Мариам Петросян «Дом, в котором…»

Есть книги, которые занимают особое место, они прочно оседают в памяти и без труда удерживаются там всю жизнь. Многие книги помнишь, но эти на особом положении – не нужно напрягаться, чтобы вспомнить сюжет, героев, помнятся даже оттенки, настроение, эмоции, испытываемые когда-то при чтении. Эти книги, сколько не читай, даже если уверен, что досконально помнишь сюжет, они умудряются каждый раз открывать неизвестные факты и каждый раз дарят сильные впечатления. Таких совсем немного и «Дом, в котором…» я отнесла для себя к одной из них.

Я долго отнекивалась от её прочтения, боясь сильных эмоций, несправедливости и жестокости. И, всё же, я уступила настойчивым рекомендациям – и безмерно благодарна за это. Эта книга оказалась совсем не о том чего я ожидала. Книгу начала читать настороженно, медленно, уговаривая себя, пока не заметила, как погрузилась в неё основательно благодаря магической силе слова, вложенной Автором в произведение. Эта книга не рассказ о доме для детей инвалидов, которых хочется жалеть – эта история намного глубже и многогранней. Здесь не чувствуются дети и инвалиды: они просто передвигаются на колясках, не видят или не имеют рук, герои невероятно целостные, мудрые и наивные, философы и кривляки – они играют и живут. Эта книга — тонкий и разноплановый мир, далеко не полностью раскрытый. Он складывался постепенно, заставляя возвращаться к уже прочитанному, переосмысливать, рассматривать под другим углом и делать иные выводы, но так и не раскрылся до конца.

Это дом, в котором сосредоточена Вселенная всех и каждого живущего в отдельности. Дом, в котором живут, взрослеют, набивают шишки, влюбляются, дружат окруженные смесью реальности, сказки, вымысла, правды, жестокости, заботы, любви. Дом, в котором свои правила и законы, безоговорочное подчинение стаи своему вожаку, где в любой момент может пролиться кровь, где горе можно залить горькой, где можно ощутить мудрое понимание, потому что каждый здесь немного философ. Дом, который может поразить, напугать, запутать, заставить поверить, подарить радость. Дом, в котором всё же легче, чем в Наружности, до выпуска в которую его участники так панически боятся дорасти. Здесь всё естественно и привычно, он как второе Я каждого настолько прочно сживается с ними, что никогда не отпускает.

Книга подарила множество размышлений и переживаний. Атмосфера книги настолько притягательна, что я непременно к ней вернусь. Вернусь, чтобы пережить истории героев заново, прочувствовать, что не всё даётся легко, что мудрость постигается ценой великой платы, что для выбора, который должен сделать каждый порой необходима великая сила, что твёрдый шаг сопровождается болью, что иногда душа болит так, что Вселенная сужается до ощущения этой боли, что любовь и дружба сильные чувства, которые творят, дарят заботу и позволяют верить, что нужно и можно найти своё место в жизни, что память – огромная сила, которая может как сломать, так и одарить. Эта книга ещё о стольких вещах, что всего и не перечесть. Уверена, что Дом никогда не раскроет все свои тайны, а при каждой следующей встрече вновь поразит, высветит новые грани и позволит только чуть-чуть проникнуть в свои секреты.

Если и существуют Книги, по прочтении которых человек становится хотя-бы малость добрее или мудрее, «Дом, в котором...» Мариам Петросян — одна из них. Книга для души и от души. Не знаю почему, но отчего-то хочется назвать её — искренней. Может от того что автор писала её долгих восемнадцать лет... не знаю. И да... по мне, так лучше в пятьдесят лет оставаться немного ребёнком, чем наоборот. Так будет правильнее.

Захотелось увидеть картины писательницы.

«Слова, которые сказаны, что-то означают, даже если ты ничего не имел в виду». Поэтому, кажется, «Дом...» — слишком обо всём и для каждого о чем-то своем.

О тяготах жизни инвалидов? Но герои совершенно не ощущаются ущербными, акцент совершенно не на это сделан, хотя увешанный грузиками Мустанг Табаки и похороненные протезы Сфинкса до сих пор стоят перед глазами. Их физическая увечность – просто отличительная черта, как какие-нибудь худоба Маши Ивановой и бородатость Васи Пупкина из реальной жизни.

О муках оставленных родителями детей? Нет же. Подростки на то и подростки, чтобы наслаждаться обществом друг друга без контроля старшего поколения. А потому знаете, что важное открыто этой книгой?

