Нил Гейман — культовый, безумно популярный английский писатель, живущий в Соединенных Штатах. Он пишет фантастику, графические романы и сценарии к фильмам. Награждался премиями Хьюго, Небьюла и Локус, также медалью Ньюберри и медалью Карнеги за литературу. Большая часть его работ относится к фэнтези, городской фэнтези, современному хоррору, мифологии и странной фантастике, как к примуеру рассказ включенный в "The Weird" компендиум — "Едоки и кормильцы".
WeirdFictionReview.com встретился с Гейманом перед World Fantasy Convention 2011. Гейман был почетным гостем на коне, и два рассказа из антологии "Stories", которую он редактировал совместно с Элом Саррантонио, выиграли World Fantasy Award в этом году.
Г. Ф. Лавкрафт оказал на Вас влияние, мне было бы интересно узнать, что Вы взяли от Лавкрафта, что не часто упоминается в обсуждениях его работ — какой-нибудь аспект его фантазии?
Самое странное — это то, что главным подарком от Лавкрафта, были в меньшей степени его ктулхоидные работы, и в большей — указатели на вещие, которыми он вдохновлялся: одно из переизданий пейпербеков Гранады, (которые я читал в возрасте одиннадцати или двенадцати лет, в доме моей бабушки, в Саутси,) кажется это был "Дагон", содержало его эссе "Сверхъестественный ужас в литературе", которое стало для меня картой, того что стоит читать.
Когда я был молодым, я не считал, что мастерство Лавкрафта, проявлено в его ранних рассказах. Когда он начал писать рассказы вроде "Зова Ктулху", казалось, что он нашел свой голос — его ранние вещи хотели походить на Кларка Эштона Смита или Лорда Дансени. Я не уверен в этом сейчас, и честно сказать, даже не задумываюсь над этим. Я гораздо более снисходительный читатель сейчас, чем был в двенадцать лет.
Кроме Лавкрафта, каких писателей странного Вы читали в детстве? И находили ли Вы спрятанные жемчужины, будь-то истории или писатели, которых недостаточно помнят сегодня?
Дансени, без сомнения. Преступно, что нету полного собрания его рассказов. Рассказы Чамберса из "King in Yellow" были пугающими, и странно на меня повлияли. Рассказы и романы Фрица Лейбера, например "Conjure Wife", были жуткими для подростка. И Р. А. Лафферти, который мог быть странным, наравне с лучшими из них, когда он того хотел.
Что по Вашему, влечет людей к странной литературе?
Для меня, это как визит в странное место — отдых в неземной красоте и странности, из которой, не всегда можно вернуться целым и невредимым.
Видите ли Вы разницу между "хоррором" и "странной прозой", и "готикой", и имеет ли это отношение для Вас, как читателя и писателя?
Для меня Хоррор — это секция в книжном магазине, готика — тип книги, который закончился "Нортенгерским аббатством", и Странное — как попытку объединить то, что делал Роберт Эйкман, что делал Эдвард Гори — использовать приемы хоррора, чтобы восхищать и преобразовывать. Но я могу ошибаться. И нет, это не имеет значения.
Когда странное в странной прозе не срабатывает для Вас, в чем обычно причина?
Слишком сильно пытается.
Есть ли такое понятие, как "слишком странный"?
Нет.
Ваш рассказ включенный в "The Weird" компендиум, "Едоки и кормильцы" — это острая, странная, шокирующая история, без единого лишнего слова. Что изменилось, при переносе ее из комикса в формат рассказа?
Это был сон, который я пытался отобразить на бумаге. Я не был доволен ею в формате комикса, хотя и считаю, что Марк Бакингэм проделал отличную работу с артом. Поэтому, написание ее в виде рассказа, дало мне второй шанс, чтобы рассказать историю правильно.
Как часто реальный мир, дает Вам что-то необъяснимое, что-то странное, что становится искрой для рассказа или романа?
Достаточно часто. Реальный мир не обязан быть убедительным, поэтому он подкидывает очень странные моменты, порой.
Наконец, какая самая странная книга, которую Вы читали?
Если Джордж Мартин считал, что у него неистовые фанаты, прежде, когда каждая книга в его серии "Песнь льда и огня" буквально пожиралась, нетерпеливыми читателями, то успех сериала HBO "Game of Thrones" поднял ставки еще выше.
Мы поговорили с Мартином, после завершения его пиар-тура, когда он вернулся к работе над следующей книгой в серии "The Winds of Winter".
Каково Ваше участие, во втором сезоне "Игры Престолов"?
Я написал сценарий для девятой серии, "Черноводная". В данный момент, сериал снимается в Северной Ирландии. Мне бы очень хотелось быть там, наблюдать за сьемками, но слишком много дел.
Какие актеры взяв своих персонажей добавили им что-то новое, привнесли глубины, которые не обязательно были в них, когда Вы их создавали?
Мне кажется, у нас великолепный подбор актеров, наши директоры по кастингу проделали отличную работу. Без сомнения Питер Динклейдж проделал отличную работу с Тирионом, одним из любимейших моих персонажей. Питер даже не просматривался. Мы всегда хотели его на эту роль. Тоже верно и для Шона Бина, хотя мы и просматривали пару человек на роль, но мы всегда хотели Шона, и он сыграл блестяще.
