*

Мелнибонэ?

Мелнибонэ?

Мелнибонэ?

Задолбался, и

Пошел звать пиратов...

*

Элрик улыбнулся Киморил.

Муха улыбнулась ему.

Элрик улыбнулся своему старому слуге Танглебонесу.

...а Муркок бормотал про себя: «И тогда наверняка вдруг запляшут облака...»

*

Побежал Йиркун за крысой...

Без усов вернулся, лысый.

*

-- Не давайте перхоти ни малейшего шанса! -- сказал Садрик Йиркуну.

*

Папа Садрик отчитывает сына:

— До меня дошли сведения, что ты не посещаешь занятия по магии. Небось опять по Америкам там всяким гулял?

— Да я в ту Америку ни сном ни духом!.. — оправдывается Элрик.

*

Собрал как-то император Садрик всех своих придворных, и говорит:

— А сейчас предлагаю выпить за моего покойного племянника!

— Так я ж ещё вроде как... живой, — аж поперхнулся Йиркун.

— Так ты ж ещё не выпил, — говорит Садрик.

*

Продолжение рок-оперы «Белая Ворона»: называется — «Белый Ворон», и главный герой там — Элрик...

*

— Куда я отправлюсь на сей раз? — спросил Элрик своего учителя магии перед тем, как погрузиться в очередной колдовской сон.

— В мир, который называется Кринн. Там, говорят, какие-то «повелители драконов» появились... тебе придётся с этими самозванцами разобраться...

*

Фурнии, как фурии, метали молнии в мерниев.

*

Перенесясь благодаря Тысячелетнему сну в прошлое, Элрик помог мерниям и их фурнам основать Мелнибонэ.

Проснувшись, он посмотрел на результаты своего труда... покачал головой... и пошёл звать пиратов.

*

— Мы — предки мелнибонийцев! — сказали малибаны.

— Ну да! — возмутились мернии. — А мы тогда кто?..

*

— Мы — предки мелнибонийцев! — сказали олабы с острова Р'лин К'рен А'а.

— Много фантазировать вредно, — ответили мернии.

*

...встретились как-то мернии, элдрены Гнеестенхайма, олабы с острова Р'лин К'рен А'а и малибаны...

...в результате чего и появилась нация мелнибонийцев...

*

...встретились как-то мернии, элдрены Гнеестенхайма, олабы с острова Р'лин К'рен А'а и малибаны...

...а потом пришли мелнибонийцы и послали их всех к Доктору Шутке.

*

Димедрол, тавегил, панадол, киморил...

*

— Синьорина — Симорил?

— Си, синьор!

*

Симорил никогда не удавалось взять верхнее «до».

Зато ей удавалось взять верхнее «си».

*

Принцесса Сибемоль.

*

И был у Элрика Акториос Всевластия...

*

Прилетает как-то к Элрику дракон.

— А, привет, Огненный клык.

— Та не, я от Олмера...

— Из Илмира! — обрадовался Элрик. — Ну что ж, неси меня в Илмир!

Сел на дракона, тот его и понёс. Начали снижаться, Элрик и видит: куча людей дерётся. Он соскочил, стал всех кромсать Чёрным мечом... а они как увидели у него Акториос, сразу завопили: «Хозя-аин!» Потом опять вскочил на дракона, и тот его понёс уже в наш мир...

...Вот так Перумов и написал «Кольцо Тьмы».

*

Прилетает как-то к Элрику Даффи Дак.

-- Привет, я от Элмера.

-- Из Илмира! -- обрадовался Элрик. -- Так неси же меня в Илмир!..

*

Идут как-то Элрик с Муркоком, и Элрик спрашивает: "А ты "Матушку Имррир" читал?"

*

-- Ты за Каттнера или за Муркока?

-- (За Муркока)

-- Сразу видно, ты с заскоком.

-- (А если я за Каттнера?)

-- Принимай бальзам Баттнера!

*

Пришли белогвардейцы в Имррир.

— Вы кто? — спрашивает Элрик.