Мне кажется, это иногда приукрашенная, частенько гипертрофированная, местами доведенная до абсурда, литературно идеализированная, но жизнь любого подростка. Такая вот фантасмагоричная иллюстрация всех тех страстей, что кипели в каждом из нас, когда нам было 14 лет. Только в Доме, в отличие от реальной жизни, страсти эти никем и ничем не сдерживаются – оттого и накал, который мы могли себе позволить чувствовать лишь иногда, а воплощать в жизнь и того реже. Дружба – так проходящая через всё, ненависть – так в прямом смысле слова вгрызаясь в глотку врагу, любовь – так одна и до гроба, разгул – так от всей души и на полную катушку, фантазия – так далеко превосходящая реальность. Это жизнь на грани.

Книга о взрослении и страхе расставания с дорогими тебе людьми, и предметами, и эмоциями. О том, что всегда приходится что-то отдавать. «Когда взрослеешь, приходится отдавать то, что имела ребенком, взамен на то, что получишь как взрослая. Если откажешься, детское все равно потеряешь, а взрослого не получишь», — это Краули, с которым я склонна согласиться, но перед нами подростки, которые еще бунтуют и надеются выиграть при любом раскладе... Кто-то чувствует себя в наружности как рыба в воде – это Черный, измазанный в грязи Наружности, как мог бы решить Дом, и Курильщик с пристрастием к табаку, которое объединяет две стороны. Кто-то сумел подыскать себе новое место – это Рыжий, выглядящий клоуном для оставшихся в Доме, и Конь, упертая рабочая лошадка. Кто-то руками и ногами цепляется за старое – это Слепой, не видящий ничего хорошего в Наружности. А кто-то возвращается – это Сфинкс, достаточно мудрый, чтобы жить взрослой жизнью, но и оставить при себе кусочки юности. Путей много, куда выведет каждый из них, время покажет. Но главное, что жизнь в любом случае не заканчивается!

Кстати о концовке. Я ждала страшной для героев развязки (впрочем, как и они сами), автор даже припугнула ею – но, кажется, не смогла пересилить своё (опять же, подростковое!) желание хэппи-энда для полюбившихся героев. И меня греет надежда, что эти люди могут вернуться в свой, родной, Дом. И меня ужасает моя же надежда, что эти страшные люди могут вернуться в свой пугающий Дом. Почему так? Я попытаюсь объяснить...

Книга отчасти напугала. Разрывала меня на две части: то ли получать удовольствие от времяпрепровождения в компании столь ярких и интересных личностей, то ли страшиться, что выйди обитатели Дома в Наружность – и окажутся просто бандой головорезов, асоциальным элементом общества. И ведь постоянно ловишь себя на мысли, что в большей степени симпатизируешь этой самой шобле, чем, к примеру, более-менее адекватному Курильщику. Впрочем, Ральф тоже не слишком посвященный, но пытается понять и принять, в том время как Эрик (да, именно так, «в цивиле») к концу книги всё больше уходит из стаи. Вспоминаю слова своей институтской преподавательницы психологии: «Норма – это не то, что хорошо, а то, что присуще большинству». Чтобы войти в Дом и понять его, нужно самому быть чуточку ненормальным.

Кстати о психологии, и педагогике, и иже с ними. С точки зрения этих наук хочется воскликнуть: «Не верю!» В обычной-то школе дети норовят постоять на ушах, а здесь, где нет никаких сдерживающих механизмов, уж должны бы и подавно. Может, наших не признающих правил героев под дулами автоматов и в кандалах отводят на уроки, а автор просто опустила соответствующие описания? Но однажды у кого-то из героев проскочило, мол, «как мне хочется всё это обсудить со стаей и еще кучу всего сделать в срочном порядке, но в класс уже зашел препод, и мне придется 45 минут сидеть тихо и строчить в тетради»... Может, преподаватели сверхавторитетны, раз даже воспитанники Дома притихают на уроке? Но в дальнейшем учителя описаны с отвращением, жалкими и неуважаемыми человечками... В общем, так не бывает. Это была ложка дегтя.

...И тут я поняла, что еще ничего не сказала о персонажах как таковых. Обычно теряюсь и путаюсь, если в книге много героев – но не здесь. Они ярки, и ярки по-разному. У _каждого своя история и своя трагедия. И пусть для детей они порой слишком разумны и рассудительны, не важно, это та самая идеализация и уже, скорее, вопрос авторского стиля. А стиль замечателен. Атмосфера. Тайны. Намеки, скользящие сквозь пальцы – даст бог, удержишь и разгадаешь, и чуть лучше поймешь этот спрятанный от пространственных и временных ориентиров Дом. Так же, как и для стай, для читателя должен существовать только Дом и всё остальное (Наружность), и не надо большего деления. И тогда, стоя на грани, можно вынести для себя что-то. Быть может, это будет перо цапли? Или хотя бы шестеренка из разбитых часов?

