Выход в свет основательного исследования фантастики — всегда событие. Особенно если речь идет об украинском фантастиковедении. Именно поэтому появление украинского перевода книги канадского исследователя Владимира (Уолтера) Смырнива — явление для украинского фэндома незаурядное.

Украинский читатель не был бы знаком с этой книгой, если бы не, без преувеличения, титанические усилия группы энтузиастов под руководством Вячеслава Настецкого, которому, пользуясь случаем, искренне благодарен за предоставленный экземпляр книги. 13 человек были переводчиками с английского. Язык произведения — добротный, отдельный плюс переводчикам, которые имели дело с достаточно сложным текстом, опечаток немного. Отдельная благодарность Ирине Пасько и Сергею Тронько за перевод и редактирование сложных разделов. Переводческой работой руководила Ирина Пасько.

Всего в 2019 году вышло два украинских издания. Второе издание более полное — в нем есть вступление, выводы, а также интересный теоретический раздел о фантастике как таковой.

Итак, начнем с названия и структуры книги. Книга называется «Украинская фантастика: исторический и тематический обзор». Следует сказать, что обзор вышел в основном тематическим. Не буду перечислять всех разделов книги, скажу лишь, что анализ произведений украинской фантастики Смырнивым был сгруппирован в блоки по таким темам: утопия, космические путешествия, встречи с пришельцами, искусственные создания, юмор в украинской фантастике. Кроме того, ряд разделов посвящен фантастическим концепциям или отдельным произведениям конкретных фантастов. Очень уместно приложение от Виталия Карацупы — библиография украинской фантастики.

Автор отмечает, что некоторые разделы книги печатались ранее в виде статей. Собственно, это и заметно, поскольку книга иногда напоминает сборник статей, некоторые из которых являются относительно независимыми от других. Заметны неоднократные повторы отдельных утверждений, как в выводах, так и в основной части.

Чем эта книга отличается от критических работ, издававшихся в СССР? Прежде всего, тем, что в ней есть два неоспоримых достоинства: наличие анализа произведений авторов украинской диаспоры, а также авторов из Западной Украины (1919-1939), которая находилась в составе Польши. Более чем уверен, что для любителей украинской фантастики эти фамилии до сих пор неизвестны. Очень понравились рассказы об утопии Павла Крата (1918; на чудо — классическая коммунистическая утопия неизвестного для меня автора, причем из диаспоры) и Людмилы Коваленко (1957; тоже оригинально, однако с налетом религиозности и феминизма). Очень интересным и информационно насыщенным является раздел о предвестниках научной фантастики. Читатель узнает много нового о формировании жанра в Украине, автором открыто немало забытых и неизвестных имен. В конце книги своеобразной разрядкой идет раздел о юморе в фантастике, хотя некоторые произведения в разделе не столько юмористические, сколько детские. И кстати, возможно, следовало бы там провести параллели в творчестве Ячейкина и Лема, чего не было сделано.

Другие авторы и произведения, выделенные мной в этой книге, — «Червона ракета» (1932) Петра Лисового и «Голуба планета» (1961) Василия Бережного.

Впечатления от этих двух очевидных достижений исследования немного портится отсутствием в нем даже упоминаний об украинской русскоязычной фантастике. Ведь книга посвящена украинской (не украиноязычной!) фантастике, произведения на русском языке в которой занимают достаточно важное место, к тому же написаны местными авторами. Второй недостаток книги, на мой взгляд, — в книге не нашлось места для произведений современной фантастики. Собственно, анализ заканчивается на романе Олеся Бердника «Камертон Дажбога» (1996), который хоть и издан во времена независимой Украины, ментально тяготеет к 1970-м — 1980-м, потому как является продолжением знаменитого «Зоряного корсара» (1971). Когда первый недостаток является более или менее понятным, учитывая некоторые обстоятельства, то второй для меня так и остался загадкой. Англоязычное исследование Смырнива было опубликовано в 2013 году. Невольно напрашивается вывод, если такие исследователи за почти четверть века не увидели современной (после 1991 года) украинской фантастики, может, ее действительно нет? Странным в этом контексте то ли совпадением, то ли заранее обусловленным фактом видится также окончание разделов библиографии Виталия Карацупы. Первый заканчивается тоже 1996 годом (все тот же «Камертон Дажбога»), второй аж (!) 1999 годом. 20 последних лет — черная дыра в украинской фантастике?

