Он был большой, круглый, с изящным троном положенного для барона размера и низенькой скамеечкой напротив, с богатым узорчатым ковром на полу, с куполом, расписанным яркими картинками. На картинках мчались по арене быстроногие кони, вцеплялись друг другу в загривок яростные боевые псы, мудрые седобородые люди склонялись над какими-то затейливыми играми, гладиаторы рубились на сверкающих мечах…
— Общее направление интересов подтверждается, — пробормотал Щавель, задрав голову. – Азарт…
— Это плохо? – спросил Трикс.
— Что? Нет, нет. Это не плохо. Все волшебники – люди азартные…
Распахнулась одна из ведущих в круглый зал дверей – и герольд торжественно объявил:
— Его высокоблагородие, благородный барон Исмунд, заботливый покровитель народа и верный слуга Короны!
Щавель и Трикс согнулись в поклоне. С мимолетной обидой Трикс подумал о том, что это барон Исмунд должен был бы кланяться ему, со-герцогу… но задавил эту мысль и отвесил поклон даже чуть ниже, чем требовалось по этикету.
— Гости! Замечательно! Как я рад гостям… тем более путешественникам… тем более – волшебникам! – воскликнул барон. – Да выпрямляйтесь же, выпрямляйтесь! Оставим эти церемонии в прошлом, будем современными людьми!
Барон был невысоким, плотненьким, с чисто выбритым лицом, добрыми лукавыми глазами и широкой улыбкой, открывающей великолепные белые зубы. Одет он был вольно, с легкой нотой самаршанского стиля, выражающейся в широких шароварах и свободной рубахе навыпуск. Впрочем, возможно, он просто любил просторные вещи как все толстяки.
— Радион Щавель, — представился волшебник. – Мой ученик Трикс Солье.
— Солье? – заинтересовался барон. – Не родственник ли почившему со-герцогу?
— Сын, — коротко ответил волшебник.
— Какой ужас! – воскликнул барон. – Наследник трона вынужден скитаться, зарабатывая на жизнь магией… Он тебя не обижает, мальчик?
Трикс помотал головой.
— Ну и славно, — кивнул барон. – Чем обязан вашему визиту, господин Щавель?
— Мы направляемся к его величеству королю, — торжественно сказал волшебник.
— Очевидно, в поисках справедливости? – спросил барон. – Очень разумно, одобряю!
Он потер руки и уселся на краешек трона. Помолчал секунду и поинтересовался:
— А чем я обязан визиту?
— Прискорбные обстоятельства пути, — сказал Щавель. Барон сразу погрустнел. – Моя гнедая сломала ногу.
— Какой кошмар! – воскликнул барон. – Мне очень жаль, что ваша гнедая сломала ногу!
— Ну, если точнее, то не сломала, — уточнил Щавель. – Ушибла. Но пришлось ее продать. А путь до столицы долог…
— Вы хотите денег, — вздохнул барон. – Деньги… — он поднялся и зашагал взад-вперед у трона. – Нет, вы не подумайте, денег у нас много. Даже очень. И помочь знаменитому волшебнику Черемше…
— Щавелю! – не выдержал волшебник.
— Ах, простите, — барон махнул рукой. – Я всегда был слаб в ботанике. Помочь волшебнику – долг каждого государственного мужа. Вы ведь так охотно откликаетесь на наши скромные просьбы, поддерживаете нас во всех тяготах государственной службы, причем совершенно бескорыстно…
Щавель как-то неловко затоптался на одном месте.
— Молчите-молчите! – воскликнул барон. – Не надо взаимных комплиментов, это все пустое… Видите ли, в чем дело, друг мой. Неправильно будет, если барон станет давать деньги просто так. В то время, как дети трущоб голодают, в то время, как мастеровые ютятся в маленьких хижинах, в то время, как мастерицы-златошвейки молят о новом доме родовспоможения… Что скажут о бароне, который запросто раздает золотые туда-сюда?
— Я был бы счастлив предложить свои… наши услуги вашему высокоблагородию, — выдавил из себя Щавель.
— Золото? Бессмертие? Прогноз погоды? – заинтересованно спросил барон.
— Ну, есть некоторые неподвластные нам области магии… — промямлил Щавель.
— Да, да… Маги предпочитают швырять огненные шары, испепелять города, призывать монстров… — кивнул барон. – Что ж. Тогда… предлагаю поиграть. Пусть случай нас рассудит!
— Шахматы? – с надеждой спросил Щавель. – Или карты?
— О, нет!
Барон взмахнул рукой и указал на три одинаковые двери, ведущие из зала.
