.

                                                                                                          * * *

О «Псевдономиконе»

.

Работа Фила Хайна под названием «Псевдономикон» (The Pseudonomicon), впервые выпущенная очень ограниченным тиражом в 1994-ом году издательством журнала «Chaos International», представляет собой комплекс практических рекомендаций по использованию разнообразных возможностей Лавкрафтовских Мифов Ктулху в качестве символического интерфейса (набора средств, методов и правил для взаимодействия между системами и сущностями) в практике Магии Хаоса. Кроме прочих эзотерических материалов в книге представлена разработанная практика «Путь Ктулху» (направленная медитация) и отчёт о ритуале исцеления от болезни с описанием призыва сущности Тсатоггуа. Магия Хаоса — это форма свободной магии, полностью отбрасывающая общепринятые догмы, её техники включают в себя слова силы, изменение формы, контролируемые сны, погружение в страх и деконструкцию личности. Следует подчеркнуть, что «Псевдономикон» не магический гримуар, это небольшой философско-эзотерический трактат, состоящий из нескольких эссе и являющийся одним из лучших обзоров практики Лавкрафтовской Йог-Сототерии.

Справа: французское издание «Псевдономикона» (Unicursal Publishers, 2021) >>

В книге описывается ряд взвешенных аналитических размышлений о ценности пантеона Лавкрафтовских существ в практике Магии Хаоса, о процессах и перспективах, а также содержатся полезные идеи по технике оккультизма. Эти материалы не являются сектантскими и представляют собой конструктивные сопоставления с различными современными оккультными школами. Великие Древние Лавкрафта рассматриваются здесь не как бестиарий существ, а как карта особых состояний сознания («векторов» сознания). В отличии от ряда других оккультных исследователей, в своей работе автор открыто признаёт, что «магия Некрономикона», в действительности, полностью основана на фантастическом вымысле. Однако, он выдвигает теорию о том, что, даже будучи рождёнными художественной литературой, Лавкрафтовские персонажи вполне способны стать такими же реальными, как и любые «нехудожественные» объекты, в зависимости от нашей способности приостанавливать собственное неверие или же, напротив, искренне в это верить. Лавкрафтовские божества — это хаотические сущности, с которыми возможно справиться только с помощью шаманской практики или же находясь в состоянии осознанного сновидения, то есть с помощью управляемой медитации.

В центре внимания современной практики британского Братства Магов Хаоса, рассматривается оккультурное использование фантастической вселенной «Мифов Ктулху» Говарда Лавкрафта, в виде основы для своей магической деятельности. Рассказы практиков «лавкрафтианского» эзотеризма о применении «мифов» в качестве самопроцесса «становления чудовищным», впоследствии трактуются теоретически как интериоризация альтернативности и неопределённости посредством эмпирического само-отождествления с воображаемыми Лавкрафтовскими монстрами (с использованием вымышленных «Мифов Ктулху» для содействия направленной визуализации, эзотерической работы со снами и ритуализированной одержимости) с целью достижения «Гнозиса Ктулху»: создания изменённых состояний сознания, в которых практикующие сталкиваются с мирами и сущностями из фантастических произведений Лавкрафта и интернализируют (усваивают) их как средство реконструкции и преобразования индивидуальной личности так, чтобы она была рецептивна к изменчивой и чуждой социальной, экономической и культурной топографии сегодняшнего времени. Таким образом, эти оккультурные применения вымышленных монстров Лавкрафта воспринимаются как формы переосмысления, отвечающие чувствам и тревогам современности (и сопутствующих ей светских космологий, управляемых кажущимися мощными, необъяснимыми и бесчеловечными силами транс-национального потребительского капитализма), нынешней современности, которая сама по себе стала чудовищно «лавкрафтианской». 

Один из наиболее обсуждаемых в связи с этим вопросов: обладают ли мифические фигуры из классических пантеонов, которым люди поклонялись в древние времена, большей силой, чем существа из Лавкрафтовского пантеона Мифов Ктулху? Если сформулировать вопрос точнее, может ли вызванная магом опредёленная мифическая сущность из древности быть сильнее вымышленного/воображаемого существа, или наоборот? Здесь важна степень близости, которую человек испытывает к конкретной сущности, — в какой степени он имеет с ней эмоциональную связь. Существует предположение, будто бы «мифические фигуры древности» каким-то образом неизменны и фиксированы. Это неверно. Если взглянуть на историю божеств в различных пантеонах, вы обнаружите, что некоторые из них довольно радикально меняются на разных этапах культурной истории. Например, халдейские описания богини Гекаты сильно отличаются от прочих её биографий, появляющихся в сегодняшних книгах по магии. Современные индийские описания индуистской Дурги, как любящей матери-богини, заметно отличаются от её средневековых тантрических описаний как кровожадной богини войны. Очевидно, что любой, кто занимается магической работой с какой-то конкретной сущностью, будет находиться под влиянием того, что он ранее читал или слышал о ней, что, в свою очередь, повлияет на его дальнейший мистический опыт.

Что особенно интересно в пантеоне Мифов Ктулху, так это то, что в них содержится очень мало подробностей о самих существах — в «Псевдономиконе» они рассматриваются как точки входа в определённые лиминальные состояния человеческого сознания, а не являются отдельными сущностями в том смысле, в котором обычно думают о «божествах». В конце концов, где провести границу между тем, что «реально» или «воображаемо»? К примеру, тот же сказочный герой Гарри Поттер, по всей вероятности, вполне «реален» для миллионов детей. Что касается названия самого трактата, то можно было бы сказать, что «Псевдономикон» является «ложно названным», потому что он рассматривает (как хорошие, так и плохие) возможности магии с Лавкрафтианским уклоном гораздо более честно, чем любой другой фолиант из дюжины книг, фактически претендующих на звание «Некрономикона».

Справа: испанское издание «Псевдономикона» (Golden Dawn Editions, 2023) >>

Что же такое «Псевдономикон»? Это Мифы Ктулху. Это безумие Ктулху! Это работа по Пути Ктулху! Эта книга больше, чем исследование мифологии Г.Ф. Лавкрафта – это реальный эксперимент с его литературой. Сам автор говорит о своём труде, следующее:

«Опытные маги, как правило, сходятся во мнении, что работа с Мифами Ктулху опасна из-за высокого риска одержимости, дезинтеграции личности или заражения паразитическими оболочками. Приняв во внимание и должным образом проанализировав это мнение, я решил опубликовать данный материал, поскольку перед троном Азатота любые вопросы о том, кто находится в здравом уме, а кто безумен, становятся несущественными. Каждый бог привносит своим последователям свой собственный, особый сорт безумства, и погружение в безумие божества — это фундаментальное условие для понимания присутствия божественного во всех окружающих нас вещах. Чтобы познать бога — быть принятым им, почувствовать его тайны — вы должны позволить этому безумию захлестнуть вас и пройти через вас. Этого нет в книгах по магии. Почему? Во-первых, это слишком быстро забывается, а во-вторых, вы должны разобраться во всём этом самостоятельно. А для тех, кто хотел бы дезинфицировать магию, сглаживая и отбеливая её дикую первозданность с помощью объяснений, заимствованных из популярной психологии или науки — чтож, безумие это то, чего мы всё ещё опасаемся — это великое табу. Так почему же я выбрал Ктулху — Верховного жреца Великих Древних — грезящего «сном смерти» в затонувшем городе, забытом под толщами времени и воды? Казалось бы, легко сказать, что я просто услышал его «зов», — но я действительно его услышал. Боги, как правило, много не говорят, и именно поэтому мы должны с должным вниманием относиться ко всему, что от них исходит. Мы страшимся не силы богов, а безумия каждого из них».

Книга «Псевдономикон» эффективно погрузит вас в Магию Хаоса, она может потрясти ваши основы и дать вам совершенно иной взгляд на магию. Знакомство с божествами из Мифов Ктулху — это процесс, вполне способный привести к безумию. С другой стороны, стоит ли практиковать магию, если вы не готовы к тому, чтобы ваше видение реальности было оспорено и деконструировано. Полностью познать Древних Богов — значит позволить их безумию овладеть вами. Когда Ктулху открывает один из своих глаз ото сна, это посылает психическую волну по всей планете. Работа с Мифами Ктулху — неизведанная территория, никто не писал обширных трудов о том, как взаимодействовать с этими божествами. Так что есть множество возможностей для экспериментов и поиска того, что будет работать только для вас. В книге описываются некоторые способы работы с этими божествами, её преимущества, и о том, кем являются эти божества. Это форма свободной магии, полностью отбрасывающая догмы. Кому сегодня нужны догмы, с каких пор они приносят нам успех или освобождение. Большинство успешных людей оторвались от прежних догм и занялись работой, что и является — свободомыслием.

Хотя об этом много не говорится, в действительности, главная работа с Мифами заключается в само-трансформации. Сливаясь с Древними божествами в их мире, вы произносите заклинания с целью изменить себя и развиваться дальше. Чтобы достичь этих божеств, вам необходимо отправиться в уединённые безлюдные места на природе. Работа с этими божествами может включать использование средств достижения экстаза для получения Гнозиса, в книге обсуждается несколько необходимых для этого техник.

Справа: англо-американское издание «Псевдономикона» (New Falcon Publications, 2004) >>

Каковы же эти божества из Мифов Ктулху и кто жаждет поклоняться вымышленным богам, являющимся продуктом воображения писателя Говарда Лавкрафта, зачем с ними работать? Эффективность представленной системы невозможно измерить исключительно с точки зрения внутренней согласованности, однако её эффективность увеличивается по мере того, чем больше человек в неё верит. Вера — это центральный фактор. Верьте в систему, и она будет для вас работать. Если правильно придерживаться описанных техник, система может привести вас к радикальным изменениям. Это магия свободного стиля, а самый сильный разум цепляется за наименьшее количество фиксированных принципов и догм.

Вместо детально ориентированных ритуалов, «Псевдономикон» даёт наводящие на размышления идеи/подсказки, и если вы обладаете воображением или имеете творческие способности, то работая с Мифами Ктулху вы можете достичь нужного духовного опыта. В книге представлена широкая информация о том, каким образом можно понять/осознать Великих Древних в связи с нашим человеческим восприятием мира, а также даются ценные наблюдения о том, почему индивидуальный магический опыт не может быть объяснён или передан другим практикующим. Однако, обращаясь к этому виду магии, необходимо быть предельно осторожным, поскольку Лавкрафтианская магия — это практически отдельный самостоятельный Талисман, во многом схожая с Доской Уиджа для спиритических сеансов.

Фил Хайн неоднократно подчёркивает, что метафизические рамки, используемые определёнными школами магии, и сопутствующие им цели — не являются для практикующего непреложными абсолютами, а для мага хаоса являются вопросами стиля и практичности. Вместо того чтобы давать метафизические объяснения того, почему что-то должно работать, Хайн описывает несколько основных техник изменения состояний сознания и настаивает на том, что единственный способ узнать о магии — это попробовать её самому.

В последние десятилетия Магия Хаоса становится самой бурно развивающейся метафизической школой современного Западного оккультизма. Её цель — активное формирование окружающей реальности. Маг-хаотист внутренне совершенно свободен и избегает любых жёстких структур, догм, шаблонов, чётких определений, заветов и нравоучений. В своей практике маг-хаотист использует любые магические техники — от древневосточных до современных западных. Он сам создаёт и уничтожает свои убеждения, руководствуясь только критерием их полезности. Несмотря на это, в Магии Хаоса также присутствуют некоторые универсальные эзотерические принципы. Автор «Псевдономикона» представляет несложные, но эффективные методы для того, чтобы стать мастером практической магии. Возрождение сегодняшнего любопытства к магии привело к новому интересу по созданию магических групп, и Фил Хайн делится своим богатым опытом исследования тёмных и светлых аспектов современного оккультизма, представляя заинтересованным читателям свежие идеи для разработки магических техник XXI века. Если вы открыты для анализирования ценностей Лавкрафтовского пантеона в оккультной практике Магии Хаоса и планируете сами окунуться в магию, вдохновлённую «Некрономиконом Саймона», то вам следует предварительно прочесть «Псевдономикон».

.

                                                                                                           *

ССЫЛКА на pdf-файл: «ПСЕВДОНОМИКОН» (в русском переводе). В заключительной части книги, в Приложении (стр.31-33), можно прочесть любопытный отчёт «Древняя Жаба под Горой», рассказывающий о работе с Тсатоггуа, жабоподобной сущностью, упомянутой в мифических историях Кларка Эштона Смита.

.

______________________________________

.

«РАЗМЫШЛЕНИЯ: О ЛАВКРАФТЕ, ПЕЙЗАЖАХ И УРБАНИСТИЧЕСКИХ ЧУДЕСАХ»

.

Не так давно, меня попросили написать о том, что именно оказало основное влияние на мою небольшую книгу о магии Мифов Ктулху — «Псевдономикон» (1994). Поначалу размышлять над этим было сложно, поскольку некоторые идеи, заложенные в основу этой книги, крутились у меня в голове ещё с начала 1980-х.

Впервые я заинтересовался оккультизмом в возрасте семнадцати лет. До этого времени я считал всё это ерундой. Первым, что меня действительно заинтересовало, была картина оккультного художника Остина Османа Спейра, на которую я наткнулся в школьной библиотечной книге. К тому времени я уже немного читал Карла Густава Юнга в рамках школьного курса социологии, и что меня поразило в гравюре Спейра, так это то, что она, словно, отражала идеи Юнга о бессознательном. Поэтому я начал искать книги по оккультизму в местной городской библиотеке. В 1977-ом году там было не так уж много предложений для чтения, в итоге прочёл «Тайную доктрину» мадам Блавацкой и другие увесистые тома. Думаю, первой книгой по настоящей магии, которую я прочитал, была «Магия: оккультный учебник» (1972) Дэвида Конвея. На тот момент я уже увлекался медитацией, но в скоре начал пробовать упражнения по визуализации, и так далее. К тому времени я также стал экспериментировать с психоделиками, читать книги Уильяма С. Берроуза и прочие работы, так что, полагаю, одно привело к другому.

Мои первые эксперименты с Лавкрафтианской магией были проведены примерно в 1980-ом году, поэтому попытка вспомнить то давнее время была для меня, мягко говоря, непростой задачей. В тот период своей жизни я готовился к получению учёной степени в области поведенческих наук – совместной степени с отличием, которая охватывала психологию, социологию, социальную политику и философию в тогдашнем Хаддерсфилдском Политехническом Институте в Западном Йоркшире (с 1992-го — Государственный Научно-исследовательский Университет Хаддерсфилд). К тому моменту я интересовался оккультизмом уже около трёх лет и всё ещё погружался в реальную магическую практику любым устойчивым или последовательным образом. Некоторые идеи и предположения, касающиеся магии Мифов Ктулху в «Псевдономиконе» прежде всего были сформированы моей неудовлетворённостью тем, как другие оккультные авторы трактовали Лавкрафтовские темы. Однако, в то же время эти авторы также оказали на меня определённое влияние, поскольку они, по крайней мере, открыли мне путь к связи между фантастическим ужасом и магическим опытом.

В отношении Мифов Ктулху часто высказывались – и до сих пор иногда высказываются – мнения о том, что они представляют собой вымысел и, следовательно, не являются «подходящим» источником для магической работы — в отличии от классической мифологии. Меня это отличие по-настоящему никогда не беспокоило. Когда я начал экспериментировать с темами Мифов Ктулху, я не делал особых различий между всевозможными жанрами оккультизма. Спиритуализм, Викка, труды Алистера Кроули, ритуалы Ордена Золотой Зари – я поглощал каждую книгу, попадавшуюся мне на глаза. Всё это было частью захватывающего нового мира, который я открыл для себя. Фантастика Говарда Лавкрафта была просто ещё одним кусочком этого пирога. Такому небрежному принятию и легкомысленному восприятию правомерной обоснованности художественной литературы в качестве источника вдохновения для создания магии, несомненно, способствовали некоторые из прочитанных мною книг.

