В израильские книжные ("русим", я имею в виду) не везут мейнстрим. Фантастика еще туда-сюда, есть хоть какие-то новинки (недавно видел в "Исрадоне" вот этого Лавкрафта)... а классика и современная проза — в лучшем случае 2012-го года. ()
Как я и обещал, теперь — о Шекспире... Это не писатель, это просто клад для того, кто собирает материал в пресловутую Энциклопедию заблуждений. Уж если самые известные его пьесы, пройденные нами от корки до корки еще в школе [учебник Маранцмана, 8-й... простите, 9-й класс], оказываются сборищем "расхожих мифов" — то что уж говорить о... не самых известных? "А-а, грехи юности, не более"... Ну вот кто сейчас вспомнит комедию Вильяма нашего, в которой был такой себе глуповатый слуга Ланс и собака его Краб? А между тем, если верить уважаемым во время оно основоположникам марксизма — "один Ланс со своей собакой Крабом больше стоит, чем все немецкие комедии, вместе взятые" (письмо Энгельса Марксу, легко нагугливается в сети). Поэтому я начну со всем известных пьес, а через некоторое время посвящу креатив другим (не столь знаменитым, но от этого ничуть не менее хорошим). Заблуждение №1. "Гамлет страдал так называемым гамлетизмом — нерешительностью, склонностью к сомнениям и боязнью действовать".
Гамлет Смоктуновского — не "человек действия", но "человек мысли"
Обычно толкуют так: Гамлет-де считал, что, если убить злого дядю-короля, то это ведь не отменит ВСЕЙ мировой несправедливости разом — а коли так, то и мстить "в локальных масштабах" нет смысла. И все-таки... известно, что лучшие исполнители этой роли (тот же Высоцкий, например) отвергали подобную трактовку. Если внимательно вчитаться в пьесу — там совершенно четко написано, почему Гамлет не убил короля сразу: он не был уверен, что ему явился действительно призрак отца.
цитата
Дух, представший мне, Быть может, был и дьявол; дьявол властен Облечься в милый образ; и возможно, Что, так как я расслаблен и печален, - А над такой душой он очень мощен, - Меня он в гибель вводит.
Романтический ум XIX в. (тот же Гёте, например) видел здесь аллегорию, попытки Принца хоть как-то оправдать перед собой свою беспричинную рефлексию... но во времена Шекспира такие слова понимались совершенно буквально. Дьявол есть дьявол, и с ним шутки плохи. Гамлет всего лишь хотел сперва перестраховаться, а уж потом — хвататься за меч... Но, когда Гамлет удостоверился, что дядюшка таки да виноват — ему банально "не дали" взять меч в руки: дядя сам предпринял "контратаку": отослал принца куда подальше — то есть в Англию. По возвращении откуда Гамлету пришлось ещё расхлёбывать кашу, заваренную дворянином Лаэртом (кровная месть, всё такое) — т.е., на короля уже банально не оставалось времени. Поэтому, само собой разумеется, когда подвернулась случайная возможность отомстить дяде — он за нее и ухватился, как утопающий за соломинку. Где же здесь "гамлетизм"? Здесь имхо только "затурканный" со всех сторон человек, который хочет навести порядок в государстве — а ему не дают (и королева-мать, из совершенно добрых () побуждений, и всякие там лаэрты — "винтики в машине" кровавой гэбни эльсинорщины... и сама "гэбня" в лице короля...) Короче, совершенно понятная ситуация. Не стоит придумывать что-то "от лукавого", чтобы ее объяснить. ПС Если же допустить, что Принц действительно сомневался какое-то время в целесообразности своей мести — то вряд ли его сомнения были подобны сентиментальным переживаниям юного Вертера (как это хотел внушить, и таки да внушил, многим поколениям шекспироманов Йоханн-Вольфганг Гёте). Высоцкий в своем стихотворении прекрасно показал, КАКИЕ сомнения могли по-настоящему одолевать Принца:
цитата
Офелия! Я тленья не приемлю. Но я себя убийством уравнял С тем, с кем я лёг в одну и ту же землю.
Как вариант — вполне возможно такое: светлый гуманист, истинный сын Ренессанса ("О, как прекрасно человечество!"), вдруг обнаруживший, что на его совести 6 смертей — не мог, конечно же, не задуматься о том, правильным ли путем пошел... И что ему, пардон, остается после этого, как не принять удар отравленной шпаги?
