«Дон-Кихот» Пьера Менара — это ещё одна литературная игра, поучаствовать в которой нам предлагает великий Борхес. В этом рассказе автор вновь представляет образ гениального и безумного литератора-фрика, который ставит перед собой совершенно нерешаемую и бессмысленную задачу, изучая путь к решению которой, мы делаем массу побочных открытий. Образ этот одновременно нелеп и грандиозен, и любой писатель немало из него подчерпнёт. А смысл новеллы не только в неустаревшем высказывании о повторном вхождении в реку, а также в некоторых других изящных обобщениях о механизмах любого словесного творчества. Его источниках, его задачах, связях и взаимодействиях литературных творений.

Типичный образец маг-реалистической притчи. Чтение её завораживает, а смысл ускользает и, будучи озвученным, сразу кажется примитивным и не отражающим сути текста. При том, что, читая рассказ во второй и третий раз, мысли у Вас могут возникнуть совершенно другие.

Любители поисков ускользающего смысла в мутных водах будут в полном восторге. А мне — просто понравилось.

Я убеждён, что рассказы Борхеса — это замечательный подарок не столько читателю, сколько другому писателю. Неисчерпаемый источник свежих идей и мыслей.

Таков и Герберт Куэйн — непонятый неудачник, у которого ничего не получилось, но чьё непредсказуемое творчество может послужить толчком к десятку оригинальнейших сюжетов. Нельзя не отметить и иронию, с которой Борхес всё это пишет. Вот и я, не успел додумать свою мысль, как автор в конце рассказа снисходительно усмехнулся в мою сторону, предвосхитив всё, что я хотел сказать.

Одна из борхесовских «микробиографий подонков». Ни о каком сопереживании герою речи не идёт, перед нами самая настоящая сволочь, ломающая жизни и судьбы. Но любая сволочь не родилась такой, а стала ею. И главная ценность этих «слепков жизней» от Борхеса — это способность автора одним-двумя словами отразить целую кучу мотивов и страстей, на что другим потребовались бы десятки страниц действий и описаний.

«Месседж» этого рассказа казалось бы должен быть ясен любому современному человеку. Борхес анализирует и высказывает своё отношение ко всякого рода сотворениям кумиров, пророков и идолов. И указывает на истинную цену и мимолётность этих явлений. Но понимая и принимая эту очевидную позицию, современное общество продолжает их творить в количестве ещё большем, чем это делали тёмные средневековые арабы.

А вот сам текст новеллы меня скорее оставил равнодушным, хотя её тема мне понятна и близка.

Перед нами очередной рассказ-игра от Хорхе Луиса Борхеса. И при том один из самых увлекательных и «сдвигающих крышу».

Проанализируйте свою собственную жизнь и задумайтесь над той чередой случайностей, которая привела Вас на этот самый стул, на котором Вы сейчас сидите. Небольшой поворот десять лет назад, пропущенная встреча, неуслышанный совет или наоборот, и Вы бы сейчас были в другом месте и, что самое главное, были бы другим человеком. В нашей жизни действует не менее грандиозная «Вавилонская лотерея», хоть и нет формального органа и процедуры распределения благ и горестей. И кто может, положа руку на сердце, сказать, что наша жизнь и наше общество справедливее описанных гениальным аргентинцем?

Среди выдуманных микробиографий, созданных Борхесом, эта понравилась меньше других. Здесь ставка сделана на различные пиратские байки и легенды, которых море. Однако кроме неповторимого стиля автора ничего особенно запоминающегося в этой истории нет.

«Воссоздать льва по когтю».

Перед нами потрясающий пример того, как Борхес может создать из ничего целый мир. Предельно, даже излишне организованный мир, систематизированный и логичный. И при том абсолютно нереальный. И делает это, не скатываясь в абсурд. Одновременно успев снисходительно усмехнуться над прочими «творцами» вымышленных вселенных. Этот игровой подход потрясающе притягателен. И сам факт того, что людям интересно следить за развитием таких виртуальных, нарочито искусственных конструкций — сам по себе является показательным моментом, способным заинтересовать исследователей.