По большей части, это чтение было одиночным занятием. В то время я знал лишь немногих реально практикующих оккультистов. На моём курсе в политехническом институте был парень постарше, который недолгое время увлекался церемониальной магией и состоял в Ордене Кубического Камня (OCS). А его старшая сестра Ширли всё ещё была связана с этой группой, и по всей видимости, практиковала оккультизм уже несколько лет. У неё действительно имелись письма, полученные ею от известного мистика Кеннета Гранта! Но, кроме Ширли, там не было никого из практикующих по настоящему. Я, конечно, знал людей, которые «интересовались» этим (и познакомился с ещё большим количеством после того, как сам выполнил Путь Ктулху, описанный в «Псевдономиконе»), но ни у кого из них, в действительности, не было реального практического опыта.

В 1980-ом году, по почтовой переписке я начал изучать заочный эзотерический курс в Ордене Кубического Камня (OCS). Они присылали мне упражнения и несложные ритуалы; я вёл дневник и отправлял письма своему наставнику, а он отвечал мне соответствующими комментариями. В письмах наставнику я никогда не упоминал о своём интересе к Лавкрафтовской магии. Его замечание «мы не Телемиты!!!», написанное яркими красными чернилами по поводу того, что я пишу слово «magic» (магия), как «magick», с окончанием «k»; а также, предупреждения об «опасностях» путаницы с символами (сигилами), представленными британским оккультным писателем и одним из создателей систематизированной магической дисциплины Магии Хаоса — Рэем Шервиным в его раннем издании «Книги результатов» (1978), рассказывающей о ритуальной практике и теории сигил, изложенных Остином Османом Спейром на рубеже XX века, подсказали мне, что по всей вероятности, мой наставник не отнесётся с пониманием к мысли о том, что я могу захотеть связаться с Ктулху. Так что, пока не было никого, кто мог бы посоветовать мне, что делать; как и некому было сказать мне этого не делать. Десятилетия спустя я пришёл к выводу, что данный недостаток был положительным нюансом, поскольку люди приходили на крупные оккультные интернет-форумы, такие как бывший «Barbelith Underground» (просуществовавший около 15-ти лет), и «опытные» оккультисты опровергали их порой дикие идеи, объясняя, что их схематические планы глупы, опасны или просто неработоспособны и потому неосуществимы. 

Итак, начнём с Кеннета Гранта. Впервые я наткнулся на статьи Гранта в своей учебной библиотеке, в переплетённых экземплярах известного 24-томного издания под редакцией Ричарда Кавендиша «Человек, Миф и Магия: иллюстрированная энциклопедия Сверхъестественного» (1970), а позже обнаружил, что в местной городской библиотеке есть экземпляр книги Гранта «Образы и Оракулы Остина Османа Спейра» (1975). К 1980-му году я, разумеется, уже прочёл известную книгу Гранта «Магическое возрождение», впервые опубликованную лондонским издательством Фредерика Мюллера в 1972-ом году. Некоторые взгляды Кеннета Гранта на художественные произведения Говарда Лавкрафта и других авторов хоррор-фантастики я нашёл интригующими, однако его попытки провести параллели между темами Лавкрафта и Алистера Кроули показались мне, мягко говоря, несколько натянутыми. Мне также не слишком приглянулась его идея, что Лавкрафт будто бы бессознательно направлял свои оккультные влияния или о том, что он так и не смог «преодолеть эту бездну».

Затем был «Некрономикон». В конце семидесятых было опубликовано множество «Некрономиконов». Был «Некрономикон Саймона» — изданный в 1977-ом году в твёрдом подарочном переплёте с серебряными вставками. У меня недолгое время был такой экземпляр. Он, конечно, выглядел соотвествующе, но содержание по-началу меня как-то не убедило. Тем не менее, это было своего рода влияние и ключевой опыт, и хотя я уже не помню всх деталей, по всей вероятности, я использовал отдельные элементы этой книги в своей попытке призвать на самой высокой вершине горы, в районе Хаддерсфилда, одного из Великих Древних — Йог-Сотота. Я поднялся на гору, совершил все ритуальные приготовления, орал и гремел, порезал себя и нарисовал символы на камнях. В результате чего я в конец обезумел. Всё, что теперь помню о том ритуале, — это то, что внезапно странный луч света, казалось, спустился словно со звёзд прямо на скальный выступ, где я стоял, после чего в голове промелькнула пронзительная мысль: «Чёрт!! Пора срочно валить отсюда!» и сломя голову я понёсся вниз по склону горы, бешено размахивая факелом, увидев по дороге овец с красными глазами я испугался ещё больше, и обезумевший бежал пока не оказался у дома своего приятеля на окраине деревни, запыхавшийся и перепуганный до смерти. Мой друг знал, чем я увлекаюсь, и через некоторое время сказал: «О, я же говорил тебе, что это произойдет, лучше не связывайся с такими вещами». Неужели тогда что-то действительно произошло? Сегодня я уже сомневаюсь в этом. Скорее всего, я напугал себя сам, вполне понятным сочетанием волнительного ночного ритуала на одинокой вершине горы. Но это действительно меня поразило. Опять же, это разница между тем, что вы думаете, и тем, что происходит на самом деле. И я думаю, что меня напугала сама природа. Тот факт, что я был один на вершине… это был прекрасный вид… Я думаю, меня поразила природная паника, понимаете. Столкновение с неизвестностью.

Вторым «Некрономиконом» в моей коллекции стала книга швейцарского художника Ханса Руди Гигера с таким названием, впервые опубликованная всё в том же 1977-ом году. Я заказал её из-за названия сразу после просмотра научно-фантастического фильма «Чужой» (1979), но был несколько разочарован отсутствием в ней какого-либо «магического» содержания. Тем не менее, из всех прочитанных мною книг под названием «Некрономикон», именно работы Гигера ближе всего подходили к представлению о том, что «Некрономикон» в каком-то роде является «богохульным» и шокирующим. Как-то раз я купил плакат с изображением одной из картин Гигера на ярмарке экстрасенсов в Лидсе, и вернувшись в дом, который делил тогда с двумя другими студентами, повесил этот постер в общей комнате в свободном месте над телевизором. После чего я на время пропал в одном из своих периодических походов по ночным клубам Хаддерсфилда. Вернувшись через несколько дней, я обнаружил, что плакат был снят и убран в кладовку. Ни один из моих соседей по дому не смог смотреть телевизор, не обращая беспокойного внимания на этот плакат. 

Более интригующим изданием для меня был «Некрономикон: книга мёртвых имён» — коллективный труд под редакцией писателя Джорджа Хэя, повторно опубликованный издательством «Corgi Books» в 1980-ом году (впервые вышел в 1978-ом в изд-ве: «Neville Spearman Ltd»). В этот сборник вошли следующие материалы: эссе-введение писателя Колина Уилсона, эссе «Лавкрафт и ландшафт» английской писательницы готической фантастики, преподававшей в то время в Университете Брауна в Провиденсе Анджелы Картер, эссе «Грёзы мёртвых имён: наука сна» эксперта по современной культуре Кристофера Фрейлинга, а также исследовательские материалы английского оккультиста Роберта Тернера, писателя Дэвида Лэнгфорда и нескольких других авторов. Роберт Тернер был одним из главных основателей британского Ордена Кубического Камня (OCS) — церемониальной магической организации, созданной в середине 1960-х годов и в целом соответствующей Ордену Золотой Зари, с упором на ритуальную работу в больших группах и Енохианскую магию. Сей факт, по крайней мере для меня, придавал данному «Некрономикону» некоторую степень достоверности. Прошло несколько лет, прежде чем я обнаружил, что эта книга по большей части являлась подделкой. Выдала её статья писателя-фантаста Дэвида Лэнгфорда, чьи работы я позже встретил в журнале для любителей фэнтезийных настольных ролевых игр «White Dwarf», издаваемом «Games Workshop». Один из моих знакомых по Ордену Кубического Камня позднее рассказывал, что Роберт Тернер сильно сожалел о своём вкладе в написание сей книги из-за большого количества откровенно ироничных писем-приколов, которые он получил в связи с этим. 

Опять же, меня не особо убедили якобы «оккультные» части данной книги, но как я понял позднее, яркое эссе Анджелы Картер* о визионерских ландшафтах Лавкрафта, оказало существенное влияние на то, как в дальнейшем я стал рассматривать магический потенциал Лавкрафтовских образов. В то время я проживал в небольшой деревне на краю северных Пеннинских гор — горной цепи, которую иногда называют «хребтом Англии». Я совершал длительные и уединённые пешие прогулки в горы, и именно во время этих прогулок я начал понимать, что в художественных произведениях Лавкрафта присутствует не только космический ужас и вторжение существ из других измерений, в них также прослеживается особая связь с ландшафтом. 

(*прим., — В литературно-критическом эссе «Лавкрафт и ландшафт» (1978) известная британская писательница и почитательница Лавкрафтовского творчества Анджела Картер (1940-1992) подробно описывает типы среды, в которой писатель создаёт свои странные истории, особенно в его так называемых Мифах Ктулху. К ним относятся первобытные леса Новой Англии, замёрзшие пустоши Антарктиды, древние города-лабиринты и фантастические пейзажи, полные невероятной архитектуры. Работа Анджелы Картер представляет собой плотный и тщательный обзор элементов ландшафта в произведениях ГФЛ; она объясняет их силу (и, соответственно, самого Лавкрафта) внушать ужас и способствовать созданию удушающей атмосферы надвигающейся катастрофы в космических масштабах. Её признание того, что описание ландшафта являлось таким же важным для Лавкрафтовского мышления, как и его сны, считается в оккультной среде важным утверждением).

В рассказах Лавкрафта пейзаж (ландшафт) — будь то населённый демонами лес, или наводящий ужас городской квартал Ред-Хук — является таким же активно действующим объектом, как и любой дегенеративный культист или затаившийся монстр. Возможно, даже в большей степени. Анджела Картер в своём углублённом эссе подчёркивает постоянно присутствующее вездесущее чувство ужаса в пейзажах, описываемых Лавкрафтом, — это «параноидальные ландшафты», где порядок уступает место гибридности; где хорошо спланированные улицы и архитектура внезапно трансформируются в запутанные лабиринты, в центре которых лежит Неназываемое. Так же, как я надолго отправлялся в горы, я много часов провёл бродя по улицам Хаддерсфилда и близлежащих поселений. Однако, в отличии от Лавкрафта, вместо страха и отвращения я обнаружил в себе желание удивляться, и возможно, мимолётное чувство чуда. Я нырял в переулки и исследовал огороженные узкие проходы (гиннели); я пробирался через печальные руины заброшенных заводов и фабрик — немые свидетельства исчезающего индустриального прошлого.

Многие оккультные книги, которые я читал в то время, казалось, были сосредоточены на трансцендентности того или иного рода — на контакте с «высшими планами» или единении с «высшей» или «духовной» самостью. Лавкрафтовские описания присутствия таинственного, встречающегося в городах, лесах и одиноких горах, позволили мне получить представление о том, каким образом магия существует — и может быть ощутима — в повседневном мире. И опять же, немногие оккультные тексты, по всей видимости, напрямую касались идеи о том, что жизнь в городе просто сама по себе может быть магической. Некоторые авторы, скорее, жили в тени ужасов городской жизни 19-го века, в то время как другие, видимо, полагали, что практикующие магию живут в домах, достаточно больших только для того, чтобы у них была отдельная комната в качестве храма. Тогдашние оккультные работы, казалось, колебались между обитанием в комфортабельном пригороде для среднего класса и романтизированным взглядом на природу, который, если когда-нибудь и существовал, то давно исчез, и по большей части сводился к поиску путей или управляемым медитациям.

Справа: тщательный эскиз плана улиц вымышленного города Аркхэм, созданный Г.Ф. Лавкрафтом.

Несмотря на недостаток рекомендаций — по крайней мере, в оккультных текстах — я постепенно стал очаровываться городами. Переехав в 1986-ом году в Лидс, я попытался развить в себе чувство города как некой целостной сущности. Сущности, чьи настроения можно было бы уловить, пусть и смутно, в узорах, создаваемых полётами стай скворцов; в выцветших граффити в подземных переходах и на углах улиц. 

Размышляя сегодня, я уверен, что Лавкрафту, при всём исповедуемом им антикварианизме (любителя и знатока древностей), не понравились бы британские города. Все города, в которых я жил — Линкольн, Йорк, Ноттингем, Лидс, а теперь и Лондон — обладают тем же лабиринтоподобным свойством, которое столь ярко проявляется в том, что Анджела Картер называет в своём эссе Лавкрафтовскими «пейзажами заброшенности». Буквально вчера, во время воскресной прогулки по улице, по которой я проходил до этого много раз, я заметил стоящее в стороне от дороги здание — возможно, старую часовню, — которую раньше я почему-то не замечал, и тут же почувствовал желание отыскать к нему путь с тыльной стороны, найти дорогу через лабиринт переулков, вьющихся между домов. Возможно, есть некая ирония в том, что несмотря на то, что в Лавкрафтовской фантастике и магии акцент порой делается на других измерениях, чужеродных пространствах и «инаковости», для меня их непреходящим наследием остаётся осознание и удивление миром, в котором я перемещаюсь, и теми сюрпризами, что могут открыться за следующим уличным углом.

Вымышленные территории Лавкрафта — населёные призраками холмы Данвича, леса Аркхэма, океанские глубины и лабиринто-подобные городские районы, изображённые в историях «Ужас в Ред-Хуке» или «Модель Пикмана» — наполнены ощущением скрытого присутствия, потаённой чувственности, пронизывающей всё вокруг. Его описания мест и обстановки сочетают в себе точность сновидений с некоторой степенью двусмысленности, как бы позволяющей читателю заполнять пробелы. Его главные герои вступают на эти территории как чужаки, постепенно (и шокирующе) осознавая, что там скрыто, пока на них не обрушивается вся значимость реальности Великих Древних, изменяя их навсегда. Они попадают в мир, из которого нет пути назад, склоняясь перед тайнами, которыми не могут поделиться те, кто не испытал откровения или не был полностью погружён в мир внешних сущностей и их почитателей.

Предания Лавкрафта — это территория намёков и догадок. Последние откровения, пережитые его рассказчиками, никогда не излагаются ясно, «запрещённые книги», найденные в окутанных тенями библиотеках, никогда не раскрывают правду целиком, оставляя только подсказки и порождая ещё больше вопросов. Ландшафт знаков остаётся загадочным, и нам приходится создавать свои собственные значения, а не искать их в удобных справочниках.

Как мы извлекаем смысл из этого магического мира знаков? Что делает один опыт достоверным, а другой — нет? Несмотря на заявленный эмпиризм современных магов, это не рациональный процесс. Как только мы вступаем в область магии, рациональность становится ограниченным инструментом, и часто бывает трудно объяснить другому человеку, почему тот или иной опыт важен, даже между теми, кто разделяет схожие взгляды. Для меня значимость характеризуется степенью гнозиса или откровения. Это опыт, который побуждает меня к действию, будь то обдумывание, рассмотрение или открытие новой области для исследования. Важно то, что это своя личная истина — что-то, что лично вами «ощущается верным и правильным». Это не означает, что её нельзя подвергнуть сомнению. Важно бросить вызов, и в то же время ценить подобный опыт. Ибо проклятием такой чувствительности к значимости, является одержимость. Магу слишком легко утонуть в океане возвышенных смыслов, когда, по существу, каждое случайное столкновение является встречей с адептом внутренних планов; где каждый текст песнопения несёт личное послание, адресованное вам; где каждое животное — это дух-фамильяр, а все ваши приятели были магами в предыдущем воплощении. Всё становится знаковым, не только в личностном, но и в космическом масштабе. Стоит добавить, что таким образом рождаются фанатики; те, кто перестал наслаждаться магией, и вместо этого от неё страдает.

