Это время потерь, время тягостных болей рассудка,
Сладких трупных миазмов, душой источаемых жутко,
Шевеления пепла дотла отгоревшего сердца,
И ненужных ключей, от которых не найдена дверца.

Это время надежд, что свечами оплывшими стали,
Это время охочей до крови, безжалостной стали,
Беззащитной любви, изведённой под корень паскудством,
Торжествующей грязи, прикрывшейся тогой искусства.

Не свернуть с колеи, — груз годов неподъёмной поклажей,
И вчерашняя радость сегодня — лишь дымка миража,
И белеет зима за ближайшим уже поворотом,
А вокруг — только осень, безудержной жёлтою рвотой,

А вокруг — только слякоть, что ливнями слёз хорошеет.
Это время потерь, что верёвкою с камнем — на шее,
Это тризна по лету, что с птичьими стаями скрылось,
Это песня весны, что, похоже, нам только приснилась.

Пристяжные хрипят, и теряется в поле дорога...
Это время потерь. И его уже — тоже немного,
И багровый закат впереди и вокруг — на полнеба.
Тает жизнь, словно утренний сон, словно небыль.


11.07.2018г.

АНТИГЕРОИ

Сын Отечества должен без страха
Жизнь отдать за Отчизну свою,
А при этом сынка олигарха
Не видать ни в строю, ни в бою.

Он и рядом не встанет с окопом
И не знает, как быть мужиком.
По Америкам он, по Европам…
С чувством Родины он не знаком.

Но зато президентская свита
Держит место ему у казны.
…А была ведь когда-то элита,
Что ходила в героях страны.

При деньгах и чинах – воевала!
И рубила врага до седла,
И в атаку полки поднимала
И народы на подвиг вела…

А сегодня элита — другое,
Что-то вроде элитных свиней.
И посмертное званье Героя
Выбирает людей победней.



БУДУЩЕМУ НЕИЗВЕСТНОМУ СОЛДАТУ

Я не знаю, как шли в рукопашную,
Быть убитым не знаю, как…
Но я знаю, что самое страшное –
Быть обманутым на века.

Я не знаю, как быть похороненным,
В вечной славе какая сласть…
Но бывало, что с криком: «За Родину!»
Шли на смерть за чужую власть.

И глумится история-склочница.
И хохочет победный шиш.
И твоя война не закончится,
Даже если ты победишь.

Вновь тебя призовут на сражение.
А когда ты геройски умрёшь,
То победе твоей поражение
Провернёт меж лопаток нож.


УЧИТЕЛЯ

Седым седой я вновь пришёл
К учителям советских школ.
Они учили честным быть.
А нынче честно не прожить.

И мы, учёные добру,
В своей стране не ко двору.
Так получилось потому,
Что нас учили не тому.

И справедливости урок
Теперь не в тему и не впрок.
И бескорыстия черта
Теперь – порок и нищета.

Сейчас товарищ, друг и брат –
Не те, что двадцать лет назад.
Сейчас в почёте, стало быть:
С волками жить – по-волчьи выть.

И, если ты не людоед,
То у тебя и денег нет.
И веет смертною тоской
От философии такой.

И благодарен я сейчас,
Что не тому учили нас.



ПАРУС ГАГАРИНА

Как вам живётся в рыночном смраде,
В плесени баксов, в харканье смут?
Как вам сидится в автозасаде?
Как вам плетётся курсом валют?

Пара извилин – пища да похоть.
Частные земли. Общий распад.
Это не эра и не эпоха,
Если — вперёд, всё равно, что — назад.

Пятится разум. Выдохлись души.
Тень человечества – нищий народ.
С горя от нас разбегается суша,
И океаны текут в небосвод.

Мчатся от нас перелётные птицы.
Ветры от смога рванули в побег.
Вечность связали звёздные спицы
Не по размеру тебе, человек.

Кляча двунога в стойле наживы.
К шее хомутной вытек язык.
Люди великие, вы ещё живы?
Только один отозвался на крик.

Чиркнуло солнце веточкой вербы.
Машет сосной корабельной Земля.
Парус Вселенной – русское небо.
Юрий Гагарин один у руля.

Весь в сахарной пудре бутонов,
в сиянье и стрекоте спиц,
последнего снега потомок,
обласканный облаком птиц.

Он сотни разрозненных тварей
извлек из-под сонных коряг,
созвал и сосватал, и спарил,
скрестил, сочетал и сопряг.

Он вышел, он встал перед вами
с руками, воздетыми ввысь.
Над зверем с двумя головами
черемухи пальцы сплелись.

На них соловьи-постояльцы
обрушили пенистый вал,
но сцеплены крепкие пальцы,
которых никто не ломал.

А мы, улыбаясь натужно,
глаза отводя от любви,
бормочем: — Не больно-то нужно...
Ужо у меня, соловьи!..