Аргентинский писатель относится к той категории авторов, читая которых, поражаешься их расточительности в плане уникальных идей и метафор, каждая из которых могла бы вырасти во что-то большее.

Многие его новеллы, как и «Тлён» вызывают неодолимое желание сесть и выписывать по строчке мысли и отдельные обороты. Потому что очень жалко будет их забыть, упустить, а потом не вспомнить. А это очень характерный, самый значимый показатель качества.

Борхеса в его творчестве определённо привлекали разные преступники и негодяи, как яркие образы для его новелл. Здесь перед нами микробиография очередного душегуба, небольшое прикосновение к духу преступного мира Нью-Йорка конца 19-го — начала 20-го веков. Яркая история, хотя и не столь увлекательная, как в случае с историей про «освободителя негров».

Вообще-то я люблю рецензии на несуществующие книги. В этом небольшом жанре нередко попадаются крайне удачные идеи и обобщения. Иногда читать такие рецензии бывает даже интереснее, чем настоящие. И становится даже не по себе, как же автору не жалко разбрасываться такими идеями.

Данный же рассказ понравился не слишком, показавшись скучноватым. На мой взгляд тут Борхес перегнул палку иронии над академическими трудами литературоведов. При том сильно впечатлила сама концепция поиска Альмутасима по далёким отражениям его дел. Потрясающая идея из которой и впрямь можно выстроить интереснейшую книгу.

Реалистический рассказ о жизни выдающегося негодяя на рабовладельческом юге Америки. Главное, что в нём есть — уникальная стилистическая изобретательность. Подобные краткие биографии ещё встретятся у Борхеса, но эта меня впечатлила больше других.

Это самый первый рассказ Борхеса и в нём нет ни вымышленных стран, ни философских концепций, ни каких-то других примет магического реализма.

Но как потрясающе он написан. Стиль и атмосфера этой в общем банальной истории, каких происходило в Аргентине сотни и сотни, заставляют прочесть рассказ не отрываясь. От него нечего убрать, и к нему нечего добавить.

Бесконечность, как кошмар для человеческого разума. Одна из ключевых тем Борхеса (бесконечность Вселенной («Вавилонская библиотека») или бесконечность жизни («Бессмертный»)).

Бесконечное горение книги, удушающее дымом Землю — ошеломляющий образ.

Рассказ не так прост, как кажется на первый взгляд. Это не развенчание очередного шарлатана. Вопрос сложнее — почему люди идут за пророком. В его посулах рая и ада нет ничего особо устрашающего (обыденное сознание просто не может объять бесконечность 999 царств огня и т. д.) или притягательного. Притягательна мироотрицающая философия: мир — ошибка и ошибочно длить существование людей, поэтому — разнузданность или воздержание. О подобном говорили и ранние гностики и поздние (богомилы и катары); и на Востоке и на Западе.

Но вот что интересно: почему ослеп леопард?

Астериона жалко. Если бы он родился чуть менее зверем и чуть более человеком — он был бы очень умным человеком.

А я все-таки поставил девятку. Как-то слишком тяжеловесно для такой простой идеи. Имхо.

«Альмутасим», или «Фунес», или «Алеф», или «Лотерея» — намного изящнее и как-то человечнее...

Лично меня потрясло именно то, что идея о «приближении к богу» возникает фактически ниоткуда. Борхес пересказывает какую-то невнятную, полубредовую историю — и я вдруг понимаю, что речь идёт о стремлении найти «божий замысел», смысл в поступках людей и их жизни! Может быть, это только неискушённого читателя поражает, но меня поразило сильно.

Любопытно, что

Если смотреть чисто с профессиональной точки зрения, рассказ написан просто мастерски. И больше всего поражает та восхитительная краткость, с которой автор смог сказать так много.

К сожалению, само содержимое рассказа настолько дико и неприемлимо для современного человека, что просто не дает возможности получить настоящего удовольствия от его прочтения.

Когда я читал этот рассказ, честно говоря, особенных эмоций у меня не возникало (ну пришёл ученик к учителю, ну попросил доказать своё мастерство, ну заупрямился учитель, всякое бывает), я был согласен с учеником (пусть докажет, чего тут такого !?), на протяжении всего рассказа.

