[IMGRIGHT]http://www.fantlab.ru/images/editions/big...[/IMG]

Скажите, вы пробовали когда-нибудь время на вкус? Доводилось ли вам чувствовать юную свежесть летнего вечера или мерзкий скрип долгих прожитых лет на зубах? Пытались ли вы схватить время за хвост, оседлать его и помчаться вскачь или наоборот, вернуться в далекое детство? А может быть вы хотели бы сберечь его и разлить по бутылкам?

Пожалуй, из всех писателей фантастов Брэдбери — самый проникновенный, романтичный и лиричный. Только он может писать так просто и мудро одновременно, рассказывать о самых обычных людях, о их маленьких, обыденных делах, и делать это так, что эти простые истории задевают читателя до глубины души.

Трудно даже оценить жанр, в котором написано "Вино из одуванчиков". Магический реализм? С одной стороны, в романе есть лишь один эпизод, который выходит за рамки реального. С другой стороны, текст книги так густо насыщен ожиданием чуда, поиском волшебства в самых обычных вещах и делах, что назвать это произведение сугубо реалистичным трудно.

В романе не так много действия. В нем преобладают эмоции, но до чего они сильны и искренни. Брэдбери с удивительным мастерством показывает самые разные, но такие искренние чувства: первый страх, первое расставание с другом, первые победы мальчишек, любовь взрослых людей, разминувшуюся во времени, поиски настоящего счастья, воспоминания стариков о своей молодости. Даже смерть в этом романе несет не столько боль и горечь утраты, сколько светлую грусть.

Герои Брэдбери — немного чудаки: молодые, взрослые и старые, но все равно не утратившие юношеского задора, ищущие странного. Удивительно, до чего этот роман близок по духу многим произведениям Крапивина.

Сколько в этой истории ярких, удивительных образов. Здесь и счастье, которое нельзя воссоздать машиной. Здесь и человек, который, как и все мы, сам себе — машина времени. Здесь и удивительная близость душ, которая пытается прорваться через все несходство тел.

Здесь, в конце концов, другая эпоха. Тот здоровый быт маленького городка с его близостью к природе, с множеством маленьких ценностей, который мы навсегда потеряли, который навсегда ушел в прошлое и остался лишь в памяти немногих стариков да на страницах старых книг, таких как "Вино из одуванчиков".

Но ведь даже этот маленький городок из далекого прошлого отнюдь не идиллическое место. В нем прячется Зло, в нем скрывается страх. И черная тень оврага служит грозным предупреждением и напоминанием. Действие романа недаром происходит в 1928 году. Видимо, для американцев эта дата почти такая же, как для нас 1940-й: канун излома эпох, после которого уже много никогда не станет прежним. И это только подчеркивает хрупкость нашего бренного мира, который надо беречь нам с вами.

Спасибо Мастеру за роман, который делает наши души немного светлее.

[IMGRIGHT]http://www.fantlab.ru/images/editions/big...[/IMG]

С большим удовольствием прочел сборник Шимуна Врочека. Автору удалось меня порадовать — и нестандартными сюжетами, и оригинальной манерой письма, и яркими образами и отличными героями. Но самое большое достоинство этих историй заключается в том, что автор не скупясь вкладывает в них свою душу.

Сюжеты рассказов Врочека очень разнообразны. В этом сборнике вы найдете и фэнтези (классическое и весьма далекое от такового), и фантастику (от криптоистории до постапокалиптики), и исторические рассказы и истории, которые вообще плохо вписываются в привычные рамки.

При этом фирменный стиль Врочека четко прослеживается в большинстве рассказов. Его отличают насыщенность действия, яркость образов, колоритные персонажи, сильные чувства героев. Истории, рассказанные Врочеком, не оставляют равнодушными, они просто бросают читателя в гущу событий, заставляют сопереживать героям, занимать четкую жизненную позицию.

