Магазин издательства

Wildberries

Ozon

Я был… Да пожалуй, что и никем. Уличным оборванцем, одним из босяков Гнилого дома. По меркам добропорядочных обывателей — той же самой крысой, а для чинуш, купцов или тем паче тайнознатцев и вовсе пустым местом. Ну и плевать! Выбился бы в люди! Имелись задатки и доставало амбиций, а главное — была рядом та, ради которой хотелось своротить горы. Вот только кое-кто решил, что хватит уже Серому коптить небо, что пожил Серый — и будет. Зря! От прогулки на ту сторону я отвертелся и даже в прибытке остался, распалив в себе белый пламень колдовского таланта. И пусть нет-нет да и вспомнятся слова старой ведьмы «взял чужое — жди беды», но ещё посмотрим, что чужое, а что моё!

384 страницы, твердый переплет, 125х200 мм, украшение фольгой. Новая книга Павла Корнева с обложкой Макса Олина и иллюстрациями Александра Хаустова.

Требуйте новинку в вашем любимом магазине и ищите на всех основных маркетплейсах. И не забывайте, пожалуйста, ставить оценки и писать отзывы, это очень помогает в продвижении!

https://fantlab.org/work316815

В центре сюжета небольшого романа Виктора Безорудько «Нейтрино остается в сердце» (Нейтрино залишається в серці, 1966) подготовка к первому в истории человечества полету космического корабля к недавно открытой планете Икс, населенной разумными существами. Для этого конструкторы спроектировали космический корабль, а ученые из исследовательского института подготовили двух человекоподобных роботов, которые смогли бы осилить полет к планете Икс, который по расчетам должен продлиться двести лет. Последнее важное звено в программе подготовки к полету – обучение роботов разного рода знаниям и навыкам. И если, точные данные они могут воспринять и запомнить очень быстро, то «вложить в них душу» оказалось совсем не простым делом.

Параллельно с этим, в романе показана любовь двух молодых людей – корреспондента Вадима и дочки директора института Инки. Волей случая, именно они оказались настоящими учителями роботов, которых назвали Иваном и Марьей. Кстати, так же был назван в последующем и космический корабль. Молодой задор, незакостенелое мышление и сильное чувство друг к другу смогли очеловечить двух пластиковых существ и в итоге, сорвать всю миссию.

«Иван да Марья» с двумя роботами на борту успешно стартовал в 196... году, но через полтора года радиограммы с корабля прекратились, а еще через некоторое время, роботы вернулись на Землю. Оказалось, что они не смогли вынести скучный и однообразный полет, и они вернулись в то место, где их всегда нравилось и где живут самые лучшие их друзья – Вадим и Инка. Правда, к тому времени, у этой молодой семьи уже были свои Иван да Марья – два маленьких ребенка, знаменующих собой основной смысл жизни человека.

https://archivsf.narod.ru/1913/viktor_bez...

https://fantlab.org/edition100019

Локальный апокалипсис по-киевски.

