«Это было задолго до того, как мир изменился. До всей этой паники.
Задолго до того, как мы увидели первое Вознесение человечества…
В 1977 году весь мир обратил свой взгляд к звёздам. Мы хотели верить, что где-то там существует разумная жизнь. И мы надеялись, что, если сумеем выйти на связь с этой жизнью, она свяжется с нами в ответ. «Вояджер-1», эта спутниковая тарелка с торчащей из неё антенной, был нашим посланием в бутылке. Нашим способом дать галактике знать, что мы существуем, что мы здесь, – на случай, если кто-нибудь захочет нас найти.
За следующие сорок лет зонд пролетел мимо Юпитера и Сатурна, а затем отдрейфовал в пустоту, проглоченный молчаливой Вселенной. Или так нам только казалось…
Правда в том, что наше послание было услышано.
Вселенная связалась с нами в ответ – и всё изменилось. Не война и не инопланетное вторжение принесли нам эти перемены – всё началось с тихого шёпота. Практически за одну ночь всё, что мы знали, стало другим.
И я видела, как это случилось.
В 2023 году мы увидели первое Вознесение человечества.
Как и все подобные истории, эта началась с одного-единственного человека.
Я смотрю на фотографию доктора Далии Митчелл в рамке на столе. На этом снимке она младше, чем когда мы с ней встретились, – здесь ей где-то двадцать пять. Зелёные глаза, длинные вьющиеся волосы. Счастливая улыбка. Понятия не имею, когда он был сделан, но, думаю, примерно в то время, когда она только-только получила должность профессора в Калифорнийском университете в городе Санта-Круз…
Мне известно, что многим из нас Вознесение принесло одни только несчастья. Но я встретила также и тех, кто с энтузиазмом смотрит на перспективу начать всё сначала. Будущее новых поколений зависит от того, не совершим ли мы те же ошибки, что и наши предшественники. Не важно, каких политических взглядов вы придерживаетесь и к какой конфессии принадлежите: думаю, нам всем одинаково хочется видеть в этом мире меньше бессмысленного кровопролития и больше добра. У нас есть возможность оживить эту планету. Многие здесь уже приступили к этому процессу: вся еда, которую я ем, и вода, которую пью, – местного производства. С местных ферм, из местных резервуаров. И воздух… Что ж, воздух теперь восхитительно чистый».
Кит Томас. Далия Блэк. Хроника Вознесения
Идея встречи с инопланетянами в наши дни совсем не так популярна, как на заре космической эры. Тогда это был один из любимых сюжетов, во всех вариантах – станут ли носители иноземного разума друзьями и братьями для землян с первого взгляда, или надо будет думать, как от них обороняться. Сейчас большинству не до пришельцев, разобраться бы с земными проблемами. Но что будет, если
исследовательский зонд с информацией о Земле и человечестве не потерялся в межпланетном пространстве, и посланные им сообщения были услышаны?
Чем это обернется для нас?
Книга представляет собой стилизованную под документальное повествование историю такого Контакта. Те, кто услышал землян, оказались не захватчиками в привычном смысле и не друзьями, слишком уж отличается уровень их развития. Зато они способно изменить саму природу человека. Но весь остальной земной мир одновременной с этим меняется с катастрофической скоростью, теряя достижения технологий и другие приметы привычного образа жизни.
«Мы очень скоро нашли нужных экспертов…
Сейчас даже как-то странно говорить о тех ранних этапах Вознесения. Большинство из тех, кто разговаривал со мной об этом, интересовались более поздними событиями – как мы справлялись с Вознесением, как появился документ о Раскрытии информации, о проблемах, с которыми столкнулась президент Баллард в процессе. Но самые первые дни после открытия Импульса мне запомнились не слишком отчётливо. Я сделала множество звонков, организовала множество встреч, разослала целое море писем по электронной почте…
Но Баллард казалась настоящей – и была такой.
Когда я присоединилась к её администрации, Белый дом был полон идей о том, чтобы начать всё заново, восстановить страну из пепла. Полон надежды. Затем появился Код Импульса, который, как мы все думали, был посланием от более развитой цивилизации, и я почувствовала это непривычное тепло в груди. Мне казалось, что, может быть, теперь наш мир изменится к лучшему, раз уж наши «собратья по галактике» наконец нашли нас.
Я и правда так думала: они нас нашли. И они, кем бы эти «они» ни были, собирались помочь нам сделать наш мир лучше. А как же иначе? Другого я и представить себе не могла.
Ох, как же я ошибалась…
Это Далия совершила открытие и считалась – заслуженно, я полагаю, – его автором, однако, разумеется, кроме неё были и другие. Стоит помнить, что до Вознесения мы пребывали в той дикой исторической эпохе, когда технологии были повсюду и записывали абсолютно всё. Тогда было такое ощущение, что нельзя даже сходить на свидание или попросту купить новую пару обуви, чтобы кто-нибудь не снял это на камеру…»
«Достигнув пика, коммуникационные технологии редко умирают полностью. Куда чаще они отходят на второй план, занимая определенную нишу в мировой информационной структуре. Когда-то предполагалось, что с помощью детекторных приемников изолированные сельские общины будут узнавать, что пришло время сева. Ротатор, один из динозавров офисной техники, прекрасно чувствует себя в тихой заводи самиздата – поздневикторианский аналог настольной цифровой типографии нового века. По вечерам в бесчисленных городках третьего мира итоги банковского дня подводят на больших черных арифмометрах «Берроуз», которые выплевывают ряды бледно-фиолетовых цифр на длинной бумажной ленте, бегущей веселыми завитками. Лишь Советский Союз еще не купился на мишуру новых технологий, поэтому там пока можно достать радиолампы. Восьмидорожечные кассеты еще встречаются в придорожных кафе Дальнего Юга – на них записывают музыку кантри и порнографические рассказы
Улица находит вещам новое применение, о котором производители даже подумать не могли. Микрокассетные диктофоны, придуманные для больших начальников, которым нужно оперативно надиктовывать свои мысли, произвели настоящую революцию в «магнитиздате». С их помощью в Польше и Китае распространялись запрещенные речи оппозиционных политиков. Пейджеры и мобильные телефоны сыграли важную роль в развитии активно растущего рынка наркоторговли. Многие технические достижения – одни случайно, другие по необходимости – вдруг превратились в средства коммуникации. Баллончик аэрозоля дал жизнь городской культуре граффити, а советские рокеры делали пластинки из рентгеновских снимков».
Уильям Гибсон. Я больше не верю курсиву
В этом сборнике собраны статьи на самые разные темы, от кино и музыки до технологий и интернета. Гибсон рассказывает о самобытном кинематографе и цифровой съемке (только проблема в том, что английский оригинал издания появился на свет 9 лет назад, и с тех пор многое усовершенствовалось), «партизанском кино» и Стенли Кубрике; сценариях и банковском чеке, необходимом для приглашения звездных актеров, и дальнейшем превращении 150 непростых страниц в 56 съемочных дней.
Даже в обычной обстановке Гибсон замечет что-то необычное и привлекательное, роли писателя и «личной микрокультуре», значении фантастики и множества фэнзинов.
Гибсон дает оценку столь популярным теориям заговора: «Любая теория заговора… скрытый, глубинный мировой порядок в описании неминуемо оказывается проще, чем лежащая на поверхности реальность, за которой он якобы стоит. Теории заговора и оккультизм влекут нас потому, что эти модели мироустройства понятнее, чем собственно мир, — поэтому, при всей своей мрачности, они пугают нас меньше».
Как за последние десятилетия изменилась роль телевидения? Остались ли еще те, кто помнят жизнь без телевидения? В XXI веке люди должны усваивать информацию, и смотреть превратилось в своего рода работу.
«Смотря телевизор, мы становимся ипостасью электронного мозга. Этот мозг нас дополняет. Когда смотришь что-то очень увлекательное, чтобы отключиться от внешнего мира, не нужно специального шлема. Он появится сам. Ты и так в нем. Когда смотришь что-то очень интересное, ничего другого не видишь. Физический союз человека и машины, который давно предрекали и которого так опасались, возник много лет назад, просто мы его не замечаем….
Уверен, наши внуки уже не будут видеть разницы между компьютерным и некомпьютерным. Иными словами, для них «компьютерный» не будет какой-то особой категорией объекта или функции. По-моему, такой «сетевой мир» логически вытекает из всепроникающей компьютеризации. Мир станет одним большим интерфейсом. Сама мысль о таком устройстве, как «просто компьютер», будет казаться странной, если холодильник или зубная щетка не уступают «умом» любому другому объекту, включая вас. Мир разумных предметов, которые постоянно общаются друг с другом и с вами. В нем не будет нужды физически расширять возможности человеческого мозга – ведь абсолютно все, самые колоссальные возможности уже будут достигнуты за счет расширения внегеографического, за счет распределенных вычислений.
Не нужно будет никакого «умного желе» – ведь ваш холодильник и зубная щетка и так невероятно умны, и они всегда под рукой.
Поэтому я не думаю, что компьютеры расползутся как тараканы по сокровеннейшим уголкам нашей реальности. Скорее это люди расползутся как тараканы по светлым и темным углам реальности, которую создадут – которую мы создаем сейчас и которая, как мне кажется, уже сама создает нас…
Наш всепланетный кибернетический организм столь восхитительно всеобъемлющ, что эти аксессуары попахивают Средневековьем. Кого-то они завораживают, совсем как пыточные инструменты; кому-то обещают эротические удовольствия, кого-то манят, как манит сцена или чистый холст, но большинству из нас это едва ли интересно. Настоящий кибернетический организм будет глубже и тоньше, он будет возникать уже на уровне мельчайших частиц, и тогда недополненную реальность нам будет уже трудно даже представить – как сегодня трудно представить мир без электронных СМИ…»
«Эмоциональное самоосознание – немыслимая задача для ребенка. Черт, это сложно даже для взрослого. Очень тяжело переводить эмоции в слова. И еще сложнее, когда вы делаете это на публике и можете стать объектом насмешек. Это как раз мой случай. Половозрелым тинейджером я был просто не в состоянии описать, какие чувства у меня вызывали «Звездные войны», научная фантастика или астронавты из проекта «Аполлон». По крайней мере я не мог рассказать об этом так, чтобы меня потом не заперли в шкафчике. Так что я держал свои чувства и энтузиазм при себе. Эта стратегия вовсе не уникальна для молодых людей, полных творческой энергии. Но я отличался тем, что хотя и скрывал чувства, не запирал и не подавлял их. А это часто происходит, когда тинейджер не находит поддержки дома. Вместо этого я просто разрешал им расти внутри, пока они не заполняли меня целиком.
В этом смысле родители, нянчась с моим любопытством, давали зеленый свет моей творческой одержимости, и я буду вечно благодарен им за это. Их одобрение показывало мне, что моя растущая одержимость – ценная штука, а вовсе не что-то глупое, что надо отбросить, и мои интересы чего-то стоят. Мое любопытство было валютой, которую я мог потратить, исследуя нечто во внешнем или внутреннем мире. Родители выдали мне лицензию на занятие тем, что я называл «тайными страстями».
Тайные страсти могут приходить откуда угодно, как угодно и в любое время. Если вы поклонник кино или фанат архитектуры вроде меня, то Макгаффином может быть то, что движет замысел вашего любимого фильма, или зеленая патина на поверхности некоей архитектурной детали, мимо которой вы каждый день ходите на работу или в школу. Если ваше внимание задержится на этих вещах и вы им это позволите, они подтолкнут ваш разум. Однажды они могут так зачаровать вас, что пробудят желание погрузиться в тему глубже, узнать о ней больше, возможно, даже что-то в ней сделать или нечто получить. Пробудившаяся (и зреющая) одержимость такого рода и есть источник идей».
Адам Сэвидж. Каждый инструмент – молоток: правила жизни и творчества бессменного ведущего «Разрушителей легенд»
Уметь делать своими руками (и инструментами) настоящие фантастические предметы и оборудование — работа, хобби и стиль жизни автора книги. Конечно, множество людей с восторгом смотрели и смотрят фантастические фильмы, но большинство из них вряд ли хоть раз в жизни держали в руках изделия из этих картин. Предметы чужих времён и миров должны быть иными, похожими и не похожими на наши. Но не стоит при этом рассчитывать на то, что самому сделать достойный фантастический предмет — это легко и быстро — вовсе не стоит. Адам Сэвидж, реквизитор и увлеченный косплеер, подробно описывает непростой путь изготовления, полный экспериментов, проб и ошибок. При этом ряд сделанных им лично предметов выполнен более изысканно, чем в кинофильмах! В издании — много чертежей, схем и фото разнообразных фантастических изделий, часть из которых неплохо было бы иметь в повседневном быту. В тексте рассказывается и о работе над производством предметов и эффектов для разных фильмов. Помимо этого, описано и порой непростое взаимодействие сотрудников команды, производившей макеты для съёмок, а также — как с годами менялась соответствующая (точнее сопутствующая) киноиндустрия, с дедлайнами и бюджетами. Поэтому интересно именно описание работы автора в кинопроизводстве и изготовлении реплик кинопредметов для себя. К примеру, описано, как автор изготавливал для себя Перчатку Тьмы, показанную в фильме «Хеллбой», и как уже через пять лет он беседовал с создателем фильма Гильермо дель Торо, который и познакомил его с Майком Элизальде, создавшим оригинальную перчатку. После этого сам Адам Сэвидж потратил на изготовление своей реплики Перчатки Тьмы, состоящей из более чем 600 отдельных деталей, почти четыре года.
«Дольше, чем могу вспомнить, я влюблен в космический скафандр из кинокартины Стэнли Кубрика «2001. Космическая одиссея». В 2015-м я наконец доделал реплику одного из них. Это не один из тех ярких, густо покрашенных скафандров, которые носят астронавты на «Дискавери», вовсе нет. Такие штуки энтузиасты повторяли очень много раз. Я же выбрал скафандр, который никогда не видел изготовленным заново – серебряное облачение Хейвуда Флойда с базы «Клавий», которое показывают в начале фильма.
Серебряные скафандры с «Клавия», обладающие собственной интегрированной охлаждающей системой, были снабжены полированными белыми шлемами и детально проработанным «обвесом» спереди и сзади. Они были разработаны в сотрудничестве с инженерами и учеными из американской космической программы и выглядели максимально приближенными к реальности. Для начала я заказал скафандр от Майка Скотта, который сделал отличные реплики костюмов из «2001», хотя серебряный вариант он все же не изготовил. Потом, когда все части его скафандра подошли друг к другу, я создал для него ранец, внутреннюю охлаждающую систему на льде и воде и большую часть алюминиевых украшений, которые и придают скафандру реалистичный, но в то же время футуристический вид.
На все про все ушло почти четыре года, сотни часов исследований и десятки списков. Я забрался даже в самые мелкие детали. Я ознакомился с собственными исследованиями Кубрика, вник в то, как он согласовывал с НАСА свои идеи по поводу того, как может выглядеть космический скафандр и аксессуары к нему. Я хотел понять логику, которая привела к возникновению именно такого дизайна. Так что если и остались кусочки, о которых я не мог получить достаточного представления, пересматривая фильм тысячи раз, я по меньшей мере получил надежное теоретическое обоснование для созидания. По мере того как я этим занимался, пересматривая фильм тысячи раз, я ощущал, что во мне формируется одержимость другим объектом из вселенной Хейвуда Флойда – его ланч-боксом.
Когда Флойд и его коллеги отправляются в путь по поверхности Луны, чтобы увидеть Монолит у базы «Клавий», они обедают, доставая еду из круто выглядящих продолговатых многоугольных белых ящичков с большими и толстыми застежками на боках и столь же геометрически выверенной откидной крышкой. По мере того как я смотрел на эти штуки снова и снова, контейнер становился для меня все более и более интересным. Мне казалось, что реквизиторы «2001» взяли существующий объект, добавили систему закрывания и даровали ему судьбу ланч-бокса. Я до сих пор в это верю. Только вот никакие поиски в Интернете или розыски в архивах не позволили мне найти хоть что-то отдаленно похожее. Я изучил контейнеры для острых предметов из начала 60-х, ящички для велосипедов и мотоциклов, коробки для завтраков. Я составил список всех штуковин, к которым могло принадлежать искомое, а потом сделал две или три сотни отдельных поисковых сессий на eBay, используя разные комбинации ключевых слов, но в итоге так ничего и не добился.
Завершитель во мне не мог смириться с такой ситуацией. Раз меня укусила бешеная муха по поводу того, что неплохо бы пощупать этот предмет из мира Хейвуда Флойда, и я не мог избавиться от неистового желания заполучить ланч-бокс, не имея при этом возможности его купить, что ж… тогда я сделаю его сам, изготовлю с нуля. Именно так я и поступил.
Но на этом я не остановился. Когда Флойд открывает контейнер, мы на короткий миг видим кусок бумаги. Я вообразил, что это может быть бланк-требование на содержимое ланчбокса. Прежде чем Флойд садится в шаттл до базы «Клавий», у НАСА для путешествия должен быть запрошен сухой паек, который в итоге оказывается внутри. Я решил, что должен сделать также и реплику бланка. Я пролистал сотни документов НАСА, ощущая при этом глубокое удовлетворение, доступное только коллекционеру-завершителю, пока не убедился, что знаю, как этот бланк может выглядеть и как я могу его сделать. В качестве финального этапа я провел его через реально суровый набор фотошоп-фильтров, чтобы все выглядело так, словно эту бумагу копировали очень-очень много раз. Это был дополнительный штрих аутентичности, в котором бланк, как я чувствовал, нуждается, чтобы выглядеть настоящим обитателем мира Хейвуда Флойда».