Герои Врочека удивительно разнообразны. Рыцарь и вампир, космонавт и мутант, подросток-хулиган и нацистский офицер, суперагент и гладиатор. Благородные и жестокие, честные и коварные, смелые и осторожные — все они делают в рассказах недлегкий жизненный выбор, все переступают через себя, все живут на излом, на разрыв собственной души. Заметно, что, несмотря на все разнообразие характеров героев, автор вкладывает в каждого из них частицу себя. Чем-то рассказы Врочека напомнили мне творчество ранего Дивова.

Оригинален подход автора к композиции своих рассказов. Большинство рассказов распадаются на отдельные яркие эпизоды, зачастую перемешанные в порядке, далеком от хронологического. В большинстве историй создается впечатление, что автор просто выбросил из рассказа один-два ключевых эпизода. Приноровиться к авторской манере непросто. Истории Врочека требуют внимательного и вдумчивого прочтения. Читателю не раз придется по авторским намекам восстанавливать всю подоплеку случившегося, а порой даже самостоятельно додумывать концовку. Несколько раз у меня осталось четкое впечатление, что что-то важное я упустил и концы с концами не сошлись. Зато как приятно, когда удается самому сложить этот паззл и понять замысел автора.

Врочек любит шокировать читателя, пытаясь смешивать самые разные явления и эпохи. Если уж в рассказе действуют эльфы, то из бригады специального назначения, если фигурирует нацистский корабль, то на нем установлена машина времени, если идет в драку молодежная банда, то сражается она с зеленокожим колдуном. Но при этом истории Врочека не выглядят надуманными и неестественными.

Самое удивительное, что при всем разнообразии сюжетов, при всей оригинальности стиля автора сборник получился очень ровным. В нем почти нет слабых рассказов, но и лучшие выделить мне было непросто. Отмечу, пожалуй, "Хмурое стекло", "Три мертвых бога", "Последнего романтика". Хотя не удивлюсь, если вам понравятся совсем другие истории.

Николай Павлович Башмаков, главный акционер банка «Зюйд-Вест», сидел в своем роскошном кресле и напряженно изучал лежащую перед ним последнюю биржевую сводку. Информация в сводке содержалась самая неутешительная. Индекс РТС упал еще на 55 пунктов и пробил уровень в пять сотен, после чего торги были остановлены. Еще три банка официально объявили о своем банкротстве, а в двух были назначены внешние управляющие из людей президента. Хуже всего в этой истории было то, что одному из обанкротившихся банков, «Проиминвесту», банк Николая Павловича перед самым кризисом выдал кредит на 250 миллионов под весьма выгодные проценты. Тогда дело казалось верным, а сейчас эти миллионы помахали банку ручкой. Конечно, у Николая Павловича были определенные средства, с помощью которых можно было попытаться взыскать с должников хотя бы часть денег, но дело это было хлопотное и небыстрое, а деньги нужны были сейчас и нужны позарез.

Николай Павлович нахмурился еще больше и нажал кнопку внутренней связи: «Алла, зайди с отчетами». Дверь в кабинет открылась и вошла, соблазнительно покачивая бедрами, секретарша Аллочка с темной папкой в руках.

— Вот, пожалуйста, Николай Павлович, — Аллочка вручила бумаги шефу. – Что-то еще?

— Пока нет, иди, — буркнул банкир, раскрыв папку, — Хотя, постой. Вызови Канюкова. – и Николай Павлович уткнулся в документы.

Аллочка выпорхнула за дверь и через минуту запищала связь.

В это время Башмаков изучал следующую бумагу, на этот раз с информацией о текущих платежах банка. За последние двое суток рядовые вкладчики, ошалевшие с перепугу, выгребли из банка 22 миллиона в пересчете на баксы. И это невзирая на потерю всех процентов, несмотря на ограничения по сумме, которую можно взять из банкомата за одни сутки.

В третьей бумаге содержалась информация о возврате потребительских кредитов должниками «Зюйд-Вест Банка». В этом месяце текущий платеж просрочили 82% людей, купивших в кредит квартиру, и 67% владельцев новых автомобилей. Ситуация с кредитами на бытовую технику была получше – только 38% должников, но что с них возьмешь. Лучше бы было наоборот. Изъятые у несостоятельных плательщиков компьютеры, телевизоры и пылесосы можно пытаться оперативно продать, пусть и за полцены, а какой дурак сейчас покупает квартиру.