Эх, рискну нахватать минусов, но высказаться честно — восторги по поводу данной книги ПМСМ кажутся не реально преувеличенными. Была бы тут кнопочка «не мое», ткнул бы. Книга не зацепила, не забрала, не вовлекла. Дочитывал из принципа и ожидания мощной развязки. Она написана очень добротно, персонажи яркие и выпуклые, стиль присутствует (даже несколько стилей, и Автор грамотно меняет их один на другой, поддерживает динамизм). А вот в целом... Затянуто. Нет, Автор не гнала объем, она выплескивалась, как написал кто-то в отзывах ниже. Но пошло ли это на пользу книге? Мое мнение — нет, не пошло. Подростки (все, прошу обратить внимание) разговаривают как проженные жизнью интеллигенты советской закалки и эрудиции на весь золотой фонд мировой классической и не только литературы. Фантастическая составляющая замыта, для меня она осталась серой и блеклой. Сюжета как такового нет. Есть набор пазлов, которые каждый может сложить что-то свое. Она вообще показалась очень личной, наполненной внутренними переживаниями Автора. Но — ни герои, ни их переживания, ни душевные метания не вызвали в моей душе ничего. Ровным счетом ничего. Ни восхищения подростками, ни сочувствия их нелегкой судьбе. Может, я черствый или недалекий, но ничего потрясающе-глубокого в романе не нашел. И сопереживать меня герои не заставили, и сочувствовать. Да, отрицательные эмоции были: брезгливость, стыд, недоумение и тд. Вспоминать роман наверное буду, он заметный, но оценка только 7. И еще недоумение. Если оценивать только недоумение, то по его шкале поставил бы 9.

Вот Дом, в котором всё как у людей. Заботливо нянчатся с неразумными, вечерами пьют чай и кофе; робея, приводят знакомиться свою девушку.

Всё «как у людей»? Чёрта с два! Вот Дом, где Ведьма становится крёстной, а образцовая Крёстная оборачивается ведьмой. Здесь полно пёстрых Крыс и чёрных Птиц; здесь светлый, легконогий мальчик, не покидая стен Дома, перепрыгивает темную пропасть времени и возвращается умудрённым, страшно взрослым Сфинксом.

Это впечатляющая декорация для нескончаемого фееричного бенефиса любимца публики Табаки и страданий молодого Лорда, невидимых миру слез Македонского, незабытой мелодии для флейты поэта и романтика Горбача.

Это кристальный Омут памяти, где они, девяти-десятилетние, изо всех сил пытаются построить свой Дом, — «никому не нужные или нужные не тем».

Это водоворот, воронка, затягивающая колдовством простых слов и коротких предложений, многоголосьем и много–Образием эпических песен и сказок, прячущаяся под грудами милого сердцу хлама, под водопадами русалочьих волос, под яркими и темными стеклами.

Это мгновение невыразимого, полного слёз счастья – мгновение, когда Рыжий по просьбе Сфинкса снимает очки.

* * *

Это книга для многоразового прочтения, для полного растворения, для вдумчивого глаза – чтобы не пропустить самые важные слова.

«Я хочу обратно… В сюда, раньше, и чтобы всё было иначе. Или так же, но со мной».

И мы, читающие, вместе с ними вновь уходим и уходим на новый круг, чтобы не упустить ничего, и с каждым кругом реальность вокруг нас меняется и по-новому высвечивает то, что казалось уже понятным или привычным, как фонарик Курильщика высвечивает белого быка на стене коридора.

Это абсолютно, на 1000% кинематографичное произведение, которое ни в коем случае нельзя переносить на экран – потому что сыграть это не способен никто. Сыграть их глубину, их многослойность. Их обреченность.

* * *

Потрясающий, проклятый, любимый Дом. Великодушно принял – и не отпускает, не отпускает – дни, недели, месяцы. Засыпаю с голосами его обитателей в наушниках…

Livejournal. Метка «Я люблю…»

«Не мы раздаем эти карты, и не нам решать, садиться ли за игровой стол, но мы несем полную ответственность за то, как разыграть свою раздачу.» Эти слова Стива Альтена могли бы быть эпиграфом к данному роману. Его героям досталась сложная раздача: они живут в доме для детей-инвалидов. Когда понимаешь, где происходит действие, сразу начинаешь подозревать, что вот сейчас автор будет давить на жалость и все сведется к описанию страданий несчастных детей и зверских нравов в интернате. Но нет, роман не об этом. Обитатели Дома — сильные игроки.

Дом — место особенное. Он был приютом для больных детей аж с 1870 года. В то время дети находились на попечении монахинь под руководством строгой сестры Анны. В подвалах сохранились старые документы о тех временах. За полтора столетия Дом пропустил через себя столько человеческих страданий, причем страданий детских, незаслуженных, что стал особенным местом. В какой-то момент у него появилась изнанка. Сложно сказать, что это такое, но оно дает возможность выбора. Не всем, а только тем, кого Дом признает своим. Признает, но не сумеет поработить.

