14. На страницах 4—6 напечатана статья польского журналиста, заместителя главного редактора журнала “Nowa Fantastyka”Камиля Смялковского/Kamil Śmiałkowski, которая носит название:
ЗЕВС и ЕГО ДРУЖИНА
(Zeus I jego drużina)
Греческая мифология, фундамент европейской цивилизации, на удивление хорошо сопротивляется поглощению массовой культурой. Конечно, стоит уточнить: пока еще сопротивляется.
Ныне, когда с интервалом едва лишь в несколько недель на киноэкраны выходят два больших голливудских фильма, поставленных по мотивам греческих мифов («Перси Джексон и Олимпийские боги. Похититель молний» и «Битва титанов») следует однозначно признать, что греческие боги и герои стали в конце концов частью большой фантастической и поп-культурной вселенной. Но еще десять лет назад это было отнюдь не столь очевидным. Если сравнить количество фильмов, сериалов и комиксов, которые травестировали или использовали легенды о короле Артуре, нордическую и даже египетскую мифологии, мощное культурное наследие греков производило впечатление практически не использовавшегося.
С Артуром проще
Проблема, вероятно, заключалась именно в этой «мощности». О греческих мифах слишком много писали, говорили и слишком широко распространяли, чтобы превратить их в пищу для поп-культуры. Они ведь сами по себе были античной популярной культурой. К тому же – на всех уровнях: от системы верований, поддерживавшейся десятками прекрасных легенд, через вечерние декламации рапсодами у домашних очагов, которые с течением времени легли в основу европейской литературы, поэм «Илиада» и «Одиссея», до эволюционировавших на протяжение сотен лет местных легенд и преданий, всегда изобиловавших героями, испытаниями и великими делами.
И с нашей точки зрения все это было в пределах досягаемости – ведь многие из нас зачитывались в детстве этими мифами – вот тебе, пожалуйста, мифы в версии Грейвса,
а вот мифы от Парандовского,
от Марковской
(а позже еще и от Кубяка).
И каждая из книг отличалась от других – и по характеру, и в деталях. Уже сам разбор разниц между ними потребовал бы нескольких месяцев. А читателя еще ждали и другие мифы -- в пересказе Копалиньского,
«Илиада» и «Одиссея», греческие трагедии и комедии, которые углубляли отдельные линии и витки сюжета, а за ними – римские версии, которые помимо изменений в именах богов и героев, вносили в истории последующие исправления, и все это составляло такой мощный, обширный и щедро детализованный мир, что творцы современной фантастики долго не решались использовать его в своих произведениях. Значительно легче было найти что-либо менее известного хотя бы среди рыцарей Круглого Стола – какой-то виток сюжета, версию персонажа или самого персонажа, нечто такое, что, будучи ввергнутым в другой мир, позволило бы сочинить новую историю. Казалось, что в легендах, преданиях, поэмах, трагедиях, драмах и комедиях о Геракле, Зевсе или Антигоне все уже было. Измышление чего-то свежего превосходило возможности творцов поп-культуры, предпочитавших создавать иные, свои миры, — писатели пошли в совершенно ином направлении, по стопам Толкина или Говарда, художники комиксов создали не менее обширную американскую супергеройскую мифологию, кинематографисты (даже если бы и хотели ) многие годы не могли справиться с буйным технологическим воображением создателей греческих мифов – ведь там все происходящее превратилось бы в бесконечную череду спецэффектов.
От Шекспира до Мельеса
Не будем забывать, что до сих пор мы говорили только о массовой культуре. Притом современной. А не о влиянии греческой традиции на всю мировую культуру – очевидно, что на протяжении веков этим наследием охотно и в полной мере пользовались разные выдающиеся художники, от Шекспира до БОТТИЧЕЛЛИ, от Моцарта до Джойса. Однако если спуститься до уровня построения простых, но увлекательных сюжетов, которых можно во множестве извлечь из биографии того же хотя бы Гермеса, желающих заняться этим долгое время не находилось.