Николай Павлович взял четвертую бумагу со сведениями о работе с несостоятельными клиентами. В судах находилось 138 дел о квартирах, которые банк пытался отсудить у неплательщиков и еще 212 дел о возврате автомобилей. Через суды успешно прошло только 42 дела. Около трех тысяч клиентов задерживали выплаты только два-три месяца и пытались выпросить банк об отсрочке платежей и переоформлении кредитов.

На столе у Башмакова запищал телефон

— Николай Павлович, к вам Георгий Васильевич, — прощебетала Аллочка.

— Давай его сюда немедленно!

В кабинет Башмакова зашел крепкий мужчина средних лет со сломанным носом – начальник службы охраны банка Георгий Канюков.

Николай Павлович встал из-за стола, взяв верхнюю бумагу. – Что это, Георгий, — спросил он вкрадчивым голосом.

— Сведения о работе с неплатежеспособными клиентами, Николай Павлович – отрапортовал Канюков.

— Хрень собачья это, а не работа! – заорал банкир, бросая в лицо Канюкову бумагу. – Какого черта ты с ними панькаешься! Ты понимаешь, что у нас сейчас на счету каждый день и каждый рубль?! Мне нужны эти квартиры немедленно! А ты месяцами жуешь сопли в судах! Я за что плачу деньги тебе и твоим людям?!

Начальник охраны стоял, вытянувшись перед Николаем Павлович и преданно ел начальство глазами.

— Значит, так, — произнес Николай Павлович, садясь в кресло и слегка успокоившись. – Возиться с каждым лохом по всем правилам будешь, когда кризис закончится. Если, конечно, будешь к тому времени работать, — добавил он, криво ухмыльнувшись. – А сейчас мне нужно в течение трех дней выставить на срочные торги не меньше ста квартир в Москве. Собирай своих людей, дели на тройки и бегом по городу общаться с должниками. Возьми у Пустогарова стандартные бланки о добровольной передаче имущества должника банку и об отказе от претензий. Пусть твои ребята кошмарят их, как хотят, но сто таких бумаг мне принесут! Тачки надо забирать сразу, и из хат всю эту кодлу вместе со всеми их манатками выкидывать немедленно, пока не очухались! Только смотрите, не перестарайтесь, — добавил Башмаков, — Жмуры нам ни к чему. Понял? Действуй! Какого черта ты тут торчишь!?

Канюков пулей выскочил за дверь, а Николай Павлович вздохнул, достал сигарету и закурил.

— Вот же народ! – подумал он. – Пока не наорешь, ничего не понимают! А ведь сейчас дорога каждая копейка.

Но его отдых оказался недолгим. Запиликал телефон, и встревоженный голос Аллочки произнес в трубке: «Николай Павлович, Вас из Гамма-банка. Переключаю».

Башмаков слегка изменился в лице. Гамма-банк был одним из крупнейших банков страны и крупнейшим кредитором «Зюйд-Вест банка». «Зюйд-Вест банк» был должен Гамма-банку в общей сложности 480 миллионов, в том числе 250, которые перезанял злосчастному «Проминвесту». Правда, из этих 480 в ближайшее время, к началу следующей недели, надо было отдать только 80 и еще 100 – через два месяца. Хуже того, Гамма-банк имел обширные связи в силовых структурах, в том числе в СБ, и выходы на самый верх. Исходя из этого, шутить с Гамма-банком совсем не рекомендовалось, а несколько неосторожных хозяев контор, которые пытались забыть о своих долгах, просто пропали бесследно.

Взяв трубку, Николай Павлович осторожно сказал: «Алло, Башмаков слушает».

— Добрый день, Мишин, — представился собеседник. — Вынуждены сообщить вам, что в связи с ухудшившейся экономической ситуацией, наш банк настоятельно просит Вас погасить свою задолженность перед нами досрочно. Мы хотели бы в течение недели получить первые 180 миллионов, а оставшиеся 300 – к концу месяца.

