРОВ «Поединок») просто скучны.
Попытка внести детективную интригу в повести Далии ТРУСКИНОВСКОЙ и Дмитрия ФЕДОТОВА «СОВА расправляет крылья», где после неудавшегося покушения на Петра Столыпина создано особое ведомство «Служба Охраны Высшей Администрации», мало спасает положение: сборник вышел на низкую проектную орбиту, где крутятся многочисленные «С.Т.А.Л.К.Е.Р.ы» и продолжения «Обитаемого острова». На тему «империи, которую мы потеряли» талантливо и горько написал Вячеслав РЫБАКОВ в «Гравилете Цесаревич». Второй такой попытки пока не наблюдается.
«Хроники Нарнии» — цикл из семи детских повестей о волшебной стране, в которую попадают английские школьники. Написал их профессор литературы и английского языка Клайв Стейплз ЛЬЮИС. Кстати, не имевший собственных детей. Три повести были относительно недавно экранизированы.
Обозреваемый сборник состоит из философических статей на темы, поднятые в «Хрониках Нарнии»:
— Как может показаться на первый взгляд, собрать группу философов для написания эссе о «Хрониках» — это все равно, что выпустить на волю орду тархистанцев со свободной лицензией на грабеж и насилие. Разве не существует опасности, что философы, как минимум, могут попытаться превратить эти замечательные истории для детей во что-то вычурное и унылое, публикуя эссе с заголовками «Онтологический анализ пресуществления охлотопов» или «Ведьмы и сущность вещей в метафизике кваклей-бродяклей»?». Однако, как сказано в предисловии к книге, аудитория, на которую рассчитан сборник, – «это скорее поклонники Нарнии, интересующиеся философией, чем философы, интересующиеся Нарнией.
Авторы рассуждают, почему старшие братья и сестра не поверили Люси, которая первая нырнула в платяной шкаф и попала в волшебную страну, по какой причине для дяди Эндрю песня Аслана, вновь создавшего Нарнию, слышалась как обычный рев зверя, хорошо ли быть плохим в Нарнии и так далее.
Как считает Венди С. ХЭМБЛЕТ в эссе «Звери, герои и монстры: формируя нравственные образы», «поскольку сказки предназначены для забавы, а персонажи фантастичны, а их великодушные поступки выдуманы, «истины», звучащие в детских сказках, сохраняют власть над мифическим воображением подростков. Подсознательный посыл фэнтези просачивается в психику подростков и запечатлевает истинные аксиомы культуры. Скрытые «истины» могут оказывать прямое влияние на убеждения и нормы поведения, принятые в обществе».
Впрочем данная работа – скорее исключение. Большинство эссе в книге уровнем размышлений рассчитано на ребенка среднего школьного возраста, и читать их взрослому, да еще и интересующемуся философией – все равно как целый день, а то и не один питаться одной только сладкой манной кашей.
«Пираты кажутся столь привлекательными, в том числе и нам, из-за своей вольной жизни, путешествий к далеким горизонтам, жажды приключений и экзотических открытий», — пишут в предисловии составители Энн и Джефф ВАНДЕРМЕЕР. В этой антологии англоязычные авторы представили 18 своих произведений, связанных с пиратами. Все как положено: «Черный Роджер», пиастры, абордаж. Но из-за сходного антуража ряд рассказов кажутся очень похожими друг на друга, как буханки хлеба на конвейере из печи.
Выделяется разве что «Ледяной ад» Пола БЭТТЕЙДЖЕРА:
— Два корабля скользили по замерзшему морю. Паруса хлопали на ветру – корабли меняли галс и поворачивали на юг; туго натянутые канаты трещали на морозе, тройные лезвия коньков оставляли за кормой шлейф ледяной крошки.
Параллельный мир, где в 1697 году океаны замерзли надолго, если не навсегда. Но жизнь продолжается, люди привыкли. И здесь на торговых ледовых путях тоже лютуют пираты, если не ты их – жестоко и беспощадно, значит – они тебя. Океан, пусть даже замерзший, — не место для сантиментов.
Неплох и «За морскими воротами ученых-пиратов Сарске» Гарта НИКСА о дерзкой парочке — человеке и кукле-марионетке с магическими способностями, которые решили использовать пиратов в качестве инструмента в своем деле по избавлению мира от очередного чудовища. Предводительница пиратов по прозвищу Зверь тоже оказалась не сахар: в бою она превращалась в леопарда и, конечно же, погибла в конце повествования, предварительно успев одарить любовью, понятно, не марионетку.
В рассказе «Пасть кита» Джайм Линн БЛАШКЕ рассказывается об охоте на травяных китов с дирижаблей. После того как кита загарпунивают, необходимо проникнуть в его пасть, где во множестве размножаются жемчужные моллюски. Правда, это проникновение в кита не всегда оказывается безопасным. Как и путешествие внутри живых космических кораблей Буджумов (одноименный рассказ Элизабет БИР и Сары МОНЕТТ). В какой-то момент этот корабль может переварить всех, кто находится внутри него. и устремиться в межзвездные просторы.
В «Путешествии двадцатом» «Звездных дневников» Станислава ЛЕМА Ийон Тихий стал генеральным директором программы ТЕОГИПГИП (Телехронная Оптимизация Главнейших Исторических Процессов Гиперпьютером). Перед ним поставили задачу улучшить Всемирную историю. Причем не только человеческую, но и в целом исправить Солнечную систему и эволюцию жизни на Земле. Под его руководством занималось этим гигантское количество народу. И многое, понятно, шло не так, как планировалось изначально. И в частности, с появлением человечества. Ийон дал указание исполнителю осуществить культурный подход к вопросам пола:
— Что-нибудь вроде цветов, незабудок, бутончиков. Перед самым отъездом на ученый совет я лично попросил его не изощряться, а поискать какие-нибудь красивые идеи. В мастерской у него царил страшный кавардак, кругом торчали какие-то рейки, бруски, пилы – и это в связи с любовью! Вы что, сказал я ему, с ума сошли – любовь по принципу дисковой пилы? Пришлось взять с него честное слово, что пилы никакой не будет.