— Это моя любимая игра, — сказал он. – За этими дверями… эй, герольд, распорядитесь! За двумя дверями будут стоять козы. За третьей – карета. Ну, карета туда не влезет, там будет лежать колесо от кареты. Принесите колесо, быстро! Вы укажете на одну из дверей. Если там будет коза – вы на год останетесь у меня в услужении. Если карета…
— То есть колесо, — мрачно уточнил Щавель.
— Верное замечание! – согласился барон. – Если колесо – то я дам вам свою личную золоченую карету, охрану, повара с запасом продуктов… эх, даже музыканта! И вас отвезут в Столицу.
Щавель нахмурился и сказал:
— Боюсь, господин барон, что на таких условиях…
— Вы ошеломлены моей добротой! – воскликнул барон. – И, конечно же, не рискнете нанести мне оскорбление, отказавшись!
Щавель замолчал. Барон расплылся в улыбке.
Трикс сглотнул, потому что горло вдруг пересохло и шагнул вперед:
— Ваше высокоблагородие!
— Да зови меня по простому, «мой барон», — сказал Исмунд. – Мы же с тобой оба благородные люди.
— Мой барон, доверьте процедуру выбора мне, — сказал Трикс. – Для господина Щавеля это слишком простое испытание, будет нечестно с нашей стороны, если выбор сделает он.
Щавель выпучил глаза, но ничего не сказал.
— Я не против, — быстро сказал барон. – Но учти, юноша, никакой магии! Мои волшебники будут следить за ходом игры… честно говоря, они уже давно следят через потайные отверстия в стенах и потолке.
— Никакой магии, — согласился Трикс. – Только я предложил бы чуть-чуть изменить условия.
— Ну? – заинтересовался барон.
— Пусть слепой случай не мешает игре. Давайте, я буду выбирать десять раз. Если чаще встретится коза – то мы служим вам целый год. Если чаще попадется колесо от телеги – то мы уезжаем.
— По результатам десяти испытаний? – барон расхохотался. – С удовольствием, малыш!
Щавель резко повернулся к Триксу, обнял его, прижал к себе и, принужденно улыбаясь, прошипел на ухо:
— Ты сошел с ума! У нас всего один шанс из трех победить! А если мы сделаем десять попыток, то уж точно проиграем! Это элементарная математика!
— Не надо благодарить, учитель! – громко ответил Трикс, высвобождаясь из цепких рук Щавеля. – И еще одно уточнение, господин Исмунд. Когда я выберу дверь, то останется еще две двери, правильно?
— Ну.
— После того, как я сделаю выбор, не могли бы вы открыть одну из этих двух дверей? Ту, за которой точно будет коза. А я после этого подумаю… и, может быть, сменю свой выбор. С той двери, на которую указал сначала, на третью, которая еще не открыта.
— Ну и что это изменит? – спросил Исмунд.
Трикс не ответил.
— Так… — барон задумался. – Так… Тут какая-то хитрость… Если подумать… Да ты не дурак! Не дурак… Выбирая из трех дверей ты имеешь один шанс из трех. А если уж я раскрыл одну дверь, за которой козы, то у тебя будет один шанс из двух. То есть, наши шансы будут равны. Умеешь считать, умеешь! – он засмеялся.
Трикс скромно промолчал.
— Хорошо, — кивнул барон. – За хорошее знание арифметики – готов принять твое предложение. А может, не будем зря мучиться? Используем всего две двери? Коза и карета. Все по-честному.
— Да лучше уж помучиться, — сказал Трикс.
— Вот это уважаю, — кивнул барон. – Вот это люблю. Настоящий игрок не стремится сыграть быстро! В игре, как и в любви, скорость – не главное!
Подошел герольд, что-то шепнул барону.
— Отвинтили и принесли колесо, — барон потер руки. – Ну-с! Приступим!
— Ты все равно сошел с ума, — тихо сказал Щавель. – Все равно. Один шанс из двух. Лучше пойдем пешком!
— Господин волшебник, доверьтесь мне! – прошептал Трикс.
Щавель вздохнул.
— Все-все-все, условия приняты! – весело сказал Исмунд. – Все совершенно честно! Никакого подвоха! Пан или пропал, карета или коза! Ох, люблю я такие игры! Выбирай!
— Вот эта, — Трикс наугад ткнул в левую дверь.
— Прекрасно, — кивнул барон. – Так-с…
Он подошел к дверям, заглянул за каждую по очереди. Потом открыл центральную дверь и спросил:
— Оставляешь дверь или меняешь?
Лицо барона было абсолютно непроницаемым.
— Меняю, — сказал Трикс. – Откройте правую.
Барон пожал плечами и открыл правую дверь. За ней лежало каретное колесо.
— Повезло, — сказал он. – Надо было тебе не гневить удачу, соглашаться на одну игру. Эй, поменяйте все местами!
