Как я за последние годы отвык от ощущений, раньше казавшихся совершенно обычными и тривиальными при чтении! А сколько, оказывается, в этом очарования. Запах бумаги и полиграфии, прикосновение к страницам, возможность искать нужное, ориентируясь на толщину книжного разворота и местоположение на нём фразы. Хорошо, если кто-то не успел к такому привыкнуть. А мне, этого сильно не достаёт. Поностальгировал и освежил чувства, совершенно неожиданно для себя став обладателем нового авторского сборника
"Меня спросили: почему я предпочитаю рассказы? В кино есть такая штука, как трейлер. Из большого фильма нарезаны куски и ключевые фразы — и сделан мини-фильм. Бывают совершенно изумительные трейлеры для довольно средних фильмов. Бывает и наоборот. Главное, это позволяет выкинуть скучные моменты и взять самое интригующее. Самое лучшее. Нарезка, предельная эмоциональность и динамичный монтаж — вот кратное описание того, что я делаю. Другими словами: я пишу не рассказы. Я пишу трейлеры романов. Сейчас перед вами мой новый сборник. Называется он "Танго железного сердца" и включает в себя двадцать историй. Двадцать трейлеров, если хотите. Приятного просмотра! И не забудьте сходить в кино".
Интересно, что ровно половину рассказов из него я уже читал. «Ипотеку» – в антологии В. Обедина, «Утро в сосновом лесу» – в АК vrochek, остальные – на странице «Самиздата». Теперь всё это собрано под одной обложкой.
Приступая к разбору, для начала позволю себе самоцитату из нашего с Melamori отзыва на первый сборник Врочека «Сержанту никто не звонит»:
Великолепное созвездие сюжетов. Сколь многие авторы дорого отдали хотя бы за парочку из них. Ведь почти каждый представленный рассказ можно развернуть в полновесную повесть или даже роман.
И здесь перед нами тот же широкий спектр не самих историй, в большинстве своём, а всего лишь их кусочков, атмосферных обрывков, часто одних намёков на нечто большее.
Только вот, после выставления оценок рассказам «Танго…», процент высоких баллов среди них оказался намного меньше. Исходя только из этого, можно подумать, что второй сборник вышел гораздо слабее.
Некоторые из рассказов как самостоятельные произведения способны вызвать лишь недоумение. Показателен в этом плане раздел «Американская мечта» где из четырёх рассказов два получили у меня высокие оценки, а низкие – два других: «Noir» и «Красное платье». Последний наиболее примечателен. Две страницы вербализованных эротических фантазий паренька, брошенного в жернова войны на Тихом океане, сразу по выходу из пубертатного возраста. Никакой фантастики. А с заменой первых строк и некоторых американских реалий, рассказ можно отнести к любой исторической эпохе и географической локации.
Но не всё так просто. Общая оценка «Танго...» отчего-то получается много выше, чем простое среднее арифметическое оценок рассказам. А в чём же секрет?
Немного проясняет ситуацию авторское предисловие, вынесенное издательством в аннотацию к сборнику (огромный «плюс» АСТ):
«…В кино есть такая штука, как трейлер. Из большого фильма нарезаны куски и ключевые фразы — и сделан мини-фильм. Бывают совершенно изумительные трейлеры для довольно средних фильмов. Бывает и наоборот. Главное, это позволяет выкинуть скучные моменты и взять самое интригующее. Самое лучшее.
Нарезка, предельная эмоциональность и динамичный монтаж — вот кратное описание того, что я делаю. Другими словами: я пишу не рассказы. Я пишу трейлеры романов»…
И моя оценка сборнику – комплексная. Но не кинематографическая.
Отчего-то сразу возникли ассоциации с витражом, мозаичным панно. Если они будут разбиты, то, рассматривая осколки, скорее всего ваше внимание привлекут крупные фрагменты оригинальной формы, ярких оттенков, чистых спектральных цветов. Но, зачем же бить? Давайте оставим всё как есть. И тогда любому станет ясно, что небольшие, невзрачные, серые и даже непрозрачные кусочки, расположенные в нужных местах, являются неотъемлемой частью целого. А общая картина без них будет неполна и ущербна. Так и без рассказов вроде «Красного платья» будет недоставать какой-то очень нужной и важной нотки в атмосфере книги.
Кажется, я не первый, у кого такие впечатления вызывают сборники авторов «Цветной волны». Ох, не зря их так назвали. Как есть – мозаичники.
Рассматривая рассказы по отдельности, кроме уже прославившихся «Высокого прыжка» и «Ужасного механического человека Джона Керлингтона», можно отметить «Комсомольскую сказку» – ещё одну главу из «Войны-56»[1], рассказы «Животные» и «Мокрые» – написанные в соавторстве с А. Резовым и Д. Колоданом, соответственно, а также «Одиссею Греки» – новинку из «Мира Древней крови»… В общем, почитателям короткой прозы Врочека приятных встреч хватит.
Возвращаясь к общим впечатлениям, нельзя обойти стороной само издание. В последнее время прозвучало немало упрёков в адрес издательства «АСТ» по поводу качества их продукции. Но оформление новой серии «Городу и мифу» заметно выделяется в лучшую сторону. Может Врочеку просто повезло – иллюстрации на обложках остальных книг не столь впечатляют. Но в случае с «Танго…», картинка не просто стильная. Художник читал, как минимум, один из рассказов сборника, или получил очень точные инструкции. Револьверы в руках Кипятильника – именно Кольт «Драгун», а не «Миротворец», или вообще – «Наган». Углубившись в исследование вопроса, я обратил внимание на строки:
«У Кипятильника несколько револьверов «Кольт драгун №1» – их легко узнать по овальным вырезам на барабане…»
Овальных вырезов на рисунке не видно, но здесь вопрос уже не к иллюстратору, а скорее к самому Врочеку, потому что поисковик упорно отказывается предоставить подтверждение его словам.
