Казалось бы, к 2010 году мы уже знали всё о постапокалипсисе. Читатель успел пройтись всеми тайными тропами зловещей Зоны, изучил как свои пять пальцев схемы метрополитенов, а сколько узнал всевозможных монстров и аномалий, так просто не счесть! Но любителям этого жанра всё ещё мало, и они хотят продолжения банкета. И тогда им на помощь пришли авторы новой книжной серии «Технотьма».
Сейчас к творческому тандему Андрея Левицкого и Алексея Бобла присоединился начинающий писатель Виктор Глумов. Его роман «Школа наёмников» раскрывает новые грани мрачного мира «Технотьмы» и ещё до своего выхода в свет стал одним из самых ожидаемых произведений в жанре постапокалипсиса 2011 года.
Аннотация к роману «Школа Наемников»:
«Молодой наемник Лекс из клана Омега заканчивает обучение. Ему предстоит стать лейтенантом, получить под командование собственный отряд и занять достойное место в системе... Но сначала Лексу надо пройти последнее, самое важное испытание: Полигон. Он не просто опасен, он смертелен. Его населяют не только мутанты, кошмарные чудовища Пустоши, но и люди, которых Полигон сделал хуже чудовищ.
И от того, сумеет ли наемник выполнить задание командования Омеги, зависит вся его будущая жизнь.»
Кто же он такой, Виктор Глумов? Чем он занимается, какие у него планы на мир «Технотьмы»? За ответами на эти и другие вопросы мы отправились к самому Виктору.
Виктор, добрый день. Перед этим интервью мы попробовали найти в интернете всю возможную информацию о вашей персоне, но не смогли обнаружить ни единого упоминания! Раскройте же тайну: кто вы, откуда вы родом и чем занимаетесь в обыденной жизни, помимо написания фантастических романов?
Меня зовут Виктор Глумов *улыбка*
Я родился 17 ноября 1978 года в Севастополе, но после распада СССР переехал в Россию, откуда родом мой отец. По профессии я хирург, закончил военно-медицинскую академию, работаю по специальности. На службе всякого насмотрелся, доводилось бывать в горячих точках, смерть видел. Если честно, самые «интересные» моменты вспоминать не очень приятно. Но это опыт, благодаря которому есть, что сказать.
Давно ли вы начали писать, каков был ваш творческий путь?
Писать начал со старших классов школы, подрабатывал журналистом, много читал. Однажды решил, что могу писать не «в стол». И просто сделал это. В моей жизни было столько всего, что впечатлений на много книг хватит.
Кто из писателей-фантастов оказал на ваше творчество наибольшее влияние? И кого вы считаете эталонами в фантастической литературе?
В отечественной или зарубежной литературе?
Давайте говорить про русскоязычную фантастику последнего времени. Мои любимые писатели этого периода (по алфавиту): Дивов, Дяченко, Олди. Уважаю творчество Бобла, Жакова, Левицкого. Очень ценю Орехова. В последнее время много интересных авторов, легче сказать, кого не читаю.
В последнее время в моде постапокалипсис, литература разрухи и выживания. Как вы думаете, почему?
Потому что Армагеддон уже наступил, но не в каноническом виде. Люди живут в страхе и вынуждены ужас сублимировать. То есть, такая литература – способ спастись от самого себя.
На ваш взгляд, у постапокалиптической литературы есть будущее, или она промелькнёт без следа, не оставив в наследство произведений, достойных именоваться «классикой»?
Всё зависит от качества исполнения. Отдельные вещи, безусловно, останутся.
Что привлекло вас в мире «Технотьмы», почему вы решили писать в эту книжную серию?
Это интересный мир, близкий мне по духу. Он открывает много возможностей: для идей, нестандартных героев, новых сюжетных решений. Кроме того, книги цикла просто увлекательно читать!
Если бы вам довелось жить в мире, подобному вселенной «Технотьмы», как бы вы себя в нём повели?
В первую очередь, постарался бы физически выжить. Потом накапливал бы знания, собирал их по крупицам и использовал. Наверное, лечил бы людей, раз уж я умею это делать.
Прогнозировать трудно. Одно дело родиться в таком мире, другое – попасть туда внезапно. В моей второй книге, в цикле «Технотьма», будет затронута эта тема, тема выживания в новом мире. Каждый решает проблему по-своему, ведь в первой книге цикла, «Пароль: вечность», тоже есть герой-«попаданец»…
А если бы я родился в таком мире, безусловно, моя личность была бы иной. И решать за такого человека я не могу.
Откуда вы берете сюжеты и героев, пользуетесь жизненным опытом или полагаетесь на воображение?
Часть образов – преломление моего опыта, реально существующие люди, а часть – собирательные. Нельзя сказать, что кого-то я выдумал от начала до конца. Всегда был один или несколько прототипов. Например, Гус существует и здравствует по сей день, а Лекс – создан из нескольких молодых людей.
Кроме того, ситуации, которые могут показаться фантастичными, имели место, правда, в другом антураже. А часть ситуаций смоделирована.
Можете ли вы в нескольких словах рассказать, о чем ваш роман?
О том, как сохранить человечность в нечеловеческих условиях.
Ваш дебютный роман «Школа наемников», судя по первым главам, рассказывает о молодых людях, почти подростках. Так ли это? Почему не герои постарше?
Да, Лексу и Артуру около 19 лет. Это прекрасный возраст, возраст открытых дорог, возраст становления личности. Мои герои у развилки и должны выбрать свой путь. Если бы они были старше, они уже сформировались бы, и на них давили обстоятельства… В 19 лет юноша достаточно зрелый, чтобы нести ответственность (тем более, взросление в мире Технотьмы должно происходить раньше), но еще не закостенел, не инертен.
Есть ли у героев вашей книги прототипы в реальной жизни? Или быть может, прототипом одного из героев стали лично вы?
Про героев уже ответил выше. Я не был прототипом героев, я – автор, их судьба.