Хотелось бы несколько слов сказать о самом изложении материала. Автор много места уделяет критике советской цензуры, говорит о негативном влиянии идеологических установок на творчество писателей. Справедливая и объективная критика тогдашней литературной действительности, правда, нередко сочетается с бездоказательными утверждениями. Так, в разделе об использовании солнечной энергии много внимания уделено именно идеологическому диктату, который, по мнению автора, заставлял фантастов отказываться или, наоборот, углублять некоторые, даже чисто технические темы в своих произведениях. При этом Смырнив не подает ссылок ни на один нормативный акт, или хотя бы на официальную позицию властей, напечатанную в периодике тех лет, которая подтверждала бы его слова. Зато есть избыточное количество ссылок, необходимость наличия которых (на страницы в художественных (!) произведениях) сомнительна. Более того, Смырнив, говоря об официальном марксизме-ленинизме в фантастике, по сути, например, критикует коллективизм (сомневается в том, что коллективная работа ученых дает лучшие результаты, чем усилия ученого-одиночки), допускает тенденциозные высказывания в адрес учения Маркса, которое

цитата

основано на псевдонаучных гипотезах относительно эволюции человека в пределах установок диалектического материализма. Культ Маркса-Ленина уверяет верующих в возможности рая на Земле, но не обещает им ни вечной жизни, ни всемогущества

Интересно, что автор, анализируя фантастические произведения, по-разному подходит к вопросу раскрытия сюжета. Иногда присутствуют полные спойлеры, иногда раскрываются только необходимые в контексте основной темы детали. Данный опыт может быть полезным для тех, кто планирует писать критические работы.

По-разному здесь раскрываются и темы, которые иногда помещаются в один раздел, а иногда — в несколько. Иногда это кажется оправданным, как в случае о разделе «Киборги и сигомы» (кроме этого раздела существуют еще два раздела о роботах в фантастике), который целиком посвящен характеристике цикла произведений Игоря Росоховатского «Сигомы», произведения для которого фантаст писал на протяжении более 40 лет. Чрезвычайно любопытный анализ, особенно для тех, кто не знаком с творчеством этого фантаста. Однако в случае Олеся Бердника, творчеству которого посвящено целых три раздела (и это не считая многочисленных экскурсов к произведениям этого автора в других частях книги), это выглядит явно чрезмерным. К тому же помещение этих разделов в конце книги формирует устойчивое впечатление, что автор, хотя и отмечает ряд недостатков в творчестве Бердника (склонность к проповедничеству, отход от традиционной фантастики в мистицизм и т.п.), считает его творчество своеобразным апофеозом в развитии украинской фантастики.

В исследовании автор часто ломает устоявшиеся мнения о первенстве отдельных фантастов в освещении отдельных тем фантастики. Не буду раскрывать всех интриг, однако с одним таким утверждением, думаю, следует поспорить. Известно, что первым изображением роботов в украинской фантастике есть повесть «Идут роботари» (1931) Владимира Владко. Зато Смырнив считает, что первым роботов изобразил Юрий Смолич в романе «Владения доктора Гальванеску» (1929). Но, во-первых, в этом романе показаны не роботы, а зомби (живые трупы, мозг которых заменен на радиоприемник), во-вторых, «Идут роботари» Владко написал на основе своего рассказа «Поражение Джонатана Говерса» (1929) с аналогичным сюжетом. То есть, даже если считать живых мертвецов роботами, то хронологического преимущества у романа Смолича нет.

Подытоживая, можно сказать следующее. Появление критических фантастиковедческих изданий надо всегда приветствовать. Тем более, что появляются они не так часто (если верить библиографии Карацупы, то последняя такая украинская работа была издана в далеком 1986 году). К сожалению, рассматриваемая книга не лишена определенной ангажированности, не является всеобъемлющей, несмотря на свое название. Однако к достижениям автора следует отнести скрупулезный анализ представленного материала, открытие ряда забытых и новых имен в истории украинской фантастики. Надеемся, украинское фантастиковедение будет и в дальнейшем развиваться, заполняя «белые пятна» в темах фантастики и в ее историческом развитии.

Как подсознательному, а позже, сознательном материалисту, мне никогда не нравились всякие разговоры, а также книги о теории заговоров, криптоистории и масонах. Ну не внушают доверия вещи, которые практически невозможно доказать. К сожалению, объяснения каких-то глобальных событий или общественных потрясений, сводящиеся к тайным повелениям загадочного «большого брата», «темного князя», мировой закулисы, стали привычными для сознания значительного количества обывателей, которые упорно не хотят хоть немного напрячь свои мозги, чтобы рационально проанализировать все то, что происходит вокруг. Зато в мещанских разговорах все ясно — Америка, евреи, масоны. Противно.