Отдельной статьей идут дети — очень тяжело подобрать ребенка на роль. Наши дети будут нести на себе серьезный драматический вес — нам были нужны очень хорошие актеры. Мы заполучили троих великолепных.
О чем Вы больше всего волнуетесь, в связи с погружением сериала в историю?
Впереди, без сомнения, будут препятствия, и они будут лишь увеличиваться. Мне хотелось написать книгу огромной, как мое воображение. Теперь Дэвид (Бениофф) и Дэн (Уайсс) столкнулись с серьезной проблемой переноса этой комплексной вещи на экраны, с тысячами актеров, громадными замками и драконами, и ледяными стенами — очень большие проблемы. Одна из серьезнейших проблем — это бюджет. И продолжительность сезонов. У нас было десять серий для первого сезона, и столько же для второго. У "Подпольной империи" — двенадцать, у "Тримея" — двенадцать. Если бы у нас было еще два часа, мы бы смогли рассказать еще больше истории. "Буря мечей" огромна, нам придется разбивать ее на два сезона. Но Дэвид и Дэн — хорошие ребята, и они подобрали прекрасную команду, если кто и сможет с этим справиться — это они.
Другая проблема волнующая меня — это "эффект бабочки". Если вы знакомы с рассказом Рея Брэдбери, то поняли о чем речь. На ТВ мы увидели смерть Маго, но в книгах он нам еще встретится. Поэтому придется подстраиваться под обстоятельства.
Как Вы умудряетесь запомнить все детали? У Вас есть огромная энциклопедия или компьютерный файл, который вы используете в работе?
Все в моей голове, по большей части. Элио Гарсиа (управляющий сайтом Westeros.org), знает Вестерос лучше чем я. У меня возникает мысль, что лучше бы я не начинал заморачиваться с цветом глаз у персонажей. (Это предмет многих фанатских теорий) Это пришлось выкинуть первым делом при сьемках, фиолетовые контактные линзы плохо сочетаются с камерами.
Позволю себе задать вопрос от лица Ваших нетерпеливых читателей: над чем Вы работаете сейчас, кроме ожидаемых "The Winds of Winter"?
Книжный тур отнял немало времени. Я знаю, некоторые писатели могут работать в дороге, но я не один из них. Для следующей книги уже готово 100 страниц, в основном это законченные главы, которые я решил перенести из "A Dance with Dragons". Я вернусь к книге в январе.
До этого, нужно закончить еще несколько вещей. У меня есть новая повесть о Дунке и Эгге, которая появится в антологии "Dangerous Women". Также нужно согласовывать "The World of Ice and Fire", которая будет большой глянцевой книгой, о истории и генеалогии Вестероса. Мы работаем над ней вместе с Элио Гарсией.
Будет ли там новый материал, или же это просто сведение всего в одну книгу?
Там будут некоторые вещи, которые я не смог воткнуть больше никуда.
По мере продвижения серии, мы узнаем все больше информации, о событиях случившихся в прошлом, перед началом первой книги. История движется в двух направлениях: вперед и назад.
Я рассказываю все больше о восстании Роберта, о юности Роберта и Неда, и о том, что с ними произошло. Мне уже задавали вопросы, но я не собираюсь писать приквел, потому что, с каждой книгой вы узнаете больше и больше, что может отразить события настоящего в ином свете.
Некоторые события в "A Dance with Dragons" открывают возможность, для некоторых персонажей влиять на уже произошедшие события. Вы оставляете открытой, возможность меняться для прошлого?
(Долгая пауза) Мне не хотелось бы раскрывать тайны. Скажем так: прошлое, настоящее и будущее — это все части одного континуума, и на них можно смотреть по разному. Прошлое всегда с нами.
Немалое количество действия "A Dance with Dragons" проходит в Эссосе, который является аналогом Азии и Ближнего Востока, в то время как Вестерос, немало взял от Западной Европы. Когда я читал о Дени, которая стала чужеземным правителем в экзотической стране, то вспомнил "Человек, который хотел быть королем" — фильм с Шоном Коннери и Майклом Кейном, основанный на рассказе Редьярда Киплинга. Задумывались ли Вы над этими параллелями — колониализм, "ноша белого человека" — когда писали книгу?
Я говорил много раз, что не люблю слабо прикрытые аллегории, но определенные сцены, порой резонируют. Другие люди приводили более современный аргумент, что это может иметь отношения к нашим несчастьям в Афганистане и Ираке. Я замечаю параллели, но я не собираюсь облить краской войну в Ираке, и назвать это — фэнтези.
Когда цивилизации сражаются в Ваших книгах, вместо «Ружей, микробов и стали», получается "Драконы, магия и сталь" (Ну и микробы).
В моем мире есть магия, но по сравнению с мирами других фэнтези-писателей, ее мало.
Драконы — это ядерные боеголовки, и они есть только у Дени, что в определенной степени, делает ее могущественнейшей персоной в мире. Но достаточно ли этого? Я стараюсь исследовать данную проблему. У Соединенных Штатов, есть возможность уничтожить мир, нашим ядерным арсеналом, но это не помогает в решении геополитических задач.
Сила работает немного тоньше. У Вас может быть сила разрушать, но это не дает автоматически силу улучшать, или реформировать, или строить.
