|
Вот и окончание сериала "Мы — партизаны", серия — крайняя, все только начинается ;)
Скольких я убил, не помню. Порой желтая пелена перекрывала мое зрение, порой боль оказывалась самым сильным из моих чувств, и тогда меня дергало, корежило, терзало. Сознание то покидало меня, то реальность вновь вставала передо мной всей своей страшной наружностью, ужаснее всех отвратительных чужаков.
Когда я осознавал себя, то видел, что весь покрыт бурой коркой, некогда бывшей горячей алой жидкостью, текущей внутри врагов. Меня ранило, зацепив левый край панциря, к счастью несильно, я потерял – когда, клянусь не помню! — одну ногу и правую верхнюю клешню. Все равно! Я не хотел выжить, я хотел выполнить приказ – добраться до Пашке и попытаться его вывести к спрятанному под грядой тоннелю.
Внезапно я увидел Коле. Я стоял в шестидесяти полушагах от крепкопанцирного механизма-рутху. Великий Воин неожиданно появился сверху, стремительным движением взрезал рутху, словно спелый длах, и, забросив внутрь гранату, быстро спрыгнул и побежал прочь, схватив нечто с поверхности. Я бросился на помощь, подхватил крепкие длинные тросы и усиленно заработал ногами.
- Глаза! – крикнул Коле, и я стремительно втянул их внутрь, спрятав за панцирные наросты.
Позади нас грохнуло, по комбезу забарабанили острые камни и куски рутху. Есть! Мы тащили и тащили, оба моих сердца стучали наперегонки, в глазах вновь темнело.
- Стой, солдат, — скомандовал Коле. – Развяжи своего друга и приведи в чувство. Коли ему жжерда, если понадобиться двойную дозу, но приведи его в сознание. Без него нам каюк!
- А ты? – бросил я в удаляющуюся спину.
- Мне надо вернуться за Боаром! Иначе нет смысла.
Скорчер дергался и плевался плазмой, ствол его нагрелся и вот-вот оружие придется выкинуть. Но — остужать некогда, менять ствол некогда, думать и сомневаться – некогда! Фильгельм Фридрих Утхфву отбросил отказавшее оружие, метнулся и подобрал с поверхности проклятого астероида новое.
- Эххер, Крипке, отвечайте, Scheiße! Отвечайте!
- Герр Утхфву, «Орел-17» взлетает через две минуты, поспешите на борт!
- Какого Teufel? Стойте, изменники Рейха, я приказываю!
- У нас четкие инструкции на случай нападения, гауптштурмфюрер. Дивизия не может рисковать кораблем!
- Проклятье, — взревел Утхфву.
Триумф за десять минут сменился провалом, их атаковали превосходящие силы противника, взрывы гремели повсюду. Плазма и непонятное излучение проклятых крабов крошили пространство, словно в адской мясорубке. Совсем недавно взлетел в небытие танк, вернувшийся с разгромленным крабами Panther II.
- Эххер, огонь, Эххер!
- Я слышу вас, мой команди…
Голос Эххера прервали крики страха, а затем мощный взрыв вновь пригнул гауптштурмфюрера к каменистой почве. Третий Panther II пережил своих обоих своих братьев совсем ненамного.
Это был полный провал.
Впереди мелькнула многоногая приплюснутая фигура. Она, быстро перебирая ногами, бежала по направлению к готовому взлетать «Орлу». Фильгельм Фридрих Утхфву вцепился в скорчер и устремился наперерез – уж этот урод от него не уйдет. Он ответит за все!
Распутав Пашке, я поспешно вытащил из рюкзака аптечку и отыскал пару инъекционных модулей с наркотиком. Надеюсь, ты выдержишь, Пашке, очень на это надеюсь. С размаху прилепил модули на панцирь, заряды с разницей в пару песчинок звонко ударили, пробивая панцирь, впрыскивая в мышцы жжерд. Пашке вздрогнул, оставшиеся глаза затрепетали на тонких жгутах, и он закричал, громко, пронзительно, безумно.
Четыре ноги бестолково и бессистемно засучили, прядя воздух, упали в бессилии, задергались вновь. Только выживи, старик, только перебори, молил я, мы еще повоюем. Ты даже не поверишь, Кто пришел тебя спасать.
- Пашке, это я, это я, Генке!
И он услышал, перестал дрыгать ногами, замер, песчинку молчал и тихо спросил:
- Генке? Где я? Где Саньке, что это за выстрелы?
Что я мог ответить ему? Рассказать обо всем – слишком много для этого нужно времени, я и так не понимал, почему мы еще не убиты – стреляли всего впаре тысяч полушагов от нас. Там шел бой, там был Хе.
