Мариам Петросян «Дом, в котором…»

Наконец-то добрался до этой книги!

Если вкратце, то это калейдоскоп различных историй, которые сливаются в один роман. Есть дети, которые живут в приюте. Некоторые могут нырять на подпространство, ИЗНАНКУ, некоторые делают неосознанно.

Но при этом Изнанка, часть дома, не отпускает. И чем глубже туда погружается ребенок для защиты от внешнего мира, тем сложнее выбраться. Каждый выпуск — это катастрофа. В итоге, часть детей так и не возвращается. Вообще роман идеально вписывается в роман-инициацию.

На окраине города, среди стандартных новостроек, стоит Се­рый Дом, в котором живут Сфинкс, Слепой, Лорд, Табаки, Македонский, Черный и многие другие. Неизвестно, действительно ли Лорд происходит из благородного рода драконов, но вот Слепой действительно слеп, а Сфинкс — мудр. Табаки, конечно, не шакал, хотя и любит поживиться чужим добром. Для каждого в Доме есть своя кличка, и один день в нем порой вмещает столько, сколько нам, в Наружности, не прожить и за целую жизнь. Каждого Дом прини­мает или отвергает. Дом хранит уйму тайн, и банальные скелеты в шкафах — лишь самый понятный угол того незримого мира, ку­да нет хода из Наружности, где перестают действовать привычные законы пространства-времени.

Дом — это нечто гораздо большее, чем интернат для детей, от которых отказались родители. Дом — это их отдельная вселенная.

Дом изобилует лицами. У каждого из них своя история, свои секреты и свои мечты. Жители Дома являются основой романа. Именно им уделяется наибольшее внимание — их общению, привычкам, традициям. Все они разные, но в то же время имеют то, что всецело их объединяет — сам Дом.

Все персонажи книги имеют строгую иерархию, которая поддерживается на протяжении всего повествования.

Директорат

На момент пребывания в Доме Курильщика директором является Акула. На первый взгляд может показаться, что это просто «неприметный дядька», никак не связанный с событиями, происходящими в Доме. Но после разговора с ним Курильщику становится понятно, что Акула получил свою кличку не просто так.

Воспитатели

За проживанием и учебой детей следят воспитатели.

На каждую группу приходится по одному педагогу, но Ральф прикреплён сразу к двум группам. Он является единственным, кто пытается проникнуться философией жителей Дома.

Воспитанники

Основное повествование направленно именно на детей, которые проживают в Доме. Воспитанники делятся по группам, как проходит распределение неизвестно. Каждая группа относится к определенной комнате Дома. При чем по обстановке жилья легко понять, какая стая в нём живёт.

Фазаны — первая группа. Любимчики Акулы. Одержимы чистотой и порядком, навязывая свои идеи любому доступному уму. Хоть и являются любимой группой директора, среди других стай не пользуются авторитетом. Особенно презираются логами.

Крысы — вторая группа. Шумная и яркая, в прямом смысле этого слова. Отличается от остальных пренебрежением чистотой, агрессивностью и неформальной одеждой. Вожак — Рыжий

Птицы — третья группа. Находятся в вечном трауре после смерти Тени. Отличаются депрессивным состоянием, а также непонятной любовью к комнатным растениям. Вожак — Стервятник.

Четвёртая — четвертая группа. Единственная не имеет животного названия. Малый состав группы компенсируется именами её участников. Почти все они — уважаемые в Доме люди. Именно в Четвертой проживает вожак всего Дома — Слепой.

Псы — шестая группа. Одеваются так же ярко, как Крысы, но с большим чувством стиля. В их комнате никогда не бывает тихо. Вожак — Помпей, впоследствии — Чёрный.

Стаи Интермедии:

Череписты — старшая группа, подчиняющаяся Черепу.

Маврийцы — старшая группа, подчиняющаяся Мавру.

Хламовные — младшая группа, проживающая в Хламовнике. Вожаком являлся Спортсмен.

Певчие — младшая группа.

Проклятые — младшая группа. Состояла из четырёх отбросов других стай.

Чумные дохляки — младшая группа, образованная Волком, Слепым и Кузнечиком после того, как Спортсмен выгнал их из Хламовника.

Именно с описания иерархии в Доме стоит начать писать отзыв на данное произведение, так как впоследствии описывая впечатление от каждого героя, и как следствие от Дома в целом, не может сложится целостное впечатление о произведении. А оно того заслуживает! И так, кто же из самых ярких героев населяет «Дом»?