Некоторые из Ваших хардкорных читателей (я среди них), провели кучу времени, обсуждая сколько же видов магии есть в Вашем мире. Или же это все проявления одних и тех же сверхьестественных сил?
Это мне хотелось бы открывать по чуть-чуть.
Я хочу сказать в общем, что когда работаешь с магией в фэнтези, то следует оставлять ее волшебной. Многие писатели, работают над системами и правилами, что мне кажется ошибкой.
Чтобы магия была эффективной в литературном смысле, она должна оставаться непознанной, странной, опасной силой, которую нельзя предугадать или контролировать. Это делает ее намного более интересной и запоминающейся. Это работает со всеми символами и метафорами, всех сил во вселенной, которые мы не понимаем, и возможно, никогда не поймем.
Значит, Вы не хотите, обьяснять уровни мидихлорианов?
Если бы я хотел писать научную фантастику, то я бы писал научную фантастику.
Учитывая, что Вы очень скрупулезны, рисовали ли Вы карту тех мест, которые не затронула Ваша история?
Мне кажется, я не заслуживаю называться "скрупулезным". Вся тщательность в моем миропостроении, от того, что я жил с (и в) Эарвой очень долго. Я сопротивлялся искушению перенести на карту весь глобус, на протяжении нескольких лет. Идеи разных цивилизаций, росли в моей голове как грибы после дождя, и мне хотелось поступить с ними по честному, чтобы всем хватило места.
Но затем, я написал статью о разнице между древними и современными дорогами (в контексте философа Левинаса). Главное концептуальное отличие, по моему мнению, то как современные дороги пересекают весь земной шар, таким образом цивилизация не заканчивается для нас, как она заканчивалась для наших предков. В то время, я решил, что лучшим способом, соблюсти настроение древности, которое я пытался призвать, будет убедиться, что все дороги в Эарве заканчиваются, чтобы неисследованные земли оставались неизвестными.
Это, впрочем, не значит, что не будет сюрпризов.
Будет ли заключающий роман о Аспект-Императоре "The Unholy Consult", содержать громадную энциклопедию о сеттинге, как в "Падении святого города"?
Я уже начал работать над "Исправленным и Дополненным" энциклопедическим глоссарием, но все "The Unholy Consult" становится все больше и больше, больше чем даже "The White-Luck Warrior". Если так и будет, то Глоссарий придется печатать отдельно.
Говоря о "The Unholy Consult", что Вы можете сказать о заключительном томе "Аспект-Императора"?
Будет огромным облегчением наконец-то завершить его, просто потому что, это позволит мне говорить о многих вещах, которые держались под секретом. Я не уверен, что "Второй Апокалипсис" когда-нибудь станет чем-то большим, в коммерческом плане, чем культовым успехом, но когда живешь с историей столько, сколько жил я, она превращается во что-то религиозное по своим запросам. Я очень счастлив, тем как развилась история — во многом, благодаря важным урокам, выученным мной в процессе. Мы с моим братом, мечтали об этом во время игр в D&D, так что увидеть ее воспроизведенной настолько же эпической, как мы мечтали, и настолько глубокой и лирично-прекрасной, как я смог сделать... это очень, очень круто.
Для меня — это святыня.
В "The Unholy Consult" будет раскрыто большинство горячих вопросов. Я пишу книги, которые люди любят ненавидеть: я надеюсь, после последних откровений, серия заслужит их неохотное уважение, как что-то поистине уникальное и смелое.
Последняя подсерия все еще остается дилогией или же есть шансы, что она расширится до трилогии?
Я не могу сказать, пока не начну всерьез над ней работать.
Мы видим, что интерпретация проклятья, в определенном смысле локальная, колдовство осуждается в Момемне, но не в Шайме. Локальна ли реальность проклятий? К примеру, проклят ли кишариум умирающий на улицах Каритусаля?
Проклятья не локальны. В Эарве есть правильный и неправильный способ верить, что значит — целые нации будут прокляты. Поскольку вопрос кто будет спасен, а кто будет проклят — краеугольный камень сюжета в "Аспект-императоре", то я не могу сказать больше.
Изменчивость Той стороны (где расстояние между человеком и обьектом, никогда не ясно) такова, что редкие люди бывшие там и вернувшиеся не могут согласиться, что же они там видели. Поскольку, можно призвать и заключить в мире только демонических Сифрангов, практикующие Даймоса не могут верить докладам, которые они получают: так называемые Архивы Проклятий в Багряных Шпилях, по слухам наполнены огромными противоречиями. Проклятые знают только, что они прокляты, но не знают почему.
В отличии от Гнозиса или Аналога, Псухе идет конкретно от людей (вместо нелюдей). Имеют ли нелюди какое-то отношение к Псухе? Могли ли люди пользоваться Псухе до Фана?
До Фана, Псухе как мистическое искусство, было неизвестно, хотя и существуют намеки в мифах и легендах о определенных слепых личностях, призывающих необьяснимые силы, в моменты величайших страданий.
В Эарве все снисходит к значению. Где колдовство репрезентативно, используя либо логическую форму (как Гнозис), либо физическое содержание (как с Аналогом) значение, чтобы воздействовать на реальность, Псухе использует импульс. Практикующие Псухе ослепляют себя, чтобы смотреть сквозь "что" и осознать "как", чистое исполнительное зерно значения — музыку, страсть, или как кишариум называют это — "Вода". Как современный философ сказал бы, Псухе — непознавательна, она не пересекается с воюющими версиями реальности, как следствие не обладает маркой и остается невидимой для Немногих.