За закрытыми дверями послышалась возня.
— Какую дверь выбираешь?
— Опять левую, — сказал Трикс.
Барон вновь заглянул за двери и открыл правую.
— Меняю на центральную, — сказал Трикс.
За центральной дверью обнаружилось колесо.
— Тебе везет, — сказал барон.
После третьего выигрыша барон на некоторое время задумался.
— Ты читаешь по моему лицу, — сказал он. – Я слышал о таких тонких физиономистах!
— Пусть мне завяжут глаза, мой барон! – предложил Трикс.
Барон лично завязал глаза Триксу, после чего игра началась заново.
— Меняем, — раз за разом отвечал Трикс. – Меняем. И снова меняем. И опять меняем дверь!
После того, как счет стал семь – три в пользу Трикса (миленькая белая козочка появлялась за дверью лишь трижды, семь раз Трикс указывал на колесо), барон подозвал герольда.
— Принеси вина, — распорядился он. – Нам предстоит долгое и трудное пари.
— Но ведь десять раз уже было… — начал Трикс.
— Я тебя навстречу пошел? – возмутился барон. – Вот и ты пойдешь! Проводим серию из ста угадываний.
За дверью кто-то тяжело вздохнул.
— Да, козам – травы, слугам – плетей! – рявкнул барон. – Нет, слуг вообще замените! И меняйте после каждых десяти туров!
— Как скажете, мой барон, — сказал Трикс.
Еще после двадцати испытаний Исмунд призвал своих волшебников и велел им наблюдать за Щавелем и Триксом более внимательно. Впрочем, недоумение на лице Щавеля было неподдельным.
— И снова меняю! – провозгласил Трикс в сотый раз.
— Шестьдесят семь колес, тридцать три козы, — подвел итоги Радион Щавель. – Мы выиграли, ваше высокоблагородие.
Исмунд погрузился в глубокие раздумья. Потом начал размышлять вслух:
— Этого не может быть, но это произошло… Итак. Начали мы с того, что я предложил вам сыграть, имея на выигрыш один шанс из трех. Это я понимаю. Мальчик…
— Называйте меня просто – юный подаван, — скромно сказал Трикс.
— Юный подаван, — без спора согласился Исмунд, — предложил другой расклад. После выбора им двери я открываю одну из оставшихся дверей, обязательно ту, за которой коза. И он получает возможность изменить свой выбор. Таким образом юный подаван уравнял наши шансы. Теперь остается только дверь с козой, и дверь с каретой! Так?
Трикс пожал плечами.
— Но тогда карета должна была выпасть пятьдесят раз! – выкрикнул барон. – И коза пятьдесят раз! Шансы-то один к одному! А у тебя почему-то получается два к одному в твою пользу!
Трикс потупился.
— Ты не колдовал? – спросил барон с надеждой. – Признайся, а? Если колдовал – я все прощу. И карету дам. И отпущу. Даже добавлю сто золотых!
— Скажи, что колдовал, — посоветовал Щавель.
— Врать нехорошо, — вздохнул Трикс. – Нет, никакого колдовства.
— Но это противоречит арифметике! – барон воздел руки к небу, точнее – к потолку. – Этого не может быть!
— Бе-бе… — проблеяла усталая коза.
Исмунд вдруг широко открыл глаза и хлопнул себя по лбу:
— Да как же я сразу не понял! Коз увести. Заложить карету. Повару собрать дорожный набор продуктов и приготовиться к отправлению в столицу.
— А что вы поняли? – удивился Трикс.
— Да ты просто счастливый мальчик! – барон сиял. – Ты, наверное, в рубашке родился. Или в ночь, когда по диску полной Луны проходил хвост кометы. Ну конечно же! Я слышал о таких, как ты. Вам всегда и во всем везет… не зря же ты спасся при перевороте, и сейчас не в рудниках землю роешь, а волшебству учишься… Все понятно! Ты прирожденный счастливчик. Удачник, так еще таких называют!
Трикс развел руками.
— Ты меня неплохо наказал за самоуверенность, — приходя в доброе расположение духа, сказал барон. – Ах, шельмец! Но я не хотел бы быть таким, как ты. Это же никакого удовольствия от азартной игры не получишь! Вот тебе… от меня лично, и тебе лично, Порею не отдавай…
В руки Трикса легло пять золотых, отсчитанных щедрой баронской рукой.
— Но играть в моем баронстве тебе отныне запрещено! – Исмунд погрозил ему пальцем. – Ни в карты, ни в шашки, вообще ни во что! Приходите к вечеру, карета будет ждать вас.
Едва Трикс и Щавель покинули дворец барона, как волшебник цепко ухватил Трикса за плечо и оттащил в проулок.