Слепой, Сфинкс, Табаки — они свои, тройка лидеров. Но у Слепого выбора уже нет. Не потому, что он слеп и никому за пределами Дома не нужен, а потому что принадлежит Дому. Его неприятие Наружности (так называют воспитанники внешний мир) доведено до крайности, за пределами Дома он жить не может. Сфинкс сделал выбор, но не уверен, что сможет ему последовать. Парню кажется, что Дом его не отпустит, или не отпустит Слепой. Табаки не нужно выбирать, хотя об этом никто не знает.

У обитателей дома нет имен. Даже воспитатели ни разу не назвали друг друга по именам. Дом, как монастырь. Вступивший в него отрекается от себя прежнего и принимает имя, которым его нарекут. У кого-то это имя остается навсегда, у кого-то меняется. Например, Сфинкс был сначала Кузнечиком. Так назвали безрукого девятилетнего мальчишку старшеклассники при его появлении в Доме. После первого перехода на изнанку Дома он стал Тутмосиком, а вскоре Сфинксом. Табаки тоже не сразу обрел свое имя. А вот Слепой стал собой сразу, как только вступил в Дом.

Ребята в Доме не только отказываются от имен, но и не выносят упоминаний о Наружности, закрашивают выходящие на улицу окна в коридоре, боятся фотографий внешнего мира. Наружный мир как бы отторг их от себя, вытеснив в гетто, некоторых предали родители. И дети со своей стороны тоже возвели стену, не подпуская к себе никого и ничего извне. Эта двойная стена оказывается настолько глухой, что о жизни в Доме за пределами классных комнат в часы занятий ничего не знают даже воспитатели, постоянно живущие в Доме.

Даже Лось — воспитатель, которого прозвали Ловцом Детских Душ — ничего толком не знал о беззаветно любящих его воспитанниках. Он мог найти подход к любому мальчишке, причем сам любил детей, но так мало понимал их, что невольно подставил под детские кулаки девятилетнего безрукого мальчишку. Кузнечика много лет избивали и гоняли по всему Дому по вине горячо любимого им воспитателя. Самое ужасное, что взрослый человек не только не осознал свою ошибку, он даже не заметил ее. А вот сами воспитанники, повзрослев, заметили, осмыслили и к сведению приняли. Эти дети особенные. Они принимают к сведению многое из того, что проходит мимо детей Наружности.

Но при этом все равно приручают друг друга. Так что, когда наступает момент выпуска старшеклассников, это равносильно крушению мира. В Доме происходят беспорядки, драки, даже убийства, виновников которых никогда не удается обнаружить. Да никто особо и не пытается. Нравы в Доме суровые: относительная безопасность гарантирована только в пределах своей стаи, если ты свой. Это страшно. Но, как бы цинично это не звучало, так выковывается характер.

На целых семь лет Дом становится единственным миром подрастающих мальчишек и девчонок. В этом мире они на равных. У каждого свой недуг, и каждый помогает соседу, чем может, во всем, что связано с этим недугом. Неразумного накормят, переоденут и не забудут вывести на прогулку, и лакомство дадут в первую очередь, как ребенку. Безрукому помогут одеться и поесть. Колясника перенесут через препятствие и доставят куда надо. Но в драке пощады не будет никому. И каждый будет в ней участвовать.

А через семь лет каждому придется выбирать, уходит он или остается. Остаться в Доме, разумеется, нельзя. Это интернат для детей до восемнадцати лет. Остаться можно в изнанке Дома, если ты умеешь сам переходить границу или найдешь проводника. Умеющие переходить границу уходят на изнаночную сторону целиком, исчезая из нашего мира. Не умеющие — только сознанием, оставляя здесь спящие тела, спящие десятилетиями. Так поступают те, кто не готов вернуться в отвергнувший его мир. Так поступил Слепой — Хозяин Дома. Он не только ушел сам, но и увел всех неразумных, которым за пределами Дома путь только в психиатрические интернаты. Вожак не бросил свою стаю. Сфинкс решил остаться и прожить свою жизнь в своем мире, пусть и без рук.

По прошествии многих лет именно Сфинкс осознал значение изнанки Дома. Это не только другой мир, куда можно спрятаться от мира этого. Диапазон выбора гораздо шире. Он дает возможность перейти на другой круг, изменить что-то одно в своем прошлом и на новом круге прожить немного иную жизнь, повлияв тем самым на жизнь всех других людей. Дом сразу обретает другой смысл — это не гетто, не врата, а центр круга. И маленький Кузнечик снова входит в Дом на другом круге. А маленький Слепой держится за руку взрослого Сфинкса, который не Лось, который, возможно, сумеет отвоевать вожака у Дома и иной стороны... Приручать друг друга все-таки можно. Не так уж далеко они друг от друга — Наружность и Изнанка. Это в Доме, на Перекрестке коридоров казалось, что совместить их нельзя — или-или. Жизнь показала, что можно. Сфинкс сумел. Возможно, и Слепой сумеет, на следующем круге.