— Мы ж белые! — отвечают ему.

А Элрик недослышал, схватился за Меч.. ну и... в общем... чем кончилась эта история, лучше не рассказывать.

*

— Вы кто?! — удивился Элрик, увидев на Лунных Дорогах группу людей верхом на каких-то странных животных.

— Мы — Всадники Перна, — гордо ответили они, — а ты кто?

— А я — Всадник Фурна.

*

— Пока вас тринадцать, — сказал Гэндальф гномам, — вам с драконом не справиться. Нужен ещё кто-то — наверно, Бильбо...

— В этом нет нужды, — послышался вдруг незнакомый голос, и они увидели альбиноса с чёрным мечом.

— Я слышал, в ваш отряд требуется человек, способный совладать с драконом? — спросил он. — У меня есть опыт подобной работы...

*

Сидит Элрик в кинотеатре, ждёт, когда начнётся фильм.

Экран освещается, и появляются титры:

«УБИТЬ ДРАКОНА».

— Ужас какой! — восклицает Элрик. — Вандализм! Нет, на этот сеанс я не останусь!..

*

...на самом краю берега, там, где кончалась земля острова Мелнибонэ и начиналось море, стоял памятник, изображавший странного человека — тот был коротко стрижен и одет в чёрную кожаную куртку, каких никогда не носили в Светлой Империи, на плечах его были погоны, а на погонах — кресты с загнутыми концами; он держал в руке меч, из которого высовывалась драконья морда...

— Чей это памятник, милый? — поинтересовалась однажды Киморил.

— А... — махнул рукой Элрик. — Это предки абстракционизмом увлекались... Непонятно что изобразили.

*

— Я по воде, аки посуху, — сказал Глогауэр.

— А я — посуху, аки по воде, — ответил Элрик.

*

Встречаются как-то Йиркун с одетой в черное Плакальщицей, Элрик с птичкой-Буревестником подмышкой, и Хокмун с коровой Зорькой (= меч Зари).

Особенности национального перевода, прости Госсподи!..

цитата

Осенние листья – жухлые, порыжевшие – устилали стеклянную кровлю. Сидя с самого утра в прохладной, настраивающей на спокойные, размеренные мысли воде бассейна, Алиса думала – вот только ход её мыслей был далёк от приятной расслабленности, которую (скорей всего) предпочёл бы сейчас обычный горожанин.

Но она и не была обычным горожанином – она была аль-дренн, всего лишь аль-дренн… Её народ совсем недавно перестали считать «меньшинством» столицы; правда, король ещё затевал какие-то новые таинственные интриги, да и в Совете про её друзей, так отличавшихся даже от привычных людям кинкаров, говорили без большого пиетета – словом, давно уже было понятно, что их народу здесь будет жить не особо-то легко. Всё же многие из них предпочитали именно этот город, так как… «так как есть за что его любить». Алиса давно это знала, но всё-таки на сердце у неё было неспокойно – и за себя, и за прочих своих сограждан чуть боязно.

Высокие, острые башни, отливающие карминово-рыжим, колкими своими шпилями подтыкающие небо. Златомраморные карнизы домов, освещённых тёплыми лучами. Улицы из белого камня, который по всей Подлунной ищи – вряд ли отыщешь. И вот здесь-то, в этом царстве изящества и гармонии, ей (как говорят) места нет?.. Невозможно.

По крайней мере, стало для неё невозможно – с тех пор, как появился ангел. Он открыл ей, что бывают и другие утра, когда столица ещё не приобрела свой нынешний, прекрасный вид. Что именно за это он и любит столицу. И что эти утра принадлежат только тем, кто про них знает – то есть им двоим.

Ангел спускался с тускло-серых предрассветных небес, затянутых густыми облаками; сходил на мостовую, холодный камень которой ещё не стонал под ногами эборийцев, покоясь в своего рода полусне. Брал метёлку, со вчера прислонённую к углу близкого здания, и принимался за каждодневный (не утомительный, наоборот – радостный) труд.

