Гомер «Одиссея»

«Одиссея» мне показалась намного интереснее «Илиады». Это более «камерное» произведение, но обладающее всеми необходимыми элементами.

Во-первых, это герои. В отличие от «Илиады» их тут раз, два и обчёлся. Из-за этого они показаны полноценно, а не парой штрихов. Это Одиссей, возвращающийся домой после 20 лет отсутствия, его сын Телемах, ищущий отца, и, конечно, их помощница Афина в образе друга Одиссея Ментора (отсюда это имя стало нарицательным). У каждого из них (как, впрочем, и у второстепенных персонажей) полноценно прописан характер. Не всегда герои однозначные, например, Одиссей одновременно верный жене, мудрый и рассудительный, но и жестокий, и хвастливый. Вполне живой и интересный человек.

Во-вторых, сюжет. Примерно половину истории занимают путешествия и приключения Одиссея, а другую половину — злоключения его сына и супруги. Помимо обыденно земных деяний много времени уделено сказочно-мифологическим мотивам. Многократно встречается божественная волшебная помощь (и вред, вообще говоря, тоже), но действует всегда сам герой.

И, наконец, «Одиссея» — это полноценная история. Несмотря на то, что события в поэме не полностью расположены в хронологическом порядке, она формирует целостную сюжетную историю.

В общем, рекомендую однозначно.

Как и большинство, читал в переводе Жуковского. В принципе, неплохой перевод; его недостаток может лишь в некоторых неточностях (я уже не говорю об откровенных ошибках). Также следует не забывать, что Жуковский переводил не с подлинника, а с немецкого перевода «Одиссеи». Налёт архаичности в тексте, который смог передать Жуковский, для меня больше достоинство его перевода, ведь это даёт лучше прочувствовать дух эпохи и сохранить некоторую былинность повествования. Кто-то говорил, что для ознакомления стоит читать в переводе Вересаева; мол, этот перевод более современен и к тому же непосредственно с древнегреческого. Может быть, когда-то перечитаю именно в этом переводе.

Сама «Одиссея» очень интересна. Но только ради сюжета её читать не стоит — разочаруетесь. Меня, например, очень напрягали повторения, периодически возникающие по ходу повествования. Например, приезжает Одиссей в какое-то в селение и тут же его спрашивают: «Откуда ты, как зовут и что тебя привело к нам?». Одиссей начинает пересказывать свои похождения, и так известные читателю. И такие повторы можно найти практически в каждой песне, которые себе позволяют также Телемах и прочие персонажи.

Это произведение стоит читать больше — как и наверное любую классику — ради деталей. Тут вам и быт древних греков гомеровской эпохи, мифы и представления людей о добре и зле, праве и беззаконии, жизни и смерти. Своего рода машина времени, которая дарит такие ощущения, которые дадут вряд ли многие книги.

Поэмой доволен. Если собираетесь читать «Илиаду» и не читали «Одиссею», начните с последней: она легче в восприятии и имеет больше декораций.

пускай Жуковский и не Гнедич, плюс ради чего-то наваял в античной поэме ковров, шелков и прочих мягких скамеек, на качестве самого произведения это не сказывается — легендарная «Одиссея» даже больше, чем «Илиада» сохранила свою значимость, влияние и главное, интересность для читателей.

Злоключения прогневившего богов царя Итаки удивляют и сложностью построения (переход повествования от первого лица к третьему, диалоги, лирические отступления) до хронологии (обратный и прямой порядок, флешбеки и флешфорварды) и в общем-то драматургии.

«Илиада» — чистая патетическая трагедия, драма, масштабный эпос о великом историческом событии. «Одиссея» — героические приключения одного не очень, но в сущности маленького человека, который ничем не примечателен, кроме социального статуса, но главное — ума, хитрости и стремлению выжить. Даже учитывая его не самый благостный характер: позёрство, наглость, жестокость, он вызывает и у автора, и у читателя подлинное сочувствие.

Удивительное творение, дошедшее до нас сквозь две с половиной тысячи лет переписываний и пересказов.

https://kobold-wizard.livejournal.com/829361.html

Меня ждет «Улисс». Где-то там за бруствером, сложенным из павших книг. Он ждет меня, сбежавшего еще курсе на четвертом. Теперь я возвращаюсь. Не в штыковую, как в первый раз, а потихоньку с тыла, со стороны опорного гомеровского текста. Тот текст давно известен и растащен на цитаты. Ты уже знаком со всеми поворотами и закоулками, а потому точно знаешь — не потеряешься и прочитаешь. А «Улисс» где-то там, впереди, закованный в кокон молвы. Он ждет меня...