Но конец изменил всё. Мне пришлось заново перечитать этот рассказ, особенно слова учителя (по первой не сильно вдумывался в них считая обычным словоблудием заупрямившегося ученого), я понял, что всё было сказано не просто так. Хотя я и до этого знал что вера не требует доказательств, я осознал что на самом деле только вера способна творить настоящие чудеса.

В общем, автор молодец что таким маленьким рассказом заставил меня хорошо задуматься над этим вопросом ( добавлю ка я ещё один балл :-))

Блестящий рассказ великолепного писателя. Как нельзя лучше подходит для ознакомления с творчеством Борхеса: стиль изящен, сюжет завораживает. Я уже третий раз беру в руки книгу автора — знаковый писатель, нельзя пройти мимо — и начинаю читать именно с «Алефа». Я не помню, когда это случилось впервые, но припоминаю, что второй раз я начинала знакомиться с Борхесом два года назад. Вчера я знакомилась с ним опять: на пятой странице «Алефа» поняла, что это не просто дежа вю. Чтобы данная ситуация не повторилось в четвертый раз, оставляю этот отзыв — себе же через два года. Рассказ действительно магический...

Красивая филисофская притча о силе веры и о том, что надо просто верить, но не требовать доказательств. Тогда, только и только тогда у нас что-то получится!

...проблема в том, что впечатление от сна намного сложнее и ярче, чем его описание. Что эмоции пробуждают не сами события, а атмосфера «присутствия». В этом рассказе мне не удалось прочувствовать тех эмоций, что испытывал автор при виде старых богов. Возможно, что-то сильно теряется при переводе, но именно атмосфера расправы на чем-то древним и ужасным (?!) не выписана в должной мере. А без нее весь рассказ равносилен разговору с приятелем, решившим поделиться глупым сновидением...

Читая Борхеса, я всегда особенно остро чувствую мысль, высказанную как-то одним поэтом и мыслителем: проза, на самом деле — тоже поэзия. Она также имет свою ритмику, мелодию, образный ряд, свои метафоры... А рассказы Борхеса — высшее воплощение этой аксиомы, я бы сказал — ее архетип. Так и данный рассказ — он идеален стилистически, как идеален безукоризненно ограненный бриллиант, и одновременно поражает могозначностью смысла. Я бы сказал, что данный рассказ — один цельный поэтический образ из множества граней, единая метафора хаотичности и непредсказуемости бытия.

Книга вне всяких сомнений гениальна. Жалею только об одном, что прочли ее очень не многие. Всего-лишь 5 отзывов и чуть больше сотни проголосовавших для такого произведения маловато.

Произведение близкое по жанру (да и по объёму) к нашему фантлабовскому отзыву (в его развёрнутой версии). При чём как минимум одна из двух рецензируемых повести Борхесу понравилась не очень. Но как написано! Каждый абзац можно развернуть в большую самостоятельную статью с собственной темой.

... хотя в более поздней статье «Ранний Уэллс» можно найти более завершённые и ярко очерченные мысли.

Подобно тому, как книги Уэллса, краеугольный камень в основании современной фантастики, статьи Борхеса о них — такой же краеугольный камень для НФ критики, на который стоит равняться всем пишущим в этом жанре.

Ну и для всех, фантастов (да и реалистов, наверное, тоже) представляет интерес мысль, которая не вписывается в общий тон статьи — оды автору, любимому с юных лет. То, что Борхес говорит о «злобе дня» (точнее, идеологии, как таковой) в НФ:

Краткое исследование (манящего) ужаса ада в мировой литературе. Научные (или близкий к тому) стиль и подход, использованные здесь Борхесом, этот ужас не убивает.

Замечательная история о бессмысленности борьбы и бренности всего сущего.

Так, ни Мастер не обрел послушника, ни ученик — Учителя. Все потому, что он требовал доказательств, но достаточно было Веры.

«Всё — яд, всё — лекарство; то и другое определяет доза» Парацельс

Очень элегантный пересказ истории о верных ронинах и психологии японцев, сюжет которым пользуется автор «кочующий», но здесь он загадочен и увлекающий, что редко бывает у Борхеса.

