| |
| Статья написана 26 июля 2016 г. 11:16 |
Один из самых нестандартных и интересных авторов в англоязычной фантастике. Один из самых запоминающихся и захватывающих циклов в жанре фэнтези-детектив. Мир ДРАГЕЙРЫ, плод великолепной фантазии Стивена Браста. Наконец-то — в бумаге! http://fantlab.ru/blogarticle44061 Неоднократно начатый, недоизданный и брошенный в силу ряда субъективных причин, долго ждавший своего часа, живой лишь благодаря усилиям людей, знающих и ценящих творчество Браста, цикл Влад Талтош — на русском языке. http://fantlab.ru/edition178306 http://fantlab.ru/edition178307 http://fantlab.ru/edition178309 Да, в виде малотиражки, труднодоступный основной массе читателя. Но — пусть это издание будет отправной точкой, импульсом к издательствам, призывом обратить внимание и дать шанс на возрождение. Команда МДФ как всегда — на высоте! Великолепное качество издания: бумага, печать, блок, суперобложка — всё на высшем уровне! Одно плохо: тираж маловат...
|
| | |
| Статья написана 25 июля 2016 г. 14:52 |
21 июля 2016 года.
День рождения А.М. Гелескула.
Не буду много говорить. Многое уже сказано, а всего того, что нужно сказать — и говорить всегда — в полной мере не сможет сказать никто.
Просто — стихи, которые знаю наизусть, которые в душе навечно.
Любим и помним.
______________________________________________________ _______________________________
Ю. Тувим
Грибничок. (дождик)
Как весёлый танец, взвитый мошкарою,
Как из серой торбы ссыпанное просо,
Пыль осенней дали, марево сырое,
Скачет хилый дождик, грибничок белёсый,
Не дорос, не хватит малышу силёнки,
Чтоб отбарабанить заданное на дом.
Сосунку бы впору окроплять пелёнки,
А рядится взрослым, не дождём, а градом.
Он мечтал бы ливнем погрозить предместью,
Хлестануть наотмашь особняк старинный,
Отозваться в лужах водосточной жестью
И размокшей оспой исклевать витрины.
Так заморыш бедный в облаках витает,
Разражаясь плачем из последней силы.
Ну и что? Две капли на тростинке тают.
Воробей стряхнул их. Всё. Отморосило.
Аквариум
Местность затоплена. Свет отдаёт купоросом.
Нехотя в рыб превращаются стебли и ветки.
Ждёшь и пока удивляешься метаморфозам,
Мысли твои нерестятся в зелёной подсветке.
Мглится убогая сцена кубическим метром
Дряхлого моря, ушедшей на пенсию зыби,
И не водой, а зелёным отравленным ветром
Кажутся нити, изломы, изгиб на изгибе.
Вьются дымком то ли бабочки, то ли растенья.
Боязно даже… не станут ли гущей лесною…
Думаешь: это сквозят, уплывая, мгновенья.
Думаешь: как безотрадно быть рыбьей весною.
Мысли тревожны и дОлги. И в замершей зыби
Тонут глаза за стенами стеклянной гробницы,
И отражается взгляд их, провидчески рыбий,
Стылое море вбирая в пустые глазницы.
***
Осыпается время. Вянет день ежечасно.
Тонет в осени ветка, и я цепляюсь напрасно
И миллиметрами грусти по ней скольжу напоследок,
По монотонности суток, по оголённости веток.
Как назову я осень? Это мой вздох в излуке –
Вздох человечий, долгий – с тёмного дна всплывает.
В холод осенней глуби я погружаю руки.
Дождь леденит. Сечёт их. Листья и дни смывает.
Л. Стафф
***
Не жаль мне надежд — и прощания с ними бесслёзны,
Не трогают сердца пустые мои неудачи,
Дружу с облаками, беру в собеседницы сосны —
И всё вспоминаю, что было когда-то иначе...
Отзывчивы рощи, спокойны закатные зори,
И так беспечально в лесу, по которому бродишь,
О будущем думать — пустом, как вечернее море,
Которым уплыл кто-то милый, кого не воротишь.
Осеннее
Осень золотом догорает —
И, поникшее онемело,
С нею меркнет и умирает
Всё, что вовремя не сумело.
Всё, что разум накуролесил,
В лад приходит, как изначально.
И та радость, которой грезил,
Так тиха, что почти печальна.
***
Отыскивать виновного не станем.
Безумие прошло грозою вешней -
и перед наступающим молчаньем
душа всё глубже, нежность — безутешней.
За нами солнце гаснет понемногу.
Всё холодней в вечернем запустенье.