Курильщик — пытливый ум, художественный талант и малость сварливый характер отличают хорошего мальчика Эрика Циммермана. Выдающаяся личность в доме, был переведён из первой в четвёртую после того, как умудрился настроить против себя всех фазанов, независимым поведением, красными кроссовками и нездоровым образом жизни. В четвертой, конечно, такими выкрутасами никого не удивишь, но и тут Курильщик сумел отличиться, проявив незамутнённую искренность в стремлении докопаться до правды и развенчать мифы. Его неуместные вопросы и любопытство новичка часто выглядят неуважением к сединам общеизвестных авторитетов.

Македонский — очень хозяйственный, тихий, безропотный юноша, любит и умеет быть незаметным, но при этом совершенно незаменим: варит кофе, моет полы, устраняет пыль, при необходимости подтирает за состайниками следы пищеварительных неурядиц. И всё это он проделывает молча. Просто ангел, не правда ли? Есть что-то ещё, что вы хотели бы узнать об ангелах, но стеснялись спросить? Так вот: лучше не спрашивайте. Если ангела довести, то он может обернуться огнедышащим драконом, или чёрт знает кем ещё. Берегите ангелов, ведите себя хорошо.

Табаки — человек без возраста, стыда и совести. Признанный мастер террора. Любит изводить товарищей мрачными песнями, безумными вопилками, безрадостными предсказаниями и пространными речами. При этом обладает тонкой душевной организацией и нередко сам себя доводит до истерик. Недаром четвёртая негласно считается самой авторитетной группой в доме: поживёшь с Шакалом, волей-неволей достигнешь просветления. Хобби — поиск и сбор некому ненужного барахла, среди которого, на проверку, встречаются очень интересные вещи, например такие, с помощью которых можно попасть на «другой круг» и начать жизнь с чистого листа.

Слепой — он действительно слепой, а ещё плевал на всё с высокого дерева. Не потому, что много времени проводит в лесу в обличье оборотня, просто ему на всё положить. На то, как он выглядит, что ест, и с кем спит. Эмоций Слепой особо не проявляет, лишних телодвижений не совершает, страха не испытывает. Слепой — это дзен. Дзен такой же чистый, насколько грязны его рубашки и штаны. Потому его и угораздило стать вожаком в четвёртой и хозяином в доме, что порой снижает его уровень пофигистичности: большая ответственность как никак. Но не стоит его считать чёрствым. аки сухарь. У него был Бог, у него есть друг. За первого он мог бы убить, а из-за второго разбил свою зрячую руку.

Сфинкс — несмотря на протезы обеих рук, назвать его инвалидом мало у кого язык повернётся. Если Слепого условно можно назвать отцом для чад дома, то Сфинкс безусловно их мать. Строгая и справедливая. У него много «трудных детей» и обострённое чувство справедливости. Поэтому время от времени мамочка нервничает, и может надавать ногами по морде. А в целом Сфинкс — добрая душа, философ и даже где-то мечтатель. Просто детство у него было тяжёлое.

Чёрный — одна из причин тяжёлого детства Сфинкса. Впрочем, это было так давно, что почти уже и неправда. Чёрный вырос и остепенился, потому что много читал и совершенствовался. Осознал, что курить ,вредно, наркотики — дерьмо, а слабых обижать нехорошо, грубая мужская сила у него по-прежнему в избытке, но первым в драку, он как правило, не ввязывается. Разве что вы лишите его самообладания, обидев его воображаемую собаку. В конце концов, у самого прожжённого флегматика есть точка кипения.

Горбач — романтик, поэт, музыкант, гуманист и зоофил — в хорошем смысле этих слов. Человек, за которым увязываются голодные щенки и котята, потому что все бедолаги инстинктивно чувствуют его доброту. Горбач предельно толерантен и часто служит «буфером» для конфликтующих состайников. Не приемлет насилия. Дайте уже этому человеку арбалет.

Лорд — неземная красота и оголённые нервы — таков Лорд, дракон и эльфийский принц в одном флаконе. Бог знает как этот флакон не разлетелся вдребезги, ибо коктейль вышел чрезвычайно взрывоопасным. Однако и самый крепкий коктейль выдыхается. Пара попыток самоубийства, несколько выбитых зубов. Эксперимент с наркотиками, психушка — и вот перед нами уже несколько иной Лорд: обчекрыженный, потухший, влюблённый — просто душка. Чуть меньше Дракона, чуть больше эльфа; так и двинул в леса, грибы и травы собирать.

