Исповедь, только человек, осознающий свой поступок, способен вспомнить всё так подробно. От этого воспринимается спокойно. Написано хорошо, истории о чужих землях и народах всегда были мне интересны, ведь никто, кроме худ.лит-ры не передаст так достоверно нравы, привыки, обычаи и т.д. Этим мне и нравятся рассказы Борхеса о диком западе.

Необычный, способствующий к размышлениям интеллектуальный рассказ! При таком коротком рассказе концентрация и глубина мыслей просто зашкаливает!

При прочтении почему-то вспомнился Умберто Эко «Имя Розы», возможно из-за шестигранников, но не только...

Кстати этот рассказ упоминает в начале своей лекции о мозге д.м.н. Константин Анохин (см. «ACADEMIA. Константин Анохин. Внутри Вавилонской библиотеки мозга» на канале культура).

В лекции говорит: «Не буду интерпретировать, что имел в виду Борхес, но для меня эта метафора означает наш мозг». Также от туда: «количество книг в библиотеке должно быть равно 25 в степени 1 312 000 , а ее размеры превосходят объем видимой Вселенной примерно в 10 в степени 611 338 раз»

На редкость глубокое эссе, предельно математическое, насколько это возжможно в гуманитарной сфере литературы.

Математически очень легко представить данную модель в пространстве Минсковского: трехмерное пространство + время. Если в какой точке, представьте себе, вспыхнет свет, он во времени будет распространяться во всех направлениях. В начальный момент времени — это центр. Но и через секунду — он то же центр, но свет охватить сферу с центром 1 секунда на скорость света и так далее и никогда не получится окружность, пока будет время.

Если это сложно, то представьте конус в трехмерном пространстве. внутренность конуса, определяется его телесным уголом. Вершина конуса — пусть его центр. Теперь развернем конус, так чтобы телесный угол стал 360 градусов. Вся внутренность конуса совпадет с его центром, телесный угол в 360 градусов определить сферу, но по определению конуса, у него нет ограничивающией сферы, а есть только центр.

Возможно это сложно для гуманитарного склада ума, но видимо гуманитарии смогут по-другому объяснить сферу Паскаля, если будут размышлять над текст, а не судить о его достоинствах.

Готорн высказывал мысли ХХ века на языке XVIII-го, если не XVII-го: как если бы у Кафки был стиль пуританских проповедников. Борхес, по своему обыкновению, дает экстракты, выжимки, краткие пересказы — и тем самым переводит тексты американского классика в ту поэтику, которая им сущностно ближе — только Готорн об этом не знал и не мог знать!

Легендарная вещь. Рад, что она мне попалась в руки. Классическая формулировка «нужно не доверять, нужно верить» играет в сюжете максимально наглядно. Также мощная аллюзия на Рай на Земле при сравнении с розой и пеплом. Тонкая параллель, последовательная подводка к ней, ничего лишнего. В итоге отличная притча, которую можно советовать любому при разговоре о природе веры. И хоть я не разделяю религиозный акцент текста, разграничение одного и другого (веры и «научного доверия») достойно уважения.

Борхес — Маркес — Кортасар — мистический треугольник — на подобее бермудского, притягивает к себе и затягивает в себя. Тонкий саркастичный сюрреализм Маркеса и несколько депрессивная отрешенность Кортасара дополняется рассудительной, аналитической даже, безэмоциональностью Борхеса. Борхеса, герои которого вслед за ним блуждают в лабиринтах мыслей, символов, смыслов, параллельных реальностей...

нимание к личности и страх перед ней, жажда бессмертия и смерти одновременно, спирали времени и повторяемость судеб неповторимых личностей, противоречивый союз памяти и забвения... — всё это необъяснимый и загадочный «Алеф«!

«Книга песка» — один из многочисленных примеров того, как Борхес умудряется представить потрясающую идею в крайне простой форме маленького незатейливого рассказа. В этом произведении заурядно и мелко почти все — сюжетное действие, диалоги, антураж. И вот в сочетании с этими банальными обстоятельствами подается некая книга, которая оказывается Бесконечной. Но главное, на мой взгляд, даже не то, что она Бесконечная, а то, что она зримо и очень «натурально» выражает Бесконечный Хаос. Что это, как не та знаменитая Тьма Вещей, о которой столько толковали дальневосточные учения?

В этом рассказе хорошо показана логика сна. И он производит неизгладимое впечатление на читателя своей финальной фразой...