Есть ли у вас экстремальные хобби, увлечения? Ваши герои часто оказываются в необычных ситуациях, дерутся, прячутся в подземельях, карабкаются по скалам. А прошел ли через что-то подобное автор?
У меня несколько «экстремальных» увлечений. Во-первых, это спелеология. Во-вторых, моя страсть – мотоциклы, я, что называется, «байкер». Люблю путешествия, не пузо у бассейна погреть, а настоящий туризм: в леса, в горы. Мне адреналина хватает, бывать приходилось в разных ситуациях, правда, не таких острых, как у моих героев.
Какие игры, музыку, фильмы, книги вы предпочитаете? Как сильно они на вас влияют?
Любимая музыка: Amorphis, Therion, Depeshe Mode, Sabaton, Before The Down…
Любимые книги: умные, с крепким сюжетом и неизбитой идеей, да и фильмы, пожалуй, такие же.
Влияют не больше и не меньше, чем на любого человека. Фанатизм – зло, поэтому я его избегаю. Люблю писать под музыку, она создает атмосферу и помогает держать ритм текста.
Сейчас ходит множество разговоров о том, что написание романов в сеттинг — это всего лишь жажда быстрой наживы. На ваш взгляд, книжные серии для писателя — это минутная слава или перспективная возможность попасть в большую литературу и найти своего читателя?
Это способ высказаться, вступить в диалог с читателем и быть понятым. Может быть, для кого-нибудь и способ получить деньги, но не для меня.
Что, по вашему мнению, в нашем современном мире является абсолютным злом и абсолютным добром?
Не бывает абсолютного зла и абсолютного добра. То, что является добром для одного, для другого может обернуться злом.
Как вы относитесь к проблеме электронного пиратства в целом и, в частности, к бесплатному распространению ваших книг через интернет?
Существующая форма пиратства – воровство. Книги выкладываются без разрешения автора, вредят продажам. А если автор не продается, его не издают. Поэтому задумайтесь, прежде чем качать книгу, так вы крадете у автора.
С кем из писателей-фантастов вы бы хотели написать в соавторстве?
С Бредбери *улыбка*
А если серьезно, с Андреем Левицким.
А как насчет творческих планов, какие они?
Во-первых, издать второй роман по миру «Технотьмы». Во-вторых, в сентябре должен выйти мой роман «Путь на Запад», действие которого происходит в придуманном мной постапокалиптическом мире. Ну и дальше, естественно, есть планы. Но я предпочел бы их не разглашать. Писатели, знаете ли, люди суеверные.
Блиц опрос:
— Ваш любимый исторический период?
Пунические войны.
— Увлекаетесь ли вы коллекционированием?
Да, коллекционированием ощущений.
— Какой, по вашему мнению, самый лучший город на земле?
Не во всех был, затрудняюсь ответить.
Есть ли что-нибудь, что бы вы хотели сказать вашим читателям в завершение этого интервью?
Все, что я хотел бы сказать, я сказал и скажу еще своими книгами. Только одно, пожалуй: я люблю и уважаю своего читателя.
Совсем недавно на прилавках книжных магазинов появилась новая книга Анастасии Парфеновой«Ярко-Алое». Мы не могли не воспользоваться таким случаем, и тут же связались с автором и задали несколько интересных (я надеюсь) вопросов о новом романе, творчестве и обо всем остальном понемножку.
Анастасия, расскажите нам пожалуйста, о чем ваша новая книга. Чего стоит ожидать от «Ярко-Алого» Вашим постоянным читателям?
"Ярко-Алое" — это книга о мире, давным-давно сбежавшем в виртуальность. Здесь первична именно Сеть, а физическая реальность воспринимается как тень, отражение, грубый слепок. Люди сосуществуют бок о бок с духами древности и искусственным интеллектом будущего. А вот ужиться рядом с себе подобными никак не выходит…
«Ярко-Алое» — книга о персонажах. О том, что у каждого человека, группы, социума (а также у хорошо написанной компьютерной программы) есть свои собственные мотивы. И цели, с твоими часто не совпадающие. Это нужно как-то учитывать – иначе тебя самого учтут так, что превратишься всего лишь в статистику.
А ещё «Ярко-Алое», без сомнения, книга о любви. Потому что – куда же без неё?
Хотя… Сформулируем так: это книга, на страницах которой герой и героиня честно пытаются друг друга не убить.
Судя по обложке и аннотации «Ярко-Алого», это будет научная фантастика в японском стиле. Как родилась идея именно о таком коктейле и насколько важную роль играет в книге сам антураж?
Причиной, по которой выбран был именно японский антураж, стала национальная религия Японии. Синто — живое, органично развивающееся и в наше время язычество. Оно привносило в книгу мистические ноты. И оно очень красиво ложилось на мою задумку.
Мне хотелось увидеть мир, в котором действовали бы активные ками.
Мир, где в горах и реках жили бы разум, чувства, душа — пусть они и эволюционировали из дизайнерских приложений.
Там после гибели люди воплощались бы в новой аватаре, с ног на голову ставя понятия «жизнь» и «смерть». Там достойные становились бы духами-хранителями рода (порой к немалой досаде своих деятельных потомков).
Мне хотелось увидеть… Но такого мира нигде не было. И его пришлось написать.
Если говорить об антураже более подробно... с ним все было сложно.
Я с самого начала знала, что в этой книге попытаюсь перенести старые легенды в виртуальный мир и тем самым вдохнуть в них новую жизнь. И очень хотелось, чтобы жизнь эта была естественной, органичной. Чтобы для героев даже вопрос не стоял: настоящий перед ними дух ручья или анимационная программа с манией величия. Японское синто, с культом предков, с верой в то, что каждый камень имеет собственную душу, а в каждой горе живет божество, для задумки подходило идеально.
С другой стороны – я никоим образом не японист. Культуру эту знаю плохо, а понимаю и того хуже.
Это было проблемой.