Рыжий — многострадальный вожак истеричных Крыс. В нежном возрасте не вылезал из лазарета, слыл «не жильцом» и потому звался Смертью. Зато после отыгрался на все сто за неходячее детство. Сводник и один из самых сексуально ответственных жителей дома: презервативами запасается где-то в неимоверных количествах. Рыжий — это клоунские манеры, одежды игривых расцветок и огромные очки с зелёными стёклами. Но под яркой оболочкой прячется тот, кто слишком хорошо помнит свою старую кличку. У ангела смерти печальные глаза, он приходит к умирающим во снах и почему-то ненавидит полиэтиленовые пакеты фирмы «ФЕНИКС».

Ральф — он же первый воспитатель первой и четвёртой. Единственный из педколлектива, кто не запирается от детишек по ночам. За это пользуется авторитетом у коллег. Бессовестно пользуется. Почему он первый? Это как Пётр Первый, знаете ли. Пестователь, но Мужик. Дети дома его уважают, а многие откровенно боятся. Он первый из взрослых, кто задумался о сущности Дома и попытался «влиться» в его реальность — общаясь, наблюдая.

Рыжая — у Рыжей инсургентский нрав и идеалы: свобода, равенство, братство. Хрупкая, не слишком красивая, но грациозная Рыжая с оголённой грудью, размахивающая красными трусиками, вполне уместно смотрелась бы на картине Делакруа. Бунтарство в её натуре удивительно сочетается с материнской заботливостью: своих товарищей по дому Рыжая приручает, как щенят. Слишком часть дома, чтобы быть девушкой, и слишком девушка, чтобы быть частью дома. Она с детства стремилась на изнанку, так и не сумев стать ходоком, мечтала о сказочном принце, который переведёт её на другую сторону. Что характерно, нашла.

Стервятник — птичий вожак-первый спец в доме по кактусам и прочим произрастениям. Исследователь по натуре, он тщательно испытывает их свойства, посему находится под кайфом. Иногда часто обладает незаурядными талантами: откроет любой замок, и подделает чей угодно почерк. Чистоплотен, безукоризненно вежлив, к своим птицам добр и снисходителен. а в детстве, скажем прямо, противный был парнишка, ворюга и садист, но тогда у него был брат близнец — хромее, добрее духом, сильнее. Ключевое слово — был. А теперь стервятник один за двоих. Пришлось измениться к лучшему.

Крыса — «летун»-контрабандист. Совершающая вылазки в наружность. Опасная, неуловимая и не слишком общительная особа. На шее Крыса носит коллекцию маленьких зеркал, а под одним из ногтей-лезвие бритвы. Через зеркала она смотрит на мир, а лезвие — так, на всякий случай. Ведь мир её велик и небезопасен. Точнее миры, которые она связывает, как проводник. Наружность, Дом, Изнанка... Порой это чересчур, даже для стальной крысы.

Габи — Ходячий секс на прекрасных, длинных ногах, одетых в чёрные чулки. Если вас снедает любовный жар в чреслах, сосредоточьтесь на этих ногах, ибо лицом девушка, увы не вышла. Только не думайте ей об этом сказать: рука у Габи тяжёлая. Впрочем недостаток воспитания Габи восполняет известной долей проницательности и невероятной чуткостью. Ведь только очень чуткий человек способен удовлетворить всех страждущих.

Русалка — в свои шестнадцать лет Русалка выглядит ребёнком. Волосы ниже колен, зелёные глаза и заштопанные кеды. Мечтательная, добрая и неконфликтная девушка, нежная как котёнок. Несомненно всеобщая любимица, но предназначена она лишь Сфинксу. Кажется она слишком хороша, чтобы быть настоящей.

Вот, пожалуй, характеристика на тех героев романа, которые произвели на меня наиболее яркое впечатление! Это не говорит о том, что другие персонажи менее яркие, и заслуживают меньше внимания читателя, это сугубо личная точка зрения автора данного отзыва. И описанные персонажи произвели наиболее яркое впечатление на меня, как на человека, которого Дом впустил!!! Если абстрагироваться от мистической составляющей романа, то это рассказ о доме-интернате и его обитателях. Об их становлении и взрослении, вплоть до их совершеннолетия, и выхода их в «Наружность» Об отношениях между педагогическим составом и сверстниками каждого воспитанника «Дома». Дома. который далеко не всех пускает, и так же тяжело отпускает от себя. Мне как читателю, было бы интересно почитать продолжение романа, о том, как сложилась жизнь воспитанников уже после, в наружности. Безусловно получилось колоритное полотно, для творчества фанатов произведения в том числе. Хоть и немного местами затянуто, прочитать однозначно стоит! Кто знает, может Дом пустит и тебя?! «Дом — это те, кто обитает в нём!!!»©

Сколько хвалебных отзывов направлено в адрес романа «Дом, в котором…». Столько фанатов и их ряды только пополняются, а я… А я стою в стороне и просто удивляюсь…

Этим здоровенным кирпичом можно нанести серьезное увечье. В свое время повелась на популярность книги, и что-то дернуло купить книгу. Эх, столько времени лежала просто так, и когда все же собралась прочесть – облом. Ну ведь знаю, что нельзя вестись на популярность. Теперь сижу и недоумеваю.