— Но как же, ведь согласно условиям… — начал было Николай Павлович

— Согласно условиям нашего договора, — жестко перебил его собеседник, — В случае возникновения форс-мажорных обстоятельств кредитор имеет право потребовать у должника досрочного погашения задолженности. Надеюсь, вы не станете отрицать наличие форс-мажора? Мы и так идем вам навстречу и позволяем закрыть большую часть кредита позже.

— Вы понимаете… — снова попытался сказать Николай Павлович.

— Понимаем, — ухмыльнулись в трубке, — Сейчас у всех сложности. Кризис!

— Итак, мы ждем первый транш к следующему понедельнику. И настоятельно рекомендуем вам не испытывать наше терпение!

— Но возможно, мы могли бы… — Николай Павлович надеялся повести переговоры о некоторой отсрочке, но в ответ услышал в трубке только гудки.

— Твою мать! — В сердцах Башмаков едва не расколотил трубку дорогущего аппарата.

Несколько минут Николай Павлович сидел молча и ожесточенно грыз ногти. Ситуация решительно выходила из-под контроля и решить ее обычными методами никак не представлялось возможным. Похоже, настало время прибегнуть к крайним мерам.

Башмаков встал из-за стола, подошел к сейфу, набрал хитрую комбинацию букв и цифр и потянул тяжелую дверцу на себя. В сейфе обнаружилась изрядная куча бумаг не для посторонних глаз, стопка акций разных фирм, довольно толстые пачки долларов, евро и фунтов. Николай Павлович отгреб все это в сторону и нажал на неприметную кнопочку в середине сейфа. Задняя внутренняя стенка сейфа отъехала в сторонку. Николай Павлович пошарил в секретном отделении, достал сперва черный «Вальтер», отложил его на бумаги, пошарил еще и извлек длинный узкий нож с черной ручкой. Затем он положил Вальтер обратно, вынул пачку баксов, закрыл обе дверцы сейфа, а нож взял в руки и всмотрелся в него пристальней.

Этот предмет Николай Павлович, а тогда еще Коля, первый раз в жизни взял в руки почти тридцать лет тому назад. Пожалуй, этот нож – единственная вещь, которая сохранилась у Николая Павловича с тех незапамятных времен.

Николай Павлович до мельчайших подробностей помнил тот день, когда он вместе с компанией троих таких же старшеклассников поперся пить пиво в парк возле старого кладбища. После третьей бутылки их всех изрядно развезло, и тогдашний заводила Арсений легко уговорил их отправиться на кладбище. Николай Павлович криво ухмыльнулся, вспомнив об Арсении. Этот щенок тогда щеголял во всем черном и мнил себя настоящим сатанистом. Сейчас такого – плюнуть и растереть, а тогда Коля боялся более старшего Арсения как огня и бегал за ним как собачка, преданно заглядывая в глаза. На кладбище уже темнело. Для храбрости они добавили еще, потом начали меряться силой, своротили какие-то кресты, а потом наткнулись на ободранного бомжа, дремавшего на кладбищенской лавочке. И тогда Арсений произнес слова «черная месса» и «жертвоприношение». Чахлый бомжара отбивался недолго. Четверо парней скрутили его, оттащили подальше в глубину кладбища, на одну из могил, с которой они только что сбросили крест. А потом Арсений достал нож с черной ручкой, тот самый, который сейчас держал в руках Николай Павлович, и каждый из них по очереди нанес удар. Потом Арсений положил труп бомжа на могилу, начертил кровью вокруг его тела круг и отрывисто произнес несколько слов. К вящему ужасу всей четверки из-под земли неожиданно повалил черный дым, быстро сгустился, и перед ошеломленными парнями появилась трехметровое чудовище с горящими глазами и здоровенными клыками. Как же заорали трое парней, как мчались они в темноте через могилы от жуткого преследователя! И только Николай застыл от ужаса в круге не в силах ни пошевелиться, ни вымолвить хоть слово. Впрочем, крики стихли довольно быстро. Из темноты на Николая надвинулись страшные глаза и мерзкий хриплый голос произнес: «Слушаю твое желание».

С тех пор Николай стал лучшим учеником класса, любимцем учителей и предметом обожания всех красавиц школы. Арсения и его дружков так и не нашли, а бомжа, видимо, не очень-то и искали.