Гамлет Высоцкого — "человек борьбы", поражённый окружающей подлостью и неправдой
А вы говорите — "трагедия в нерешительности"... Для читателя позапрошлого века — ну, видимо, да. Современный читатель (режиссер А. Тарковский, например) будет искать эту трагедию несколько глубже...
И снова — о скромном обаянии феодализма. И о переводах, разумеется...
Средневековую литературу так называемая "советская школа перевода", скажем прямо, не очень-то жаловала... Это вам не лирики 19 в. (Бодлер, По и т.д.), на худой конец — Ренессанса и барокко. Тех переводили неизмеримо большими объемами, относительно качественно (хотя без отсебятин все же не обходилось: прекрасный поэт Самуил Маршак превратил откровенно пародийный сонет Шекспира "Ее глаза на звезды не похожи"... в лирическое стихотворение, а гений Пастернака, как вдруг оказалось, способен породить крайне невразумительные строки типа "Во мне ты видишь умиранье пня"). Но — пусть уж. Издержки везде неизбежны; главное, что классиков более поздних эпох все-таки переводили. Много и разнообразно.
А вот античность и Средневековье... Имеем только один перевод "Нибелунгов" (т.е., только один, доступный массам — старый, досоветский, напрочь забыт всеми. Возможно, заслуженно... однако ж... читателю выбирать не из чего), только один полный перевод "Беовульфа" (а кто сказал, что художественное решение переводчика Тихомирова — единственно возможное? Отрывки из перевода М. Замаховской в хрестоматии Пуришева показывают, что этот литпамятник мог бы обрести и совершенно другое звучание... Но — нет. Народ имеет только то, что в БВЛовском томике. (Для сравнения: "Ригведу" народ имеет в двух переводах — тоже Тихомирова и более старом, начала 70-х. Пусть и не всю, но и не вырванные из цельного текста фрагменты).
"Сага о Вельсунгах" с 30-х годов переиздавалась дважды. И все время — в том же переводе. 30-х годов.
Данте "от Мина", "от Минаева", "от Маранцмана" и "от Евсы" мы получили сравнительно недавно. Еще в начале 2000-х мы имели его только "от Лозинского".
Ну как, поняли, о чем я? Да, да... Конкуренции нет. При том, что пьесы и стихи, допустим, Шекспира... Ладно, не будем о грустном.
(Возражения "так ведь какие древние времена! мало кто эти языки вообще знает, а ведь надо же и словом владеть" — резонны. И тем не менее — переводов "Эдды" у нас три (а переиздается чаще всего лишь один из них); переводов "Кудруны" — два, просто опять-таки один не переиздаётся; переводов "Окассена" — два, и оба — тут как раз приятное исключение из правил — вполне себе доступны; переводов "Песни о Роланде" — три, а издается (естесссно) только один; да и с "Нибелунгами" та же песнь (пардон за каламбур). Кое-что переводилось не с подлинника, а с подстрочника... и т.д., и т.п.)
А вот в случае с переводами поэзии вагантов — была конкуренция. Да еще какая... Но только к добру это — увы — не привело.
Почему так? разберемся.
Ваганты, в принципе, в советское время были любимы начальством народом. Песни на их стихи звучали во многих фильмах, "Во французской стороне..." — стало популярной шансоньеткой... короче, это вам не "Эдда", мало кому вообще надобная. Поэтому неудивительно, что переводил вагантов один из классиков "советской школы", спец, так сказать, по германской литературе, подаривший нам, среди всего прочего, знаменитого "Парцифаля" — Л. Гинзбург.
О его переводах другой (по сегодняшним понятиям — еще более маститый) мэтр (и тоже классик) — М. Гаспаров — сказал примерно следующее: Гинзбург в своих переводах выразил то, что ХОТЕЛИ сказать ваганты, а мы — то, что они действительно СКАЗАЛИ.
Иными словами: читателю предоставляется выбирать — либо ЧТО сказано (гаспаровские переводы), либо КАК сказано (= гинзбурговские). Либо смысл, либо стиль. Tertium non datur.