«В 1770 году австрийский изобретатель Вольфганг фон Кемпелен сконструировал «шахматный компьютер», прозванный «Механическим турком». Он хотел произвести впечатление на императрицу Марию-Терезию, и это ему удалось. Он возил машину, которая выигрывала почти все матчи, по всей Европе и даже по американскому континенту.
Секрет устройства был прост: внутри машины скрывался талантливый игрок в шахматы, который через оптическую систему мог видеть, что происходит на доске. Зрителей, убежденных, что с ними играет машина, попросту обманули. Через 160 лет Amazon.com не без юмора назвала «Механическим турком» свою краудсорсинговую платформу. Ее целью было восполнить недостатки искусственного интеллекта, который не смог справиться с задачей распознавания дублей пользовательских страниц на своей торговой онлайн-площадке.
После долгих и бесполезных попыток как-то наладить работу системы инженеры обратились к людям, поручив им работать в параллель с компьютерами. Джефф Безос, которому и принадлежала идея «Механического турка», назвал платформу «искусственным интеллектом». Безос объяснил принцип ее работы так: «Обычно человек обращается с запросом к компьютеру, и тот выполняет запрос. Но «Механический турок» делает все наоборот. Перед компьютером стоит задача, сложная для него, но очень простая для человека. Поэтому вместо того, чтобы обратиться с запросом к компьютерному сервису, чтобы выполнить функцию, она обращается к человеку».
Людям платят по несколько центов, если они обнаружат страницу-дубликат существующего сайта — с этой простой задачей искусственный интеллект справиться не может. И в случае «Механического турка» для Марии-Терезии, и в случае его современного аналога человек работает за машину, а перед зрителями (и инвесторами) разворачивается спектакль «искусственного интеллекта», который якобы в одиночку решает задачи.
Платформа была запущена в 2005 году, и уже через пару лет после этого на нее работало 100 тысяч «турок», которые получали микровознаграждения за выполнение простых задач, требующих обычно одного или нескольких кликов мышкой. Безос сумел продать услугу другим компаниям, развивающим искусственный интеллект: они должны платить «Амазону» 10 процентов стоимости каждой операции или полцента за все операции, стоимость которых меньше цента.
Невидимый, скрытый, малооплачиваемый труд отдается на аутсорсинг или краудсорсинг многочисленным «кликерам» из стран Третьего мира, которые сегодня присваивают данным ярлыки, классифицируют цифровые архивы для того, чтобы «кормить» этими данными прожорливые нейросети. Часто, впрочем, этот труд не оплачивается, например, в случае программы reCAPTCHA, когда вы выполняете работу по распознаванию образов для нейросетей «Гугла» просто за то, чтобы продолжить пребывание на его сайте. Это делается под тем предлогом, что вы должны доказать, что сами не являетесь искусственным интеллектом.
Как выясняется, современный «искусственный разум» не так уж и разумен. В работу систем, которые продаются как «разумные» и «принимающие решения», вложено много физического труда шахтеров и взрывотехников, моряков, грузчиков, складских работников, монотонного труда сборщиков на конвейере, сотен тысяч «когнитивных кликеров» и «механических турок», а также неоплачиваемого труда миллионов простых пользователей».
Игорь Шнуренко. Демон внутри. Анатомия искусственного интеллекта
В книге детально описаны возможности новых технологий, связанных с применением ИИ, и в том числе — неизбежные издержки для миллионов людей. Возможность быстрой не ручной обработки множества данных множества людей означает неизбежность того, что личные данные и предпочтения станут достоянием других. ИИ и те, кто считает себя их хозяевами. Но неизбежно возникает вопрос — насколько действия (и возможности) ИИ предсказуемы и, следовательно, — контролируемы?
В книге делается попытка анализа — может ли ИИ создавать литературные произведения, в том числе — фантастические? Какая при этом получиться экономия на авторах и оперативное изготовление так называемого книжного продукта на актуальную тему. Но какие при этом получаться тексты, с учётом совершенствования ИИ? И заметят ли люди, что тексты книг созданы ИИ? Произведения, изготовленные с использованием огромного количества данных, с людскими предпочтениями, и потенциально — не могущие не вызвать какого-то массового интереса. Начав использовать подобное, уже не остановиться, а наоборот — все увеличивать размах использования, так и его последующие издержки. Возможно и возникновение гибридной литературы и писательских фабрик с читательскими фермами с комфортными условиями для чтения.
В книге масса сведений и об истории зарождения киберидеологии. Среди тех, кого можно назвать отечественными предтечами — Александр Святогор (Александр Фёдорович Агиенко, 1889―1937), анархист, литератор, поэт, философ, воинствующий безбожник, один из основателей биокосмизма, считавший, что в новой (революционной) человек станет бессмертным.
Отдельный небольшой раздел книги посвящен современному состоянию кибермифологии, новых надежд, в том числе — на постчеловеческую вечность.
«Церковь Тьюринга – это еще одна «мета-религия», работающая на пересечении религиозной практики, науки и технологии. Итальянский адвокат, физик, специалист по искусственному интеллекту и криптовалютам, бывший ведущий сотрудник Европейского космического агентства, Приско называет себя «христианским трансгуманистом».
По мнению Приско, идеи анархиста Святогора находятся на грани между секуляризмом и трансцендентностью, то заходя на территорию религии, то ее покидая…
Просвещение, которое базируется на научном мировоззрении, лишило многих людей чувства цели, считает Приско, а трансгуманизм призван вернуть его им».
«Отец отливает чеканки. Господин маг рисует для отца письмена, которые надо выжечь, а затем накладывает на чеканки заклинания. На каждую свое. А господа купцы скупают их по дешевке, пользуясь тем, что из города его жителям путь заказан. Но самые ценные чеканки несут в кожаных или холщовых мешках на поясе Данницы. Между ними и чеканками в пути устанавливается таинственная связь, отчего чеканки становятся много сильнее.
Я умею считать десятками, но сейчас этого не требуется. Ма и Па договариваются на девять штук. Торговаться бессмысленно, ни один маг в городе все равно не даст больше. Изготовлять более семидесяти чеканок в год запрещено. Гильдия ревностно следит за этим. В случае чего можно и мантии лишиться. А тут риск такой...
— Двадцать талленов с каждой чеканки, плюс еще пятьдесят сверху за королевскую. Соглашайся, Лебих, тебе и за пять лет столько не заработать.
Па ерзает на диване, в тяжелой задумчивости скребет подбородок, ерошит волосы.
— Повстречался мне сегодня господин маг Кони. Спрашивал, правда ли это, что про Ивку говорят... У него новая партия чеканок готова почти... Добавить бы еще, господин маг. Хотя бы по пять талленов на чеканку. И сверху двадцать за королевскую.
Господин Зарев досадливо морщится, наклоняется над столом, нависая над столешницей как ученый кабан.
— Ты пойми, Лебих, я ведь рискую. Если твоя дочь не вернется, я потеряю деньги за десять чеканок.
— Я тоже рискую, господин маг. Своей дочерью и рискую».
Елена Лаевская. Данница
Лихо закрученная и одновременно трогательная история на тему соприкосновения двух разных миров и того, что бывает, если граница между ними вдруг становится проницаемой. К счастью, не повсеместно, но для того, чтобы у части жителей возникли серьезные проблемы, хватает и редких порталов. Потому что попаданцем быть не так уж радостно, даже если твое ремесло востребовано и в средневековом мире, только в родном ты был врач-терапевт, а тут разве что в бродячие лекари податься. Можно в случае везения пристроиться в домашние врачи к знатной особе, но странствия – едва ли не единственная надежда все-таки отыскать дорогу домой.
Это называется, вышел прогуляться по пригородному лесу, а забрел… вот так, неведомо куда. И ведь еще надо честно ответить себе – а ты действительно хочешь вернуться или уже нет?
Впрочем, коренным обитателям мира, где разворачивается действие, бывает не легче. Есть волшебник с родословной и талантом, но толку от способностей нет никакого – чтобы заклинание сработало его надо прочитать без запинки, а мага угораздило быть заикой. Ему бы и так на жизнь хватало, однако с некоторых пор его преследуют странные сны и знаки.
А закручивается загадочная цепь событий вокруг девушки из города, обитатели которого не могут жить за пределами его стен. То есть, сколько ни мечтай увидеть наяву «столицу и королевский дворец с золотой башней, или море без конца и края, или луга, усеянные алыми маками» дальше десяти данн, это местная мера длины, от городских стен не отойдешь. Есть только одно исключение из этого правила…
«Вскоре они добрались до места. Пещера открылась неожиданно и во всем своем великолепии. Высокий, в перламутровых сталактитах свод с неровным отверстием наверху, пропускающим солнечный свет; подземное, гладкое как зеркало озеро посредине и главное, за чем они сюда пришли: стены в рисунках, сделанные красной охрой.
«Маг-У-Терры подвел дам к первому рисунку. На нем гигант с обнаженным торсом уносил с дороги огромный валун. Сведены были на переносице широкие брови, глаза смотрели холодно и бесстрастно. На обочине дороги сидели многочисленные зрители, хорошо, если гиганту по колено. Зрители махали руками, кидали вверх шляпы и платки, кто-то особо рьяный запустил в небо тяжелый башмак.
На втором рисунке великан переносил через реку шестерых людей в плетеной корзине. Бурлящая вода поднималась гиганту почти до пояса. На берегу толпились ожидающие своей очереди на переправу.
На последнем рисунке двое гигантов — мужчина и женщина — танцевали. Взметались в воздух короткие юбки, мелькали в прыжке сильные ноги, взлетали вверх руки. Великаны улыбались. Люди вокруг азартно хлопали в ладони. Но стояли на всякий случай подальше.
— Посмотрите внимательно на рисунки, — рассказывал Маг-У-Терры. — Судя по технике исполнения, сделаны они были многие столетия, а то и тысячелетия назад. Похоже, что гиганты обитали лишь в районе вокруг пещеры и исчезли очень давно. Во всяком случае, в старинных книгах о них не упоминается ни слова. Думаю, что название свое Кладбище Гигантов получило в насмешку, никому не удалось разыскать ни жилищ, ни предметов быта, ни захоронений великанов. Все, что было найдено в пещере и вокруг нее, принадлежало людям обыкновенного роста. Я знаю об этом, так как лет пять назад побывала здесь с раскопками научная экспедиция из Университета. Известные на всю страну профессора обследовали каждый камень в округе. Загадка гигантов до сих пор тревожит умы ученых».
«Начало развитию персидского языка как языка философии положил Абу Али Ибн Сина (980–1037). Ибн Сина родился в Афшане, недалеко от Бухары, был персом по происхождению <…> Чтобы выразить понятия арабо-мусульманской философии на персидском языке, Ибн Сина применял метод калькирования арабских терминов, специализировал значения общеизвестных слов, а также при словообразовании использовал грамматические возможности персидского языка. Ибн Сина придавал уже имеющимся в персидском языке словам новое терминологическое значение».
Прошлое и настоящее исламской философии. Сост. Н.С. Кирабаев, Р.В. Псху
Книга представляет собой сборник лучших статей участников конференций «Сагадеевские чтения», проходивших в период с 2009 по 2019 год в РУДН и посвященных памяти Артура Сагадеева, выдающегося отечественного востоковеда, специалиста по философскому наследию Ибн Сины. Статьи, посвященные истории, философии и культуре Востока, дополнены переводами классических текстов, также включенными в издание.
Авторы сборника предлагают читателю многосторонний анализ проблемы социальных отношений на средневековом Востоке. Прежде всего – отношений между философами, творческими людьми с одной стороны и власть имущими – с другой. Также авторы рассказывают о методах и проблемах передачи смысла старинных трактатов на другом, тем более, современном языке, о толковании важнейших понятий классической философии и многом другом. Эта тема органично сочетается с историей возрождения персидского языка после упадка, вызванного арабским завоеванием Персии, и ростом его значения как языка науки и поэзии:
«Писал Баба Афдал на персидском языке, большое внимание уделял стилистике своих работ, не пренебрегал арабскими терминами там, где они были необходимы для ясности. Как отметил В. Читтик, «Баба Афдал использует много персидских слов тогда, когда другие использовали бы арабские, но, в отличие от Ибн Сины, он выбирает только приятные и услаждающие слух термины, делая чтение своих работ наслаждением».
Интересна аудитория персоязычных философских текстов. В предисловии к трактату «Даниш-нама» Ибн Сина излагает цель написания сего сочинения: «Получен высочайший указ нашего государя, справедливого царя, которому бог оказал помощь, победоносца, опоры религии, Ала-ад-Даула, гордости народа, венца общины Абу Джа’фара Мухаммеда ибн Душманзияра, оплота повелителя правоверных, да будет продолжительна его жизнь, судьба победоносной и царствование длительным, мне, служителю его двора, мне, который в службе ему достиг всех своих желаний: безопасности, величия, пышности, довольства, занятия наукой, приближенности к нему, чтобы я написал книгу на языке фарси-дари для членов его кружка. В ней следует очень кратко охватить основы и вопросы пяти наук мудрости древних».
Итак, первое философское сочинение на персидском языке («фарси-дари») предназначалось для приближенных правителя и покровителя Ибн Сины. Перед философом была поставлена задача познакомить читателей с основами пяти наук: логики, физики, науки об устройстве и расположении вселенной, науки о музыке и науки о том, что лежит вне природы, т. е. метафизики».
«Воспитанию войск Сталин всегда уделял неослабное внимание. В ответ на нервозность, панику и неразбериху первых месяцев войны, вместе с организационными мерами, выражавшимися в формировании заградительных отрядов, предпринимались меры по ограничению распространения бессудного насилия и необоснованного применения оружия командным составом Красной армии. Вышедший в самое тяжелое для страны время приказ Наркома обороны № 0391 от 4 ноября 1941 г. «О фактах подмены воспитательной работы репрессиями требовал «восстановить в правах воспитательную работу, широко использовать метод убеждения… Всем командирам, политработникам и начальникам повседневно беседовать с красноармейцами, разъясняя им необходимость железной воинской дисциплины, честного выполнения своего воинского долга, военной присяги и приказов командира и начальника. В беседах разъяснять также, что над нашей Родиной нависла серьезная угроза, что для разгрома врага нужны величайшее самопожертвование, непоколебимая стойкость в бою, презрение к смерти и беспощадная борьба с трусами, дезертирами, членовредителями, провокаторами и изменниками Родины…»
Зверев С.Э. Речевое воспитание военнослужащих
Не стоит преуменьшать значение слова в условиях военного времени, что наглядно продемонстрировано историей. В далеком в 1914 г. Россия вступила в мировую войну, так и не доведя до сведения своего народа (и в первую очередь – призывников), какая опасность грозит стране со стороны германцев и их союзников австрийцев. В манифестах об объявлении Россией войны этим двум странам отсутствовал национальный пафос. Да и позже проявления патриотизма со стороны были в основном казенными – в войсках зачитывались приказы, которые были приурочены к праздничным датам. Помимо Нового года и общероссийских праздников, к ним относились дни тезоименитства членов императорской фамилии. В приказах были тексты высочайших поздравительных телеграмм, которые и зачитывались войскам, но эти начальственные монологи оставляли тех, кому предстояло идти за адресантов в смертный бой, равнодушными.
«Стиль военных речей Сталина был подчеркнуто статичен, имперски монументален. Некая сухость и директивность его военных речей приобретала столь ценимое российской массовой аудиторией качество непреложности и авторитетности, свойственное скорее государственному документу, чем ораторской речи. Эта же статичность как бы демонстрировала независимость оратора от аудитории. Речи Сталина, благодаря этой выраженной независимости, приобретали сходство с вещанием оракула…
В то же время риторика Сталина была чрезвычайно богата и разнообразна; ряд наиболее важных приказов, как, например, приказ №227 от 28 июля 1942 г., приказ №70 от 1 мая 1944 года получал солидную риторическую разработку, развитую систему аргументации; широкое применение в них находили средства усиления выразительности речи. Сюда можно отнести риторические вопросы, повторы, градации и метафоры. Особенно часто использовались повторы, призванные надежно внедрить в сознание аудитории ключевые понятия речи. Например, слово наши в различных вариантах встречается в речи 7 ноября 1941 г. 13 раз; такое частое его употребление способствовало решению главной задачи сталинских речей первого этапа войны – консолидации советского общества перед лицом внешней агрессии».
«Если взрослые сами соблюдают определенные правила, ребенок тоже скоро научиться, и это позволит родителям доверять малышу: «Когда я говорю «стоп», ты должен остановиться и подождать меня». Если вы знаете, что ребенок послушается и остановится, когда вы его просите, значит, вы можете позволить ему идти по тротуару самостоятельно, а не за руку. Таким образом вы можете доверять ему, не подвергая опасности.
Правила не делают ребенка марионеткой в руках родителей. Установка правил не означает подавление творческих способностей и инициативы ребенка. Напротив, это означает, что вы учите его самостоятельности, учите понимать, что он может делать, а что нет».
Это красочное издание предназначено как детей, так и для родителей. Для юных читателей в книге есть иллюстрированное стихотворение, в котором переплетаются мысли ребенка и взрослого, помогая им правильно понять друг друга. К примеру, ребенок не хочет ложится спать и заявляет родителям, что «И кота вы не укладываете в постель — / Он на воле гуляет один в темноте».
В главе «Рекомендации психологов» рассказывается о том, как важно родителям объяснить простыми словами, чтобы ребенок понял смысл правил, которые на самом деле уберегают детей от всевозможных опасностей, но на самом деле не ограничивают возможности детей.