Из этого не следует, что таких попыток не было. Кинематографисты, разумеется, заинтересовались прежде всего «Одиссеей» Гомера. Первым примериться к ее короткому фрагменту попытался уже сам Жорж Мельес (Georges Méliès) в 1905 году в фильме «Лилль де Калипсо: Улисс и великан Полифем» (“L’ile de Calypso: Ulysse et le géant Polyphème”).
Первую «полную», но немую экранизацию «Одиссеи» всего шесть лет спустя выпустили на экраны итальянцы.
Однако следующих фильмов нам пришлось ждать десятилетиями. Интересно, что со временем о приключениях Одиссея стали гораздо охотнее (и чаще) рассказывать телевизионщики. Видимо им было проще было уложить этот длинный и сложный сюжет в несколько серий, причем при просмотре на маленьком экране зрителю легче было смириться с условностью и скромностью представленных образов по сравнению с визуальным богатством и пышностью античного оригинала.
Более или менее конкретные отсылки к творчеству Гомера сегодня появляются в кино гораздо чаще. Однако многие из них вообще не имеют ничего общего с фантастикой, как, например, фильм братьев Коэнов «О, где же ты, брат?» (“O Brother, Where Are You?”), который они сами рекламировали как вариацию «Одиссеи», хотя коннотации между этими произведениями настолько далеки и неубедительны, что если бы не рекламная кампания самих создателей, то, наверное, мало кто обратил бы на это внимание.
Ибо на этом уровне любой сюжет является (согласно классическим литературным теориям) вариацией «Одиссеи» или «Илиады». Или смешанными элементами той и другой.
Геракл рулит
Однако ни один из героев «Илиады» или «Одиссеи» не является сегодня самой узнаваемой мифологической фигурой. Как и в самих греческих мифах, величайшим героем является тот, кого не хватало под Троей – Геракл. К сожалению, как это ни парадоксально, мир и массовая культура знают его под другим именем, тем, которым его называли римляне, переняв большую часть греческой мифологии и переименовав весь пантеон в соответствии со своими потребностями. К сожалению, не Геракл, сын Зевса, а Геркулес, сын Юпитера, является самым известным античным героем. Большую роль, безусловно, сыграла (почти забытая сегодня) серия итальянских фильмов о Геркулесе (цикл, известный под названием «меч и сандалии»).
Эти девятнадцать полнометражных фильмов и их популярность (в том числе и в США) привели к тому, что имя «Геракл» больше не играло важной роли в массовой культуре. А вот его наследие – да, играло, и еще как играло. Ведь черты Геракла можно найти в десятках персонажей, заполонивших сегодняшние развлекательные фильмы, от Конана до Хи-Мена, но когда в сюжете должен появиться греческий герой, то наверняка его подменит римский Геркулес. Это его роль сыграл Арнольд Шварценеггер в фильме «Геркулес в Нью-Йорке» (“Hercules in New York”, 1970),
а в конечном счете вопрос решила студия Диснея, владеющая воображением детей всего мира, когда в 1997 году посвятила один из своих проектов полнометражной анимации греческих мифов, а ее главным героем сделала именно Геркулеса.
Этот герой также заявил о себе на телевидении, и собственно от посвященного ему сериалу можно датировать современный и гораздо более свободный подход к греческим мифам в современной поп-культуре. Это сериал «Геркулес» (“Hercules”, 1995–99) с Кевином Сорбо в главной роли и выводившийся из него сериал «Зена: Королева воинов» (“Xena Warrior Princess”, 1995–2001) доказали, что мифы по-прежнему могут доставлять фантастически интересное развлечение.
Просто нужно относиться к ним с юмором и большей дистанцией. Трудно оценить, было ли в этих американо-новозеландских постановках больше американского пренебрежения к европейскому наследию или новозеландской крутости, для многих критиков сериалы «Геркулес» и «Зена» до сих пор остаются образцом китча, пошлости и глупости, однако это не меняет того факта, что они вызвали новую, большую волну интереса к античности среди любителей фантастики и популярной культуры (которая только на этом поле телесериалов успешно разыгрывала карты как фильмов в жанре «хоррор» типа «Баффи-истребительница вампиров», так и НФ-фильмов вроде ленты «Звездные врата»). А их форма, сюжеты, довольно небрежно интерпретирующие факты, реалии или логику событий. — разве это не напоминают нам основные, примитивные истории, составляющие то, что мы сегодня называем греческими мифами?