Вам не кажется подобная дилемма несколько нарочитой?.. (ИМХО, перевод только тогда перевод, когда между смыслом и стилем достигнута гармония, определенное равновесие. Иначе — это либо подстрочник, либо пересказ).
Посмотрим на примерах: кто из переводчиков был прав, кто, так сказать, ошибался...
цитата пер. Л. Гинзбурга
Задают вопрос иные:
Чем вам нравятся пивные?
Что ж! О пользе кабаков
Расскажу без дураков.
цитата пер. М. Гаспарова
Что за жизнь в кабацкой келье,
Где на грош идет веселье,
Если спросите об этом,
Удостою вас ответом.
цитата Гинзбург
А вслед затем из брюха зайца
Златые выкатились яйца,
Кольцо с брильянтами, алмаз
И высочайший твой указ
цитата Гаспаров
А под хвостиком зайчачьим
Вдруг нашел письмо царево
Как видим — Л. Гинзбург хорошо владеет словом, но это не спасает его переводы от обилия отсебятин. (Посмотрите для примера вирш "Монах Иоанн" в обоих переводах — вы увидите, что Гинзбург примерно треть сюжета... э-э-э... "пересочинил" заново).
цитата Гинзбург
На осеннем холоду,
Лихорадкой мучим,
В драном плащике бреду
Под дождем колючим...
(Лирический монолог, ага... В оригинале — всего лишь просьба о подаянии!)
Где у Гаспарова старославянское "кружало" — у Гинзбурга "пивная" и "трактир" (а почему же не КАБАК, к-рый, собственно, современным эквивалентом "кружалу" и есть?) Где у Гаспарова "клирик" — у Гинзбурга "студент" ("Так пускай во все века славятся студенты!" А более подходящий по контексту "школяр" тоже встречается, но редко). Древние свевы и батавы (у Гаспарова) на языке Гинзбурга — вполне себе современные швабы и баварцы...
Собственно, он подменяет Германию XIII века — Германией XVIII-го, в этом и весь секрет. А студентов средневекового университета — веселыми буршами, проводящими время не столько за книгой, сколько за чашкой пунша.
А сами стихи... Стихи, как это ни прискорбно, весьма хороши с т. зр. владения словом. Примеры можно приводить без конца.
Так что же, "у Гаспарова все-таки вышло лучше"? (Сам Л. Гинзбург, кстати, хвалебно отзывался о его переводах).
Увы, увы...
цитата
Наш аббат привычен кубки опрокидывать,
Наша аббатиса не отвыкла ног раскидывать
(Чувствуете некоторую тяжеловесность? Ну да, по-русски было бы — "ноги", а не "ног")
цитата
После десятой [= чаши] — рвота,
И вновь начинаешь все счеты.
"Счеты" по-русски можно только сводить. С кем-либо. Здесь же явно имеется в виду — "весь счет"... но рифма, рифма, чегт ее побеги... Подрифмовка — куда же денешься!..
цитата
Я — настоятель
Славной Куканы (...)
Воля добрая моя -
В вере Дециевой
Заглянувши в комментарий, узнаем: Кукана — "страна дураков", Деций — "бог игры в кости". А откуда нам, простите, это было знать, т. ск., в процессе чтения
цитата
Бог сказал апостолам: пО миру идите!
Очевидно, все-таки по мИру. Если "пО миру" — то это значит "нищенствуйте". Итого — совсем не тот смысл...
"Зернь", "кружало", "мних"... и прочие неудобоваримые слова.
Выводы?
Они, увы, малоутешительны.
Поэзия вагантов еще ждет своего переводчика. Того, кто совместил бы (грубо говоря) живой, раскованный язык Гинзбурга с академизмом Гаспарова.
— "А можно ли их вообще совместить? М.б., и пытаться-то не стоит?"
—
цитата пер. Осипа Румера, 30-е годы
Славься, сок вина священный,
Порожденный гроздью пенной.
Стол, тобой благословенный,
Полон благодатию.
Сколь во рту ты мне приятен,
Сколь горяч и ароматен,
Хоть глагол мой стал невнятен,
Сладким скован зелием
Почему у Румера славянизмы "играют", а у Гаспарова — нет? Ответ в магическом слове: контекст!
Только Гаспаров вынес его, скажем так, за скобки (в послесловие и комментарии), а Гинзбург вообще придумал другой контекст, полностью свой.