Апокриф от Борхеса, грешит интеллектуальным взглядом не только на мир но и на религию.

Одна из многих литературоведческих статей великого поэта, в которой Флобер показан несколько с другой стороны чем обычно. Читается с большим удивлением

Сведенборг на самом деле личность в новой истории весьма уникальная. В отличии например от Блаватской, никто не доказал что работы Сведенборга вымысел или фантазия. А Борхес в своем миниатюрном исследовании, отлично это показывает.

Почти рассказ, почти притча, почти исследование. Америка времен рабовладения. Но речь по моем как раз о отношении человека к человеку. Не то что бы он размышляет на тему, человек ли раб. Скорей он показывает что раб в те времена вещь. Которую можно украсть, убить. Очень выгодная получается вещь.

Иногда мне кажеться мне тексты Борхеса об одном — о связи текста и реальности, вымысла и реальности. В этом эссе поэт не просто рассматривает классическую историю о цветке, о сне и рае. Он как критик рассматривает перерождение это истории в позднейших работах связанных с этой историей.

Крошечное эссе о парадоксах логики и математики. Изящно и емко.

Очередной пересказ Борхесом очередной легенды из столь любимой Борхесом истории. В данном случае мусульмано-мавританской. Полу-фантастика полу миф. Сюжет заправленный изрядной долей восхищения силой слова. О том что выдуманное порой реальней чем реальное.

как сделать символ бесконечности (и саму бесконечность) более/менее бесконечной?

задача решенная древнегреческим (хотя и о нас, вероятно что скоро, напишут, как о средневековье) художником: нарисовать рядом знак побольше/поменьше....

то же делает и Борхес: «...дворец не бесконечен...», но: «...никому не обойти и малой доли дворца...» (и змея бесконечности наконец ухватила за свой трепещущий хвост....)

и оставляющее нам всем надежду: «...мы мертвы, если нас ничто не трогает — ни слово, ни желание, ни память...»

классика и Борхеса, и всей литературы

можно спорить — о числе сюжетов (некоторые горячие головы из театральных миров довели их до карточной колоды (но в «дурака») — до 36)....

но вот о содержании.... (и вспоминаем что и у карточной колоды 4 масти).

изящное решение о «квадратуре круга»: цикл — нечто замкнутое, а идеальное замкнутое это круг.... а вот уж у этого круга — 4 угла.

а спорить... — раз спорим, значит зацепило: ведь пустышки как-то не цепляют и над ними как-то и не задумываешься, а здесь как ласточка из Кортасаровской «Лодки....»: кто-то и просто сопнёт мёртвое тело с балкона, а кто-то...

классический любовный треугольник, но рассказанный самим Борхесом

и оказалось, те потуги серийных режиссеров, которыми они пытаются заполонить бедный телеэфир — только бледная и невнятная тень (недотыкомка — такое вот словечко придумал Сологуб) этого великолепного рассказа: здесь есть абсолютно всё — и экзотика латиноамериканской глубинки, и необузданные нравы, и любовные страсти, и смерть...

а какова динамика сюжета, а слог, когда пускай не пара слов, но пара предложений тянет на главы и главы авторов-словорубов... и финал, достойный гремучей смеси Достоевского и Шекспира...

драматургия высшей пробы.

Текст на на грани мифа и собственного опыта.

это небыкновенное произведение Борхес посвятил другу, польскому поэту, писателю и юристу Морису Абрамовичу, с которым он познакомился в 1914 году во время учёбы в Женевском колледже. Юный Морис был ярым поклонником Артюра Рембо, и это незамедлило отразится в первых публикациях Борхеса. Хорхе и Морис оставались дружны многие годы, в 1944 году писатель делает Мориса одним из действующих лиц в книге «Три версии предательства Иуды». В свою последню в жизни книгу Los conjurados Борхес включает это, посвещённое другу обращение-некролог.

Я читала 2 переводных варианта этого произведения, один повергнул меня в недоумение, другой был подобен элегии Гомера, поэтому рекомендую 2-й вариант из четырехтомника серии Millenium, издательство «Амфора».