Именно поэтому, Псухе никогда не встречалась, представителям других древних магических традиций. Как гласит пословица — человек с молотком, считает каждую проблему гвоздем. Для основной исторической массы Эарвы, сама возможность ее существования, осталась незаметной.
Является ли Ауранг особым среди инхороев в его способности колдовать? Или же все инхорои, включая его брата — Немногие?
Когда инхорои только прибыли в Эарву, они обладали лишь Текне. Все инхорои — результат удачных Прививок, классовых переписей их генотипа, призванных улучшить различные возможности, как например, извлекать определенные сексуальные реакции от своих жертв (с помощью феромоновых волос (или замков, не пойму, что конкретно Бэккер имеет ввиду)), или же возможность "включать чувства", чтобы испытать причуды и превратности плотских наслаждений. Прибавление антропоморфических голосовых аппаратов — самое известное из этих улучшений.
Прививка создавшая Ауранга и Ауракса, была разработана во время векового затишья, в еще одной провалившейся попытке, биологически усовершенствовать себя и превзойти нелюдей. Но их распущенность перегнала их самих, к этому времени и они потеряли понимание Текне. Прививки стали делаться наудачу, намного больше была вероятность от них умереть, чем усовершенствоваться. Инхорои заполнили Колодцы Недоделанных своими людьми.
Только Ауранг и Ауракс, двое выжили из шести, которым прививали возможность колдовать.
Wutteat упоминает, что он путешествовал с инхороями через пустоту, и Силь ехала на нем. Приложение к "Падению святого города" говорит, что драконы были созданы после первой стычки между нелюдьми и инохороями, в которой Силь была убита. Значит ли это, что инохорои, по каким-то причинам не использовали драконов в первой битве?
Wutteat — прототип, генетический шаблон для других враку. По сути, он не больше "иной дракон", чем оригинальный прототип метра 1889 года — "иной метр".
Были ли когда-либо нелюди в Эанне? И если нет, то почему? У них без сомнения было время, возможность и склонность к вторжению, прежде чем показались инохорои. Вместо этого они укрепляли проходы. Почему?
Количество нелюдей и близко не приближается к количеству людей. Более того, их амбиции не имеют ничего общего с географией. Для них завоевать — это значит, приобрести власть над своими братьями: все прочие формы доминирования они презирают. Именно поэтому, они редко обращали внимание на халароев в Эарве, кроме их нужды в рабочей силе и совокуплении. Что происходило в Эанне, не волновало их вовсе.
Когда инхорои начали использовать людей, чтобы познать Атропос и создать первые сферы, они дали первые антиколдовские сферы шранкам, только чтобы обнаружить, что эти создания были слишком безрассудными. Имея фиксированные патологические привычки украшения, шранки не ценили сферы, и часто теряли их.
Поэтому инхорои начали давать сферы людям Эарвы, надеясь подбить их на восстание. Но халароям не хотелось помогать пугающим, и что еще важнее, отсутствующим хозяевам, поэтому они отдали сферы их нелюдским повелителям. Тогда инохорои обратили свой взгляд на Эанну, люди которой были более яростны и наивны. Они дали сферы пяти племенам, в качестве подарков, и одному племени — темноволосым кетьянцам, они дали большой бивень, с начертанными на нем их святыми законами и священными историями — а также, одним коварным добавлением, божественной волей, приказывающей вторгнуться в "Землю Павшего Солнца" и истребить "Лжелюдей".
Нелюди начали перестраивать и укреплять врата, только через несколько лет после первого вторжения.
Что Вы можете сказать о уровне генной инженерии Консульта?
Мне очень бы хотелось рассказать о уровне генной инженерии Консульта, но они настаивают на открытии границ своей безумной испорченности, ими самими в "The Unholy Consult".
Как Ваше взаимодействие с фанами и критиками, отразилось на сюжете и героях романов? Было ли, что-нибудь, что Вы меняли из-за этого взаимодействия?
Большинство критиков — это так называемые "экстремальные читатели", они читают намного больше, чем среднестатистический фанат фэнтези. Парадокс рецензирования, заключается в том, что критики вынуждены делать свою оценку обьективной, в то время как, из-за их тренировок и постоянного чтения книг жанра, им практически гарантированно идиосинкразическое чтение. Поэтому, несмотря на мою заинтересованность в критических статьях, я не принимаю их мнения близко к сердцу. Больше всего, меня интересует мнение обычных читателей.
Я писал об этом статью в университет города Орхус, несколько месяцев назад, так что над этой темой я размышлял всерьез. Аргумент, который я уже до тошноты, привожу на протяжении многих лет — "Литература", чем бы она ни была, неважна. Литература — это всего лишь литература. Стоит обстоятельствам радикально измениться, и то что считалось Литературой, прекратит ею быть. За последние пару десятилетий, мы были свидетелями нескольких изменений в правилах игры. Прежде всего, произошла сегментация рынка, все более конкретная и надежная привязка разных читателей к разным видам литературы. Эта трансформация, на мой взгляд, превратила сегодняшнюю художественную литературу в еще один жанр, по большей части, с неизменной аудиторией, требующей удовлетворения определенных ожиданий.