Так к чему это я? Дело в том, что такого рода «концепции» иногда перекочевывают в фантастику. Это тогда, когда не в меру активные «прогрессоры» дергают за ниточки развитие примитивных туземных цивилизаций. В повести Вадима Чернышева «Аннигиляция» все именно так и происходит. В отличие от предыдущей повести (романа) «Брешь», где сюжет развивается в более продуманном мире – в нескольких далеких планетах с антиутопическим социальным устройством, здесь все происходит на Земле.

Что получаем в итоге? В готовые исторические события, во всем известный каркас подводится новое альтернативное объяснение, которое расходится с материалистическим пониманием исторического процесса. Наибольшее неприятие вызывает концепция «интеграции человечества сверху», путем всевозможных хитроумных политических комбинаций между элитами разных государств и блоков. Хотя по тексту повести заметно, что автор всеми фибрами своей души обеспокоен состоянием дел в сегодняшнем мире, стремится понять, куда идет человеческая цивилизация. Однако его выводы и рецепты абстрактные — против всего плохого и за все хорошее. Замечая второстепенные негативы современности, автор нигде в тексте не поднимается к пониманию главной причины всех мировых бед (войны, бедность, экологические проблемы, неравенство экономического развития различных частей планеты) — существование системы, где все является товаром. А альтерглобализм, намеки на который есть в этом произведении, может быть построен только снизу. Выражаясь марксистским языком, революционно. Ведь никто не будет добровольно отдавать власть и собственность, ее народу надо брать силой. Именно такой, построенный после слома старой системы тип общества, уничтожит в том числе и национальную предвзятость, и решит проблему моральной деградации, о которой пишет автор. Поэтому, хотя у этой повести и есть абстрактный хэппи-энд, она на порядок слабее «Бреши», где его нет. В мире «Бреши» все было построено на интересном сочетании социальной фантастики и политического гротеска, а эта повесть является попыткой написания мини-трактата по геополитике и криптоистории, немного разбавленного фантастическим сюжетом. Вообще, «Брешь», если отбросить идеалистическую мистификацию с миром «сверхъестественного», гораздо лучше воспринимается, а ее мир, где каждая планета способна противостоять и Легиону, и другим глобальным силам, прописан более логично. В «Аннигиляции» этой логики меньше (не ясно, например, почему за отсталую морально и технически Землю борются такие глобальные игроки, как лигурийцы и легионеры: почему лигурийцы не могли взять все золото еще когда по Земле ходили питекантропы и не «париться»). Ну и традиционный для автора отход от научной (!) фантастики — существует «мировой эфир», «ментальные сферы» итп.

Немного спасают повесть нотки среднеазиатской и африканской экзотики (заметно, что автор вложил в эти строки свой немалый жизненный опыт).

Итак, о данном произведении, с автором которого познакомились случайно на одном из пабликов фантастики в фб.

Завязка такова. На планете Глотия правит олигархическая клика Тварей. Господствует дичайший капитализм. Распространено узаконенное рабство. В общих чертах эта планета напоминает сегодняшнюю Украину. Планета недавно освободилась от власти соседней Пронийской империи, где царят порядки, представляющие собой нечто среднее между российскими и северокорейскими реалиями. Глотия дрейфует в сторону Конфедерации Свободных Наций («Конфедерация жирных миров»), в которой несложно увидеть Европейский Союз.

Такой фон повести. Теперь традиционно о «плюсах» и «минусах».

Жирный плюс — автору удался показ социального обустройства различных обществ. Клептоманская олигархия украинского типа, полуавторитарная милитаризистская империя российского образца, либерально-потребительское западное общество, даже карикатурное изображение усредненных исламистских режимов («Содружество Темных Миров») — все это показано предельно натурально, допустимо мрачно, краски сгущены оправданно. Более того, автор в определенном смысле предсказал Майдан (повесть написана в 2012 году) и другие события в Украине (как по поводу мира — поживем — увидим).

Второе, что понравилось — армейский юмор, который немного разбавляет эту мрачную картину и большой объем философских размышлений в произведении. Заметно, что автор не по рассказам знает казарменный быт, психологию человека в форме.