Скажу честно – 3 раза пыталась подойти как следует к «Дому…». Первые две попытки в лучшем случае продвинулись на 10 страниц. Третья – окончательно убедила меня в том, что отношения никогда не сложатся.

Дети-инвалиды – здесь же можно было так круто развернуться. Из этого могло выйти сильное, душераздирающее и глубокое содержание книги, но… Первые сто страниц читателю даются лишь скудные намеки на то, что наши герои обитают в интернате детей-инвалидов. Первое время думала, что это какой-то круг бездомных детей со взрослыми бомжами, а все не так-то просто оказалось. Даже разделение детей на группы – смешная попытка автора понять суть темы.

Эх, я уже и так, и сяк, пристраивалась к стилю. Это сумбурное, хаотичное повествование, с огромным количеством персонажей, лишь рассеивает внимание. Ничего толкового и запоминающегося не осталось. Всего чересчур много, с избытком.

Я даже нормально не могу высказаться, что же оставила книга после себя. НИЧЕГО! Сложно сказать, что абсолютно всем не понравится, увы, статистика положительных отзывов говорит об обратном. Просто не мое. Просто не для всех. Видимо мой странный вкус сделал свое дело, но я же знаю, что есть авторы, которые задевают за живое с такой темой. Увы, Мариам Петросян сделала такую попытку, многим она пришлась по душе, но будут и такие, которые при одном упоминании книги будут просто бежать.

Для меня это книга стала очень личной и очень близкой. И делиться, то есть обсуждать не хотелось. Тем более писать отзыв. Но я подарила эту книгу всем самым приятным и близким своим. Даже если им не понравится, то я хотела поделиться своими чувствами. Эмпатия. Но 80% получилось) Я пишу только потому, что перечитала «Дом» вдоль и поперек и действительно хочу поставить точку.

Я училась в интернате с 10 лет до 14. Я считала, что это самые отвратительные и ужасные годы, что там очень сложные дети. Думала... пока не перевелась в обычную школу) Я увидела всю прелесть разобщенности и ненависти. Интернат это очень жестокий мир (у нас 8-миклассники курили прямо на лестницах, пьяни было море, были уголовные происшествия, и т.п.), но и во многом мир прекрасный и чудесный. Все кто говорит, что у Петросян подростки какие-то слишком взрослые, просто невезучие. В моем интернате мы спорили с учителями об эстетики, о художниках, об научных открытиях; повезло мне с одноклассниками. В обычной школе наоборот, если ты что-то знал или читал, то на тебя смотрели как на урода) И многие персонажи из «Дома» детьми и не были, они же так часто «прыгали и ходили», что у места и времени для их развития не было границ. В общем, я хочу сказать, что касается реальной составляющей книги, то она близка к моему жизненному опыту. Поверьте, инвалиды для нас только источник жалости и слез, для них это реальность. Моя коллега рассказывала об оргии в доме слепых, куда она попала случайно; их организация арендовала помещение для продажи и они вечером зашли за остатками товара! По принципу «глаза боятся, а руки делают». И это в СССР)))

Что касается фантастической составляющей. В «Доме» больше не сказанного и туманного, чем простого и понятного. Как придумаешь, так и трактуй; как увидел, так и понял. По этой причине я вообще не высказываюсь, слишком у каждого это индивидуально. Вот объем книги это чудо! Три тома! И как они читаются!!! Только задумайтесь, ведь автор кроил и переписывал роман несколько раз и это не самая длинная версия. Какая еще многотомная книга читалась так легко и быстро? (напишите мне в личку, мне действительно интересно)

Есть объективные и субъективные критерии и мнения. Но как можно судить книгу, если сам автор говорит, что написала книгу для себя и очень удивилась, что её так много людей полюбили? Наверное только по принципу нравится/не нравится.

Люблю.

Изначально я думал, что это «женская культурная» проза, вроде Дины Рубиной и Людмилы Улицкой, и даже подарил эту книгу теще. Потом выяснилось, что ошибочно, но теща прочитала и даже не поперхнулась.

Первое, что привлекло и затянуло — это атмосфера ночных страшилок в детском лагере. Вся книга именно такая — темно, страшно, скрипы, шорохи, коридоры. Самым интересным был первый том — открытие Курильщиком мира Дома, а также меланхоличные интерлюдии о прошлом Кузнечика и других ребят. В первом томе ребят жалко, всех без исключения. Потом вся крапивинщина куда-то испаряется, и мы обнаруживаем, что брошенные ребята-инвалиды тоже могут быть жестокими и властолюбивыми.