Иногда, взирая с карниза на его усилия, за ангелом следил буревестник. Он тоже был здесь хорошо известным гостем (по меньшей мере – ей), но появлялся, как водится, только в очень ветреное и непогожее утро.

Алиса не спрашивала у короля, знает ли он, что за необычный подметальщик теперь есть в столице. Вполне возможно, что знает… но, уважая право ангела на личную тайну, просто не хочет об этом говорить.

Всё ещё думая о своём крылатом друге, девушка выбралась из бассейна. Стала пятками на деревянный настил; закуталась в густое меховое покрывало. В воздухе царила прохлада, и Алиса слегка чувствовала дыхание ветра.

Непутёвый (так звали ангела) очень много для неё сделал: без его помощи Алиса, наверное, не научилась бы ценить жизнь «как есть», во всей её неброской красоте. И не требовать от этой жизни заведомо невозможных вещей. До недавних пор она считала ангела своим лучшим другом – но появился Рогач, и тут-то всё стало сложнее…

Странное, уродливое и очень несчастное существо. Которое поневоле привлекало её внимание, хоть она и знала: эта привязанность – в каком-то смысле безумна.

Она встретила Рогача во время одной из своих частых прогулок за городом, на лугу, где сухая, выгоревшая на солнце трава тихо шуршала под слабо ощутимыми прикосновениями ветра, и поздние тёплые часы, наполненные тихою, размеренной скукой, были так важны для девушки....

цитата

Солнце давно спало в пуховых облаках на краю неба; невдалеке от полупрозрачных, просторных, лазурно-синих полей, на которых днём хозяйничали дети Ветра, играя в догонялки, а сейчас было тихо и темно, колосья не шептались между собой, – стояла громадная чёрная наковальня, вся покрытая копотью и следами ржавчины.

Ангел в сине-розовой рубахе, сильный и весьма хорош собою, бил по ней молотом – только золотистые кудри веяли на ветру. Бородатый карлик – Ильмар, один из прекрасно известных ангельскому воинству, недобитых во время όно н и б б е л о н г о в, распоряжался той работою с известным чванством.

– Ты хорошо стараешься, – бросил он светловолосому гостю. – Пятки вон как изгваздал; со стороны-то, небось, и за демона сойдёшь! А всё-таки, сколь ни трудись, кузнец из тебя пока что слабый. И вряд ли подарок Адаму и Еве будет таким уж шикарным… как планировалось.

– Ой, ладно, – засмеялся Непутёвый, – большое дело – сковать чародейный браслет. Пусть даже перстень.

– Да, перстень. Перстень, обладающий силой покорять природу.

– А зачем её покорять? – ошарашенно произнёс Непутёвый.

На мгновение Ильмару показалось, что сквозь очертания худого, смуглого, почти девчоночьего тела, проступает совсем другое: гигантский Зверь, превозданное существо – огромный дракон, бывший раньше их всех. «Старший брат Космоса», возможно, даже старший брат Бога…

Впрочем, карлик тут же пришёл в себя. Ангел в рубахе так оставался Ангелом, лишь блеск в глазах отчасти свидетельствовал о кое-какой, скрытой внутри у него, силе…

– Я закончил работу, – устало молвил Непутёвый. – Всё готово, можешь забирать, проверять…

Перстень, ярким пятном желтевший на наковальне, привлекал взоры. Если прислушаться, то можно было уловить слабо слышные звуки, идущие от него…

– Он говорит! – воскликнул Ильмар.

Так и было.

– Прежде, чем возник мир, – шептал сгусток золота на наковальне, – прежде, чем был даже первозданный Хаос… ещё когда вокруг царили мрак и пустота, я тогда уже слышал от Него… от Бога, или от Вселенского разума… или, может быть, от Онборна…

(– Он имеет в виду солнце, – сказал кузнец).

– ...чей лик в те времена ещё оставался чёрным, словно покрыт неизгладимыми следами копоти… так вот – кто бы это ни был, но Он мне говорил: т о л ь к о при появлении Людей жизнь моя обретёт какой-то смысл, ибо я должен служить им, а более – никому.

