Какое влияние оказывали Вы на визуализацию сцен и создания мира в сериале производства HBO?
Небольшое, на самом деле. Я хочу сказать, временами они показывали мне что-то, и я высказывал свое мнение, но по большей части я принимал основное участие только в кастинге. Люди спрашивали меня, похоже ли это на то, как я себе все представлял, и я говорил, что знаете, не совсем. У меня были довольно четкие визуальные представления о том, кто как должен выглядеть. И если вы не могли читать мои мысли, угадать, насколько кто совпадает с моими представлениями, было довольно трудно.
Но они выполнили хорошую работу. Когда в процессе работы над сериалом заняты творческие люди, им нужно давать пространство для творчестве. Нельзя привести на площадку костюмера, сшить костюмы и говорить всем, кто что должен делать. Нет, нужно довериться им и позволить им делать свою работу.
Ваша работа на телевидении помогала Вам в достижении компромиссов?
Самым первым сценарием, который я когда-либо написал для телевидения, была адаптация классического рассказа Роджера Желязны «Последний защитник Камелота» для одного из эпизодов «Сумеречной зоны». Роджер, который тоже жил здесь, в Санта-Фе, был моим близким и преданным другом до самой своей смерти в 1995 году. Помню, что принимаясь за работу, я сказал: «В Голливуде вечно портят все адаптации, потому что начинают все изменять. Им не следует ничего менять... Я собираюсь сделать абсолютно точную адаптацию рассказа Роджа».
А затем я втянулся в работу и обнаружил, что это просто невозможно. Кульминацией рассказа была битва между Ланселотом, главным героем истории, и зачарованными доспехами, которые назывались полым рыцарем. Внутри доспехов никого не было, но они были злодейским способом заколдованы на сражения. И схватка произошла в потусторонней версии Стоунхенджа. Так было в рассказе, и именно так я все и написал в первой версии сценария.
Затем мне позвонил директор картины и заявил, что в моей истории останутся либо лошади, либо Стоунхендж, но никак не то и другое вместе, так как в окрестностях Санта Фе по какой-то причине нет ни одного Стоунхенджа, и его придется возводить из папье-маше в павильоне. А в павильон нельзя привести лошадей, потому что когда они начнут носиться по кругу, камни зашатаются и упадут. Так что мы можем взять лошадей и выехать на натурные съемки в леса. Вокруг нас множество замечательных лесов, в которых есть деревья и прочие классные штуки. Но на натуру нельзя взять с собой декорации Стоунхенджа, потому что первый же порыв ветра их опрокинет.
Так что пришлось мне звонить Роджеру, который с юмором отнесся к ситуации. Я сказал: «Чего ты хочешь, лошадей или Стоунхендж», и он ответил: «Оставь Стоунхендж». Так что мы избавились от лошадей и сняли сцену битвы двух пеших рыцарей в павильоне. И все прошло замечательно.
И знаете, тогда-то то мне и пришлось впервые столкнуться с тем, что нужно вносить в сценарий изменения, которые не хочется делать. На телевидении, особенно в восьмидесятые годы, очень любили ограничивать всех очень узкими рамками, например, все очень любили знать, о чем конкретно сериал.
В этом плане «Сумеречная зона» была для студийных боссов настоящим кошмаром, поскольку это была сборная солянка. Мы снимали серьезные драматические эпизоды, научную фантастику, фэнтези, психологические драмы, даже комедии. В итоге руководство решило, что «Сумеречная зона» — это сериал об обычных людях, которые попадают в сверхъестественные ситуации. Ну, знаете, попадают в сумеречную зону. Обычный Джо сталкивается с чем-то фантастическим, все, он в сумеречной зоне. И там-то он может встречаться с марсианами или еще чем-нибудь заниматься.
Мы уже провели кастинг на съемки моего эпизода. Мы уже собирались заняться непосредственно производством, когда студийные боссы неожиданно вмешались: «Минутку, а где в этой истории обычный человек? Здесь таких нет. Здесь есть Мерлин, Моргана ЛеФей и Ланселот. Но это же «Сумеречная зона», так не пойдет!»
И они заставили меня вставить в сценарий обычного персонажа. Мне пришлось добавить парня по имени Том, который цепляется к Ланселоту и таскается за ним без всяких видимых причин и не играет никакой особенной роли в сюжете. Он просто присутствует. Объяснить все это Роджеру было самой тяжелой частью.
Тем не менее, должен сказать, что когда начали возводить Стоунхендж в павильоне позади моего кабинета, я пришел в неописуемый восторг. Вот так-то, прямо с самого моего первого сценария я побывал по обе стороны работы на телевидении. И неожиданно, после съемок эпизода, я осознал, что таким образом с моей работой познакомится куда больше людей, чем когда-нибудь прочитают все те книги, что я напишу в своей жизни. И вот истории соединились.