В книге даются советы, как справиться с разочарованием детей – ведь правила иногда заставляют малышей злиться. «Чтобы помочь им успокоиться и принять наличие границ, мы должны показать, что понимаем их чувства:
«Вижу, ты злишься, и мне очень жаль, но сейчас ты должен выключить телевизор. Когда ты успокоишься, приходи ко мне на кухню, мы вместе приготовим пирог». Кроме того, мы должны оставаться спокойными и не пугаться их гнева.
Важно, чтобы дети понимали, что мы не отступим перед их угрозами. Если мы останемся спокойными и непоколебимыми, через несколько минут дети тоже успокоятся и будут готовы сотрудничать.
Родители, которые не могут противостоять прихотям ребенка, лишь провоцируют стресс у малышей. Дети, которые не привыкли слышать «нет», попадают в ловушку: они чувствуют себя всемогущими, и это создает проблемы в общении с другими детьми…
Какие вы родители? У вас много правил? Есть свое для каждой ситуации, например, вы требуете чистоты, даже когда малыш учиться есть самостоятельно? Может, сделать шаг назад и сократить их?»
«В архитектуре Персеполя переплелись различные стили, заимствованные его создателями из нескольких стран. Неповторимы по своей внутренней последовательности и выразительности рельефы. Это — сцены, изображающие ритуальные обряды, для которых характерны торжественность и строгость. Однако мы не имеем указаний на место и время проведения этих ритуалов. Отсутствуют даже какие бы то ни было дополнительные детали, которые могли бы послужить ключом к разгадке. Рельефы хорошо передают атмосферу помпезности всего происходящего. Техника всегда безупречна, a в местах особо важных древние мастера поднимаются до высокой техники исполнения. И наконец, несмотря ни известный формализм в изображении сцен, встречаются детали, в которых явно чувствуется особый интерес мастера к сюжету. Слегка шероховатая, нанесенная зубчатым резцом поверхность способствовала лучшему сохранению красок, чем тательно отполированная. Существует мнение, что красками заполняли пространство между фигурами. Однако Э. Херцфельд — первый археолог, производивший раскопки в Персеполе, утверждает, что они покрывали все рельефы. Символическое изображение Ахурамазды, обнаруженное Херцфельдом в Тронном зале, было покрыто яркими красками: светло-красной, золотистой или оранжево-желтой, густо-пурпурной, лазоревой с несколькими мазками изумрудной зелени — все это на черном фоне. Рельефы Тройного портала были, в свою очередь, покрыты ярко-красной и бирюзовой краской и металлом, возможно, золотом. Херцфельд только словесно описал цвета, ибо ни бирюза, ни лазурит не являются красящими веществами. Возможно, для этой цели использовались растительные красители. В некоторых местах на губах стражников до сих пор сохранилась красная краска. Рельефы были украшены орнаментом, который, возможно, появился только во времена царствования Ксеркса. В Тройном портале золотые полосы вставлены в углубления короны царя, а на фигурах сановников сохранились отверстия для закрепления золотых браслетов и ожерелий. Рельефы (царей и символических изображений Ахурамазды) были декорированы различными украшениями, такими, как серьги и др. Бороды, возможно, были сделаны из бронзы и лазурита. Согласно некоторым данным, практика украшения скульптурных изображений золотом и лазуритом восходит еще к Урарту».
Д. Уилбер. Персеполь
Первые раскопки Персеполя персами начались в конце 1870-х годов. Организатором был Фархад Мирза Мохамад-аль-Даула, каджарский принц-губернатор. Он родился в 1818 году в Тебризе и был пятнадцатым сыном принца Аббаса Мирзы, младшего брата Мохаммад-шаха, дяди Насер-ад-Дин-шаха. Фархад Мирза провел юные годы в Тебризе, где получил великолепное образование – домашние учителя тщательно обучали его традиционным персидским и исламским предметам, основам каллиграфии и стихосложения, владению оружием и верховой езде. Приглашенные его отцом Аббас Мирзой британцы преподавали юному Фархаду Мирзе английский язык, основы географии, астрономии и экономики.
Назначенный в 1876 году Насреддин-шахом губернатором провинции Фарс, Фархад Мирза уже через пару лет проявил интерес к организации раскопок в Персеполе. Губернатор интересовался не сколько легендарными персидскими древностями, сколько возможностью на них заработать большое состояние. Уже длительное время Персеполь посещали иностранные туристы, многие из которых делали зарисовки, а затем – и фотоснимки. Эти туристы неизбежно тратили часть своих денег во время путешествия на территории провинции Фарс. Если произвести раскопки, то достопримечательности будут для туристов более доступны, и туристов станет больше. Помимо этого, Фархад Мирза, как указывается в воспоминаниях его сына, рассчитывал найти при раскопках древние спрятанные во дворцах сокровища.
Подробности этих раскопок так до конца неизвестны. Свыше 600 рабочих, которые по приказу Фархада Мирзы были использованы для раскопок в Тронном зале, расчищая как внутри зала, так и вокруг. Позже была издана книга «Древности Персии» Мухаммеда Назир Мирзы Форсат Гусейна Ширази, изучавшего в то время наследие древних времен.
Фархад Мирза умер в 1888 году в Тегеране, а через три года в Персию прибыл английский путешественник и археолог Герберт Джозеф Уэлд Бланделл (1852 -1935), проводивший в Персеполе раскопки, и заказал Лоренцо Джунтини сделать слепки барельефов. В записях Бланделла отмечено, что он не нашел здесь ничего ценного.
Затем Насреддин-шах предоставил концессию на раскопки в Персии французам, а в 1894 году шах представил Франции исключительное право вести раскопки в Персии.
«Исследователи отмечают, что изображение тканей одежды, уложенной складками с зигзагообразными краями, в которые одеты персы, отражает стиль, использовавшийся греческими скульпторами примерно в 525 г. до н. э. То, что при этом применяли зубчатый резец, вошедший в моду в Греции примерно в 525 г. до н. э., считалось доказательством не только связи с греками по стилю, но и по технике исполнения. Существуют, впрочем, и другие точки зрения, согласно которым рельефы не могли быть выполнены греками. Они основаны на следующих четырех положениях. Во-первых, если чужеземных скульпторов так контролировали и выполнение рельефов так строго регламентировалось, как утверждают специалисты по классическому искусству, вряд ли здесь могло быть допущено иноземное влияние. Во-вторых, если бы скульпторы были греками, строение тела они передали бы точнее. В-третьих, греческие скульпторы строже придерживались бы правил изображения голов фигур, а именно необходимости размещать их по одной горизонтальной линии. В-четвертых, одежды со сложенными краями совсем не греческого происхождения. Это типично персидский костюм, выполненный скульпторами, которые были хорошо с ним знакомы. Последний довод исследуется в статье Анны Роуз по ахеменидскому костюму. Обычно считается, что персидское платье представляло собой прямоугольный кусок материала с разрезом посередине. Оно надевалось через голову и повязывалось кушаком или поясом. Когда Анна Роуз воспроизвела это платье сама, то обнаружила, что ткань не па дает складками и одежда совершенно не похожа на ту, что изображена на рельефах. С помощью модельера был изготовлен костюм, в точности повторяющий по внешнему виду персидский, изображенный на рельефах ападаны. Он состоял из двух частей: юбки из узких кусков ткани, по бокам слегка перекрывающих друг друга, свободно ниспадающих складками; куска материи — накидки, заткнутой в юбку. Под локтями были вшиты куски, образующие складки. Считается, что эту одежду носили во время важных церемоний, поскольку она совсем не подходила для повседневной жизни. Когда царя изображали на печатях в такой одежде во время охоты или боя, то накидка лежала отброшенной на плечах, а юбка была заткнута за пояс. Подобное изображение «истинного» персидского костюма не вызывало сомнения, и другой исследователи Бернард Гольдман, не только согласился с его существованием, но и пытался найти какие-то прототипы. Их стали искать в костюмах, изображенных на луристаиских бронзовых изделиях. Последние были отлиты еще до возвышения мидийцев и персов. Изучались и другие художественные изображения, такие, как хеттские. Основываясь на этом материале, очень легко, по-видимому, согласиться с тем, что персидская одежда была распространена на обширной территории. Следует отметить, что юбки в течение долгого времени оставались предметом одежды мужчины в классическом мире. Когда Александр завоевывал Азию, ему советовали носить штаны подобно тем народам, с которыми он сталкивался, но он отказался от такого «женоподобного» костюма. Однако по рельефам ападаны нам доподлинно известно, что прилегающий кафтан и штаны мидийцев были распространены и в других странах. Удивителен контраст между строгим, статичным изображением групп данников и более свободным — высокопоставленных вельмож. При изучении рельефов с данниками становится очевидным, что никакого общения как между отдельными данниками, так и между ними и их персидской или мидийской охраной не было. Кроме того, очень немногие группы оригинальны с точки зрения композиции и расположения фигур».
Вышла моя новая книга – «Победители и побежденные»
Алекс Громов. Победители и побежденные. Полководцы и военачальники Великой Отечественной / А.Б. Громов. — М. : Вече, 2021. — 496 с. : ил. — (Военные тайны XX века). ISBN 978-5-4484-2696-4
Аннотация:
Уходит в прошлое Великая Отечественная война, навсегда изменившая представления людей о войне и мире. Герои этой книги — военачальники Восточного фронта — маршалы и генералы РККА, фельдмаршалы и генералы вермахта. Кем же были полководцы Великой Отечественной? Какой они видели войну и как вошли в ее историю? Книга, в которой широко использованы мемуары и архивные документы, позволяет по-иному взглянуть на историю войны с двух сторон фронта и узнать многие ранее неизвестные подробности знаменитых сражений.
В издании представлены биографии 10 советских и 10 немецких военачальников, занимавших во время войны ключевые посты и руководивших основными операциями.
«И вот в тени, прямо возле мусорных баков, кто-то зашевелился. Правда-правда, какое-то мокрое черное существо роется среди пластиковых пакетов. Вот оно переползло поближе к свету. Нет, это не кошка, и не ворона, и не бродячая собака. Длинное и тонкое существо это странно раскачивалось из стороны в сторону.
Вот эта жутковатая тварь протянула из тени на свет лапу не лапу, щупальце не щупальце, но что-то черное и блестящее. Видно было, что протянутая конечность мелко трепещет, словно от нетерпения. Занна с Дибой затаили дыхание.
Дрожа от усилий, эта тварь с когтистыми крыльями (теперь это уже не вызывало сомнений) крадучись пробиралась в полумраке теней, как бы на ходу меняя обличье: теперь она была похожа на огромного грязного паука. Вот этот паук подполз к Занниному дому и закопошился во мраке у стены под самым Занниным окном… потом вдруг подпрыгнул и повис на карнизе.
Девочки помертвели от страха, с открытыми ртами наблюдая за действиями мерзкой твари. И вдруг в тусклом свете уличного фонаря они поняли, что это такое на самом деле. Зонтик!
Это действительно был обыкновенный зонтик.
Долго он висел под окном неподвижно, зацепившись за карниз, словно какой-то экзотический зловещий цветок. Дождик все усиливался. Наконец подруги, не отрывая от него глаз, стали убеждать друг друга, что им все привиделось, что зонтик висел под окном и раньше. Но вот темная тварь снова зашевелилась.
Зонтик (или это все-таки не совсем зонтик?) соскочил с карниза и с какой-то мучительной медлительностью снова пополз обратно в свой темный угол. Вот купол его раскрылся пошире; торчащей, как коготь, железной спицей он уцепился за бетонную плиту и подтянулся. Он был весь какой-то искореженный, потрепанный и рваный; как израненное существо, из последних сил он наконец дополз до темного места, куда падала густая тень, и скрылся из виду»
Чайна Мьевиль Нон Лон Дон
Фэнтези с попаданцами – жанр, прямо скажем, не новый для наших дней. А сказки о детях или подростках, внезапно угодивших в неведомый, но удивительный мир, вообще известны с незапамятных времен. Однако известный современный фантаст, мастер причудливо закрученных сюжетов, взялся и этот сюжет вывернуть наизнанку со вкусом и размахом. Две девочки сначала встречают живой зонтик, да не просто живой, а очень зловеще выглядящий. Потом они об этих зонтиках узнают много подробностей, в том числе и то, что злополучный зонтик был не совсем правильный, но выслушивать рассказ на эту тему они будут уже не возле своего дома.
А где, спрашивается? Да они и сами не понимают, куда попали из привычного Лондона, и почему вокруг так много странных созданий
: кто-то в старинном водолазном костюме прямо на улице, а кто-то и вовсе целиком из металла. Местные ничему такому не удивляются, зато туфли одной из героинь вызывают у них благоговейное изумление. Потому что они точь-в-точь как у кого-то там… а значит, носительница обуви призвана сыграть особую роль в судьбе этого странного мира. Мира, где существуют зонтики-зомби и множество кланов, связанных с мусором. Чайна Мьевиль дает полную волю своему сарказму, изображая причудливые отражения современной жизни в описаниях того Лондона, куда уходят сломанные зонтики и проваливаются разбитые стеклянные предметы.
Раз есть Избранная-спасительница, значит, должен быть и злодей. И он имеется – разумный и одушевленный то ли знаменитый лондонский смог, то ли персонификация выхлопных газов. Его надо остановить, и в лучших фэнтезийных традициях, никто не будет спрашивать у Избранной, собиралась ли она вообще совершать такие подвиги.
«– Мне следовало сразу догадаться, – продолжал Обадэй, – что вы пришли издалека, как только увидел вас с этим мальчишкой, с призраком. Он вечно там околачивается, подворовывает, высматривает чужестранцев, но до сих пор нам удавалось пресекать его преступления еще до того, как он их совершил. Кому хочется попасть в его телефонную книгу!
– Что? – не поняла Занна.
– В Фантомбурге, – пояснил Обадэй. – Это у них специальный каталог, куда вносятся имена всех умерших. Я подчеркиваю, всех умерших, и по эту, и по ту сторону Навья поля!
– У нас телефоны не работают, – мрачно сказала Диба. – Они у нас испортились.
– А у вас что, есть телефоны? Зачем они вам здесь? Дрессировать насекомых невероятно трудно. Насколько мне известно, в Нонлондоне работает что-то около трех телефонов, соты которых содержатся более или менее исправно, и все они находятся в Болтовильных землях мистера Спикера. И ничего удивительного, что вас все это сбило с толку. Кстати, когда вы прибыли? Вас должны были хотя бы проинструктировать. Нет? Вас никто не инструктировал? М-м-м-да… – Он нахмурился. – Возможно, господа предсказители введут вас в курс дела позже.
– Что это за предсказители? – спросила Диба, но ответа не получила.
– А вот мы и пришли! – воскликнул Обадэй Финг, протянув руку туда, где располагалось его ателье.
Помощники и ассистенты Обадэя как по команде подняли головы, отрываясь от своих швейных машинок. Кое у кого из голов, украшенных косичками или прическами наподобие конского хвоста, тоже торчали иголки и булавки. Позади всех сидел человек, который тоже усердно строчил, но не на швейной машинке, а на огромном листе бумаги. Вместо головы на плечах его красовалась большая стеклянная банка, полная чернил, куда он время от времени окунал свое перо»
«Если бы я был вынужден описать свой стиль, я бы назвал его словом “реальность”. Неважно, насколько он стилизован, изнутри – это реальность»… Я стою рядом с декорациями на огромной съемочной площадке. В воздухе витает слабый запах мыла. Гробовая тишина. Мне знакома сцена, разворачивающаяся передо мной. Огороженный проход едва освещен сияющим шаром. С потолка капает вода, и туман скапливается, обретая плотность, нужную режиссеру. Дэвид в исполнении Майкла Фассбендера, хмурый андроид с признаками неисправности, ведет сквозь темноту персонажа Билли Крудапа Орама, человека с признаками опасения. Когда Орам шагает вперед, во тьму, камера приближается к лицу Дэвида, и что-то смертоносное мелькает в его безмятежном выражении. Снято. Если вы еще не догадались, это съемки фильма «Чужой: Завет», которые проходили в 2016 году в Сиднее, Австралия. Я не отрываюсь от монитора, показывающего изображение с камеры, и уже чуть ли не в пятидесятый раз проверяю, что мой телефон отключен. Можете представить? Голос Бога с потрескиванием звучит из громкоговорителя: «Давайте попробуем еще раз. Спасибо, парни». Это прагматичный, безошибочно узнаваемый тон Ридли Скотта. «Майкл, встань немного подальше от лампы». Фассбендер отодвигается влево, и кадр выстраивается идеально. На площадке вновь наступает сверхъестественная тишина, прерываемая лишь голосом Скотта, направляющего движение камеры: «Ниже, левее, еще чуть-чуть… Отлично!» Скотт управляет съемочным процессом, как художник своей кистью. В момент, когда камера направлена на актеров и декорации, кажется, будто в комнате никого больше нет. Два года назад сэр Ридли Скотт, королевский рыцарь, вышел на сцену, чтобы принять уже заждавшуюся его премию BAFTA, с выражением лица человека, который предпочел бы вместо этого оказаться на Марсе. За пределами съемочной площадки он необщителен. Где красота в свете софитов? Сопроводительный ролик, смонтированный из кадров двадцати шести его фильмов (включая «Парень и велосипед»), естественно, начался с темных тонов «Бегущего по лезвию» и прекрасного вида Лос-Анджелеса 2019 года. С момента, когда репликант Рой Батти начинает свой невероятный монолог-прощание: «Я видел такое, что вам, людям, и не снилось…» Все коллеги по индустрии, актеры и критики, заполнявшие проходы, вернулись в кресла, точно зная, какие невероятные вещи сейчас промелькнут у них перед глазами. Вот почему он там стоял»
Иэн Нейтан. Ридли Скотт. Гений визуальных миров. От «Чужого» до «Марсианина»
Красочное издание, рассказывающее о том, как Ридли Скотт стал Ридли Скоттом – человеком, снявшим прославленные фантастические фильмы. Немного внимания уделено как его детству и родным, так и первым рекламным съемкам. На 240 цветных страницах – не только иллюстрированная история известных картин, архивных материалов съемок, всевозможных забавных и непредсказуемых случаев, произошедших со съемочными группами.