Меня всегда раздражали попытки иностранных авторов писать в «российском антураже». Даже если грубых ошибок нет, какие-то неуловимые акценты всегда смещены, и ты буквально кожей чувствуешь «взгляд со стороны». Мотивация героев не та, образ мыслей не тот, детали… давайте не будем о деталях. До сих пор содрогаюсь, вспоминая Бабу Ягу, что страдала легким ожирением.
Написать вещь, которая воспринималась бы беспомощной и невежественной, не хотелось. Я всерьёз рассматривала возможность использовать для своей задумки более знакомый славянский пантеон. Где-то на погибшем в неравной борьбе с вирусами жёстком диске остались зарисовки о планете Ирий. Там, заходя в сеть, попадаешь в заповедные леса и дубравы. Там на тропинке можно повстречать лешего, ночью у заводи тебя закружат русалки, а охранные программы старых сайтов со временем эволюционировали в домовых. В принципе, мир этот никуда не делся. Он нашёл своё место на Акане под именем Новосахалинского анклава.
Ещё была у меня мысль поиграть с Древнегреческой и Древнеримской мифологией. Сенатор в белой тоге под охраной трехголового цербера пытает объяснить послу метрополии, что крылатая богиня Ника – это не беглый ангел. Она просто очень похожа. (Угу. На месте посла я бы тоже не поверила).
Потом, есть ещё современные городские легенды. И городское фэнтези… Путей, по которым могла бы пойти книга, более чем достаточно.
Но решающим оказался тот факт, что японское синто — единственная, насколько мне известно, на сегодняшний день действующая и живая языческая религия. Она изменятся и эволюционирует, и можно предположить, что в каком-то новом воплощении синто будет существовать и через шесть сотен лет. Взять вместо религии набор отрывочных, собранных по кусочкам и искусственно собранных в единое целое мифов, означало перечеркнуть всю мистическую составляющую книги.
Так что пришлось заняться самообразованием. Изучать материал, консультироваться со специалистами. И пришлось заранее смириться, что, как бы я не старалась, это не будет книгой о Японии. Акана – самобытный мир со своими законами и своей логикой. Аканийской.
Поведайте, пожалуйста, нашим читателям, как протекала работа над книгой. Если есть такая возможность, расскажите, пожалуйста, несколько интересных, забавных, смешных или страшных случаев, связанных с написанием романа.
Работа над книгой протекала… долго. Очень. И, возможно из-за растянутости, процесс написания был странно нелинейным. Я прочертила основную сюжетную линию, потом стала добавлять к ней отдельные кусочки, откладывала их, переписывала, снова собирала всё вместе.
Постоянно хотелось что-то поменять, от имен героев до всей концепции книги. Постоянно преследовало чувство неудовлетворённости. Об этом, в сердцах, однажды даже набросала забавную зарисовку. Как авторская воля сталкивается с порождениями её собственного воображения. Ее можно прочесть у меня в ЖЖ.
Сейчас, оглядываясь назад, могу сказать: книга, как она получилась, не идеальна. Но мне она нравится. Наконец-то
Если не секрет, поделитесь, пожалуйста, своими ближайшими творческими планами.
Сейчас я работаю над продолжением «Ярко-Алого». Оно пока что носит рабочее название «Снежно-Белое», и уже успело меня удивить.
Я также жду выхода сборника «Наше Дело Правое: От легенды до легенды», в которых будут, в том числе, и два моих рассказа. Один из них, «Дело чести», написан по миру Аканы. И даже про тех же героев. (Они успели испортить друг другу жизнь задолго до событий «Ярко-Алого»).
В другом, «Волей божьей, царица наша», говорится о женщине, скрытой за красивым титулом и красивой клеткой. А ещё о том, что может означать фраза «божественное право». Пугающая концепция, на самом деле.
Какое место Вы бы выделили «Ярко-Алому» среди всех Ваших книг? Какая Ваша книга является Вашей самой любимой, самой родной, а какая давалась тяжелее всего?
«Ярко-Алое», без сомнения, далась тяжелее всего. Потому что писалась так до-оолго. И её же, наверное, назову самой сложной и насыщенный. Очень много всего оказалось вложено в сравнительно небольшой объем.
Лучше всех написан, на мой пристрастный взгляд, роман «Город и ветер».
Но всё же самая любимая книга – это «Танцующая с Ауте». Ученическая работа, в ней не счесть огрехов. Текст невозможно перечитывать, не хватаясь за карандаш. Но тем эта книга и дорога.
Над какой из Ваших книг Вам было интереснее всего работать?
«Ярко-Алое». Совершенно точно. В остальных случаях я более-менее знала, о чем пишу. Здесь же пришлось сначала собрать материалы, изучить дополнительную литературу, спросить консультантов… а потом полностью переписывать первоначальный вариант текста.
Ваш первый роман был опубликован в 20 лет. Как Вы добились такого впечатляющего результата? Какими советами могли бы Вы поделиться с начинающими авторами?
Посоветовать? Читайте. Слушайте. Не соглашайтесь.
И спорьте.
Причем спорьте не впустую, а на бумаге, своими сюжетами, мирами, героями.
Первую книгу я написала именно так. Оппонент, читавший в Университете лекции по общей психологии, так никогда и не узнал, что одна из первокурсниц посчитала излагаемую теорию слишком скучной.
(Что, впрочем, не помешало чтимым профессорам очень многому меня научить)
Анастасия, насколько я понимаю, в свое время Вы состояли в литературном клубе «Стиратели 2000» и принимали участие в его проектах. Лично я уже не застал деятельность этого клуба, думаю, среди наших читателей я такой не один. Расскажите, пожалуйста, что это был за клуб, какие перед ним ставились цели, как Вы сами в него попали, с кем познакомились за время участие в его проектах и как сейчас поживают другие участники клуба.
Давным-давно в далекой галактике (кажется, на одном из конов) признанный мэтр хлёстко бросил цитату: «Где та молодая шпана, что сотрёт нас с лица земли?». Означенная шпана (в лице Романа Афанасьева) сказала: «Здесь». И был организован клуб, получивший многообещающее название «Стиратели-2000».