Исполнитель оказался себе на уме и рассказывал каждому встречному, что у шефа по возвращении глаза полезут на лоб. Так и случилось: «О силы небесные! ... что до любви и пола, то иначе как саботажем это не назовешь. Один только выбор места…»
Не менее парадоксальный, чем ЛЕМ, философ Славой ЖИЖЕК очень любит эксцентричные цитаты классиков. Некоторые из них даже переходят из книги в книгу. Так, например, в «Кукле и карлике» и в «Событии» он цитирует один и тот же фрагмент из «Феноменологии духа» Гегеля:
— Глубина, которую дух извлекает изнутри наружу, но не далее своего представляющего сознания, оставляя ее в нем — и неведение этим сознанием того, что им высказывается, есть такое же сочетание возвышенного и низменного, какое природа наивно выражает в живущем, сочетая орган его наивысшего осуществления — орган деторождения — с органом мочеиспускания. Бесконечное суждение как бесконечное можно было бы назвать осуществлением жизни, постигающей самое себя, а не выходящее из представления сознание его можно было бы сравнить с мочеиспусканием.
На западе эта цитата широко известна. Ее приводит, например, Дьёрдь ЛУКАЧ в «Молодом Гегеле и проблемах капиталистического общества» в связи с неадекватностью представления понятию. Так ее обычно и расценивают: вульгарные материалисты, мол, принимают этот орган как писающий, а истинные философы – как оплодотворяющий. ЖИЖЕК даже каламбурит о последнем как о концепции, намекая на двузначность английского слова «conception» — концепция и зачатие. Но неизменно указывает, что непосредственный выбор в пользу оплодотворения является безошибочным способом пройти мимо смысла:
— Невозможно сразу выбрать «истинное значение», ПРИХОДИТСЯ начинать с «ложного» выбора (мочеиспускания) — а истинно спекулятивное значение возникает только после повторного прочтения как последействие (или побочный продукт) первого, «ложного», прочтения.
Его любимый пример, что современное социальное западное общество не могло бы стать таковым, если бы не испытало ужасов французской революции с ее жертвами ради ложного прочтения идеи: без этого тупикового ошибочного пути на приличную дорогу не выбраться.
У Гегеля, кстати, с чувством юмора все в порядке. Взять хотя бы блестящее его эссе «Кто мыслит абстрактно?». Или остроумный довод в той же главе «Наблюдающий разум» книги «Феноменология духа» по поводу возражающих тезису: «истинное бытие человека есть его действие». По его мнению, те, кто заявляет обратное: бытие-де — это намерения, личность, лицо, «которое должно выражать то, что человек думает относительно своих действий», рискуют получить ответ, который покажет, что это их лицо не само по себе, а предмет воздействия.
Что же касается вышеупомянутого двуединого органа, то на его принципиальное значение в «conception» (по ЖИЖЕКУ) грехопадения человека и свободы воли указал еще блаженный Августин в книге «О супружестве и похоти»:
— Ну что же это такое, что глаза, губы, язык, руки, ноги, изгибы спины, шеи и груди находятся в нашей власти, когда надо привести их в движение для совершения действий соответственно предназначению каждого из них, когда же дело доходит до совокупления, то созданные для деторождения члены не повинуются воле, а ожидают, пока похоть своей властью их к этому подвигнет? Она же иногда этого не делает, хотя дух того желает, а иногда – делает, хотя дух не желает. Неужели не постыдно для свободы человеческой воли, что из-за пренебрежения к Богу повелевающему она потеряла власть над своими членами?
Далее он утверждает, что-де на чем же еще можно было бы показать, что человеческая природа испорчена вследствие непослушания Адама и Евы, как не на этих неповинующихся членах, посредством которых, через деторождение, продолжается человеческий род?
Крайним воплощением августиновских мыслей стал роман Альберто МОРАВИА «Я и Он», на протяжении которого главный герой разговаривает со своим фаллосом, пытаясь выяснить, чья воля сильнее. А есть еще блестящий и умный фильм с использованием кукольной мультипликации «Маркиз» 1989 года режиссера Анри КСОННЁ (не путать с полупорнографическим «Маркизом де Садом» 1994 года Франко Ло КАШИО и Джо д’АМАТО), где де Сад за решеткой в Бастилии общается с уже известным нам органом, ведя с ним философские беседы. Фильм заканчивается сценой, где маркиз пишет на листе бумаги гусиным пером: «Мое падение не было вызвано моим образом мыслей, но было вызвано образом мыслей других» и дата – 15 июля 1789 года.
В фильме много ассоциаций. И по поводу Великой Французской революции и по поводу многого другого. Минуты за четыре до финальных титров, например, де Сад практически перефразирует Иосифа Виссарионовича: «Любовь сильнее, чем смерть. Так говорила добродетельная Жюстина».
Но все же вернемся к Гегелю. Как вы думаете, о чем эта цитата из «Феноменологии духа»:
— Точно так же [оставалось бы неясным], увеличивался бы при его развитии орган или уменьшался, становился бы он более грубым и плотным или более тонким… Если это воздействие определяется, скажем более высокопарно, как некоторое возбуждение, то остается неясным, происходит ли это в виде вспучивания, как под воздействием шпанского пластыря, или в идее сморщивания, как под воздействием уксуса.
облако тэгов