Произведение слишком коротко для каких-либо других коментарий к техту, однако замечу чтобы текст был более понятен, что таинственный Улисс о котором упомянуто дважды и в обоих переводах, никто иной как Одиссей — на испанском Ulises, англ. Ulysses. «...Сонмы теней» — это всё население царства Аида, «пивших из ямы перед Одиссеем...» — в Одиссеи Гомера :

[25] Яму глубокую, в локоть один шириной и длиною,

Три совершил возлияния мертвым, мной призванным вместе:

Первое смесью медвяной, второе вином благовонным,

Третье водой и, мукою ячменною все пересыпав,

Дал обещанье безжизненно-веющим теням усопших:

[30] В дом возвратяся, корову, тельцов не имевшую, в жертву

Им принести и в зажженный костер драгоценностей много

Бросить; Тиресия ж более прочих уважить, особо

Черного, лучшего в стаде барана ему посвятивши.

Дав обещанье такое и сделав воззвание к мертвым,

[35] Сам я барана и овцу над ямой глубокой зарезал;

Черная кровь полилася в нее, и слетелись толпою

Души усопших, из темныя бездны Эреба поднявшись:

Души невест, малоопытных юношей, опытных старцев,

Дев молодых, о утрате недолгия жизни скорбящих,

[40] Бранных мужей, медноострым копьем пораженных смертельно

В битве и брони, обрызганной кровью, еще не сложивших.

Все они, вылетев вместе бесчисленным роем из ямы,

Подняли крик несказанный; был схвачен я ужасом бледным.

Кликнув товарищей, им повелел я с овцы и с барана,

[45] Острой зарезанных медью, лежавших в крови перед нами,

Кожу содрать и, огню их предавши, призвать громогласно

Грозного бога Аида и страшную с ним Персефону.

Сам же я меч обнажил изощренный и с ним перед ямой

Сел, чтоб мешать приближаться безжизненным теням усопших

[50] К крови, пока мне ответа на даст вопрошенный Тиресий.

Мистицизм Кафки близок Борхесу, и именно поэтому он взялся за эту тему.

Размышление о чужом творчестве всегда выдавало в Борхесе блестящего полемелиста и мудреца.

Прочитав песок, задался вопросом почему образ песка образ неисчерпаемой информации. Неисчерпаемой понятно, песок с древних времен служил образом неисчеслимого...

Мудрый, интересный, книжный рассказ.

Странное для меня эссе, размышляя о фашизме и ненавидя, о странно образом его понимает.

Гениальная и потрясающая, завораживающая сознание вещь.

Символизм всего сущего и происходящего, загадка для вечности в не того как мы воспринимаем то происходит с нами в этом мире. А уж знаки. А уж Библия...

»...И ты, сын мой! Патетический возглас подхватывают Шекспир и Кеведо...»

и Борхес — «...дабы история повторилась...»

БРУТАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ

Здесь сценой лестница – когда-то Эйзенштейн

Уже использовал подобье пирамиды майя,

А те грешили на ступенях жертвоприношеньем тел,

Порою тоже царского, казалось, званья….

Ну и простой рыбацкий нож –

Кефаль от чешуи освобождают им же бабы на привозе…, —

А что ему – не только в жабры вхож:

У Цезаря спросить он может печень: о циррозе…, —

Он любопытен: может, словно скальпель, вскрыть

И сплюнуть кровью на гранитные ступени:

«Хорош, пожил, и укроти-ка прыть…»

Тень удивленья на губах, невнятной пеной.

взаимоотношение Власть и Поэт.... итог известен, где бы это не происходило (потому и притча)

Дворец и Слово, что «...принесло ему бессмертие и смерть разом...»

сразу, навскидку — эта новелла связана по своей сути, как минимум еще с тремя новеллами Борхеса:

«Стена и книги», где всем словам мстит второй Первый Император Китая;

а так же «Зеркало и маска» и «Ундр» (вот с этими двумя из сборника «Книга песка» получается вообще замечательный триптих).

да, как всегда у Борхеса — поиск Слова. «...текст утрачен; кто-то слышал будто он состоял из одной строки, другие — из единственного слова...»