В мае 1979 года состоялась премьера фильма «Чужой», породившего кинопродолжения, книги и компьютерные игры. «Специальный приказ № 937», согласно которому доставка на Землю иной формы жизни, в отличие от сохранения команды корабля, является приоритетом. Режиссер написал для каждого из актеров (семи персонажей, немолодые труженики) свою историю. Чужого сыграл нигерийский студент-дизайнер Боладжи Бадеджо с ростом 2 м 18 см. Три модели космического корабля и четыре похожих друг на друга кота, которые приняли участие в сьемках. Множество отснятых сцен и дублей были вырезаны и не попали в прокатную версию.
«Ходил миф о том, что именно Скотт создал культовых далеков в «Докторе Кто». Действительно, он был назначен на вторую сюжетную линию нового научно-фантастического сериала («Мертвая планета»), но из-за конфликта в расписании его направили в другое место, так что пришельцы-перечницы на самом деле являются детищем Рэймонда Кусика. Наступил момент прозрения. В тот день Скотт находился на съемочной площадке, которая, как обычно, была залита ярким светом, делающим все плоским и нереалистичным. Объявили перерыв на обед, и, так как все торопились в столовую, один внешний прожектор по ошибке остался включенным. Скотт был потрясен. Этот единственный источник света, исходивший из угла, превратил обычные декорации в произведение искусства. «Эй, почему бы не оставить все как есть?» – предложил он светотехнику, когда вернулся. «Не могу, приятель, – ответил тот Скотту. – Это уведет лица актеров в тень». «Но именно так это выглядит в реальной жизни!» Возражения Скотта не возымели эффекта, но с той поры изменился он сам. Скотт начал настаивать на том, чтобы стать режиссером, и после четырех месяцев отказов его отправили на курсы продюсирования, дав шанс использовать эту возможность для создания тридцатиминутной программы. Был и еще один короткометражный фильм из этого периода «эмбрионального развития» режиссера – ремейк киноэпопеи Кубрика «Тропы славы» о Первой мировой войне, где основные сюжетные моменты сокращены до получаса, включая десять минут съемок местности на Уимблдон Коммон. Этого было достаточно, чтобы убедить кураторов Скотта из BBC назначить его на съемки пары спин-оффов долгоиграющих сериалов про полицейских патрульных: «Автомобили Z» и «Нежно, нежно». К 1966 году он снимал эпизоды приключенческой комедии о путешествиях во времени «Адам Адамант жив!» и юридический триллер «Осведомитель».
«Он считал себя пасынком истории — жертвой воспитания, лишенного любви, непокорным юнцом, оказавшимся в чужом, жалком месте, из которого он чудом спасся. Но в конце концов, после бесконечных лет напряженной борьбы, усилий и упорства, он поднялся на самый верх своей профессии, став в определенном смысле царем горы. И с высоты своего положения он принялся исполнять роль Хранителя Пламени, факела, веры, своего королевства и владений, всего, что он знал и что ему было дорого.
Пока не явился самозванец. Почти одной с ним плоти и крови, этот родившийся в рубашке высокомерный отступник подрос, попользовался им, а затем, словно пригретая на груди гадюка, предал его, попытался низвергнуть отравленными словами, завернутыми в кое-как замаскированную змеиную кожу почтения. Это было неправильно. Это было несправедливо. Он не мог этого допустить. Слишком высоки были ставки.
Поднимаясь на лифте на четвертый этаж, он взглянул на часы. Льюис еще должен быть на месте. Значит, так тому и быть. Время пришло.
Встреча будет тяжелой, особенно для молодого выскочки, которому он так бескорыстно дал все. Все: и возможность обучаться у самых лучших и светлых умов университета, и свои собственные знания, мудрость, сердце и душу. Он стал наставником для этого мальчишки — за свою мелочность и столь вызывающее поведение он не заслуживает того, чтобы его называли мужчиной. Он учил его, направлял, был для него отцом, а в ответ его же и предали, отшвырнули прочь, как ненужный мусор. Да, при необходимости даже дьявол сможет процитировать Святое Писание. Что ж, интересно будет посмотреть, как он попытается избежать грозящего ему наказания! В конце концов, нечестивец Льюис, несмотря на свое положение в академических кругах, является его творением»
Джон Андервуд. Код Шекспира
Как стать великим и войти в Историю человечества? Еще некоторые современники (особенно связанные с театром) в той или иной форме обвиняли Барда, красу и гордость Британии, самого Уильяма Шекспира в том, что тот украл славу истинного автора произведений, «которые приписывали ему. Или разбогател благодаря им. Или и то и другое».
Может быть, дело не в том, что Шекспир являлся средним актером, а в том, что, будучи совладельцем театра, нанимал для написания пьес, и являясь елизаветинским вариантом голливудского продюсера, не удержался от соблазна присвоить права? Достаточно присмотреться к самому официальному автору великих творений, чтобы заметить, что «знатоки Шекспира так не сумели установить соответствия между его прекрасными, эмоциональными стихами и приземленной, лишенной любви и прикованной к дому жизни. В течении столетий им приходилось проявлять невероятную изобретательность, чтобы найти в них хоть что-нибудь, что подтверждало его авторство, — они придумали гипотетических гомосексуальных любовников, Смуглую леди и другие столь же неубедительные и весьма фантастические вещи… Поэты пишут о своей любви, своих потерях и своей жизни, а не о вымышленных героях, проживающих жизнь, о которой им ничего не известно…».
Из этого следует вполне логический вывод: «В жалком существовании человека из Стратфорда не было ничего, хоть бы отдаленно напоминающего Смуглую леди или другие образы и мысли из великих сонетов… если мы внимательно посмотрим на каждое слово, на каждую строчку его стихов и сонетов, то увидим, как они резонируют с голосом пылкого человека в ссылке, размышляющего о потерянной жизни и свободе, человека, которого мучает чувство личной вины. Это вовсе не похоже на Шекспира».
Шекспир жил в своем в маленьком провинциальном мирке, занимался мелким бизнесом (давал деньги в долг), судился из из-за мелких сумм, и в своем завещании ни разу упомянул ни сонеты, ни пьесы…Да и ни одну книгу. По всей видимости, у него их просто не было. Но тогда возникает вполне законный вопрос – если он занимался самообразованием, то откуда взялась всевозможная премудрость в его произведения и описания тех мест, в которых он никогда и не был? Ведь не покидая Англии и не имея подробных путеводителей (или хотя бы друзей, бывавших там не раз) не опишешь ни Италию, ни другие дивные места…
Прошли века с момента того, как Шекспир стал собственно Шекспиром – тем самым Бардом на все времена. Время спорящих историков и драматургов закончилось, потому звонким ручьем потекли денежки, и возник бизнес-культ: «Стратфорд оказался типичной елизаветинской деревней, копией в стиле «Диснейуорлд». Все это организовал Трест шекспировского места рождения – главный источник нового подхода: вместо «считается, что такое могло быть» — «установленный факт»…огромный плакат возвещал: «В САМОМ СКОРОМ ВРЕМЕНИ. ШЕКСПИРОВСКАЯ ДЕРЕВНЯ: КООПЕРАТИВНЫЕ ДОМА И ОСОБНЯКИ ДЛЯ УМНЫХ ЛЮДЕЙ С ХОРОШИМ ВКУСОМ», и ниже: «цены от 500 тысяч». Здесь же рекламировался недостроенный комфортабельный отель «Уильям Шекспир», а также большой офисный центр. Поля и луга, которыми когда-то владел Потрясатель Сцены, теперь использовались под застройку».
О чем же повествует этот роман? Всего лишь о том, что помимо Шекспира были и другие гении с тяжкой судьбой. Неплохо бы почитать сонеты, приписываемые тов. Шекспиру и вспомнить о замечательном творении малоизвестного, но великого поэта К. Марло, посвященное доктору Фаусту.
Но самое главное – не занимайтесь поисками Истины. Опасный и в принципе бесполезный процесс. Истина давно не нужна счастливой толпе. Истину всегда стерегут негодяи: «Наркотики или Шекспир, какая разница, если и в том, и в другом случае дело в деньгах». Не будите спящую на деньгах собаку.
«Джейк никак не мог сосредоточиться, но потом сообразил, что Блоджетт был прав относительно 17-го графа Оксфорда. Если Льюис имел в виду именно его, то возникает вопрос: почему? Что в нем заинтересовало Льюиса? Какая тайна заключалась в его жизни и работах — если только он не был Шекспиром? И почему Льюис трижды подчеркнул «Оксфорд»? Проблема состояла в том, что граф, дилетант из высшего общества, был невероятно богат и располагал неограниченным временем, но понятия не имел об этике. Кроме того, создавалось впечатление, что он к тому же обладал непомерным самомнением.
«Качество, характерное для людей, получивших власть и богатство по наследству», — подумал Джейк.
Ему сразу пришли в голову имена подобных типов среди его знакомых. Возможно, дело именно в этом? Что могло заставить обладателя подобного эго напряженно работать, создавая такие великие произведения под чужим именем?
И почему никто этого не замечал, пока он был жив? Граф не был столь интересен, чтобы привлекать к своей персоне слишком много внимания. Удобно устроившись на диване, Джейк взялся за работу. Он заказал кофе и пару сэндвичей с ветчиной из магазина-кулинарии на противоположной стороне улицы и спросил у швейцара Фреда, слышал ли тот об Эдварде де Вере
— Кажется, да. Разве не он был знаменитым самозванцем, ну или чем-то в этом роде?»
«Война шла уже второй год. Армии Империи, движущиеся с юга под предводительством грозного завоевателя, которого называли коротко и сурово — Правитель, вторглись в земли Семи Королевств и, форсировав реку Баунд, текущую от самых гор Края Земли, нацелились на сердце страны, великий город Уранивал.
Войска короля Вивиана Девятого медленно отступали, позади оставались разоренные города и деревни. Командующий генерал Ралей, не выдержав мук отступления, задумал дать врагу решающий бой, надеясь отбросить того от столицы, и потерпел сокрушительное поражение. И хотя Ралей собрал в кулак самые отборные части королевской армии и предпринял храбрую атаку на центральном направлении, дерзкий враг перехитрил его, заняв исключительно выгодную позицию.
Ударные отряды Ралея кинулись в атаку через узкую лощину, по краям которой в кустах засели вражеские стрелки. Они привели в замешательство наступающих, после чего во фланг растерявшимся конным и пешим воинам ударила тяжелая Черная кавалерия Правителя. Поражение было полным. Кто не погиб, тот оказался в плену у врага. Попал туда и генерал Ралей.
Захватчики, исполняя жестокий приказ Правителя, казнили каждого десятого пленного, а тела некоторых особо стойких для устрашения повесили на столбах. Только немногие королевские отряды, чьи командиры оказались удачливей генерала, смогли вырваться из окружения и в спешке уходили на северо-запад, надеясь соединиться с частями, оборонявшими столицу»
Михаил Костин. Хроники Этории. Сфера преображения
Захватывающий роман начинается с того, как долгая – в несколько веков – мирная жизнь государства под названием Этория стремительно сменяется нашествием врагов. Генеральное сражение проиграно, командующий в плену. Теперь одна надежда на полководца, который в мирное время был в немилости у короля за свою прямоту и честность…
Вот только в дальнюю глухую деревушку не то что отголоски событий, даже смутные слухи доходят медленно. И три молодых паренька пока что заняты привычными повседневными делами: «Хорн помогал в лавке и кузне отцу — бывшему кузнецу, а ныне торговцу железным и скобяным товаром». Его приятель Игольд обычно трудится в огороде, а каждую свободную минуту погружается в чтение. А Сноф – известный местный лентяй и соня.
Но однажды деревня оказывается на пути отступающего войска. И вот уже три друга – солдаты. Однако надежды на победу связаны не только с доблестью, но и с легендой о загадочной Сфере, способной изменить многое. Чтобы найти ее, придется одолеть череду препятствий и пережить множество приключений.
«— Сферу ищете, молодые люди? — раздался где-то рядом низкий и слегка дребезжащий шепот.
Игольд оглянулся. Вокруг никого не было.
— Так вы ищете Сферу или вы ее не ищете? — После этих слов послышались какие-то странные вздохи и клекот.
Игольд изумленно вертел шеей. Ему показалось, что шепот доносится из наполовину завешанной платком клетки, в которой — он пригляделся — сидел попугай, обыкновенный темно-желтый попугайчик с хохолком и довольно хитрым взором глаз-бусинок.
— А ведь я могу помочь в этом очень непростом деле!
— Кто это говорит? — внезапно осевшим голосом спросил Игольд.
— Ох, и досталось же мне мучение с дураками общаться, — негромко пробормотал попугай в клетке.
— Это… вы говорите? — Не веря самому себе, Игольд приблизил голову к клетке.
— Мы, мы… — произнес попугай и ехидно прищурился.
— Так вы или не вы? — начал терять терпение Игольд.
— Вы или не вы… вы или не вы, — повторил попугай.
Игольд тряхнул головой и выпрямился, и в этот момент попугай объявил:
— Конечно я! Или ты видишь в этой мерзкой клетке еще кого-то помимо меня?
— Н-не-ет, — честно ответил Игольд. — Но…
— Что «но»?
— Вы же разговариваете.
— Да я же попугай, или вам не известно, что попугаи умеют говорить? — Желтая птица гордо вскинула изумрудно-красный хохолок.
— Известно, но…
— Опять вы со своим «но»! Ладно, придется с вами попроще. Мы, попугаи, умеем разговаривать, а некоторые из нас могут еще и рассуждать. И не просто рассуждать, а я бы сказал, чрезвычайно недурственно рассуждать. Но при этом, увы, страдать. Впрочем, никому нет дела до страданий ученого попугая!
— Ну почему же… — сказал Игольд неуверенно…»
«Американский писатель-фантаст Клиффорд Саймак в романе «All Flesh Is Grass», название которого переводилось на русский язык как «Все живое», рисует благостную картину грядущего мира, где моральная гармония царит не только между гуманоидами, но и между растениями. Разумные травы в этом мире охотно предоставляют себя в пищу человеку, причем принимая такую форму, какая для него наиболее предпочтительна.
Однако уже на этом примере видно, где лежит моральный предел универсализации. Как характеристика моей личной позиции она возможна только в отношении к тому, что в какой-то степени тождественно или родственно мне, по крайней мере, обладает разумом, и не должна вести к разрушению или саморазрушению индивидуальности. Второе ограничительное условие свидетельствует о том, что универсальность в органическом единстве морали неразрывно связана с партикулярностью, и нельзя одинаково относиться ко всему, не относясь к чему-то особенно. Интеграции, как отмечалось, всегда сопутствует дифференциация. Нет оснований полагать, будто в исторической перспективе универсальное содержание морали восторжествует над партикулярным, а беспристрастность полностью вытеснит всякое пристрастие. Между универсальным и партикулярным в морали устанавливается некий подвижный баланс, понять природу которого составляет одну из центральных задач философии морали»
Универсальность в морали
Авторы этой книги подробно рассматривают и анализируют философскую проблему универсализации морали. Они рассматривают различные ее аспекты на примерах, ввязанных с теми или иными историческими периодами и формами общественного устройства.
Особое внимание исследователи уделяют тому, как соотносится вопрос об универсальности в морали с представлениями о частном и общем благе. Формирование морального мышления, как показано в книге, происходит постепенно, и для этого требуется, чтобы в социуме был накоплен достаточный опыт осмысления как конкретных, так и типовых ситуаций. Именно этот общий – и обобщенный — опыт выводит представление о благе за пределы частных интересов. Таким образом складывается универсальная для всего социума система ценностей, что обеспечивает условия для появления морального мышления. Истинные моральные представления всегда универсальны, поскольку в частных случаях мораль может быть сильно искажена ради конкретных личных интересов. При этом в любом случае жесткая граница между личным и общим в вопросах морали обычно отсутствует, существует своеобразная зона их взаимопроникновения.
В книге речь идет также и о связи моральной универсальности с историей развития языка.
«Для развития техники, возможно, пространственно-образное мышление играет решающую роль, но в развитии морали как отношения человека к человеку совершенно необходимо вербальное мышление. Вывод о том, что умению выстраивать отношения между людьми в обществе предшествует умение связывать слова в предложения, представляется более вероятным. Но еще более вероятно, что эти умения складываются совместно друг с другом. Развитие языка никоим образом не могло быть самоцелью. Правильно говорить важно для того, чтобы тебя правильно поняли, а взаимопонимание необходимо для согласования действий. Но для морали недостаточно, чтобы действия были последовательными: не подрывали, а дополняли друг друга. Необходимо нечто совершенно особое – готовность воспринимать цели другого как свои собственные цели, воспринимать другого как своего, а не чужого, друга, а не врага. Для этого язык служит средством, а не целью. Цель здесь универсальна, а средства во многом партикулярны. Дивергенция языков отчасти носила намеренный характер – преследовала цель объединить своих и противопоставить их чужим»
«Соцреализм постоянно производит новый символический капитал, а именно – социализм. Это, очевидно, было единственным эффективным производством в СССР. Можно сказать, что соцреализм – это способ производства социализма. Это не «потемкинские деревни», не «лакировка», не «приукрашивание», но замена реальности на новую (самая новая реальность превращается в результате в «первую фазу социализма», в «развитой социализм», в «начальный этап коммунизма» и т. д.).