БЕЗУМИЕ КТУЛХУ

Я вспоминаю один вечер, проведённый в квартире у друзей. Я тогда «работал» с Гайей (Геей — древней богиней Земли). Это не какая-то нью-эйдж-мамочка с ченнелингами про спасение китов или экологический сбор мусора. Я чувствовал, как внутри моей головы нарастало давление — нечто мощное и огромное пыталось влиться в меня. Сквозь моё сознание проносилось то самое ощущение геологических периодов времени. Жар магмы, медленный скрежет смещающихся континентов, мириады жужжащих насекомых. Ничего, даже отдалённо напоминающего человеческое. Подобный опыт помогает мне прояснить свои чувства к Ктулху. Чужеродному, но не чуждому. Где-то в глубине моего живота колыхалась бескрайняя масса. Медленное, очень медленное сердцебиение, пробивалось промеж этих волн. Закрытый взгляд скользил через темноту, сквозь мир, города, людей, идущих снаружи, постепенно сдвигаясь назад в прошлое. Вся моя жизнь, все воспоминания и надежды обрушились в тот момент. Очнувшись от грёз, я ощутил сильнейшее волнение — мучительное чувство тревоги, абсолютную хрупкость самого себя, нахлынувшую на меня сквозь сокрушающие волны тишины. Это и есть ощущение безумства Ктулху.

Перейдём к лесной прогулке. Идёт проливной дождь. Скользкие деревья без листьев, под ногами чавкает грязь. Я рассматриваю их ветви как цепкие конечности, стремящиеся ухватить небо; словно извивающиеся щупальца. Ктулху повсюду вокруг нас. Это нечто кальмарообразное, звероподобное, с драконьими крыльями — териоморфный образ, но такие существа находятся рядом с нами, в виде деревьев, разнообразных насекомых, растительной жизни, и внутри нас, в виде бактерий, вынашивающих вирусы; рождённые на мгновение в результате алхимических трансформаций, происходящих в моём теле, даже пока я это пишу. Незримые. Дремлющие. Продолжающие действовать без нашего ведома. Неизвестные сущности с неведомыми целями. Интенсивность сей мысли возрастает, набирая силу, и подталкивает меня к осознанию, что Природа нам чужеродна. Нет необходимости искать скрытые измерения, высшие уровни бытия или утраченные мифические миры. Всё это здесь, стоит нам только остановиться, чтобы взглянуть и почувствовать.

Древние Боги везде. Их признаки и свойства вырисовываются на камнях прямо у нас под ногами. Их сигнатуры начертаны на фрактальном изгибе береговых линий и природной поверхности, которая непрерывно бурлит и меняется. Их формы, очертания и идентичности возникают из нашего взаимодействия с ними в любой момент. Их мысли эхом разносятся во времени, а каждая гроза в небе — это всплеск нейронных вспышек (нервных импульсов). Я столь мал и незначителен, а он (Ктулху) настолько велик. То, что такое ничтожное существо как человек, оказывается в фокусе внимания его прищуренного ока, устремлённого в прошлое сквозь эоны времени, — ну, это ставит меня на своё место, не так ли? Моя самость мага, моё тщательно взращиваемое "Я" ("Я могу повелевать этими сущностями!") на мгновение переходит в овердрайв, а затем рушится, обессиленное под натиском вечности. Убежать прочь. Спрятаться.

Пытаясь вырваться из привычного шаблона, я преуспел лишь в том, что сломался. Я мысленно кричу о своей утраченной невинности. Внезапно весь мир становится угрожающим местом. Цвета слишком яркими, но я всё равно не могу им доверять. Особенно завораживают окна, но и они тоже становятся объектами, вызывающими подозрения — вы не можете доверять тому, что проникает через окна. Мы можем смотреть наружу, но другие существа способны заглянуть внутрь. Я прижимаю ладонь к стеклу. Какие секреты заперты в этих тонких листах материи? Я был бы подобен стеклу, если бы мог, но я опасаюсь этого.

Сон не приносит передышки. Веки начинают слипаться ещё до того, как я засыпаю. Мне кажется, что я падаю, опрокидываюсь, как детский волчок, во что-то... Я не знаю во что. Все мои притязания на роль мага потерпели неудачу. Эта штука слишком велика. Я не могу изгнать это, и даже если бы мог, у меня есть сильное ощущение, что я не должен так делать. Я открыл ту дверь и невольно шагнул через неё, будто бы намеренно ступил в лужу, чтобы внезапно обнаружить, что тону. Биение пульса Ктулху медленным эхом разносится вокруг. Ктулху видит меня во сне. Я не знал об этом, а теперь остро осознаю и чертовски хочу, чтобы было по-другому. Я снова хочу погрузиться в бессознательное состояние. Я не хочу всего этого знать. Я замечаю, что у меня начали вырабатываться ритуалы, которые входят в привычку. Проверяю розетки на наличие внезапных перепадов напряжения (блуждающих потоков электричества); избегаю потенциально опасных деревьев, — ну, вам известны, такие вещи.

Разумеется, эта тема знакома многим — инициатическое путешествие во тьму и обратно из неё. Знакома, благодаря тысяче и одной книге, в которых его описывают, анализируют и, в отдельных случаях, указывают ориентиры на этом пути. Что возвращает меня к вопросу о том, почему я выбрал Ктулху, или, скорее, почему мы выбрали друг друга. Есть нечто очень романтическое в Говарде Лавкрафте. Та самая романтика, что приводит людей к магии, когда читаешь произведения известного писателя оккультных романов Денниса Уитли (1897-1977). Как однажды написал британский маг и теоретик магии хаоса Лайонел Снелл: «Когда оккультизм отмежевался от крайних проявлений Денниса Уитли, убрав всё самое интересное и захватывающее, он обездолил себя, ибо крайности Денниса Уитли и есть то, в чём заключается его суть». В магии Лавкрафта есть что-то душераздирающее, волнующее, благоговейно-романтичное. Сравните это с тем множеством книг по различным магическим «системам», которые в изобилии представлены в современных книжных магазинах. Символы повсюду — всё стало символическим и как-то (по крайней мере, на мой взгляд), менее реальным. Из удивительных и потрясающих переживаний выварили все чувства, превратив их в краткие изложения и списки — всегда больше списков, диаграмм, графиков и попыток изгнать Неизведанное с помощью объяснений, уравнений, абстрактных структур, с которыми могли бы развлекаться люди.

Лавкрафтианская магия является стихийной и первозданной, она обладает непосредственным присутствием и резонирует с потаёнными страхами, страстными желаниями, устремлениями и снами. Великие Древние Боги и их сородичи всегда будут лишь обрывками таинственного, которых никогда не кодифицируют и не "высушат" для того, чтобы их могли изучить учёные. Да, вы можете использовать числовую Гематрию, пока не отождествите подобного Бога с каким-то концептом, и я действительно полагаю, что Гематрия, если применять её правильно, может стать той нитью, с помощью которой вы начнёте сплетать своё собственное безумие Ктулху, погружаясь в суб-шизоидные смыслы. Никаких Некрономиконов не существует — о'кей, уточним, есть несколько опубликованных Некрономиконов, но ни один из них, по-моему мнению, не соответствует тому ощущению «совершенно богохульного фолианта», который после внимательного прочтения сводит человека с ума. Если он и существует, то находится где-нибудь в заброшенной библиотеке, где вам придётся пройти через безумие, чтобы найти ключ, и только для того, чтобы затем обнаружить, что то, что подходит вам, скорее всего, не будет иметь особого смысла для всех остальных. В конце концов, для иных людей, и «Фанни Хилл»* была богохульной. (*прим. — «Мемуары женщины для удовольствий» — более известные как «Фанни Хилл» — эротический роман английского автора Джона Клеланда , опубликованный в 1748 году и считающийся «первой оригинальной английской прозаической порнографией и первой порнографией, написанной в форме романа», является одной из самых преследуемых и запрещённых книг в истории). Весь смысл «Некрономикона» заключается в том, что он является шифрованным кодом для такого рода переживаний, переворачивающих всё ваше мировосприятие и, пока идеи от этого просветления вертятся в вашей голове, побуждает вас действовать — делать то, что «должно» быть сделано в пламени Гнозиса — будь то доктор Генри Армитидж, отправляющийся в Данвич, или обращение Савла* к грекам, когда пламя видéния по дороге в Дамаск полыхало в его сердце (*прим. — «Обращение Савла» или «обращение Павла» — библейский эпизод — видение Господа, произошедшее с фарисеем Савлом, будущим апостолом Павлом, на пути из Иерусалима в Дамаск, описанное в Новом Завете, Деян. 9:3-7).

Этот опыт, эта сердцевина, из которой рождается магия — энергия, сила — для меня является сутью (ядром) магии, центральной мистерией, если хотите. Гнозис, осознание присутствия Бога, срывает завесу и оставляет вас задыхаться. Характер личности, её защита, рассеивается (до тех пор, пока постепенно не восстановится в новую оболочку), и на короткое время вы прикасаетесь к сердцу этой непостижимой тайны, унося с собой осколок внутри. Он постепенно исчезает, проникая глубже, становится тупой болью, так что приходится вновь возвращаться за дополнением. Большая часть «установленных, специфицированных» магических ритуалов, которые я проводил или в которых принимал участие, даже близко не приближаются к этому. Несмотря на все магические акты, которые я совершал, реагируя в ответ на внешние обстоятельства, катастрофические события или какую-либо свою тягостную внутреннюю потребность, неизменно приводили меня к центру самой тайны. Я до сих пор помню момент, когда наблюдал за жрицей-ведьмой, «одержимой» богиней Гекатой. Её глаза... они точно не были человеческими. В 1996-ом году, в ответ на мою мольбу, вызванную моим внутренним смятением и мучениями, неистовый бог Пашупати* низко склонился ко мне и посмотрел на меня сверху вниз, сквозь видение ослепительно-белого сияния, остаточные следы которого всё ещё мерцают по краям. (*прим. — «Пашупати» — в древнеиндийской мифологии один из эпитетов бога Рудры, а позднее бога Шивы в индуизме, интерпретируется как «гос­по­дин тва­рей» или «вла­сти­тель душ», не­ко­то­рые ис­сле­до­ва­те­ли счи­та­ют, что культ Па­шу­пати вос­хо­дит к древнейшим до-ведийским и, даже возможно, до-арийским культам про­тоин­дий­ской ци­ви­ли­за­ции возникшей в до­ли­не реки Инд в IV тысячелетии до нашей эры, на северо-западе Индии).

Cправа: так называемая «Печать Пашупати» с сидящим божеством Пашупати, найденная при раскопках в Мохенджо-Даро, на ней изображён сидящий в позе лотоса человек с тремя лицами и рогами быка.

Настоящая магия — это безумство, первобытность, исступление. По ночам я чувствую близкое присутствие Великих Древних. Когда ветер стучит в оконные стёкла. Когда слышу раскаты грома. Когда поднимаюсь по склону холма и размышляю о возрасте этого места. Чтобы ощутить их присутствие рядом, всё, что мне нужно сделать, — это оставаться на холме до наступления темноты. Держаться вдали от людских жилищ. Подальше, от нашего хрупкого порядка и рациональности, в дикую природу, где даже глаза овец могут выглядеть странно под лунным светом, где сама природа словно ближе к безумию. Находясь снаружи, на свежем воздухе, вам не нужно «призывать сущности сверху» — они уже здесь, на расстоянии всего одного вдоха от вас. И вы окажетесь ближе к Ктулху, чем можно было бы представить. Опять же, это небольшая деталь, о которой редко упоминают, но существует принципиальная разница между «магом», считающим, что он имеет право на «призыв Великих Древних», и магом, ощущающим с ними чувство внутреннего сродства, вследствии чего ему не требуется произносить специальное заклинание призыва. Любой может произнести заклинание и связаться с ними, но мало кто осмелится сделать это из «шапочного» знакомства, порождённого сродством. Есть существенная разница между совершением ритуала и наличием права на него. Но как только вы сталкиваетесь лицом к лицу с богом, позволяя его безумству пронизывать вас, захлестнуть и изменить, тогда возникает истинная связь, находящаяся за пределами и неподвластная никаким человеческим объяснениям или рационализации. Мы создаём связи с богами, которых выбираем, и с богами, которые выбирают нас. Это двусторонний обмен, и его последствия могут проявиться в вашей жизни не сразу, а через годы. Но боги, как правило, терпеливы. Ктулху лицезреет сны.

Становление магом подразумевает постоянные изменения, модификацию идентичности, переход к другим парадигмам веры и поведения, освоение новых навыков и отказ от жизненных паттернов, которые отжили свой век и утратили полезность. Таким образом, происходит сдвиг от центрального «Эго» (внутреннего восприятия), основанного на поддержании различия между понятиями «я» и «другой», к «Экзо» (внешнему восприятию), то есть к самости, находящейся в непрерывном процессе динамического взаимодействия.

Если «ничто не истинно, всё дозволено», значит, в жизни нет никакой цели или грандиозного космического плана, кроме того, что мы сами себе навязываем или в который верим. Для кого-то это цинизм. Для магов Хаоса это головокружительный глоток свободы.

Страх — это телесный гнозис, который усиливает любые эмоциональные и когнитивные шаблоны, помогающие нам сдерживать изменения. Одна из главных ловушек в развитии магии — это склонность людей, когда становится трудно, уходить в безопасные фантазии и считать себя повелителями бесконечного пространства. Магия, связанная с повседневным миром, может помочь нам твёрдо стоять на земле, что крайне важно для тех, кто хочет дотянуться до звёзд.

Мир чудесен; мы можем почувствовать это, поднявшись на высокую гору и посмотрев на открывающийся внизу пейзаж, или испытав тихое удовлетворение в конце одного из тех дней, когда у нас всё сложилось удачно. Магия — это дверь, через которую мы вступаем в таинство, первозданность и имманентность (проявление божественного в материальном мире). Мы живём в мире, где действуют обширные и, по-видимому, всеобъемлющие системы социального и личного контроля, постоянно подпитывющие нас ложью о том, что каждый из нас одинок, беспомощен и не в силах что-либо изменить. Магия — это перемены. Измените свои обстоятельства таким образом, чтобы вы стремились жить в соответствии с развивающимся чувством личной ответственности; чтобы вы могли влиять на всё вокруг себя, если захотите; чтобы мы не были беспомощными винтиками в каком-то часовом механизме вселенной. Все действия по личному или коллективному освобождению — это магические акты. Магия ведёт нас к радостному восторгу и экстазу, к прозрению и пониманию, к изменению самих себя и мира, в котором мы соучаствуем. С помощью магии мы можем начать важное исследование — возможностей свободы.

ЛАВКРАФТ: ВИЗИОНЕР ПУСТОТЫ

Учитывая всё вышесказанное, неудивительно, что современные оккультисты интересуются Мифами Ктулху. Лавкрафтианские ритуалы были представлены в работах таких авторов, как Антон ЛаВей (основатель «Церкви Сатаны»), Майкл Акино (глава Храма Сета) и Пит Кэрролл (организация Иллюминаты Танатероса). Кеннет Грант (глава Ордена Восточных Тамплиеров) в своей 9-томной серии «Тифонианских» трудов также широко использовал Лавкрафтовские образы в собственных интерпретациях оккультного творчества известных мистиков Алистера Кроули и Остина Османа Спейра. Майкл Бертье, возглавляющий Вуду-гностический орден «Тёмного Кулуара», тоже включил элементы мифологии Ктулху в свою деятельность. Вслед за попыткой Августа Дерлета связать Мифы Ктулху в целостную космологию, несколько ведущих оккультистов (в частности, Кеннет Грант) попытались объединить Великих Древних в определённую «идентифицируемую» систему того или иного рода.

Такие попытки демонстрируют пристрастие западных оккультистов к созданию сложных символических мета-структур; однако, я считаю подобные систематизации Великих Древних — искажением, несоответствующим изначальному видению Лавкрафта. Сама их природа такова, что они «первозданные и внепространственные», едва ощутимые и, вечно «таящиеся» на краю сознания. Самые мощные энергии — это те, которые невозможно определить, то есть их нельзя чётко осознать или представить. Они остаются неосязаемыми и зыбкими. Это очень похоже на ощущение пробуждения от кошмарного сна, когда страх ещё свеж, но причина его уже забыта. Лавкрафт хорошо это понимал, вероятно, благодаря тому, что многие из его произведений были написаны на основе его собственных снов. Отказ Лавкрафта признавать объективную значимость сновидений — включая его собственные — привёл большинство исследователей творчества к выводу о том, что экзотические толкования оккультных интерпретаторов Лавкрафтовских работ не имеют под собой должных оснований. И, справедливости ради, стоит отметить: Лавкрафт категорически отвергал верования в иррационалистские доктрины, с которыми ассоциируют себя оккультисты и мистики.