Интересный сборник небольших заметок о книгах и писателях. Это не совсем рецензии, а нечто вроде общего рассуждения о книге, авторе, его творческой манере, отчасти о том предмете, о чем повествует книга. Книги здесь рассматриваются не только художественные, но и научные, биографические, эссеистические.

Рассказ совершенно сознательно написан в духе «Честертона, начитавшегося Франца Кафки». Борхес постоянно сравнивал и противопоставлял этих двух авторов и в «Абенхакане» свёл их лицом к лицу.

Очень изящно, умно и подчёркнуто неубедительно придуманное расследование сюрреалистического преступления, выстроенное на инверсии новеллы Эдгара По «Украденное письмо». Представляю, с каким удовольствием Борхес чертил круги своих парадоксов при написании рассказа — это удовольствие писателя от эффектной выдумки передаётся читателю в виде лёгкой эйфории.

Я поставил этой антологии высший бал. Хотя большая часть рассказов не дотягивает до этой оценки. Но читать этот сборник просто интересно. Борхес собрал то что он посчитал нужным и интересным для себя в этот момент. Я если честно не понял принцип по которому был собран этот сборник. И даже предисловие не внесло для меня ясности. Перечитывать? Нет, не буду. Но я узнал много новых имен писателей на которых стоит обратить внимание. Может в этом смысл этой антологии? Не знаю. Как понять замысел гения? Хотя он делал всё для нас — обычных читателей. Я знаю одно, этот сборник надо читать, как и другие антологии Борхеса. Спасибо Мастер!

Сборник довольно забавных вещиц, насмешничающих над миром людей творчества. Некоторые злободневны, практически все занятны. Но не более того.

Лучше эти вещи не читать подряд, через какое-то время наступает утомление. Лучше их читать вразбежку

Довольно своебразный сборник детективных произведений, главный герой которых сидит в тюрьме. Оно ничего, конечно, Ниро Фульф тоже из дому не выходил. Не понравилось то, что чем дальше рассказ стоит в сборнике, тем он разветвленнее ,в нем больше персонажей, запутанней действо и он скучнее. Два первых рассказа хороши. А оставшиеся четыре — так.

Прочитать сборник можно, но перечитать — вряд ли.

Несмотря на некоторую нескладность конструкции сюжета (имею в виду шпионскую историю, которая обрамляет суть рассказа — мне такие истории никогда не нравились), считаю «Сад расходящихся тропок» одним из своих самых любимых произведений Борхеса. Ибо центральная идея рассказа производит поистине волшебное и восхитительное впечатление. Книга как бесконечный лабиринт мыслей и событий (кто знает, какова между ними грань?), подразумевающая многомерность времени и неисчислимую многовариантность исходов. Цюй Пэн создал, на первый взгляд, огромную кучу черновиков с бессмысленными текстами — этакий Хаос. Но это лишь сугубо человеческая (материальная — и в координатах нашего мира) реализация, в которой можно усмотреть путь к всеохватывающему Космосу. Размышления об этом неизменно завораживают.

Добавлю также, что поскольку мне очень интересна китаистика, с удовольствием обратил внимание на упоминание в рассказе и выдающегося деятеля китайской истории Юнлэ (Третий Император Лучезарной Династии), и романа «Сон в красном тереме» — крупного феномена в китайской литературе, которому даже посвящен специальный музей в Пекине.

Емкое, но до безумия интересная история. И вот странно, но я первым прочтением не ограничился. Читал второй раз, третий, четвертый. Всё складывал в уме картинку, которая уж очень похожа на собственную жизнь. Очень практичный такой символизм, легко читаемый. Наверное, Борхес этого и добивался.

Великолепная новелла, которая будит одновременно мысль и чувство, провоцирует на размышления и задевает эмоционально. После прочтения «Темы предателя и героя» можно запросто проникнуться конспирологическими умонастроениями, ибо Борхес, иронически усмехаясь, предлагает ключик к огромному числу исторических и политических загадок.

Надо сказать, что итальянцы дважды экранизировали этот прекрасный рассказ. Сначала его перенёс на экран Бернардо Бертолуччи под названием «Стратегия паука» (1970), потом им воспользовался Серджо Леоне в спагетти-вестерне «Опусти голову/Пригоршня динамита/Однажды была революция» (1974). Обе экранизации превосходны.