Можно сказать, что советское общество было именно и прежде всего обществом потребления – идеологического потребления. Соцреализм – это машина преобразования советской реальности в социализм. Поэтому основная его функция не пропагандистская, но эстетическая и преобразующая. Мистическая, лишенная опоры на человеческую природу, политэкономия социализма не может быть понята вне эстетики. Это был изначально воображаемый и последовательно политико–эстетический проект.
Традиционно говорят о цензуре, которая не давала писать правду, тогда как шло колоссальное производство «художественной продукции», которое считается производством лжи. Стоит, однако, иметь в виду, что это огромное производство образов, которое занимает весь советский медиум, начинает определять не только политическое бессознательное, но и всю сферу воображаемого. Спустя годы для новых поколений все эти образы возвращаются «правдой»: люди уже видят мир таким. Соцреализм производил не «ложь», но образы социализма, которые через восприятие возвращаются реальностью, а именно – социализмом…
Проблема советской экономики всегда была проблемой репрезентации. Идеология завершала постройку, давая ощущение недостающего счастья, восполняя (только в сфере воображаемого, конечно) остаток недостающей «прибавочной стоимости» (это своего рода прибавочная символическая стоимость в минусовом измерении). Именно в этом смысле следует понимать часто высказываемую мысль о том, что Дворец Советов, этот так никогда и не возведенный советский Парфенон, все таки был построен. Именно политэкономия этого «построенного», «отстроенного» социализма и выступает на первый план.
Механизм преображения видится мне в последовательной смене ряда этапов–форм: Реальность – Преображение ее в соцреализме (создание прибавочной стоимости) – Преображенная (уже «социалистическая»!) реальность (социализм как прибавочный продукт). Чем бы ни была советская реальность (а она была прежде всего системой личной власти, которой были подчинены в конечном счете и коллективизация, и модернизация), нужно искусство, чтобы сделать эту реальность социализмом. Именно в искусстве – через соцреализм – советская реальность переводится и превращается в социализм. Иными словами, соцреализм – это машина по перегонке советской реальности в социализм»
Евгений Добренко. Политэкономия соцреализма
Издание рассматривает, что же представлял собой советский социализм и как происходили изменения в обществе и культуре, роль труда, выставок и социальной навигации
В первые годы советской власти среди актуальных идей преобразования страны были как идеи «покорения природы», так и «переделки преступников через труд». А с середины в СССР 30–х годов ранее демонстрируемое в фильмах, книгах и многочисленных публикациях перевоспитание преступников посредством их трудовой деятельности стало неактуальным. В ходе развертывавшихся репрессий преступников надо было оперативно обезвредить, вынести им приговор и исполнить его.
5 декабря 1936 года на Чрезвычайном VIII Всероссийском съезде советов была принята новая конституция СССР, в 1-й статье которой указывалось, что «Союз Советских Социалистических Республик есть социалистическое государство рабочих и крестьян». Социализм победил, социальная база преступности ликвидирована. Остаются закоренелые преступники-одиночки (и группы из них), которых озверело пытаются бороться с советской властью. Этих злодеев невозможно «перевоспитать» и поэтому к ним необходимо применить «высшую форму социальной защиты». «Взбесившихся собак я требую расстрелять — всех до одного!» — из обвинительной речи прокурора Вышинского.
А что же стало с покорением природы? Советский труженик, успешно ставящий производственные рекорды, возводящий заводы, стоящий новые город и дороги, успешно преобразует окружающий мир, от людей до природы. Никто и ничто не может противостоять герою соцреализма из кинофильмов, спектаклей, романов, повестей, очерков.
Сталин говорил о «чудесах новых достижений», что подразумевало его правление как героическую эпоху, но и как особый мир, «единственно истинный», выразительный и привлекательный как для масс, так и интеллектуалов.
«Подобно соцреалистическому искусству, советская реклама сталинской эпохи изображает многослойный мир, в котором в сильно приукрашенном виде, ярко и красиво представлены элементы узнаваемой повседневности, но они перемешаны с картинами из какой то «другой» реальности – в ней живут без забот и, видно, не работают те же персонажи, что проживают в номенклатурных особняках и квартирах.
Она рекламирует, с одной стороны, самые повседневные вещи, вроде папирос и спичек, зубной пасты и одеколона, пудры и сосисок, пельменей, горячих московских котлет, бульонных кубиков, мороженого, повидла, молока, соков и водки. С другой стороны, она продвигает новые товары, вроде майонеза, кетчупа, консервированного релиша, томатной пасты, какао, горьких настоек, витаминов и безопасных лезвий, обуви на микропористой подошве, диковинных консервов – крабов, лосося, севрюги, осетра, белуги (в качестве «питательной и вкусной закуски»). И, наконец, «предметы роскоши» – беличьи манто и диковинные меховые шубы и головные уборы, капроновые чулки, пылесосы, полотеры, ароматизированные сигары, паюсную икру, апельсиновый сок и ликеры.
Сегодня трудно классифицировать объекты советской рекламы по шкале их доступности: то, что одним представлялось доступным (например, повидло), для других было предметом роскоши. Следует помнить, что, как утверждают специалисты по экономической истории Советской России, «советское общество в мирные 30–е годы жило в условиях, которые некоторые нации не испытали даже в периоды мировых войн». В еще большей мере это относится к голодным послевоенным годам. Между тем реклама изображает (пусть и в качестве «аксессуаров») многие важные стороны жизни «в ее революционном развитии». Если речь идет о меховых изделиях, перед нами «советская женщина», сильно отличающаяся от «передовиц труда» с обложек журналов «Работница» и «Крестьянка»; это советская «гранд–дама» в перчатках до локтей, как будто проводящая жизнь в светских раутах. Если перед нами реклама Госстраха, то на картинке огромная комната с лепными потолками, роскошно меблированная и декорированная, с непременным пианино, глубокими креслами, диваном, картинами в тяжелых рамах, хрустальными люстрами, книжными шкафами, коврами, радиоприемником и горкой с сервизами.
Иначе говоря, рекламный плакат не столько продвигает продукт (меховые изделия в таком «продвижении» не нуждались по целому ряду причин), сколько изображает некий воображаемый номенклатурный рай. Цель этих картин, однако, не в создании «образа мечты», но в изображении некоей «существующей» «материализованной» реальности, которая нуждается лишь в страховании. Поэтому советская реклама создает немыслимый с точки зрения «привлекательности» бюрократический дискурс о товарах. Так, «консервы – питательный и вкусный продукт. Потребление консервов разнообразит питание», кондитерские товары «приятны на вкус и питательны», они «не роскошь, а продукт первой необходимости в питании человека», печенье и пряники «являются лучшим вкусовым продуктом», сахар хорош тем, что он «является одним из лучших продуктов питания человека, укрепляет организм человека, способствует лучшему усвоению организмом пищи» и т. п. Так о продукте говорит врач–диетолог, но не продавец. Однако советская реклама лишь по форме относилась к торговле, фактически являвшейся распределением (стоит заметить, что речь почти всегда идет не о конкретном продукте, но о продукте как о типе потребительского товара – сахар, консервы и т. д.: анонимность производителя продукта при социализме является оборотной стороной массового трудового энтузиазма)».
«Именно туда в 1934 году отправляется немецкий путешественник Теодор Иллион (1898–1984), немецкий врач канадского происхождения, знавший тибетский язык и желавший расширить свои познания в области тибетской медицины. Переодевшись странствующим монахом, Иллион долгое время путешествовал по Тибету, а по возвращении в Германию опубликовал в оккультном издательстве «Уранус» (где, к слову сказать, незадолго до этого были изданы пророчества об «ураническом веке») свои путевые дневники. Это была книга «Загадочный Тибет». По одной из версий, именно содержащиеся в этой работе описания дали повод для последовавших затем экспедиций общества «Аненэрбе».
Описания были и впрямь удивительные. Иллион рассказывал, как, общаясь с различными ламами, разбойниками и мудрецами, он узнал о существовании в Гималаях огромного подземного города – «мощной подземной империи со многими миллионами жителей». Иллион отправился на поиски подземной империи и, много раз рискуя жизнью, наконец оказался там.
Жителей в обнаруженной им подземной империи было действительно много. Все они явным образом подразделялись на две группы, одна из которых носила одеяния из шелка, а вторая – из хлопка. Первые были по всем своим признакам людьми, они двигались как люди, жизнерадостно разговаривали с Иллионом и были внешне весьма привлекательны. Вторые же, облаченные в хлопок и составлявшие большинство этой колонии, были людьми лишь наполовину. Да, они выглядели как люди, но при этом движения их были механистичны, «они двигались как автоматы и глаза их напомнили мне глаза мертвецов». Как выяснилось позднее, эти подземные «мертвецы» были действительно не совсем людьми. Они были слугами колонии, зомбированными под выполнение определенных функций.
Правление в подземной империи было матриархальным и целиком основанным на посвящениях. «Во время моего пребывания в долине таинств я постоянно слышал титулы наподобие “подателя божественной Мудрости”, “мастера Света”, “апостолов Света”, “Спасителя душ”, “Господа сострадания”, “просветленного учителя” и некоторых других. Каждая инициация еще ближе связывала обладателя титула с Вождем братства, и я предполагаю, что обладатели высших титулов не имели более никакой личности, но действовали лишь исключительно как исполнители Божественной Воли – без сердца, без тела и без души». Да, эти люди имеют огромные сверхспособности, но бездушия их это не компенсирует. Страхи Иллиона начинают усиливаться по мере того, как он замечает, что Священный Город устроен по образцу гигантского муравейника или масонской ложи, а все здания в нем приспособлены для того, чтобы в любой момент открыть шлюзы и затопить весь подземный город
Во дворце тамошней правительницы по имени Лха-мо-хун Иллион узнает, что он – второй белый, побывавший в этом подземном городе. Потому к Иллиону был проявлен такой сильный интерес, и даже сама правительница и верховный жрец Мани Ринпоче удостоили его почетной аудиенции, желая дать ему высокие посвящения и включить в пирамидально организованное сообщество. И лишь западный критический разум, свободолюбие и недюжинная находчивость помогают Иллиону выбраться из Подземного Царства».
А.В. Васильченко. Тибетская экспедиция СС. Правда о тайном немецком проекте
В Третьем рейхе, цивилизации мистиков и несбывшихся чародеев, многие «ученые» заявляли о существовании великой гобийской цивилизации ариев, процветавшей примерно три-четыре тысячелетия назад. После того как эти места обратились в пустыню, арии переселились частью в Индию, частью – на север Европы. Считалось, что в Тибете еще сохраняются остатки арийской культуры, при Гитлере сюда снаряжались научные экспедиции с не вполне ясными целями. Легендарная Туле, которую в Третьем рейхе иногда отождествляли с Центральной Азией, Монголией и Тибетом, вошла в нацистскую мифологию как прародина германцев, как начало всех начал. В этом районе видели потаенное мистическое сердце мира. Его обладатель в конечном итоге обретет власть над всей планетой. Эту гипотезу пару десятилетий спустя озвучили в своем бестселлере «Утро магов» Бержье и Повель.
Что же на самом деле скрывалось за тибетским проектом нацистов? Вплоть до середины ХХ века даже для образованного и просвещенного европейца Тибет был абсолютно чуждой и непонятной страной. Из немногих общих сведений, которые имелись в его распоряжении, возникали поверхностные выводы, которые приводили к некой идеализации Тибета. Во многом тибетский миф обязан своим существованием И. Канту, который в статье «Физическая география» писал: «...вся наша культура (земледелие, цифры, шахматы и т.д.) уходит корнями в Индостан. Полагаю, что Авраам был уроженцем Индостана. Эта протоколыбель искусств и науки, а стало быть, и человечества, нуждается в более тщательном исследовании и изучении».
Издание рассказывает о немецкой экспедиции в Тибет в 1939 г., организованной институтом Аненэрбе при непосредственной поддержке рейхсфюрера СС Гиммлера. О этой экспедиции написано немало статей в разных странах, но в данном издании впервые на русском языке публикуется полный отчет ее руководителя Э. Шеффера («Тайны Тибета») и проясняются многие белые пятна «оккультной» истории Третьего рейха.
Загадки начинаются с этапа подготовки. Первоначально планировалось, что путешественники проследуют через СССР, а в Тибет они попадут через территорию Китая. Но даже само путешествие по Китаю из-за затянувшейся войны с Японией было нецелесообразно. В результате было решено проникнуть в Тибет из Сиккима. В марте 1938 г. Шефер встретился в Лондоне с сэром Френсисом Янгхасбэндом, завоевателем Тибета, который, по всей видимости, дал немецкому ученому не только несколько ценных советов, но и рекомендательные письма. Руководство СССР и после завершения этой тибетской экспедиции было не прочь поучаствовать в следующей: в феврале и марте 1940 г в Москве проходили переговоры по тибетской экспедиции, причем советская сторона однозначно высказалась за ее поддержку. В частности, проходила встреча с начальником европейского отдела в Народном комиссариате иностранных дел Александровым.
Каковы были цели экспедиции? Если ее непосредственный руководитель Шефер воспринимал Тибет как анклав растительного мира, который идеально приспособился к враждебной для жизни среде, поэтому с научной точки зрения скрещивание тибетских культур с европейскими было весьма выгодным занятием, то высокопоставленный покровитель Шефера, Г. Гиммер, преследовал иные, эзотерические цели. После войны на американских допросах Шефер из раза в раз говорил о том, что был вынужден участвовать в планировании данной «безумной затеи», так как: во-первых, находясь во главе экспедиции, он мог наилучшим образом саботировать ее деятельность; во-вторых, он хотел использовать полученные от Гиммлера деньги и оборудование для продолжения научных изысканий на Тибете.
Итог: 1939 году тибетская экспедиция СС успешно вернулась из Азии в Германию. Вопреки всем трудностям и непредвиденным обстоятельства, немцам удалось полностью выполнить запланированную рабочую программу. Более того, им даже удалось, первыми немцев, попасть в закрытый почти для всех европейцев город Лхасу. Во время экспедиции был снят почти каждый шаг путешественников. В ходе сенсационной экспедиции было собрано множество уникальной информации, но явных чудес и оккультных центров мистическое сердце мира – «зафиксировано» не было…
«Представление о том, что в Гималаях должны были сохраниться остатки первоначальной арийской расы, была не настолько уж нова. Историческая лингвистика и этнография приблизительно с 1850 года уделяли пристальное внимание народам, заселявшим пространство от Кавказа до Дальнего Востока. Протяженность горных хребтов и оторванность некоторых долин от внешнего мира привели к тому, что на Кавказе, по мнению немецких ученых, несколько народностей развили свои собственные языки и диалектические наречия. Опираясь на тот факт, что в высокогорных Альпах сохранились почти в нетронутом виде диалектические анклавы ладинского или ретороманского наречия, то можно было предположить, что в горах Памира и Гималаев, почти отрезанных от внешнего мира, подобные случаи были широко распространенным явлением. Согласно мифам жителей Каракорума, проживающих в долине реки Хунза, они являлись прямыми потомками солдат, входивших в войско Александра Македонского. При этом можно было предположить, что отдельные горные племена могли быть прямыми потомками протоарийской расы. Это соображение играло в планах Шефера отнюдь не последнюю роль. При этом сам Шефер в выражении данной идеи опять же не был слишком оригинальным. Дело в том, что еще в начале ХХ века венский этнограф Вильгельм Шмидт-отец пытался доказать, что на Тибете сохранились не только исчезнувшие виды растений и животных, но и продолжали сохраняться архаичные общественные формы древних арийских племен. В заявлении на организацию экспедиции, которое было подано Шефером в Немецкое исследовательское общество, подробно описывалась сфера деятельности каждого из участников экспедиции. Сам же Шефер кроме всего прочего был готов взять на себя решение организационных проблем. В основных чертах Шефер был готов назвать даже приблизительный состав данного проекта и примерную дату его начала».
«Иранская интеллектуальная элита предложила ильханам свои услуги по созданию комплементарного образа монголов, адресованного иранской знати. Для художников и переписчиков книг это был почти единственный способ упрочить свое положение при дворе. Ильханы не подражали мифическим иранским шахам, но персидская художественная школа в поисках средств по прославлению монгольской власти вдохнула новую жизнь в забытые образы. Речь идет о виртуальной войне трех книг, в которых сосредоточена символическая суть трех культур: иранской, арабской и монгольской. В известном смысле поэма «Шахнаме» Фирдоуси на какое-то время для персов заменила Коран и попыталась встать наравне с тайной книгой монголов – «Ясой Чингис-хана». Воображаемые фигуры иранских шахов примиряли персидскую элиту с показной роскошью монгольского двора. Свободное копирование богато иллюстрированной «Книги царей» стало возможным, поскольку при монголах ослабли жестокие скрепы ислама. Вопрос лишь в том, как далеко готовы были пойти иранские художники, изображая правителей предшествующих династий и даже легендарного Искандера в монгольских имперских костюмах (миниатюры к «Сборнику летописей» Рашид-ад-дина).