1. Под заголовком “Фантастический апрель” напечатаны списки анонсов – издающихся в Польше книг и комиксов, а также кинофильмов, DVD, настольных и компьютерных игр и телесериалов, даты конвентов (стр. 2–-3). Списки комментирует Ежи Жимовский.
2. В рубрике “Publicystyka” напечатана статья Камиля Смялковского/Kamil Śmiałkowski “Zeus I jego drużyna/Зевс и его дружина” (стр. 4—6). Мы к ней вернемся…
3. В этой же рубрике “Publicystyka” под названием “Fantastyczni spadkobiercy Chandlera/Фантастические наследники Чандлера” напечатана статья польской писательницы Анны Каньтох/Anna Kańtoch (стр. 8—10). Мы к ней вернемся…
4. И еще одна статья в рубрике “Publicystyka” – польской журналистки Эдиты Рудольф/Edita I. Rudolf “Życie, wszechświat I cała reszta/Жизнь, вселенная и все остальное” – об английской юмористической фантастике (стр. 12--15). Мы к ней вернемся…
5. В рубрике «Комикс» напечатана страничка комикса «Медведь Миша» (стр. 16). Собственно это тоже реклама – замануха типа продолжение читайте там-то, в данном случае в журнале “Świat komiksu”.
6. В рубрике “Felieton” размещена очередная рецензия Лукаша Орбитовского – на фильм “Lake Placid” реж. Стива Майнера (США, 1999). Вернемся…
7. В рубрике «Рецензии кинофильмов» Лукаш Журек/Łukasz Żurek высказывает не слишком лестное мнение о фильме “Percy Jackson & The Olimpians: The Lightning Thief” (реж. Крис Колумбус, Канада-США, 2010); «Сюжет “Похитителя молний” — это заезженные клише, лишенные всякой оригинальности и полные логического бреда. Фильм напоминает компьютерную игру. Персонажи перемещаются из одного места в другое в поисках волшебных гаджетов, и каждое из них охраняется охранником. <…> Такие недостатки удивляют, ведь всем этим руководил великий профессионал Крис Коламбус (режиссер первых двух фильмов о Поттере). Хуже всего то, что сие шоу не имеет определенного стиля. Это непростительный грех. "Перси Джексон..." — это вторичная и неудобоваримая мешанина, брошенная публике, изголодавшейся после "Гарри Поттера" на хорошие зрелища публике».
8. Пшемыслав Пененджек/Przemysław Pieniążek находит малоудавшимся фильм “The Box” (реж. Ричард Келли, США, 2009);«хорошая завязка экзистенциальной притчи оказывается разбавленной слишком большим количеством помпезных фраз»;
Иоанна Кулаковская в общем хвалит (хоть и не без ряда критических замечаний) фильм “Alice in Wonderland” (реж. Тим Бартон, США, 2010); «красивая символическая история, которая, однако менее чарует мраком, чем к тому приучил нас Бартон»;
И вновь Пшемыслав Пененджек знакомит читателей журнала с фильмом “The Lovely Bones” (реж. Питер Джексон, Новая Зеландия-США-Великобритания, 2009); «сочетание ностальгической фэнтези с семейной драмой и триллером».
9. В рубрике «Рецензии DVD” Камиль Смялковский/Kamil Śmiałkowski советует обратить внимание на диск с подборкой “HALO Legends” (реж. Хидеки Футамура и др.), «это коллекция из семи фильмов аниме, действие которых развивается во вселенной популярной серии игр»;
А Иоанна Кулаковская советует купить диск с первым сезоном вампирского телесериала «True Blood» (США, 2008); «прекрасный гротеск, объединяющий элементы хоррора, криминала, комедии и триллера» (стр. 74—75)
10. В новой рубрике «Телевидение» Ежи Жимовский/Jerzy Rzymowski обсуждает подборку российских фильмов на канале “Wojna I Pokój”.