Нож с черной рукояткой так и остался у Николая. За эти годы он использовал его еще четыре раза. Первый раз – по-глупому, для того, чтобы поступить в МГУ на юридический. Второй раз – перед тем как открыть фирму «Зюйд-Вест». Третий раз – незадолго до свадьбы с дочерью бывшего секретаря обкома, а на тот момент — владельца крупного банка. И в четвертый раз после того, как четыре года назад Николай Павлович стал чувствовать себя все хуже и хуже, а анализы показали самое страшное. Всего остального Николай Павлович достиг сам, своими собственными усилиями, что и было предметом его тайной гордости.

И вот теперь ситуация складывалась так плохо, что Николаю Павловичу пришлось доставать нож в шестой раз, хотя предпоследнюю попытку хотелось бы приберечь.

Да, еще в самый первый раз Азатот рассказал ему обо всех условиях и предупредил: вызвать его можно только семь раз. Через пять лет после последнего вызова договор автоматически расторгается и душа Заказчика переходит во владение Фирмы.

— Ладно, подумал Николай Павлович, — раз уж все равно приходится прибегать к крайним мерам, надо правильно сформулировать свое желание. В кризис тоже можно преумножить свои капиталы. Башмаков сел за стол, включил связь, буркнул: «Алла, в ближайшие полчаса меня не беспокоить ни в коем случае» — и начал вдумчиво писать на чистом листе названия фирм, различных активов и количество акций наиболее надежных предприятий, которым предстояло в ближайшее время сменить хозяина, а затем отметил несколько ключевых слов, которые требовалось обязательно включить в свое желание.

Закончив работу, Николай Павлович удовлетворенно откинулся в кресле, затем еще раз все перепроверил и, довольно кивнув, отложил лист бумаги в сторону. Затем Башмаков сунул в боковой карман пиджака пачку баксов, а заветный нож аккуратно опустил в специальный внутренний карман. После этого он снова включил связь и произнес: «Алла, зайди!» Через несколько секунд на пороге возникла секретарша.

— Есть кто-то в приемной? – спросил Башмаков.

— Никого, Николай Павлович, — прощебетала Алла, призывно улыбаясь.

— Очень хорошо. Бери чистый лист и пиши: «Прошу уволить меня с занимаемой должности по собственному желанию».

Красивое личико Аллы перекосилось.

— За что, Николай Павлович? – проговорила она сквозь слезы

— Так надо. Это тебе на прощание. – Башмаков бросил на стол перед Аллой пачку из бокового кармана. — Не бойся, пристрою хорошо.

Алла схватилась за деньги. – Но как же, Николай Павлович…

— Пиши давай, некогда мне с тобой возиться! — повысил голос Башмаков – Завтра тут уже будет работать другая. А то и это не получишь.

Алла судорожно схватила доллары со стола и, закусив губу, начала выводить аккуратным почерком текст заявления.

— Готово? Отлично! Поставь вчерашнее число и давай сюда! – скомандовал Башмаков, просмотрел бумагу и, довольно кивнув, положил ее подальше, чтобы потом не испачкалась.

— Можно идти? – Алла подняла глаза на бывшего шефа.

— Подожди, красавица, — ухмыльнулся Башмаков. – Поработай-ка напоследок. – и властным жестом положил Алле руку на шею.

Вздохнув, Алла привычно опустилась на колени, наклонила голову и взялась за ремень шефа.

-Подождать, что ли минут десять, — подумал Башмаков. – Ладно, некогда заниматься глупостями. Кризис!

Одним быстрым движением он вынул нож и вонзил его чуть ниже затылка секретарши. Та дернулась было, захрипела и упала к ногам Николая Павловича.

Николай Павлович сбросил пиджак и принялся сноровисто чертить кровавый круг на финском паркете. Через несколько минут он уже стоял в круге возле тела Аллы, держал в руке листок с записанным желанием и хриплым голосом произносил призывающую фразу.

Снизу заклубился знакомый туман, и вскоре рядом с кругом появилась мрачная фигура демона.