В визуальном плане мировая история была переписана в монгольском имперском коде: внешне иранские шахи и тюркские султаны с их воинами неотличимы от монголов. Есть ли основания видеть инициаторами этих художественных программ ильханов? Кочевая аристократия во главе с ильханом занималась иными «художественными» проектами, а именно курултаями…Только тот, кто облачился в монгольский костюм, был интегрирован в имперские структуры. Праздничные сценарии перетекали в художественное пространство книг. Миниатюры со сценами из жизни монгольского двора составили единый ряд с миниатюрами из «Шахнаме». Иранские царские символы добавились к монгольским инсигниям: так у ильханов появились короны и роскошные троны с подушками власти. Художественное творчество персов, обращаясь к великому прошлому Ирана, компенсировало неприятие настоящего. Но это прошлое было воображаемым, поскольку цари и герои персидского эпоса облачались в монгольские одежды…
Монгольская элита в Персии – новое явление, ее внешние атрибуты отличались от непритязательного стиля эпохи Чигис-хана, и вовсе не походили на персидские. В моде было золото».
А.Г. Юрченко. Хан Узбек: Между империей и исламом (структуры повседневности)
В XIV веке за идейную власть над степным поясом Евразии сошлись Монгольская империя и Всемирный Халифат. Конфликт идей в частности выражался в том, что тот же самый хан Узбек для европейцев «считался» императором, а для мусульман – султаном. Военная элита Орды жила по императорским законам, а вот новые города на ее территории могли восприниматься как центры именно мусульманской культуры. Одна из глав посвящена анализу Каталонского атласа, датированного 1375 г. Это единственная карта той эпохи, на которой «в деталях» изображена Монгольская империя и ее символы власти. «Иоанн Хильдесхаймский озвучивает один из мифов, тревожащих воображение европейской элиты. Речь идет о символическом присвоении богатств Востока, некогда преподнесенных волхвами младенцу Иисусу… Топография этого мифа и его сценарий, а также все персонажи изображены на Каталонском атласе».
Созданное в 1261 году после успешного завоевательного похода внуком Чингис-хана Хулагу государство Хулагуидов состояло из земель Ирана, Ирака, Афганистана и части Малой Азии. Первоначально столицей стал город Мараге, а затем – Тебриз, который во время похода монголов избежал штурма и разрушения, дважды сумев выплатить внушительную контрибуцию Хулагу, основавшему правящую династию и получив титул ильхана. После смерти Хулагу вторым ильханом стал его сын Абака-хан (1265—1282), получивший в 1265 году в жены дочерь императора Михаила VIII Палеолога Марию Деспину, которая предназначалась в жёны скончавшемуся Хулагу.
После смерти Абака-хана к власти пришел его брат Текудер, но через два года он был свергнут и казнен своим племянником Аргуном (август 1284 – март 1291), старшим сыном Абака-хана. Преемником Аргуна стал его брат Гайхату (июль 1291 – март 1295), пытавшийся вести бумажные деньги. Затем было короткое правление молодого царевича Байду и к власти пришел Газан-хан (ноябрь 1295 – май 1304), принявший ислам и начавший реформы управления.
«Лесть придворных историков не знала границ. Речь идет об ильхаме Газане, затмившем подвиги легендарного царя и охотника Бахрам Гура, одного из героев «Шахнаме» Фирдоуси. Бахрам Гур однажды у газели сшил стрелою ногу с ухом. Монгольская же стрела вершила чудеса. «Однажды государь ислама погнался за дикой козой. Он метнул стрелу и показалось так, что стрела не попала в нее. Вдруг коза упала. Толпа окольных людей (ее) осмотрела и (оказалось, что) стрелой ей было причинено девять ран. Все люди это воочию наблюдали и поняли, каким образом эти девять ран произошли. Стрела была такая, которую монголы называют тунэ. У ее наконечника имеется три весьма острых лезвия. Когда коза была в воздухе и четыре ноги ее сошлись вместе, стрела, попав во все четыре и ранив (их), прошла дальше, попала в пах, брюхо и грудь, и каждое острие ее нанесло рано вдоль. Затем (стрела) попала в шею и горло и нанесла еще две раны, так что по определении таким образом виднелось девять ран. От этого происшествия совсем стерся рассказ о Бахрам Гуре, который ухитрился стрелою пришить ногу дикой козы к уху, чему люди изумляются и уже 1500 лет изображают (этот случай) на стенах и в книгах. Это обстоятельство воочию видели свыше двух тысяч человек» (Рашид-ад-дин. Т. III.).
Кому адресовались такие рассказы? Кому угодно, только не монголам, понимавшим толк в стрельбе из лука. Неуклюжая лесть – инструмент борьбы лидеров придворных группировок. Сравнение Газана с Бахрам Гуром принадлежит персу и адресовано персам, чьи метафоры были пустым звуком для монгольских аристократов.
Интереснее обратная ситуация. На одном из листов рукописи «Малая Шахнаме» Фирдоуси (ок. 1300) изображена следующая сцена. Бахрам Гур останавливается инкогнито в доме ювелира Махияра. Не зная, кто он на самом деле, ювелир угостил гостя вином и позвал свою дочь Арзу сыграть для него на арфе. Красота и благородная осанка Бахрам Гура заставили девушку безнадежно влюбиться в него, и в своей песне она сравнила его с самим шахом Бахрамом Гуром, что, несомненно, понравилось гостю. На миниатюре Бахрам Гур облачен в роскошный монгольский императорский халат, его свита тоже в монгольских костюмах. Непонятно, как это вяжется с желанием героя остаться незамеченным».
«Экран можно превратить в палитру и рисовать, используя разные приемы. Ребенок, двигая пальцем по экрану, может имитировать восковую пастель или масляные краски. Результат будет очень правдоподобный. Но чего не будет – так это реального контакта с материалами. Раскрашивание фломастерами или маркерами подразумевает необратимость, ошибки нельзя немедленно исправить, но это ограничение развивает, заставляет стараться. В маркере может закончиться тушь, бумага по-разному реагирует, в зависимости от того, как сильно давишь.
Задумайтесь: в некоторых школах в Силиконовой долине, которые посещают дети руководителей и сотрудников ведущих мировых технологических компаний, компьютеры запрещены. Зато есть мелки, гуашь, а в учебный план обязательно включены групповые занятия и прогулки на природе.
Этот запрет распространяется на детей до тринадцати лет. Не только в школе, но и дома. Почему такой выбор для своих детей делают сотрудники, которые сами создают технологии? Гаджеты имеют интуитивно понятное управление, а для того, чтобы научиться исследовать что-то, общаться с другими, решать сложные задачи, нужны время и опыт».
Полноцветное издание, написанное итальянскими психологами, предназначено как детей, так и для родителей. Для детей в книге есть иллюстрированное стихотворение, в котором переплетены мысли ребенка и взрослого, чтобы помочь им правильно понять друг друга. Часто, когда взрослые оказываются вместе детьми в очереди или в автомобильной пробке, и ребенок капризничать, то родители дают ребенку свой телефон или планшет. Малыш начинает использовать гаджет, что обеспечивает папе или маме немного спокойствия в данный момент, но отключает многие чувства ребенка, препятствуя нормальному развитию. Насколько передовые смартфоны способны представить полноценные возможности для развития детского творчества? И что нужно ребенку помимо смартфона?
Авторы предлагают учиться вместе – взрослым и детям – открывать для себя окружающий мир; играть с детьми, придумывать новые увлекательные и познавательные занятия.
«Научите ребенка справляться со скукой. Для некоторых детей это действительно сложная задача. Однако исследования доказывают, что видеоигры увеличивают риск расстройства внимания и вызывают гиперактивность у детей… Покажите пример. Не используйте гаджеты, когда разговаривайте с детьми или просто сидите рядом. Постарайтесь не прерывать игру с ними, чтобы ответить на сообщение. Делайте это только в крайних случаях. Продемонстрируйте, что вы умеете развлечься и придумать игру и без смартфона. Создайте дома уголок с материалами для изобретения новых игр…»
«От насмешливого голоса Аэшмы сводило скулы, но Манижа не подала виду. Она давно имела дело с ифритом и знала, как с ним обращаться – с ним и со всеми другими. Нужно просто никогда и ни перед кем не давать слабину. Никаких сомнений. Никаких союзников и близких. Манижа продолжала смотреть вперед, и он присоединился к ней у стены.
– Как долго я ждал, чтобы лицезреть город Анахид. – В его голосе звенели нотки жестокого торжества. – Но это совсем не те райские кущи, о которых слагали песни. Где шеду, которые-де надзирают за всем с небес, где сады с деревьями-самоцветами и реки вина? Где раболепные мариды, украшающие радугами водопады, где библиотеки, хранящие секреты мироздания?
У Манижи все сжалось внутри. Исчезли, навеки. Когда она штудировала историю своих великих предков, то рисовала перед собой совершенно иной Дэвабад, совсем непохожий на то, что она видела перед собой.
– Мы вернем их».
Шеннон А. Чакраборти. Золотая империя
Новый роман завершает фэнтезийную трилогию о королевстве джиннов и судьбе девушки по имени Нари. Впервые читатели увидели ее в Египте времен французского завоевания. Она сирота, ничего не знающая о своем происхождении кроме всплывающих в памяти слов неведомого языка. Нари умеет видеть болезни и лечить их, но часто ради заработка прибегает к мошенничеству. В магию она не верила, пока сама не столкнулась с необъяснимым и не оказалась в Латунном городе, столице джиннов. Но и там всё непросто. Местный владыка жесток даже к близким, а потомки свергнутых правителей – к ним по крови принадлежит, как оказалось, и сама Нари – мечтают о мести и реванше. И вот ее мать Манижа, собрав армию и разработав магическое оружие, поражающие только представителей правящего клана, атакует город.
Однако у самой Нари нет желания присоединяться к победителям. Вместе с младшим сыном свергнутого и убитого властителя она сбегает из города. С ними исчезает главный артефакт, кольцо царя Сулеймана, на котором держалось все волшебство этого места.
Теперь и Манижа лишилась большей части способностей. Она жаждет вернуть их и покарать дочь-ослушницу. А та со спутником оказывается не просто за городской стеной, как надеялась, но попадает обратно в Каир. Вот только артефакт действует слишком сильно – злосчастный принц почти при смерти, и Нари никак не может включить свой целительский талант. А преследователи не будут терять время…
«Али не ответил. Казалось, что он физически не способен что-то говорить. Его отсутствующий, растерянный взгляд затянуло поволокой, и она испугалась. Нари был знаком этот взгляд, она часто встречала его в лазарете, у пациентов, доставленных к ней слишком поздно.
– Али! – Нари было невыносимо от того, что она не могла просто наложить на него руки и забрать его боль. – Пожалуйста, – взмолилась она, – хотя бы попытайся снять печать. Иначе я ничем не могу тебе помочь!
Он на мгновение задержал на ней взгляд, и сердце Нари ухнуло: зрачки Али так расширились, что почти закрывали собой серую радужку. Он моргнул, но в его лице не было даже намека на то, что он понял ее мольбу. Ну почему она не расспросила Мунтадира о печати подробнее? Он сказал только то, что печать нужно вырезать из сердца Гасана и сжечь, что восстановление может занять пару дней и что…
Печать не должна покидать Дэвабад.
Ледяной ужас сковал ее изнутри, хотя кожу обдувал горячий ветер. Нет, только не это. Это не может быть всему причиной. Не может. Ведь Нари даже не спрашивала согласия Али… проклятье, он вырывался, но она все равно надела кольцо ему на палец. Его желания ее не волновали – слишком отчаянно она хотела спасти его. Спасти их обоих.
И теперь ты можешь его погубить.
Обжигающий ветер отбросил ее волосы назад, в лицо полетел песок».
«В 1991 году он, разочаровавшись в телевидении, вернулся к литературной деятельности, и через пару лет у него родилась идея повествования в жанре фэнтези – «реакция на телевизионное прошлое», как говорил Мартин. Это был эпос наподобие обожаемого им толкиновского «Властелина колец», но он вдохновлялся реальными событиями европейской истории и стремился изображать Темные века во всей их неприглядности. Первая книга, «Игра престолов», вышла в 1996 году, и ее продажи, как позже напишет Мартин в своем блоге, «не впечатляли».
За ней быстро последовали еще две. Фанаты, число которых росло, распространяли слухи о произведении, подрывающем устоявшиеся правила фэнтези. Любимые герои трагически погибали, гнусные негодяи начинали завоевывать читательские симпатии, мудрецы и хитрецы терпели крах из-за глупых процедурных ошибок, а магия считалась в лучшем случае ненадежной.
Коней, замков, секса и насилия хватало с избытком. У Мартина было не одно королевство, а целых семь – каждое со своей историей, культурой, правителями, не говоря уж о другом континенте за Узким морем. Две с лишним тысячи персонажей – вдвое больше, чем у Толкина. Кровавые битвы, в одной из которых участвовали четыре армии, десятки тысяч солдат и несколько сотен кораблей. Один из пиров насчитывал семьдесят семь смен блюд, и многие описывались детально и соблазнительно: «Котлеты из мяса лося с начинкой из голубого сыра, жареные змеи со жгучим горчичным соусом, щука в миндальном молоке…» В эпизодах для взрослой аудитории читателя шокировали пытки, изнасилования, инцест. Некоторые сцены могли поглотить бюджет, выделенный на весь сезон телесериала. Были и такие, за которые шоу вообще могли снять с эфира.
Мартин назвал свой эпос «Песнью льда и пламени».
Голливуд не оставил этого без внимания. В начале 2000-х годов трилогия Питера Джексона «Властелин колец» побила все рекорды в прокате, а четвертая книга Мартина, «Пир стервятников», в 2005 году заняла первое место в списке бестселлеров по версии The New York Times. «Фэнтези не для хоббитов», – говорилось в рецензии. Романы писателя курсировали между агентами и продюсерами, по телефону ему предлагали легкие деньги и славу на больших экранах.
Пятидесятисемилетний Мартин, живущий спокойно и счастливо в Санта-Фе, сомневался и выжидал.
ДЖОРДЖ Р. Р. МАРТИН (АВТОР, ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ СОПРОДЮСЕР): Фильмы Питера Джексона стали сенсацией, и все искали «многосерийное» фэнтези для кино. Я лично думал, что «Песнь…» экранизировать невозможно: как втиснуть все это в два с половиной часа экранного времени? Джексону понадобились три фильма, чтобы снять всего Толкина, но три его книги – это ровно одна моя. Как вы собираетесь это сделать?
Ответы, которые я получал, меня мало удовлетворяли. «Главным героем будет Джон Сноу, сосредоточимся на нем и уберем остальное». Или: «Сокращать ничего не будем, но выпустим пока один фильм. В случае успеха продолжим». А если результат будет так себе? Вы равняетесь на «Властелина колец», но что, если получится как с Филипом Пулманом? («Золотой компас» 2007 года, экранизация «Темных начал» британского писателя, оказался провальным.) Выпускают первый фильм, его никто не смотрит, и ты оказываешься у разбитого корыта. Меня это не устраивало ни в какой мере».
Джеймс Хибберд. Огонь не может убить дракона. Официальная нерасcказанная история создания сериала «Игра престолов»
В книге, по словам автора, он описал «хронику колоссальных усилий, ценой которых снимали этот невероятный сериал». Поэтому основной объем текста – это прямая речь, эксклюзивные интервью, взятые не только у актеров, но и продюсеров и администраторов сериала, и конечно, самого Джорджа Р.Р. Мартина.
Так он говорит о том, что описал патриархальное общество времен Средневековья. Но это, по его словам, вовсе не эдакое диснеевское Средневековье с рыцарями в сияющих доспехах, и где все чистенько и благородно. Мартин предпочел рассказать о борьбе, страданиях и жертвах, издержках войны и интриг, беспощадной борьбе за власть, конфликтах и неизбежных драмах.
Начало сериала представляло собой выезд трех разведчиков Ночного Дозора за Стену и… неудачу – поскольку оказалось, что «первые Белые Ходоки выглядели просто кошмарно». Проблемы оказались и с костюмами для многих ролей – ведь в те времена не было никаких химчисток и поэтому большинство одеяний (кроме парадных королевских, в первую очередь – женских платьев) должны были иметь, увы, несвежий вид.
И один из главных вопросов был – как сокращать текст книг, кого из неглавных вырезать. И тут Мартину пришлось объяснять продюсерам, на кого из героев у него есть большие планы. Сериал расходился с книгой, но позже продюсеры поняли, что сериал перегонит книги и поэтому стали расспрашивать Мартина о секретах будущих книг, для того, чтобы понять, как это будет связано с сериалом. Писателю труднее всего было говорить о концовке, ведь «у каждого персонажа был свой финал».
Проблема была в том, что, по мнению Мартина, новые персонажи были необходимы для развития сюжета, а продюсеры сериала уже к пятому сезону предпочли делать упор на уже имеющихся актеров. Ведь к тому времени число постоянно действующих героев достигло тридцати, а повествование разворачивалось в восьми историях, происходивших в разных местах. Из двух съёмочных групп получилось уже четыре. Возникли трудности с убедительным изображением лютоволков, много сцен с которыми пришлось вырезать.
Создатели сериала подчеркивают, что помимо магии, сюжетом движут психология, желания людей. И это ближе современным зрителям, чем даже самое волнующее волшебство.
«Профессиональные актеры, однако, видели тревожные приметы того, что «Игра престолов» вряд ли протянет долго.
НИКОЛАЙ КОСТЕР-ВАЛЬДАУ (ДЖЕЙМЕ ЛАННИСТЕР): Никто не знал толком, что он делает и какого вообще черта здесь происходит. Сцена прибытия короля Роберта вызывала у меня смех: какая-то параллельная вселенная с благородными обитателями. Это очень тонкая грань – искренне верить во что-то или просто участвовать в костюмированном представлении. Мы определенно не думали, что этот сериал произведет переворот в нашей жизни, и развлекались на всю катушку.