В дальнейшем атмосфера тайны и открытия постепенно испаряется, и читатель привыкает к повседневной жизни обитателей Дома, в которой мистика — обычное явление. Мне показалось, что общение с женской половиной Дома испортило сюжет. Качественно прописанных девушек, которые бы заинтересовали читателя и вызывали сопереживание, я не обнаружил. А визиты в спальню с целью пообниматься-поболтать-потрахаться стали порядком раздражать. Наверное, это слишком буднично и разрушает ту остроту отношений, которая была в сугубо мужском коллективе. Возникло ощущение, что автор – женщина кстати – лучше понимает психологию мальчиков, нежели девочек. И монашеская уединенность делала атмосферу дома пронзительной, даже звенящей, как в хорошем хорроре. А женщина – существо земное, обыденное – разряжает и вульгаризирует эту обстановку как в книге так и в жизни. (Это была шутка, если что!)

Поначалу думал, что в каждой стае есть ребята со сверхспособностями, и основная интрига будет заключаться в их противостоянии. Но потом обнаружилось, что все дети Индиго и люди Икс сосредоточились в Четвертой, а остальные просто подстраиваются и живут в этом странном Доме.

Безусловно, мне понравилось прочитанное. Но мне претит многозначительность и постоянно подразумеваемый тайный смысл в подростковых фразах. Может я стал менее чутким и внимательным, но с возрастом меня стали раздражать открытые, подлежащие истолкованию финалы, недоговоренности.

Таким недоговоренным и недопонятым стало для меня понятие Наружность. С одной стороны Наружность – это внешний повседневный мир, где живут родители, опекуны, преподаватели, где люди делятся на здоровых и инвалидов, часть которых сослана в Дом. С другой стороны, Наружность – это потусторонняя реальность, куда отправляются Ходоки и Прыгуны. Представлена она довольно маргинальными камерными локациями, и почти не имеет общего с Наружностью в первом понимании. Я учился на философском факультете и привык к тому, что многие понятия описываются в терминах единства противоположностей: амбивалентность, самодвойственность, диалектика. Потому предлагаю толковать Наружность в этнографическом смысле. Архаичный человек мыслил (По мнению части исследователей, разумеется. Как он на самом деле мыслил, никто не знает) понятиями «Мы — они», «свое – чужое». Поэтому есть мы, свое – Дом, и чужое, они – Наружность. Это и поляна за дверью в пещеру, где все знакомо, и далекие земли, где чудеса и леший бродит, русалка на ветвях сидит, Гоги и Магоги, Гранкены и Снарки и прочие недобитые Белые Ходоки. Так что Наружность сплетается из повседневного и мистического планов и становится полем для исследования, или же местом отдохновения или эмоционального выплеска Ходоков и Прыгунов.

Часто бывает, что книга появляется в моей жизни несвоевременно. В круге общения времен моего студенчества «Дом, в котором...» стал бы наверное чуть ли не священной книгой. Я легко могу представить, как мои друзья и подруги тех времен примеряют на себя персонажей, и даже спорят из-за них. Мировоззрение того времени как раз было «избыточно духовным», чувственным, впечатлительным, и обитатели Дома стали бы для нас родными. Мне бы отдали роль Чёрного, поскольку считали рациональным брюзгой, хотя я бы, наверное, рассчитывал, по меньшей мере, на Сфинкса. (долбанный Word заставил меня поставить четыре запятых, которые я ставить не собирался, а потом подчеркнул все предложение)

Отдельное спасибо автору за Шакала. Создать молчаливого таинственного персонажа не составляет труда: пусть себе молчит, делает вид что что-то знает, да глаза закатывает. В Доме таких полно: Сфинкс, Слепой, Македонский, Лорд и прочие. Но Табаки – это радио Дома. Это такое мощное информационное поле, которое создает дискурс Дома. Без него Дом был бы печальным собранием неврастеников. Табаки – историк и потому создатель и хранитель Дома. При этом, когда читаешь главы от его лица, кажется, что он наиболее прост и понятен. Особенно восхитителен день первый – похоже на главу из Денискиных рассказов, где наивно перечислено, что «я люблю» и что «не люблю». Сам я скорее отношусь к задумчивым молчунам, поэтому считаю фигуру Шакала просто шедевром.

В ходе чтения захотелось написать фанфик про будни Хогвартса в стиле «Дома»: мелкое колдовство, амулеты, обстановка спален, досуг и различные истории по вечерам. Могло бы получиться очень колоритно.