Роман с бесконечным количеством тем, вопросов, точек зрения. Не случайно Мариам Петросян писала его почти десять лет. Видимо, ей очень нужно было рассказать людям эту историю, приоткрыть изнанку многих явлений, научить преодолевать свой страх и стены, отгораживающие от мира.

Давайте сразу определимся — это серьёзное произведение. Выстраданное автором, видимо рождённое в муках. Не развлекуха, не детектив, не боевичёк... А если так, то и оценивать его следует так же как и романы рядом с которыми он мог бы соседствовать на полке — ну например, «Сто лет одиночества», «Моби Дик» или даже «Дон Кихот». Тогда моя оценка «6». При том, что книга очень понравилась. Постараюсь объяснить, в чём же такое раздвоение оценки.

Меня сильно раздражала некая нарочитая отвлечённость повествования (то что многие как раз ставят это в заслугу автору) — я так и не смог понять про кого роман. Про подростков? Вовсе нет — действия, психология, мысли скорее взрослых. Ученики из школы интерната? Тогда почему большинство из них изъясняются как выпускники филфака? Про инвалидов? Опять нет. Какие то ненормальности описаны лишь у некоторых персонажей мужского пола (большей частью главных героев, да и то не у всех). Кстати, как туда вообще попали девушки? Самый большой описанный их недостаток это несимпатичность (ага:- всех некрасивых в резервацию).

Второй напрягающий момент — на мой взгляд неоправданно большой объём произведения. Нет некой компактности изложения. И, видимо, огромное нежелание автора резать по живому готовый текст.

При этом при всём, я очень надеюсь увидеть ещё какие то произведения Мариам Петросян, а если они появятся обязательно прочитаю.

Я мог бы сказать, что этот роман гениален. Я мог бы написать о том, что читал его всю ночь напролёт, дрожащими руками перелистывая странички, и утро застало меня над эпилогом, где герои и сами встречают последнее своё утро в доме. Я нарисовал бы их всех — Слепого, Табаки, Македонского, Рыжего, Русалку, если бы только мог. Всё это уже сделали до меня. Но я всё равно не могу молчать.

Потому что это шедевр, грандиозное, многогранное, эпическое полотно, и сравнимые по масштабу вещи, что встретились мне за всю жизнь, можно перечесть на пальцах одной руки безвременно почившего старины Краба. Только Мариам и Дэн. Вселенная Гипериона и гаснущее солнце мира. Пойманное в безжалостное перекрестье прицела детство и Дом, который сам по себе целая вселенная. Бездны смыслов, разрисованные поверх написанного стены, что хранят летопись обитателей вернее изменчивой и ненадёжной памяти. Время и тончайший шёлк реальностей, кругами разбегающийся по воде мироздания. Изнанка Дома, куда легко попасть и откуда невозможно уйти. Жестокое зеркало правды, которое никогда не лжёт. Потому что правду о себе ты знаешь и сам. И именно поэтому так стараешься искать её где-то ещё: в чужих снах, в отражениях в чужих глазах, в шёпоте пересудов за спиной. Кто ты — оборотень, убийца, ангел, дракон, просто потерявший себя человек? Но здесь, в Доме, простых людей не бывает, он меняет обитателей, забирая часть их души, но и отдавая что-то взамен.

Это жуткое место, прекрасное, но смертоносное каждую секунду. По тёмным коридорам Перекрёстка бегут трое с ножами, преследуя истекающую кровью жертву. На болотах оборотень приходит к пещере певца, чтобы заплатить за музыку единственную подлинную цену — тёплую, живую кровь. Алая лужица растекается по паркету спортзала, а бедняга Курильщик в ужасе несётся в безопасную тишину палаты, наконец поняв, что всё происходит по-настоящему, здесь, сейчас и именно с ним. А где-то на другом круге памяти сходятся в последней битве армии Черепа и Мавра, и наточен уже нож, которым будет убит бог, и штукатурка стен предвкушает уже кровь, что скоро пропитает её насквозь. Кстати, та самая штукатурка, которую потом будет есть Слепой, свидетель без глаз, вожак без стаи, который увёл всех, но оставил за спиной единственного друга, который был для него почти целым миром. Самая длинная ночь и ночь сказок, рассказанные в темноте истории и жуткая потусторонность изнанки, где можно застрять, как муха в янтаре, и не вернуться назад. В сказках люди, проведшие ночь с эльфами, возвращались назад к могилам внуков. Дом — это сказка наоборот, где считанные мгновения того, что за неимением лучшего зовут реальностью, уравновешивают годы, проведённые в мороке наваждения. И ведь они сами хотят этого, радостно раскинув руки, бросаются в пропасть сна, пьют всякую гадость и травятся дымом. Но зато носят в сердце лес и знают, каково быть котом.