Великие Древние черпают свою силу в неуловимости и неосязаемости. Однако, как только их формализовать в символические асистемы и соотнести с интеллектуальными мета-системами, часть их первозданной силы теряется. Уильям Берроуз выразил это так:

«Как только вы называете что-то (даёте чему-то имя), вы сразу же отнимаете у него силу... Если бы вы могли взглянуть в лицо Смерти, она потеряла бы свою силу убивать вас. Как только вы спросите у Смерти её верительные грамоты, её пропуск становится неопределённым».

Некоторые интеллектуалы, вдохновлённые Лавкрафтовскими видениями, попытались интерпретировать его мифос в Ницшеанском ракурсе, утверждая, что Великие Древние олицетворяют силы Сверхчеловека, стоящего вне Добра и Зла, и осознающего только первобытные желания и страсти. Лавкрафт ясно даёт понять, что Великие Древние не просто отвергают традиционную мораль, но и относятся к человечеству примерно так же, как мы относимся к скоту. Рано или поздно даже преданный почитатель Ктулху не избежит своей участи под мечом судьбы.

Видение Лавкрафта, его футилитаризм («тщетность»; убеждение в том, что вся человеческая деятельность бесполезна) — особенно уместны в наше время, когда пост-модернистские мыслители утверждают, что разрушили будущее и перелопатили прошлое в бесконечных поисках «удовольствий» того или иного порядка. Мы всё чаще повторяем высказывание «старца гор» (как называл его в своих произведениях Уильям Берроуз), и Великого мастера ассасинов Хасана Ибн Саббаха (1027-1124) о том, что «Ничто не истинно, всё дозволено» — или, говоря точнее, ничему нельзя доверять. Живя так, как живём мы, в мире, который стремительно мутирует благодаря компьютерам, видеокамерам и кабельному телевидению; где одни люди могут ступать на Луну, в то время как другие продают своих детей торговцам органами; где тайны жизни раскрываются посредством манипуляций с ДНК, а реалии чужих смертей демонстрируются в прайм-тайм по телевизору, — легко стать циничным, и трудно сделать так, чтобы любая концепция истины оставалась незыблемой и существенной.

В культуре, где границы настоящего переходят в будущее со скоростью, которую зачастую трудно осознать, чувство связи с историческим временем, мягко говоря, расплывчатое. Противоречия пост-капитализма привели к раздроблению общепринятой реальности до такой степени, что ощущение отчуждения и беспомощности стали характерными чертами для нашей культуры. Оккультизм предлагает альтернативу: возможно, чувство связи с историческим временем, когда мир был менее сложным, когда люди были более «в соприкосновении» с окружающей средой и имели больше личного контроля над своей жизнью. Оккультные течения являются зеркалом общепринятой реальности. Оккультисты с готовностью высмеивают религии «Рабов Божьих», а затем сходят с ума в экстазе, покупая подлинный комплект носков Алистера Кроули. Много разговоров ведётся об этом оккультном маге как об опасном бунтаре или душевном анархисте со стороны тех, кто затем «узаконивает» своё положение, размахивая дипломами, сертификатами и защищёнными авторским правом логотипами. Я имею ввиду, кому действительно есть до этого дело, кроме глупцов, покупающихся на всё, что хотя бы отдалённо напоминает «древнюю мудрость».

Справа: Звезда Хаоса — символ и талисман беспорядка и хаоса, восьмилучевая звезда, имеющая лучи в виде стрел в радиальном узоре, исходящих из единого центра и направленных вовне. Призван символизировать безграничность возможностей Хаоса. Этот знак происходит из творчества английского писателя-фантаста Майкла Муркока начала 1960-х годов, в следствии чего не может считаться символом с реальным историческим происхождением, хотя данный вопрос оспаривается. В середине 1970-х, с некоторыми изменениями (внесёнными оккультным автором Питером Кэрролом) знак стал использоваться британскими оккультистами, развивающими современную практику «Магии Хаоса», в частности организацией «Иллюминаты Танатероса» (IOT).

Именно такую позицию нередко занимают так называемые «маги», стремящиеся возвысить своё положение, утверждая, что способны вызвать демонов, призвать Сатану или командовать сущностями вроде Великих Древних из других измерений. Это вопли бессильных и глупых индивидуумов, пытающихся превознести себя, заявляя о своей власти над «силами», которые, как они воображают, могут быть подконтрольны таким людям, как они. Похоже, действительно, существует особое притяжение между потенциальными оккультистами-«сверхчеловеками» и обширным зловещим пантеоном тёмных богов, мёртвых богов, «богов во фритюре». Мне кажется, что под всеми оправданиями, будущих возможных «сверхчеловеков/сатанистов/могущественных магов-адептов» (выбрать подходящее), скрывается стремление узаконить своё положение «изгоев» — легко поддерживать такое представление о себе, как о благородном, обречённом аутсайдере, в то же время оставаясь незаметным и никчемным. Видение Говарда Лавкрафта — это осознание абсолютной ничтожности человечества перед надвигающейся тьмой космоса.

Обычно я вижу, что те, кто утверждает, что знают Пустоту, кто называет себя сатанистами, суперчеловеками и аутсайдерами, запутались в двух опасных мемах — БЫТЬ ПРАВЫМ и СВОДИТЬ СЧЁТЫ. Увы, помимо воображения себя лордами Замка Силлинг* Маркиза Де Сада (*прим. Замок Силлинг — место действия знаменитого либертинского романа Де Сада «120 дней Содома, или Школа разврата», 1785 г.), или мечтаний о воплощении власти без ответственности, описанной в какой-нибудь брошюре в мягкой обложке с латинским названием, эти самопровозглашённые создания тьмы, похоже, так никогда и не справляются с реализацией своей «воли к власти». Писатель Уильям С. Берроуз как-то заметил, что «каждый, кто может взять в руки сковородку, повелевает смертью». Слишком часто кажется, что многие люди удовлетворяются замещающими (вторичными) острыми ощущениями — пытаясь «овладеть» смертью, окружая себя символами и образами своих кумиров. Разве это не позор, что большинство из тех, кто кричит о «Праве Силы» («кто сильнее, тот и прав»), на самом деле, никогда не получают шанса топтать слабого — если, конечно, они не перестанут быть отверженными «изгоями» и не примкнут к какой-нибудь властной структуре, которая позволит им делать это безнаказанно и с одобрения государства.

Магия хаоса основывает свою мощь на универсальном потенциале творческой силы, которая постоянно пытается просочиться сквозь трещины нашей личной и коллективной реальности. Хаос сам по себе не является системой или философией, но он использует веру как инструмент. Это то отношение, которое человек применяет к своей магии и философии. Это основа всей магии, поскольку является первозданной творческой силой. Маг хаоса изучает множество техник, обычно столько, сколько ему доступно, но смотрит за рамки систем и догм, на физику, лежащую в основе магической силы, и использует те методы, которые ему по душе. Хаос не приходит вместе с Гримуаром или даже с предписанным набором чётких этических норм и постулатов. Именно поэтому его окрестили «Путём Левой Руки». Маги Хаоса верят, что «результат оправдывает средства», таким образом, он опасно близок к Тёмной магии. Не существует набора конкретных заклинаний, считающихся ориентированными на Магию Хаоса. Маг хаоса будет использовать те же заклинания, что и в других путях, или те, которые он создал сам. Любые методы и информация являются допустимыми; единственное требование – чтобы они работали. Поскольку Хаос сам по себе не имеет границ, противник-антагонист, использующий Магию хаоса, должен рассматриваться как серьёзная угроза. Хаосизм — это ветвь оккультизма, основанная на прагматических убеждениях, где практикующий может свободно использовать любую систему убеждений.

.

                                                                                                           *

.

Author: © 2022 Philip Hine.

Copyright © 2025 Enfolding.org

Copyright © 2025 PDFCOFFEE.COM. All Rights Reserved.

Перевод: © 2025 ZaverLast.

Ссылка: https://enfolding.org/reflections-on-love...

Ссылка: https://pdfcoffee.com/chaos-magick-using-...

________________________________________________

.

Афиша берлинского семинара 2022 года «ЗВЁЗДНЫЙ ГНОЗИС: Некрономикон, Чужеродные Боги, и Магия Хаоса» европейского Центра «Общество Серы», созданного для углублённого изучения и обмена эзотерическими и оккультными знаниями. Слоган внизу на плакате: «Где-то в этой невероятно огромной Вселенной со всеми её необыкновенными размерами и сложностью, все знания и способности, которые мы ищем, уже должны существовать».

Прилагательное «Элфрич» (Elfriche) происходит от более ранней формы слова «Элрич» (Elritch), неясного происхождения. Второй элемент «-ritch», как правило считается древне-английским «rīċe» (от «realm» — «область, сфера, царство» ; а также от древне-французского «riche», означающего «могущественный, богатый, обширный»). Что касается первого элемента в слове «Elritch», то некоторые учёные-этимологи считают, что «El-», происходит от древне-английского корня, означающего «чужеродный, странный, иной, потусторонний», связанного с древне-английским словом «Ellende» и современным английским «Else»; другие же исследователи полагают, что корень «El-» происходит от «Elf».

Утверждение о феях, конечно, спорное. Поиск в интернете даёт определение «Еldritch», как «нечто жуткое и таинственное, относящееся к божествам Г.Ф. Лавкрафта». Вполне возможно, что корень «Eld» на самом деле происходит не от «Elf», как считают отдельные специалисты, а идёт от древне-английского корня «El», означающего, как сказано выше, «чужеродный, странный, иной». Скорее всего Лавкрафт понимал его именно так. И это кажется гораздо более вероятным, особенно в контексте его произведений.

С другой стороны, проспать несколько тысячелетий, для того чтобы проснуться и всё разрушить, или же испортить жизнь одному конкретному человеку, в действительности весьма похоже на Фей. Во всяком случае, по отношению к феям это не звучит как что-то «странное». Прямо говоря, вышезаявленное утверждение тоже срабатывает с феями, если вы знакомы с мифическими преданиями о них. Этот волшебный народ может с одинаковой лёгкостью встать как на сторону людей, так и против них, и некоторые детали, говорящиеся о феях, если вы понимаете предания и то, кем вообще являются феи и кем они должны быть... звучат вполне правдоподобно. 

Оксфордский словарь Английского языка (OED), в данном случае, использует этимологию происхождения слова «Эльф» (Elf) от «Эльфриш» (Elphrish), в том числе, в этом словаре происхождение слова «Элдрич» (Eldritch) прослеживается до 1500-х годов, а к тому времени его значение уже недвусмысленно означало «неестественный, отвратительный», вместо «эльфов/фей», подразумевающихся в слове «Эльфриш» (Elphrish). Самый ранний отрывок, упоминаемый в Оксфордском словаре, это фраза шотландского поэта Уильяма Данбара (1460-1522): «Там был Плутон, сверхъестественный инкуб» (There was Pluto, the Elrich incubus), из поэмы 1508-го года «Золотой Тарж» (Золотой Щит/The Golden Targe). Соответственно, каким бы ни был изначальный источник, к моменту появления произведений Лавкрафта это слово уже на протяжении 400 лет использовалось для обозначения странного, отвратительного и противоестественного.

В то же время некоторые исследователи считают, что «Еldritch» — это вариация от слова «Еlder», означающего «старый, древний», а слова «Old/Elder/Eldest» проистекают из одного семейства. Ещё в одном исследовании о слове «Еldritch», предполагается что корень «El» — означает «странный, другой» (как и в «Еl» — «прочий, иной, другой»), а «ritch» происходит от «realm» (область, царство), и следовательно слово «Еldritch» означает «из другого мира». Также в скандинавской мифологии, в древне-исландских сагах XIII века существует слово «альфхейм» или «альвхеймар» (álfheimr) — мир альфов или светлых существ-альвов, один из 9-ти миров и одно из 14-ти жилищ Богов-Асов, находящийся между мистическими городами Мидгардом и Асгардом. Слово «álfheimr» происходит от двух слов: «álfr» («альф») и «heimr» («мир, родина»), и значит «мир альфов». Другое мнение рассматривает вероятность, что слово «Эльф» (Elf) могло произойти от корня «Эль» (El), учитывая, что эльфы тоже являются инородцами или пришельцами, особенно в художественной литературе, созданной до произведений Джона Р. Толкина (1892-1973). Хотя подобное толкование скорее всего неверно, поскольку считается что этимология слова «Эльф» всё же иная. (см. ссылку: https://en.wiktionary.org/wiki/elf#English). 

В книге профессора Кембриджского Университета Д.А. Карсона «Экзигетические заблуждения» (1984), посвящённой случаям, когда церковные пасторы допускали словесные ошибки в своих проповедях, автор пишет: «То, что термин «XYZ» — это греческое или еврейское слово по происхождению или составное слово, не означает, что оно именно так и значило в тот период истории или в том контексте». Не говоря уже о том, что прилагательное «Eldritch» описывает нечто странное, оно не использовалось в контексте как описание конкретных черт какого-либо существа. 

Наиболее сложная часть этимологии заключается в том, что в реальности происхождение какого-либо слова мы рассматриваем только спустя длительное время после того, как оно вошло в повседневный язык и обиход. В Викисловаре и Этимологическом словаре указываются как производные от «Еl-», так и производные от «Еlf-». Возможно ли, что «Еlf-» происходит от одного и того же производного, или похожего, что и «Еl-», учитывая, что это всего лишь одна дополнительная буква? Также есть версия, что слово «эльф» (Elf) могло произойти от древнего прото-германского слова «Альбиз» (Albiz).

«Эльфы замечательные, они вызывают удивление. Эльфы чудесные, они творят магию. Эльфы фантастические, они создают фантазии. Эльфы очаровательные, они ткут чары. Эльфы потрясающие, они порождают ужас. Слова могут извиваться, как змеи, и если вы хотите отыскать змей, ищите их за словами, изменившими своё значение. Никто никогда не говорил, что эльфы хорошие. Эльфы плохие». (свободно цитируемый отрывок из романа Терри Пратчетта «Дамы и Господа», 1992). Если вы когда-нибудь читали сказки, то знаете, какие ужасы таят в себе эльфы.

Феи часто считаются инородными и потусторонними сущностями. Не только феи и эльфы, но и их владения также представляются чужеродными и странными. Стихотворение немецкого поэта и драматурга Иоганна Вольфганга Гёте (1749-1832) — «Эльфийский король» (англ. The Elvenking) или «Лесной царь» (англ. Der Erlkönig) откровенно ужасает. В немецком языке «кошмар» — это «Эльфийский сон» (нем. «Alptraum»; англ. «Elvendream»).

На самом деле феи (эльфы) всегда были своего рода злыми, или, по крайней мере, недобрыми. В преданиях разных культур о них рассказывают по-разному, некоторые из них более жуткие и ужасные, чем другие. В фэнтезийном романе «Дамы и Господа» английского писателя Терри Пратчетта, много рассказывается об эльфах. В одной из главных частей книги говорится о том, что современные медиа и фольклор существенно изменились, и люди забыли изначальные идеи о том, какими были эльфы. В описаниях Пратчетта эльфы воспринимаются гораздо более Лавкрафтианскими (хотя, с другой стороны, они могут стать Лавкрафтианскими и в зависимости от того, кто и что о них говорит). Вполне возможно эльфы Пратчетта тоже основаны на эльфийском фольклоре, существовавшем до того, как английский драматург Уильям Шекспир сделал всех их милыми и причудливыми, с такими элементами, как в его комедийной пъесе «Сон в летнюю ночь» (1600 год). Шекспир изменил взгляд читателей на них, хотя это, скорее всего, в большей степени был мейнстримный сдвиг в пьесах, книгах и песнях того времени, который постепенно превратил эльфов и фей из страшных в более доброжелательных, и люди с годами забыли. Существа-феи нередко изображаются довольно жуткими. В основном они выглядят приблизительно как люди, но часто ментально так же чужды нам, как и Ктулху.