Причудливое совмещение «Последних дней Помпеи» Бульвер-Литтона, «Путешествий Гулливера» Свифта и гравюр Пиранези из цикла «Тюрьмы» даёт поразительный эффект. Мы понимаем, что это коллаж, но детали, соединённые воедино, превращаются в нечто большее.

Как всегда у Борхеса, в воспоминании этот коротский поэтичный рассказ разворачивается в целый роман со множеством подробностей, на которые автор только намекнул.

Мой любимый рассказ Борхеса. На меня он повлиял радикально. По форме вроде бы что-то сюрреалистическое, провоцирующее медитацию, как картины Джороджо де Кирико, но на самом деле это совершенно чёткая, логичная и непротиворечивая гипотеза о механизмах функционирования культуры, как таковой. Плюс резкий политический памфлет.

Да. Итак, можно сказть, что «Рагнарёк» — научный рассказ в форме поэтической метафоры. Очень сильной метафоры.

В этом коротком рассказе философских идей, научных гипотез, острых сюжетов, поэтических метафор и ярких персонажей хватает не на один, а на несколько романов — они даны в максимально концентрированном виде, сжаты до плотности бриллианта. «Тлен, Укбар, Орбис Терциус» сконцентрировал в себе целую библиотеку и в этом смысле выглядит экстравагантно даже на фоне других, тоже очень плотных, текстов Борхеса.

Великолепна поэтичность этого рассказа, незабываема постепенно нарастающая мрачность повествования, в финале выворачивающая к безоговорочному приговору современной культуре, к констатации краха человеческой цивилизации. Да, рассказ написан в 1940 году, но с течением времени он становится всё актуальней и актуальней — выдуманный мир в самом деле постепенно сжирает реальность, оставляя после себя пустые скорлупки.

Надежда только в одном — если мы читаем и понимаем Борхеса, возможно, мы сможем противостоять постепенной трансформации нашего мира в гротескную выдумку безответственных умников, возомнивших себя богами.

Борхес – автор непростой, постичь лабиринты его мыслей удаётся не всем и не всегда с первого раза. Его произведения порой нужно читать, держа возле себя литературоведческий, философский и еще парочку словарей. «Алеф» считается одним из его лучших рассказов. И это неудивительно, ведь в этом рассказе весь мир Борхеса, в котором едины хаос и гармония, в котором грань между реальностью и выдумкой столь тонка, что переступаешь её незаметно, погружаясь в толщу глубин магического реализма с головой. И тут либо начнешь тонуть в хитросплетениях авторских фантазий, решив, что Борхес не твой автор, либо отдашься силе течения мысли мастера, и, может, даже увидишь алеф. Алеф – «символ трансфинитных множеств, где целое не больше, чем какая-либо из частей», «одна из точек пространства, в которой собраны все прочие точки», «место, в котором, не смешиваясь, находятся все места земного шара, и видишь их там со всех сторон»… Я же его представила зеркалом, в котором отражены прошлое-настоящее-будущее во всем множестве их вариантов.

А за всей этой глубиной мысли и фантазии автора стоит любовь к женщине, невыдуманная, а реальная – Борхес был влюблён в Эстель Канто, которая и вдохновила его на написание этого рассказа. Отношения Борхеса и Канто продлились всего восемь лет, а вот рассказ продолжает по сегодня пленять своей многосложностью образов, символов, параллелей, рекурсий, иллюзий.

«Алеф», как и Борхеса в целом, нужно читать тогда, когда есть желание узнать нечто совершенно новое, поиграть с автором в интеллектуальную игру, постичь границы своего воображения.

Значит, Борхес…

«Юг» — это было первое, что я у него прочитала. Тут он меня и взял в плен. Потом другие произведения читала по всяким сборникам — к сожалению, библиотечным. Ну, есть ещё дома его «Книга ада и рая», но это, как я понимаю, компилят. Мечтаю когда-нибудь разбогатеть :)) и купить его четырёхтомник распрекрасный...

Я воспринимала его сразу как поэта — даже не зная, что он писал стихи. Проза поэта — совершенно особая статья. Он со словом обращается бережнее, воду не льёт, умеет образ донести не через бесконечные «как бы», а одной разящей наповал метафорой. Каждый рассказ кажется то песней, то балладой, а то и коротким, но безупречным стихотворением.

