Нил Гейман, Энди Куберт "1602"

Комикс «1602» во всех отношениях необычный и революционный для «Marvel» может считаться таковым хотя бы за финал. В нем не происходит стандартного мордобития между хорошими и плохими, которым завершаются практически все истории про Человека-паука, Росомаху, Капитана Америку и прочих супергероев, тут объединившиеся персонажи разного толка заняты гораздо более конструктивными делами. Таково было сознательное и принципиальное решение сценариста Нила Геймана. Об этом он прямо говорит в послесловии: «Я раздумывал над тем, о чем мне написать, когда случилось 11 сентября. Внезапно все изменилось. Я понял, что не хочу, чтобы история разворачивалась в Нью-Йорке, который всегда был основным местом действия комиксов «Marvel», и я не хотел, чтобы главный конфликт сюжета был решен за счет насилия. Что также было странно для супергеройских комиксов, где традиционно все проблемы решаются во время драк. И взрывов в своем комиксе мне тоже не хотелось».

А дальше все чудесатей и чудесатей.

Нил Гейман придумал поместить всем известных супергероев в совершенно неожиданные для них декорации, а именно – в эпоху Елизаветинской Англии (отсюда и название «1602», это датировка происходящего). Доктор Стрэндж превратился в придворного алхимика, капитан Фьюри стал главой королевской разведки, Магнето вдруг оказался Великим Инквизитором и Испании и так далее, и тому подобное. Новые социальные роли сели на супергероев, как влитые. Все это могло так и остаться причудливой фантазией Нила Геймана, интересной только преданным фанатам «Marvel», но автор снабдил ее интересным сюжетом и накрепко привязал к уже классическим комиксам. Итак, на мир обрушились странные климатические явления, многие говорят о том, что это признаки надвигающегося конца света. На самом деле – так оно и есть, и героям «1602» предстоит спасти мир, правда, для этого им необходимо преодолеть противоречия между собой. История получилась разветвленной, но при этом лаконичной, хотя последнее слово, кажется, совершенно не подходит для одного из самых густонаселенных кроссоверов в истории «Marvel».

Что же касается того, как Нил Гейман вплетает «1602» в общий канон, то это сюжетное решение ныне кажется весьма и весьма предсказуемым. Что поделать, после недавнего триумфа на «Оскаре» «Все везде и сразу» никого уже не удивишь концепцией мультивселенной. Конечно, это прекрасный пример того, как массовая культура способна перемолоть все, что угодно, в том числе и умозрительные физические теории. В самом начале XXI века, когда вышел «1602», идея мультивселенной была знакома разве что гикам да фрикам, зачитывающимся фантастикой и комиксами. А сейчас ее используют кинематографисты, чтобы перезапускать франшизы с подмоченной репутацией. Да, действие «1602» разворачивается в одной из параллельных вселенных, Нил Гейман даже присваивает ей номер – 616. И этим можно было бы, конечно, ограничиться, фанаты «Marvel» легко приняли бы это. Но Гейману этого мало: он не только объясняет то, почему в этой вселенной супергерои появились раньше, чем надо, так еще и связывает это с надвигающимся концом света. Надо сказать, вышло весьма убедительно.

Кстати сказать, супергероев Нилу Гейману было мало, он вплел в повествование еще и несколько фольклорных историй из времен колонизации Америки. Этот ход предал «1602» большей глубины.

На одной концепции, пусть и занятной, да на сюжете комикс не вывезешь – важна еще и визуальная составляющая. За эту составляющую отвечал Энди Куберт, и его работу смело можно назвать выдающейся. Взять хотя бы обложки номеров: они выполнены в технике граттаж. Это когда берут лист картона, покрытый слоем белой глины, на который нанесен еще один слой – черной туши; с ним-то художник и работает острым инструментом, иными словами процарапывает изображение. А уже потом полученный материал обрабатывается на компьютере. В итоге получаются изображения, похожие на гравюры, только не черно-белые. Каждую обложку так и хочется назвать отдельным произведением искусства в отрыве от всего комикса.

Так как целью Нила Геймана было еще и возродить то ощущение, которое возникает при чтении старых комиксов, то и организация материала на страницах было использовано аналогичное. Много окошечек с небольшими картинками, порой действие сопровождается пояснительными ремарками. Но выполнено все это, разумеется, совсем в другом стиле, что производит по-настоящему освежающий эффект.

Кажется, все вышеописанное должно свидетельствовать о том, что «1602» представляет прямо-таки обязательное чтение. По крайней мере, для всех, кто любит комиксы. Но есть все-таки два минуса, и не упомянуть о них было бы нечестным. Увы, оба характерны для кроссоверов, мало какой представитель этого направления в комиксах избежал их.