— Как дела, Азатотушка? Как служба демонская? – залебезил Николай Павлович – Вот послушай, какое желание у меня сегодня подготовлено.

Азатот ухмыльнулся, показав совершенно жуткого вида клыки, неожиданно сделал несколько шагов и, легко перейдя черту, оказался в круге.

— А – а, что происходит? – пробормотал, заикаясь Башмаков, попятился и прижавшись спиной к столу, начал судорожно шарить в поисках ножа.

— Обстоятельства изменились, — прорычал демон — В соответствии с пунктом 2.7 нашего договора от 17 октября 1981 года мы требуем досрочного расторжения договора в связи с форс-мажорной ситуацией и немедленного выполнения ваших обязательств.

Но как же… Я не согласен! – возмутился Башмаков, дотянувшись до ножа

Сейчас согласишься. – Легким движением лапы демон выдернул нож из руки Башмакова вместе с пальцем и выбросил в угол. Другой лапой Азатот схватил банкира за горло, приподнял над полом и начал медленно сжимать когти. Затем рывком подтащил его к столу, выхватил откуда-то из воздуха пергамент и перо и проревел прямо в лицо жертве: «Подписывай, немедленно, тварь! Здесь и здесь!»

— Да-да, — прохрипел полузадушенный Николай Павлович, ставя подписи и заливая кровью пергамент. – Но ведь у меня еще оставалось два желания…

Демон вынул пергамент у него из рук, придирчиво осмотрел, удовлетворено цыкнул зубом и ловким движением спрятал документ.

Затем он снова приподнял Башмакова правой лапой и прохрипев ему в лицо: — Обстоятельства изменились. Некогда теперь возиться с каждым. – вонзил когти левой лапы глубоко в грудь. Вспоров грудь мощным рывком, Азатот всунул левую лапу прямо в огромную рану, пытаясь что-то нащупать внутри у дергающегося в агонии Башмакова. Наконец нащупал и удовлетворенно оскалившись, произнес: «Кризис у нас!». После чего резко дернул и вынул наружу какой-то грязный сгусток. Бросив обмякшее тело Башмакова на пол, Азатот вынул черную шкатулку, аккуратно уложил туда грязный сгусток, запечатал шкатулку и спрятал. Затем демон подошел к столу, взял телефон покойного Башмакова и начал тыкать когтем в кнопки

Дождавшись гудка, Азатот вытянулся в струнку и заорал в трубку: «Ваше демонейшество! Докладывает демон шестого круга Азатот! Ваше задание выполнено! Душа банкира Башмакова получена. Клиент подергался, но все бумаги подписал.»

Жуткий голос в трубке заскрежетал в ответ: «Какого ангела ты возишься! Ты собираешься докладывать мне про каждого клиента? Мне нужно еще сорок душ за эти земные сутки! Не справишься – вознесу обратно до третьего круга! Все понял? Выполняй!»

Азатот вытянулся еще больше и прокричал в раскалившийся добела телефон: «Слушаюсь, ваше демонейшество! Будет исполнено!»

В трубке щелкнуло. Раздались гудки. Азатот смял телефон в комок и швырнул его в корзину для мусора.

— Херувим твою мать! – с чувством выругался он и исчез в клубах дыма.

[IMGRIGHT]http://www.fantlab.ru/images/editions/big...[/IMG]

Макс Фрай относится к числу тех авторов, за творчеством которых я слежу с неослабевающим вниманием. Да, творчество автора неровно и цикл Ехо заметно выделяется на фоне всего остального, но фантазия автора настолько велика, что сюрпризы для читателей обязательно есть в любом из произведений автора.