Продрогшие, мы смотрим на дорогу -
и нас перерастают наши тени.
С вершины
Ткёт осень памяти полотна.
Седых туманов белокрылость,
Как мысль о вечности, бесплотна.
Была ты, жизнь, или приснилось?
Так одиноко и светло мне.
Смотрю на лес, на луг белёсый.
И мир становится огромней,
Как будто видится сквозь слёзы.
В конце пути
Оставив на последнем крутосклоне
Ненужный груз поклажи путевой,
Я опущусь в усталые ладони
Серебряной, как месяц, головой.
И словно над заснеженной грядою
Прощаясь с угасающим лучом,
Глазами провожу пережитое,
Тоскуя обо всём и ни о чём.
Надежда
Уходишь. Гуще сумрак серый.
Я не окликну. Бог с тобою.
Боишься, мрак разлучит с верой,
Как разлучил уже с любовью?
Слова прощального привета -
А лампа гаснет понемногу.
И я не выйду горечь света
Ронять на тёмную дорогу.
Всё сочтено душой моею,
Тревожно замершей на кромке.
Она пытливей и смутнее
Окна, раскрытого в потёмки.
Дневная кончилась морока
Подобно долгому недугу.
Я с ночью встречусь у порога -
И ночь мне будет за подругу.
Б. Лесьмян
Кукла
Я — кукла. Светятся серьги росой нездешнего мира,
И сном по шёлковой яви на платье вытканы маки.
Люблю фаянсовый взгляд мой и клейкий запах кармина,
Который смертным румянцем горит на матовом лаке.
Люблю в полуденном солнце лежать на стройном диване,
Где скачут зайчики света и где на выгнутой спинке
Безногий ирис витает у ног задумчивой лани,
А в тихой вечности плюша гнездо свивают пылинки.
Признательна я девчурке за то, что с таким терпеньем
Безжизненностью моею играет, не уставая.
Сама за меня лепечет и светится вдохновеньем —
И кажется временами, что я для неё живая.
И мне по руке гадая, пророчит она, что к маю,
Взяв хлеб и зарю в дорогу, предамся я воле божьей
И побреду, босоногая, по Затудальнему краю,
Чтоб на губах у бродяги поцеловать бездорожье.
Однажды судьба невзлюбит — и вот я собьюсь с дороги,
Останусь одна на свете, гонимая отовсюду,
Уйду от земли и неба и там, на чужом пороге,
Забыта жизнью и смертью, сама себя позабуду.
Подобна я человеку — тому, Который Смеётся.
Я книгу эту читала… Премудростям алфавита
Я, словно грехам, училась — и мне иногда сдается,
Что я, как почтовый ящик, словами битком набита.
Хочу написать я повесть, в которой две героини.
И главная — Прадорожка, ведущая в Прадубравье,
Куда схоронилась Кукла, не найденная доныне, —
Сидит и в зеркальце смотрит, а сердце у ней купавье.
Два слова всего и знает, и Смерть называет Мамой,
А Папой могильный холмик. И все для неё потеха…
Голодные сновиденья снуют над пустою ямой,
А кукла себе смеётся и вслушивается в эхо…
Конец такой: Прадорожка теряет жизнь на уступе…
Намёки на это были. Смотри начальные главы…
И гибнет кукла-смеялка с четой родителей вкупе.
И под конец остаются лишь зеркальце да купавы.
Писать ли мне эту повесть? Становятся люди суше,
И сказка уже не в моде — смешней париков и мушек…
Цветного стиха не стало… Сереют сады и души.
А мне пора отправляться в лечебницу для игрушек.
Заштопают дыры в бёдрах, щербины покроют лаком,
Опять наведут улыбку — такую, что станет тошно, —
И латаные красоты снесут напоказ зевакам
И выставят на витрине, чтоб выглядели роскошно.
Цена моя будет падать, а я — всё стоять в окошке,
Пока не воздену горько, налитая мглой до края,
Ладони мои — кривые и вогнутые, как ложки, —
К тому, кто шёл на Голгофу, не за меня умирая.
И он, распятые руки раскрыв над смертью и тленом
И зная, что роль игрушки давно мне играть немило,
Меня на пробу бессмертья возьмёт по сниженным ценам —
Всего за одну слезинку, дошедшую из могилы!
Пчёлы
В закутке под землёй, в той ночлежке последней,
Где над мёртвыми вечность, как ветхая крыша,
В той ночи вековой, а для нас — только летней,
Загудело... И смерть заметалась, заслыша...
Это пчёлы, плутавшие в мире зелёном,
Словно в жуткие ульи, проникли в пустоты.
