— Ага. Такое ощущение, что они списывали у тебя. 

Увы, дальше стало хуже. Сюжет начал рассыпаться и тормозить. Очарование исчезло, а ощущение легкой наркомании осталось. Хотя рыжая девочка в главной роли — чудесная, и играет прекрасно. 

— Зачем мы это смотрим? — задумчиво спрашивает Колодан. Я пожимаю плечами.

— Такое ощущение, что они выбросили все ключевые эпизоды и оставили только связки, — говорит Колодан. 

— Точно. 

Но мы все-таки досмотрели. Не знаю, почему — может, сидр помог? И вот зло наказано, синий тигр на свободе, собаки спасены, сад тоже, а хорошие люди жили долго и счастливо. 

После финала Колодан спрашивает (очень вежливо, как умеет один Колодан): 

— Скажи мне, пожалуйста, откуда у них в финале взялся отель? У них был отель? 

— Нет, — говорю я. — Там же сказали: они просто взяли первый попавшийся заброшенный отель. И восстановили. 

— Что, так тоже можно было? 

Но самый цимес ждал нас на титрах. Бегут строчки на черном фоне, голос за кадром озвучивает чешские имена... 

Мы переглядываемся. 

— Ты тоже это слышал? — спрашивает Колодан. — Режиссер фильма — Петр Угробик. 

— Круто! А ты слышал? Такой-то такой-то — Роман Мразик. 

— Чудесно! 

— Над фильмом работали Петр Угробик и Роман Мразик — какие отличные имена. Как раз для подручных главного злодея. 

— Да! Именно! 

Так что парочку "Петр Угробик и Роман Мразик" не занимать. Они пригодятся нам для книги. 

P.S. Cейчас я проверил гуглом — режиссера зовут Петр Оукропец, а у Романа фамилия — Мражик. Нормальные чешские фамилии :)

Интересный вопрос. Я их когда-то видел по телевизору, много лет назад. Желтенький Пикачу и другие.

— Ээ... не уверен, что люблю.

Но Марину не смутить:

— Хотите, я расскажу вам о них?

Прежде чем я успеваю ответить, Марина продолжает:

— Покемов существует восемьсот один... нет, восемьсот два вида.

— Так много? — мой голос звучит воистину жалко.

— Да! А еще они могут эволюционировать. Вот смотрите, сейчас я вам нарисую...

Марина бежит, хватает листок и вдохновенно зарисовывает мне весь цикл эволюции японских животных.

— Итак, вы знали, что все покемоны вылупляются из яиц? Удивительно, но факт. А потом следующая стадия...

Марина говорит и показывает, а я где-то в процессе отключаюсь. Ее голос журчит, журчит... Усыпляет.

— Дядя Дима! Вы слушаете?

Я возвращаюсь. На счастье, тут входит с работы жена. Я говорю:

— А вот тетя Лариса очень хотела узнать побольше о покемонах!

Лариса замирает и распахивает глаза:

— Да? Я не...

Но уже поздно. Марина оживленно журчит ручьем. "Свидетели святого Пикачу" настигли вас и хотят поговорить о своем боге.

Наконец, Лариса не выдерживает и сбегает. Марина ее преследует. Колодан:

— Марина, оставь в покое тетю Ларису!

Юный покемоновед, не растерявшись, разворачивается ко мне. Очки зловеще сверкают. Я чувствую холодок по спине.

— И дядю Диму!!

Маринка поникает. Мне становится жаль ребенка. Я говорю:

— Ты вон Фифе расскажи. Она умеет слушать.

Кошка Фифа лежит у книжного шкафа и смотрит на всех желтыми глазами. Взгляд ее равнодушен и презрителен. Она уже когтями отбилась от средней Саши-балеринки, и теперь думает, что она тут самая независимая.

Против удивления, Маринка воспаряет. Она садится перед кошкой на расстоянии, глубоко вдыхает — и начинает говорить.

— Фифа, внимательно слушай. Покемонов существует 802 вида. Они все вылупляются из яиц...

Кошка бьет хвостом и слушает. Кажется, ей не нравится.

— ...некоторые бьют электричеством, другие умеют летать... но не все... — говорит Марина. Голос ее набирает силу. Покемоны, покемоны, покемоны...

Фифа начинает выть.

Бабушка:

"Провожали Славку в армию, всем двором пировали. Весело было! Гармошка, бражка. Отплясали, уехал он служить. А через месяц соседский мальчишка прибегает, кричит: там ваш Славка идет! Как так-то? У меня аж сердце екнуло. Выскакиваю на улицу. А он выруливает себе из-за угла -- стриженый налысо и лыбится".

Оказалось, весь их набор разобрали, а на него не нашлось покупателя. Двух краснодипломников взяли, а его с синим оставили. Отец взмолился: я тут уже месяц сижу, время теряю, давайте меня по обычному разряду? В свойственной отцу реактивной манере он тут же договорился с хорошим "покупателем" старлеем -- ехать служить в теплый край, под Краснодар, к летчикам. Самолеты -- это романтично. Старлей ушел к начальству, возвращается... "Не положено по обычному", пожимает плечами, "Извини, парень".