Целью клуба был, прежде всего, творческий рост его участников. Их общение, информационная поддержка, совместные проекты. Стирание юными талантами излишне надменных предшественников программой не предусматривалось, но каждый волен был заняться этим, буде возникнет такое желание.
Прошло больше десяти лет. На список выпускников клуба можно взглянуть вот здесь: http://www.stirateli.ru/
И для себя решить, достигли они своих целей… или просто их переросли.
Анастасия, расскажите пожалуйста о своем соавторстве с Алексеем Пеховым. Насколько для Вас было интересно работать в паре и стоит ли ожидать в будущем новых работ в соавторстве как с Алексеем Юрьевичем, так и с другими писателями?
Проекты с Алексеем Пеховым – мой единственный опыт полноценного соавторства. И опыт очень положительный. Работать с ним легко и интересно. От присланного коллегой кусочка текста или просто идеи воображение искрило, как от удара кремнем. А Алексей к тому же задавал общее рамки, придерживал меня, если слишком заносило, и безжалостно правил текст, когда это явно требовалось. Думаю, результат сотрудничества получился более чем достойным.
Соавторство даёт возможность объединить сильные стороны писателей. Но тот же умножающий эффект работает и с недостатками. В данном случае – с моими несобранностью и безответственностью. Их с лихвой хватило на двоих. Так подведя коллегу, я, честно говоря, просто боюсь ещё раз повторять этот опыт.
Есть ли надежда когда-нибудь увидеть роман «Под флагом милорда Кугеля»?
О страшный, страшный вопрос.
Вздох.
Я зареклась обещать что-то даже по тем проектам, над которыми активно работаю. Может быть. Когда-нибудь. Сейчас мы оба слишком заняты другим.
За какими коллегами по ремеслу Вы следите наиболее пристально? Книги каких авторов Вы покупаете как только они появляются на прилавках магазинов?
Список, конечно, меняется. Если выделить хотя бы нескольких:
Ник Перумов, Вера Камша, Роман Злотников, Ольга Громыко, Алексей Пехов, Элеонора Раткевич, Лоис Будждольд, Дэвид Вебер, Джим Батчер, Катарина Азаро, Робин МакКинли… Это авторы, новинки которых я отслеживаю годами и вряд ли в ближайшем будущем разлюблю.
Из Ваших предыдущих интервью я прочел, что раньше Вы следили за новинками зарубежных рынков. Продолжаете ли Вы эту практику сейчас, и если да, на какие из не переведенных еще у нас книг Вы посоветовали бы обратить внимание?
Если бы я ещё была уверена, что именно у нас переведено…
Ilona Andrews. Первые пара книг мне не понравились. Ещё одна городская фэнтези, ничего особенного. Но что-то всё же зацепило, заставило взять третью… Не часто удаётся так наглядно, чётко видеть, как с каждой работой авторы неуклонно повышают свой уровень. "Magic Bleeds" и "Magic Slays" можно использовать как пособие: вот так нужно прорабатывать картонных персонажей, делать их живыми, достоверными, объемными.
Wen Spencer. Отправила в издательство продолжение «Тинкер» и «Волка который правит». О строках выхода пока ничего не известно.
Michelle Sagara. Вся серия Cast in… Если не ошибаюсь, книга 7, названная Cast in Ruin, выйдет в Октябре 2011.
Это на любителя. Но магическая составляющая мира меня завораживает.
Megan Whalen Turner. Все её книги. Автор, чьи сюжеты и персонажи напомнили мне о книгах Буджолд.
В последнее время все больше и больше довольно известных авторов ударяются в межавторские циклы. Как Вы относитесь к повальной моде на различные проекты? Как Вы считаете, возможна ли такая ситуация, что когда-нибудь в каком-нибудь проекте выйдет Ваша книга?
Я знаю, что можно привязаться к какому-то миру настолько, что ни за что не хочется с ним расставаться. И всё же сама обычно влюбляюсь в текст конкретного автора, в каком бы мире тот не писал.
Что до идеи поучаствовать в проекте самой… Загадывать на будущее не буду. Но на данный момент мне интереснее работать в своих мирах. Даже не интересней, а просто удобнее. Комфортнее. Это как разница между роскошной коммунальной квартирой и собственным домом. В первом могут быть все удобства и замечательные соседи, которые в случае чего заменят лампочки и починят канализацию. Но дом – он твой, собственный. Со всеми тараканами, шатким фундаментом и сползающей куда-то в сторону крышей.
В наше время все больше и больше авторов занимают активные позиции в отношении электронных книг и сетевого пиратства. А как Вы относитесь к проблеме замещения бумажных книг электронными и к проблеме сетевого пиратства?
Окончательного мнения я пока не составила.
Процесс же обдумывания выглядит приблизительно так:
«- Цена товара не определяется затраченными на его создание ресурсами, — взмахнул палкой господин Лео, явно цитируя. — Цену определяет потребитель.
— Чушь, — тут же откликнулся высокородный Акихиро. – Цену определяет степень недоступности товара для потребителя. А недоступность в данном случае заключалась не в штамповке бесчисленных копий, а в трудностях, связанных с созданием оригинала. И тогда, и сейчас, было ограниченное количество творцов, не только способных, но и имеющих возможность на профессиональном уровне создавать действительно качественные произведения.
…
— Также многие считали, что не обязаны содержать творцов и прочих изнеженных интеллектуалов, раз уж те не способны обеспечить себя сами, — педантично продолжил старец Лео, вроде бы даже ни на кого конкретно не намекая. — Мир ничего никому не должен. Даже напыщенным от чувства собственной значимости созидателям.
Акихиро медленно поднялся на ноги. Чёрные пряди падали резким контрастном на красивое злое лицо.
— Данное заявление, — ледяным тоном заявил он. – Предполагает, что творцы не производят ничего ценного. А затем ещё и требуют, чтобы кто-то их, совершенно невостребованных, обеспечивал!