В том, как мы представляем себе фей в современном фэнтези, и в том, как Лавкрафт изображал своих «элдрических» существ, есть много связующей ткани. Они чуждые и потусторонние для современных смертных, и то, как работает их разум, часто постичь нелегко. Они действуют извне, но выбирают определённых смертных для осуществления своих планов, обычно для того, чтобы помочь им укрепиться либо через веру, либо через переход в это измерение. Связь становится особенно заметной, когда вы погружаетесь в цикл рассказов Лавкрафта из «Страны снов», из которого можно многое почерпнуть об этом. 

Народ Фей действительно кошмарен. Это группа потусторонних сущностей, которых лучше всего можно описать как «убийственно-вредных». Они крадут детей и подменяют их монстрами. Они навязывают смертным ужасающие сделки, не утруждая себя объяснением условий — например, заставляют вас быть рабом в течение девятисот лет, потому что вы приняли их предложение в виде угощения виноградом, или отнимают у вас чувство вкуса, осязания и обоняния в обмен на клочок ткани, от которого вы не сможете оторвать глаз, пока не умрёте от голода. Феи — это чудовища. Не позволяйте их современным пастельным и детским Диснеевским аналогам обмануть вас. Феи — это магические существа со своими собственными целями, которые полностью далеки от человеческой морали. Причём они даже не считают свои действия «злыми» или «разрушительными», они считают это всего лишь «небольшим развлечением». Феи являются ужасными монстрами в преданиях большинства европейских народов. Взгляните хотя бы на описания коварных духов воды «Никси» (или Нёккенов), в германо-скандинавском и английском фольклоре.

Если следовать логике, согласно которой слово «Еldritch» является преобразованным словом от «Еlfritche», а слово «Сthulhu» берёт свое начало как эволюционная идея его возможного происхождения от фей, то это означает, что эльфы и полу-эльфы с предками фей представляются по своему происхождению «Еldritch» (то есть, «странными») и по-сути являются отдалённой версией того же вида, что и ужасающие сущности Говарда Лавкрафта. 

По всей вероятности, когда Лавкрафт создавал свои мифы, он был вдохновлён некоторыми из наиболее пугающих мифологий, стоящих за традиционными описаниями фей. Творчество Говарда Лавкрафта, несомненно, похоже на литературу английского писателя и мистика Артура Мейчена (1963-1947), только происходит в космическом пространстве. В старых преданиях Феи всегда были очень жуткими и устрающими существами. По крайней мере, Феи и Лавкрафтовские мерзости должны быть тесно связаны между собой, поскольку в Стране Фей есть внутренний скрытый портал в Дальние Миры, где в безмолвии бродят Лавкрафтианские ужасы. Общая природа фей может вполне соответствовать Иным Богам (Внешним). Феи (Fairy) могут быть далёкими потомками Древних, таких как Ктулху и Ньярлатхотеп (в Ньярлатхотепе определённо есть что-то от эльфов). Однако, корень слова «Cthulhu» происходит от греческого «Cthonic» (Хтонический), что означает Подземный мир, он — божество подземных стихий и вод. Следовательно, Cthulhu — это существо из Подземного мира, а не из сказочной Страны Фей.

Впрочем, существует немало существ, заимствованных из различных мифологий, которые совсем не похожи на себя в собственных мифах. Вообще, «Фeя» (Fay) — это собирательное название всех сверхъестественных существ в гэльской (древне-шотландской) мифологии, позднее распространившееся на легенды соседних стран и народов.

Могучие и необыкновенные силы в произведениях фэнтези часто имеют противоположности, а иногда ещё и целый спектр между этими противоположностями. Существуют элементарные вещи, такие как магия Льда против магии Огня, культурные вещи, такие как Добро против Зла (и хаотическое против закономерного), Демоническое против Ангельского, исцеление против некромантии, и так далее. Так может быть понятия Эльфы и Элдрич просто-напросто являются двумя сторонами одной медали «сверхъестественных энергий и сущностей»?

Конечно, всё вышесказанное ещё не делает Ктулху существом-феей и это была лишь небольшая попытка исследовать данную тему. Любой, кто когда-либо смотрел англо-канадский научно-фантастический телесериал «Торчвуд» (2006/2011), представляющий собой более серьёзное ответвление от популярного телесериала «Доктор Кто», несомненно знает, насколько пугающими могут быть эльфы и феи, однако с таким же успехом они могли бы являться и пешками Ктулху.

                                                                                                       * * *

.

Discussion topic «The entire Lovecraft Pantheon are Fairies?» (2022).

From the discussion materials of the internet community «DnDMemes» on the american platform «Reddit».

Copyright © 2024 Reddit, Inc. All rights reserved.

Переводчик и редакция: © ZaverLast, 2024.

Ссылка: https://www.reddit.com/r/dndmemes/

_____________________________________

Предупреждение: 

"Нижеопубликованная статья никоим образом не предназначена для металхэдов, скин-рокеров, сатанистов, излишних снобов, фальшивых готов, не имеющих понятия, что означает этот термин, а также, викканов, депрессующих эмо, вампирологов, альтернативных эзотериков сомнительного характера и, в целом, представителей всей той фауны, следующей за сегодняшней модой. Модой, являющейся не чем иным, как продуктом и творением декадентской системы нынешней материалистической и бессмысленной эпохи, по этой же причине, терпимой и поощряемой именно той же самой системой, против которой, как "верят" многие сегодняшние новомодные сообщества, они борются. Настоящая статья пытается пролить свет на глубинные и устрашающие аспекты, заложенные в памяти белого человека, поэтому нижеопубликованный материал не является предметом для шуток, и его не следует рассматривать легкомысленно. Напротив, данная публикация ориентирована на зрелых, здоровых, уравновешенных и эмоционально стабильных людей, с глубокой озабоченностью современной расовой проблематикой, с беспокойным, но рефлексивным духом и, прежде всего, с широким пониманием реалий сегодняшнего мира. На продуктивных людей, интуитивно почувствовавших, что в литературе подобного рода скрывается и объединяется нечто такое, что выходит за рамки очевидного...".

_________________________________________

Содержание:

1. Введение.

2. Метафизическое происхождение ужаса.

3. Мифология Говарда Филлипса Лавкрафта.

_________________________________________

"Страх — самое древнее и сильное из человеческих чувств, а самый древний и самый сильный страх — страх неизведанного". /Г.Ф. Лавкрафт/

"Пиши кровью — и ты узнаешь, что кровь есть Дух". /«Так говорил Заратустра», Ф.В. Ницше/

"Когда вы презираете комфортное и суетное, и невыносите мягкотелых, вы становитесь свидетелем истоков вашей добродетели". /Ф.В. Ницше/

"Дух, по своей сущности, не знает ни страха, ни боли, он — возвышенное торжество и мужество, непоколебимая честь, подлинная волевая сила".

"Готика — это эстетическое, духовное и психоанимическое воплощение, исключительно и целиком принадлежащее белому человеку".

                                                                                                    * * *

I. Введение

Пожалуй, уже практически золотым правилом стало то, что почти все интеллектуалы, анализирующие в последние годы творчество Говарда Филлипса Лавкрафта, концентрируются на сугубо литературных аспектах строго формального порядка и неизменно настаивают (вплоть до острого невроза) на подчёркивании своих расхождений и несоответствий с личностью и политическими тенденциями автора "Провидения"; разумеется, не забывая при этом болезненно по-упиваться предполагаемыми шизофреническими наклонностями, женоненавистничеством и прочими патологиями, которые якобы мучили "беднягу" Лавкрафта. Все эти многословные и бессмысленные приложения, в высшей степени называемые академическими предисловиями, с их предвзятыми и пространными прологами и умело составленными рекламными текстами на задних обложках, предназначены только для удовлетворения идеологического видения самих авторов-прологистов. Большинство современных писателей и литературоведов (как правило, люди "левого" толка, приверженные истеблишменту) ломают сегодня голову, пытаясь препарировать личность такого автора, как Лавкрафт, который, по общему мнению, несомненно выдающийся, но, к несчастью для них, являющийся прямой противоположностью им самим и их материалистическому мышлению, другими словами, Лавкрафт — это некомфортный тотемический эталон того, что значит быть настоящим противником истеблишмента, иначе говоря, расистом, ксенофобным консерватором, убеждённым сторонником теории превосходства, приверженцем эстетики прошлого, полноценным язычником, да к тому же ещё и верившим в возрождение Арийской расы.

Таким образом, всё это пустословие, сопровождающее большинство книжных публикаций Лавкрафтовских историй (особенно в испаноязычных изданиях), в действительности, направлено на то, чтобы объяснить Необъяснимое умам, уже неспособным это понять и принять, вместо того, чтобы честно и открыто донести до читающей публики саму подоплёку вопроса и тот архетипический субстрат, скрывающийся под наслоениями и пластами Фрейдистского и рационалистического хлама, который те же литературные комментаторы вываливают на произведения и личность Г.Ф. Лавкрафта. То же самое происходит и с другими неудобными гениями, того же визионерского направления, что и Лавкрафт: Эдгар По, Фридрих Ницше, Джон Толкин, Жюль Верн, Чарльз Диккенс, Хорхе Луис Борхес, Эзра Паунд, Уильям Блейк, Томас Карлайл, Герман Гессе, Кларк Эштон Смит, Роберт Говард, Джордж Оруэлл и многие другие, наиболее могущественные и недостижимые литературные боги, которых когда-либо видел мир; как правило, все они расисты, все они одной ногой в прошлом, все они певцы далёкого золотого века и, конечно же, яростные бойцы культурной баталии, начавшейся много столетий назад против демона-творца этого мира и его культурной стратегии рационального господства. 

Несомненно, единственный аспект, в котором мы можем воспринимать главный посыл, заложенный в произведениях вышеперечисленных гигантов — это дух крови: только арийская кровь способна расшифровать скрытое послание в работах этих мастеров. Говоря кратко, для сегодняшних излишне политкорректных литературных аналитиков и писателей, Лавкрафт является квази-безумцем по причинам, для них неправильным: во-первых, потому что он был связан с американской национал-социалистической партией (American National Socialist Party), а во-вторых, из-за его расовой асептики и многократно повторяющихся аристократических утверждений. Однако, какими бы извращёнными не были толкования, которые они используют для того, чтобы отделить Лавкрафтовское творчество от его якобы больной личности, создавая несуществующую дихотомию и представляя автора каким-то странным выродком; нам, тем не менее, абсолютно не хочется верить в то, что Лавкрафт — человек с таким потрясающим творческим талантом, с его изысканным литературным стилем и весьма целесообразными, контролируемыми жизненными привычками, мог страдать от чего-то похожего на старческую деменцию, которую они провозглашают. Остаётся только думать, что подобная настойчивость вероятно коренится в маркетинге, необходимом для лучшей продажи книг "безумного гения".

Лавкрафт был вполне убеждённым расистом, и, как мы увидим позже, это убеждение имело под собой гораздо более глубокие и, безусловно, более последовательные причины. Например, с расистской точки зрения, для Лавкрафта было логичным и нормальным присоединиться к американской нацистской партии, что он и сделал. Само по себе это не имеет ничего общего с безумием; напротив, было бы сумашествием, если бы он, будучи расистом, вступил бы, к примеру, в профсоюз итальянских сапожников. Лавкрафт также не скрывал своего аристократического происхождения. В этом тоже нет ничего ненормального, скорее личная гордость за то, что он принадлежал к старинному британскому роду. В следствии этих причин, прежде чем перейти к сути дела, необходимо очистить от интеллектуальных экскрементов фронтиспис, обрамляющий сегодня имя Говарда Филлипса Лавкрафта, гения Провидения, мрачного пророка готического ужаса, лежащего в основе крови арийского человека, а также, вполне возможно, одного из величайших писателей всех времён.

Можно с уверенностью сказать, что под пером этого автора воплощается исконный, подлинный готический дух: Говард Лавкрафт — это квинтэссенция древнеродового ужаса и исторической эволюции литературы данного жанра. Лавкрафт не случайно привнёс в арийский литературный багаж космический элемент, который должен был бы стать для жанра готической литературы ужасов чем-то вроде оперно-симфонического произведения "Готтердаммерунг", или "Закат Богов" в жанре музыки. (прим., "Götterdämmerung" — "Закат Богов" или "Гибель Богов" — драматическая опера немецкого композитора Рихарда Вангера, завершающая его эпическую тетралогию "Кольцо Нибелунга", основанную на реконструкциях древнегерманской мифологии, исландских сагах и средневековой поэме "Песнь о Нибелунгах"; годы создания 1848-1874). Также не случайно и то, что смерть Лавкрафта завершает временной цикл, совпадающий с началом падения национал-социалистической Германии — ещё одного архетипа арийского народа, преданного Демиургическими законами. Говард Лавкрафт приближает арийского читателя к циклопическому миру Неизведанного, выполняя невероятную межпространственную функцию открытия трансцендентного Божественного. Но прежде всего Говард Лавкрафт — это аватар (воплощение), который пробуждает и потрясает чувства, а также заряжает восприятие, внутренне предупреждая белого человека о трагической реальности, означающей упадок арийской расы.

II. Метафизическое происхождение ужаса

Ещё до начала времён произошла великая космическая битва, в которой божественные Гиперборейцы были преданы другими божествами в рамках плана, задуманного Демиургом для того, чтобы наделить своё творение самосознанием и мудростью. В этом акте падения Демиург использовал вероломных сиддхи Тёмной Стороны, с целью перевернуть духовную сферу Гиперборейских сиддхи, сделав Духовное дивергентным (разъединённым с телесной сущностью) и, таким образом, рассеять их сознание Вовне, противопоставляя своё собственное создание выше Абсолюта Божественной Сиддхи, исказив её сущность и приковав вечные нетленные души к материальному миру. (прим., "Сиддхи" — термин в индуизме и буддизме, обозначающий сверхъестественные силы и способности, развитые благодаря духовным практикам или же проявляющиеся у человека спонтанно). 

(прим., Демиу́рг — др.греч. "мастер, творец". В античной философии — создатель чувственно воспринимаемого космоса. В христианстве — одно из имён Бога, как творца всего Сущего. В гностицизме Демиург — это справедливый творец видимого космоса, занимающий среднее положение между Всеблагим Первоотцом (ветхозаветным богом Яхве) совершенного духовного бытия и злым тёмным началом — Сатаной, богом материи, хаоса и язычества. В гностицизме Демиург является правой рукой Создателя бессмертных душ, однако неспособный понимать любовь, и потому, стремящийся показать, что может создать более лучший мир, нежели тот, который воплотил Всеблагой Первоотец. Демиург создаёт материю и заключает души в материальных телах. Созданная им незавершённость считается причиной всех бед и несовершенств этого мира. Он — несовершенный дух-творец, или "злое" начало, в отличие от Первоотца, "доброго" начала. В древних гностических текстах нередко обозначался именем Ялдабаоф, и описывался как порочный и ограниченный демон. Согласно Апокрифу Иоанна, Ялдабаоф стал богом материи и греховного материального мира, создал своих ангелов и властителей, и совместно с ними сотворил из материального вещества тело человека по подобию Божественного Эона Человека (высокодуховного существа — эманации Божества, пребывающего гораздо выше материи).

Во многих мифологиях Демиург сливается с абстрактным образом небесного бога-творца, отличающегося космическими масштабами деятельности, творящего не только объекты и элементы мироздания, но весь космос в целом и не только путём созидания, но и более "идеальными" способами, посредством магических трансформаций и словесных заклинаний. Термин "Демиург" был введён древнегреческим философом Платоном, впервые назвавшим его "творцом" видимого космоса. Демиурги, крайне могущественные создания, являющиеся разновидностью Высших сил, способные видоизменять основы реальности и сотворять её новые законы. Один из Демиургов некогда стоял у истоков создания Вселенной, он первым начал деформировать окружающую реальность и переделывать её под себя. Именно его влияние, из-за возникновения непреднамеренных аномалий, создало первородных богов и смертных людей. После появления Первого Демиурга и Иных божеств, начали возникать другие демиурги и темпы изменения реальности стали нарастать. По своему могуществу, Первый Демиург значительно превосходил остальных богов, он создал множество законов реальности, сформировал водные массивы, острова и континенты, включая главные законы физики, а также объединил под своим началом более слабых божеств, создав в космосе Центральный Сектор. Владения демиургов не являются неприступными, периодически в них способны вторгаться другие Высшие силы. Нередко подобные вторжения, сопровождающиеся крупными битвами, происходят из Секторов Инферно (Ада) и Пределов Хаоса. Порой демиурги могут из-за этого даже пасть, что когда-то и произошло с Первым Демиургом).