Привлекает внимание и сам внешний вид стимпанковского робота. Совершенно неожиданно и, как всегда, по удачному стечению обстоятельств, именно при чтении «Танго железного сердца» я наткнулся на небольшую заметку о первом в мире роботе.
В сравнении с американским вариантом, механический солдат Врочека постарел почти на двадцать лет и создан другим гениальным изобретателем. Но общие корни у этих созданий рук человеческих очевидны, если вспомнить, что Кипятильника в первых вариантах рассказа звали Boilerplate. За разъяснениями отправляю к автору «Ужасного механического человека Джона Керлингтона»[2]. А для самой иллюстрации такое глубокое проникновение в тему – ещё один "плюс", несомненно.
К сожалению, на этом достоинства издания заканчиваются. Жёлтую бумагу низкой плотности, претенциозное, но бессодержательное оформление верхнего колонтитула и неудобную нумерацию страниц, вынесенную вверх, к центру разворота – отнести всё это к удачными решениям я не могу.
Впрочем, дарёному коню в зубы не смотрят.
Да-да-да, вы правы – хвастаюсь. А почему бы и нет? Имею право, в конце концов.
[1] Но не могу удержаться, чтобы не побухтеть на любимую тему.
Вот, сколько раз говорил? Перед публикацией дайте почитать специалисту.
«Сапунцов уходит от строящегося дома. У него время передачи. Он достает передатчик, антенна уже выведена, он задает волну. Берется за ключ рукой в толстой рукавице и начинает отстукивать текст»...
Жуть какая! Ведь всего один абзац. Я молчу о повторе «передачи – передатчик». Оставляю пока без внимания «антенна уже выедена» – тут могут быть варианты. Чёрт с ними, с передачей вместо сеанса связи, передатчиком вместо радиостанции и волной вместо частоты – терпимо. Но работа на ключе рукой в толстой перчатке – это просто ни в какие ворота не лезет.
Товарищи авторы! Шире используйте услуги бета-ридеров для вылавливания блох в тексте!
[2] Также хотелось бы разобраться со странным, никак не пояснённым в примечаниях, авторством Грэя Ф. Грина у давшего название всему сборнику рассказа «Танго железного сердца».
В книге указано: "Фрагмент романа-мозаики «Кетополис: Мертвый кашалот» в пересказе Шимуна Врочека".
Ну, не знаю. По крайней мере, новеллизации фильмов у нас пока не относят ни к творчеству сценаристов, ни режиссёров.
UPD: Кое-что прояснилось по означенным вопросам:
цитата
Мех. человек написан под сильным влиянием чудесного стеба про Boilerplate.
У меня была история про потерянное золото южан, но чего-то не хватало. Я говорю Колодану -- вот, есть вроде все для хорошей истории, но не складывается до конца и, главное, не фантастика. Он говорит: а ты добавь туда паровых роботов.
"О!" подумал я. Паровые роботы, военная сила, реванш южан, ага-ага. Я начал писать, у меня была интрига, герои, но робот был безымянным. Не Пиноккио же его называть? Я забил в поисковик "паровые роботы" и натолкнулся на короткую заметку о Викторианских паровых роботах, с фотографией Boilerplate, стоящего рядом с Панчо Вильей. Отличный стеб, подумал я. Почти как кактусы, защищающие от излучения монитора или Ктулху-пожирающий-моск. И все сложилось.
У меня золото будет защищать паровой робот, желающий стать человеком, по имени... ну, скажем Boilerplate! (в честь робота в статье). Думал еще назвать Кипятильником по аналогии с паровым котлом, но латиница в тексте выглядела забавней и намекала на перевод.
Потом, правда, оказалось, что это не интернет прикол-мистификация, а вполне авторская вещь (авторам -- браво!). То есть, имя использовать нельзя, а жаль. К тому времени я уже успел придумать еще несколько историй с участием робота и его отца-гениального изобретателя (надеюсь, напишу их когда-нибудь).
Так что "Кипятильник". Вернулся.
А насчет Грэя Ф.Грина, вот готовится роман-мозаика "Кетополис" http://fantlab.ru/work228133 (кстати, интересная аналогия, что Вы тоже употребили это слово)
И там неплохой состав "пересказчиков на русский" неизвестного у нас исландского автора.
До настоящего времени все мои знания по миру «Этногенеза» ограничивались лишь возмущением Николая Горькавого в адрес первой «Маруси» – как я понимаю, вполне заслуженным – да ещё отличной обзорной рецензией коллеги ismagil. По большому счёту. Ибо регулярно-периодические... назовём это — обсуждения — в «уютненьких» и на форумах не в счёт. В силу их низкой информативности, повышенной экспрессивности участников, всепобеждающего офф-топа и т.п.
О непосредственном личном знакомстве с данным проектом в ближайшей перспективе и речи не было – как-то особо не тянуло. Но вчера произошло довольно неожиданное и стремительное совпадение сразу нескольких обстоятельств, приведшее к тому, что в мою «читалку» оказался загружен «Рим. Последний легат» Шимуна Врочека…
Трогать сюжет романа мы пока не будем — всё только начинается, перед нами одна лишь завязка (см. классификатор произведения с изря-а-адным спойлером). Давайте сосредоточимся на общих впечатлениях.