11. И он же, Ежи Жимовский на той же странице представляет читателям журнала настольную игру “Alchemikus” (автор Andrzej “Soulless” Kozakowski) (стр. 75).
12. И две рецензии на комиксы (стр. 76). К ним мы вернемся позже.
21. Статья Лукаша Орбитовского/Łukasz Orbitowski, напечатанная на стр. 78, носит название:
УКУС
(Ugryzienie)
Их книг об «ужасном» кино следует, что в 1981 году за внимание зрителей боролись два фильма об оборотнях: «Американский оборотень в Лондоне» Джона Лэндиса и «Вой» Джо Данте. А ведь был еще и третий фильм.
Оба фильма теперь прочно забыты, и оба имеют общие элементы. Акцент в них был сделан на новаторских для того времени спецэффектах, прежде всего на трансформации, болезненном последовательном превращении в зверя, и это весьма отличается от сегодняшнего мгновенного «бзуууум» -- и готово. Дело дошло также до вторжения в другие жанры. Лэндис объединил хоррор с глупой молодежной комедией, Данте коснулся темы детективов и триллеров. О первом фильме я пытаюсь забыть, второй занимает определенное место в моем сердце, потому что именно там я впервые в жизни увидел настоящую эротическую сцену (соседская дача, мне было двенадцать лет, видеомагнитофон был большим как гроб для спаниеля, мурашки по телу). Но есть и третий фильм этого года. Это «Волки» режиссера Майкла Уодли, с Альбертом Финни, Эдвардом Джеймсом Олмосом в главных ролях и Томом Уэйтсом в эпизоде пьянства.
Я мог бы сейчас написать, как меня тогда возбудила это кинокартина, как мои гормоны утихали после просмотра «Воя», побредить о мистическом опыте эпохи видео, увековеченном ныне в коллекции золотых воспоминаний – но где там. На «Волков» я наткнулся недавно, когда искал чего-нибудь «волколакского», но с намеком на смысл, что было невероятно трудным заданием. И таки нашел. Поначалу мне показалось, что фильм неправильно датирован, я даже прервал просмотр, навел справки. Энергичная операторская работа, видение происходящего глазами монстра – неужели такой фильм действительно сняли в начале восьмидесятых годов прошлого века? И лишь прически героев избавили меня от сомнений. Если произведения Лэндиса и Данте предвещали новые времена громовым явлением спецэффектов, то Уодли, кинодокументалист и специалист по съемке рок-концертов, попытался придать своему фильму энергетику подлинного музыкального зрелища.
Первый же эпизод вжимает зрителя в кресло, если, конечно, таковое у него есть, а если нет, то ему следует его купить, как раз с мыслью о «Волках». Сначала пробежка по разрушенному пригороду, производящему впечатление открытки с конца света, затем появляется господин мультимиллионер, машущий мастерком – открывает строительство чего-то индустриального. И видим мы его как-то странно, то есть глазами чудовища. Чуть позже тот же монстр, вместе с напарниками убивает богача, его накачанную наркотиками супругу и охранника. Вполне профессионально, подобно хищникам – вначале погибает вожак стаи, то есть упомянутый телохранитель (у него есть оружие, в случае угрозы он способен взять ситуацию под контроль), потом все остальные, и это только начало. Позже погибают бомжи, т.е. зубастые убийцы уверенно движутся вниз по социальной лестнице.
Расследование поручают Уилсону, слегка чудаковатому полицейскому, внешне похожему на беженца из 60-х годов. И обнаруживаются типично horror-ные факты: в ранах у жертв нет ни малейших следов металла, они нанесены вроде как зубами, а клочки волос на одежде (surprise, surprise!) – волчьи. Уилсон, будучи человеком догадливым, подозревает, что в Нью-Йорке бесчинствует какой-то большой зверь, хотя интересуется также работающими на стройке индейцами.