Рой так чуждо искрится, с таким перезвоном,
Что знобит темноту от живой позолоты!..
И задвигались мертвые жалко и квёло,
Заслонясь веерами скрещённых ладоней,
И шептали всё громче и всё изумленней:
"Это пчёлы!.. Вы помните? Это же пчёлы!.."
Боль, унятая сном, охватила их снова!
Изо всей своей немощи силятся жадно
Дотянуться, вглядеться в те искры живого,
Что несутся вдоль смерти — куда-то обратно...
Ведь была же знакома им та позолота,
А теперь, обеспамятев в одури мрака,
Увидали крылатую тайнопись лёта —
И уже не понять ни единого знака!
И всё реже, всё крохотней искорки эти -
Рассыпается рой золотистой метели,
Вот уж вырвался в мир он — зажёгся в просвете
И погас... А они все глядели... глядели...
***
Вот уже и закат просквозил лесосеки,
Тайный знак темноты подавая полянам.
Вот и сосны зажглись — обернулось багряным
Что-то в дальнем бору и застыло навеки.
И по этому знаку, спеша как на пламя.
Прежде чем потону в исчезающей дали,
Я хочу добежать и своими глазами
Видеть то, что деревья уже увидали.
К.И. Галчинский
***
Если разлюбишь однажды, не говори мне об этом.
Бог поступает иначе — из запредельности синей
мор насылая и голод, с нами прощается светом,
зная прекрасно, что станет оазис пустыней.
Т. Боровский
***
Я знаю, что жизнь однократна,
что время — бездонная бездна,
и всё, что любил, — безвозвратно,
и всё, что свершил, — бесполезно.
Отыскивать вечность напрасно
по зыбкому следу в пустыне,
где губит песок ежечасно
людские труды и святыни.
И всё-таки счастье возможно,
и правда нужна как порука
для жизни простой и надёжной,
как рукопожатие друга.
Х.Р. Хименес
***
Я не вернусь. И на землю
успокоенье ночное
спустится в теплую темень
под одинокой луною.
Ветер в покинутом доме,
где не оставлю и тени,
станет искать мою душу
и окликать в запустенье.
Будет ли кто меня помнить,
я никогда не узнаю,
да и найдется ли кто-то,
кто загрустит, вспоминая.
Но будут цветы и звёзды,
и радости, и страданья,
и где-то в тени деревьев
нечаянные свиданья.
И старое пианино
в ночи зазвучит порою,
но я уже темных окон
задумчиво не открою.
***
Под ветром растаяла туча сырая,
деревья подобны искрящимся кладам,
и первые птицы вернулись из рая -
и вырос закат заколдованным садом.
Зажги, о закат, мою душу и тело,
чтоб сердце, как ты, пламенело и крепло,
и жарче любило, и ярче горело.
...а ветер забвенья избавит от пепла...
Конечный путь
...И я уйду. А птица будет петь
как пела,
и будет сад, и дерево в саду,
и мой колодец белый.
На склоне дня, прозрачен и спокоен,
замрет закат, и вспомнят про меня
колокола окрестных колоколен.
С годами будет улица иной;
кого любил я, тех уже не станет,
и в сад мой за беленою стеной,
тоскуя, только тень моя заглянет...
И я уйду; один — без никого,
без вечеров, без утренней капели
и белого колодца моего...
А птицы будут петь и петь, как пели.
***
Я снова у моста любви,
соединяющего скалы,
свиданье вечно, тени алы
забудься, сердце, и плыви.
— Мне за подругу вода речная:
не изменяясь, не изменяя,
она проходит, и век не минет,
и покидает, и не покинет.
Песенка
Душу мне солнце заката
озолотило вчера.
Золото вынул я ночью,
глянул. Одна мишура!
Сердцу луна на рассвете
бросила горсть серебра.
Двери я запер наутро,
глянул. Одна мишура!
Мёртвый
Остановились чаши на весах:
одна в земле,
другая в небесах.
***
Я как бедный ребенок,
которого за руку водят
по ярмарке мира.
Глаза разбежались
и столько мне, грустные, дарят...
И горше всего, что уводят ни с чем!
***
Что с музыкой,
когда молчит струна,
с лучом,
когда не светится маяк?
Признайся, смерть, — и ты лишь тишина
и мрак?
Пристань
Мы спим, и наше тело -
это якорь,
душой заброшенный
в подводный сумрак жизни.
Утрата
Бесконечна ночь утраты,
и темна стезя.
Умирающий уходит -
и вернуть нельзя.
Он всё дальше от надежды
на пути своём.
Но несбыточней надежда
умереть вдвоём.
И не легче пригвождённым
и одному кресту.