И самое первое, что приходит на ум, это слово «сценарий». Но не от слова «сцена». Никакой камерности, статичности. Действие разворачивается явно не на театральных подмостках. Здесь этот термин связан исключительно с экраном и кинематоргафом. Картинка, возникающая перед глазами при чтении, дышит динамизмом экшена – короткие эпизоды, резкая и быстрая смена планов, персонажей, места действия. Не в последнюю очередь такому ощущению способствует и фирменный авторский стиль Врочека, его лаконичный[1], но сочный «рублено-рваный» слог.
Второе впечатление кинематографичность текста только подчёркивает. Использование современного просторечного жаргона, молодежного сленга, стандартизованных — до клише — выражений применительно к миру Pax Romana – интересное ощущение. И сразу вспоминается, где я впервые столкнулся с таким приёмом – эдакий «Планкетт и Маклейн» в декорациях «Гладиатора». Осторожно пробуем на вкус: не перебрал ли автор? Вроде нет. Скорее наоборот, новая встреча кажется приятной. Возникает ощущение сопричастности происходящему, психологической близости персонажей. Постепенно эти впечатления закрепляются и начинают доминировать…
А третье не имеет чёткой привязки единственно к киноискусству, но относится к общекультурному багажу и эрудиции читателя. По тексту рассыпан целый ворох явных и скрытых цитат, отсылок и маркеров-маячков – от мировой классики до соцреализма и масскульта. От «Распни его! Распни!», «Над всей Германией безоблачное небо» до «Врешь, не уйдешь!» и «Вперед, обезьяны, или вы хотите жить вечно?!». Ну, а мимо такого Александрийского маяка не моргнув глазом пройдёт только очень далёкий от русской литературы (в смысле – недалёкий) человек: «В синем плаще с белым подбоем, шаркающей от бессонной ночи походкой, ранним утром четвертого дня до начала августовских календ в закрытый сад своего дома на Палатинском холме выхожу я…» – и – «Чтобы доказать, насколько смертен бывает человек. Внезапно смертен…»
Да, уж… Я осторожно отношусь к современной традиции к месту и не к месту использовать модное слово «постомодернизм» – ибо безобразно слаб в теории вопроса – но если что-то такое эдакое в этом есть, то претензия нехилая. А не замахнуться ли нам на Михаила нашего, Афанасьевича? Ох! Поаккуратнее, а то один тут тоже «белый плащ с кровавым подбоем»у себя воткнул, так ему потом так навтыкали, шерсть-на-носу…
Мне не настолько хорошо знакома та историческая эпоха, чтобы оценивать достоверность литературного мира «Последнего легата» с точки зрения реалий повседневной жизни в Римской империи, правил построения нецензурных выражений в древнегерманских наречиях или особенностей климата Центральной Европы в начале первого тысячелетия нашей эры. Но пока всё прочитанное выглядит чертовски настоящим («Писать нужно либо о том, что…» (с)). С одной стороны, откуда бы у писателя без соответствующего образования глубокие познания в этой области? С другой – вроде, и на флоте тоже не служил, но в «Высоком прыжке» всё очень по делу получилось. Правда, морская часть в «Метро 2033: Питер» этот эффект сильно смазала. Так что тут и так, и этак может повернуться, однако учтём, что Врочек римской темой явно и раньше интересовался.
Поскольку уже известно, что со второй из трёх книг «Рима» мы встретимся не раньше декабря, читателей, знакомых с творчеством автора и попавшихся на крючок его нынешней сюжетной интриги, мучают только два вопроса. И это отнюдь не разгадки тщательно поддерживаемой, но не особо-то и глубокой детективной составляющей – все уважающие себя люди давно поняли, что «убийца – во-о-он тот дворник». В первую очередь, хочется знать, кого из многочисленных персонажей (кроме, разумеется, Марка Крысобоя) автор оставит в живых – хотя бы в общем и целом – к финалу повествования. А во-вторых – last but not least – не окажется ли этот финал разочаровывающее-обидно «слит».
А то ведь были прецеденты, знаете ли…
Оценка: 8
Примечания:
[1] Ох, как хотелось написать «лапидарный». Не сочтите за умничанье — здесь этот эпитет подходит больше. Во всех возможных смыслах – от происхождения до способов и случаев применения. Однако, «лаконичный, но сочный» — звучит ярче.
[2] Хотя, одну "блоху" я всё-таки вроде бы поймал – казнённый германец не мог оказаться в Вальхалле, где пируют с Одином лишь воины, павшие в бою. Впрочем, при желании всё можно списать на трудности перевода.
Melamori отписалась в ЖЖ vrochek, дала ссылки на наши с ней отзывы:
цитата
Добрый день, Шимун)
Надеюсь, Вы нас еще помните. Это мы, Ваши поклонники-рецензенты.
Следим за вашим творчеством аки гипножабы космически. (@)____(@) вот так, то есть.
Вот и сейчас книгу прочитали, рецензии написали. Я писала уже по следам Андрея, так что многое указывать не стала, чтобы не повторяться.
Простите, что рецензии не очень мягкие, особенно моя. Мы правда не хотели Вас расстраивать. Зная, что некоторых авторов (достаточно стойких суровых мужчин) мои рецензии ввергают во что-то, очень похожее на пучины творческого кризиса, попрошу вас увидеть в моих словах надежду на лучшее и веру в вас и ваши возможности. Не посчитайте это за какую-то рекламную акцию — просто хотим, чтобы Вы знали наше мнение, и были бы рады, если бы Вы тоже захотели его узнать...
Шимун ответил:
цитата
Прочитал.
