1. Если кратко охарактеризовать сверхзадачу романа Рубанова, то я бы сказал, что это социально-философское исследование халявы. Очень правильно сказала Е. Ковтун, что фантастика нужна для того, что создавать наглядный образ абстрактных категорий. В «Хлорофилии» понятие халявы предстает как высоченная трава, которую люди могут совершенно бесплатно есть, и благодаря этому избавляться от потребности в пище, прекрасно и бодро себя чувствовать, однако постепенно терять интерес ко всему окружающему, а со временем и вообще превращаться в стебли травы.

2. Собственно говоря, таинственные стебли в «Хлорофилии» означают халяву двояким образом: для читателя — как ее причудливая аллегория, и для героев – как ее таинственный мистический спутник. Поскольку по сюжету романа таинственная трава начинает расти в Москве именно тогда, когда город начинает купаться в финансовой халяве, сдав Китаю Сибирь в аренду. Когда же арендатор прекращает платежи – и трава начинает чахнуть. Бесплатная съедобная трава – это избыточное «счастье», казалось бы не нужное, при наличие денег- но неотвратимо их сопровождающее.

3. Любопытно смешение политических концептов современности в «Хлорофилии». Сегодня в России с тревогой смотря на обогащающий страну поток нефтедолларов, и боятся, что в будущем Китай может отторгнуть у нас Сибирь. В романе Рубанова нынешние радости, тревоги и страхи смешались в один образ: отторгнутая Сибирь превращается в аллегорию потока нефтедолларов (по сюжету- арендные платежи придут на смену нефтяным доходам после исчерпания нефти).

4. Еще один важная метафорическая функция стеблей в «Хлорофилии»- они способствуют «вертикализации» общества. Нобелевский лауреат Джозеф Стиглиц недавно, приезжая в Москву, напомнил, что для сырьевых государств характерен очень высокий уровень неравенства. Хотя казалось бы, поток экспортных доходов мог бы позволить его уменьшить, но на практике бонусы от нефти распределяются крайне неравномерно. В Москве 22 века, изображенной Рубановым, тогда, когда Москву накрывает поток «сибирских» доходов, из под земли вырастают 300-метрвоые стебли, которые заставляют всех жителей переселяться в громадные 100-этажные башни, социальный статус человека точно соответствует этажу, и солнце доступно лишь обитателям верхних 20 этажей.

5. Хочется сопоставить «Хлорофилию» с «Пандемом» Дяченко. В обоих романах рассказывается о внезапно накрывшей общество халяве. В обоих намекается, что халява вредна, и без труда не вытащишь и рыбку без труда. В «Пандеме» всемогущий сверхразум прекращает оказывать человечеству свои услуги, когда добивается от него создания межзвездной экспедиции, которая будет распространять разум по Вселенной. В «Хлорофилии» халява заканчивается, когда выясняется, что аренда Сибири была для Китая лишь экспериментом, на котором он отрабатывал колонизацию Луны. С началом реального освоения Луны, сибирский проект свертывается. То есть, в обоих романах Космос завершает эпоху Халявы. Следует ли тут делать реминисценцию к последним двум романам Вячеслава Рыбакова?

6. Возможно, прадедушкой обоих романов стоит считать «Фабрику Абсолюта» Чапека — но там присутствие божества в мире оборачивается кровопролитными религиозными войнами.

7. Мотив превращения человека в то, что он ест, мотив превращающего человека в нечто из-за халявы – наверное очень распространен, но я вспоминаю только страну дураков в «Пинокио» Коллоди, и сделанный по его образцу «Остров дураков» в «Незнайке на луне».

8. «Хлорофилия»- очень московский роман. Москва чувствует порочность своего богатства – но в тоже время она чувствует именно себя истинным лицом всей России. У Рубанова вся Россия переселяется в Москву- за Мкадом действительно уже ничего нет. Провинциалы могут ненавидеть Москву, они могут считать этот роман не относящимся к ним, но по Рубанову, Москва — это судьба России. Приезжайте к нам лет через 20 — и ничего не будет, будет одна Москва.

Роман Дяченко «Мигрант» входит в серию романов, кодируемых строками известного студенческого гимна «Гаудеамус». Первым из этой серии был «Вита-ностра — по сути экстремальная метафора образования. В «Вита ностра» мистические силы под угрозой страшных наказаний заставляют юношей и девушек учиться неведомо чему, вызубривать бессмысленные тексты, развивать воображение, и в конце концов превращаться в нематериальные сущности, в элементы вселенского логоса. Но что такое у нас образование? Вчерашние школьники поселяются в неблагоустроенном общежитии, терпят бедность и всяческие физические новации – от первого секса до первого похмелья, учат неведомо что и преображаются до неузнаваемости. «Вита ностра» — это страшноватый сон о студенческом общежитии.