– Оттого-то, – сказал ангел, – хоть я и Непутёвый, но частичку своей души в тебя вложил. Искренне; желая Людям самого большого добра. Ты не просто перстень, ты в какой-то мере и человек. Во всяком случае, можешь им обернуться, когда надо. А первым Людям без учителя плохо будет…

Он обернулся.

Перед ним стояли трое. Юноша, полуобнявший за пояс своего коренастого, темноволосого спутника (что-то было в жесте молодого парня более интимное, чем подумал сперва Непутёвый; отчасти ангелу стало стыдно, что вовремя не отвёл глаза; ну да теперь уж – что делать). Вислоусый (кажется, Тарн?..), напротив, смотрел на Непутёвого с интересом. Он словно чувствовал, что ангел должен им обоим помочь.

Рядом с юношей – «а это Вэйре, помним, как же», – застыла миниатюрная курчавая шатенка. Ангел всегда робел в присутствии Айлинн, а вот Ильмар – нет.

– Вы слишком рано пришли, – сказал он. – Перстень готов, но пока – не для вас. Мы старались, рассчитывая на п е р в ы х Людей. Изгнанников из рая… Люди будущего у нас в третью очередь проходят.

(«Хорошо, если не в четвёртую...» – буркнул Непутёвый).

Вэйре обиженно шмыгнул носом.

– Что, никак?..

– Никак, – Ангел потряс головой. – Заходите через недельку. И то не могу сказать, будет ли Кузня после п е р в о г о заказа работать… кхе-кхе… стабильно.

– Так мы ж не для себя просим, – сказал коренастый Тарн.

– Как – не для себя? – удивился Ильмар. – Голову-то не морочьте, уважаемый… Заявка ваша, ежели позволите напомнить, была на Г и д а. Способного оборачиваться человеком, пока нужен, но всё остальное время коротающего на пальце или в кармане.

– Это Калидор просил, – усач вздохнул, очевидно, не понимая тупости мастера-изготовителя. – Ну и Айя тоже, но по форме всё было так: Рыцарю Калидору из столицы зачем-то нужен Г и д. И вот он, кстати, велел нам поторопиться…

Тем временем Айлинн уже подхватила перстень с чёрного круга, и сейчас играла им, перебрасывая с ладони на ладонь. Она что-то шептала, напевала ему, как ребёнку, бережно прижимала к себе и поглаживала. Перстень по-прежнему издавал малопонятные звуки, но и в них зато угадывалось удовольствие.

– Вы ласкаете его, словно кошку, – неодобрительно молвил карлик.

– Словно друга, сказал бы я, – меланхолично прокомментировал ангел.

– Это не тот Г и д! Сколько раз повторять?

– Ну что вам стоит, мастер… Вы же в этих Кольцах сущий дока. Для первых Людей нужен совсем не такой Г и д, правда? Им нужен Учитель, способный помочь после грехопадения на жестокой земле. А у Того, что перед нами, – Айлинн, смущённая до крайности, улыбнулась, – у него… то есть, у н е ё, девичий нрав. Я даже имя придумала…

– Это всё меня не касается, – Ильмар предупреждающе вскинул руку. – Милая Айлинн, у нас вовсе нет претензий к вам лично (и вашим неуёмным, кхе-кхе, амбициям!) Я просто выполняю план. Ибо написано в древнем труде, коему имя «Сказание о Зейфриде Роговом»…

– Там написано, что работу надо сдавать в срок. Слышали, знаем! – Вэйре расхохотался. Его нагой приятель тоже усмехнулся, впрочем, невесело. – У вас, никак, отчётность страдает, Ильмаринен? Так и у нас, поверьте, тоже. Айя ноет, Калидор над душой стоит, со дня на день Гида для неё требует. А он ведь рыцарь. С рыцарями, как понимаете, шутить не нужно…