Нет, не обижаюсь.:)
Наоборот. Спасибо Вам и Крафту!
Зная ваши впечатления от "Сержанта", с нетерпением ждал ваших отзывов на Питер. Дождался:)
А если серьезно: я вам благодарен, Меламори. Читал Вашу рецензию и рецензию Андрея с большим интересом. Да, расстроился, конечно.
Жаль, конечно, что роман вам не обоим не понравился. Ну, что делать. Все мы разные.
Я не считаю Питер неудачей. Конечно, были моменты, когда я проклинал миг, когда "сел за баранку этого пылесоса":), но такое всегда бывает. При написании "Последнего романтика", я раз двадцать собирался бросить все к чертовой матери, но все-таки добил его. А это рассказ. Что уж говорить про роман...
Я писал его серьезно и на пределе возможного.
Вероятно, там многое не получилось. Но кое-что там действительно получилось. Ну, я так думаю.:)
А вообще, я не теряю надежды, что следующий роман Вам понравится.:)
Удачи! И спасибо еще раз.
P.S. Позабавило упоминание про мат. Сразу видно, что по сети ходит версия Питера, где первые главы взяты с сайта Вселенной (черновик), и только оставшиеся главы отсканированы с бумажной книги. Именно поэтому в сетевой версии мат "внезапно" исчезает.
Впрочем, это частности.:)
1. Приятно удивлён отношением автора к критике.
2. Приношу глубочайшие извинения за абзац про матершшину. Никакие это не частности. Mea culpa. Исправил.
Вселенная «Метро 2033» начинает расширяться после Большого Взрыва, произошедшего в момент издания первой книги Дмитрия Глуховского. Пока нельзя сказать, что это расширение происходит стремительно, но что такое несколько лет в космических масштабах? Так или иначе, но в части касающейся литературной составляющей, проект уже стал межавторским. Вначале вышли «Путевые знаки» Владимира Березина, за которыми последовал роман «Метро 2033: Питер» Шимуна Врочека.
Последнюю книгу я ждал с особенным нетерпением, познакомившись со сборником рассказов «Сержанту никто не звонит». Очень многое там указывало на нешуточный потенциал пока малоизвестного автора. Участие в проекте «Метро 2033» позволяло, с одной стороны, обеспечить ему приличную раскрутку, а с другой, должно было показать возможности писателя, поставленного в довольно жёсткие рамки межавторского цикла.
И вот, перевернута последняя страница. Можно подводить итоги.
Не знаю, какие требования предъявляли к роману издательство и автор первой книги, но «Питер» оказался братом-близнецом, почти клоном «Метро 2033», начиная с сюжета. Главному герою предстоит квест по миру подземки постапокалиптического Санкт-Петербурга с целью спасения окраинной станции, которой в силу обстоятельств грозит опасность превращения в нежилую. Очень многое из мира московского метро Врочек перенёс в северную столицу почти под кальку. Самый яркий пример – негласное соглашение на запрет использования огнемётов в боевых действиях под землёй при выяснении отношений между альянсами и союзами. При этом мир Глуховского выгодно отличается гораздо более тщательно прописанными деталями, устройством и организацией подземного мира, человеческих, общественных и межгосударственных отношений. Всем тем, что создавало бесподобную атмосферу, за которую я простил многочисленные натяжки в «Метро 2033».
Впрочем, может оно и к лучшему. Возможно, так и было задумано – «Питер» написан настолько широкими мазками, картина так схематична, что последователям, пожелавшим продолжить освоение постапокалиптического мира подземки северной столицы предоставляется широкое поле для их фантазии. Ведь после «Метро 2033» сказать новое слово в том мире, придумать что-то новое, даже просто дополнить, не разрушая целостность существующей картины, оказалось очень сложно. Что и подтвердил выход «Метро 2034» самого Глуховского.
Ещё одним существенным отличием «Питера» стал толстый налёт мистики на описываемых событиях. Хотя до магического реализма там ещё далеко, но и на галлюцинации, аналогично первой книге Глуховского всё это уже не спишешь. Вернее для двоякого толкования происходящего практически нет оснований. При этом просто зашкаливает количество «вещих» снов – ночных кошмаров, мучающих ГГ на протяжении всего повествования. Почти в каждой главе. Вроде бы все они пророческие и должны соответствующим образом настроить читателя, но особого смысла в этом нет – ничего в стиле «иронического детектива» мы вроде бы и не ждали. При этом не замечено в поведении героев того мощного психологизма, в полной мере присущего рассказам Врочека.
Что касается стилистических изысков и языка произведения, не ждите от меня глубокого анализа — я не считаю себя сугубым специалистом в этом вопросе. Но при чтении сразу обратило на себя внимание странное отношение к ненормативной лексике. В первой трети книги она проскакивает не только в диалогах и прямой речи, но и в авторском тексте. А далее матерные словечки почему-то исчезают или заменяются эвфемизмами. Создалось впечатление, что Врочек до момента сдачи рукописи в печать так и не определился, как быть с этим проявлением великого и могучего. А уместно было подчистить везде – хуже от этого не стало бы.
Предварительно, пожалуй, всё. Не хочу, «пьянея от помоев», ругать произведение этого автора. Позволю только почти дословно процитировать самого себя из отзыва на «Конкурентов» Лукьяненко:
Подозреваю, что роман «Метро 2033: Питер» будет интересен читателям, до потери критичности восхищённым «Метро 2033», и геймерам, «подсевшим» на последовавшую за книгой одноимённую компьютерную игру. Особенно тем из их числа, кого можно отнести к своеобразным «патриотам» Северной Пальмиры, обрадованным тем фактом, что сверхпопулярный апокалипсис добрался наконец-то и до их города.