Читать книги, которые давно заочно знаешь, бывает интересно. Ведь кроме содержания есть еще и форма. В данном случае был монотонный гекзаметр Жуковского, который неожиданно для меня позволил описать и сентиментальный пейзаж, и кровавую схватку. Изредка меня напрягало пренебрежение знаками препинания, которые расставлены, но при этом не читаются. Из-за них, приостановившись, ты сбиваешься с размера. Нужно постоянно двигаться, и тогда достигнешь цели.

Сцилла, Харибда, циклоп, распускаемый саван, избиение женихов — это все известно со школьной скамьи. Другое дело, что «Одиссея» — книга не только повествовательная, но и мироописательная. Практически в каждой из 24 песен есть упоминание о некой традиции или обычае. Ведь одна из основных проблем поэмы строится на неукоснительно соблюдаемом правиле гостеприимства. Спустя 19 лет женихи собираются на сватовство к Пенелопе, а через нее и на выборы нового правителя острова Итака. Они в своем праве и ждут, попутно разоряя дом. Другой интересной для меня традицией стало жертвоприношение задних ног быков. Сразу вспомнилось правила кашрута, по которому правоверные евреи не едят заднюю часть туши коровы или барана. Или едят, но только обработанную специальным образом. Быть может, это совпадение, а возможно — переходящее культурное правило в Средиземноморье. Такие пометки позволяют рассматривать текст как культурно-исторический источник. Про подвиги можно нафантазировать, но про обычаи напридумывать лабуды уже сложнее.

Возвращаясь к странствиям Одиссея, скажу, что меня удивило, сколь мало места они занимают в произведении. По сути основной хрестоматийный рассказ — это 5 песен из 24-х. Здесь я в который раз вспомнил и Олди с их переработкой поэмы, и Фолкнера с его построением повествования. Эти пять песен — это именно рассказ — Одиссей рассказывает о своих похождениях после отплытия из Трои. Никто из его спутников не выжил, некому больше подтвердить его слова. Все могло быть совершенно иначе, но нам остается только поверить тому, кого считают если не обманщиком, то уж точно хитроумным человеком. 20 лет тумана, из которых появляется мужик, желающий вернуть себе трон. Возможно, его печальный рассказ — лишь очередная хитрость, чтобы получить корабль у феаков.

Итого: Ругать или хвалить классику — бессмысленно. Она так или иначе останется фундаментом для последующей литературы. Поэтому прочитать Одиссею нужно, если не из-за завлекательного сюжета, то хотя бы для распознавания цитат. Как никак, это один из основных архетипических сюжетов. Мир меняется, но движение с попыткой его понять продолжается.

Чем выделяется Одиссей в мире героев? Мужеством. Но это мужество обычного воина-аристократа из небольшого полуплемени-полугосударства. Он всё же не сражался с бессмертными богами, как Диомед, не разгонял целые полки, как Ахиллес, не держал в одиночку последнюю линию обороны, как Аякс. Умом. Да, несомненно, но были среди ахейцев люди ещё умнее, как Паламед. Подлостью. Но эта его черта резко выступает в других сказаниях цикла, не принадлежащих Гомеру. Гомер испытывал к Одиссею явную симпатию и попытался скрыть эту особенность характера. А, может быть, зависел от людей, считавших себя потомками Одиссея. Что видно хорошо – это жестокость. Другие герои тоже жестоки, но больше никто не режет людей так неуклонно, где надо и где не обязательно, режет вооружённых и безоружных, мужчин, женщин и младенцев, до последнего свидетеля. И эта черта не вызывает протеста ни у друзей, ни у врагов, ни у автора, ни у первых слушателей. Ну, вот такой он, ничего страшного. И тогда начинаешь понимать, какой на самом деле это был страшный мир, и мир Одиссея, и возникший много позже мир Гомера.