– «Отчётность»! – раздражённо отмахнувшись, карлик бросил тяжёлый молот и шагнул к девушке. Без спросу схватив её за запястье, он попытался вырвать Кольцо. – Я волнуюсь, понимаешь, Вэйре – р е а л ь н о волнуюсь за Адама и Еву! За Отца и Матерь наших! Мне нужно им помочь; мне их жалко! Демон Туони не дремлет – там, в далёком прошлом, на первозданной Земле, он козни творит, надеясь, что Хийси, Лемпо и злой Пиру в итоге не дадут людскому роду воцариться на свете. Если эта земля будет принадлежать демонам и троллям – с кого спросит Онборн-Солнце? С кого, Вэйре?! С тебя же и спросит… Я уж молчу про реакцию Высокого, Равновысокого и третьего их брата.

– М-м-м-аалчать.

– Что?! – Ильмаринен даже подскочил на месте, так это оказалось неожиданно. Только вот Непутёвый был абсолютно без улыбки настроен.

– М-малчать, я сказал. Друг кузнец, ты сейчас, чтоб не создавать лишних разборок, тихо и спокойно отдашь перстень нашей красавице Айе.

– Э-э… Ты что же, Хранитель, с ума сошёл? Или они тебе так мозги запудрили всей этой чепухой…

– Я не «Хранитель», – так же невозмутимо ответил ангел. -- Я мешамер, ты уж не путай, друг. И всё-таки отдай Кольцо. Потом ты скуёшь ещё два, чтобы про запас заодно имелось… а тогда уж мы обратимся к нашим именитым заказчикам. По поводу т о й с а м о й, Первой из Заявок.

– Бред какой-то, – бормотал Ильмар. Но, посмотрев на Непутёвого, вдруг изменился в лице…

Ему снова показалось, что вместо ангела он видит Дракона. Огромного, высокого и крепкого телом, почти с весь Космос величиной.

«Заработался, ничего не скажешь», – решил про себя кузнец.

«Видимо, так», – вдруг сказал в его сознании голос, очень похожий на голос Непутёвого. – «Уже, вот, и ваше воображение штуки вытворяет...»

Н и б б е л о н г а передёрнуло.

"Хорошо", -- ответил он про себя. -- "Я не буду тебе перечить". И – уже вслух – вполголоса добавил: – Друг-мешамер. – Вэйре и оба, пришедшие с ним, понятно, не слышали, так что очень удивились, когда мастер-кузнец поднялся, и, выпрямившись, насколько позволял низкий рост (руку Айи он, конечно же, отпустил), приятельски похлопал смуглого Вэйре по спине:

– Кольцо твоё, парень. Удачи!..

цитата

Вот эта улица, памятная ему -- здесь он когда-то впервые спустился с небес. Ощутил холодный, грубый камень тротуара под босой ногой; смиренно взял метлу, стоявшую возле угла большого здания, и стал убирать. А с карниза, очень заинтересованно, следил буревестник. Который потом стал его другом… Но это ведь было давно. (Алан-Тор! Да когда же?.. Он больше не помнил).

Вот улица, на которой когда-то стояла лавка старых книг. Лора-Советница торговала здесь, не гнушаясь выставить на продажу фолианты из своей собственной коллекции; пару раз наш герой даже заходил купить… А потом -- совсем внезапно, просто «вожжа», так сказать, под тунику попала -- остался в лавке. Сам того не ожидая, начал прелестной хозяйке помогать, собирать и упаковывать все её книжные завалы до завтра, таскать громадные коробки, водружать их --- одну на следующую… К утру они с Лорой уже были лучшими друзьями. На железном лице хозяйки -- женщины-киборга – были отчётливо видны следы пламени: щеки её в прямом смысле раскалились и пыхали жаром. Ангел понял – это всего лишь значит, что Лора приятно смущена. Улыбнулся, сделал вид, будто не удивлён нимало… И стал чаще к ней приходить -- то на чашечку кофе, то ещё за чем-нибудь. А когда он покидал лавку Советницы, буревестник слетал с карниза, где ждал до сих пор, и садился ему на плечо. Юноша брел по тёмным улочкам, тихонько беседуя с птицей… и – время от времени – нарывался на грубый окрик какого-нибудь пьяницы. Шваль, собиравшаяся в переулках Эбора, часто видела Непутёвого, и, кажется, некоторые уже задумывались, «а не напасть ли на него»; единственное, что удерживало их – ангел, как и положено райскому духу, был беднее храмовой крысы.