Общее впечатление — не моё это. Не зацепило. Никаких струн в душе не задело. Книга такого объёма обычно «проглатывается» мной за ночь, а мы с «Питером» мучили друг друга три дня. Перечитывать не буду. Только если потом в ненаписанных ещё шедевральных продолжениях вдруг окажется, что в первой книге «питерской ветки» вселенной «Метро 2033» были спрятаны некие намеки, оказавшиеся основополагающими для всего дальнейшего развития событий, но почему-то не оставившие в моей памяти следов.
Такие дела…
Что там у нас на очереди? Продолжение «Дикого таланта», который пишется в соавторстве с Обединым. Да и «Война 56» в работе. Будем ждать.
Необходимое пояснение: в общем-то, данный отзыв состоялся совершенно случайно – как результат активного обсуждения книги, одновременно прочитанной мной и Melamori. А этот текст представляет собой всего лишь совместную литературную обработку нашей переписки в «Аське», поэтому его вполне можно отнести к некоей разновидности эпистолярного жанра.
Сам я, не претендуя на истину в последней инстанции, основным и единственным достоинством нижеприведённого отзыва считаю то, как неожиданно ярко здесь проявились различия в мужском и женском подходах к оценке литературных произведений. Не исключаю, что мнение самой Melamori по этому вопросу может отличаться от моего.
Крафт: Впервые желание прочесть «Сержанту никто не звонит» возникло у меня, когда я узнал, что понравившийся мне «Ангел-хранитель 320» в 2006 году оказался всего лишь третьим в номинации «Лучшая дебютная книга» на харьковском фестивале фантастики «Звёздный Мост». А «Золотой кадуцей» достался как раз сборнику Шимуна Врочека.
Но вот реализовать задуманное удалось только на днях – добыл «электронку» и проглотил запоем. Неожиданно оказалось, что с некоторыми из рассказов я знаком уже довольно давно. «Восьмой рыцарь» и «Эльфы на танках» ещё в 2004 году вошли в читанную мной антологию «Гуманный выстрел в голову», составленную С. Лукьяненко на основе сетевых конкурсов (написание рассказа на заданную тему за 48 часов). Ещё тогда они на общем фоне оставили очень хорошее впечатление, вот только имя автора, даже такое необычное, к сожалению, не запомнилось. Что же, теперь я напротив него поставил очень жирную галочку и постараюсь впредь более оперативно реагировать на появление новинок от писателя с весьма оригинальным для писателя-фантаста образованием – неоконченным актёрским и неоконченным же режиссёрским.
А книжечку эту «в бумаге» не откажусь при случае поставить к себе на полку…
Melamori: Признанным показателем мастерства автора является, наряду со стилем и сюжетом, умение писать Настоящие Рассказы. Сложно описать все критерии хорошего рассказа. Это и емкие портреты героев, и яркая картина мира. Но только если вы прочитали Настоящий Рассказ, вас может охватить неповторимое чувство прозрения, понимания чего-то нового, ведь каждый такой рассказ, в первую очередь, несет в себе Идею – емкую, ясную. Настоящий рассказ – маленький фиал, наполненный светлой медовой патокой смысла. Впрочем, рассказы Шимуна Врочека не содержат в себе чистого света, а лишь постоянную борьбу света и тьмы. Тяжелые, будто капли расплавленного свинца, они срываются с пера автора и падают, раскаленные, безжалостные, прямо в душу читателю. Там они остывают, превращаясь в тусклые шарики, и перекатываются с глухим грохотом, задевая звонкие клавиши в наших сердцах. Каждая история, как плач скрипки, каждая концовка, как оборванная струна. И горькое послевкусие.
Рассказы с большой буквы, они, вне всяких сомнений, достойны тех наград, которыми были наделены. К сожалению, признание в окололитературных кругах никоим образом не сказалось на популярности автора и рассказов среди широких масс. Армада издала книгу «Сержанту никто не звонит» ограниченным тиражом, а большинство немногочисленных читателей, до которых эта книга дошла, не оценили ни качества, ни авторского замысла. Истории о войне, о чести и долге, о человечности и бесчеловечности, эти рассказы не обрели и толики того признания, которое сейчас получила, например, изданная одиннадцатитысячным тиражом книга Анны Тьмы «Белое Пламя». Графоманское творение, также основанное на тематике войны, но лишенное даже малой толики психологизма, пустое, как межзвездное пространство, тем не менее, нашло отклик в нетребовательных сердцах. Сборник же Шимуна Врочека погребен под тоннами макулатуры, забытый и забитый. Остается только сделать вывод о несправедливости мира и вкусах сегодняшней читательской публики.
Крафт: Откуда такая всепоглощающая, почти вселенская мизантропия! Может, просто не было у людей хорошего советчика, способного порекомендовать Читателю хорошую книгу «нераскрученного» молодого автора? Давай попробуем занять это место и представим нашим читателям «бэст оф зэ бэст» сборника. Кто у тебя возвышается на вершине пьедестала?
Рассказ о человеке, который потерял все. Несомненно, многие произведения базируются на отчаянии обреченного, но Шимун Врочек смог несколькими мазками создать искренний и очень естественный образ, в котором смешалось сожаление, теплота, любовь, понимание жизни и своего долга. Я плакала. Думаю, это лучший показатель, ведь моя черствая, как три буратиновских корочки, критиканская душонка, плохо напитывается влагой трагизма и сентиметальности, и еще тяжелее отдает её внешней среде.