Вот и эта книга очень типична для Фрая. Во-первых, Макс Фрай традиционно сильнее в малой и средней форме, чем в большой. Вот и "Большая телега", хоть и названа официально романом, по сути, сборник из двадцати двух рассказов, объединенных общей идеей и весьма близких по стилю и сюжету. При этом складывается странное впечатление. Большинство из рассказов, вошедших в "Большую телегу", очень хороши, и я готов оценить их на восьмерки и выше. При этом книга в целом не произвела на меня столь уж сильного впечатления и еле дотянула до той же "восьмерки". Как так, могло получиться, удивитесь вы. Попробую объяснить. Представьте себе, что вам предлагают выпить рюмочку, скажем, кофейного ликера. Думаю, многим придется по вкусу сей приятный напиток. Собеседник наливает вам вторую рюмочку другого похожего ликера и предлагает сравнить впечатления. За второй рюмочкой следует третья, четвертая. Думаю, где-то к пятой у вас уже начнет все слипаться во рту, вы перестанете различать оттенки вкуса и вам стоит прекратить эту дегустацию. А если вы все же решите выпить все двадцать две рюмочки подряд, то ночью и на следующий день неоднократно пожалеете о своей опрометчивости Примерно так я и читал Эту книгу. Два — три рассказа на сон грядущий — прекрасное средство для улучшения настроения. Еще несколько рассказов подряд и книгу надо срочно отложить и переключиться на что-то другое.

Почему же так получилось? На мой взгляд, это зависит в первую очередь, от концепции книги. Не могу не признать — в оригинальности идей автору не откажешь. Ну кто еще, кроме Фрая, мог бы додуматься наложить карту звездного неба на карту Европы, отметить двадцать два города, положение которых совпало со звездами Большой Медведицы, и написать по рассказу о каждом из городов. Однако, при всей оригинальности идеи книги в целом, каждый рассказ получился довольно стандартным. Главный герой — чудаковатая личность без определенных занятий приезжает совершенно случайно в некий большой или маленький городок, страдает от холода, жары или простуды, напивается отличным кофе и отправляется на поиски чудесных приключений, которые не заставляют себя долго ждать. В результате, когда десятый раз читаешь произведение, построенное по одной и той же схеме, это начинает утомлять.

А вот чего не отнимешь у автора — так это умения описывать "обыкновенное чудо", некое событие или явление, которое находится на грани между нашим несколько приземленным миром и волшебной страной Нетинебудет. И как раз эти чудеса в рассказах Фрая очень хороши. Удивительные почтовые ящики в Нанси, странные паззлы в городке Отерив, волшебные картинки из Нашице, поезда в Понте-Лечча — фантазия автора поистине неиссякаема. Особенно запомнились мне люди-ветры, которые упоминаются в нескольких рассказах, почти закольцовывая повествование. Ну а лучшим из всех рассказов мне показался Добой. Может быть потому, что эта история отходит от обычной кофейно-карамельной вселенной Фрая, показывая нам безжалостную реальность и, вместе с тем, даруя надежду на настоящее волшебство. На мой взгляд, в жанре "магреализма" Фрай — явный лидер среди отечественных авторов

Ну и, наконец, не могу не позавидовать Фраю, сумевшему, как мне кажется, объединить отдых и работу. Для многих звезд отечественной фантастики в последнее время становится актуальной проблема поиска новых впечатлений и источников вдохновения. Заработав энную сумму, автор теряет привычных друзей, вращается в своем узком мирке, окружающую действительность воспринимает в первую очередь через Интернет. В результате уровень книг постепенно падает. Ну вот откуда взяться ярким героям, если у них нет соответствующих прототипов? А вот Фрай сумел выйти из ситуации самым эффективным и приятным образом. Для каждого читателя Фрая не секрет, что автор просто-таки влюблен в Европу и проводит немало времени, колеся по ней. Полученные яркие впечатления, интересные встречи ложатся в основу новых произведений, а полученные деньги автор тратит на новые путешествия. В результате этой формулы успеха в выигрыше остаются все, и в первую очередь, читатели.

Не могу не поблагодарить автора за чудесное путешествие по малоизвестным уголкам Европы. Эх, я снова хочу в Париж!

И напоследок — рецепт от доктора Ватсона:

В случае депрессии, уныния, усталости, плохого настроения — принимать рассказы Фрая на ночь по одной-две штуки перед сном. Тщательно соблюдайте дозу! Неумеренное потребление рассказов Фрая опасно для вашего душевного здоровья

[IMGRIGHT]http://www.fantlab.ru/images/editions/big...[/IMG]

Зомби бы делать из этих людей.