При этом — богатство сюжетов, непринуждённое, как у фокусника, достающего из маленькой коробочки огромный букет цветов. Они завораживающе правдоподобны, сюжеты Борхеса, от них пахнет новыми легендами. И пусть там критики определяют, магический реализм у Борхеса или ещё какой — он просто другой, потому что автор с непонятной лёгкостью строит всё новые миры: от почти реальных до совершенно невозможных.

Это только кажется, что новый мир создать просто: несть им числа, отражениям матушки-Земли, засаженным фиолетовыми деревьями и кишащим драконами, с которыми сражается очередной рыцарь либо попаданец. Логика там и не ночевала. Всё картонно, и этот картон с удовольствием сжуют те, кто уже привык питаться картоном.

Не то у Борхеса: каждому из его миров веришь. И краткость рассказа (а не толстенного романа) лишь подхлёстывает воображение.

Один из первых примеров того, как может быть устроен гипертекст

Непонятно что это и самое главное — непонятно зачем. Какая-то бредовая история с бредовым финалом. Да к тому же, как выяснилось несуществующая. Основная концепция понятна. Но она стара как этот мир. Не сомневаюсь что отзыв заминусуют. Как же, элитарная вещь!

«Алеф» — самое известное произведение Борхеса. Много сказано о его достоинствах, влиянии, красоте...

Но за фантастической канвой повествования лежит боль и грусть автора. Мало кто обращает внимание на то, что рассказ датирован 1945-ым годом — годом Великого Освобождения, начала новой жизни. Многие города мира лежали в руинах после бомбардировок. Казалось, многими забыто прошлое, история и культура. «Алеф» — это попытка объединить разрушенный мир, увидеть всю его целостность, а главное — понять это пагубное разнообразие моральных ценностей и его, порой, катастрофические последствия. Рассказ Борхеса — это, если хотите, поиск Бога, своего Я... «Алеф» — это Сфера, центр которой везде, а окружность нигде.

А я бы сравнил жизнь не с лотереей, а с чередой выборов, осознано совершаемых человеком. Сталкиваясь с ситуацией каждый выбирает из двух вариантов один. И так каждый раз. Ставить в зависимость от случая ход истории — принижать роль и значимость воли и сознания человека. Правда, есть события, которые от нас не зависят. Но это уже другой разговор.

Борхеса я начала читать с осторожностью. Дело в том, что я не понимаю рассказы. Те рассказы, которые я читала до этого, укладывались в крайности: либо Шекли (который интуитивно понятен, прекрасен, смешон и вообще молодец), либо Селинджер (который меня вводил в прострацию — что здесь блин происходит и зачем я это читаю?). В общем рассказов я побаивалась и имела совсем не гаусово распределение по шкале Шекли-Селинджера. Вернемся к Борхесу. Зная, кто такой Борхес и забавный факт из его биографии (писал рецензии на несуществующие книги), я, по началу, старательно въезжала, боясь пропустить что-то важное. А потом я выдохнула и меня отпустило. Прочитав три рассказа, мне все еще сложно оформить свою мысль в полноценный отзыв, но я теперь знаю точно, что прочитаю Борхеса от корки до корки. А шкалу переименую в Борхеса-Селинджера.

Притчевость этого рассказа, сколько бы не имела версий для своего истолкования, — не сокрыта в глубинах когнитивного опыта прочтителя, но находится как будто бы на поверхности читательского восприятия.

То есть, рассказ у любого читателя неизменно вызывает симпатию: у одних — к бесстрашному ученику; у других — к его единовременному наставнику.

И вот почему.

В этом своем рассказе Борхес сводит все приемы стиля магического реализма к тому единству формы и содержания, которое и было затребовано для создания шедевра.

Антагонистом же этому рассказу будет созданный в том же году рассказ «Синие тигры», где притчевость сохраняется; но где Борхес намеренно уводит содержание от обозначенной им в начале рассказа проблематики. Настолько, что порой кажется, будто бы автор, изначально посягнув на что-то неимоверное и мистическое — так и не нашел для этой проблематики легко узнаваемого художественного решения.

Но в «Синих тиграх» Борхес сохраняет верность лишь приемам стиля — а в «Розе Парацельса» все посвящает замыслу и воплощению, сделав стиль отчасти вторичным.

Найдут ли своих почитателей «Синие тигры»?

Всегда.

Но ясно и без доказательств, что «Роза Парацельса» многим понравится куда больше.