Крафт: Я наверное знаю в чём причина такого выбора Melamori – я бы сказал, что это (прошу меня простить за некоторую «наукообразность») очень «гендерная» история. Что сделает сильный мужчина, когда погублена его любовь? Пойдёт мстить, даже понимая, что тем обрекает на сиротство единственного родного ему человека… Чего хочет простая женщина? Даже когда мужчины вокруг озабочены одним лишь уничтожением друг друга, ей хочется мира и покоя. Выбор мужчины женщине не по нраву, но мужчина поступить по-другому не может. Уходя, мужчина слагает письмо новорождённой дочери, рассказывая о причинах своего поступка. Красивое, вдохновенное, очень романтичное письмо… Жаль только, правильные слова пришли к мужчине слишком поздно.
Мужчины – они такие…
Цитата:
Завещаю своей дочери Анне Фредерике, все свои титулы и имущество.
Девочка моя любимая. Красавица. Муравьишка. Обезъянка. Возможно, мы с тобой больше никогда не увидимся. Поэтому знай, что я тебя люблю. Как любил и всегда буду любить твою маму. Надеюсь, мы встретимся с ней на небесах. Не знаю, достоин ли я этого. Но это уже не так важно. Главное, что теперь все будет хорошо. Я знаю. Расти большой и слушайся тетю Марту. Она хороший человек. С любовью. Твой папа.
Вот как надо было написать.
А я написал: морковка, нашу маму убили. И я этих уродов собираюсь похоронить.
Уже упомянутые мной в начале очень интересные «Восьмой рыцарь» и «Эльфы на танках» я рассматривать здесь не буду – «Доктор» их неплохо «пропиарил» уже самим фактом включения в свой сборник. Поговорим о новинках.
Если для кого-то это будет рекомендацией, то во многих рассказах сборника я ощутил некий привкус, лёгкое дыхание ныне почти покойного явления, некогда широко известного под названием «турбореализм». Эдакое созвучие тем ноткам, что потрясли меня когда-то в «Опоздавших к лету» А.Лазарчука.
В первую очередь здесь выделяется умопомрачительно-«чернушный», но при этом какой-то неуловимо оптимистичный «Скоро дембель». Оптимистичный всего лишь на полунамёках, на едва уловимых оттенках, на каких-то отзвуках. В целом же, всё подавляет совершенно жуткая, агрессивная атмосфера реалий технофэнтезийного мира – хочется вздохнуть поглубже, ибо не хватает кислорода, но в лёгкие проникает лишь сладковатый трупный смрад и горечь дыма пожарищ. Мир бесконечной войны вызывает прямые и недвусмысленные ассоциации с тотальными войнами нашей Реальности. И хорошо, что остаётся хоть какая-то Надежда… И там, и здесь…
Melamori: Я в силу природной пугливости, которая в той или иной мере присуща всем женщинам, «чернушность» назвала бы трагедией, а полупризрачный оптимизм – умирающей надеждой на лучшее. Но, возможно, это дают о себе знать мои 56 из 60 депрессивных баллов. Кто знает.
Цитата:
– Я могу все изменить, – повторил Матвей. Улыбнулся. Вышло не слишком удачно. – У меня, как никак, счастливая рука...
– Хорошо, – сказал капитан. – Это дело. Собачек только жалко.
Напоминание о Варваре в этот момент было совершенно лишним. У Матвея задрожала челюсть...
Не зная зачем, Матвей подошел и вывернул ручку громкости на максимум. Землянка огласилась металлическим басом:
– ...дения! По указу военного министерства, – вещало радио, – призывной возраст устанавливается одиннадцать с половиной лет. Семьям, имеющим единственного кормильца, будет выделена компенсация, а также...
Матвей сбросил радио на пол и наступил сапогом. И еще раз, всем весом. Радио хрипнуло и замолчало…
– С-суки, – сказал капитан протяжно. – Какие все-таки с-суки.
Очень необычное произведение, в первую очередь из-за стиля написания от лица недоразвитого полуграмотного мутанта. Удивительно милый рассказ. Удивительно прекраснодушный и наивный урод-герой. Удивительно живой постапокалиптический мир, катастрофа которого разделила общество на людей, не людей и нелюдей, похожих на людей.
Крафт: Действительно, удивительная история. Удивительно, что автор настолько верит в людей, что хоть кому-то в постапокалиптическом мире оставляет право именоваться Человеком (с большой буквы «Ч»), даже если этот кто-то – полудебильный и уродливый мутант. Удивительно, как прихотлива любовь – тот Человек полюбил женщину, которая в иных обстоятельствах готова с лёгкостью его съесть. И он знает об этом. Удивительно, что автор сохраняет хоть мизерный шанс на более-менее удачный исход для своего героя. Ведь он, хотя и мутант, но добрый и сильный мужчина, которым движет Любовь…
Цитата:
Воще то я ни урот. Проста я такой красивий. Миня мама уранила када ей сказали чта па больше ни вирнецца. А он ни мог никак вирнуца. У ниво в машине уран кончилца. Па лител нат гарами где дерги живут они ево патом схавали. Дядю Костю то же схавали одна жилезная нага асталася. Ма гаварит ну вот блин. И миня уранила. Я ни болна ударилса толька руку сламал и челисть. Я скасал ма зачем ты меня уранила дура. То исть я нипомню че я сказал я тада савсем малинький был. даже ругацца ни умел нафик. Навернае че та сказал патаму чта трудна удиржацца. Када тибя мордай апол.
Позднейшее примечание: Из личной переписки
Melamori: Не читал «Цветы для Элджернона»?