С чем бы хотелось подискутировать? Заметно, что автор стремится создать собственную морально-философскую систему. Очень метко подмечает то состояние общественной морали, которая нас окружает сегодня. Разоблачает общественные болезни — суеверие, мракобесие, обособленность, потребительство. Путь выхода из этого порочного круга? Автор предлагает совершенствовать человеческую природу путем каких-то духовных практик. Дескать, дух первичен, материя вторична. Если создадим нового человека, тогда и отношения в обществе будут другие — читаем в строках и между строк. Это утверждение не только ошибочно, но и вредно, поскольку отводит читателя от анализа общественных явлений, причин неурядиц, предлагает бороться с последствиями, да еще и эфемерным способом. Откуда возьмется новый человек, новый образ мыслей, новая мораль, когда существуют, мягко говоря, несовершенные условия, в которых он живет? Именно эти условия — аморальный мир, где все имеет свою цену, производит новых и новых моральных уродов. Нужно убрать причину, а не следствие.

Автор — гуманист. Но гуманист абстрактный, либеральный. Каждая человеческая жизнь — уникальна и бесценна. Любому кровопролитию нет оправдания. Очевидно, именно с целью следования этому абстрактному гуманизму были введены «лекарства» от общественных проблем — эксплуатации, бедности, морального разложения. Роль «лекарств» выполняют такие «волшебники на голубом вертолете» — добрые дяденьки-посланцы, учителя, легионеры и миротворцы (надо отдать должное авторскому замыслу, вся это компания в конце все же не привела человеческое общество к «Свету»). Предлагается что угодно — духовное перерождение, «помощь друзей», предложение богатым поделиться с бедными (что является утопией), но не ответ, который на поверхности той фабулы, какую автор собственноручно нарисовал — разрубить Гордиев узел социальных противоречий. Сбросить всю властную и экономическую нечисть в небытие истории. А там дальше, через некоторое время и образ нового Человека появится. Не может не появиться в свободном мире. Однако автор, очевидно, боится радикальных революций (в Глотии все народные движения закончились двумя буржуазно-демократическими, половинчатыми революциями. Почти как в Украине). И границы между народами не отпадут сами собой, они исчезнут только после радикального общественного действия, а не после выборов в единую всемирную «Верховную Раду». Этнические, религиозные и другие различия уйдут в прошлое не по мановению волшебной палочки, а после исчезновения условий, консервирующих эти атавизмы.

Общественный идеал Чернышева, исходя из текста повести — где-то между «шведским социализмом» и общиной монахов-ламаистов, распространенной на всю планету.

Далее. Военная тема. В начале повести у читателя может сложиться впечатление, что произведение носит антимилитаристский окрас. Автор развенчивает бездумие в исполнении приказов, служение Твари, режиму и т.п. Однако дальше становится понятным — автор в этой теме далеко не заходит. Ставится вопрос только кому служить. То, что армия и другие силовые структуры при любых условиях служат власти и господствующему классу, как-то обходится стороной. Автор видит чуть ли не панацею от всех общественных бед в военных, в погонах и нашивках, дисциплине и организации (здесь вспомнилась беседа с одним лейтенантом, который всерьез утверждал, что армия решает все вопросы — от личных до глобально-политических). Тезис, что военная служба является античеловеческой, антитворческой деятельностью, действием, конечной целью которого является разрушение и смерть, тоже как-то обходится стороной. Примечательно, что почти все герои повести — военные. Что первое увидел герой на представителях цивилизации, далеко опередившей людей Глотии — военные нашивки. Вместо того, чтобы во время народного движа присоединиться к восставшим, применить на практике полученные умения, знания и опыт в интересах народа, главный герой несет никому не нужную службу, между дежурствами раздумывая на «общегуманистические» темы.

Пару слов о чисто научной стороне повести, «матчасти». Произведение не содержит элементов фэнтези, однако в нем есть серьезные расхождения с современной наукой, в частности, космологией. Учителя живут в области, находящейсяв центре Вселенной (на самом деле словосочетание «центр Вселенной» не имеет смысла, центра во Вселенной нет и одновременно каждая точка в ней может считаться ее центром). Идея о том, что единственное истинное сознание живет «на том свете», а его носители-тела разбросаны по разным измерениям больше напоминает теорию реинкарнации или какую-то восточную философию. Очень снисходительное отношение к религии в целом.

На мой субъективный взгляд, линия со всеми этими Создателями и их «подчиненными», довольно объемным метафизическим идеализмом, вообще лишняя. Все это отводит повесть как от «твердой» научной фантастики, так и от социальной фантастики. В сухом остатке после прочтения произведения ясности в понимании, что же автор предлагает, не прибавилось. Вместо «царства сущностей» и «сознания без материи» можно было бы развить сюжет с Миротворцами (так и осталось загадкой, почему эти двухметровые прекрасные люди с руками, на которых по шесть пальцев, носили славянские имена и фамилии, явно диссонировавшие экзотическим фамилиям глотиан). Мог бы выйти достойный роман в духе «Часа быка» Ефремова.