Это самая настоящая энциклопедия мифологических существ. Акцента на какую-то одну мифологию (древнегреческую, например, к которой я давно прикипела душой) нет, что позволяет попробовать охватить необъятное :) Тем не менее, книга получилась довольно интересной, пояснения и комментарии из различных источников расширили восприятие уже знакомых монстров и прочих вымышленных существ. И уж скучно точно не было!

Форма подачи оказалась крайне удачной: в случае указания первоисточника читателю позволено оценить всю прелесть наивняка, сквозящего в строках какого-нибудь невообразимого труда, и полет фантазии в духе «что бы еще такое выдумать». А в случае, когда автор пересказывает какие-то очерки в кратком изложении, проскальзывают намеки на легкую насмешливость ;) После этих небольших ремарок энциклопедия перестает быть просто нарезкой из статей.

Упоминание незабвенного Плиния (Pliny the Elder) заставляло меня неистово фейспалмить, в основном благодаря влиянию Алана Дейвиса и первого сезона QI, пестрившего советами вышеуказанного Плиния xD И как после этого его можно спокойно воспринимать?

Рассказ неплох, и лишь так на мой взгляд. Весь его прекрасный слог попирает одно слово, в котором заключена суть восприятия, мироощущения героя рассказа. И что примечательно — в этом вина автора есть, но таков Парацельс.

Если и «первородный грех», и «Адам из Рай», и уж тем более «Всевышний» я могу воспринять как аллегории из уст ученого-поэта, то Каббала, способствующая пониманию Слова — однозначное, недвусмысленное указание на источник знания, вдохновения Парацельса. Причем же тут вера, так и хочется спросить у Филиппа фон Хоэнхэйма в представлении Борхеса? Причем же здесь вера, которую ценит Парацельс, когда его познания — религия, которая призвана единственно переобучать вере, доказывать веру, обосновывать веру, что становится невозможно на поверку.

И это даже не касаясь того, что известно какой «Всевышний» у иудеев, какие имена он носит, как называет свои творения; не касаясь того, что вольный перевод самого слова «Каббала» на русский язык — «камень забирающий (подчиняющий) душу». Да и все мы знаем, какие смыслы носят устоявшиеся выражения «Попасть в каббалу», «Сущая каббала» всё в том же нашенском, родном языке.

Быть может я глупо цепляюсь за форму, упуская саму эссенцию этого рассказа, упуская из виду само сияние знания Парацельса, но для меня оно вовсе не сияет, для меня это скверно, когда «пищу преподносят грязные руки». Можно ли в этом случае отведать «чистого кушанья»?

Интересно, что в этом рассказе появилась тема зеркал и размножения как некоего зла. Позднее она присутствует в рассказе «Тлен, Укбар, Орбис Терциус».

Интересно, если «в каждой книге четыреста страниц, на каждой странице сорок строчек, в каждой строке около восьмидесяти букв» и всего используется 25 знаков, то сколько неповторяющихся книг содержит библиотека?

При прочтении рассказа сразу из космологии вспомнился антропный принцип в интерпретации Александра Виленкина:

«Удивительный вывод следует из этой картины мира: поскольку число вселенных-пузырей бесконечно и каждая из них неограниченно расширяется, в них будет содержаться бесконечное число областей размером с наш горизонт. У каждой такой области будет своя история. Под «историей» имеется в виду все, что случилось, вплоть до мельчайших событий, таких как столкновение двух атомов. Ключевой момент состоит в том, что число различных историй, которые могут иметь место, — конечно. Как это возможно? Например, я могу подвинуть свой стул на один сантиметр, на полсантиметра, на четверть и так далее: кажется, что уже здесь таится неограниченное число историй, поскольку я могу сдвинуть стул бесконечным числом разных способов на сколь угодно малое расстояние. Однако из-за квантовой неопределенности слишком близкие друг к другу истории принципиально невозможно различить. Таким образом, квантовая механика говорит нам, что число различных историй конечно. С момента Большого взрыва для наблюдаемой нами области оно составляет примерно 10, возведенное в степень 10150. Это невообразимо большое число, но важно подчеркнуть, что оно не бесконечно.

Итак, ограниченное количество историй разворачивается в бесконечном числе областей. Неизбежен вывод, что каждая история повторяется бесконечное число раз. В частности, существует бесконечное число земель с такими же историями, как у нашей. Это значит, что десятки ваших дублей сейчас читают эту фразу.»