Крафт: Не читал…
Melamori: Прочитай обязательно!!!
Крафт: Прочитал. Класс!!!
Melamori: Интересно, а Врочек читал? То есть ясно, что читал, но «до» написания «Урота» или «после»?
Крафт: М-да, сложно сказать. Но даже если и «до», что это меняет? Не новатор, но приём использован мастерски. Читывал я и раньше рассказы со стилизацией под разговорную речь, но подобного эффекта воздействия что-то не припомню. Всё равно, «Урот» отличный рассказ.
Война и всё связанное с ней всегда интересовали меня – я ж мушщина всё-таки, что бы там Юркин не болтал… А война на планете Земля была и остаётся любимым развлечением мужчин всех времён и народов. Исключения современной исторической науке не известны.
Врочек не только не хочет проходить мимо, он явно тяготеет к этой сфере человеческой деятельности, проявляя, по моему скромному мнению, недюжинные познания в военном деле. Почитателям «мущщинской» прозы предлагается широкий выбор описаний законных, полузаконных и вовсе незаконных способов массового уничтожения себе подобных – от нашей Реальности до Миров меча и магии, от Древнего Рима до далёкого Будущего, от мечей и парусных галеонов до торпед с термоядерными боеголовками и космических крейсеров. Но это только для тех, кто скользит по поверхности, кто читает книги, освоив метод скорочтения по диагонали. Внимательному и вдумчивому Читателю «в нагрузку» достанутся зашитые во вроде бы нехитрых сюжетах сложнейшие психологические этюды, поднимающие из пыльных мешков нашего подсознания вопросы из разряда «вечных». Что есть Любовь? Что такое Добро и Зло, Ложь и Истина? Как определить, кто друг, а кто – враг? Где проходит грань между ними?
«Хмурое стекло» – из этого ряда, хотя рассказ никакой не фантастический, а, скорее, исторический. Просто – Хороший Рассказ.
С первых строк перед нами разворачивается столь любимое кинематографистами живописное батальное полотно эпохи Возрождения. «Смешались в кучу кони, люди…» (с) Но всякая битва когда-нибудь заканчивается. Закончилась и эта. «Тогда считать мы стали раны, товарищей считать…» (с) И глаз ветерана-наёмника начинает слезиться… Возможно – это всего лишь последствия тяжёлой контузии…
Война это грязь, кровь и смерть…
Melamori: Читатели нашего совместного труда уже поняли, что я неравнодушна к этому, по сути, мужскому сборнику. Возможно, кому-то даже покажется, что подозрения нашего волшебного ткроля Эски про наличие у меня бороды и прочих атрибутов мужчины средних лет, имеют под собой какое-то реальные основание. Тем не менее, это не так. Не сказала бы, что этот рассказ тронул меня так же глубоко, как предложенная мной тройка победителей. Женщинам тяжело понять желание мужчин уничтожать друг дружку массой способов и умирать геройской смертью. Мужчины растят в себе это желание с младых ногтей, гордятся им, бессмысленным и пустым, по своей сути. Потому могу только присоединиться к словам герцогини Анжелики Орсини.
Цитата:
Матерям плевать на то, кем могут стать их сыновья – полководцами, герцогами, наемниками... не отворачивай глаз, лейтенант! Нам – плевать. Потому что не свое будущее мы в вас любим – мы любим вас. Глупых, тщеславных мальчишек, хвастливых и наивных... Вас самих, какие вы есть. Вы украли наши сердца, жестокие мальчишки... Мальчишки, которые никогда не вырастут. Я помню, Якоб, как Тони плакал над задохнувшимся щенком. Помню тепло, когда он прижимался к моим коленям. Помню, какие у него были глаза, когда он улыбался и когда злился. Я – помню. Этого достаточно. Иди, Якоб, и отдай свои утешения тому, кому они нужнее... Иди к Джиро. А мы с твоей матерью поплачем. Вы украли наши сердца, жестокие мальчишки... Вы украли наши сердца...
...Я поклонился тогда. Поклонился и – вышел прочь.
Хороший рассказ. Тяжелый, угнетающий, он имеет свою изюминку, душистый листик перечной мяты, затерянный в ледяных осколках терпкого коктейля из правды, необходимости и безысходности. Автор заставляет читателя перекатывать простые слова на языке, в горле, в груди. И мурашки забегают за воротник, проносятся табунами по спине, и под диафрагмой рождается то ли плач, то ли сочувствие, то ли сожаление.
Долг. Честь. На какой бы стороне ты не держался за оружие, чьи бы интересы не защищал. Долг. Честь. Только это должно иметь значение. Герои на войне нежелательны и не нужны. Война – работа, а герои – бесславные дурачки, проползающие по снегу километры, теряющие обмороженные конечности, не помнящие причин, знающие только обязанности. И кто скажет, что это не герой, если ему суждено было стать под знамена немецкой армии? Понятия черного и белого так легко спутать в реальной жизни, особенно, если до этого жил только серым, и только этот цвет имеет значение. Долг. Честь. Холодные слова. Ледяное пламя.
Крафт: Ну, не знаю. Среди трёх рассказов сборника, посвящённых перемещению сознания человека через время и пространство в тело другого, мне больше пришлись по душе два других – «Три мёртвых бога» и «Доспехи». Особенно – последний.
Но и «Ледяное пламя» запомнилось – иллюстрация на вечную тему «Ненавидели друг друга, как родные братья и любили друг друга, как злейшие враги».