— Вы ещё подеритесь, — зевая, предложил Ари. — В память о добрых старых временах.
— Благодарю, — с холодным достоинством отрезал Фудзивара, — За свои идеи я уже дрался».
Спасибо огромное! Творческих успехов Вам!
P.S. В тексте интервью использована запись из ЖЖ Анастасии Парфеновой.
В прошлом месяце в серии "Новая фантастика" вышла книга Сергея Жарковского"Я, Хобо: Времена смерти". Пользуясь случаем, мы связались с автором и задали ему несколько разнообразных и, мы надеемся, интересных вопросов. Сергей очень оперативно подготовил ответы, за что ему огромное спасибо. Вопросы задавал VuDu.
Сергей, первое издание "Я, Хобо" вышло в провинциальном издательстве, стало широко известным в очень узких кругах. Постепенно мир полнился слухами и о Жарковском и его книге стало известно значительно большему количеству читателей. Сейчас выходит переиздание, в серии, которую открыли авторами, известными как в Европе, так и США... И тут появляется Жарковский. О нём что-то слышали, его кто-то умный хвалил, но по сути, потенциальный читатель имеет самые смутные представления, что же ждать ему от "Я, Хобо" Жарковского. Могли бы Вы поделиться своим видением романа и очертить некие ориентиры (что ждать, на что похоже или наоборот, чего ждать не стоит)?
Разумеется, нет, не мог бы, и тут дело не в спойлерах и не в разведении таинственности. Дело в чрезвычайно значимых для работы ритуалах, кои будут нарушены, если я начну комментировать её. Ждать же стоит того, что роман будет закончен и опубликован, а ждать не стоит подлянки, того, что всё происходящее в нём – сон, мистика или что-то там подобное.
Многие поклонники фантастики были несказанно удивлены, когда узнали, что именно Ваша книга выходит следующей в серии "Новая фантастика", следом за долгожданными романами Суэнвика, Бэнкса и Мьевиля.
Во как, «удивлены», да ещё «несказанно». Почему, собственно? Нарушение государственной границы?
В первую очередь, да, серия считалась зарубежной...А как отнеслись к этому факту Вы сами?
Я отнёсся спокойно, с удовольствием, снизил скорость и повысил внимание. Я не знаю, писатель ли я или нет, нынче скорее нет, чем да, и неизвестно, но вот фантаст я – фирменный, за мою работу пацанам не стыдно, уровень IQ серии она не понижает.
Расскажите пожалуйста историю появления Вашей книги в серии "Новая фантастика".
История проста. Я записал «Времена смерти», предложил пяти или шести Большим Толстым Издательствам, естественно, безрезультатно. Кивнув, начал готовить текст (ненавижу слово «текст») к публикации в сети. («Я, хобо», кстати, был задуман как мультимедийный объект, что я и попытался имитировать в текстовом режиме, исполнить первоначальную задумку не хватило пороху и усидчивости). Тут бог послал мне Андрея Тужилкина, состоялась публикация в Волгограде. Далее книжка с романом попала к Александру Гузману энд Александру Жикаренцеву. И всё завертелось.
Бэнкс, Суэнвик, Мьевиль. Все эти авторы — достаточно популярные парни, любимые на ФантЛабе. А как к их творчеству относитесь Вы?
Бэнкс – обязательное чтение, Суэнвик литератор серьёзный, но его работы мне не близки по нескольким причинам, а с Мьевилем я пока знаком только по «Вокзалу», очень ОК, хотя мне он показался чересчур, навязчиво, с перебором актуальным в смысле выбранной атрибутики. Хотя как раз с ним мы копаем приблизительно в одну сторону.
Какие авторы, на Ваш взгляд, больше всего повлияли на ваше творчество...
«Моё творчество», «я люблю искусство в себе, а не себя в искусстве», «я пришёл всерьёз и надолго», «славься, славься вовеки веков»... Тьфу! На «моё творчество» повлияли ВСЕ авторы, чьи сочинения я когда-либо читал, плохие – в особенности. Но это лишь часть влияний, не самая массивная. Основное же влияние оказали личный опыт — и музыка.
Всё влияет, нет такой вещи на свете, которая не влияла бы. Вот я сейчас отвечаю на вопросы, и это влияет – впрямую.
...какие относятся к Вашим любимым...
Толстые, Томас Вулф, АБС, Лем, По, Лермонтов, Гоголь, Булгаков, Диккенс. Хайнлайн, особенно поздний. Очень люблю Фейхтвангера и Грина. Ежегодно перечитываю единственную известную мне книжку Марджори Киннан Ролингс «Сверстники», оправдывающую, на мой взгляд, существование женщин вообще... Очень много всего, я начитанный парень, и читаю хорошо. Лимонов. Игорь Мальцев. Постоянно слежу за работой Саши Бушкова. Лукин, гениальный писатель Андрей Лях, Лёха Андреев, Кирилл Еськов, волшебные книжки Зоричей «Римская звезда» и «Карл, герцог», етс, етс, етс. Шамиль Идиатуллин и Алексей Лукьянов. Проще спросить конкретно.
...а какие, быть может, пишут в Вашем стиле?
Так нельзя сказать: «он пишет в моём стиле», «я пишу в его стиле». Можно «идти в одном направлении», например. (Разумеется, если мы говорим о технически и морально состоятельных литераторах. Графоманы, действительно, все пишут в одном стиле.) Кое с кем мы, по-моему, действительно «идём в одну сторону», но это всего лишь моё частное мнение, вряд ли корректно его высказывать.
Какие Ваши дальнейшие творческие планы и когда следует ждать появления второй части "Я Хобо"?
Вот ещё одно – «творческие планы»... Есть целая куча испечатанной бумаги, в разной степени готовности: «Три половины» и «Фактор человеческий» (это «Я, хобо»), Сказка PRO, Реанимация, Сделка, Покупательная способность, Три, герой, три... – это то, что уже на бумаге, расписано и вчерне закончено. Есть довольно много чего «от руки». Давно пишу, привык уже; впрочем, если честно, самое интересное было писать «домашние работы», вот там, кстати, вопрос «в чьём стиле пишете» имел смысл. Но это в прошлом, сейчас рутина.