А что касается поэмы – гениально. Одна только композиция определила пути развития литературы на тысячелетия вперёд. Любой другой сюжет того времени достаточно прост, линеен и не всегда стыкуется со смежными сказаниями. В «Одиссее» можно разглядеть черты чуть ли не постмодернизма. Развитие от обратного, параллельные линии, не вполне оформленный финал. И захватывает даже в переводе, несмотря на непривычный размер стиха и известный со школы сюжет. А современники Гомера не уставали от многократного прослушивания и старались запомнить наизусть. Знали, что такого быть не может. И во времена Гомера, и во времена Одиссея греки хорошо знали треугольник между Дарданеллами, Сицилией и Египтом, где развивается почти всё действие поэмы. Знали, но верили, что дело происходило так, как сказал Гомер.

Действительно монументальное произведение. С огромным трудом верится, что такая потрясающая вещь могла дойти до наших дней сквозь века. Такие эпохальные труды надо читать и перечитывать. Для меня в первую очередь было интересно читать эту поэму как некое отражение того времени с его бытом, взглядом и нравами. Когда Цари на равных со своими свинопасами и козопасами занимались хозяйством. А Боги решали судьбы людей и те покорно принимали их волю. Здесь люди не хозяева своей судьбы, ответственность перекладывается на высшие силы и их прихоти. Человек взаимодействует с природой, не сопротивляется ей. Во-вторых, сам по себе архетипичный сюжет как один из современных основополагающих сюжетов, который нашел свое отражение во многих литературных произведениях. Говорить можно бесконечно много о поэме «Одиссея», но она однозначно стоит того, чтобы хотя бы раз быть прочитанной. Это действительно такой must read для любого культурного и образованного человека.

Читала в переводе Жуковского.

Вообще «Одиссея» мне показалась как-то менее интересной, чем «Илиада». И менее своеобразной, что ли. Думаю, это не в последнюю очередь «заслуга» перевода. Да, «Одиссея» читается легко, плавно и гладко. Но при этом остается четкое ощущение, что это никакая не «Одиссея», а вовсе даже «Светлана». В ней как-то нет остроты и угловатости перевода Гнедича, всех этих словечек и образов. Да, я раз за разом ошибалась с правильным чтением слова «пышнопоножный», но в «Одиссее» мне удивительных гомеровских эпитетов и сравнений немного не хватает. Слишком все просто получается, нет таких непривычных для русского языка тропов, таких необычных сцен. Пожалуй, единственное, за что «зацепился» язык — это повторяющееся раз за разом «свинопас богоравный»)) но никак не могу назвать это удачной метафорой, уж извините)) У Гнедича еще было довольно много моментов, которые в переводе мне показались забавными, но при этом они все равно были необычно забавными. У Жуковского разве что запомнился забавный вопрос, на чем кто приплыл, с рефреном «не пешком же пришел ты»)) Есть в этой фразе что-то очень, мм, разговорное. В остальном — не могу сказать, что я получила от самого слога какое-то особое удовольствие.

Сюжет тоже не впечатлил. Я очень ждала большого интересного рассказа про все приключения Одиссея, а услышала по сути только то, что и так сто раз уже читала в разных мифах. Самому интересному (для меня) уделено всего две-три песни. А остальное — это довольно тоскливый рассказ про Телемаха, жрущих женихов и зверскую с ними расправу.

Кстати, я ради интереса подвела «счет голов». Женихов было всего 116, и всех их Одиссей сотоварищи поубивали, спасибо, что хоть особо не мучаем. К этому прибавляем еще 12 рабынь дома, которые «непочительно вели себя с Пенелопой» — их Телемах повесил. Плюс один несчастный раб, который добыл для женихов оружие (впрочем, оно им не помогло) — ему отрубили нос, уши, руки, ноги, а потом изрубили на куски и бросили на съедение собакам((

Итого трупов: 129 штук, и это только при возвращении Одиссея домой. Плюс прибавим неизвестное число жителей Итаки, пожелавших отомстить за своих родственников. В общем, Шекспир нервно курит в сторонке)) «к завершенью идет третий акт, все должны быть мертвы».