Похоже, что мой отзыв распадается на отдельные части и не представляет собой осмысленного единства – то чего я всегда жду от литературы. «Дом, в котором…» в моем сознании также распался, и я, конечно, перечитаю и попробую еще раз разобраться что к чему. А пока что ставлю оценку

Невероятный бред. По мере чтения ждал, когда же появится нечто, что заставляет писать хвалебные отзывы и восхищаться многих. Но когда нелепицы и фальшь в характерах и поступках превысила разумные пределы, то пришлось закончить знакомство с этим автором.

Мнение, немного причёсанное для любимого Фантлаба.

Что понравилось, но к половине начал испытывать сомнения:

- написано вроде бы неплохо в смысле языка;

- неплохая поведенческая психология;

- социализация, вживание читателя в шкуру говорящего — нечастый приём, благодаря ему ты через какое-то время начинаешь воспринимать Дом своим.

Что не понравилось:

- слишком много персонажей, «крутизна» которых превосходит один другого;

- много необъяснённого как следует;

- много отступлений, переливания из пустого в порожнее;

- многовато кофэ ))

- слабая концовка.

Также рекомендуются Чортовы инфантилы и Детский сад, штаны на лямках, обе на одном ресурсе — там всё сказали за меня )))

Прошло 7 лет с тех пор, как я прочла эту книгу. Это второй мой отзыв о ней. Дом со мной, по прежнему) Я помню, как продиралась через начало, путаясь и ничего не понимая. Как постепенно этот мир проникал в меня, захватывая все больше, пока я просто не стала в нем жить. Я рекомендую эту книгу всем своим друзьям, знакомым, упреждая сразу:легко не будет. Не всем она даётся. Не всех пускает в Дом. Недавно дала читать товарищу, большому любителю литературы. Крыл меня дико, что за муру ты мне подсунула? Бросил читать. Потом в разговоре с другим его товарищем вдруг услышал от того суперхвалебный отзыв, задумался и сел перечитывать. Ещё не дочитал, но вижу: теперь его пустили в Дом) Редкая книга, уникальная. Почему то при воспоминаний о ней в голове начинает звучать музыка... Нет не совсем музыка, такой ритм, с маракасами. Ни одна книга больше такого эффекта не вызывает) Читайте!)

Такая большая книга, а я так мало могу о ней сказать. Мешанина. Весьма объемная мешанина. Сюрреалистический кирпич о быте детского дома для инвалидов. Автор тасует героев, временные рамки и отправные точки повествования как колоду карт. Порой кажется, что столько всего происходит или произойдет, но в итоге какие-то линии обрываются, а какие-то оканчиваются весьма пресно. Черт, наверное эта первая книга из разряда «ей можно убить», о которой я могу так мало сказать. И ведь не хочется говорить, что она нудная или неинтересная, я осилил ее вечера за два и желания бросить не возникло в процессе чтения. Просто видимо не проникся, ничего меня в ней не зацепило. Я не вижу этот микромир так, как видел его автор. У нас с ней разные виды шизофрении…

Вот Дом, в котором всё как у людей. Заботливо нянчатся с неразумными, вечерами пьют чай и кофе; робея, приводят знакомиться свою девушку.

Всё «как у людей»? Чёрта с два! Вот Дом, где Ведьма становится крёстной, а образцовая Крёстная оборачивается ведьмой. Здесь полно пёстрых Крыс и чёрных Птиц; здесь светлый, легконогий мальчик, не покидая стен Дома, перепрыгивает темную пропасть времени и возвращается умудрённым, страшно взрослым Сфинксом.

Это впечатляющая декорация для нескончаемого фееричного бенефиса любимца публики Табаки и страданий молодого Лорда, невидимых миру слез Македонского, незабытой мелодии для флейты поэта и романтика Горбача.

Это кристальный Омут памяти, где они, девяти-десятилетние, изо всех сил пытаются построить свой Дом, — «никому не нужные или нужные не тем».

Это водоворот, воронка, затягивающая колдовством простых слов и коротких предложений, многоголосьем и много–Образием эпических песен и сказок, прячущаяся под грудами милого сердцу хлама, под водопадами русалочьих волос, под яркими и темными стеклами.

Это мгновение невыразимого, полного слёз счастья – мгновение, когда Рыжий по просьбе Сфинкса снимает очки.

* * *

Это книга для многоразового прочтения, для полного растворения, для вдумчивого глаза – чтобы не пропустить самые важные слова.

«Я хочу обратно… В сюда, раньше, и чтобы всё было иначе. Или так же, но со мной».