Потом был «Цифровой» — роман о компьютерных играх.

Теперь вот — «Мигрант».

Есть две вещи, объединяющих три этих романа.

Во-первых, все трое посвящены виртуальным реальностям — нематериальным мирам, управляющим материей.

Во-вторых, основной эффект во всех трех романах построен на очень внимательном отношении к психосоматике, к первичным человеческим ощущениям. Здесь мы застаем обжигающий кипяток, страх темноты, бессонницу, ушиб лба, непреодолимый гнев, кровоточащие десна, вонючие носки, волдыри на пятках, ножевые порезы и жгучие обиды. Здесь Дяченко встают в один ряд с нашим «певцом телесности» Сорокиным, но Сорокин – фантасмагоричен и «чернушен», а Дяченко сугубо реалистичны, и стараются удержаться на той грани, где эстетика переходит в раздражающие натуралистические подробности.

В сущности — это романы о теле и нервах. Поэтому они производят впечатление. Это «посознательное» трех романов, а их идеология – кстати, подробно разработанная — с этой «телесной субстанцией» напрямую не связана. Тело все вытерпит, и, рассказывая о теле, можно одновременно рассказывать о чем угодно.

Но о чем же «Мигрант»?

Когда читал этот роман, не покидало ощущение, что на его замысел повлияла моя статья «Тревожный сон и неспокойная совесть утопии», опубликованная в журнале «Полдень, 21 век» (2008,№7).В той статье предлагалось написать литературное произведение об идеальном мире где по непонятным причинам начались странные, фантастические неприятности. В конце бы выяснялось, что этот мир – плод фантазии, чье-то сновидение, и «неприятности» возникают из-за того, что спящий просыпается. Конечно, не я первый придумал нечто подобное… Просто в той статье еще анализировалась «Пещера» Дяченко и отмечалось, что изображенный в «Пещере» мир — явно вымышленный, но в некоторые моменты в него прорывается «настоящая», читательская реальность.

Так или иначе: в «Мигранте» изображается совершенно идеальная планета, без неравенства и нищеты, экологический рай, где еда растет на ветках. Называется планета Раа—ясно, что это как бы Рай. Мир возник без всякой эволюции, просто как творение некоего Творца. Мир этот – не просто материален, он — воплощение идеи в материи. Расплатой становится то, что Раа подвержен серьезным изменениям под влиянием воображения своих жителей. Чувства вины или ночные страхи могут превратиться в страшных чудовищ или цунами червей. Так, кстати, Дяченками объясняется механизм грехопадения – разрушение рая через познание добра и зла. Чтобы бороться с чудовищами воображения, в Раа существует особая система инициации (Пробы), в ходе которой отбирают людей, хорошо владеющих собой, в том числе и своим воображением. Не прошедшие пробу не получают прав полноценного гражданина а оказываются под опекой других граждан.

Кроме того, над планетой летают «стабилизаторы реальности», помогающие планете сохранять видимость материальности, а установило их совершенно уж неведомое, нематериальное «вселенское бюро миграции» — практически, небесная канцелярия. Тем не менее, наступает кризис, когда «стабилизаторы не справляются», и чудовища начинают вырываться наружу. Возможная ассоциация — гибель цивилизации древних в романе Колина Уилсона «Философский камень». Там неконтролируемое подсознание вызывало страшные взрывы.

Впрочем, финал «Мигранта» простоват и политически актуален – что и не удивительно. Чем лучше исходный замысел, тем труднее придумать финал, ему достойный. А финал «Мигранта» делает его похожим на «Пандем» — роман тех же авторов. В «Пандеме» говорится о возникшем на Земле Рае, который его создатель, Творец свертывает, руководствуясь, как видно, правилом, что человеку надо трудится . Главным итогом нескольких десятилетий «райской» жизни стало появление межзведных космических экспедиций.

В «Мигранте», как оказалось, спасти Рай можно только поставив перед обществом важную цель. Видимо, когда сознание занимается «великой целью», оно держит себя в руках, и ему некогда отвлекаться на порождение чудовищ.

Раньше роль такой великой цели играла необходимость развить технологии настолько, чтобы вывести Стабилизаторы на орбиту.

Потом роль такой великой Цели играл сам процесс подготовки к Пробе — он подчинял всю жизнь человека с детства до ранней молодости.

Теперь же – как и в «Пандеме» – речь идет о космической экспансии, тем более что Божественные силы намекают: звезда скоро взорвется, и с планеты надо эвакуироваться.

Если додумать всё это до конца, получается, что райское существование несовместимо со свободой. Если не на тело, так на воображение надо надевать жесткий внешний корсет.