Цитата:
Есть слова проще и честнее. «Еда», «осень», «дом», «костер». Они теплые. А еще есть слова прохладные, слова холодные, а иногда – обжигающе ледяные, словно ружейный металл на морозе…
Не то чтобы этот рассказ поражал какими-то необыкновенными художественными достоинствами, но, скажем так, привлёк моё внимание. По формальным признакам можно предположить, что Шимун Врочек, размахнулся и готовил его к участию сразу не менее чем в трёх сетевых конкурсах. Вот только закрадывается у меня подозрение, что в результате он не поучаствовал ни в одном – есть у автора такой пунктик: рассказы на конкурсы пишет, но не выкладывает, считая их сыроватыми. Иными словами – банально не хватило времени.
В любом случае, все желающие могут сделать свой вывод, сравнив «Книгу перемен» с рассказом «Мышки-кошки» Олега Дивова, занявшим на одном из тех конкурсов третье место. По моему субъективному мнению «Книга перемен» – если не «впереди», то вполне «на уровне».
Считается, что успех произведения в целом во многом определяется финалом. И здесь Врочеку удалось меня удивить.
Как и в «Уроте», перед нами вновь стилизация под манеру разговорной речи главного героя. В этот раз – монолог грубоватого сержанта-ветерана каких-то там элитных космических войск. Откровенные байки и настоящие легенды всегда являются непременным атрибутом разговорного фольклора в среде людей, чья жизнь часто висит на волоске. Им-то и посвящена львиная доля рассказа. А когда становится совершенно непонятно, к чему, собственно, всё это наворочено, наступает развязка, принимающая неожиданно глобальные, даже по космическим меркам, масштабы.
Melamori: Практически все, что можно было сказать об этом рассказе, уже сказано. Конец действительно может удивить, и сам рассказ является практически идеальным представителем своего литературного формата. Небольшой, он как всегда является квинтэссенцией своей идеи, мастерски перенесенной на бумагу Шимуном Врочеком.
Цитата:
Вот, помню, был у нас случай. Служил в третьей роте сержант один. Прозвали его – Жабенций, потому как душа у сержанта была добрая... Какая связь? Просто с лицом повезло меньше. «Напалм – 300Б», знаешь ли... Знаешь? Ага, вы тоже на Бете Водолея были... Высаживались?! Это мы, пехота, – высаживались, а вы... э-э... извини, в гости ходили. Мы по колено в горящем напалме... Так вот, спросил Жабенций перед рейдом на Сигму Скорпиона: зачем я живу на свете, Господи?! У машины, представь себе, спросил. Машина щелкнула, тренькнула... И на тебе – ответ. «Никто и не знал, что он человек». Ни фига себе! Ты чего-нибудь понял? А вот я – понял.
Оценка: 9 из 10
Крафт: Резюмируя, следует отметить, что в целом, общий уровень сборника достаточно ровный, проходных рассказов почти нет. Из разряда «почти» назову только «Хозяина медной горы», который показался мне несколько простоватым, каким-то легковесным, детским, а описанный конфликт и его разрешение – надуманными. Есть одна, но серьёзная претензия и к тщательно прописанному «Мирмиллону» – финал его откровенно и легко читался. А вот если бы зрители показали другой жест, сюжет обострился бы многократно, превратив размеренное повествование в очередной психологический этюд с проблемой Выбора. Такой вариант целиком и полностью соответствовал бы одной из главных отличительных черт прозы Врочека – её глубокому психологизму, о котором свидетельствует хотя бы результат воздействия прочитанного на мою коллегу. Несомненно, автор тонко чувствующая личность. Он отлично разбирается в человеческой психологии вообще, и особенно, – что редкость, – в женской психологии…
Что же касается моего личного «топ-три», представленного здесь – он во многом условен. Даже учитывая отзывы на тройку лидеров от Melamori, слишком много хороших рассказов осталось бы «за бортом» рецензии. Поэтому я изначально слукавил, представляя даже не столько наиболее понравившиеся мне произведения (в силу личных пристрастий, обзор получился бы слишком однобоким), сколько попытался дать общую перспективу, показав тем самым широкий диапазон творческого потенциала и возможностей Врочека. А вообще-то, нужно было рассказывать чуть ли не о каждом втором рассказе сборника, и я хочу хотя бы назвать те, на которые (кроме всех упомянутых выше) настоятельно рекомендую обратить Ваше внимание. В первую очередь это «Сержанту никто не звонит» и «Необходимая жестокость». Запомнились и оставили очень хорошее впечатление «Хомяки месяца», «Рыцарь в бинтах», «Крик единорога», даже «Плохой Иуда» и «Вудун». Судя по отзывам, многим читателям удачной стилизацией под прозу Довлатова понравилась «Сара», а вот я – не в восторге.
Великолепное созвездие сюжетов. Сколь многие авторы дорого отдали хотя бы за парочку из них. Ведь почти каждый рассказ можно развернуть в полновесную повесть, или даже роман. Кто-то скажет – разбазаривание. И, кажется, что как только автор перейдёт к крупной форме, то…
Но не всё здесь так просто. Если рассказы – несомненный конёк автора, то уже написанная и изданная «Армадой» первая книга обещанной трилогии «Дикий талант» (в соавторстве с В. Обединым) вызывает определённые вопросы. А вот первая часть «Войны-56», доступная на интернет-ресурсе «Самиздат», наоборот, обнадёживает.
Зная потенциал автора, на таком фоне меня очень заинтересовало известие, что Шимун Врочек был приглашён к участию в межавторском проекте Дмитрия Глуховского «Вселенная "Метро 2033"» и сейчас работает над романом «Метро-2033: Питер».
облако тэгов