Второе большое изменение правил игры — Интернет.
Я постоянно серфю по сети, наблюдая за реакцией на мои книги на форумах. Порой это утомляет, из-за столь полярных мнений, которые мои книги вызывают, но за прошедшие годы, я развил понимание того, какое впечатление мои работы оказывают на читателей, восторгая одних и раздражая других. Учитывая то, что я считаю литературу формой общения, попыткой вызвать слова в чужом воображении, эта, практически мгновенная обратная связь, кажется мне настолько бесценной, насколько она революционна.
Это как наблюдать за кругами на воде, которые оставляет брошенный вами камень. Если для Вас, Литература ассоциируется с камнями (сходство Вашей работы с образцами из прошлого), тогда не имеет значение будете вы кидать их с открытыми глазами или с закрытыми. Если же по Вашему мнению, Литература находится в кругах (значение Вашей работы для читателей), тогда необходимо держать глаза открытыми, и подготовиться к тому, что придется скромнеть, не раз и не два.
В Вашем интервью пятилетней давности, Вы поднимали вопрос исследования сексизма, были ли правы религиозные трактаты, говоря о "неполноценности" женщин. Несмотря на это, вы получили немалую долю критики за отсутствие женских персонажей, которые бы не были вариацией "старухи, шлюхи или святой." Может, это как-то повлияло, на ваше изображение некоторых женских персонажей?
Когда дело подходит к обвинениям в женоненавистничестве, мой ответ не меняется. Во первых, я — сексист, я считаю, что мужчины менее компетентны в большинстве современных социальных контекстов. Женщины в целом, более надежны и заслуживают доверия, больше чем мужчины. Если у меня и есть ненавистничество, оно скорее муже-, чем жено-. Во вторых, люди склонны путать изображение образа, с его одобрением. В третьих, люди которые считают мои книги шовинистcкими, без сомнения найдут подтверждения своим убеждениям (как и люди которые считают мои книги феминистскими (что гораздо ближе к правде), найдут доказательства, поддерживающие их точку зрения). В четвертых, я понимаю проблему "эффекта Арчи Бункера", для многих людей феминистский подтекст, слишком непрозрачен, чтобы спасти книги от женоненавистнических прочтений.
И пятое, история далека от завершения, мои критики выносят суждение по отдельным частям единого целого.
Если я скажу, что те споры не повлияли на меня, я буду нечестен, но история, персонажи, и самое главное, тематические главы, были придуманы намного раньше, чем я осознал, как непредусмотрительность и подтверждение предубеждений, с моей стороны, сделает мои истинные намерения неясными. Одна из постоянных тем в моих книгах — контекстуальные капризы силы. Эсменет, всегда казалась мне невероятно сильной, учитывая гнетущие ее обстоятельства. Но ее сила, отличается от силы Мимары, чья сила в свою очередь, отличается от силы Серве.
Проблема в том, что многие люди считают силу просто инструментом, будучи убеждены, что у них ее больше, чем на самом деле. Все думают, что они выдержат различные моральные испытания, лучше чем другие, заколебавшиеся или ошибшиеся. Именно поэтому, например, завышена ценность признаний в судебных процессах: никто не верит, что их смогут, всего лишь словами, принудить признаться в преступлениях, которые они не совершали (что происходит очень часто). Или же, возьмите администраторов из фаст-фуда, которые, убежденные, что им звонил офицер из отдела по борьбе с наркотиками (на самом деле, телефонный шутник), подвергают свои сотрудников досмотру с раздеванием и затем, обвиняемые в сексуальных домогательствах.
Получение какой-либо власти, заставляет нас совершать глупые вещи. Дело не в том, что никто не хочет казаться таким слабым, как он есть на самом деле, мы просто не хотим в это верить, каждый в разной степени (еще один неприятный человеческий факт, который нам как обществу, необходимо осознать). В результате, многие люди не могут ассоциировать себя со "слабыми персонажами". Почему? Потому что, те продолжают поступать так, как они бы, (по их мнению) ни за что не поступили. Избыток "слабых женщин", они приравнивают к женоненавистничеству. Прибавьте к этому брутальное, патриархальное общество, и у нас получается, довольно убедительное доказательство, что Бэккер — женоненавистник.
Все что им нужно делать после этого момента, это продолжать читать: у персонажа будет сотня мыслей, они набросятся на одну, включающую в себя секс. У этой мысли будет сотня возможных интерпретаций, они выберут одну, подтверждающую их критику. Сама смысловая плотность моих книг, начинает работать против меня. Все прочие обьяснения отметаются, в особенности, если они толерантны. Чтобы предотвратить малейшую вероятность, что я делаю что-то более сложное, меня кидают в грязь различными способами. Я становлюсь банальным, второстепенным, любящим проповедовать и так далее.
Как только люди, начинают придерживаться такой позиции — игра окончена. Другие начинают с ними спорить (потому что, книги действительно сложнее), и внезапно, доказательство их позиции, становится вопросом престижа внутри группы. Это становится их работой, они порой повторяют эти аргументы на протяжении нескольких лет. Это невероятно. Их полемика, делает их похожими на геев-консерваторов. Люди ведущие себя как фаны во стольких вещах, поглощающие книги, обсуждающие их, тратят все свободное время, чтобы выпустить пар. В это трудно поверить!