— Берите, — покорно полез в карман за монетами Трикс.
— Твои, честно заработал, — отмахнулся волшебник. – Оставь себе. Но ты меня чуть в гроб не вогнал! В счастливчиков и удачников я не верю, так что… Признавайся, что за жульничество ты использовал?
— Никакого жульничества! – Трикс даже чуть-чуть обиделся. – Математика.
— Я тоже, к твоему сведению, умею считать, — сказал Щавель. – За одной дверью коза, за другой карета. Шансы – один к одному.
— Да нет же! – воскликнул Трикс. – И барон, и вы забываете про третью дверь! Про ту, которую он открыл!
— Так при чем тут эта дверь? – удивился Щавель. – Ее, считай, и нет больше. Выбираем из двух.
— Нет, из трех! – упорствовал Трикс. – Мы выбираем из двух дверей, одна из которых открыта, а за другой неизвестно что, и одной, выбранной мной вначале, за которой тоже неизвестно что. То есть – если поменять выбор и выбрать две двери, то у нас будет два шанса против одного! Так и получилось!
— Ты меня не путай! – вспылил Щавель. – Я не идиот! При чем тут открытая дверь, за ней все равно коза! Осталось две двери! За одной коза, за другой карета. Ты выбираешь между ними. Шансы должны быть один к одному!
— Нет, надо считать и открытую дверь, — уперся Трикс. – Мне про это рассказал один папин слуга. Ну, не про двери, конечно. Он так в наперсток играл. Три наперстка, под одним – шарик.
— Ну да, шарик-малик, старинная и малоуважаемая самаршанская игра, — кивнул Щавель. – Вся на ловкости рук построена.
— Да не на ловкости рук! На математике! Когда человек в нее играет, он на один наперсток показывает. Хозяин игры другой подымает – если там шарик, то он уже выиграл. А если пусто, то говорит – менять свой выбор будешь? Никто не меняет, все думают, что разницы нет. А она есть!
— Да ее не может быть! Две двери…
— Не две, а три! – Трикс так увлекся, что принялся орать на Щавеля. К счастью, и Щавель в пылу спора не обращал на это внимание. – Три, под одной шарик!
— Какой еще шарик?
— Малик! Ой, нет. Шарик под наперстком, а за дверью – телега!
— Карета!
— Пусть карета!
— И не карета, а колесо! – поправил Щавель.
— Да какая разница?
— И впрямь – какая? Почему ты выигрывал?
— Потому что я выбирал две двери из трех, а глупый барон – одну! У меня шансов было больше!
— Да почему же их больше? – взмолился Щавель. – Ты выбираешь из двух дверей, третья открыта. За одной дверью колесо, за другой коза. Местами они от твоего выбора не меняются. Где что – ты не знаешь. Шансы – один к одному! Но ты выигрывал в двух случаях из трех, почему?
— Потому что арифметика!
Щавель развернулся и твердым шагом направился к трактиру. Трикс виновато семенил следом. Он честно старался объяснить Щавелю, в чем дело, но тот никак не мог его понять. Это частенько случается, когда человек, хорошо обращающийся с буквами, плохо ладит с цифрами.
Когда они вернулись в трактир, Щавель молча сгреб со стойки три глиняные пивные кружки, потом, хитро улыбаясь, купил у трактирщика две бутыли пива и одну – крепкой настойки. В комнате он налил все три кружки, закрыв глаза потусовал их по столу. Потом, хитро улыбаясь, ткнул пальцем в одну из кружек.
— Я считаю, что настойка – тут! – заявил он. – Трикс, устрани-ка одну кружку с пивом!
Трикс понюхал кружки и отодвинул одну в сторону.
— Простой и наглядный эксперимент, — пояснил Щавель. – Хочешь сказать, что если я сменю свой выбор, то глотну настойки?
— Да, шансов на это станет больше в два раза, — печально сказал Трикс.
Щавель глотнул. Поморщился, занюхал рукавом и велел повторить эксперимент. Остановился он только после десятого глотка.
— Мешать крепкие напитки с пивом в такой пропорции – вредно для здоровья, — признал он. – Да, ты прав! Но я не пойму, почему так… почему? Разбуди меня через два часа, — вставая и направляясь к кровати, велел волшебник. – Или даже через три… Все-таки в этом скрыта какая-то ужасная, терзающая разум тайна…
— Арифметика, — упрямо сказал Трикс. Но Щавель уже его не слышал. Семь добрых глотков настойки и три глотка пива сделали свое дело – усталый и переволновавшийся волшебник крепко уснул.
Трикс взял одну из недопитых кружек пива и уселся у окна.
облако тэгов