Борхес создатель миров, как никто понимающий, что мы и мир нас окружающий выведен по тем же законом, что и книга-лабиринт!

Один из любимых рассказов у Борхеса. Его его взгляд будто бы пронизывает всю суть мироздания!

Очень излюбленный прием, заставляющий возвращаться к началу и удивляться, сравнивая со своим впечатлениями при первом прочтении.

Кстати, Паоло Коэльо считает Борхеса своим учителем. Он даже произведение назвал свое также «Заир» . Но в данном случае ученику вряд ли когда-то удастся перерасти гения. Борхес — это вселенная, вселенная-библиотека!

Читал этот рассказ несколько раз в разные периоды жизни и при каждом новом прочтении находил новые оттенки, новые детали. Вся гениальность этого писателя в его мире-библиотеке. И по сути другие его произведения это составная часть лабиринта, единого лабиринта мирового знания, мирового устройства. Перечитывая его рассказы, будто бы видишь — как из крупиц собирается одно целое!

Пожалуй, самое серьезное и самое несерьезное художественное произведение, которое мне доводилось прочесть. Исключительная игра ума, сродни таким играм, как го, в которых сочетаются изысканное развлечение с глубочайшей философией и миросозерцанием.

Книга, бесконечная книга. Снова страницу невозможно найти. Затягивает в себя-невозможно избавиться от неё. Это же старинный образ интернета!

Не даром говорят, что на один рассказ Борхеса можно целый роман написать. Собственно, такие прецеденты есть. Просто удивительно, как автору удается вместить столько идей в такой маленький текст.

Печально становится, когда понимаешь, что где-то во Вселенной есть твое счастье, но найти его не представляется возможным. А если даже и повезет, то не факт, что это не подделка.

В Библиотеке есть все знания мира, но принципа Библиотеки не поймет никто. Однако Библиотека периодична, поэтому беспорядок становится порядком. Но человек настолько мал, что никогда не поймет этого.

В наше время ДНК-экспертиз этот план не сработал бы. Жаль девушку. Растратила всю жизнь на месть. Идти вперёд важнее, чем мстить.

Не о бессмысленности борьбы, а об одинаковости человеческого духа. Борхес берёт наш внутренний дуализм и даёт нам возможность насладиться своими внутренними конфликтами со стороны. Для Бога (космоса, мироздания) мы равны сами себе и друг другу. И только непонимание этой математики приводит к войнам.

Потрясающее чувство огромного театра, где миллионы актёров, а спектакль продолжается столетия.

Не важно, кто предатель, а кто герой. В глазах Бога (Космоса, мироздания) все люди — суть один человек.

«К тому, что делает один человек, словно бы причастны все люди. Поэтому трудно считать несправедливым, если бы ослушание в одном саду пало проклятием на весь род человеческий; трудно считать несправедливым, если бы распятие одного еврея стало спасением всех людей. Может быть и прав Шопенгауэр: я – это другие, любой человек – это все люди. Шекспир в каком-то смысле тот же несчастный Джон Винсент Мун (тот самый предатель)».

Не забывайте, наделив героя чудо-памятью, Борхес отказывает ему в способности мыслить. «Мыслить — значит забывать о различиях, обобщать, абстрагироваться. В загромождённом предметами мире Фунеса были только подробности, к тому же лишь непосредственно данные». Фунес — как книга, он всё помнит, но не может ничего создать. Для этого нужен только человек.

Сам Борхес писал: «Этот рассказ может показаться фантастическим, но это метафора, это моя реальная бессонница».

Мне кажется, что это крик души человека, чувствующего себя стариком. Человека, утратившего зрение и не могущего наслаждаться самым главным удовольствием своей жизни – удовольствием доставляемым чтением. Весь прежний мир кажется Борхесу идеальным, миром удовольствия и радости. Он ностальгирует, оказавшись отрезан от этого мира слепотой. Он кажется себе дряхлым и не нужным. Порой даже взывает к смерти, чтобы прервать эту затянувшуюся агонию. Эта книга – вопль ужаса, пытающегося скрыть свой страх, «делающего хорошую мину при плохой игре». Но отчаяние прорывается. Хотя автор старается сохранять спокойствие, его душевное смятение и мука слишком очевидны.

Сам Борхес считал этот сборник своих стихов наиболее удавшимся.