Какова самая необычная реакция на Ваше творчество (как позитивная, и негативная), с которой Вы сталкивались?
Я считаю даже не необычной, а патологической реакцию на некую работу (не обязательно литературную), основанную на личных симпатиях-антипатиях человека к автору. Работа при этом часто даже не читается.
Что касается конкретных реакций на «моё творчество», то меня интересуют одинаково все они, особенно негативные, которых мне очень не хватает. Если эти реакции следуют, конечно, ПО прочтении, а не ДО него.
Зачастую Вашим высказываниям касательно вопросов фэндома, отрасли, пиратства и прочих актуальных тем свойственна резкость, а Ваша позиция порой диаметрально противоположна мнению большинства. Сложно ли сохранять свою линию поведения в условиях, когда большинство думает по-другому, и что позволяет оставаться при своих?
Нет, не сложно, ибо правду говорить легко и приятно. Я никогда не анонимен и никогда не высказываюсь скоропалительно. Кроме того, я никогда не спорю свои косяки.
Насколько я знаю, Вы отрицательно отзывались об инициативе написания открытого письма президенту с просьбой помочь в борьбе против пиратства и поощряете свободное распространение Ваших текстов в сети. А как вы относитесь к проблеме пиратства в целом?
Она высосана из пальца. Я понимаю реакцию «творцов» (и посредников между «творцами» и «потребителями творчества») на изменившиеся условия, мне и самому несколько не по себе, но проблема в предлагаемом виде — высосана и пальца, а уж предлагаемые способы её «решений» ничего, кроме стыда за предлагающих не вызывают. Письмо же это нещастное – это горестный вопль бездарности с предложением о продаже собственной лояльности батюшке-президенту за Право Иметь, и хоть трава не расти. Обидно, конечно, за тех двух-трёх человек, поддавшихся воздействию корпоративного духа и подписавших сие письмо Щастья в ряду фантастического графоманья, обидно. Ну, ладно.
Так или иначе: на данном этапе «презумпция некачества» — единственно здравый способ выбора любого товара, предлагаемого к впариванию. Пиратские файлопомойки – удобный для потребителя (серьёзно относящегося к своему досугу) способ ознакомления с впариваемым товаром. Именно эта функия пиратских ресурсов мне представляется важной и абсолютно нормальной. В данный кол времени. Чувства же ранимых писателей и прочих Бондарчуков меня не интересуют, и не должны.
А вот их желание сажать людей в тюрьмы за «нелегальный доступ» к продуктам их художественной жизнедеятельности свидетельствует всего лишь о том, что данные творческие лица слишком дофига о себе мнят, и, таким образом, лично для меня не существуют как таковые.
Любопытно, что СЕРЬЁЗНЫЕ «творцы» все как один относятся к «проблеме пиратства» В САМОМ НАИХУДШЕМ СЛУЧАЕ индифферентно. Поистине удивительная штука, не правда ли.
Спасибо за внимание, буду рад ответить (или не ответить) на все ваши вопросы. Буде таковые возникнут ещё.
Сегодняшняя часть посвящена рассказу о детстве Джорджа Мартина, о том, какое влияние оно оказало на творчество писателя, а также Джордж немножко расскажет о фан-фике по "Властелину колец", который он никогда не напишет. Первые три части интервью вы можете прочитать, соответственно, здесь, здесь и здесь.
Я люблю книги, в которых рассказывается о мирах, из которых уходит магия. В Вестеросе когда-то существовали драконы, но сейчас люди не верят в то, что они существуют где-либо. Большинство не верит в Иных. Есть Валирия, которая очень похожа на Рим до наступления Темных веков. Это существовавшая в прошлом высоко развитая цивилизация, от которой теперь остались только руины. Это добавляет миру печали и трогательности, что-то подобное цивилизации, которая уже наполовину рухнула.
Знаете, меня всегда привлекала подобная тематика. В 2003 году на Международном научно-фантастическом конвенте в Торонто, куда меня пригласили почетным гостем, я даже посвятил целую речь этому вопросу. Я работал над речью больше года, в ней я рассмотрел всю мою жизнь и творчество и пришел к выводу, что меня всегда привлекала тема упадка. Мой первый роман был опубликован под названием "Умирающий свет", но сам я назвал его "После фестиваля". Это был научно-фантастический роман, в котором действие происходит на планете-ярмарке, мире, который был специально построен для межпланетной галактической выставки. Но теперь фестиваль закончился, все разъехались, но мир-то остался, и некоторые его обитатели тоже никуда не делись. Все основные выставочные города пришли в упадок, и вся эта разруха служит фоном для произведения.
Я подумал над этим и понял, что частично этим увлечением я обязан ранним годам, когда я рос в Байонне, Нью-Джерси. У нас не было денег, мы жили в бараке, но моя мать была родом из семьи, в которой водились деньги. Это была ирландская семья, ирландско-американская семья, Брэйди. Они процветали в строительном бизнесе. Строительные материалы и все такое, они процветали в десятых и двадцатых, когда моя мать была маленькая. У них был дом, большой дом, они даже построили свой собственный док, так много они поставляли материалов. Так что они построили этот док, Док Брэйди, туда приходили корабли, из разгружали и переносили материалы на грузовики. Они потеряли все деньги во времена Депрессии. Бизнес обанкротился после ряда надувательств, кто-то из мужчин умер, а женщин обманули другие люди. Множество историй в нашей семье посвящены этому периоду. Но фишка в том, что когда я родился в 1948 году, у нас совсем не было денег.
Конечно, мать рассказывала мне все эти истории. И барак, в котором мы жили, находился прямо напротив дока Брэйди. Точнее, уже муниципального дока, поскольку город забрал его себе. Я смотрел из окна и думал — когда-то это был наш док, моя семья им владела.