Всегда испытываешь какой-то трепет, когда держишь в руках рукопись (тем больше — когда ее листаешь или читаешь). Книгу молодого киевского фантаста Тимура Литовченко читал почти в рукописи. В рукописи еще и потому, что вышла она тиражом аж в 150 (!) экземпляров — факт, который, впрочем, ныне вряд ли кого удивит, учитывая общее культурное затруднение, — да еще как приложение к газете «Русское собрание», что , конечно, не дает ему хоть среднее число читателей. К сожалению, ведь книга могла бы стать интересным и поучительным примером: она сама построена на страшном примере нашей истории. Ходит о трагедии Бабьего Яра. Но не о той, которой 2-я Мировая насчитывает десятки, а о другой «коммунистической», которая произошла в мирное время, весной 1961 года, и которую упорно умалчивали, забывая о том, что количество жертв ее до сих пор катастрофам мирового масштаба. Хотя, как отмечает автор, "цифра погибших, конечно, никогда не называлась", она была однозначно велика, потому что, как и каждая катастрофа, и на этот раз она заскочила человечество врасплох, скорее часть человечества под названием "Киев". Героев полной метаморфоз повести "До коммунизма оставалось лет пятнадцать-двадцать" часто не так просто узнать. Прежде всего потому, что выводит их возбужденное сознание автора рассказа — девушки по имени Светлана, которая изредка превращается в Юру, субъекта действия. Справедливости ради отметим, что появление последней, сам мотив преобразования, реинкарнации воспринимается в известной степени как некий романтический фрагмент, вытащил из какой-то новеллы немца Гофмана. В конце концов, саму повесть яснит отрывочная (читай: дискретная) струя рассказа. То, встретившись на том свете, так же как герои самого громкого из романов Салмана Рушди, (их живьем похоронил безудержный грязевой поток, сорвавшийся с Бабьего Яра), они слушают старенькую хриплую гитару, то, , похожие на каких-то Орфея и Эвридику – теней подземного царства: "а лунное сияние все крутило их вверху над землей и несло вперед". Вдохновенными героями Марка Шагала души погребенных героев, у которых вообще нет национальностей — они таки уже безжизненные души! — наведываются к Куренивскому кладбищу, к родительскому дому, возвращают назад, размышляя над непростой судьбой добра и зла. И, хотя порой фантастически-бытовая повесть неоправданно граничит с триллером (такого типа эпизод на Байковом кладбище, когда девушке кажется, что скульптурный надгробие вдруг оживает), однако в общем манера, в которой она написана, привлекательна, жива и издает к психологическим нюансам, к “фотографичности” изображения. Можно говорить о стойком балансе между сюжетным началом и психологическим началом, которое выражается в воссоздании душевного состояния героев в тот или иной момент; здесь, конечно, писателю не избежать компромиссов, как когда сон, головокружение вдруг накатывается на девушку прямо на кладбище, и прерванная нить связывается снова...

“Чтобы интересоваться прошлым, нужно переживать сердцем. То прошлое, которым его восстанавливаешь с помощью ума, мертвое прошлое», — вторя древним, справедливо заметил кто-то из французов. Выводя конкретную беду, повесть одновременно создает абстрактный, митический хронотоп катастрофы, которая может произойти только в обществе "без своих корней", поэтому прошлое Тимура Литовченко — живое, потому что пережитое сердцем, — действительно поражает и трогает, а что это как не писателю, когда произведения его перечитывают каждый раз с неослабевающим утешением?

Игорь АНДРУЩЕНКО

(Источник: "Украинский язык и литература", №11 (27), 1997. с.8.)

17. Ну вот, казалось бы, не в тему, но если задуматься, речь ведь тоже идет об оборотнях. Своего, конечно, рода. На стр. 8—11 напечатана статья польского журналиста Михала Висьневского/Michał R. Wiśniewski, которая носит название:

Две человеческие страсти сталкиваются в фантазии о гигантских роботах. Это мечтания о божественных силах и страх перед могущественным инопланетянином.

Огромные роботы населяют фильмы, комиксы и полки с игрушками. Американские трансформеры, японские меха (mecha), носители крепкой брони из военной фантастики, космические монстры из фильмов B-класса — что такого особенного в этих металлических существах, которые уже много лет будоражат воображение людей?

Из бронзы, глины и на паровой тяге

О механических гигантах мечтали уже древние люди. В «Илиаде» Гомера можно прочитать о двух статуях, хранившихся у бога кузнечного дела Гефеста. Поскольку электронного или позитронного мозга, известного по современной фантастике, у них не было, они приводились в движение дыханием богов, которые одарили их голосом и разумом. Тот же Гефест построил Талоса, гигантского бронзового монстра. Задачей гиганта была защита Крита от внешних врагов.

По способу борьбы с интервентами он напоминал радиоактивного Годзиллу, поскольку раскалялся докрасна и сжигал своих врагов. Талоса в действии можно увидеть, среди прочего, в фильме «Ясон и аргонавты» 1963 года.

Отсылки к мифу особенно популярны среди создателей компьютерных игр. Талос часто выступает в роли противника («Кастлевания») или вида оружия («Эпоха мифологии»).

Талос был творением богов, а человек, желая подражать Творцу, создал из глины искусственного человека -- голема. Самая популярная из легенд рассказывает о пражском раввине Марахале, который создал глиняного великана в ответ на еврейские погромы XVI века.