Однажды на него набросилось какое-то странное насекомое. То ли гигантский таракан, то ли… не пойми кто; но бесспорно, что порождение местной клоаки. Тварь проглотила его живьём; сидя в зловонном брюхе инсекта и от скуки ковыряя пальцем в носу, Непутёвый испытывал откровенное уныние («дожидаться, пока тебя переварят – воистину веселья мало!») Но он привык любые мытарства переносить стоически; когда набежала городская стража, рассекла живот «праотцу» насекомых и выпустила юношу на свет Божий, ангел недовольно пробурчал: «Ну наконец-то!», пожал плечами, хмыкнул и пошёл себе дальше.

( – А вам не кажется, – спросил потом король у капитана стражников, – что это… кхе-кхе… эта большая козявка – не что иное, или не кто иной, как сам наш добрый знакомый – сэр Николас?!

– Кажется, – старый вояка хмуро кивнул. – Он ведь не первый раз уже принимает такой облик, чтоб охотиться на мирных граждан.

– Тем не менее, – король развёл руками, – Тор побери, доказательств у нас нет. Но если я встречу Ника, можете не волноваться – трёпку задам хорошую!..)

В тот вечер Лора соорудила для него целую ароматическую ванну; пока он мылся, женщина-робот возмущённо бегала туда-сюда по комнате, трясла руками и орала:

– Ты же мог превратиться в Дра…

– В кого? – спокойно, хоть и печальным голосом, спросил из ванны Непутёвый.

– Ох, прости, – (Лора, в принципе, знала, что о втором облике – не ангельском – говорить без повода наш герой не любит. Но временами проявляла преступную забывчивость, и тогда милое личико юноши становилось совсем грустным, можно даже сказать, насупленным, будто его обидели всерьёз). – Друг мой… – она помолчала, вновь затрясла руками, пытаясь сказать и не зная, КАК именно.

– Ты же способен менять обличья! – наконец нашлась женщина-киборг. – Почему ты не превратился в… кого-нибудь другого? Зачем было позволять этому страшилищу… э-э-э… – она чуть не брякнула «съесть тебя», но на сей раз вовремя спохватилась. – Зачем было позволять напасть на тебя?!

– Я не люблю применять свою супер-силу по пустякам, – ответил он. – Мелкая уличная стычка с тараканом – это, Лора, смешно. Я знал: капитан Пьянти разберётся – это самая подходящая работа для его парней.

– Ну да, – вздохнула Советница. – Вообще-то ты прав. Но я бы сто раз ещё подумала…

– Насчёт чего?

– Насчёт этой твоей супер-силы.

«Надо будет – я её использую», – подумал ангел, хоть и не торопился это говорить вслух. – «Сила при мне, никуда ведь не делась!»

Поэтому сейчас он смело шёл, не боясь джейминов, да и вообще не очень-то беря все эти досужие проблемы в голову. Кому какое дело до беспорядков и грязи на улицах, если в университете завтра – новая лекция, «Корни эборского языка и их причинно-следственная связь с Чёрным наречием Зельваэна»! Кому какое дело до разбойников, если можно, не обращая на них внимания, отправиться в Большую городскую купальню, освежиться, а потом – на раут к королю (тот обещал, дескать, после танцев новый мело-фильм крутить будут)...

А до мело-фильмов Непутёвый был охоч. Так, он смотрел (сразу же по прибытии в город) ленту о своём тёзке, который жил в глухой деревне и опекал некоего мальчика, спасая его от злых чертей. Фильм понравился ангелу; он даже слезу проронил. Затем была история о человеке, в одиночку отправившемся покорять Империю Урагана – и это тоже был прекрасный фильм; Непутёвый вообще думал, что плохих мело-фильмов не бывает, просто бывают какие-то, не пришедшиеся под настроение.