И мы, читающие, вместе с ними вновь уходим и уходим на новый круг, чтобы не упустить ничего, и с каждым кругом реальность вокруг нас меняется и по-новому высвечивает то, что казалось уже понятным или привычным, как фонарик Курильщика высвечивает белого быка на стене коридора.

Это абсолютно, на 1000% кинематографичное произведение, которое ни в коем случае нельзя переносить на экран – потому что сыграть это не способен никто. Сыграть их глубину, их многослойность. Их обреченность.

* * *

Потрясающий, проклятый, любимый Дом. Великодушно принял – и не отпускает, не отпускает – дни, недели, месяцы. Засыпаю с голосами его обитателей в наушниках…

Livejournal. Метка «Я люблю…»

Скажу честно, произведение не понравилось. Очень оно растянутое, написанное языком, не дотягивающим до серьезного романа, но стоящим чуть выше любительской писанины. В начале чтения было интересно — любопытство вызвал сам Дом, дети — инвалиды, и ожидание чего то эдакого, но ничего, кроме описания всего и детских сказок в произведении я не нашла. Возможно, это не мой жанр, но я пожалела, что потратила на эту книгу свое время. На мой взгляд — книга ни о чем. Я не понимаю, почему так мало уделялось внимания воспитателям и общению их с детьми в этом доме, ведь дети без рук и ног не могут просто жить, рассказывая друг другу истории и поучая языком выпускников МГУ, куря и выпивая при этом. да, опыт у них и мудрость больше, чем у нормальных, здоровых детей, но не настолько, как описано в книге автором. Также не увидела я реальности событий, о которых так много говорили люди, прочитавшие эту книгу с восторгом и на одном дыхании. Фантастический вымысел, не более

Книга, конечно, сносит крышу. И её сила — не в магреализме, не в ходоках-прыгунах и не в каком-то мифическом взрослении (кто там повзрослел?).

Вам она понравится тем сильнее, чем Вы более одиноки, чем более необычны, чем более интроверт и, если хотите — социопат (в хорошем смысле).

Сила Дома в сотне моментов узнавания. Любое долгоживущее сообщество людей вырабатывает сложную систему символов, неформальных правил, секретов. Хочется быть частью этого. У большинства это было в жизни, а кого не было — тому хочется, чтобы было.

Другая сила Дома — в потрясающих образах героев. Персонажи Дома — это шедевры, я запомню их навсегда. Сфинкс, Стервятник, Слепой, Македонский — гениальные образы. Особенно Слепой.

Третья сила — в десятках блестящих мини-историй. Огромная, неровная, рыхлая, хаотичная книга состоит из множества отдельных историй, некоторые из которых уникальны (волшебное лето в пустой школе, Курильщик в Клетке, история Македонского, расшифровывающий надписи Ральф и др.), а другие (которых намного больше) — пусты, тяжелы для чтения, неинтересны. Если первая часть удивляет и захватывает, третья часть и, особенно, концовка просто душу разрывает на части, то вторая часть — это очень недружелюбное к читателю, тяжёлое, заунывное чтение. Не то, чтобы текст какой-то сложный; он бесцельный. Когда читаешь и не понимаешь зачем. Я читал Дом два месяца, быстрее просто не получалось.

--

И всё же — это гениальный текст. Его гениальная концовка («Счастливый мальчик» и Возвращение Сфинкса в Дом через Перо Цапли) потрясает. Просит высшей оценки. Но, я не могу забыть болотное уныние середины романа. Может если середину убрать, то погаснут все «Кванты Радости»? Я не знаю.

Одно из немногих произведений, которое я не смог дочитать и бросил на середине, что для меня нехарактерно. Польстился на отзывы, да. Все ждал и ждал, ну когда же будет оно самое, которое поглотит меня и заставит отказаться от ужина, сна, и возможно от завтрака. Но... Есть Дом, и есть его обитатели. Дети и их воспитатели. С одной стороны, описывается жизнь интерната детей-инвалидов, с другой, понимаешь, что это не совсем обычные инвалиды. В целом книга очень затянута. После двух попыток дочитать я сдался на середине повествования.

Прочтение «Дома..» — важный для меня читательский опыт. За последний год прочитано много хороших книг — и «культовых», и «бестселлеров», и «модных» — но этой книжицей я зачитался, погрузился, делал всё, чтобы не всплыть. И грустно. что закончилось, и радостно, что отпускает к обычной жизни.