Чудовище было оживлено с помощью ритуалов и молитв, но ему недоставало божественного дыхания, недоставало собственного разума, и он лишь выполнял приказы. Эту легенду использовали многие писатели, в том числе Терри Пратчетт. В романе «Ноги из глины» (“Feet of Clay”, 1996) из фэнтезийного цикла «Плоский мир» он обыгрывает мотив голема, обретающего самосознание,

а в более позднем «Делай деньги!» (“Making Money”, 2007) описывает армию гигантских големов, действующих точно так же, как гигантские роботы, известные из научной фантастики.

Как и Талос, голем часто появляется в фэнтезийных играх (Dungeons & Dragons, Diablo 2).

Одним из первых огромных роботов, основанных на науке, а не на магии, мы обязаны Жюлю Верну. В «Паровом доме» (“La Maison à vapeur”, 1880) он описывает стального гиганта.

«Впереди, как единственная движущая сила состава, спокойно и размеренно шагал слон высотой в 20 футов, длиной в 30 футов и соответствующей ширины. (...) Но если бы какой-нибудь любопытный осмелился положить руку на огромное животное, все бы тотчас объяснилось. То был всего лишь волшебный обман зрения, изумительная имитация, сохраняющая видимость живого слона даже вблизи. На самом деле этот слон был сделан из стального листа и скрывал целый дорожный локомотив». Этот слон тащит два больших пассажирских вагона, обеспечивая возможность путешествия по Индии. Когда машина оказывается уничтоженной в ходе побега героев от индийских повстанцев, к ней относятся почти как к живому существу: «Бедный великан! — с грустью произнес капитан. – Он погиб, спасая нас!»

На слонов похожи были АТ-АТ, знаменитые гигантские шагающие машины из «Звездных войн».

Металлические монстры

Огромные роботы — перефразируя слова Декарда из фильма «Бегущий по лезвию» — как и все другие машины, могут быть благом или угрозой. Глядя на обложки старых книг, мы чаще находим последнее (это наследие романа «Война миров» Герберта Уэллса 1898 года, в котором марсиане терроризировали Землю с помощью трёхногих машин): роботов, похищающих упавших в обморок героинь (в обязательных облегающих тело костюмах) или металлических монстров, испускающих лучи смерти. Примером может служить рассказ «Металлические гиганты» (“The Metal Giants”, 1926) мастера пальповой научной фантастики Эдмонда Гамильтона о питаемом ядерной энергией компьютере, который создает армию высоченных (100 метров ростом) роботов (сценарий ассоциируется с сериалом «Терминатор»).

В классическом мультфильме «Супермен против механических монстров» (“Superman: The Mechanical Monsters”, режиссер Д. Флейшер, 1941) над улицами Метрополиса появляются летающие роботы, дистанционно управляемые злым изобретателем (с обязательными для негодяя усиками).

Они бессмысленно бродят, подобно големам, воруют ценности из банков и их не ранят пули, выстрелянные из полицейских винтовок. Эти культовые роботы вдохновили Керри Конрана -- постановщика выдержанного в ретро-стиле фильма «Небесный капитан и мир будущего» (“Sky Capitan and the World of Tomorrow”, 2004),

а также японского мастера Хаяо Миядзаки, который использовал подобные машины в сериале «Люпин III» (“Lupin III”, 1971—1972, 1979--1980)

и стимпанк-аниме «Небесный замок Лапута» (“Castle in the Sky”, 1986).

Огромный злой робот часто приходит из космоса как непостижимая, необузданная сила. В приключенческом мультсериале «Джонни Квест» (“Jonny Quest”, 1964—1965) он принимает форму шара на четырех конечностях, с глазом, стреляющим лазерным лучом, способным уничтожить танк. Инопланетные роботы — как и большинство научно-фантастических реквизитов — выражали страхи времен Холодной войны.

Этот мотив использован в «Стальном гиганте» (“The Iron Giant”, 1999, реж. Брэд Берд). Этот полнометражный анимационный фильм, снятый по мотивам детской книги под названием «Железный человек» (“Iron Man” -- не путать с героем комиксов Marvel), рассказывает об огромном разумном роботе, заплутавшем в американской провинции в эпоху атомной паранойи (олицетворенной в агенте ФБР, действия которого приводят к катастрофе).

Робот завязывает дружеские отношения с маленьким мальчиком, который учит его разнице между добром и злом на примере комиксов о Супермене. Схема «злого робота» переворачивается — стальной гигант решает стать супергероем.

(Продолжение следует)