После своего падения сакральные Гиперборейские сиддхи трансформировались, смешав свою чистую кровь со специально созданными Демиургом человекообразными существами — гоминидами (Пау), дав начало Вириям с гиперборейской линией происхождения, но без памяти и полноценного осознания своей сущности. В дальнейшем, с помощью тёмной магии Демиург использовал огненную силу гиперборейцев, как двигатель алхимической гестации (созревания), для последующего развития человеческой культуры и технологической эволюции.

(прим., "Вирия" или "Вирья" — индуистский термин, переводящийся с санскрита как "энергичность", "усердие", "мужество", в буквальном смысле "состояние сильного человека". Вирия означает радостное отношение к тому, что благотворно; её функция — побуждать человека совершать благие поступки; отождествляется с "усилием ради блага", необходимым для достижения истинного знания. Вирия — это также одна из главных доб­родетелей в буддийской духовно-религиозной практике; в обобщённом смысле этот термин относится к "энергии" практикующего, обеспечивающей устойчивость на пути к высшей цели, и определяющейся как необходимое условие для достижения освобождения и просветления. Вирия — это разум, стремящийся быть неутомимым, преданным и непоколебимым; он постоянно совершенствуется и осознаёт, что способствует благу).

Именно с этих архаичных времён в чувства и мышление арийца внедряется страх и ужас перед Неизведанным, в котором он начинает отрываться от своего божественного происхождения, где в сознании Вирия создаётся искусственный барьер, бесконечная и абсолютная архетипическая иллюзорная тьма, вносящая жуткую гносеологическую неразбериху в кровный дух Вирии, заставляя его всё больше и больше забываться, ослабляя его ценность и естественные природные порывы. Разумеется, эта война продолжалась на многих планах бытия, и на протяжении тысячелетий циклично возникали пиковые моменты, когда Гиперборейская кровь проявляла себя в борьбе с материей и пыталась установить связь с собственными сакральными истоками, хватаясь за свою кровную сангвиническую (жизнерадостную и увлечённую) интуицию, в надежде преодолеть инволюцию и вернуться к своему первоначалу, в сияющую и восхитительную, родовую обитель предков.

Лавкрафт, являющийся одним из современных героев Гиперборейской стратегии, отображает в своей мифологии зловещие космические события, происходившие с незапамятных времён, он цепляется за авторитетное прошлое и отрицает настоящее, интуитивно и мудро понимая, что необходимо противостоять этому страху перед Непостижимым, этому ужасу лишения всего настоящего, комфортного и ясного в нашей нынешней эпохе, и именно здесь испытывается и проверяется чистота крови, её иррациональная и высшая ценность. 

Мастер Провидения оперирует на полотне фантастической литературы, поскольку это единственный доступный способ для воплощения его мифологических принципов в рамках стратегии культурной баталии нашего времени, а также потому, что фантастическое измерение разрушает космический порядок, созданный Демиургом, и возвышается над материей (поскольку, это измерение гораздо значительнее, чем материя), поднимая дух Вирия на более высокие уровни. Говоря об искусстве Готики шире, можно сказать, что оно является воплощением арийской эстетики, вычленяющей из Сущего самые утончённые, неясные и затенённые образы, переплетающие нашу психику со сверхъестественным. Готическая красота задумана как форма, предполагающая Непостижимое, и основана на древнем, таинственном, печальном и ностальгическом. Но прежде всего она относится к ностальгическому и устрашающему. Эта концепция порождена бездонным и головокружительным страхом, скрытым в Арийской душе.

Готика также является основой арийского эстетического взгляда на сверхъестественные и космические силы, переплетающиеся и властвующие над всем, что было создано Демиургом. В своём ледяном кошмаре, готика возвещает нам, что Вирия, или дух Ария, прикован к материальной работе Демиурга и к его непрерывному сотворению... сам того не ведая, ариец привносит свой собственный творческий вклад в эту работу, придаёт ей смысл и созерцает её впоследствии, подобно тому как и сам Демиург создаёт вселенную для собственного созерцания и удовольствия (поскольку стратегией Демиурга является культура, так как культура есть осознание материи). Благодаря чистоте крови, в Вирии, или духе Ария, продолжает сохраняться Герметический принцип "харизматического предчувствия Духовного" (дарованного Господом ощущения Божественности), в котором выживают различные ложные аспекты этого Демиургического творения.

Лавкрафт определяет сложную и феноменальную вселенную, которая по своему материальному устройству была специально спроектирована для создания иллюзий и видимостей, но перед которой воспаряет (встаёт, поднимается) чувственное и глубокомысленное проявление фундаментальной сущности Сверхъестественного, то есть — испуганная и беспокойная Арийская Душа. Когда душа арийца, находясь в своём бездонном кошмаре, в конце концов приходит в сознание, она разрывает с первично навязанной ей чувственной сферой, используя для этого тонкие элементы самой себя. Говоря коротко, в этом и заключается суть Готики.

III. Мифология Говарда Филлипса Лавкрафта 

В соответствии с Юнгианской психоаналитической концепцией (Карла Густава Юнга), творчество Говарда Лавкрафта представляет собой магико-сверхъестественное ви́дение, воплощённое в форме "архетипических страхов". Лавкрафт создаёт или прорицает мифическо-сакральную историю с пантеоном неописуемых тёмных сущностей, поскольку они происходят из многомерной вселенной, которую невозможно перевести в физические формы. Некоторые из этих безымянных существ потерпели поражение в Великой войне ещё до рождения времени. Среди этих архетипических богов у нас есть самое главное побеждённое божество — Ноденс — повелитель Великой Бездны, которого мы можем рассматривать как своего рода Люциферианскую силу. С другой стороны, у нас имеются изначальные или первозданные победители, повелеваемые Великим Ктулху, предположительно являющимся Иеговистической формой. (прим., "Иегова" — одно из древнееврейских имён Бога Яхве, употребляемое в Пятикнижии и Ветхом Завете; используется наравне с именами "Адонай", "Элохим" и "Саваоф", а также тремя сотнями других условных имён-атрибутов).

Важно подчеркнуть, что когда мы обращаемся к Мифу с культурной и исторической точек зрения мы говорим о трудной задаче; существуют даже отдельные определения, отвергающие серьёзность самого термина "миф", но именно в этом и заключается крупный вклад Лавкрафта, который, предлагая своё мрачное ви́дение космоса, связывает его с фундаментальным космогоническим ви́дением. Это означает, что Лавкрафт, в конечном итоге, сталкивается с двумя конфликтующими силами: с одной стороны, с принудительным навязыванием, посредством Пакта Культуры, установленного Ктулху и его первозданными сущностями, а с другой — с Ноденсом, архетипическим богом Пакта Крови (или "завета крови"), побеждённым и обречённым на Бездну. Эта битва далёкого прошлого до сих пор продолжает проявляться на нашем повседневном физическом плане.

Мышление, или Пакт Культуры, — стал всем, что связано с разумом, позитивной логикой и эволюцией науки. В то время как Пакт Крови представлен романтизмом, магической мыслью, космической тревожностью и углублением унаследованной арийской психоструктуры. В так называемый Пакт Крови включено то, что Лавкрафт называет "атмосферой", или архи-тектонической конструкцией ужаса, именно здесь выживает Невыразимое (необходимо сказать, что эта атмосфера представляет собой Материю, алхимически усиленную способностью к Духовному). Это эмоциональный ландшафт или география, воспринимаемая кровью. Сам Лавкрафт определяет её, говоря следующее: "Атмосферность — это самое важное, ибо окончательным критерием подлинности является не построение доказательства, а создание данного ощущения". Это чувство ощущения и есть то, что в действительности по-настоящему глубоко подлинное, лежит в фундаментальной основе и воспринимается арийской кровью; и здесь неважно, является ли этот аргумент или драма архетипическими или умозрительными (спекулятивными).

Говард Лавкрафт — интуитивный знаток прошлого и аватарический проводник великолепия Арийской крови. Глубоко интуитивно он постигает неизгладимую тайну сверхъестественного влечения арийца к необъятному и неизведанному, его внутреннюю борьбу за высвобождение силы духа и величественное преодоление материальных оков. Он исследует метафизические возможности посредством мрачных метафор, раскрывая лабиринты Сверхчеловеческого с помощью причудливых атмосферных конструкций, пронизанных трагической подоплёкой и жуткими макабрическими аллегориями. Он извлекает из эзотерического, археологического и мифологического прошлого архетипические образы, лежащие в основе космической трагедии, с незапамятных времён разыгрывающейся на всех планах нашего существования. Лавкрафт основывает своё эсхатологическое космови́дение на подлинно потрясающей теогонии, в которой обитает целая иерархия божеств из энергетических сфер других измерений и невообразимых планов, которые постоянно преследуют людей, со зловещим терпением ожидая момента, чтобы завершить свой разрушительный план.

В его повествованиях атмосфера готического кошмара достигает невероятного и ошеломляющего предела. Лавкрафт бросает вызов всему Сущему, и вселяет эмоциональный трепет с помощью тонких оккультных концепций и научных доводов, которыми он нередко пользуется. Мы можем утверждать, что сверхъестественное и химерическое, представляющее собой экстремальное измерение, оказывает огромное влияние на Вирия или дух Ария, по следующим причинам:

1. Это трансцендентальное эпическое пространство, которое стимулирует и выводит кровь на более высокую частоту, или же, говоря точнее, это атмосфера ужаса, способная улавливать более высокие вибрации крови.

2. Оно пробуждает первозданную архетипическую память о таинственных истоках Арийского Разума.

3. В определённые моменты оно связывает наши внутренние страхи с когнитивной и чувственной сферами, создавая ощущение возможности и уверенности, делающих фантастическое реальным.

4. Оно устанавливает жизненно важный контакт с высшими ступенями сознания; и в нём Дух Ария и его вечное стремление к риску и раскрытию тайн, сталкивается со своим внутренним миром (со своим внутренним "Я"), пребывая в мучениях и вечной неудовлетворённости повседневным, однообразным и бренным миром человеческого существования.

5. Оно высвобождает Арийский Дух, направляя сознание внутрь.

6. Это позволяет нам соприкоснуться с нашей тенью, чтобы в итоге сразиться в финальной битве... 

Ужас и Сверхъестественное существуют, принимая различные формы, и преобладают с момента появления Вирий, или Арийских Душ, заманивая их в ловушку менее тонких измерений, начиная с самого момента трагического падения божественных Гиперборейцев, и готический кошмар отображает это мистическое событие. Миф живёт, сокрытый в ужасе, он может облачаться горгульей, монстром, мрачным особняком, древними руинами, тусклым светом из загробного мира, но также и всем тем, что неизведанно и прячется в тёмных и туманных уголках нашей души, чтобы поразить нас. Ужас — это борьба Вирия, или духа Ария, за то, чтобы не забыть о своём происхождении, дабы его арийская кровь не была стёрта в наступающих Сумерках Богов, свидетелями которых мы станем: в Рагнароке, где агенты Демиурга попытаются окончательно подавить нашу великую кровь. 

(прим., Рагнарок или Рагнгарёк — в древней германо-скандинавской мифологии — гибель богов и всего мира, следующая за последней битвой между божествами и хтоническими монстрами. Согласно мифологическим источникам, пророчество о Рагнароке было произнесено мёртвой провидицей-Вёльвой, вызванной для этого из могилы верховным Богом Одином).

Ужасы, фантастическая литература и готический хоррор, последним проявлением которого является Говард Филлипс Лавкрафт, хранят в себе то пронзительное магическое пространство мечтательности и трагического осознания, где символизируется и проявляется космическая битва, изначально предшествовавшая нам. Готический ужас — это Литургия и Символ Веры тоскующей арийской крови, несчастной перед лицом тёмной Бездны, разверзающейся у её подножия... 

.

                                                                                                      * * *

.

Este material ha sido extraído del blog de autor del investigador esotérico Ignacio Ondargáin (Costa Rica).

Данный материал взят из авторского блога исследователя эзотерики Игнасио Ондаргайна (Коста-Рика).

Copyright © 2011 SCRLH, Costa Rica.

Перевод с испанского: © ZaverLast, 2024.

Ссылка: https://ondargain3.tripod.com/id73.html 

___________________________________________

Изображение ниже: "Рагнарок или, так называемый, Судный День в германо-скандинавской мифологии, являющийся Судным Днём Богов (Закатом Богов, Сумерками Богов). Об истории драматических конфликтов, ведущих к Концу, или Рагнароку, повествует стих "Вёлуспа" (Прорицание Вёльвы) в поэтическом сборнике древнеисландских сказаний "Песенная Эдда" (XIII век), где рассказывается об уничтожении группы божеств Асов, из окружения верховного бога Одина. Период недовольства и конфликтов начинается с семи зим Фимбула, в течение которых свет и тепло Солнца считались оккультными. Мир заканчивается в Рагнароке, где бог Один сталкивается с Асгардским волком Фенрисом; бог Тор сражается с морским змеем Йормунгандом; а огненный великан Сурт, в заключении, вонзает свой огненный меч в землю, заставляя весь мир сгореть...". Гравюра немецкого художника Йоханнеса Гертса (1883 год).

Ниже: картина "Мозг чудовища", оккультного голландского художника-сюрреалиста Йохфры Босхарта (Франциска Йоханнеса ван ден Берга, 1919-1998), а так же ещё несколько его ярких работ с элементами готики.

Ниже: символический триптих голландского художника Йохфры Босхарта «Мистический Союз» (1973). В центре картины изображены: пентаграмма, двадцать первая буква еврейского алфавита «Шин» (Огонь Божий), корона, светящийся треугольник с Оком древнеегипетского бога Гора, божественный сокол Гора, восстающая из пепла птица Феникс, колесо Дхармы с двумя противоположными силами Инь и Ян, Змей, богиня Мария Магдалина (она же Изида) с чашей Грааля, Дракон, и многое другое. В картине отражена тема гностического Иисуса Христа. В отличии от других христианских сект, воспринимавших Библию буквально и считавших Иисуса — Сыном Божьим, гностики верили в то, что Христос является архетипом, и каждый человек способен стать полу-богом, как и он. Гностики не трактовали Библию буквально, а интерпретировали священное Писание с астро-теологической точки зрения, во многом точно так же, как друиды и прочие язычники истолковывали эти силы в древности.

В действительности, мы понятия не имеем, каким условиям должны соответствовать звёзды, чтобы пробудить Великого Ктулху от мёртвого сна. Возможно, утверждение высказанное Лавкрафтом, буквально означает просто "определённое время". А может, запуск нужного положения магическим образом начнётся сам по себе, независимо от человеческого взаимодействия. Предугадать это врятли возможно. Остаётся лишь надеяться, что человечество, каким-то образом успеет изучить необходимую конфигурацию, прежде чем использовать подобный гравитационно-тяговый луч. Однако, рассчитывать на то, что мы сможем что-либо узнать или понять о Великих Древних, не приходиться. Непостижимость — в этом состоит их главная "фишка". 

Cправа: Галактика Млечный Путь с указанием нашей Солнечной системы. >>>

Все небесные тела находятся в постоянном движении: Луна движется вокруг Земли, Земля вокруг Солнца, Солнце и наша Солнечная система вращаются вокруг центра спиральной галактики Млечный Путь, а сама галактика перемещается по Вселенной. Так образом, с точки зрения Земли, звёзды с течением времени смещаются. Хорошим примером является Зодиак, первоначально, когда эта концепция была сформулирована в астрологии, он состоял из 12-ти созвездий на эклиптике. Но к 1930-му году на эклиптике появилось 13-ое созвездие, Змееносец (Ophiuchus). 