Персонажи, любой из которых способен вытащить средней руки роман. Слепой, ребёнок-мудрец, герой и чудовище, провидец, тот, кто был прозорливее других и ошибся сокрушительней других. Сфинкс, молчаливая, знающая все ответы сила, променявший дружбу и любовь на свет и подлинные истины, свободные от пугающих двусмысленностей дома. Утративший при этом главное и возвратившийся назад, чтобы отыскать на руинах часть себя. Табаки, аватара Дома, хранитель времени, бог, заигравшийся в ребёнка. Македонский, дракон в теле человека, ангел смерти с искалеченными, гниющими обломками вместо крыльев. Рыжий, легкомысленный бродяга с глазами Будды. Чёрный, оплот спокойствия и здравого смысла, отказавшийся когда-то от дружбы из ревности к тому, кто никогда не был и не стал бы своим, даже если и остался бы жив. Мучительно пытающийся исправить ошибки, переиграть прошлое с новыми актёрами и в новых декорациях. Лорд, словно сошедший со старинного портрета, безумный аристократ, и тоже, как и все в Доме, живущий в глубоком разладе с собой. Каждый из них — часть мозаики превыше и важнее того, что говориться прямым текстом. В переплетении их судеб ответы, которые даны, но не произнесены автором.

Детство. Дом как метафора детства или детство как метафора дома. Безотчётный ужас перед наружностью и страх взрослой жизни, без успокоительных иллюзий детства. Готовность сменять целую жизнь на череду повторений и чужой мир, который никогда не был твоим. Дом, как вторая кожа, сросся с героями, не оторвать. Разве что по живому, кровавыми язвами на руках отлучённого от своего храма Слепого. Кто-то уходит, кто-то остаётся, и не понять, кто где. Слепой ли падает в пучину безумия или Сфинкс отвергает бесценный дар? Подумать только, мир, в котором ты не смешён и не нелеп, место, где сны имеют силу чуда, где мечта творит чудеса и способна вызвать из небытия девушку, созданную специально для тебя, которая не рождалась и никогда не была человеком. Где всё можно переиграть и отмотать назад, где любой твой выбор неокончателен и порождает волну вероятностей, и твой двойник проживёт за тебя невыбранное. Можно уйти и остаться одновременно, можно вернуться и умереть вместо брата, можно попробовать полюбить настоящий мир, можно заблудиться в Лесу и не найти дороги назад. Мир эскапистов и трусов? Давайте, скажите это в лицо Слепому или Стервятнику. Скажите, что сами не боялись взрослеть.

Я мог бы говорить ещё очень долго. Сейчас ночь, но даже Самой Длинной Ночи Дома не хватит, чтобы рассказать, как же прекрасен этот роман. Невесомые, многослойные лессировки слов и образов, чтобы показать всего лишь время. Увидеть невидимое, ощутить себя в шкуре слепца. Воздушные замки из чувств и эмоций, сонм отсылок и аллюзий, взгляд в глаза бездны. Концентрированное, кристально чистое великолепие. Всего лишь переверните страницу.

Это противоречивое произведение. Не в плане качества, стиля, слога или сюжета. Просто противоречивое. Честно говоря — из-за того, что я бы закончил не так и не там... Но ведь нередко мы остаемся недовольны писатлем из-за того, что финал не таков, как мы надеемся, не правда ли?

История о воспитанниках детского Дома, который сам по себе почти живое существо. Пожалуй, весь роман можно расписать с точки зрения литературоведа, восхищаясь мастерством автора. Не буду этого делать. Упомяну только самые главные, на которых держится атмосфера. Первое — это прием параллельности двух временных линий повествования. Это одновременно и позволяет прочувствовать, как быстро взрослеют воспитанники Дома, и то как они меняются. Но главное — глубже понять суть отношений. Дружба, чувство локтя, истинное товарищество в едином коллективе — все эти слова с трудом передают ту глубину этих важнейших в наших жизнях явлений. Вообще любая литература, на мой взгляд, не может не акцентировать хотя бы часть (но внушительную) своего внимания на дружбе. Когда ты знаешь о прошлом персонажей, о том, через что они прошли 10 лет назад, даже будничный диалог между ними наполняется удивительным пониманием и теплотой. Второй важный момент — это язык. Мириам — отличнейши писатель. Она умело и ловко ордует языком как инструментом. Она выкраивает и сшивает лоскутки повествования в единую и атмосферную историю. и Третье — персонажи. Совершенно согласен со словами одного из моих предшественников в этих обзорах — роман идеально кинематографинеч, но найти столь талантливых актеров слишком непросто, чтобы появилась экранизация Дома...Каждый по-своему коллоритен, уникален и образ каждого силен, порой положительно, а порой и отрицательно.