МАРК ЭДДИ (РОБЕРТ БАРАТЕОН): Мы пытались установить какие-то правила для этого нового мира. В первом пилоте никто не преклонял перед королем головы на винтерфеллском дворе. Самому монарха сыграть невозможно: попробуйте изобразить «Смотрите, какой я могущественный!». Короля определяют подданные, преклоняясь перед ним. Когда это переснимали повторно, все опустились на колени, и сразу стало понятно, кто тут, собственно, главный».
«Шел выпуск новостей. Тресы-ведущие — мужчина и женщина — улыбались профессиональными улыбками и на два голоса пели привычную песню о том, как лихо страна выходит из посткризисной депрессухи.
Над воротником и галстуком прилизанного диктора-мачо поблескивал ошейник. Длинную шею роскошной, сильно декольтированной блондинки тоже охватывал обруч, похожий на массивное ожерелье с ушком для цепного замка. Свободно свисающие цепи тянулись куда-то за пределы кадра.
Тихонько поскрипывали раздолбанные стулья. Люди, сидевшие перед телевизором, пялились все больше на блондинку. Бегущая строка в нижней части экрана предлагала ведущих в аренду и на продажу. Правда, вот цены… Особенно цена блондинки. Запредельные, невообразимые бабки! Можно было только догадываться, сколько заработали на теледиве охотники-хэды и посредники-перекупщики и как навариваются теперь на ней хозяева канала».
Руслан Мельников. Хэдхантер. Кн 1.: Охотники на людей
Что будет после того, как закончится экономический кризис? Начнется то самое Возрождение, о котором с надеждой говорят популярные телеведущие? Вспомните историю – что предшествовало тому самому Возрождению? Все лишь Темные века. Итак, добро пожаловать в эпоху нового варварства, где главным ресурсом нашей необъятной Родины являются тресы. Трудовые ресурсы. Рабы. Столица по-прежнему высасывает соки из провинций, в которых уже образовалась новая прослойка – дикие. По хуторам еще живут вольные жители, но местная молодежь уже мечтает об иной, лучшей доле – стать одним из самых перспективных специалистов ...по отлову людей. в романе описана история человека, пытавшегося стать таким и почти ставшего хэдхантером. Но разве охотники за головами играют по правилам и откажутся от выгоды, продав в рабы своих же? Тем богачам, кто выжил после кризиса, хочется новых острых ощущений. А ведь есть способ, уже прошедший проверку веками – гладиаторские бои. Да и ИНН теперь ставят прямо на тело – потому что означает эти цифры совсем другое...
«Работник-трес оказался мечтой работодателя. Еще бы! Такая экономия на зарплате и соцпакете! Ненормированный рабочий день. Минимальные расходы на кормежку. Максимальная отдача. Полное бесправие…
Трес работает бесплатно, работает когда нужно и работает сколько нужно, не предъявляя претензий. Одним словом, то, что доктор прописал. Спасти страну могло простое и старое правило: чтобы кто-то процветал, кому-то надо пахать. И чем тяжелее времена, тем больше пахарей требуется.
Вот только где их взять, столько-то?
Если очень нужно, ответ найдется на любой вопрос.
Время лопнувших финансовых пузырей и посыпавшихся денежных пирамид сменилось новыми временами. Теперь грандиозную пирамиду начали возводить из людей. Пирамиду, в основании которой горбатились тресы. Такая пирамида гребла под себя всех, до кого могла дотянуться.
Первыми стали заключенные. Но переполненные тюрьмы страны опустели слишком быстро. Арестантов, оптом проданных в рабство, оказалось мало. Взялись за бомжей, нелегалов-эмигрантов, маргиналов, мелкий криминал. Не хватило.
Для восстановления рухнувшей экономики требовалось все больше и больше дармовых рабочих рук. Появилась нужда и в высококвалифицированных специалистах, которым тоже можно было бы не платить за труд.
Вспомнили о неплательщиках. Невозвращенные потребительские и автокредиты вышли несчастным должникам боком. Были подняты и тщательнейшим образом изучены ипотечные списки. Обанкротившиеся заемщики тысячами попадали в трес-рабство. Однако и этого оказалось недостаточно.
Из глубин бюрократической памяти всплыло подзабытое словечко «тунеядец». Появились законы, позволяющие вылавливать безработных. Общественные работы становились принудительными и неоплачиваемыми, тоже являясь по большому счету первым шагом к рабству.
В крупных городах стремительно развивалась и систематизировалась торговля живым товаром. Появились первые трес-спекулянты. Вводились налоги на покупку и продажу людей. Новый рынок бурлил и рос как на дрожжах, пробуждая все, с чем соприкасался. Снова пошли поступления в бюджет. Жизнь налаживалась…
Вскоре тресы были объявлены главным стратегическим ресурсом страны. Оно и понятно. На нефть и газ рассчитывать в обновленном мире уже не приходилось. А узаконенное рабство, как бы оно ни называлось и в какие бы одежды ни рядилось, поглощает людские ресурсы в огромных количествах.
Народ, правда, довольно быстро смекнул, что к чему. Толпы непристроенных граждан ломанулись из мегаполисов. Беглецов стали отлавливать уже в открытую, пачками. Появились специализированные хэдхантерские компании, поставлявшие живой товар на формирующийся трес-рынок. Профессия охотника за головами становилась уважаемой, престижной и прибыльной.
Неорганизованные попытки сопротивления подавлялись в зародыше. Участники стихийных акций априори объявлялись наипервейшими кандидатами в тресы. А тресы все росли и росли в цене.
Охота за людьми становилась массовой. Общество раскололось на две части: граждан, сумевших влиться в систему, и неграждан — объявленных вне закона диких, каковых было большинство и каких новое пирамидальное устройство государства могло принять только в основание пирамиды…
Но самое главное — тресы, подобно античным атлантам, поднимали на своих плечах рухнувшую экономику. В стране появился хлеб и появились зрелища. Оживилась биржа. Проснулись рынки. Заново расцвел гламур. Безумство потребления вновь нарастало, как снежный ком, только в еще больших масштабах, чем прежде.
Головокружительный рывок из упадка к роскоши многим посносил башни напрочь. Когда трес-проституция стала легальной, резко вырос спрос на секс-рабынь. В больших городах появлялись колизеи, оборудованные для гладиаторских боев. Эрос и Танатос рулили по полной. Угар нарастал.
Единственный недостаток нового порядка заключался в том, что для дальнейшего процветания требовалась постоянная подпитка трудовыми ресурсами».
«Окна его кабинета выходили на студенческий парк. В парке под плакучей ивой стояла скамейка с красивой желто-зеленой спинкой. Каждый будний день ровно в одиннадцать часов к скамейке подходила девушка с книгой, чтоб почитать в спокойной обстановке. У нее было сосредоточенное лицо. Локон, похожий на пружинку, всё время падал ей на переносицу, и она машинально поправляла его. В час дня девушка закрывала книгу, вставала и уходила. Это повторялось в течение двух недель. С девушкой было связано какое-то смутное юношеское воспоминание. Возможно, Меньшов видел похожую девушку на старой открытке или еще где-то. При виде нее у него сжималось сердце. Ночи он проводил в холодной постели, уставившись в потолок, весь в мыслях о таинственной незнакомке. Искал повод подойти к ней, но всё время откладывал решающий день. В конце концов незнакомка перестала появляться в парке, и Меньшов забыл о своем спонтанном чувстве. К тому же город взбудоражило появление жестокого маньяка. За один месяц он похитил и убил как минимум двенадцать детей. Меньшов поначалу содрогался от ужаса, читая статьи о каждом новом похищении, но потом привык к ним и уже не содрогался».
Владимир Данихнов. Колыбельная
Сюжет роман закручен вокруг таинственных и страшных событий в городе, который автор зашифровал под именем «Южная столица». Расследовать ситуацию из Санкт-Петербурга приезжает следователь, которому известно только то, что жестокого преступника уже прозвали Молнией. Сыщик по фамилии Гордеев давно разочаровался в своей профессии. Было время, когда она воображал себя настоящим детективом наподобие Филипа Марлоу из романов Реймонда Чандлера или даже легендарного Шерлока Холмса. Но реальность оказалась скучной и грязной. Расследуемые дела не отличались разнообразием, чтобы разобраться в мотивах преступников не требовались напрягать интеллект.
Но вот теперь Гордееву выпало по-настоящему загадочное дело… Основное внимание в повествовании уделено не погоням и засадам, а тончайшим движениям человеческих душ, переживания, надеждам, разочарованиям. Главная опасность сосредоточена в серой повседневности, под тонким и непримечательным покровом которой может таиться сонм настоящих чудовищ. Их, как мы помним, чаще всего порождает сон разума. И он вполне может выглядеть как череда безрадостных дней, не отличимых друг от друга, и путей, которые никогда никуда не приводят.
«Анечка робко улыбнулась и убежала. Кабанов со страхом глядел ей вслед. Когда Аня удалялась от него хотя бы на несколько метров, он чувствовал на сердце тяжесть. К тому же на него давил взгляд Гордеева. А вот Кошевой был мужик веселый: они с Кабановым немного поспорили, кто сколько отожмется на кулаках. Кабанов чуть повеселел. Гордеев молча думал, что Кабанова следует сдать в психушку. Кабанов посмотрел на него и затосковал. Он сел на диван и откинул голову назад. Гордеев стал задавать вопросы, не отрывая взгляда от мясистой шеи несчастного отца. Кабанов не хотел отвечать, он мечтал превратиться в точку и навсегда исчезнуть в космическом пространстве. Тем не менее он что-то говорил, не узнавая своего голоса. Ему казалось, что это не он говорит, а радио сообщает в пустоту страшные новости. Наконец Гордеев с Кошевым ушли. Кабанов продолжал неподвижно сидеть на диване. В комнату вошла жена. Кабанов повернулся к ней и не узнал. Он подумал, что так иногда бывает: живешь с человеком, живешь, а однажды смотришь на него и не понимаешь, кто это такой, и кажется, что рядом должен быть совсем другой человек».
«К концу XII в. политическая и культурная ситуация в ареале распространения персидского языка претерпела существенные изменения. Распалось государство Великих Сельджуков. Хорасан стал ареной военных столкновений между несколькими местными династиями, в результате которых верх одержали Хорезмшахи, вскоре ставшие единовластными правителями Хорасана, Мавераннахра и Западного Ирана. Однако и державе Хорезмшахов не суждено было долгое существование. В восточноазиатском регионе сформировалась могущественная Монгольская империя Чингиз-хана, которая к началу XIII в. объединила под своим владычеством огромные территории Северного и Южного Китая, Тибета, Восточного Туркестана, Средней Азии, Закавказья и Северного Кавказа, Восточной Европы с Поволжьем и Русью.
Первыми среди иранских земель опустошению подверглись Средняя Азия (завоевана осенью 1219 – весной 1220 г.) и Хорасан (1220 — 1222). Нельзя не привести известное высказывание о монгольском нашествии арабского историка Ибн ал-Асира: «Это было событие, искры которого разлетелись, и зло которого простерлось на всех; оно шло по весям, как туча, которую гонит ветер».
Монгольское завоевание нанесло наибольший ущерб старейшим восточно-иранским культурным центрам. Один за другим подвергались уничтожению цветущие оазисы Самарканда и Бухары, Балха, Герата, Нишапура и т. д. Жители гибли и угонялись в плен, разрушались мечети, дворцы, караван-сараи, горели рукописи в библиотеках. Разорение этих областей повлекло за собой перенесение литературных центров на запад персоязычного культурного ареала и в северо-западную Индию».
М.Л. Рейснер, А.Н. Ардашникова. Персидская литература в XIII–XVIII веков. Зрелая и поздняя классика
Книга знакомит читателя с персидской литературой в разные периоды истории во всем многообразии ее форм и канонов. Это уникальная работа, из которой можно узнать о преемственности литературных направлений и роли поэтических кружков в жизни иранского общества, ведь большинство из этих кружков существовали при дворе местных правителей.
Из книги можно узнать не только о судьбах великих поэтов, но и об их связи с теми историческими событиями, которые меняли облик мира. Поэты всех времен в своем творчестве обращаются к тому, что им самим довелось пережить. В характерном для классической восточной поэзии дидактическом жанре одним из первых применил такой метод прославленный Саади. Он подавал факты из собственной жизни в виде притч и анекдотов. В них наряду с традиционными для этого жанра персонажами – великими мудрецами и владыками былых времен – появлялись и реальные люди, с которыми поэт встречался на своем жизненном пути. Это были купцы и караванщики, дервиши и ученые. А сам главный герой представал усталым странником, вдохновенным проповедником, измученным пленником крестоносцев, красноречивым философом в кругу единомышленников…
Отдельного упоминания заслуживает и творчество Зайн ад-Дина Васифи, автора известного произведения «Удивительные события», в котором подробно отображена обстановка в Средней Азии конца XV – первой половины XVI века.
«Особое место в сочинении Васифи занимают рассказы о разного рода чудесах и диковинках, объединенные автором в циклы: о шахматах, о проделках обезьян, о женском коварстве, о бородачах, о лекарях, о свойствах драгоценных камней и т. д. Тематика циклов имеет множество аналогий в других образцах средневековой иранской прозы. Среди вполне традиционных по тематике рассказов можно выделить оригинальный цикл о гератских борцах – членах современной автору цеховой организации борцов-силачей (зур-хана) (главы 18 и 19). Можно обнаружить также и другие циклы, в которых Васифи отдает дань современной литературной моде, они имеют общие черты с некоторыми сочинениями современников Васифи (например, с «Занимательными рассказами о разных людях» Фахр ад-Дина ‘Али Сафи, сына Хусейна Ва‘иза Кашифи – Латаиф ат-таваиф). Таковы циклы сатирических анекдотов о гератских судьях, рассказы о миниатюрах-карикатурах на современников автора, о художнике Бехзаде.
Во многих рассказах Васифи принимают участие герои-плуты. Наличие цепочек новелл с общим героем (двоюродный брат автора Гийас ад-Дин) и общим рассказчиком (автор) сближает эту часть книги с известным жанром плутовских новелл – макамами. В «Удивительных событиях» присутствуют три большие рассказа, в которых описаны приключения Васифи и его двоюродного брата в Мешхеде и Кусуре во времена правления Султана Хусейна, похождения тех же двоих участников в Герате при Шейбанидах и в Герате, и Нишапуре во времена Сафавидов. Таким образом, действие трех приключенческих историй разворачивается в трех разных, сменяющих друг друга отрезках исторического времени, в разных городах, так что, невзирая на обилие острых ситуаций и авантюрных интриг, повествования дают верное представление о событиях тех непростых лет. Сам Васифи выступает в этих частях книги активным участником невероятных приключений и проделок, и его образ соединяет в себе функции рассказчика и авантюрного героя».
«Давным-давно, в блистательные шестидесятые, будущего было хоть отбавляй». Эта фраза заимствована из романа Грэма Свифта «Водоземье», вышедшего в 1983 году. Спустя два десятилетия блистательное будущее шестидесятых утратило свой блеск, оно стало «прошедшим будущим». Именно так – «Прошедшее будущее» – была озаглавлена замечательная монография историка Рейнхарта Козеллека, убедительно продемонстрировавшая, что представления о будущем также переживают историческую трансформацию. Если раньше считалось, что историки занимаются исключительно прошлым, то новые исследования показали взаимосвязь прошлого с различными представлениями о будущем.
Будущее как надежный ориентир, блестящая перспектива, даже предвещание, которое задает четкое направление собственным планам и целям, – так было прежде. Подобное будущее давно стало прошлым. Это будущее достигло своего апогея в шестидесятые годы. Философ Эрнст Блох, выступая во франкфуртской Паульскирхе в 1967 году, когда ему вручалась Премия мира, сказал: «На карту, где нет страны под названием Утопия, не стоит и смотреть». Утопия для Блоха – это метафора предчувствия, мечты о лучшем, справедливом будущем для слабых и униженных. Путь к лучшему будущему, пояснил Блох, прокладывают «гуманные революции». Блох проводил четкое различие между гуманными революциями, с одной стороны, и войнами, направленными исключительно на захват территорий и господства, с другой. Революция – это повивальная бабка, помогающая рождению добра, истины и справедливости. «Особенно русская революция, – подчеркнул Блох, – разительно отличалась от захватнической войны, ибо являлась родовспомогательным актом, способствующим появлению того неантагонистического строя, которым было беременно старое общество»
Надежды на будущее стали скромнее. Будущее утратило для нас притягательную силу, оно перестало быть той перспективной точкой схода, к которой устремлены наши чаяния, цели и планы. Как свидетельствуют историки, у каждой эпохи есть свой горизонт будущего; эти горизонты могут трансформироваться, тут нет ничего нового. Но в данном случае не просто обнаружилась несостоятельность определенных прогнозов – коренным образом изменилась сама концепция будущего. Она подверглась глубокому пересмотру и переоценке.
Но как произошло подобное отрезвление? Каковы причины того, что столь резко упал курс акций будущего? Ответ очевиден: будущее истощено развитием цивилизации, которая бездарно эксплуатирует ресурсы. Наши представления о будущем фундаментально трансформировались под воздействием загрязнений окружающей среды, сокращения запасов питьевой воды, а также под влиянием таких демографических проблем, как перенаселение Земли и растущее старение общества. В этих условиях будущее уже не служит неким Эльдорадо для наших чаяний, поэтому прославление нескончаемого прогресса умолкло. Это подтверждается данными социологических опросов. На вопрос «Становится ли наш мир все лучше?» 70 % респондентов ответили отрицательно, 20 % после долгих размышлений дали утвердительный ответ и 10 % не смогли ответить. Сегодня мы уже не можем исходить из того, что перемены автоматически несут в себе положительное начало. Пожалуй, можно сказать, что будущее превратилось из источника ожиданий и надежд в источник озабоченности, а это подразумевает необходимость внимания к проблемам и их профилактики. Нельзя просто довериться будущему, нужно действовать ответственно и осмотрительно, иначе нет уверенности в будущем и для следующих поколений».