Что еще хуже, они завышают надежды других читателей, склоняют кривое зеркало под углом, исключающим возможность обычного, непредвзятого чтения, а ведь именно оно, больше всего награждает читателя. У меня нет никаких сомнений, что продажи пострадали — такова сила ярлыков. Книги задающие серьезные вопросы, по поводу пола (которые, противоположны политкорректным), быстро начинают избегать, клеймя их "женоненавистническими".
Виню ли я читателя? Да, мать вашу, именно это я и делаю. Книги — это не ботинки: клиент не всегда прав в мире письма. Но я всего лишь указываю слабости разделяемые всеми нами, постоянно нас взвинчивающие. У меня есть эти слабости. У Вас. Моральная интуиция задета, и обоснования идут бурным потоком. Я знаю, что эти обоснования убедительны: для многих людей они достаточны, чтобы признать меня виновным. Со мной или моими книгами, должно быть, что-то не так. Это же очевидно. И тем не менее, когда я говорю свои друзьям, мужчинам и женщинам, что люди считают меня сексистом, они смеются до упаду. Люди которые знают меня, считают, что это нелепо.
Обьяснение затянулось, из-за необходимости защитить свою честь, не говоря уже о необходимости продать книги! В любом случае, я уже был погружен в историю, задолго до того, как возникли эти споры. Не раз, я понимал что пишу материал, который люди прочитают вразрез с моей задумкой, но как я уже сказал, я посвятил себя истории. Я подготовил себя к тому факту, что определенный тип читателей, увидит лозунги вместо шифров, и что подобные обвинения будут преследовать книги. Все на что я надеюсь, что репутация серии выживет, и со временем затмит этот дурацкий пустяк. Сколько бы Вас не хвалили за риск, Вы все равно оказываетесь за него наказаны. На то он и риск!
Мораль истории? Будьте осторожны со своими желаниями.
Между "The Warrior-Prophet" (не перевожу, чтобы сохранилась паралелль) и "The White-Luck Warrior" есть параллели не только в названиях книг, но и в том факте, что огромные армии преодолевают громадные трудности (логистические и прочие), на пути через огромные пустоши. Это сходство намеренно, или же это просто побочный эффект "второй книги в трилогии"?
Да, так было задумано, хотя бы потому, что история включает в себя две священных войны, разворачивающиеся на огромной территории. Военные истории которые я пытаюсь рассказать, обладают естественной структурой из трех частей: сбор, перемещение, пожарище. Сделано специально для трилогий...
В прошлом, Вы говорили, что название последнего эпизода "Второго Апокалипсиса", не может быть названо, потому что это будет огромным спойлером. Раскроет ли эту тайну последняя книга из подцикла "Aspect-Emperor" — "The Unholy Consult". Учитывая, что Келлхус — Князь Пустоты и Аспект-Император, можно ли предположить, что название последней трилогии, также будет связано с ним?
Раскрыто будет столько, что я не могу комментировать — по крайней мере, не в таком интервью для всей семьи! События. Будут. Очень. Жестокими.
Вы говорили, что Кил-Айяс в "The Judging Eye", это кивок в сторону Толкина и Мории. Были ли приключения Клерика и Акки, кивком в сторону Эребора и Смога из "Хоббита"? Некоторые также упоминали Маккарти. Есть ли В ваших книгах прочие литературные стандарты, которые могли остаться незамеченными для фанов?
Больше чем я смогу сосчитать. Ни одной оригинальной буквы в тексте. Заимствование на заимствовании.
В "Дон Кихоте" есть строка: "История — мать истины". В какой степени, можно применить чуточку измененное выражение: "Память — мать истины", к Вашим романам, в особенности к "Зовите меня Апостол" и сцены с нелюдями из ваших романов о Эарве?
Прекрасный афоризм, не правда ли? Что я люблю в афоризмах, это как они превращаются в некое концептуальное хайку, как абстрактные заявления, оставленные висеть в воздухе, впитывают глубину и возможности. Обдумайте эти альтернативы к Кихоту: История — мать власти. Власть — мать истины. Жажда — мать истории. Знание — мать истории. В каждой из этих версий присутствует немного истины: использующиеся концепты настолько абстрактны, их значения настолько переопределены, что Вы что-то улавливаете, просто меняя их местами. Каждый говорит что-то (вероятно) важное, но не говорит ничего определенного.
История, Жажда, Знание и Власть — четыре больших, тематических столпа серии. История вся утыкана ими. Для Ахкеймиона, история действительно, мать истины: ключ к пониманию Второго Апокалипсиса, лежит в осмыслении первого. Для Келлхуса (и Дунианцев в целом), история — мать обмана, еще одна "тьма, что была прежде". В обоих случаях, история — обрамление для происходящего. Серия стала довольно известной, в том числе и за многие слои истории, проложенные сквозь нее.
C нелюдьми, история не столько обрамление, сколько обьект жажды. Они — способ показать, что бывает, если история достигла высшей точки, и потери начали вытеснять радости. "Зовите меня Апостол" исследует похожую тему, только для Апостола является проблемой вытеснение, а не то, что вытесняется.