По совершенно другим причинам он обращает внимание на приданную ему в помощь девушку. К счастью, дело происходит в 1980-е годах, когда хорошо ухоженные умные женщины любили пьяных крутых парней, их большие пистолеты, сигары и разговоры сплошными пословицами и афоризмами. Их дальнейшие отношения — предмет неплохого сиквела, выдержанного в тоне семейных ужасов. Ну да бог с ними, нам надо гнаться за волком.
Тут недостает большинства сюжетных нитей, присутствующих в фильмах о волколаках — укуса, загадки относительно того, кто тут ликантроп, наконец, тщательно продуманной сцены трансформации. Но фильм Уодли -- это вариация на тему.
Ибо оборотень – это не человек, превращающийся в волка, а что-то вроде призрака волка, функционирующего на стайной основе на своей территории и воспринимающего людей в широкой перспективе пищевой лестницы. Сцена, в которой Уилсон идет по следу оборотня, следя за индейцем, выгибающемся в трансе (Олмос очень хорош в этой роли) настолько же забавна, насколько искусна.
Из-за общей задумки режиссер решил заменить студийных чудовищ настоящими животными. Вероятно именно поэтому «Волки» в момент премьеры лишились привлекательности, хотя – хотя, в отличии от конкурентов, -- сегодня они не кажутся слабыми.
А поскольку я люблю простые метафоры, вынужден влюбиться – «хорроры» высвобождают этакое вот принуждение к любви. Мы склонны легко выбрасывать ненужные вещи, в данном случае целые городские районы, предназначенные на снос. Это разумно, это необходимо. Эти пустеющие места очищают призраки, даже не злые, к тому порядку, о котором и мне самому хочется забыть, к дикому мир до цивилизации. Мы посылаем им приглашение, уходя, обрекая на вымирание (здесь, жестокое) тех людей, которые на самом деле не хотели гнаться наперегонки за меняющимся миром. Вместо человека в волка превращается весь городской район, и я вижу теперь улицы, сплетающиеся в сухожилия, и челюсти с клыками разрушенных домов. Он поворачивает ко мне огромный обожженный глаз.
Ух ты! Он меня цапнул! Он меня укусил…
“Wolfen”. Reż. Michael Wadleigh. Wyst.: Albert Finney, Edward James Olmos. USA, 1981 («Волки». Реж. Майкл Уодли. В ролях: Альберт Финни, Эдвард Джеймс Олмос. США, 1981).
Однако давайте сделаем шаг назад и взглянем на постановку, имевшую чудесный потенциал стать самой причудливой адаптацией комикса в истории кино (когда я пишу эти слова, я, конечно, не имею в виду любительские микробюджетки). Речь идет о фильме «Супермен: Возрождение».
На первый взгляд, проект неплохо выглядел. За постановку должны были отвечать люди, которым обязан своим успехом фильм «Бэтмен»: Джон Питерс в качестве продюсера
и Тим Бертон в режиссерском кресле.
Сценарий должен был написать Кевин Смит,
а главную роль собирались поручить Николасу Кейджу.
Что могло пойти не так?
Что ж, лучше всего это объяснил Кевин Смит, который, рассказывая фанатам о своей встрече с Питерсом, назвал три элемента, которые ему пришлось принять во внимание при написании сценария. Во-первых, никакого костюма, потому что главный герой не может выглядеть геем. Во-вторых, никаких полетов. В-третьих, в третьей сцене герою предстоит сразиться с огромным пауком. Выражение лица Смита, когда он говорит об этом, стоит любых денег. Все желающие могут увидеть его в ролике на YouTube.
В защиту Бертона скажу лишь то, что, во-первых, он никогда не был поклонником Супермена, а во-вторых, он хотел, чтобы был костюм. Черно-белый и без пелерины, но все же...