Потом он посмотрел “Эпоху клонов”. Была осень, совсем другая погода, настраивавшая на элегический лад, и он не мог не посочувствовать бедному астронавту Шнорри, которому так не повезло с принцессой Падминэ. Даром что Лора смеялась: «Дерьмо это, брат, а не любовная история!» Даром что внешность Янины Кентон, выступавшей в роли принцессы, могла породить сочувствие только в сердцах у самых наивных зрителей. (Через некоторое время он побывал на придворной мело-тусовке, познакомился с пленительной толстушкою поближе и увидел, как говорится, воочию: она всего лишь мила. Не более!) Кроме того, даже сам король на серьёзных и пафосных, как говорится, мелонических моментах фильма угорал до слез. То был один из множества камней преткновения между ним и ангелом: в златокудрой голове юноши просто никак не укладывалось, что старик Румфорд смотрит фильмы для «чисто поржать». В ту пору, однако, Непутевый знал: он с королём – и с Лорой – неразлей-вода. И пусть его дразнят «имеющим плохой вкус», и пусть смеются (не всегда, причём, дружески), – всё равно, ему хотелось ходить на рауты. Пить допьяна, целоваться на брудершафт с кем попало (включая Инанну, молодую Нинлиль и саму Лору). Подкалывать девушек, весело издеваться над ними. Заниматься любовью, жрать «Эльфриково зелье», прикидываться угрюмым, томным, теряться среди шумных гостей, горланить песни под самодельную алекрогитару, танцевать, – словом, ЖИТЬ. Это был не просто приятный способ провести время, – нет: это был образ жизни. Он был нужен им. И его сердце было для них открыто.

Оно было открыто даже для таких, как сэр Николас. Впрочем, о Николасе отдельный разговор...

Но все это было тогда. Лет пять назад; “почти целая вечность! “. Сейчас Лора замкнулась в себе, утратила желание выходить в свет, и уж не покидала пределов дворца, возясь там с мало понятными манускриптами, и контактам с Непутёвым предпочитала сурового синелицего усача Урагана --- повелителя Империи Вод. Может быть, потому что у пожилого Советника был к ней чисто дружеский интерес (а Лора, правду сказать, чувствовала себя перезрелой для всяких там интрижек и пошлой романтики). Может быть, из-за чего-то другого.

Элрик очень любил устраивать балы. Вытащит на середину комнаты из пыльного угла кадку с кактусом, и заявляет, что это искусственные джунгли, а значит, всем можно прыгать, скакать и буянить. А Йиркун балы не любил, как и всё, что связано с Элриком, и даже (как сообщают нам компетентные источники ;-)) называл его не Элрик, а Йырбод — добрый наоборот.

И вот однажды приехали к Элрику на бал послы из Израиля. Ну, коварный кузен им про Элрика заранее всяких пакостей наговорил, в том числе и как его правильно называть надо — одного не учёл: по-израильски «будешь танцевать» звучит как «йиркод». И вот смотрит он — все по очереди к Элрику подходят, и спрашивают его: «Йырбод йиркод?»

Ну, тут злодей не выдержал. Выскочил на середину зала, да как начал орать: это я, мол, йиркод... В смысле, Йиркун... Но никто, конечно, ничего не понял. Решили даже, что он болен; гости из солнечной Палестины говорят: «Не волнуйтесь, мы это счас уладим»; набрали какой-то номер быстренько, и... поехал Йиркун ажно в город Бялик, к известному врачу Пясику. (А может, наоборот. В город Пясик к врачу Бялику. Не помню). Вернулся оттуда ну такой образованный в смысле знания иврита — слова по-мельбанэйски уже не мог сказать, всё на этом самом... Постоянно рассказывал Элрику назидательные повести из Торы, но тот ни слова не понимал. И вообще, никто уже Йиркуна до самого конца жизни понять не мог. Так ему и надо! Или, как говорят у нас в Палестине, нак ему и тадо!!!