Не было б в мире крепче зомбей.

Почти Н.Тихонов

Что такое зомби — это люди...

Люди, только жившие когда-то

Зомби рассказали нам, что будет.

Станем мы такими же, ребята.

Почти Ю.Шевчук

Должен признаться, жанр "хоррор" не относится к числу моих любимых. И хотя на меня производит впечатление мрачная атмосфера в стиле Лавкрафта, и я могу понять, почему многим нравятся истории о вампирах, таких стильных и необычных, то что интересного можно найти в оживших мертвецах — для меня долгое время оставалось загадкой. Почему же я, тем не менее, прочел эту книгу? Сыграли свою роль и удачная серия, в которой уже вышло немало интересных сборников и хорошие рекомендации специалистов, прочитавших эту антологию раньше и известные фамилия многих авторов, и, в конце концов, любопытство, желание лично разобраться, что же читатели находят в историях о зомби.

Антология не просто оправдала мои ожидания, она их явно превзошла. Несмотря на некоторую ее неровность (что свойственно большинству антологий), в ней обнаружился не один и не два, а добрый десяток отличных рассказов, заставивших меня совсем по-другому посмотреть на саму тематику в целом.

Рассказы, входящие в антологию, с одной стороны, очень разнообразны. "Зомби и политика", "Зомби и бизнес", "Зомби и религия", "Зомби и совесть", "Зомби и любовь", "Зомби и взросление героя", "Зомби и потеря собственной личности" — вот проблемы, которые поднимают только некоторые рассказы. И насколько же неожиданно порой авторы решают эти пробемы. Да, некоторые рассказы повествуют о достаточно типичной и не слишком интересной борьбе с живыми мертвецами, но они находятся в антологии в явном меньшинстве.

Да и сами зомби в рассказах весьма разнообразны — от стандартных, пожирающих все тварей до несчастных гаитянских живых мертвецов, от совершенно демонических созданий до ожившей совести каждого.

Не буду писать о каждом рассказе — очень уж их много. Зато составлю небольшой хит-парад историй, вошедших в этот сборник.

1. Симмонс. Фотография класса за этот год — за самое проникновенное изображение нелегкого учительского труда.

2. Хилл. Воскрешение Бобби Конроя — за очень трогательную историю первой любви, и за то, что автор сумел в рассказе о зомби обойтись без зомби

3. Лэнган. Закат. — за потрясающую историю матери, необычное построение рассказа и впечатляющую концовку.

4. Силверберг, Эллисон. Соната для зомби — за мощную историю о жизни, смерти и творчестве

5. Гейман. Горькие зерна — за фантасмагорическую историю о потере героем самого себя.

6. Бейли. Смерть и право голоса — за правдивый рассказ о том, как человек "горит на работе", теряя при этом свое "Я"

7. Кастро. Быть мертвым, таким, как я. — за горькую историю выживания слишком дорогой ценой

8. Швейцер. Мертвый мальчик — за потрясающую фантазию, и за историю о том, как мертвый спас живого

9. Макинтош. Преследуемый — за лучшее воплощение образа восставшей совести

10. Лансдейл. Дорога мертвеца — за лучшую приключенческую историю в сборнике.

11. Форд. Зомби доктора Мальтузиана — за интересные идеи и яркую атмосферу рассказа.

Впрочем, возможно, вам понравятся совсем другие истории.

Тем и сильна эта антология, что каждый читатель может найти в ней что-то свое.

Вывод. Если вы поклонник жанра хоррор — немедленно читайте эту книгу — одну из самых сильных за последнее время. Если вы не фанат хоррора, но у вас довольно крепкие нервы и натуралистичными картинами вас не напугать — попробуйте ее прочесть. Наверняка, многие истории вам понравятся, и вы откроете для себя немало новых имен авторов. Если вы в книгах ищете красоту и романтику — эта антология не для вас.

P.S. К сожалению, четыре оригинальных рассказа не вошли в книгу, изданную на русском языке. Попробую найти рассказы Кинга и Баркера, чтобы составить более полное впечатление о задумке редактора.