Да, я предпочел бы видеть иную концовку. Та, то имеется, на мой взгляд, убила слишком много атмосферы. Но... но даже с учетом этого «Дом, в котором...» — это то самое зерно истинной литературы, которое рождается среди того чтива, которое может сослужить лишь роль удобрения. Это произведение следует запомнить, чтобы через 100 лет считать классикой. Противоречивой, но достаточно сильной, чтобы быть интересной и будущим поколениям.

Эта книга раз и навсегда станет для меня чем-то особенным. Таким же особенным, как и сам мир, который приоткрыла Мариам Петросян, как и Дом, как и каждый его житель.

С первых же строчек… да нет, уже с вступления, ты попадаешь в другую реальность. Здесь свои темы, свои порядки, свои правила и способы выживания. Здесь все не то, чем кажется. Здесь всякое слово имеет двойной смысл, каким бы случайным и бессмысленным оно не было. Каждое действие имеет особую причину, пусть на первый взгляд оно до невозможного повседневное. Каждый герой имеет за плечами свою историю и тайну. Каждый уголок Дома наполнен этими историями и рождает эти тайны.

Да, тайны здесь везде. Произведение таинственное, мистическое. Оно словно эфемерное – едва уловимые намеки, связывающие одни события с другими, обрывки фраз, полусмыслы, оттенки интонаций и какие-то движения... Почти ничто не называлось прямо (разве что в конце Мариам Петросян позволила себе немного не-по-правилам-Дома откровенных фраз). Этой двойственностью (между тем, что ты читаешь и что понимаешь) повествование приводило в восторг.

Восторг вызывали персонажи. Из них сложилась целая галерея и все они – словно кусочки большого пазла. Каждому есть место и на каждом свой неповторимый рисунок.

Восторг вызывали диалоги и внутренние монологи. Перед нами дети, но дети эти говорят лучше и больше (если читать «между строк») многих взрослых.

Как по мне, книгу нельзя не назвать качественным произведением. Она как эксперимент, начавшийся с вопроса «А что, если?» и вылившийся в отдельную жизнь. Слишком короткую, потому что хотелось побыть с Домом и его обитателями подольше, разгадать больше загадок, узнать больше из их прошлого. И в то же время слишком длинную, потому что

Мир, который создала Петросян. Персонажи, которых туда поместила. Момент времени, свидетелями и участниками которого мы становимся. События, которые происходят за этот период. Все это — результат прекрасной работы автора. Работы, достойной того, чтобы сделать книгу любимой.

Где то в сером городе на окраине стоит дом, в котором живут и учатся многочисленные герои романа: Курильщик, Табаки, Лорд, Сфинкс, Слепой и сотни других. Этот Дом словно находится не в нашем мире, поскольку о том, что происходит за его стенами нам ничего не известно. Персонажи живут исключительно своим миром и совершенно не интересуются тем, что происходит снаружи. В каком времени, какой стране и в какой вселенной этот дом находится мы тоже не знаем. Это создает дополнительную интригу и уникальность всему произведению.

Странная книга. Я несколько раз начинал ее слушать в исполнении Игоря Князева и несколько раз останавливался, а потом начинал сначала. И каждый раз мне казалось, что еще не настал нужный момент, для ее поглощения. Осилил я роман только когда пришла зима, за окнами повалил снег, а в моем пустом кабинете даже днем стало сумрачно и тоскливо. Тогда история о странном доме и его обитателях нашла свое время.

Пожалуй это самый необычный роман из тех, что я читал в своей жизни. Сложилось впечатление, что автор даже не пытался сочинить интересный сюжет, он просто создал огромное количество идеально прописанных и очень особенных персонажей, поместил их в один тесный мир, ограниченный четырьмя стенами и стал записывать происходящее. Самое удивительное, что за неторопливым, размеренным течением событий крайне интересно наблюдать. Даже самые отвратительные на первый взгляд персонажи, при близком знакомстве становятся своими, стиль историй каждого уникален и неповторим. Переключатель образов в голове очень легко переводит с одного воспитанника на другого, на протяжении романа мы успеваем пронаблюдать как они взрослеют и меняются, воюют и рассказывают истории, любят и убивают.

Понравилась атмосфера происходящего, стиль изложения, четкие образы героев, внимательность к деталям, загадка самого дома и его места в мире и времени, и полная неизвестность чем все это закончиться.