Это, конечно, легче, чем претворить академическое знание — в поэтическую строку. Но все-таки эта задача осталась не решена... и до сих пор стоит перед гипотетическими переводчиками будущего.
А изд-во "Эксмо" до сих пор переиздает вагантскую поэзию в переводах 50-х...
Не знаю, как вам — но мне "это очень и очень жаль" (с) М. Назаренко.
Продолжаем разговор (хм-хм... скорее монолог... ну да ладно. Надеюсь, хоть кто-то это все-таки читает, кому-н. это надо) о теории и практике переводов, а также — о скромном обаянии феодализма... Поговоримте о переводах средневековой поэзии, конкретно — восточной (классической ирано-таджикской). Вот уж кто, казалось, не был обделен в советские времена вниманием переводчиков и издателей — так это восточные поэты. Данте, Петрарка, Тасс и Ариост не переиздавались (и не переводились) столько раз, сколько Хайям, Хафиз, Фирдоуси, Низами, Навои, Джами... и иже с ними. Переводили их обычно прекрасные поэты (С. Липкин, Р. Ивнев, П. Антокольский и др.) — казалось бы, очень благо- и плодотворная ситуация... А если посмотреть ближе? Во-1, нельзя не помянуть "незлым тихим словом" издателей: те же поэмы Низами или Навои — какой сборник, скажем, 80-х годов ни возьми — нигде не напечатаны целиком, всюду "избранные места" (ну представьте себе издание, к примеру, "Илиады" Гомера, в которое вошли... произвольно выбранные отрывки из нее! Что-то не то, правда же?..) А во-2... Ситуация всё-таки была сложнее, чем кажется на первый взгляд. Да, переводчики владели даром слова. И тем не менее... то ли теоретическая база их почему-то подвела, то ли... Но лучше разберем на практике.
См. под кат
В одном из ежегодных сборников "Мастерство перевода" (не помню уже, в каком именно) был как-то напечатан разбор перевода "Касыды о старости" Рудаки, сделанного Семеном Липкиным (вот уж чьи заслуги не стоит преуменьшать — так это Липкина. Он и поэт замечательный, и переводчик не из последних: к примеру, "Махабхарату" на русском он воссоздал почти гениально, да и переводы его (скажем) из Навои мне более чем нравятся. Но все же...)
цитата
Все зубы выпали мои, и понял я впервые, Что были прежде у меня светильники живые.
В оригинале: светильники сверкающие. Как ни крути, а перевод чуть более чем неточен (как светильник может быть "живым"? И, кроме того, как можно о зубах сказать "живые", они ведь не из плоти?) Это уж не говоря о том, что слово "впервые" в оригинале вообще отсутствовало...
цитата
Так мир устроен, чей удел — вращенье и круженье. Подвижно время, как родник, как струи водяные.
Вторая строчка полностью измышлена переводчиком (в оригинале Рудаки дважды повторяет одну и ту же мысль — о "вращении мира" — в обеих строчках. И — никакого сравнения с родником). Ладно... в конце концов, один слабый перевод ещё "погоды не делает". Обратимся к одному из самых больших трудов С. Л. — его переводам из Фирдоуси. на фото — С. Липкин И с первых же строчек у нас возникают сомнения: можно ли переводить древнюю персидскую эпопею... пятистопным ямбом (тем более, что в оригинале она написана совсем, совсем другим размером... напоминающим, скорее, "Три пальмы" Лермонтова)? С. Липкин, как известно, оправдывал этот свой шаг тем, что-де в сознании русскоязычного читателя пятистопный ямб связан с самим жанром поэмы, такова-де традицмя, идущая от Пушкина... На это все ж таки есть что возразить. Во-1, Пушкин писал поэмы, но не писал эпопеи (тем более — мифологические, в духе того же Гомера или "Калевалы" — никто ведь их не пытается переводить 5-стопником?). А во-2, между Пушкиным и Фирдоуси — не одно столетие, это поэты настолько разных культурных традиций, что и говорить не о чем. Ладно... Обратимся к самому переводу. А попутно будем сравнивать его с другим — выполненным Ц. Бану-Лахути. Вот стихи из начала поэмы, описывающие подвиг эпического героя Сиямака — победителя нечисти:
цитата перевод Бану
Доспехов лишенный, властителя сын Сразился с нечистым один на один.