Алейда Ассман. Распалась связь времен? Взлет и падение темпорального режима Модерна
Еще недавно многие верили в неудержимый прогресс цивилизации и светлое будущее. Но времена изменились и примерно с начала 1980-х годов надежд все меньше и меньше. Раньше Будущее являлось надежным ориентиром, и даже предвещанием, которое задавало четкое направление собственным планам и целям. Но такое будущее – по мнению Ассман – достигло своего апогея уже в 60-е годы прошлого века.
«Свет будущего ныне тускнеет: наряду с этим мы переживаем еще одну аномалию привычного восприятия времени, а именно невиданные ранее масштабы возвращения прошлого. Эпизоды истории, которые прежде считали преодоленными, навсегда оставшимися в прошлом, оживают вновь и встают перед нами. Это относится особенно к событиям, связанным с разгулом насилия…»
Именно в темпоральных режимах древних культур прошлое занимало привилегированное положение. В тексте анализируется, как начинается Модерн и описывается пять аспектов темпорального режима Модерна, рассказывается двух различных подходах к прошлому и взаимосвязи прошлого, настоящего и будущего. Для того, чтобы восстановить разорванную связь между прошлым, настоящим и будущим, необходимо переопределить содержание понятий, переосмыслив роль прогресса, сейчас пожирающего имеющиеся ресурсы.
«Под воздействием искусства внимание особым образом формируется, фокусируется и поддерживается на протяжении определенного времени. Купив билет, театральный зритель заплатил за свое место, однако подлинная цена, которую ему приходится платить, вообще не имеет стоимостного выражения, поскольку эта цена – его внимание. Настоящее организованного времени всегда проблематично: отвлекающие помехи, собственная рассеянность, утомление могут в любой момент изъять зрителя из настоящего времени театрального спектакля. Если читатель, зритель или слушатель не будет соучаствовать в эстетическом акте своим вниманием, то окажутся тщетными все иллюзии искусства, вовлекающие читателя, зрителя или слушателя в настоящее художественного произведения. Предпосылкой такого вовлечения служит не только условная конвенция, предполагающая, что зритель безоговорочно принимает законы художественного произведения, но и пакт о внимании, обеспечивающий концентрацию, интерес, соучастие. В отличие от кино он должен каждый раз заново создавать совместное настоящее для актеров и зрителей. Кроме того, сценическое действие более непосредственно предъявляет, моделирует и тематизирует восприятие времени за счет приемов ускорения и замедления, целенаправленной концентрации событий или их разреженности, а также за счет провокации зрителей, возбуждающей их или приводящей в замешательство.
Таким же гетерохронотопом, как театральный спектакль, кинопросмотр или филармонический концерт, является спортивное соревнование с его специфической организацией настоящего, сулящей содержательную насыщенность. По мнению Гумбрехта, сформулировавшего теорию презентизма, массовые спортивные мероприятия дают зрителям возможность целостного переживания, при котором растворяется граница между телом и сознанием. Понятие «презентации» означает у Гумбрехта эйфорическое состояние полной чувственной самоотдачи настоящему, которая сопровождается повышенной концентрацией внимания. На период этого содержательного настоящего закрывается выход в прошлое и будущее, поэтому торжествует коллективное переживание бытия здесь и сейчас
Художественное структурирование настоящего дает еще одну возможность его восприятия. Оно характеризуется диапазоном внимания, уделяемого тому или иному явлению. Настоящее охватывает все явления из нашего окружения, доступные нам напрямую или опосредованно в диапазоне нашего внимания. Предметом пристального внимания может оказаться все, что регистрируется нашими органами чувств и вызывает у нас интерес: люди, животные, ландшафты, знаки случайности…
Но настоящее может длиться значительно дольше, чем содержательное время «здесь и сейчас», занимая десятилетия и даже столетия. Чтобы убедиться в этом, достаточно всего лишь заменить слово «настоящее» словом «современность».
«Ты, наверное, думаешь, что коты и кошки копают одинаково? А вот и нет! Котики обычно роют левой лапкой, а кошечки — правой. Кошка хорошо слышит, но иногда притворяется глухой, если ей что-то неинтересно».
Анна Юдина. Про котиков. Самое известное и неизвестное
Котиков любят почти все, и взрослые, и дети. Эти забавные домашние и дикие животные – грациозны, ловки и способные на всевозможные хитрости и уловки, на которые люди обожают смотреть. В красочном издании, нарисованном и написанном художницей Анной Юдиной, — самые разнообразные коты и кошки, и множество интересных сведений о милых кошачьих, их привычках и образе жизни. Котики спят больше половины своей жизни – и что же им снится? Вряд ли только мыши и вкусная, приятно пахнущая еда из кошачьих питательных пакетиков…
Читателям предлагается найти на картинке двух одинаковых котиков, понять, в каких случаях кот машет хвостом, и сколько на свете существует вариантов настоящих кошачьих «мяу», и что означают разнообразные кошачьи жесты. Неслучайно ученые изучают своеобразный кошачий язык, а коты даже способны понимать некоторые выражения людей. Вот такие бывают смышлёные коты и кошки.
Коты способны прыгать на высоту, равную пяти мышкам – а некоторые коты и кошки – конечно и выше, иначе как бы оказались на шкафах и других самых разных высотных местах. И, конечно, устроиться уютно в шкафу и на антресолях, порой неожиданно оттуда выскакивая, и порой даже слегка ошарашивая людей своим непредвиденным появлением.
Кот машет хвостом, когда размышляет, а вот вариантов кошачьих «мяу» существует бесчисленное множество. Как и споров о кошачьих снах.
«От запаха лимона и апельсина коты готовы убежать далеко и надолго.
В Лондоне некоторые трудолюбивые коты каждый день ходят на работу и получают зарплату. Они охраняют на почте посылки от грызунов.
Котик спит больше половины своей жизни. И очень этим доволен!
Одна мама-кошка родила девятнадцать котят!»
«В 1306 году на христианском соборе в Риме присутствовало более тридцати представителей эфиопского короля Вадема Арада. Арад был правителем из династии Соломона, занимавшей особое место в истории Ближнего Востока и христианском фольклоре».
Боб Каррен. Затерянные земли, забытые царства: Новые страницы истории древних мифов
Как гласят легенды, начало этой династии было связано с легендарным союзом между мудрым царём-повелителем джиннов и царицей Савской. Но где находились прославленные и так не найденные копи Соломона и связанные с его именем всевозможные артефакты, слава которых пережила на тысячелетия их обладателя?
К началу XX века большинство областей земной суши было исследовано и запротоколировано европейским учеными, порой входившими в состав до зубов вооруженных экспедиций. Казалось бы, количество загадок на планете должно было существенно уменьшиться, но со временем получилось иначе. Это объясняется двумя основными причинами: пережившие войны и разруху люди, потерявшие веру в светлое Будущее, уверовали в мифические тайны древних цивилизаций и существование Золотого века. Другая причина была прозаична: ученые-археологи, обнаружившие некоторые из казалось навсегда утраченных и ставших легендарными сокровищ Долины царей, предоставили их «на суд» широкой публике и предметы давно забытых богов и владык отправились в странствия по Европе и Америке. Американский полуостров Монтерей славится историями о подземных мирах, и спрятанных в пещерах несметных сокровищах. В двадцатых годах прошлого столетия во время геологических изысканий на северной оконечности полуострова были найдены несколько огромных пещер, в одной из которых обнаружили три скелета, проржавевшие кремневые ружья и несколько больших сундуков, в которых когда-то хранились пиратские сокровища...
Самым древним садом на Земле считается Эдемский. Если он существовал, то тогда где находился? По мнению современного британского историка, профессора Дэвида Майкла Рола, убежденного, что большинство древних легенд является отражением реальных событий, Эдемский сад находился примерно в десяти милях к востоку от иранского города Тебриза, в длинной долине к северу от вулкана Сехенд.
В своей книге «Генезис цивилизации. Откуда мы произошли» Дэвид Рол отмечает, что «В самом центре долины Мейдан расположен цветущий город Тебриз, раскинувшийся на территории, где много веков назад могли находиться древнейшие доисторические поселения. Впрочем, к западу от города сохранилось несколько полуразрушенных древних курганов, возвышающихся над плодовыми садами, которыми изобилует дельта реки».
«Во время приезда в СССР делегации МНР во главе с Чойбалсаном основные события визита происходили также не в Москве, а в столице одной из союзных республик, на этот раз в Алма-Ате. Монгольская делегация присутствовала на торжественном заседании Верховного Совета Казахской ССР, посвященном 25-летию республики, 17 ноября 1946 года. Затем делегаты посетили спортивный праздник на ипподроме, где гостей пригласили в специальную юрту, хозяин которой, председатель колхоза, угощал их национальным блюдом — бешбармаком и кумысом. По обычаю баранья голова досталась почетному гостю. В конце визита гости выразили восхищение гостеприимством и кумысом…
В Москве И.Б. Тито нанес визиты председателю Совета министров Н.А. Булганину и первому секретарю ЦК КПСС Н.С. Хрущеву, посетил выставку ВСХВ и промышленную выставку, Ботанический сад Академии наук СССР, Мавзолей Ленина и Сталина, Московский автозавод, авиазавод в Филях (на заводах состоялись митинги).
Находясь в СССР, И.Б. Тито побывал в Ленинграде и Сталинграде, Киеве. Благодарность за гостеприимство от И.Б. Тито получил и председатель Совета министров СССР Н.А. Булганин. Что касается подарков для членов делегации и лично президента Югославии, то в 1956 году начнется новый этап в истории советских дипломатических даров — глава делегации И.Б. Тито получил от советского правительства самолет Ил-14, другие члены делегации — ювелирные украшения, меха, изделия из фарфора, серебра, уральских самоцветов и другие предметы роскоши…»
О. Ю. Захарова. Как в СССР принимали высоких гостей
В издании описано, как складывался в Советском Союзе советский дипломатический протокол на протяжении шести десятилетий, как встречали, принимали и одаривали высокопоставленных гостей.
К 9 мая 1946 года была завершена эвакуация советских войск и имущества из Ирана. 29 июня 1946 года в СССР прибыла с визитом иранская принцесса Ашраф (1919-2016) – сестра-близнец шаха Ирана Мохаммеда Реза Пехлеви. Принцесса, занимавшая должность почетного президента Общества Красного Льва и Солнца, остановилась со свитой в усадьбе Архангельское.
Принцесса привезла для советской элиты (в том числе — для И.В. Сталина, В.М. Молотова, Н.М. Шверника), многочисленные подарки, общая стоимость которых в СССР была оценена в 821 тысячу рублей.
В ответ принцессе было вручено для Общества Красного Льва и Солнца оборудование больницы на 20 коек стоимостью 100 тысяч рублей. Самой принцессе от имени Сталина была подарена соболиная шуба стоимостью 160 тысяч рублей) и от Молотова — бриллиантовый перстень стоимостью 75 тысяч рублей. От имени жены Молотова, Полины Семёновны Жемчужиной, занимавшей пост начальником Главка текстильно-галантерейной промышленности Министерства лёгкой промышленности РСФСР, иранской принцессе была вручена пелерина из черно-бурых лисиц стоимостью 30 тысяч рублей. Сопровождавшему принцессу иранскому генералу И. Шафаи от Генштаба ВС СССР была вручена сабля. А вот церемониймейстеру иранского двора подарили хрустальную вазу; двум фрейлинам и камеристке принцессы были подарены каждой по две черно-бурые лисицы (каждой). Также прочим членам свиты выдали палехские изделия.
Саму принцессу одаривали во время ее прибытия Ленинград, Киев, Харьков. В Ленинграде местные власти вручили принцессе вазу с ее красочным портретом и художественный чайный сервиз, сделанный на Фарфоровом заводе имени Ломоносова. Остальным сопровождающим достались сервизы, ликеры «в художественной посуде», конфеты «в художественной» упаковке; «художественные» коробки с папиросами, «сюрпризные» коробки с парфюмерией и сигареты «Москва».
3 июля 1946 года Ашраф Пехлеви принял заместитель министра иностранных дел СССР С.А. Лозовский, а 20 июля состоялась встреча принцессы с И.В. Сталиным и В. М. Молотовым, длившаяся два с половиной часа.
На следующий день был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении А. Пехлеви орденом Трудового Красного Знамени за активную деятельность по сбору средств в Иране для советских сирот, потерявших родителей в годы Второй мировой войны.
О визите Ашфар Пехлеви снята иранская кинохроника, в которой указывалось, что «Восхитительная красота принцессы привлекла внимание маститых русских художников, настоящих аристократов Александра Герасимова и Петра Кончаловского, запечатлевших ее в свете молодости и славы. Чуткое перо профессионалов передало царственные достоинства Ее Величества».
Вернувшись в Иран, А. Пехлеви на своей пресс-конференции во дворце Саадабад заявила, что «Генералиссимус Сталин относится к иранскому народу с большим уважением и доброжелательностью, и в целом все советское руководство относится с уважением к малым народам и заботится об их правах и независимости».
В 1956 году во время визита иранского шаха в СССР главному военному адъютанту шаха подарили собрание сочинений Л.Н. Толстого в 14 томах, а министру торговли – собрание сочинений А.М. Горького в 30 томах. Остальные члены иранской делегации получили собрания сочинений А.П. Чехова (в 20 томах) и Н.В. Гоголя (в 5 томах).
«В большинстве случаев накануне визита в Протокольный отдел из посольства поступала так называемая «справка», в которой содержалась информация о распорядке дня главы делегации, состоянии его здоровья, рекомендации по составлению меню и т. д.
Так, в памятной записке для Ф.Ф. Молотова о президенте Индии З. Хусейне (1968) сказано, что у президента «слабое сердце», поэтому желательно, чтобы он по возможности «не шел по лестнице». Что касается питания, то З. Хусейн утром не пьет чай, на завтрак ест сыр, молоко, фрукты. Не любит жирную пищу и пищу с большим количеством специй. Не следует подавать к столу: рис, ветчину, свинину, вместо сахара сахарин (будет доставлен из Индии).
Про императора Эфиопии в подобной справке говорится, что, несмотря на возраст (81 год), император некапризен, легко приспосабливается к быту, но ценит комфорт. Одна из черт характера — приверженность распорядку дня, Селассие ценит время и пунктуальность. Встает в 5:30—6:00 утра, после подъема пьет стакан фруктового или овощного сока. Время до завтрака (7:30—8:00) он посвящает «церковным делам». В 9:00 приступает к работе. После обеда (в 13:00) — отдых (до 16:00),
любит пешие прогулки, классическую музыку, английские фильмы, театральные спектакли, книги по истории, религии, политике. Не любит национальные блюда, предпочитает европейскую кухню.
Особое внимание при подготовке визита отводилось разработке схемы встречи, которая является своеобразной «увертюрой» визита».
Рожденные технологией: Антология / А. Громов, А. Александер, К. Сарсенова, А. Санти, А. Марков, О. Шатохина, М. Муноди, Е. Черкиа, Д. Федотов, А. Васенов, А. Курганская, К. Голицын, Н. Стремитина, К. Магнус, Т. Айвеноу; сост. А. Громов. — М. : Терраарт, Свет, 2021.– 512 с.: ил. – (Terraart). ISBN 978-5-413-02321-1
Аннотация:
Рядом — близкие и далекие, друзья и враги, животные и предметы — но этого мало. Кого нам не хватает? Не просто смотреть — а вмешаться и создать… То, что создано вами. Создано для вас. Создано против вас. Все технологичное несовершенно, но открыто для улучшения. Технологии — это механизм и искусство, а мы предлагаем вам подробную инструкцию. Облачные инопланетные сервисы, своенравные искусственные создания, галактические фейки, банковские карты иных созвездий, чужие нейросети и родные пришельцы – рядом! Что сделают технологии с вами? И что вы сделаете с технологиями?
Содержание
НАВИГАТОРЫ БУДУЩЕГО
Арти Д. Александер
СЭНИКО
Алекс Громов
Я ТЕБЕ ПОСОВЕТУЮ!
Александр Марков
ХИЩНЫЕ ДОМАШНИЕ ВЕЩИ
Александр Марков
СПАРРИНГ–ПАРТНЁР
Алекс Громов
КОЛЛЕГА ДОКТОРА МИХАЙЛОВА
Кирилл Голицын
ОТЕЦ КСЕНОФОБИЙ
ТЕХНОТРАДИЦИИ
Ольга Шатохина
ИГРЫ, В КОТОРЫЕ ИГРАЮТ НЕЙРОСЕТИ
Алекс Громов
«ПОЧТИ ИВАНОВЫ»
Елена Черкиа
ЛУННАЯ КОЖА
Алекс Громов
РОК ВО ВСЕЛЕННОЙ
А. Санти
СЕРДЦЕ КОРАБЛЯ
Алиса Курганская
ПРИГОВОР
Арти Д. Александер
РОЖДЕННЫЕ ТЕХНОЛОГИЕЙ
ПОЧТИ КАК МЫ
Алекс Громов
РОДНОЙ ИНОПЛАНЕТЯНИН
Алексей Васенов
ЛОМБАРД НА КИЕВСКОЙ. СТРАННАЯ НОЧЬ НАКАНУНЕ КОНЦА СВЕТА
облако тэгов