У Ктулху будет иное чувство масштаба (во всех возможных смыслах), чем у нас, людей, — и это имеет значение. Согласно преданиям, он находится поблизости и дремлет не просто для того, чтобы при первой возможности уничтожить нас, а в качестве своего рода тюремного заключения. В таком случае, "правильное расположение звёзд" может означать, что прошло достаточно времени, и срок его наказания истёк (если судить по космическому движению и таким вещам, как появление в зоне нашей видимости новых звёзд), и что Земля находится в галактике рядом с подходящей "отправной", критической точкой.

Как мы понимаем, существуют определённые силы, поток которых усиливается или ослабевает в зависимости от расположения космических тел в пространстве. По какой-то необъяснимой причине, когда отдельные планеты и звёзды находятся в особой выстроенной линии (как в космическом явлении Парада Планет), кажется словно силы этих Великих Древних возрастают, и они всё больше просачиваются в нашу реальность. 

Природа звёзд всегда крайне озадачивала думающих людей. Звёзды — это не просто плазменные шары, безмятежно висящие в космосе, как убеждают нас мелкие астрологи. За звёздами скрывается нечто гораздо более зловещее (превратности, которые сбили бы с толку и поглотили примитивные умы таких бессмысленных исследователей). Первобытный человек мечтал и видел звёзды в ночном небе как маленькие точки (с булавочную головку), непонятные отверстия, в которые в наш мир заглядывали Чужие (Иные). Задолго до того как человек выполз из болотной тины, было время когда эти "точки", словно невыразимые зияющие пасти, поглотили Стигийскую Тьму космического пространства, куда могли вторгнуться не-Евклидовы структуры Чужих. Так будет и впредь, когда звёзды вновь сойдутся в правильном положении, и Древние, через эфириум, спроецируют свои сущности на Землю, в мир, который по глупости мы называем "нашей Вселенной".

Небеса не стационарны. По мере того как звёзды меняют своё расположение, излучаемая ими внешняя энергия сжимается и расширяется (мы, обычные люди, называем её "тёмной энергией"). Когда энергия между звёздами (звёздными галактиками) выравнивается и выстраивается в определённые конфигурации, открываются червоточины (так называемые "кротовые норы") и Чёрные дыры, позволяющие этим сущностям, не состоящим из материи, легко перемещаться из мира в мир. По мере расширения Вселенной звёзды с меньшей вероятностью будут принимать привычные конфигурации, оставляя Великих Древних в трудном положении. В большинстве случаев они предпочитают впадать в сон до тех пор, пока не смогут свободно перемещаться, в других случаях эта энергетическая комбинация фактически питает их, без неё они не могут жить... однако тогда, будучи не состоящими из материи (быть может, из "тёмной материи"?), они никогда не способны умереть.

Чтобы стать активными, Древние черпают энергию от конкретных звёзд, резонирующих в определённых конфигурациях. Сейчас звёзды держат их в цикле покоя. Насколько сильно или незначительно должны измениться звёзды, люди определить не в состоянии. То, что мы называем реальностью, является лишь хрупким защитным "фасадом", который не даёт нам сойти с ума от осознания истинной природы Вселенной. Таким образом, выражение "когда звёзды вновь будут правильными" не имеет для нас большого значения, но именно поэтому мы, в буквальном смысле, менее важны во вселенском порядке вещей, нежели тараканы, которые рано или поздно неизбежно придут нам на смену. Человечество — это крошечный пузырь в бесконечном неоднородном Космосе. 

Звёздные галактики проходят через циклы. В основном этот цикл носит периодический характер и включает в себя нечто аналогичное синдрому Кесслера, но в галактическом масштабе. Медленно, но верно объекты находящиеся в галактическом ядре будут притягиваться все ближе к его центру (Азатоту), и внезапно космический водоворот вспыхнет с новой силой. После этого галактика вновь войдёт в активную фазу, и тогда Ктулху (как и бесчисленное множество других сущностей) будет опять разбужен создавшимся Хаосом. Вся проблема в том, что нам ничего неизвестно. Поскольку мы не знаем, является ли это утверждение Лавкрафта аллегорическим, метафорическим или буквальным, мы не имеем представления, что нам нужно сделать, чтобы предотвратить это звёздное восхождение или хотя бы подготовиться к нему.

Эта фраза может быть отсылкой к конкретному времени в будущем, а может быть указанием на определённое положение небесных тел, создающих необходимое гравитационное притяжение, чтобы изменить какой-то физический объект в космическом механизме, порождающем это состояние. Это означает, что звёзды могут являться фактором в неком великом ритуале, который необходимо выполнить, чтобы запустить процесс. Возможно, существует только одна звезда, имеющая реальное значение — это Немезида, вращающаяся по бесконечной вселенной, предвещая разрушение всем, кто её увидит. 

Немези́да (Nemesis) — гипотетическая труднообнаружимая звезда, красный, белый или коричневый карлик. Своё название "Немезида" получила в честь древнегреческой крылатой Богини Возмездия. Другое её название — "Звезда Смерти". Предполагается, что она обращается вокруг Солнца на расстоянии от 0,8-ми до 1,5 светового года, за пределами внешних границ сферического Облака Оорта, определяющего гравитационную границу Солнечной системы. Предположение о существовании такой звезды было сделано в попытке объяснить наблюдаемую периодичность массовых вымираний биологических видов на Земле, которые, по мнению некоторых учёных, происходят примерно каждые 26 миллионов лет, а также из наблюдений за изменениями движений близлежащих планет, из которых следует предположение о том, что, возможно, некое неизвестное и очень массивное космическое тело своей гравитацией влияет на всю Солнечную систему. При приближении Немезиды к Солнцу она возмущает орбиты комет в Облаке Оорта, в результате чего увеличивается число комет, попадающих во внутреннюю Солнечную систему, а значит возрастает и число случаев столкновения комет с Землёй. На основании ряда научных данных об орбитах комет был сделан вывод, что в настоящее время Немезида, если она существует, должна находиться вблизи созвездия Гидры. В последнее время гипотеза о периодичности массовых вымираний на Земле считается сомнительной, и большинство мировых астрономов полагает, что Солнце в нашей системе является одиночной звездой и у него нет звезды-компаньона. Однако, по озвученным в 2011-ом году результатам исследования траекторий 40.000 маломассивных звёзд, было обнаружено 18 звёзд, способных приблизиться к Солнцу в течении следующего миллиарда лет.

Или же, например, те "звёзды", о которых говорит Лавкрафт в своём высказывании, могут означать нечто, чего мы попросту не можем видеть, что-то, существующее от нас в другом измерении. Лавкрафт неоднократно повторял, что вселенная там отличается от нашей. Возможно эти звёзды вообще должны сойтись таким образом, которого мы не представляем и не способны осознать. А может, звёзды уже сошлись в 1928-ом году, и мы живём в Конце Времён?  

По мнению некоторых исследователей в Лавкрафтовской фразе идёт речь не о движении звёзд, а о самом Времени. Выражение "когда звёзды будут правильными" может означать "предначертанное время". Мы движемся в пространстве и времени, и когда наступит подходящее время, и мы будем перемещаться в пространстве в течении этого временного периода, то окажемся в тех самых "правильных" пространственно-временных координатах, необходимых для прибытия Древних. По другой интерпретации, звёзды будут зажигаться и гаснуть, и когда погаснут/вспыхнут нужные звёзды, Древние Боги возродятся. В данном ключе, выражение Лавкрафта говорит о необъятности космического времени.

Как известно, Великий Ктулху будет спать до тех пор, пока "звёзды вновь не станут правильными". Кроме того, он не спит в обычном понимании этого слова, его сознание просто дрейфует на ветрах времени, что бы это ни значило. Однако, как утверждается в одном из эпизодов популярного классического британского научно-фантастического телесериала "Доктор Кто" (сезоны 24-26), поскольку звёзды во вселенной постоянно движутся, они никогда не вернутся в то же самое положение, в котором находились, когда Ктулху уснул, поэтому он не сможет проснуться никогда. Это предполагает, что конфигурация звёзд, когда он заснул, должна быть снова продублирована. Но это всё равно что сказать, если на вас рухнет дом, единственный способ выбраться — это восстановить дом в исходное состояние. Вот почему, чтобы разбудить его, ему так необходимы культисты. 

С другой стороны, вполне может быть и так, что данное пророчество читается всего лишь как гороскоп, и это всё, чем оно является. Немалое количество современных людей пытается перебраться через неглубокую лужу Неизвестности в их собственной жизни, обращаясь к положению планет, как будто это может дать им какое-то представление. Гораздо логичнее предположить, что некий древний мистик, столкнувшись с экзистенциальным ужасом своей незначительности, что-то пробормотал о звёздах только для того, чтобы с помощью них создать видимость знаний о том, что происходит. Однако, даже "устоявшиеся" предания о тех же Лавкрафтианских Великих Древних и Иных Богах вызывают у нас необъяснимую настороженность. Они подозрительно правдоподобны, не так ли? Разумеется, они — это "Космические Ужасы", но у них есть цели, которые мы можем понять, они движутся по закономерностям, которые, как мы утверждаем, можно распознать.

Феномены, приписываемые нами множественным сущностям более высокого порядка сознания, могут быть отражением одного большого существа или нескольких, приходящих и уходящих в определённой последовательности. Это может быть даже не какая-то "сущность", а в более широком смысле сама Вселенная, разворачивающаяся и распадающаяся случайным образом, потому что таково естественное положение вещей, в то время как наше собственное устойчивое существование, поддающееся несложному причинно-следственному измерению, является аберрацией — искажением, ошибкой, отклонением от нормы.

В действительности, мы не в состоянии истолковать что же конкретно подразумевал под этим высказыванием Говард Лавкрафт. Возможно, мы даже мгновенно сошли бы с ума, если бы его поняли. На самом деле, это милосердие, что человеческий мозг ограничивает то, что он позволяет воспринимать жалкому созданию, называющему себя "человеком".

В то же время, как утверждают культисты: "Звёзды уже скоро будут правильными. Внутри Ктулху есть место для каждого из нас. И те немногие счастливчики, кому повезёт, будут поглощены первыми, и им не придётся переживать кошмары тех глупцов, что цепляются за выживание в эти грядущие тёмные дни...". Нам остаётся только верить, что звёзды ещё не сошлись, и в будущем мы, возможно, сможем хотя бы сдерживать их в том положении, в котором они находятся сейчас (каким бы это "сейчас" ни было). 

                                                                                                          * * *

.

Published based on archival materials posted in the AskScienceFiction Group on the US web forum on the social network Reddit (2016).

Copyright 2024 Reddit, Inc. All rights reserved.

Переводчик-составитель: © ZaverLast, 2024.

Ссылка: https://www.reddit.com/r/AskScienceFiction/

______________________________________________

                                                                                                            * * *

Мы называем их "мифами", хотя, возможно, мы ошибаемся. Являются ли, в действительности, произведения Отшельника из Провиденса о космическом ужасе мифическими конструкциями? Мы проанализировали основные определения мифа, предложенные антропологией и другими гуманитарными науками, и попытались применить их к творчеству американского писателя Говарда Филлипса Лавкрафта. Результат? Не называйте это мифом: зовите это — Антимифом.

"Миф" — это термин, имеющий несколько значений, в отношении которых мы (учёные) не можем прийти к единому мнению. Если первоначально греческий "мифос" означал "повествование, историю, изречённое слово" (говоря упрощённо, — проявление устной разговорной речи), то довольно скоро он расширился до более искажённых смыслов, включив в себя значения "ложный дискурс" и "фантастическая история". Другими словами — абсурд. По мнению философов Древней Греции, это иррациональная болтовня, дошедшая до наших дней и увековеченная в "человеке или предмете, которым приписываются качества или достоинства, которыми они не обладают", согласно определению Королевской Академии Испанского языка (RAE).

Справа: сражение Тесея с Минотавром, изображение на древнегреческой вазе, середина VI века до нашей эры. >>>

Миф пробуждает в современном человеке представление о приключениях и чудесах, головокружение от необыкновенных событий, в которых участвуют божества или сверхъестественные существа из времён и миров, не имеющих ничего общего с нашим пост-индустриальным обществом. Такие события, как основание Рима братьями-близнецами Ромулом и Ремом, вхождение Тесея в лабиринт Минотавра и нисхождение Инанны в Подземный мир. Или, например, пришествие Великих Древних и Глубинных. За исключением того, что миф у Говарда Лавкрафта трансформируется в парадигму антимифа. Мы расскажем вам, почему так происходит, с историко-религиозной точки зрения.

Миф: определения из антропологии и истории религий. 

Хотя древнегреческие философы проявили интерес к определению понятия, что же такое "миф", ещё в VI веке до нашей эры; именно с зарождением и развитием этно-антропологических дисциплин этот интерес резко возрос. Начиная с отдалённых колонизаций и географических изысканий XIX века учёные не могут прийти к единому мнению. Для одних, таких как британский этнолог Эдвард Бернетт Тайлор (1832-1917), миф — это попытка объяснить, грубым и наивным способом, мир и явления, которые в нём проявляются. Для других, мифы — это либо спонтанные и, следовательно, иррациональные реакции на природные события, либо средства аллегории, воплощающие в себе ценности, почёрпнутые из древней мудрости.

Французские научные деятели, социолог Давид Эмиль Дюркгейм (1858-1917) и антрополог Люсьен Леви-Брюль (1857-1939), которые ввели в свой анализ такие аспекты, как групповые (общинные) настроения и верования, рассматривали мифы как часть "примитивного мышления". Со своей стороны, исследователи-ритуалисты видели в мифе объяснение и оправдание ритуала: по их мнению, ритуал должен был породить миф. Для исследователей-эвгемеристов мифические повествования являются продуктом воспоминаний об исторических событиях далёкого прошлого, которые действительно имели место быть; в то время как франко-бельгийский этнолог и создатель научного направления структурной антропологии Клод Леви-Стросс (1908-2009) утверждал, что мифы "это способ человеческого общения", продукт языка и, как и язык, обладающий грамматикой, "должны быть главным объектом для изучения". (см. книгу "Первобытное мышление", Клод Леви-Стросс, 1962). 

Сотни авторов, десятки мыслительных школ и тысячи страниц, написанных впоследствии, продолжают решать проблему: что же такое миф? В ходе всестороннего анализа, проведённого в 1970-ом году английским профессором греческого языка и историком древнегреческой философии Джеффри Стивеном Кирком (1921-2003), был сделан вывод, что единого определения мифа не существует. Его формы и функции многообразны и служат различным психологическим потребностям общества. Действительно, мифология не обязательно должна повествовать о событиях, связанных исключительно с божественными фигурами, и не все мифы связаны с религией, культом или ритуальной перформативностью. Так есть ли надежда? Как мы можем отличить миф от того, что им не является? 

.

Требования к тому, чтобы миф был мифом.

.

Польско-британский антрополог Бронислав Малиновски (1884-1942) в своей работе "Миф в первобытной психологии" (1926) пишет, что "миф — это не объяснение, удовлетворяющее научный интерес, а воскрешение первобытной реальности в повествовательной форме, призванный для удовлетворения глубоких религиозных потребностей и моральных требований, который выражает, стимулирует и кодифицирует верования, защищает и укрепляет мораль, гарантирует эффективность ритуала и содержит практические правила поведения для людей. Таким образом, миф является жизненно важным компонентом человеческой цивилизации; не бесполезная басня, а активная действующая сила, созданная с течением времени".

<<< Слева на фото: антрополог Бронислав Малиновски во время экспедиции на острова Тробриан в Папуа-Новая Гвинея, 1918 год.

Это определение содержит основные идентификационные признаки мифа: это разъяснительное повествование, действие которого происходит за пределами реального времени, и которое обосновывает, поддерживает и оправдывает коллективное поведение людей. События мифа происходят во времени и пространстве, не совпадающем с настоящим, в котором ведётся повествование. Это вопрос не хронологической или пространственной дистанции, а онтологического свойства, поскольку миф свидетельствует об изменении порядка реальности. По сути, миф конструирует новую реальность, противоречащую предшествовавшему порядку вещей, существовавшему до этого основополагающего мифа. "Каждый миф", — говорит венгерско-итальянский антрополог и историк религий Анджело Брелих (1913-1977), — "повествует о событии (или серии событий в мифических "циклах"), которое произошло в другое время, будучи делом рук иных персонажей, отличных от нынешних, после чего возникло что-то, не существовавшее прежде, или нечто, что ранее было другим, превратилось в то, чем оно является сейчас... Миф рассказывает о происхождении того, что считается важным".