«Вот он — Дом. Во всей красе. Сидишь и таращишься в стену или в потолок. Слушая музыку или не слушая. Помираешь от скуки и беспрерывно куришь, чтоб хоть чем-то себя занять.»

Не понравилась общая затянутость и последняя глава. Чтобы сохранить интерес пришлось дозировать книгу небольшими фрагментами и прослушивание затянулось на пару месяцев.

Не то чтобы я всерьёз собиралась писать отзыв на этот текст. О нём, на мой взгляд, практически невозможно говорить прямо — ровно как обстоит дело внутри него. Это неимоверно великолепно, вот и всё.

Я более чем рада, что у Дома такой высокий рейтинг. Это значит, что подобные тексты читаются и считываются, и чертовски приятно просто это знать. Спасибо.

«Дом, в котором...» навсегда будет для меня стоять особняком в литературе как и для самой Мариам Петросян. Таких глубоких, многогранных произведений я не встречал никогда. Этот «алмаз» оттачивался более восемнадцати лет перед тем как предстать на всеобщее обозрение.

Знаете, есть такое выражение: «Если человек талантлив, то он талантлив во всем». Это выражение как никакое другое подходит армянской писательнице, а еще и талантливой художнице Мариам Петросян. В свое произведение она вложила столько труда, сил, очарования, что в ее мир погружаешься с головой.

Сюжет книги расскажет нам историю жизни последнего года существования дома-интерната для детей инвалидов. Дом со своими многолетними традициями. Серое, облупившиеся здание, стоящее особняком от других домов и не похожее ни на какое другое. В этом здании выживают никому не нужные люди, живущие по своим, только им понятным законам. Здесь завоевывается авторитет, ломаются судьбы. В этом замкнутом мире существуют свои группировки, идет война не на жизнь, а на смерть. Автор все это прекрасно прописал через внутренний мир и характеры героев. Именно они являются той самой путеводной звездой в этом мрачном и пугающем мире. «Глазами» Курильщика, Шакала, Горбача, Слепого, Сфинкса, Кузнечика и других персонажей мы увидим жизнь Дома...

Не буду многословным- это лучшая вещь, когда-либо прочитанная мной!

Рекомендация: Шедевр!

Эзотерический шедевр. Одно из тех произведений, которые будут жить своей собственной жизнью. Самая сильная книга из всех.... Вообще, самая сильная книга. Я уже говорил, что писать отзывы на подобные романы очень сложно. Во-первых, из-за того, что этот роман не просто «роман». И это совсем не роман о детях-калеках. Да и у кого поднимется язык назвать калекой Сфинкса или Слепого? Конечно, у многих героев есть физические дефекты, но сами они настолько целостны, гармоничны, самодостаточны, что «здоровые» люди, вроде Акулы, родителей Македонского и Крысы, отца Курильщика (человека, по всей видимости, во всех отношениях замечательного), кажутся на их фоне неполноценными. Почему я назвал эту книгу «эзотерическим шедевром»? В ней неистовой пляской переплетаются реальность и ирреальность, многогранные пласты смыслов и намеков. Но, делать попытки классифицировать их по степени «глубины», «осмысленности» или руководствуясь какими-либо другими критериями, я считаю делом лишенным смысла. Это нужно воспринимать все сразу, не пытаясь расчленять, не ища ответа на вопрос «Что же здесь на самом деле хотел сказать автор?».

Я не люблю перечитывать книги. Единственные романы, которые я перечитываю не испытывая скуки, отвращения и других негативных эмоций, можно пересчитать по пальцам. Книги Кастанеды, «Мастер и Маргарита» Булгакова. И, теперь я понял, что однажды снова возьмусь за «Дом, в котором...». Сразу скажу, что, хотя книга о детях и подростках, написана она не для детей и не для подростков. Не для каждого взрослого. Я, будь на то моя воля, вообще запретил бы ее читать некоторым людям, потому что их маленький мирок она может просто расколоть вдребезги.

Многие тайны «Дома...» так и остались неразрешенными.

Ах да, самое главное достоинство книги: во время ее чтения возрождается давно позабытая вера в чудеса. Та самая вера из детства, которую мы потеряли в процессе «взросления». И, все же, радует, что не навсегда потеряли...

Сложно писать против течения, когда подавляющему большинству чтиво нравится, а ты не можешь отыскать чего-нибудь такого для себя в тексте, за что можно было бы поставить 10-ку. Но факт остается фактом — не зацепило. Единственный момент, который четко отложился в памяти — поселение Кузнечика в дом, когда он волочился позади своей мамаши. Какая-то безысходность и грусть накатили во время чтения этих строк, все остальное — подзатянуто и подзанудливо что ли.