Потом я пошел в школу. Мы жили на Первой улице, школа находилась на Пятой. По пути в школу я проходил мимо дома, в котором когда-то жила моя семья. Я проходил мимо этого два раза в день, по пути в школу и обратно. Это был большой дом, в котором родилась и выросла моя мать, но он больше не принадлежал нам, там теперь жили совсем другие люди. И, думаю, это всегда давало мне ощущение кого-то утраченного золотого века, поскольку теперь мы были бедными и жили в бараках и на квартирах. У нас даже машины не было, но, Господи, когда-то мы жили как короли! Я думаю, это всегда и привлекало меня в историях об ушедших цивилизациях и павших империях.
И это была одна из причин, по которым мне так приглянулся мир Толкина. Средиземье переживает упадок, эльфы уплывают на запад, магия покидает мир. Мы посещаем в Средиземье множество мест, чьи лучшие дни остались далеко в прошлом. Например, шахты Мории. Когда-то Мория была великим городом, а теперь это отвратительные руины, заброшенное темное место под землей, где обитают отвратительные существа.
Действительно, что такое счастливая концовка во "Властелине колец"? Магия покидает мир, всем теперь заправляют люди, началась Четвертая эпоха и дальше все будет до ужаса скучно и обыденно.
Иногда я подумываю о том, чтобы написать историю, которую никогда не смогу написать из-за проблем с авторскими правами. Tolkien's Estate никогда не позволит мне реализовать мою задумку, и правильно сделает. Я подумываю написать историю, действие которой происходит в Средиземье спустя две тысячи лет после всем известных событий. Некий хоббит отправляется в автобусную экскурсию по местам боевой славы: "А сегодня мы посетим шахты Мории, пожалуйста, придерживайтесь тропы". И вот он объезжает все эти места, останавливается в паршивых маленьких забегаловках, где ужасно кормят.
Вашему вниманию предлагается третья часть интервью с Джорджем Мартином, автором цикла романов "Песнь льда и пламени", по мотивам которых телеканал HBO снимает сейчас сериал "Игра престолов". Интервью взял блоггер и кинокритик Джеймс Понивозик с Time.com, который встретился с Джорджем в марте этого года в Санта-Фе. Джеймс разбил интервью на четыре части, первые две можно прочесть здесь и здесь. В сегодняшней части Джордж расскажет о десятилетии, которое он провел на телевидении, а также, да-да, выскажет свое мнение касательно концовки другого очень известного, драматического и обзаведшегося собственной мифологией сериала.
Какое влияние оказывали Вы на визуализацию сцен и создания мира в сериале производства HBO?
Небольшое, на самом деле. Я хочу сказать, временами они показывали мне что-то, и я высказывал свое мнение, но по большей части я принимал основное участие только в кастинге. Люди спрашивали меня, похоже ли это на то, как я себе все представлял, и я говорил, что знаете, не совсем. У меня были довольно четкие визуальные представления о том, кто как должен выглядеть. И если вы не могли читать мои мысли, угадать, насколько кто совпадает с моими представлениями, было довольно трудно.
Но они выполнили хорошую работу. Когда в процессе работы над сериалом заняты творческие люди, им нужно давать пространство для творчестве. Нельзя привести на площадку костюмера, сшить костюмы и говорить всем, кто что должен делать. Нет, нужно довериться им и позволить им делать свою работу.
Ваша работа на телевидении помогала Вам в достижении компромиссов?
Самым первым сценарием, который я когда-либо написал для телевидения, была адаптация классического рассказа Роджера Желязны "Последний защитник Камелота" для одного из эпизодов "Сумеречной зоны". Роджер, который тоже жил здесь, в Санта-Фе, был моим близким и преданным другом до самой своей смерти в 1995 году. Помню, что принимаясь за работу, я сказал: "В Голливуде вечно портят все адаптации, потому что начинают все изменять. Им не следует ничего менять... Я собираюсь сделать абсолютно точную адаптацию рассказа Роджа".
А затем я втянулся в работу и обнаружил, что это просто невозможно. Кульминацией рассказа была битва между Ланселотом, главным героем истории, и зачарованными доспехами, которые назывались полым рыцарем. Внутри доспехов никого не было, но они были злодейским способом заколдованы на сражения. И схватка произошла в потусторонней версии Стоунхенджа. Так было в рассказе, и именно так я все и написал в первой версии сценария.
Затем мне позвонил директор картины и заявил, что в моей истории останутся либо лошади, либо Стоунхендж, но никак не то и другое вместе, так как в окрестностях Санта Фе по какой-то причине нет ни одного Стоунхенджа, и его придется возводить из папье-маше в павильоне. А в павильон нельзя привести лошадей, потому что когда они начнут носиться по кругу, камни зашатаются и упадут. Так что мы можем взять лошадей и выехать на натурные съемки в леса. Вокруг нас множество замечательных лесов, в которых есть деревья и прочие классные штуки. Но на натуру нельзя взять с собой декорации Стоунхенджа, потому что первый же порыв ветра их опрокинет.
Так что пришлось мне звонить Роджеру, который с юмором отнесся к ситуации. Я сказал: "Чего ты хочешь, лошадей или Стоунхендж", и он ответил: "Оставь Стоунхендж". Так что мы избавились от лошадей и сняли сцену битвы двух пеших рыцарей в павильоне. И все прошло замечательно.
И знаете, тогда-то то мне и пришлось впервые столкнуться с тем, что нужно вносить в сценарий изменения, которые не хочется делать. На телевидении, особенно в восьмидесятые годы, очень любили ограничивать всех очень узкими рамками, например, все очень любили знать, о чем конкретно сериал.