Ниже: религиозная церемония индейского племени Квакиутль — коренного народа северо-западного побережья Тихого океана, снятая американским фотографом Эдвардом Кёртисом, 1914 год. 

Таким образом, миф объясняет происхождение космоса, человечества, социальных институтов и технологий. "Мифы устанавливают вещи, которые не только таковы, каковы они есть, но и должны быть таковыми. Миф делает приемлемым то, что необходимо принять", — утверждает Анджело Брелих. Следовательно, каждый миф является этиологическим (прим., — "этиологическим" называется миф, объясняющий происхождение отдельных вещей или явлений, вне контекста их свойств, например, имён, фамильных родов или рассказывающий мифическую историю конкретного места). А как же насчёт так называемых Мифов Ктулху? Повествуют ли они о происхождении космоса, порождают ли социальные институты и устанавливают ли моральные принципы, которыми следует руководствоваться? 

До появления "мифов о Ктулху".

Давайте сразу же проясним одну деталь: при жизни Лавкрафт никогда не использовал ярлык "Мифы Ктулху" для обозначения той части своих произведений, которая посвящена исследованию космического присутствия Древних, Глубинных и Иных божеств. В действительности, в своей обширной переписке мастер Провидения использовал для обозначения своего космогоническо-литературного ви́дения такие выражения, как "Йог-Сототерия", или обобщённые иносказательные фразы, вроде: "мифический цикл про Ктулху, Йог-Сотота, Р'льех, Ньярлатхотепа, Нуга, Йеба и Шуб-Ниггурат". Даже существуют различные мнения относительно того, какие именно истории писателя составляют мифы, учитывая, что Лавкрафт никогда не собирался создавать замкнутый мифологический цикл как таковой. Взаимосвязанный, расширенный и глубоко исследованный — да, но никогда не изолированный и не ограниченный определённым количеством художественных произведений. Изобретение "мифов Ктулху", по всей видимости, было детищем Августа Дерлета, придумавшего наименование, способное охватить ту часть Лавкрафтовского творчества, которая наиболее чётко связана с присутствием Древних в космическом пространстве. 

Изображение справа: Великий бог Пан, древняя мозаика в Антиохии. >>>

.

Тем не менее Лавкрафт любил мифические истории древности и с удовольствием их читал, восхищался творчеством английского поэта-романтика Сэмюэля Тейлора Кольриджа (1772-1834), античными поэмами древнеримского автора Овидия и книгой "Век сказаний" (1855) американского писателя-исследователя старинных мифов и легенд Томаса Булфинча (1796-1867). С детства он был очарован легендами, народными сказками и, в частности, арабскими историями "Тысячи и одной ночи", благодаря чему появился маг Абдул Альхазред — имя, которое Лавкрафт, как он сам отмечает в одном из писем, придумал ещё в детстве. Ребёнком Лавкрафт увлекался многобожием и варварским язычеством, вдохновлявшимся его чтениями в семейной библиотеке. Вот как он вспоминал об этом этапе своей жизни в скептических мемуарах "Исповедь неверия" (1922): 

"Когда мне было семь или восемь лет, я был настоящим язычником, настолько опьянённым красотой античной Греции, что почти уверовал в древних богов и духов природы. Я буквально строил алтари Пану, Аполлону, Диане и Афине, и в сумерках на закате искал в полях и лесах дриад и сатиров. Я твёрдо уверен, что однажды наблюдал, как некоторые из этих лесных существ танцевали под осенними дубами. Это был своего рода переживательный "религиозный опыт", столь же реальный по своим формам, как и субъективный экстаз любого христианина. Если бы христианин рассказал мне, что он ощущал реальное присутствие Иисуса или Яхве, я мог бы ответить ему, что видел копыта Великого бога Пана и сестёр-гесперид Фаэтусы".

По-прежнему очарованный изобилующим сюжетным повествованием преданий, легенд и баллад прошлого, подростковый возраст будущего автора постепенно уступает место неверию в судьбу человечества. В тринадцать лет Лавкрафт признаётся, что его поражает непостоянство и незначительность человеческих существ, тщетность существования и ошибочность идеи прогресса, которые в свете научно-теоретических достижений того времени в конечном итоге кристаллизируются в основы его Космического Ужаса. 

Ниже: изображение обложки книги арабских сказок "Тысяча и одна ночь" 1906 года (американский художник Максфилд Пэрриш).

"Циник, скептик и эпикуреец", — так Лавкрафт характеризует себя в письме к Бернарду Остину Дуайеру от 3 марта 1927 года. Всегда интересовавшийся наукой, астрономией, биологией и материалистической философией, Говард Филлипс понимал мир как сущность без целей и задач, лишённую присутствия каких-либо божеств и мистификаций. Научные открытия того времени и формулирование новых физических теорий, а также: "...Парижская мирная конференция, Фридрих Ницше, Сэмюэл Батлер, Генри Луис Менкен, и другие влияния" усовершенствовали, по словам мастера, "его цинизм" и окончательно утвердили в бесплодном видении жизни и космоса. Человеческие дела не имеют никакого значения в бесконечном пространстве, это чистая нелепость и пустая претензия. "Даже успех это нечто напрасное", — говорит отшельник из Провиденса. "Успех — вещь относительная, и победа ребёнка в шарики, в масштабе космической бесконечности, эквивалентна победе Октавиана в битве при Акциуме". 

Как действует (предполагаемый) Лавкрафтовский миф.

В общих чертах, рассказы Лавкрафта действуют как разрозненные свидетельства ужасающей космической истины. Они часто построены как заявления путешественников, естествоиспытателей, исследователей и учёных, в ходе своей деятельности сталкивающихся со странными и беспрецедентными явлениями, которые они безуспешно пытаются упорядочить или объяснить. В произведении "Дагон" (1917), дрейфующего в шлюпке солдата выносит на берег небольшого острова, поднявшегося из океана в следствии извержения вулкана, где он обнаруживает циклопический монолит с изображёнными странными знаками. В рассказе "Безымянный город" (1921) мы попадаем в руины поселения посреди пустыни, узкие подземные туннели которого содержат рельефы, наводящие на мысль о существовании рептилий, некогда построивших этот древний город. Истина видна лишь наполовину, она непонятна и, самое главное, никогда не выходит за рамки. То, что интуитивно понимают учёные, никогда не раскрывается обществу и не используется для того, чтобы попытаться возвысить человечество над его экзистенциальной ничтожностью, тем самым как бы углубляя пустоту, на которую мы обречены.

Эти ранние литературные попытки Лавкрафта показать основы своей материалистической философии со временем становятся всё более сложными и чётко сформулированными. В рассказе "Зов Ктулху" (1926), для того чтобы познакомить нас с исследованиями профессора Джорджа Гэммела Энджелла, Лавкрафт использует как технику найденной рукописи, так и голос рассказчика от первого лица. Наряду с рукописью "Культ Ктулху", составленной Энджеллом, глиняный барельеф, сопровождаемый неразборчивыми письменами, и пачка газетных вырезок служат Лавкрафту для того, чтобы с помощью повествования-головоломки представить фрагмент этой субъективной истории, сотканной людьми для объяснения Вселенной и контакта с чем-то Иным. Используя рукописи своего предка (записи, которого, в свою очередь, содержат отчёты третьих лиц), наследник Энджелла антрополог Френсис Тёрстон возобновляет расследование, допрашивает выживших членов Ново-орлеанского культа, поклоняющихся Великому Ктулху и тем, кто пришёл с небес, и получает возможность добавить к расследованию новый материал. Однако то, чего он добивается в ходе своих исследовательских изысканий, указывает на чудовищную реальность, способную лишить человека желания и сил продолжать жить дальше. "Я видел весь ужас, существующий во вселенной, и теперь даже весеннее небо и яркие распускающиеся цветы являются для меня ядом", — заявляет наш рассказчик. Он лишь мельком увидел то, что надвигается на нас, и предпочёл бы остаться незрячим. 

.

То же самое можно сказать и о повести "Шепчущий в темноте" (1930), и о романе "Хребты безумия" (1931). В последнем случае мы снова сталкиваемся с историей, которая на первый взгляд имеет научное содержание, построенное на исследовательских отчётах и экспедиционных дневниках. Во время исследования Антарктиды научная группа находит пещеру с несколькими образцами ископаемых существ, не поддающихся никакой биологической классификации. Этот новый вид имеет характеристики животных и растений, сочетая примитивизм во внешнем облике с изощрённостью мышления (они обладают развитым мозгом и более чем пятью органами чувств, свойственных обычному человеку). Когда профессор биологии Лейк прекращает отвечать на радиовызовы, его команда арендует аэроплан, чтобы проверить, всё ли в порядке. Приближаясь к месту посадки они видят из самолёта раскинувшийся среди гор загадочный город с циклопическими сооружениями: огромные каменные плиты, проёмы, пещеры, лабиринты кварталов, башни, стены, здания, образующие невозможные углы, а оказавшись на земле обнаруживают декоративную отделку, изображающую прибытие существ на Землю до того, как на ней зародилась человеческая жизнь. Существа, летевшие сквозь космос на собственных крыльях, достигнув поверхности планеты, оседают на морском дне. Существа экспериментируют с производством пищи и создают "многоклеточные протоплазменные массы", из которых производят рабов (шогготов) для своего обслуживания. В конце концов, эти существа по ошибке конструируют примитивных млекопитающих, которые должны были служить им пищей и шутовским развлечением. Наших предков-гоминидов. Мы — плод неконтролируемых экспериментов, одна большая космическая шутка. В буквальном смысле. 

Следовательно люди не находятся в центре творения, а Древние и Глубинные — есть ни что иное, как существа внеземного и внечеловеческого происхождения (и потому, непостижимые для смертных), обожествлённые человеческим невежеством. В своей несостоятельности и информационном вакууме мы способны обрабатывать лишь отрывочные свидетельства, доходящие до людей разрозненно, по каплям. Наши человеческие жизни слишком коротки, чтобы мы могли составить общую картину фактических событий: смерть сводит на нет все наши исследования и поиски, которые почти всегда ведутся индивидуально и изолированно. Безумие наступает тогда, когда между всеми этими локальными ви́дениями удаётся установить взаимосвязь, когда эти индивидуально сделанные записи и наблюдения начинают соотноситься и сочетаться друг с другом, когда в них появляются первые различимые черты более масштабной картины. И, в этом контексте, мифологическое толкование — это локальное объяснение лишь мельком замеченных космологических реалий, своего рода благочестивая ложь, созданная специально для того, чтобы мы могли сохранить хоть толику человеческого здравомыслия.

Это не миф, если он не конструируется: понятие антимифа у Лавкрафта.

Лавкрафт выстраивает свои истории с учётом абсурдности нашего бытия. Первичные сущности (Древние), принимаемые людьми за божеств, являются не более чем ложными богами, чья странная, чуждая и инородная природа делает их непостижимыми. Случайно созданное человечество не имеет никакой особой миссии или функции во Вселенной. Для этих древних существ мы бесполезны и ничего не стоим. Это один из первых и фундаментальных элементов, противоречащий применению термина "миф" для определения литературного творчества Лавкрафта. Классический миф объясняет, — да, но его главная основополагающая функция: он создаёт новую реальность, противопоставленную прежнему порядку, и предоставляет поведенческие инструменты, правила, которые объединяют человеческую группу воедино. В мифе личность человека принимается во внимание неявно, поскольку события, о которых повествует миф, направлены на то, чтобы интегрировать его в уже созданное и дать ему ориентиры (руководство), дабы реальность, которую устанавливает миф, продолжала сохраняться. Однако Лавкрафтовский миф всё это отрицает: он объясняет истоки происхождения, но они настолько безнадёжны, пусты и кошмарны, что лишают человечество возможности интегрировать себя в божественный, сверхчеловеческий порядок, пришедший из-за звёздных пределов. 

.

Дэвид Э. Шульц, известный американский исследователь творчества Говарда Лавкрафта, в своё время предложил интерпретировать Лавкрафтовскую конструкцию космоса как — антимифологию. В своей статье "От микрокосма к макрокосму: рост космического ви́дения Лавкрафта" (1991) Шульц ввёл этот термин для обозначения историй, которые традиционно группируются под названием "Мифы Ктулху". В этой антимифологии Лавкрафт стремился показать, как наши предки использовали мифы, чтобы фиктивным ложным способом объяснить то, что было для них необъяснимо. Шульц прибегает к такому определению мифа как к ложной истории и неправильному суеверному толкованию и, таким образом, его аргументация чрезмерно упрощает определение и социо-культурную функцию мифа.

Ниже: индейская церемониальная маска мифического существа Пгвиса (морского обитателя); фото из коллекции Эдварда Кёртиса, 1914.

Понятие антимифологии было введено в Лавкрафтовские исследования в следствии этой основной идеи, указывающей на миф как на ложную и неточную историю, продукт ошибочного человеческого понимания. Однако, если применить к этому анализу религиозно-историческую перспективу, то философия Лавкрафта окажется ещё более антимифологичной, чем когда-либо. Давайте согласимся с тем, что миф у Лавкрафта — это неверная интерпретация необъяснимых фактов. Однако, тот фактор, что мифологическое объяснение считается ложным, не отменяет возможности существования за пределами человечества ужасающих сил: Ктулху, Йог-Сотот, Ньярлатхотеп, чудовищные руины, которые литературный персонаж Уильям Дайер исследует в романе "Хребты безумия", человеческие гибриды, выживающие в уединённых местах — всё это по-прежнему может существовать. И, теперь миф более не служит для смягчения реальности нерелевантного человеческого существования, не объясняет, не обнаруживает и не предлагает никаких стратегий для поддержания статус-кво, благоприятного для человеческого индивида и его сообщества. Божеств больше нет, остаётся только жестокая реальность, реальность человека как случайного продукта вселенной, которая его игнорирует. 

С Лавкрафтовской точки зрения, систематические исследования в области физики, астрономии, археологии, географии и других научных дисциплин, указывают на возможность, в конечном итоге, докопаться до истины. У Лавкрафта эта истина, по своей сути, безнадёжна и бессодержательна: она представляет человека как второсортную расу, порождённую случайно и не имеющую никакого отношения к космическому порядку, мрачному, зловещему и непостижимому.

Миф, который в античности, в политеистических общинах и этнографических сообществах, обосновывал реальность, объяснял её, упорядочивал и поддерживал, превращается у Лавкрафта в Антимиф. И не только потому, что, согласно логике Лавкрафта, науке удасться унифицированным образом объяснить явления, воспринимаемые и интерпретируемые в мифическом ключе, тем самым опровергая силу мифа; но и потому, что материалистическое и глубоко нигилистическое космологическое видение Лавкрафта отвергает саму полезность мифа. Если во Вселенной нет порядка, если человек — это абсурд, которого не должно существовать, то какой смысл поддерживать реальность и сохранять её посредством мифических обоснований? Как можно поддерживать реальность (повторюсь, непонятную и абсолютно чужеродную), в которой нет места человечеству? 

Если не существует упорядоченной реальности и, если, в следствии этого, нет необходимости в структурировании и управлении человеческим поведением, поскольку мы являемся всего лишь пылинкой в бесконечной Вселенной, тогда нет и мифа. Конфигурация самой Вселенной отрицает как эффективность мифа, так и необходимость его существования. Дело не столько в том, что миф ложен, сколько в том, что его упорядочивающая способность полностью исчезает, как только мы осознаём, что человечество тяготеет к крайней периферии бытия.

                                                                                                                  * * *

.

Autor del artículo: © Érica Couto-Ferreira, 2019.

Copyright © 2015-2020 Сaninomag.es

CANINO es una web de información y crítica cultural, en español. Son noticias, reportajes y críticas con cabeza y corazón sobre cine, televisión, libros, música, tebeos, videojuegos y cualquier otra forma de cultura popular. Desafortunadamente, este sitio web fue cerrado en octubre de 2020.

Перевод с испанского: © ZaverLast, 2024. 

Ссылка: https://www.caninomag.es/mito-o-antimito-...

_________________________________________