Не знаю, может, дело в том, что в «Одиссее» сочувствовать особо некому. В «Илиаде» я лично всегда была за троянцев вообще и Гектора в частности, а тут — ну не за Одиссея же. Не то чтобы он сильно торопился домой, если уж честно ))

Мне кажется, «Илиада» — все-таки более показательная вещь в плане раскрытия того, как думали, чувствовали и ощущали мир древние греки. А в «Одиссее» больше одновременно и общемифологического, и банально-бытового. «Вернулся и всем жестоко отомстил» — это общечеловеческий мотив. А самих странствий и приключений мне было мало, вот)

Аналогично — читал в переводе Жуковского. Поэтому древнегреческие витязи в поэме, запахнувшись в мантии, рассаживаются согласно чинам на лавках, а сделав дело, бегут в шинок пропустить стаканчик. Вечерами рабы взбивают на кроватях перины и застилают их коврами. Для тех, кто не понял: в гомеровской Греции не было мантий, чинов, лавок, ковров, перин и тем более шинков. Но Жуковскому простительно. Он — поэт, а не реконструктор.

Переходя к сюжету. В общем, я тоже был удивлён: приключения занимают лишь половину книги, а остальное — это нудные беседы Одиссея (которому Афина изменила внешность) со слугами, женихами, сыном и супругой. Психологизм лишь намечен, а скорее — подан как сценические ремарки: вот здесь Одиссей плачет, а вот здесь — смеётся. Сопереживание нулевое (если не считать ночной сцены во дворце, неуловимо напомнившей мне молитву Христа в Гефсиманском саду). Опять-таки, в отличие от «Илиады» здесь нет совершенно никакого сочувствия к противнику: если враг не сдаётся, его уничтожают, а потом прыгают на костях и всячески глумятся. Точка. Никаких полутонов. Такое настроение скорее подходило бы как раз поэме о войне, ан нет! Зато, прочтя «Одиссею», я, кажется, ухватил принципиальную разницу между язычеством и христианством. На первый взгляд, заповеди одни и те же: неси добро людям, не причиняй зла и т.д. Но в христианстве есть одна позиция, которая язычеству чужда — милосердие и всепрощение. Для язычника Одиссея женихи — враги и должны быть умерщвлены, независимо от степени их греха. Если бы царю Итаки кто-нибудь принялся толковать о снисхождении хотя бы к некоторым (такой мотив проскальзывает в поэме, когда упоминается несколько «хороших» женихов), он пришёл бы в изумление: с какой стати ему миловать этих людей? Наоборот, их убийство — шаг глубоко праведный по земным и небесным законам. Вообще меня изрядно покоробило полнейшее пренебрежение людьми в поэме: автор походя описывает смерти всех спутников Одиссея, будто дохнут какие-то комары. О жутких сценах в пещере циклопа вообще говорится одной-двумя фразами: «схватил и сожрал». Оно и понятно: автора интересует лишь один герой, все остальные — антураж, пустяк. И вот нам преподносят елейную картину верных рабов, которые спят и видят, когда же вернётся господин. А заодно преданной жены и тоскующего отца. Но если вглядеться, то окажется, что Одиссей — пренеприятнейшая личность. Ему ничего не стоит прикинуться чужаком, чтоб навешать лапши на уши Пенелопе и Лаэрту, которых он не видел 20 лет! Такое бессердечие поражает. Правда, ранее, у Цирцеи и феакийцев царь Итаки роняет слёзы по далёкой семье, однако что с ним происходит потом — загадка. По всей видимости, эти части поэмы созданы просто разными людьми, в этом и коренится психологическая недостоверность Одиссея.

Вместе с тем, нельзя не отдать должное сложности композиции: рассказ ведётся то от первого лица, то от третьего, линии переплетаются, да ещё сопровождаются экскурсами в прошлое, в заключительный этап Троянской войны. На всё это нанизываются приключения (коих бы побольше!) и зловещие планы царя Итаки относительно женихов Пенелопы. В общем, спасибо и этому произведению древнегреческого гения за несколько общеизвестных теперь сюжетов: с сиренами, циклопом и знаменитым «Никто», ветрами Эола и саваном, распускаемым ночью Пенелопой. А также за троянского коня.