Во-первых, подлинное удовольствие от «1602» можно получить только в том случае, если вы уже знакомы со всеми этими персонажами и их историями. Тогда вы, конечно, оцените и их интерпретацию, и то, насколько ловко некоторых из них спрятал Нил Гейман. Это важный слой повествования, для полного понимания авторского замысла считать его необходимо. Потому логичным представляется то, что составители официальной коллекции «Marvel» поместили «1602» в сорок шестой том, предполагая, что читатели все же ознакомятся с предыдущими.

Во-вторых, скомканный финал. Сюжетных линий тут предостаточно, сценаристу надо было свести их все вместе. К сожалению, для этого у него было всего один выпуск (восьмой из восьми), причем стандартного объема. И этого стандартного объема оказалось маловато. Потому получилась, скорее, скороговорка, чем полноценные кульминация с финалом.

В любом случае «1602» прекрасно читается и способен захватить читателя. Особенно хорошо смотрится эта история на фоне того, что происходит с «Кинематографической вселенной Marvel». И в этом контексте хочется только одного, чтобы киноделы, наконец, обратили внимание на «1602» и сделали его экранизацию. Лучше всего в виде полнометражного мультфильма. Явно пошло бы на пользу.

Клайв Баркер «Восставший из ада»

Жизнь Фрэнка была похожа на захватывающий роман: бесконечные путешествия и авантюры, погоня за наслаждениями во всех их проявлениях, десятки разбитых женских сердец. Про таких людей интересно читать, иметь их в родственниках – такое себе. И вот однажды не чуждый мистике Фрэнк узнал о шкатулке Лемаршана, если проникнуть в ее тайну, то можно получить по-настоящему неописуемые наслаждения. Он не мог пройти мимо такого и сделал все, чтобы овладеть этим секретом. И на зов Фрэнка явились сенобиты, существа, которые понимают наслаждение совсем не так, как хотелось бы человеку. Они утащили Фрэнка в ад навстречу неизъяснимому страданию, так он и получил вовсе не то, чего хотел. На этом и закончилась бы история Фрэнка, если бы случай не позволил ему сбежать. Теперь он скрывается в доме своего брата и жаждет кровавых подношений, чтобы вновь обрести полноценное тело. А помощь приходит к нему от той, кто казалась самой примерной женой в мире...

Будет много крови и всяческих гадких подробностей. Это же Клайв Баркер. Назвать же эту его повесть прямо-таки хоррором как-то не получается, перед нами, скорее, темная сказка. Но опять же – это Клайв Баркер. Вообще, «Восставший из ада», если воспринять его с чистого листа, кажется даже притчей. Притчей о силе зависимости. А еще о том, что никто никогда не получает того, чего хочет. А шкатулка Лемаршана, чудовищные сенобиты и всякие жестокости – это виньетки для привлечения внимания, образы и метафоры, позволяющие сделать историю запоминающейся.

«Восставший из ада» представляет собой предельно компактный текст, образец жанровой лаконичности. Клайв Баркер не льет воду, все сцены нужны, каждый эпизод работает на сюжет и идею. Порой случаются вкрапления практически поэтических описаний (в такие моменты сразу же вспоминается Рэй Брэдбери), но они тут точно так же выполняют чисто служебную функцию, надо же у читателя сформировать ощущение определённой атмосферы. Какой-нибудь автор (например, Стивен Кинг) на основе идеи сенобитов создал бы гигантский роман, Клайв Баркер ограничился тонкой книжкой. «Восставший из ада» запросто мог бы стать еще одним текстом из легендарных «Книг крови», но автор, возможно, решил, что он длинней, чем следует.

А потом кинематограф выдул из этой сравнительно небольшой повести целую франшизу, сагу в десяти частях, закономерно скатившуюся, но все еще привлекающую алчущий взгляд продюсеров. Первую часть поставил сам Клайв Баркер. На тот момент он разочаровался в том, как его фантазии адаптируют для кино другие люди, и решил показать, как же надо это делать. В итоге получилось феноменальное кино, которое до сих пор волнует, классика жанра на века. А уж потом пошло-поехало. В этом отношении ознакомиться с литературным первоисточником интересно еще и по соображениям из разряда «откуда что берется». Но как бы мы ни относились к феномену сиквелов, приквелов и прочих вбоквелов, с помощью которых киноделы порой десятилетиями доят когда-то успешные проекты, невозможно отрицать одного: если бы не кинематограф, про Клайва Баркера (в общем) и про «Восставшего из ада» (в частности) большинство давным-давно забыло бы.