В этом плане "Сумеречная зона" была для студийных боссов настоящим кошмаром, поскольку это была сборная солянка. Мы снимали серьезные драматические эпизоды, научную фантастику, фэнтези, психологические драмы, даже комедии. В итоге руководство решило, что "Сумеречная зона" — это сериал об обычных людях, которые попадают в сверхъестественные ситуации. Ну, знаете, попадают в сумеречную зону. Обычный Джо сталкивается с чем-то фантастическим, все, он в сумеречной зоне. И там-то он может встречаться с марсианами или еще чем-нибудь заниматься.
Мы уже провели кастинг на съемки моего эпизода. Мы уже собирались заняться непосредственно производством, когда студийные боссы неожиданно вмешались: "Минутку, а где в этой истории обычный человек? Здесь таких нет. Здесь есть Мерлин, Моргана ЛеФей и Ланселот. Но это же "Сумеречная зона", так не пойдет!"
И они заставили меня вставить в сценарий обычного персонажа. Мне пришлось добавить парня по имени Том, который цепляется к Ланселоту и таскается за ним без всяких видимых причин и не играет никакой особенной роли в сюжете. Он просто присутствует. Объяснить все это Роджеру было самой тяжелой частью.
Тем не менее, должен сказать, что когда начали возводить Стоунхендж в павильоне позади моего кабинета, я пришел в неописуемый восторг. Вот так-то, прямо с самого моего первого сценария я побывал по обе стороны работы на телевидении. И неожиданно, после съемок эпизода, я осознал, что таким образом с моей работой познакомится куда больше людей, чем когда-нибудь прочитают все те книги, что я напишу в своей жизни. И вот истории соединились.
Когда имеешь дело с историей с такой богатой мифологией, как "Игра престолов", возможно, для аудитории было бы временами легче, если бы приходилось бы разбираться в истории с каким-то определенным уровнем понимания. Такая вещь в первом сезоне — это тайна. Был ли Джон Аррен убит, и кто за это в ответе?
И кто [спойлер]... Да, конечно. Хорошо, когда параллельно развиваются несколько разных сюжетных линий.
Вы смотрели "Лост"?
Смотрел. Я отсмотрел весь сериал и я был очарован, но вы знаете, уже на втором, самое позднее, на третьем сезоне я стал задаваться вопросом, как же им удастся в конце свести все концы воедино. Если бы им это удалось, "Лост" стал бы величайшим тв-сериалом в истории. Так что лучше бы они знали, как все это свести и объяснить. И что же мы получили в конце? Оказалось, они не знали, как все объяснить. Осталось ли у вас чувство, что вам плюнули в душу? Я вот лично был сильно расстроен.
Поскольку на моем счету числятся не только сценарии к "Сумеречной зоне", но и отсмотренные сезоны начиная с самых первых, уже во время просмотра второго эпизода "Лоста" я сказал: "Ба, да они все умерли". Они все умерли. Так бы это выглядело в получасовых сериях Рода Стерлинга в 1958 году. И что же получилось? Сколько понадобилось сценаристам "Лоста", чтобы показать, что все умерли?
120 или сколько там эпизодов?
Типа того. Род бы уложился в двадцать минут, на протяжении которых каждый бы осознал, что все умерли. На самом деле, он делал так минимум шесть раз.
Что же, одна вещь, которую постоянно упоминают в связи с "Лостом", заключается в том, что лучше бы они сняли более внятную концовку. Я бы хотел, чтобы они с самого начала знали, чем все закончилось. Будучи писателем, как вы считаете, следует ли поступать именно так? Возможно ли вообще такое?
Я думаю, что в какой-то степени это возможно. Прежде всего нужно отметить, что существуют разные типы писателей. Я привожу этот пример во многих из своих речей. Я люблю говорить, что все писатели делятся на два типа, на архитекторов и садовников. У первых все тщательно спланировано уже тогда, когда они еще не написали ни слова своего нового романа. Они уже тщательно проработали мир, знают, сколько комнат будет в доме, как они будут соотноситься друг с другом, какую высоту будет иметь каждый этаж, где следует проложить проводку и трубопровод и так далее. Они все это знают до того, как вколотят первый гвоздь.
А есть садовники, которые роют ямку, сажают растение, поливают его своим потом и кровью, и потом что-то прорастает. Обычно садовники знают, что они посадили, персиковое дерево или кактус. Но они не знают, какую форму примет растение. Думаю, что большинство читателей занимают золотую середину в этой классификации. Сам-то я в большей степени садовник, чем архитектор. Толкин был таким же.
Но сам я люблю сравнивать мои книги с путешествием. Вот как на этой карте [показывает на карту США на стене]. Если ты едешь из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк, то ты посмотришь на карту вот так и скажешь, хорошо, хорошо, пора ехать, я выбираю вот этот маршрут через Альбукерке, потом я отправлюсь на север, в сторону Денвера... То есть ты знаешь точку своего назначения, основные дороги и несколько главных промежуточных пунктов, через которые ты обязательно проедешь, но ты никогда не можешь быть уверен, где ты остановишься поужинать в первый день, или где будет ремонт дороги и придется ехать в объезд, или же где ты подберешь автостопщика, который порадует тебя удивительной историей. Все эти вещи ты узнаешь уже во время путешествия.
Я знаю конечную точку маршрута, я знаю основные точки маршрута и то, что случится по пути, наподобие [вырезано большое событие], которое я планировал с самого начала. Но что-то случается по пути. Обычно я знаю о значимых событиях, но какие-то мелкие вещи приходят мне на ум в процессе работы. И, конечно, часть этих маленьких вещей очень, очень важна. Дьявол — деталях. Дело зависит от того, что делает путешествие чем-то большим, чем просто линией между двумя точками на карте или записками натуралиста. Так что я могу знать судьбу Джона Сноу, Арьи или Дейенерис, но мне не обязательно знать, что случится в конце со Скорбным Эдом или Пирожком. Не, у меня есть пара мыслей на их счет, но принцип вы поняли.
[Очень важный, но жутко спойлерный момент из будущих книг вырезан] будет весело. Если мы, конечно, до этого доберемся. Хорошее желание, конечно. Последние сезоны, с ними всегда связаны все сложности.
облако тэгов