Брюс Уэйн на кушетке
Тем временем, после чересчур красочных фильмов Шумахера о Бэтмене, в сознании кинематографистов начала созревать мысль, что неплохо было бы немного освежить облик Летучей Мыши. Сделать его более мрачным или что-то в этом роде. О готической половинчатости не могло быть и речи, поэтому стали искать автора, который сосредоточился бы на психологическом портрете Брюса У.
Выбор пал… на Даррена Аронофски, создателя тревожного фильма “Pi”. В основу для сценария был положен комикс Фрэнка Миллера «Бэтмен: Год Первый», но режиссер более позднего «Реквиема во сне» имел в виду совсем другую историю. Он хотел рассказать о борьбе юного Брюса с травмой после смерти родителей, о его увлечении Зорро, страхах, связанных с темнотой, и, наконец, о том, как несчастный случай, в результате которого он попадает в пещеру, ставит его на дальнейший жизненный путь. Костюм Бэтмена должен был появиться в фильме один раз, в последней сцене. Проект до сих пор не реализован.
Космическая ловушка
Ну, мы тут говорим о супергероях в странных костюмах, а ведь один из самых главных героев боевиков — Джон Макклейн из "Крепкого орешка" — чуть было не полетел, подобно Джеймсу Бонду, в космос. Где, несомненно, творил бы такие чудеса, что никто и не усомнился бы, что это фантастика.
Как такое могло произойти? Действие третьей части кинематографического цикла по проекту – заметим, весьма продвинутому -- должно было происходить на корабле. К сожалению, тем временем появился фильм «В осаде» со Стивеном Сигалом в главной роли, и концепция рухнула. А так как Голливуд не режет кур, несущих золотые яйца, то он начал искать идею, чем заменить этот проклятый корабль. И, согласно легенде, именно тогда, во время величайшего мозгового штурма, родилась идея… космической станции. К сожалению, Брюс Уиллис не поддержал проект, что выразил, заботливо поинтересовавшись, дружит ли проектант с головой?
Но, возможно, не о чем и сожалеть. Ведь в космосе все равно никто бы не услышал его yippee-ki-yay motherfucher.
О чем еще можно здесь вспомнить?
Это, конечно, верхушка айсберга. На каждый успешный фильм приходится несколько, а то и несколько десятков интересных нереализованных проектов. И чем более интересен творец, тем больше жаль нереализованных им идей.
Будет ли снят «Гиперион» Мартина Скорсезе и снимет ли Ридли Скотт «Вечную войну»? И что будет в итоге с «Игрой Эндера»?
Ответить на эти вопросы мы сможем через несколько лет. И кто знает, может быть, по пути родится несколько новых интересных историй,
которые окажутся лучшими, чем киношные. Чего я отнюдь не всем желаю.
Склонность Спилберга к съемкам приключенческих фильмов, хоть и обеспечила ему видное место в истории кино и огромные деньги, обернулась против него, когда он решил снять фильм «Искусственный разум» по заметкам Стэнли Кубрика.
Поклонники «английского откровения» и «величайшего режиссера всех времен», как только узнали, кому предстоит принять от Мастера наследие, устроили скандал. Им не хотелось еще одной голливудской истории, футуристической, диснеевской сказки о Пиноккио, которую, как они были уверены, поставит Спилберг. Им хотелось многомерного, неоднозначного произведения, соблазняющего своей масштабностью и детальностью видения, и в то же время нарушающего внутренний покой и задающего вопросы о смысле жизни. Такого фильма, который непременно снял бы сам Кубрик.
И действительно, фильм Спилберга, хотя и довольно удачный, был испорчен вынужденной концовкой. Поклонники Кубрика выразили свое возмущение и отправились на форумы, чтобы представить, каким замечательным был бы «Искусственный разум», если бы его реализовал знаменитый англичанин.
Самое смешное во всей этой истории — заявление Брайана Олдисса о том, что «Искусственный разум» был основан на его рассказе — вспоминая в интервью о встрече с Кубриком, Олдисс сказал: «[Кубрик] хотел, чтобы мальчик-робот, встретившись с небесной ворожеей, превратился в настоящего человека». И что вы на это скажете?
облако тэгов