В общем, отправили отца домой до следующего призыва.

— Ладно, — сказал дед, почесав затылок под беретом. — В армию тебя, оболтуса, не взяли. Тогда женись.

Сыграли свадьбу. Отец с мамой еще в техникуме встречались, а тут такой повод. В следующем году отца все-таки забрали в армию. Как спеца связиста, отправили в учебку, затем на запасной командный пункт где-то в Уральских горах. Они там сидели под землей и ходили все, генералы и рядовые, кадровые и срочники, в серых комбинезонах без знаков различия -- чтобы враг не догадался. А однажды их командный пункт учебным штурмом взял отряд спецназа... Впрочем, это уже другая история. Отец, опять с кем-то договорившись, звонил домой по секретной линии и громко смеялся в трубку.

Бабушка:

"Телефон был только у соседки. Она прибегала: Галька, твой Славка звонит! Мы с Людой бегом."

А еще через месяц отец приехал в отпуск. Потому что родился я.

Бабушка смеется:

"Первый раз забрали -- через месяц вернулся, нате! Второй раз забрали, через два месяца пришел. Че ему в армии не сиделось-то?"

=======

На фотографии: открытка из набора "Армия, рожденная Октябрем". Внизу слева советские связисты.

Управлять танком казалось удивительно легко. Я не знал, что дед умолчал о сущей мелочи — усилие на рычаг в Т-34 под семьдесят килограмм. В два раза больше моего веса. Так что моя тайная мечта — угнать Т-34 с постамента у Гостинки, проехать по Кунгуру, лязгая траками, а затем уйти через сылвенский мост на гору и там вволю покататься, выбрасывая куски земли из-под гусениц, — опасно зависла на грани провала. Но я этого не знал. 

Я подобрал экипаж. Мой лучший друг Димка Жданов, Жданчик должен был сидеть в башне и стрелять из пушки. Мне тоже хотелось стрелять из пушки, поэтому мы уговорились, что будем иногда меняться. Пока на Жданчика не находил бзик, он был золотым человеком. Юрка Рюмин, второй мой лучший друг, согласился стать радистом-пулеметчиком. Юрка — широкоплечий, флегматичный, обещал вымахать в своего отца, двухметрового богатыря дядю Гену. Дядя Гена был лучшим другом моего отца. Я посулил Юрке, что иногда он тоже будет стрелять и рулить. Интуитивно я понял главное правило политика: обещать, обещать и обещать. Дед говорил, что в экипаже танка четыре человека, поэтому четвертым мы взяли моего сродного (двоюродного* — уральский диалект) брата Максю. Его все называли Симонычем. Брат младше меня на пять лет, мелкий, круглолицый, с ямочками на щеках. Когда Симоныч взрывался, он багровел, ярился и очень смешно бегал вокруг. Впрочем, в драке на него можно было положиться, бился он до последнего, как спартанец. 

Симонычу я уже цинично пообещал порулить-пострелять. Брат согласился. 

В то время был популярен польский сериал "Четыре танкиста и собака". Когда я привел Симоныча, кто-то, подозреваю, что Жданчик, пошутил, что все у нас есть, осталось достать четвертого танкиста. Симоныч вспыхнул и бросился на обидчика с кулаками... 

— Деда, а ты на танке через дом проезжал? — спрашивал я с надеждой. Я видел в военных фильмах, что танки постоянно так делают. Бух, пыль и бревна во все стороны. И тяжело ворочаются в развалинах, словно от усталости. 

— Было дело, — нехотя отвечал дед. Видимо, об этом он не любил вспоминать. — Прислали мне одного растыку полоротого на мехвода... Он рычаги не удержал и... 

— И че? 

— Да ниче. Ходили потом всем экипажем, извинялись. 

Пока дед рулил танками в Бадене, Австрия, дыша целебным горным воздухом с легким танковым выхлопом, его родной брат Сашка служил пехотой на Дальнем Востоке, на границе с китайцами, и дышал комарами. Мы тогда с Китаем были друзья навек, не разлей вода. В 1950 году началась война в Корее, и через границу потоком шли эшелоны с нашими танками, самоходками, ППШ и кирзовыми сапогами для китайских "добровольцев". Впрочем, история не об этом. А о красоте.

Случилось так, что два родных брата — с расстояния в десять тысяч километров — одновременно получили отпуск домой. И прибыли в деревню Полетаево день в день. Оба сержанты. 

Отпуск дается на определенный срок. И сколько из этих дней займет дорога — дело твое. 

Так что, в сущности, сержантам как раз хватало времени взглянуть на родной дом, уронить слезу и ехать обратно. 

Братья увидели друг друга и замерли. 