По-моему, в основе собрания этих рассказов лежит мысль о равнозначности людей. Нет. Не подберу правильного слова. Не об одинаковости или равноценности, а о том, что один или другой человек – суть одно и то же в глазах Бога (в смысле «вселенная», «Космос», «Мироздание»). Один человек выдаёт себя за другого, но подмены никто не обнаруживает. Один человек – это отражение, интерпретация и сущность другого такого же человека.

«Как одна монета неотличима от другой, служит одной и той же цели, так и люди – суть один и тот же человек в глазах вечности и мироздания».

«Всякий человек – это и другой человек, что один человек – это и все люди»

Даже не понимаю почему, но мне стало жутко. Физиология. Ничего более. А страшнее зомби.

В технике есть такое понятие: энерговооруженность — это количество энергии, которой обладает машина, приходящейся на единицу вещества (объем, масса) при его преобразовании. В отношении творчества Борхеса можно ввести понятие «мыслевооруженность» текста — это количество мыслей (смысла), заключенных в слове, предложении, абзаце. Так вот, по этому показателю рассказы Борхеса я отношу к высокой степени мыслевооруженности, а «Тлен, Укбар, Орбис Терциус» — к наивысшей степени.

Такое ощущение, будто автор собрал мысли как плоды некоего древа познания, промыл их, тщательно перебрал и приготовил для нас эликсир, употреблять который следует медленно, вдумчиво, смакуя каждую каплю. Великолепный рассказ.

Дань Хорхе Луиса Борхеса Говарду Филлипсу Лавкрафту. Кстати нашему, соотечественнику Григорию Бенционовичу О́стеру, удалось зарифмовать суть «творческой методы страшного рассказа» всего в четыре строки:

«Если ты проснулся в темной комнате

И не видишь ничего ужасного,

В темноте пошарь и обязательно

Что-нибудь ужасное нащупаешь.»

Конечно же, это из оперы «Сон разума рождает чудовищ».

Ужасно-Страшное. Оно рядом – на расстоянии вытянутой руки, на расстоянии чуть слышного шепота,… На расстоянии одного шага воображения, особенно когда оно, или, ещё лучше, врожденная способность к воображению, — заранее, отягощено полным карточным набором пока ещё казенных и черствых (уже подернутых затхлой пленкой плесени обжитой обыденности и при солнечном свете совсем не страшных) штампов. Штампов, услужливо разнесенных по мастям-валентностям: «сумеречное пограничье испуга», «необъяснимый страх», «панический ужас», «пожирающий кошмар»….

Дмитрий Иванович Менделеев, однажды проснувшийся как раз на границе отделяющей воспалённое, — поиском химического смысла, — воображение от болезненного, «пошарил» и «нащупал» — периодическую систему химических элементов…., — и дьявольский пасьянс хаотически разрозненных химических карт сложился в изящную и не противоречивую, — но только для его создателя и нескольких его академических адептов, но ни как для последующих поколений школяров, — колоду…

Вот так, на расстоянии вытянутой руки, — в одной темной-темной комнате, — и Говард Филлипс Лавкрафт выхватил «из темноты» колоду карт, правда уже крапленую Эдгаром Алланом По….

Периодическая система ужасно-страшных элементов. Есть. Вот только что бы ей играть без мухляжа…. Как-то где-то вычитал: «… гений – уже за границей таланта…» Шулеров и наперсточников «от ужасного» несть числа, — приблатненные каталы…. А вот Мастеров, увы…

А что касается Хорхе Луиса Борхеса, то большую часть жизни он прожил «на ощупь», познавая действительность «на кончиках пальцев» до такой степени, что кое-где оставил в нашей реальности сквозные дыры — «зачитал до дыр».... Так и на «лавкрафтовскую» канву рассказа легли чисто «борхесовские» приемы: создание ощущения реальности (путем перечисления реальных, — проверяемых хотя бы энциклопедией, — фактов, персонажей, пространств); замаскированных , — а порой и неприкрытых, -философских рассуждений; неимоверной насыщенности краткого изложения (требующее «медленного» прочтения — для расшифровки вкрапленных в текст «иероглифов смысла»...

Думаю, по теме «если ты проснулся в темной комнате» и строфы из стихотворения Гумилева «Творчество»:

Моим рожденные словом,

Гиганты пили вино

Всю ночь, и было багровым,

И было страшным оно.

...........................................

.......................................

Но я не в силах порвать

Мою зловещую эту

Ночных видений тетрадь.