Когда имеешь дело с историей с такой богатой мифологией, как «Игра престолов», возможно, для аудитории было бы временами легче, если бы приходилось бы разбираться в истории с каким-то определенным уровнем понимания. Такая вещь в первом сезоне — это тайна. Был ли Джон Аррен убит, и кто за это в ответе?
И кто [спойлер]... Да, конечно. Хорошо, когда параллельно развиваются несколько разных сюжетных линий.
Вы смотрели «Лост»?
Смотрел. Я отсмотрел весь сериал и я был очарован, но вы знаете, уже на втором, самое позднее, на третьем сезоне я стал задаваться вопросом, как же им удастся в конце свести все концы воедино. Если бы им это удалось, «Лост» стал бы величайшим тв-сериалом в истории. Так что лучше бы они знали, как все это свести и объяснить. И что же мы получили в конце? Оказалось, они не знали, как все объяснить. Осталось ли у вас чувство, что вам плюнули в душу? Я вот лично был сильно расстроен.
Поскольку на моем счету числятся не только сценарии к «Сумеречной зоне», но и отсмотренные сезоны начиная с самых первых, уже во время просмотра второго эпизода «Лоста» я сказал: «Ба, да они все умерли». Они все умерли. Так бы это выглядело в получасовых сериях Рода Стерлинга в 1958 году. И что же получилось? Сколько понадобилось сценаристам «Лоста», чтобы показать, что все умерли?
120 или сколько там эпизодов?
Типа того. Род бы уложился в двадцать минут, на протяжении которых каждый бы осознал, что все умерли. На самом деле, он делал так минимум шесть раз.
Что же, одна вещь, которую постоянно упоминают в связи с «Лостом», заключается в том, что лучше бы они сняли более внятную концовку. Я бы хотел, чтобы они с самого начала знали, чем все закончилось. Будучи писателем, как вы считаете, следует ли поступать именно так? Возможно ли вообще такое?
Я думаю, что в какой-то степени это возможно. Прежде всего нужно отметить, что существуют разные типы писателей. Я привожу этот пример во многих из своих речей. Я люблю говорить, что все писатели делятся на два типа, на архитекторов и садовников. У первых все тщательно спланировано уже тогда, когда они еще не написали ни слова своего нового романа. Они уже тщательно проработали мир, знают, сколько комнат будет в доме, как они будут соотноситься друг с другом, какую высоту будет иметь каждый этаж, где следует проложить проводку и трубопровод и так далее. Они все это знают до того, как вколотят первый гвоздь.
А есть садовники, которые роют ямку, сажают растение, поливают его своим потом и кровью, и потом что-то прорастает. Обычно садовники знают, что они посадили, персиковое дерево или кактус. Но они не знают, какую форму примет растение. Думаю, что большинство читателей занимают золотую середину в этой классификации. Сам-то я в большей степени садовник, чем архитектор. Толкин был таким же.
Но сам я люблю сравнивать мои книги с путешествием. Вот как на этой карте [показывает на карту США на стене]. Если ты едешь из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк, то ты посмотришь на карту вот так и скажешь, хорошо, хорошо, пора ехать, я выбираю вот этот маршрут через Альбукерке, потом я отправлюсь на север, в сторону Денвера... То есть ты знаешь точку своего назначения, основные дороги и несколько главных промежуточных пунктов, через которые ты обязательно проедешь, но ты никогда не можешь быть уверен, где ты остановишься поужинать в первый день, или где будет ремонт дороги и придется ехать в объезд, или же где ты подберешь автостопщика, который порадует тебя удивительной историей. Все эти вещи ты узнаешь уже во время путешествия.
Я знаю конечную точку маршрута, я знаю основные точки маршрута и то, что случится по пути, наподобие [вырезано большое событие], которое я планировал с самого начала. Но что-то случается по пути. Обычно я знаю о значимых событиях, но какие-то мелкие вещи приходят мне на ум в процессе работы. И, конечно, часть этих маленьких вещей очень, очень важна. Дьявол — деталях. Дело зависит от того, что делает путешествие чем-то большим, чем просто линией между двумя точками на карте или записками натуралиста. Так что я могу знать судьбу Джона Сноу, Арьи или Дейенерис, но мне не обязательно знать, что случится в конце со Скорбным Эдом или Пирожком. Не, у меня есть пара мыслей на их счет, но принцип вы поняли.
[Очень важный, но жутко спойлерный момент из будущих книг вырезан] будет весело. Если мы, конечно, до этого доберемся. Хорошее желание, конечно. Последние сезоны, с ними всегда связаны все сложности.
Источник: http://tunedin.blogs.time.com/2011/04/19/grrm-inter...
цитировать
свернуть ветку
А ведь мог!