В обоих случаях, история становится матерью безумия.
Вчера увидела свет новая книга Ричарда Моргана — роман The Cold Commands ("Хлад повелевает" !? ), вторая часть трилогии "Страна, достойная своих героев". Блог Suvudu поспешил взять по этому поводу у автора небольшое интервью, вольный перевод которого я предлагаю вашему вниманию.
The Cold Commands – вторая книга вашей «неприукрашенной»(более адекватного перевода для gritty не придумалось ) эпической серии, благополучно добралась до полок в книжных магазинах. Расскажите немного о книге «Сталь остаётся», и её свежем продолжении, о том, почему сейчас идеальный момент, чтобы прочитать их.
«Сталь остётся» – это моя небольшая попытка в том направлении, которое я всегда называл неплохим вызовов для автора – перенести основные черты «науарного» шаблона в фэнтезийную вселенную и посмотреть, как они работают. Хорошая новость в том, что замечательно работают! В «Стали» присутствуют бандитское насилие в подворотнях, с применением мечей, сомнительные мотивы и союзы, страстный секс в качестве движущей силы, предательства и компромиссы, прогнившее общественное устройство и злоупотребления властью на местах, ущербные антигерои и протагонист, презирающий себя на всю катушку. Теперь же, в The Cold Commands, вам предстоит встреча со всеми этими прелестями, но более глубокая и продолжительная. Те, кто хотел узнать, что же дальше случится с Рингилом Ангельские Глазки и его друзьями, теперь смогут получить некоторые ответы. И, в итоге, целую кучу новых вопросов! Так что пристегнитесь и наслаждайтесь поездкой!
Вы славитесь своими тёмными и реалистичными персонажами. Расскажите, доведётся ли трём главным героям в The Cold Commands провести вместе больше времени, нежели в первом романе?
Знаете, боюсь, я не смогу точно ответить на этот вопрос без возвращения к тексту и пересчёта страниц. Рингил, Эгар и Аркет начинают свой путь в The Cold Commands таким же образом, как это было в «Стали» – будучи разделёнными в пространстве, каждый ведомый собственной одержимостью. В этом смысле повествование в новой книге плетётся из трёх нитей, как и ранее. Но их воссоединение в этот раз немного отличается – тут нет развития романа к очевидной и традиционной кульминации со встречей в концовке, как это было в «Стали», в данном же случае всё идёт к более тонкому столкновению, которое во всей полноте и со всеми подводящими к нему моментами, вы, я надеюсь, не сможете предугадать, пока не будут отыграны все сюжетные перипетии.
Поклонники фэнтези либо влюблены в «Сталь», либо считают её излишне натуралистичной. Сохранила ли The Cold Commands этот высокий уровень натуралистичности? Испытывали ли вы давление со стороны поклонников, которое вынудило бы вас сделать картинку менее яркой?
Не сказал бы, что я ощущаю это, как давление – если вы занимаетесь писательством всерьёз (что отличается от серьезного отношения к увеличению своих доходов от него), вы не можете позволить себе беспокойства о том, нравятся ли людям ваши книги. С другой стороны, я отдаю себе отчёт, что существует большое количество читателей фэнтези, голосующих за то, чтобы мои работы были выполнены в пастельных тонах и покрыты хорошей порцией сахарной глазури. И да, в этот раз они будут также расстроены, как и в прошлый. The Cold Commands натуралистична в каждом слове, брутальна и жизненно правдива, как и её предшественница. Секс – влажный, нося клинок – зарабатываешь шрамы, а мечом можно соорудить кровавое месиво. Нет хороших или плохих парней, есть лишь более или менее нравственный жизненный выбор в непростых обстоятельствах и не очень-то радующие последствия в сухом остатке. Другими словами, это во многом похоже на реальную жизнь. Если это несовместимо с вашими ожиданиями от фэнтези, что ж, я вас предупредил.
Чем эта ваша фэнтезийная серия отличается от всего остального, уже написанного в жанре?
Честно говоря, я читаю не очень много фэнтези, поэтому не могу судить, много ли подобных книг уже написано; вообще-то, слово «неприукрашенное» по отношению к фэнтези стало уже расхожим выражением, поэтому само по себе не может служить определителем для моего творчества. Но, мне кажется, есть пара моментов, которые сделали «Сталь» и сулят сделать The Cold Commands необычными для жанра. Прежде всего то, что объектив повествования установлен на близком фокусе – там нет череды панорамных баталий и сцен в «тронных залах», не толпятся тысячи персонажей и нет важных исторических событий; всё, что вы получаете взамен – это краткие, отчаянные мгновения смертельной борьбы в полутёмных местах, нашептывания и козни за сценой, злое мелкомасштабное насилие, плохо управляемая ярость и личная вина; уличные кадры обычных людей, которых великие исторические процессы уже походя перемололи и оставили увечными, без надежды на выздоровление. Пожалуй, вы получаете ошмётки людей после тех великих событий, что уже имели место (а также смутное ощущение, что такими уж великими они и не были). Время действия романов приходится на горькое послевкусие, нечто очень знакомое любому, кто пережил эру Буша. Это приводит меня ко второму моменту, к «подходящести к» – эти романы, равно как и моя научная фантастика (а кто-то может сказать, что как научная фантастика в целом), во многом являются зеркалом для происходящего в мире, в котором мы сегодня живём. Мне неинтересна тоска по «рыцарям былого» или отвлечённые мономифные эскапады идеализированных героев – моим намерением было, чтобы каждый читал The Cold Commands с постоянным ощущением уместности повествования, жутковатым ощущением узнавания обстоятельств и последствий, интенсивным чувством настоящего. И это мне представляется тем, чего в жанре фэнтези в целом усердно стараются избежать.