Книга про бегство от реальности, сама по себе провоцирующая читателя на эскапизм. Обстановка для этого располагает — интернат для детей-инвалидов, у которых почти никакого выбора, кроме как уйти — или в себя, или проживать другие жизни на «изнанке», либо устанавливать иерархические и территориальные взаимоотношения, свойственные для многих млекопитающих. Но вот про последнее тут мало, и про жизнь в изолированных сообществах лучше почитать что-то другое. Первые полторы книги «Дома...» примерно про это, но стайность и разборки между вожаками не раскрыты до конца и оказываются тоже завязаны на магической (сюрреальной?) составляющей. Хотя безусловно большая доля атмосферности приходит от взаимоотношений внутри и между группировками.

К третьей части акцент сильнее смещается на конфликт между реальностью-наружностью и Домом с его изнанкой. Многие старые конфликты забываются и остаются в первых частях, что вообще говоря может вызвать неодобрения у гуру литературной критики, потому что многие персонажи, события, напряженности просто исчезают, никак не раскрывшись, не объяснившись. Сумбура много, и нельзя сказать, что он к месту. К сожалению.

Тем более что создавать персонажей и простор для симпатии к ним, а потом почти для всех отделаться полунамеками и эпилогами разной туманности, мягко говоря не очень (профессионально? благородно?) этично. Куда делся Македонский власти скрывают от самого автора. Возникает ненужный простор для дофантазирования, С.П.Г,С. и т.д. Для меня эта проблема решилась просто — персонаж Курильщика более или менее раскрывается от начала до конца, от падения со стерильного Эдема Фазанов прямо в пантеон языческих богов со Слепым во главе. Они так и воспринимаются, как снисходительно смотрящие на жалкого смертного боги интерната, прожившие несколько жизней.

И ещё занятно, что автор симпатизирует или уважает тех, кто сбежал от наружности, а не остался в ней, как мне кажется. А среди тех, кто в наружности, благоволит (опять же как мне кажется) Курильщику и Сфинксу, которые продолжают бежать от реальности, просто более обычными, не магическими-мистическими методами. Такая вот меланхоличная песнь эксапизму.

Это та книга, про которую ни в коем случае нельзя спрашивать «о чем она?» И отвечать на такой вопрос нельзя. Потому что, если услышать краткий ответ (как в школе, когда «тема этого произведения» и прочий бред антилитературный), то читать эту книгу не захочется. Про интернат для детей-инвалидов и про то, как эти дети боятся выйти во внешний мир. Как? Интересно? Нет. Ждешь очередной социальной агитки.

Интересно то, что это действительно роман про детей-инвалидов. И в нем действительно ключевая роль отведена страху перед «Наружностью», как называют внешний мир ученики. Единственное, чего в романе нет, так это детей и инвалидов.

Нет, нет, не подумайте, что это я так с сарказмом упрекаю автора, что ей не удались достоверные образы. Еще как удались. Они не польностью реалистичны, но этого и не требовалось, у нас же тут магический реализм все-таки.

В тексте нет детей — есть только загадочные, одновременно мудрые и наивные, серйозные и дурашливые божества, принявшие образ детей. В тексте нет инвалидов — есть существа, которые ездят в инвалидных колясках, не видят или не имеют рук, но инвалидов нет. Один был одноглаз, Гефест хром — разве это помешало им быть богами?

Да и Дом в действительности никакой не интернат. Дом — волшебный замок, про который мы так много читали и всегда не против прочесть еще. Замок, который содержит в себе целый мир, более того — не один. Коридорами которого можно выйти к удивительнейшим местам, если знать, как идти. Эти места не обязательно приятны, может быть, пришельца там ждут страдания, а не веселые приключения, но эти места есть. Хотя мы тут, в Наружности, склонны считать, что их нет.

Существует множество книг, написаных будто бы на фантастическую тематику, а в действительности посвященных социальной проблеме. Эта книга написана будто бы на социальную тематику, а в действительности посвящена фантастической проблеме. Проблеме фантастики. Того, какое место занимает она в нашей жизни. Так ли почестно быть реалистом и скептиком? Так ли разумно искать всему рациональные объяснения? Это и вправду книга про выход в Наружность, но не из дома-интерната во взрослый мир, а из мира, где есть место сказке, — в мир, где ей места нет. Это книга про бунт против такого выхода, бунт, который каждый из нас мечтал поднять, но не у всех хватило сил.

В интервью Мариам Петросян говорит, что писала эту книгу 10 лет. У нее не было мысли публиковать роман, она писала просто потому, что ей нравилось. Надо сказать, читается эта книга так, как писалась, — легко и мечтательно, не потому, что хочется дочитать, не потому, что хочется знать, чем кончится, а просто ради процесса. Это детское ощущение — желание растягивать и без того некороткую книгу, чтоб она подольше не кончалась, — вместе с удивительной атмосферой романа помогают вернуться в волшебный мир «до Наружности». В Дом, в котором...