Станислав Лем «Абсолютная пустота»

Пожалуй, нет ничего более странного, чем написать рецензию на сборник рецензий. Ладно, ладно, конечно, найдется еще много абсурдного в пространстве литературы, но это не отменяет практически монтипайтности подобной затеи. Тем не менее, такое случается с завидной постоянностью, благо с такой же завидной постоянностью издаются сборники рецензий от критиков разной степени известности и компетентности. В таком случае пишут либо о том, насколько критик прозорлив, либо — насколько он узколоб, могут похвалить еще язык изложения и небанальность выводов. Правда, критик критика должен был бы сперва ознакомиться с произведениями, о которых пишет критикуемый критик, что весьма затрудняет затею. Тут воображение подсовывает и вовсе дурную идею: рецензию на сборник рецензий на сборники рецензий. Вот тут точно следует остановиться по целому ряду причин, тем более, что в случае с «Абсолютной пустотой» Станислава Лема все эти рассуждения (во время которых очень хочется скатиться в низовые метафоры о переваривании уже переваренной пищи) могут быть лишь присказкой для зачина, так как пусть «Абсолютная пустота» и является сборником рецензий, но рецензий, являющихся полностью самостоятельными произведениями, так как написаны они на несуществующие книги. Пардон, все-таки на книги, существующие исключительно в голове Станислава Лема. Правда, в данном случае есть аспект, который все же делает написание рецензии на этот сборник рецензий затеей достаточно бессмысленной, но о нем будет сказано позже, под занавес, так сказать.

«Абсолютная пустота» создавалась в тот период, когда Станислав Лем устал от традиционных форм фантастических произведений и принялся за различные литературные эксперименты. Есть большой соблазн объяснить появление подобной книжки желанием воплотить в жизнь различные идеи, не создавая на их основе полноценные романы или там повести. Вот есть у автора некая идея, он понимает, что на ее основе можно написать интересный текст, но он неизбежно окажется настолько пространным, что на него придется потратить изрядное количество времени, а тут вам выход — рецензия на выдуманную книгу позволит дать идею в концентрированном виде. К некоторым из рецензий из «Абсолютной пустоты» это соображение идеально подходит. Например, «Группенфюрер Луи XVI» мог бы стать отличным романом, о том, как фашистский генерал устроил чудовищную ролевую игру в глуши Южной Америки. Думается, напиши Лем этот роман, успех был бы гарантирован. Но большая часть идей, легших в основу текстов из рассматриваемой книжки, могла быть гармонично воплощена исключительно так, как это в итоге сделал Станислав Лем. Когда он принимается, например, пародировать «Улисса» Джеймса Джойса в «Гигамеше» или феномен «нового романа» в «Ничто, или Последовательность», понятно, что исходная идея была как раз в том, чтобы написать данную пародию. И ничего иного. Гораздо интересней проговорить достаточно провокационную идею о том, почему мы до сих пор не нашли в космосе следов других цивилизаций (спойлер: потому что они не хотят, чтобы их нашли) в нобелевской речи несуществующего ученого («Новая Космогония»), чем писать на эту тему предельно серьезное эссе или полноценный роман.

Эдуард Веркин «Кусатель ворон»

Пожалуй, не надо давать определение слову «быдлеска». Во-первых, тот, кто книгу читал, и так знает, а тот, кто собирается прочитать, узнает. Во-вторых, у Веркина удивительное чувство языка, его неологизмы, чаще всего, интуитивно понятны, а этот более чем удачный. В общем, наша жизнь полна быдлесок. А если наблюдатель умен, сообразителен и большого мнения о себе, то он их будет постоянно замечать и фиксировать хотя бы в памяти. В некотором смысле «Кусатель ворон» как раз про то, как научиться видеть и чувствовать не только быдлески. И то, что у главного героя, который тут еще и рассказчик, все-таки это под конец получается, указывает на сильный такой персонажный рост. К счастью, не только у него одного. Про это, собственно, и вся книга. Но чтобы до этого добраться, нужно преодолеть массу приключений, приключений смешных, дурацких, а порой и страшных. В общем, скучно не будет.

Тег: «Самосовершенствование».

«Кусатель ворон» — текст плотный, вызывающий многочисленные ассоциации. Одни – закономерны и предполагаются самим Веркиным, другие – личные и проистекают из жизненного и читательского опыта. Согласитесь, это характерно для любой хорошей книги. Лично у автора этих строк случилось три литературные ассоциации. Из разных стран, из разных эпох, есть подозрение, что даже для Веркина они могли бы оказаться неожиданными. Все три помогут рассказать про книгу, прежде всего, через личное прочтение.

Тег: «Предуведомление».