После героической и торжественной, возвышенной «Илиады» вторая поэма Гомера воспринимается с некоторым трудом, так, словно медаль повернули обратной стороной. Как известно, «Одиссея» сюжетно может быть разделена на три части: путешествие Телемаха, рассказы Одиссея у царя феакийцев Алкиноя, месть Одиссея женихам. Из этих трех частей только вторая представляет особый интерес в беллетристическом смысле для современного среднего читателя. Действительно, многим еще с детства запоминаются приключения Одиссея в пещере циклопа, остров сладкоголосых сирен, чудовищные Харибда и Сцилла. Приятно читать про мифических лотофагов и лестригонов, быков Гелиоса и т.д. Одним из лучших эпизодов поэмы является также разговор Одиссея с душами у врат Аида. Но эти фантастические перипетии занимают в поэме не так уж много места. И путешествие Телемаха к Менелаю не представляет, на мой взгляд, какого-то особого интереса, это как бы вспомогательная линия действия. Именно месть Одиссея является лейтмотивом всей поэмы. Точнее, речь идет не только о мести, но о возвращении Одиссея на свое законное место «царя», т.е. восстановлении справедливости и надлежащего порядка. У меня даже мелькала мысль, хотя едва ли такая интерпретация Гомера правомочна, что все свои чудесные приключения хитроумный Одиссей просто выдумал, дабы умилостивить Алкиноя. Несмотря на смертельные опасности, немало забот Одиссей посвятил и тому, чтобы не возвратиться после своего длительного странствия по миру домой с пустыми руками. А возвратившись на Итаку, Одиссей вовсе не стал, подобно Афанасию Никитину, как-то шире смотреть на вещи, на всё бытие. Нет, единственная его цель – сделать всё как было, и утолить свой гнев. Если Ахилл в «Илиаде» свирепствует в ярости, то Одиссей здесь старается быть как можно более хладнокровным. Для достижения своей цели он, если понадобится, готов придушить и старушку Евриклею, бывшую свою кормилицу. Ну а та, в свою очередь, выражает готовность донести на неугодных служанок. Сцена короткая, но крайне информативная в плане психологической характеристики её участников. При этом, правда, нельзя сказать, что сам Гомер полностью одобряет одиссеевы зверства. Однако, не изменяя себе, он живописует весьма красочно (само собой разумеется) повешенье рабынь Телемахом:

«Там, как дрозды длиннокрылые или как голуби, в сети

Целою стаей — летя на ночлег свой — попавшие (в тесных

Петлях трепещут они, и ночлег им становится гробом),

Все на канате они голова с головою повисли;

Петлями шею стянули у каждой; и смерть их постигла

Скоро: немного подергав ногами, все разом утихли».

Сравнение повешенных с пойманными голубями – есть в этом что-то варварски наивное. И то сказать, Телемах – «добродетельный» и «благородный» юноша, едва перешедший за двадцатилетний рубеж и нигде пока не воевавший, занимается этим палачеством, да еще массовым убийством безоружных, в основном, людей. Такая вот мужская инициация… Постоянная и неотступная внутренняя этическая оценка героев во время чтения мешает, пожалуй, восприятию Гомера как выдающегося художника слова. Между тем, одна из сторон гениальности Гомера в том и состоит, конечно, что он «сохранил в своих поэмах биение современной ему жизни», как написано в аннотации к одному из нынешних изданий. Одиссей поступает как истинный язычник (а не какой-нибудь придуманный «волкодав»), как человек своей эпохи — эпохи разложения общинно-родового строя и перехода его в рабовладельческую формацию. Собственно говоря, он противоречивая (живая!) фигура. Если уж совсем упрощать, то одиссееву нравственность можно выразить и такими словами: «Добро – это если я краду баранов соседа, зло — наоборот». С другой стороны, Одиссей искренне любит своих жену и сына, отца (иначе, едва ли он покинул бы остров Калипсо, отказавшись от бессмертия), готов рисковать жизнью ради товарищей. Любопытную характеристику дает Одиссею знаток античности А.Ф. Лосев: «Итак, Одиссей у Гомера – глубочайший патриот, храбрейший воин, величайший страдалец, тончайший дипломат, мудрейший и искуснейший оратор, купец, предприниматель и расчетливейший хозяин, герой, доходящий до самохвальства, изворотливый авантюрист, женолюб, чувствительный и слезоточивый человек интимных переживаний, делец и пройдоха, прекрасный семьянин и жестокий палач». Вся вина несчастных служанок-рабынь заключается в том, что они совершили «развратные действия» со свободными мужчинами. Казалось бы, кому от этого вред? Но по меркам Одиссея они совершили гнусное предательство (царя, рода). Надо признать, что за последние три тысячи лет человечество (по крайней мере, какая-то его часть) значительно продвинулось по пути социального самосознания и толерантности (а равно и по пути зверств). Впрочем, критика Гомера с религиозно-этических позиций началась, согласно А.Ф. Лосеву, уже с VI в. до н. э.