Всё равно уходит каждый
на свою звезду.
Моя бедная тоска
То, что стелется, — туман,
а не река.
И волна его растает,
как тоска.
То, что реет, — это дым,
а не крыло.
Он редеет — и становится
светло.
То, что мучит, — не душа,
а только сон.
И всё тёмное развеется,
как он.
Ф. Пессоа
***
О корабли перед тихим портом
По возвращении счастливом
После невзгод на пути ночном...
Спит мое сердце озером мёртвым,
И над озёрным мёртвым заливом
Рыцарский замок забылся сном.
У госпожи в этом замке смутном
Бескровны руки, и цвет их матов,
И знать не знает она о том,
Что где-то порт оживает утром,
Когда чернеют борта фрегатов
В рассветном мареве золотом...
И знать не знает она, что в мире
Есть этот замок... Душой черница,
Всему на свете она чужда...
И, покидая морские шири,
Пока впотьмах ей забвенье снится,
В средневековье плывут суда...
***
О солнце будней унылых,
Впотьмах забрезжи скорей,
И если душу не в силах,
Хотя бы руки согрей.
Пускай бы в этих ладонях
Душа свой холод могла
Укрыть от рук посторонних,
Вернув подобье тепла.
И если боль — до могилы
И мы должны ее длить,
Даруй нам, господи, силы
Ни с кем ее не делить.
***
Опять я, на исходе сил
Забыв усталость,
Глазами птицу проводил -
И сердце сжалось.
Как удается на лету
По небосклону
Себя нести сквозь пустоту
Так неуклонно?
И почему крылатым быть -
Как символ воли,
Которой нет, но, чтобы жить,
Нужна до боли?
Душа чужда, и быть собой
Еще тоскливей,
И страх растет мой, как прибой,
В одном порыве -
Нет, не летать, о том ли речь,
Но от полета
В бескрылой участи сберечь
Хотя бы что-то.
***
Уже за кромкой моря кливера!
Так горизонт ушедшего скрывает.
Не говори у смертного одра:
"Кончается". Скажи, что отплывает.
О море, непроглядное вдали,
Напоминай, чтоб верили и ждали!
В круговороте смерти и земли
Душа и парус выплывут из дали.
***
В ночи свирель. Пастух ли взял от скуки?
Не всё равно? Из тьмы
Возникли, ничего не знача, звуки.
Как жизнь. Как мы.
И длится трель без замысла и лада,
Крылатая, как весть.
Вне музыки. Но бедная так рада,
Что всё же она есть.
Не вспомнить ни конца и ни начала
Её несвязных нот,
И мне уж горько, что она звучала
И что замрёт.
***
Сочельник... По захолустью -
Рождественские снега.
Дохнуло старинной грустью
У каждого очага.
И сердцу, для всех чужому,
Впервые она близка.
Мне снится тоска по дому,
Непрошеная тоска.
Смотреть так тепло и ново
На белую колею
Из окон гнезда родного,
Которого не совью.
***
Раздумья дней монотонных
Плывут, грустны и легки,
Как водоросли в затонах -
Тенета волос зеленых
Утопленницы-реки.
Сплывают листвой осенней -
Лохмотья небытия.
Пылинки, от света к тени
Плывущие в запустенье
Покинутого жилья.
Сон жизни, как пантомима
Не посланного судьбой,
Плывёт неостановимо -
Не знаю, вспять или мимо,
Не знаю, сон или боль.
***
Котёнок, ты спишь как дома
На голой земле двора.
Твоя судьба невесома -
Она ни зла, ни добра.
Рабы одного уклада,
Мы все под ее рукой.
Ты хочешь того, что надо,
И счастлив, что ты такой.
Ты истина прописная,
Но жизнь у тебя — твоя.
Я здесь, но где я — не знаю.
Я жив, но это не я.
***
Смерть — поворот дороги,
Кто завернул — незрим.
Снова твой шаг далекий
Слился в одно с моим.
Стёрты земные грани.
Смертью не обмануть.
Призрачно расставанье.
Подлинен только путь.
***
Один на один
С той болью, которой мечен,
Её до седин
Стремлюсь оправдать, да нечем.
Всё так же она
Бессменна и беспричинна.
Как небо, видна,
Как воздух, неразличима.
|
| | |
| | |
| | |
| Статья написана 5 июля 2016 г. 11:03 |
Проект "Кошки" художника Пола Лунга Вот таких милых пушистиков рисует талантливый художник из Гонгконга Пол Лунг (Paul Lung). И это все простым графическим карандашом!!! http://imhomir.com/blog/4530.html
|
|
|
облако тэгов