Смотрим, что же у Липкина?
цитата
И вышел, тигра шкурою покрытый: Тогда не знали панцирной защиты.
Сошлись две рати; Сиямак вступил Отважно в бой с исчадьем адских сил.
Что мы видим? Правильно, из 2-х строчек стало почему-то 4. И это еще не самое грустное: во втором двустишии довольно много "словесной воды" и "масла масляного" (лишние словосочетания, не прибавляющие ничего к тому, что мы уже знаем, выделены курсивом). Смотрим дальше...
цитата Бану
Бой грянул; раздавлен был дьявольский строй Напором звериным и силой людской.
цитата перевод Липкина
Сошлись две рати, сдвинулись тесней - И бесы побежали от зверей...
Опять-таки, 4 слова (целая строчка!) там, где у Бану-Лахути всего 2; опять-таки, эти 4 слова смело можно выбросить из стиха — они не несут особого смысла, это просто повторы. А кроме того... "бесы побежали от зверей" — какая-то сказка, вроде "Тараканища" Чуковского?.. ("Раздавлен был дьявольский строй" — звучит не в пример эпичнее, пафоснее и ...хм-м... "взрослее", что ли). Но, может быть, только начало поэмы в переводе С. Липкина вышло не совсем удачно? М.б., дальше — лучше? Смотрим...
цитата
Змей не погиб, но обнаружил камень То, что в себе таил он: яркий пламень
(Что вспоминается в 1ю очередь? Ну конечно же, "Евгений Онегин": "Волна и камень, стихи и проза, лед и пламень..." Совершенно излишние в данном контексте ассоциации). А вот — из конца поэмы:
цитата
И век настал великого Омара, И стих Корана зазвучал с мимбара
Выделенное курсивом — опять-таки измышление переводчика (который счел своим долгом разъяснить несведущему читателю, "что же такое мимбар"). Справедливости ради скажу, что и у Бану-Лахути это двустишие вышло несколько криво:
цитата
Носителя веры Омара пора Настала, — не трона — минбара пора.
Что же мы видим в итоге? Что пятистопник (несмотря на то, что это более "сжатый" размер, казалось бы, должен тяготеть к лаконичности) изобилует ненужными разъяснениями ("Сошлись две рати, сдвинулись тесней..."), переводческими комментариями (тот же мимбар), перенесенными почему-то не в сноску, а в сам текст переводимого произведения () Т.е. — практика показала, что теоретически С. Липкин был неправ. Не подходит этот размер (Аллах его знает, почему) для переводов древнего эпоса. Желающие могут сравнить эти переводы Липкина с переводами другого, очень талантливого переводчика (и тоже уже классика) — В. Державина, из Джами или Руми. Выполнены они тем же 5-стопным ямбом... и по стилю, правду говоря, не очень отличаются от процитированных выше. Вот и выходит, что "одного таланта мало"... если он еще не подкреплен необходимой теоретической базой...
Но это — эпос. С него, в конце концов, спрос особый. Что мы видим, коснувшись переводов восточной лирики? Да, по сути — то же самое. Хороших переводов (т.е., выполненных хороших слогом) много, профессиональных — единицы. Вот, например, Хафиз:
цитата
Ради родинки смуглой одной, одного благосклонного взгляда Я отдам Самарканд с Бухарой и впридачу — богатства Багдада!
Казалось бы — ну и что тут такого? А если заглянуть в оригинал — там отнюдь не абстрактные "родинка и взгляд" поминаются, а вполне себе конкретная "ширазская турчанка" (Рассказывали, что шах Тимур вызвал за эти стихи Хафиза, т. ск., "на ковер": как смел-де ты... какой-то там красотке... дарить мои города... Уж конечно, ставшую причиной царского гнева турчанку ввести следовало бы и в русский перевод)
В общем, надеюсь, я вас убедил. Средневековая поэзия Востока еще ждет своего переводчика... несмотря на все те, поистине громадные, наработки, что были сделаны в советские годы. Как ни парадоксально, как ни грустно — но это так.
облако тэгов
)
)
)
(
) только один; да и с "Нибелунгами" та же песнь (пардон за каламбур). Кое-что переводилось не с подлинника, а с подстрочника... и т.д., и т.п.)