Ассоциация первая. Джером К. Джером «Трое на четырех колесах». Да-да, именно эта книга, а не та, где герои плавали по Темзе. В этой повести компания бравых друзей отправилась колесить на велосипедах по Европе. А автор иронично описывает не только их приключения, но еще и всякие детали континентального быта. Безусловно, Джером К. Джером не является основателем жанра тревелог, путевые очерки писали задолго до него, но он делал это по-настоящему искрометно. У Веркина тоже путешествие, тоже заметки по ходу странствий, тоже очень смешно. Вот только путешествуют в «Кусателе ворон» не по Европе, а по Центральной России, по самому ее сердцу – по Золотому кольцу.

Тег: «Чем богаты, тем и рады».

В маленьком провинциальном городке случилась сенсация: воспитанница школы при туберкулезном санатории написала научную работу по немецкой литературе, и эта работа наделала такого шума, что стала причиной совместной экскурсии по Золотому кольцу немцев и наших. Задумка была такая: из Германии к нам приезжает несколько талантливых подростков, которые с нашими талантливыми подростками познают культуру, историю и прочее, прочее, прочее, чтобы на следующий год уже наши талантливые подростки поехали в гости к немецким талантливым подросткам. Правда, с нашей стороны в поездку попали по большей части далеко не таланты, а просто дети влиятельных родителей, местная как бы «золотая молодежь». Возглавил всю эту поездку молодой куратор из областного комитета по делам молодежи, а себе в помощники взял друга детства, вредного и въедливого такого же молодого журналиста и блогера. Собственно, от его-то лица и рассказывается история этой безумной поездки. А ведь по дороге вся эта толпа старшеклассников должна давать всяческие концерты и делать всяческие добрые дела. Легко сразу же понять, что все пойдет не по плану.

Тег: «Добрыми намерениями…».

Карен Томпсон Уокер «Спящие»

В апреле 2020-го года (думается, еще никто не забыл, что тогда происходило по всему миру) по Интернету разошлась история о том, как еще в 2005-ом недальновидные издатели завернули роман шотландского писателя Питера Мэя, который описал локдаун, сиречь самоизоляцию, в условиях пандемии. Автору, мол, сообщили, что выглядит все это нереалистично и никому не будет интересно. Разумеется, когда ветер поменялся, издатели провели работу над ошибками. Вот только сенсации не случилось. Кстати говоря, эта книжка была оперативно переведена и на русский.

А вот Карен Томсон Уокер повезло больше: ее «Спящих» без проблем издали в 2019-ом, хотя нельзя сказать, что это уж прямо реалистичное и захватывающее произведение. Правда, сенсации тоже не произошло. Пандемией тут и не пахнет, просто небольшая – пусть и необычная – эпидемия в маленьком калифорнийском городке. Да, имеется и жесткий карантин, и всеобщая паника и все такое прочее, но писательница палку не перегибает. Ведь ее интересует, скорее томление духа перед лицом необратимости, чем все эти социальные ужасы. По сути, перед нами этакий меланхоличный, слегка мечтательный, несколько отстраненный роман-катастрофа. В манере изложения присутствует ощущение растерянности и удивления, персонажи словно зависли в безвременье. Они все зачарованы происходящем. И это вполне понятное человеческое чувство. Вот только надо сделать поправку: герои «Спящих» все-таки наблюдают за эпидемией не с безопасного расстояния, они в самом эпицентре. Тут бы страха побольше, но Карен Томпсон Уокер – не Стивен Кинг. И не собирается им прикидываться.

За семь лет до этого она выпустила дебютный роман под названием «Век чудес» (вполне себе доступен на русском), в котором продемонстрировала свою находку в жанре романа-катастрофы. У нее там замедлялось вращение Земли, происходили всякие атмосферные и прочие безумия, но история была, прежде всего, про взросление девочки-подростка. Вот это вот какое-то почти брэдберианское ощущение гибели мира помноженное на типичный роман взросления в старшей школе выглядело весьма свежо. Мы привыкли, что в романах-катастрофах все рушится, из-под земли лезет хтонь, а в душах людей ее еще больше, а тут вам обыденная жизнь с обыденными моментами, первая любовь, правда, за окном с неба падают птицы. Но как бы Уокер ни старалась, все равно разница в масштабах сломанного мира и сломанной семьи не выстрелила, вероятно, авторского мастерства не хватило. Поэтому во втором своем романе она выбрала катастрофу поменьше. Просто эпидемия, просто маленький городок. Но зато повествование теперь мозаичное, так как у нас есть несколько героев, которые со всем этим столкнулись. Надо сказать, что в этот раз получилось гармоничней, хотя, что вполне предсказуемо, лучше всего вышли главы с точки зрения первокурсницы местного университета с ее первой любовью. Вот тут все, как доктор прописал: трогательно, больно и страшно.