Я бы сказал, что «быт» в «Одиссее» явно превалирует над героикой, мифологией и откровенной фантастикой. Это кладезь древней европейской этнографии, истории общественно-политических отношений (независимо от перевода). Не зря на эту тему написаны десятки объемистых томов. «Илиада» наполнена деяниями, «Одиссея» — делами и делишками; эпос приобретает черты поэзии. Если «Илиаду» приятно и, может быть, даже предпочтительно не читать, а слушать, то «Одиссею», по большей части, хочется неспешно перелистывать, углубляясь в комментарии. Тогда-то и можно не столько осознать и сформулировать (что не просто), сколько прочувствовать связь между эпохой Одиссея и днем сегодняшним. Все мы находимся на одной и той же «реке времени»; связь эту олицетворяет, в том числе, и гомеровский эпос. Ведь в самой поэтической манере Гомера самобытно переплетаются эмоциональная вовлеченность в повествование, характерная для очевидца событий, и рефлексия, свойственная уже как бы автору исторического романа, оценивающего эти события в перспективе. Что же касается рефлексии читателя, то, несомненно, «Одиссея», как и «Илиада» — мощнейший её источник.

Читал поэму в переводе Вересаева, и она захватила меня почти так же, как перед тем «Илиада».

Секрет обаяния этого произведения мне не совсем понятен. Вероятно, в зримости тех картин, что рисует автор, в той живой убедительной психологии, которой он наделил своих героев — людей, живших более трех тысяч лет назад.

Поразило то, что уничтожив женихов, Одиссей всё-таки сознаёт свою вину и возможность наказания. И три тысячелетия назад люди не были дикарями, и у них был закон.

В общем я основательно гомеризирован поэмами Гомера!

«Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который долго скитался...» Расскажи нам о человеке, именем которого уже три тысячи лет нарекают любое долгое странствие в поисках дороги домой, любое путешествие в поисках открытий, идей, предназначения. Расскажи о воине, хитрость которого стала причиной разрушения великого Илиона, о царе Итаки, оставившем свой народ на долгие двадцать лет, о путешественнике, гостившем у богов и полубогов, побывавшем в самых отдаленных уголках Ойкемены, о рассказчике волшебных историй. Расскажи нам, Муза, правдивую историю Одиссея, сына Лаэрта — мужа Пенелопы и отца Телемаха.

«Одиссея» — это не мрачная история кровавой войны, противостояния героев, с бесконечным перечислением имен убитых. Как будто фантазия и воображение Гомера, наконец, вырвались на свободу и, более не стиснутые рамками традиций, понеслись по самым дальним уголкам известного мира, переплетая реальные страны и народы, мифические создания, древние страхи и верования. Здесь более сложный сюжет: мы то оказываемся в обществе самого Одиссея — томимся в плену у Калипсо или слушаем его рассказы во дворце Алкиноя, то переносимся на Итаку, где Пенелопа и Телемах пытаются противостоять любителям чужого добра.

«Одиссея» исключительно динамичная история, ведь именно таким должен быть рассказ о самом грандиозном путешествии Древнего Мира. За десять лет странствий что только не приключилось с Одиссеем: встреча с циклопом, ссоры и примирение с богами, потеря товарищей, волшебные превращения, посещение Мира Мертвых. И всем этим скитаниям сопутствует настоящее волшебство — запертые ветры Эола, ужасающие колдовские бури, различные превращения, тогда как «Илиада» была жестоко реалистична. Такой контраст: вот реальная, несущая смерть война, а вот волшебный Мир, полная чудес Жизнь...

Но всё же главное — такая притягательная личность самого Одиссея, готового бороться за своё счастье человека и не склоняющегося перед богами, дороже благ Высших сил ценящего такие понятные для нас вещи — любовь и дружбу, семью и родину.

Так что, расскажи нам, Муза, еще раз бессмертную историю, сказку странствий. Она никогда не надоест, пока отправляются в путь за подвигами и открытиями бесстрашные и упорные Одиссеи. Пока продолжают слушать твой рассказ, они обязательно найдут дорогу домой, а родные и любимые не устанут ждать их возвращения.