Написание романа The Cold Commands заняло несколько лет. Прежде всего, он намного длиннее «Стали», но вы также упоминали какие-то интересные трудности с ним. Не расскажите, какие препятствия вам пришлось преодолеть при работе с The Cold Commands?
Да, основная проблема была в том, что в «Стали» я слишком хорошо справился с задачей, которую поставил для обеспечения собственного комфорта. Я дописал книгу до цельного завершения, не думая о том, что должно происходить дальше. Наверное, это звучит достаточно странно, исходя от человека, подписавшего с издателями по обе стороны Атлантики контракты на фэнтезийную трилогию, но я просто не приучен писать по-другому. Мои книги о Коваче, которые ошибочно называют трилогией, все вышли самостоятельными, в той же мере, как и всё остальное, мною написанное. Попытки планировать развитие сюжета за пределы канвы романа, пишущегося в этот моменты, выходили неестественными. Мои персонажи всё время норовят к концу книги закатиться в тщательно подготовленную для них лузу, даже если жизнь для них будет теоретически продолжаться, и именно это произошло в концовке «Стали» с Рингилом, Эгаром и Аркет. Что подвело меня к трудной задаче раскочегаривания новой истории. Нахождение самых удачных мест и времени для старта заняло некоторое время, также понадобилось привлечение некоторого количества новых персонажей, чтобы подрегулировать фокус для облегчения задачи написания чуть более эпичного повествования. И, как вы сможете убедиться, прочитав The Cold Commands, я решил, что на сей раз я не загоню себя в тот же угол перед третьей книгой. Поэтому я провёл некоторое планирование для романа номер три, подготовил фундамент, приметил реперные точки и незаметно накидал всяких таких штук по текущей истории. В этом разрезе, The Cold Commands, видимо, наименее самостоятельный роман из всех, что я написал (впрочем, при этом у него есть собственное ошеломляющее крещендо и болезненно жирная точка в конце), и, должен сказать, это немного странное ощущение. Это не похоже ни на что из того, что я делал до этого. И это само по себе было интересным опытом.
Что нас ждёт далее? Вы уже начали работу над третьей книгой серии? Если начали, то, как далеко продвинулись? Есть ли у неё предварительное название?
Третья книга, под рабочим названием The Dark Defiles ("Тьма развращает" ??? ), уже в пути. Большая её часть всё ещё умозрительна, однако, фундамент, заложенный в The Cold Commands, сослужил мне хорошую службу, и мне удалось намного легче набрать скорость. Все персонажи имеют дела, оставшиеся незаконченными в «Холоде», поэтому их легко было вернуть в игру. Думаю, я спокойно могу сообщить, что вам не придётся долго ждать следующей книги.
Само интервью предваряет текст от Шона, в котором тот знакомит читателя с Ричардом и его трилогией. Я посчитал возможным опустить эту часть, за исключением двух абзацев из аннотации, немного раскрывающих содержание нового романа, которые вы можете найти интересными:
Итак, одна из сверхъестественных думающих машин кириатов падает с орбиты. Она несёт сообщение, что человечеству предстоит столкнуться с новой (или, наоборот, древней) опасностью: существо, называемое Иллврак Подменыш – мальчик, возмужавший в призрачных межреальностных серых местах, родине олдраинов. Человек, выросший среди них, и, как говорят, ходивший в любовниках у одного из их величайших воинов, до тех пор, пока во времена, уходящие в легенды, он не был побеждён. Укутанный в колдовское забытье, укрытый на острове, дрейфующем между этим миром и серыми землями, Иллврак Подменыш пробуждается. И когда он проснётся, олдраины сплотятся вокруг него и вновь войдут в свою силу. И в этот раз не будет кириатов, чтобы остановить их.
В длительное и трудное путешествие снаряжается экспедиция, чтобы найти потерянный остров Иллврака Подменыша. На борту оказываются Гил, Эгар и Аркет: каждый убегает от призраков своего прошлого, каждый ищет искупления в том, что лежит впереди. Но искупление стоит дорого в эти дни. И оно не даёт спасения. Даже Рингилу Эскиату. А равно любому – божеству или смертному – желающему видеть его своим орудием.
облако тэгов
), вторая часть трилогии 
) эпической серии, благополучно добралась до полок в книжных магазинах. Расскажите немного о книге «Сталь остаётся», и её свежем продолжении, о том, почему сейчас идеальный момент, чтобы прочитать их.
), уже в пути. Большая её часть всё ещё умозрительна, однако, фундамент, заложенный в The Cold Commands, сослужил мне хорошую службу, и мне удалось намного легче набрать скорость. Все персонажи имеют дела, оставшиеся незаконченными в «Холоде», поэтому их легко было вернуть в игру. Думаю, я спокойно могу сообщить, что вам не придётся долго ждать следующей книги.