Я вздрогнул, когда рядом со мной возник Коле, как и в прошлый раз – внезапно, словно из ниоткуда. В клешнях Великий сжимал ту самую удивительно сверкающую сферу, что мы нашли глубоко в тоннелях, когда уводили Врага от кладке Пашке.
- Молодец, солдат. Но времени нет, подними его.
Я с радостью подчинился, да и Пашке, я это видел, старался изо всех сил, помогая мне. Мы встали и повернулись к Великому.
Где ты? Где, урод, свинья, проклятый членистоногий? Где?! Утхфву, пригнувшись, двигался, рыская глазами среди клубов дыма, горящей техники, убитых. Где ты, краб? Краб, крабик, крабушка? Где ты, долбаный членистоногий? Я иду… Слышишь? Слышишь, я тебя спрашиваю?!
Утхфву насторожился, водя стволом скорчера из стороны в сторону. Там! Точно там, этот мерзкий скрип-стук он не забудет никогда… скрип-стук, скрип-стук… Крабы, вы ждете? Я иду!
- Мои силы уходят, Боар знает это, — говорил Коле, — Пришло время сделать новый выбор…
Я стоял и ошеломленно слушал. То, что открывалось сейчас мне, под звуки взрывов и стрекот вражеского оружия, было невероятным и… простым. Конечно, все так и есть, и в этом закон Вселенского существования. Смысл жизни и цель. То, ради чего стоит жить и сражаться.
- Мы услышали зов и пошли на поиски. Так и оказались в тех же тоннелях, что и вы. И, солдаты, вы же не думаете, что оказались там случайно? Восемнадцать личинок… Боар сделал выбор и теперь я передаю все в его руки.
Прозрачный шар вдруг засиял не красным, а зеленым, оторвался от клешней Великого и пульсируя замер, завис между нами. От шара шло…нечто, чему я не мог подобрать названия, так как не понимал и не ведал – что же это такое.
Все произошло мгновенно: за спиной Коле, в ста полушагах, из дыма вышла согнутая фигурка Врага. Она замерла всего на миг, а потом оружие в его конечностях выплюнуло огненный сгусток.
И я понял — зачем и почему!
Песчинки замерли, я сделал пять полушагов в сторону, отталкивая Коле, закрывая собой Пашке и оказываясь…
Мир взорвался, я взорвался.
- Что это? Что за дрянь? – закричал Дранг, первый пилот «Орла-17»
- Где? Где? Что?
Но ответить Дранг уже не успел: долетевшая до десантника ракета превратила огромный корабль в яркую вспышку, накопленный для взлета импульс стремился выплеснуть энергию. И выплеснул.
Странно, мир перевернулся, но я ясно видел, как Великий удивительными, немыслимыми и невероятными кульбитами прыгает на Врага, как сгустки плазмы летят мимо, не причиняя Воину ни малейшего вреда. Все правильно, хотел засмеяться я, он неуязвим, как… желтая Бо фонтаном вырвалась из панциря Коле, но он уже падал, падал, падал, выставив могучие клешни вперед. Он рухнул, подминая под себя Врага, разрывая и сминая его. В моей груди, вытесняя огонь, поселилась еще более сильная боль! Неужели…все? Неужели?
- Нет! – хотел закричать я, и… не мог!
А потом вдруг боль прошла, и я с удивлением, опираясь на клешни, поднялся.
- Пашке, что это? Почему? Он ведь не умер, Пашке? – я не понимал ничего, не слышал звуков боя, — Он жив?
Обернулся, растерянный, гадающий жив ли или это уже Хе? То что попаду в Ни отметалось начисто, уж слишком много плохого я совершил… не смог защитить своего командира, провалил задание, из-за меня погиб Саньке. Я обернулся, ища глазами Пашке, стремясь к нему, словно молодая личинка с советом – почему, скажи?
Он стоял передо мной, старый друг Пашке, проверенный и знакомый. Только…это был не совсем он. Что-то изменилось, нет, не снаружи, ЭТО было словно внутри старого партизана. Невидимое, но вполне осязаемое.
- Пашке?
- Пашке? – он отозвался тихо и удивлено. – Я помню это имя, меня когда-то звали так? Странно …
- Кто ты? – второй раз за день я задавал этот вопрос.
И мне снова ответили. Хотя…я и так знал ответ.
- Зови меня Коле, солдат. В награду за храбрость, ты получил исцеление, так решил Боар. А теперь нам пора, нас ждут наши товарищи. Они пришли вовремя и этот бой мы выиграли. Но знаешь, впереди еще много боев, а значит — не синей!
Я поднял все уцелевшие клешни и щелкнул ими, приветствуя своего командира.
- Не синей!
Потому что мы – партизаны, а партизаны не синеют.
|
цитировать