Дед Гоша — одет с иголочки, форма новая, полушестяная, сапоги яловые, офицерские, бляха огнем играет, сам молодцеватый и подтянутый. У заграничных частей снабжение — дай боже. Европа. 

Дед Сашка — тощий, бледный, форму словно с попрошайки на вокзале снял — заношенная, ветхая. Под ним "белуга" до дыр стертая. Сапоги кирза. Ремень брезентовый. Азия. 

А лица — почти один в один. Принц и нищий. 

Братья обнялись на радостях, выпили чуть-чуть. С родными поцеловались, пора прощаться. Дед Гоша посмотрел на брата, почесал в затылке, потом говорит: 

— Скидывай свое барахло. 

— Че? 

— Да ниче. Скидывай, говорю. 

Отдал брату всю свою нарядную форму и хорошие сапоги, а сам в его одежу нарядился. И словно подменили сержантов. Дед Сашка — подтянутый красавец военный, дед Гоша — бабки копеечку подадут, из жалости. Или комендантский патруль подберет. 

— А ты как? — спрашивает Сашка. 

— Огородами пройду, — отвечает дед. — Мне бы до своей части добраться, а там ребята помогут. 

И поехали сержанты в разные стороны. Долго ли, коротко ли, огородами, да задворками добрался дед Гоша до Бадена. В свою часть через забор перебрался, стыдно в таком виде через главные ворота переть. Сразу к старшине — так мол, и так. Обокрали нехристи. Старшина его даже не узнал... шарахнулся сначала. 

В общем, приоделся дед, перелез обратно через забор. Обежал часть кругом и зашел как положено, с парадного входа, печатая шаг. 

Красота. 

Явился, мол, из отпуска. Принимайте танкиста. 

...А танк мы так и не угнали. Люки оказались заварены. 

=== 

На фото справа — дед Гоша. г.Баден, Австрия

Приехал на место, в город Баден, устал очень. Зашел в казарму, скинул сапоги, упал на койку и заснул. Дед всегда был двужильный, я от него слова "устал" с роду не слышал, так что он, скорее всего, полумертвый туда добрался.

А в части были фронтовики, которых оставили служить после Победы.

И вот один из них заходит в казарму и видит спящего новичка. Пятки голые торчат. Беззащитные.

Старослужащий снял ремень и -- бляхой с оттяжкой приложил. Н-на. Весело же.

Там боль такая, что электричеством простреливает от пяток до затылка. Позвоночник пылает, в глазах темно и искры.

Дед всегда был резкий, обид не спускал. Дед от боли подскочил. Старослужащий усмехается: наказал салагу. Будет знать. Не тут-то было. Дед со сна, не разбираясь, бросился на него, аки коршун и давай обидчика изничтожать. Кулаками. Со всей уральской рабоче-крестьянской основательностью. И плевать, что враг на голову выше.

В общем, прибежали солдаты с офицером, оттащили деда. Дед думает, -- ну, все. Отлетался ясен сокол. Отгляделся на австрийские горы, на белоснежные вершины, на целебные источники... Пора посидеть на жердочке.

Вызывают его к командиру. Полковник, полная грудь орденов. Дед думает -- э, сейчас меня на губу закатают, вон какой строгий. Или под трибунал. Струхнул немного, но вида не подает.

А полковник говорит: пойдешь в школу сержантов.

Дед оторопел: чего?

Полковник:

— Командиром тебя поставлю над этими варнаками. А то совсем распоясались, сладу нет.

Оказалось, в отделении деда одни фронтовики, сейчас с ними вообще никак не управиться, начальство ни во что не ставят, дисциплины ноль, пируют и барагозят ("выпивают и устраивают всяческие хулиганства", уральск.диалект). Сложно, в общем.

— В тебе, — говорит полковник. — Страха нету. Возьмешь их в ежовые рукавицы. А то я уже зае... устал очень. Согласен?

— Но...- это по-уральски "да".

И пошел дед в сержанты учиться.

Потом вернулся и командовал отделением. Тем самым. Сержант, командир танка Т-34-85. На старом фото очень смешно -- дед маленький, в промасленном черном комбезе, а вокруг -- рослые парни, на голову деда выше. Украинцы и один поляк. Дед говорил: я с хохлами служил. Ох и красавцы все, высокие, кровь с молоком. А поют как...

Очень дед украинские песни уважал.

Как пировать начнет, так затягивает "Ой ти Галю, Галю молодая". И другие.

А среди старых фото я нашел карточку. С фигурным обрезом, со штампиком Echte Fotografie с оборота. На фото два незнакомых красавца в военной форме, в фуражках, в хромовых сапогах. Смотрят в камеру. И подписано:

На память другу уральцу от друга поляка.

В дни нашей службы за границей.

13: 10: 52 года

=======

На фото друзья, командиры танков (слева самоходчик). Дед Гоша -- в центре. Деду не нравилась эта фотография, мол, я здесь страшно вымотанный, сразу после марш-броска. Одни глаза остались. А мне нравится.