И давим сердечную смуту,
глухие среди торжества,
и все повторяем кому-то
ненужные чьи-то слова.


ДВОРИК

Как тогда, гляди-ка — вправду, понарошку? -
в тополином лаке запыленной лени
торкается песня в раму и окошко,
и навек разбиты локти и колени.

В колыханье полдня — помнишь, как когда-то? -
тополей воздеты черные ладони,
переливы листьев, горлиц перекаты,
и покойник-голубь найден на балконе.

Хоронили. Взглядом провожали стайку.
Улыбалась тетя: "Царствие Господне!"
Итальянский мальчик пел про чью-то майку,
и дрожали листья так же, как сегодня.


НЕТ

Безоглядным «никогда»
вдоль анкетных строчек
вновь падучая звезда
ставит в небе прочерк.

– Не была. Не знаю. Нет.
Ни за что не стану.
Лучше чёрная вода.
Лучше в воду кану!

Прочерк, промельк и побег.
Краткое свеченье.
Отлетание навек
вместо отреченья

в гармонической тиши,
залитой эфиром,
неприкаянной души,
несогласной с миром.


ЧЕЛОВЕК

Дитя (оттого и печален),
кому только звери – свои,
среди неостывших развалин
усталой и грузной семьи,

ты входишь в великие дебри
народов и сумрачных стран,
где папоротники и кедры
и таволги душный туман,

где ветер теплей домочадца,
а сумерки свету равны,
где ласточки мошкой стучатся
о белую лампу луны.

Зеркальные стёкла природы
на ощупь пытаешь до слёз
и просишь любви и свободы,
всего, до чего не дорос.


***
Пока вода дрожит,
звезда не ходит в гости.
Я научилась жить
без зависти и злости.

Не струны и не медь,
а всё же так и эдак
я научилась петь.
Возможно, напоследок.

Я научилась быть.
Возможно, поневоле.
Грубеть, но не грубить,
ржавея на приколе.

Я научилась ждать
и платье брать по росту.
Не стану утверждать,
что это было просто.


***
Время чахнет и пирует,
окликает: "Кто таков?"
Время нас загримирует
под старух и стариков.

Под богатых и в заплатах.
под женатых-холостых,
под горбатых, виноватых,
под набитых и пустых.

Полных радости и жажды,
потерявших интерес...
Но когда-нибудь однажды
станет времени в обрез.

И тогда походкой шаткой
ступим мы под гулкий свод.
Выйдет ангел с мокрой тряпкой,
краску глупую сотрёт.

и в начале новой эры,
в свете завтрашнего дня
вдруг проступят пионеры,
а под ними — ребятня.

И с горящими ушами
мы окинем новый дом,
и большими голышами
к Богу умному войдём.

Он посмотрит, будто мимо,
Помолчит, повременит.
Опознает нас без грима,
засмеётся и простит.

И снова — опять о том же:
О том, как прекрасно лето,
О том, что жизнь однократна,
О том, что юность — чудесна,
Что мысль о смерти — ничтожна,
Что песня — ещё не спета,
Что можно вернуть обратно
Тот мир, где всё интересно,

Где дружат мечта с надеждой,
Где есть, чему удивляться,
Где чудо второй попытки —
Естественно, как дыханье,
Где сердце ещё не режут
Клинки причалов и станций,
И ты не знаешь о нитке
В сухой старушечьей длани*.

Мы ждём от судьбы подарков,
Но, видно, она не в духе.
Как песня, что не допета,
Что память саднит и гложет,
Как факел, светивший ярко,
А ныне чадящий глухо, -
Сгоревшее наше лето...
Чему поверить не можем.

И снова — опять о том же.


июнь 2018г.

* Атропос — одна из мойр, греческих богинь судьбы, отвечающая за неизбежность смерти; за то, как человек будет умирать.

Серия уверенно берёт рубеж в 300 томов и продолжает победное шествие в сегменте малотиражных изданий.

Поднимая старые темы о хотелках/мечталках, например, вот эту https://fantlab.ru/blogarticle49191

как-то неожиданно пришёл к тому, что список таковых под*иссяк/минимизировался.

Вышел давно ожидаемый именно в этой серии Ж. Рони

Скоро выйдет новый том М. Крайтона

И осталось, по большому счёту — всего ничего:

Р. Янг https://fantlab.ru/autor632 ( давно жду именно в этой серии, хотя есть в других )

Г. Уэллс https://fantlab.ru/autor227 ( этого штампуют активно, так что — ...)

Д. Кэмпбелл https://fantlab.ru/autor37 ( здесь шансы ненулевые )

Есть ещё несколько современных, которые активно продвигаются на книжный рынок, выходя на русском, и поэтому в ближайшее время маловероятны в серии.

Остаётся надежда на новые, неизвестные ранее имена, да и новые переводы из неизданного у известных авторов — тоже вариант.

...а кто бы что хотел бы в серии — благо мечтать не вредно?