Массовая культура сильно изменила наше восприятие полицейского расследования убийства. С 50-х годов прошлого века в изрядном количестве выходили и выходят на экраны телевизоров сериалы о работе детективов отдела по расследованию убийств полиции. Фильмы же о розыскной работе появились и того раньше. Теперь уже сложно найти человека, который не был хотя бы поверхностно знаком с работой следователя. Осведомленность человека в области хомисайда серьезно влияет на чтение книг, в центре которых лежит убийство, будь это художественное произведение или нехудожественное исследование. Тот, кто смотрел не CSI даже, а что-то более попсовое, вряд ли с интересом будет вгрызаться в «Homicide Investigation» Джона Милетича. Книга как будто рассчитана на тех, кто живет в параллельном мире и никогда с расследованием убийства на экранах телевизора или в кинотеатрах не сталкивался. Вот Милетич отводит главу под сбор улик, а мы про это уже знаем довольно детально. Вот Милетич описывает типы оружия, и здесь ничего нового. А вот Милетич рассказывает, как детективы справляются с ежедневным насилием в своей работе. Любой, кто смотрел качественное ТВ-шоу о работе хомисайда, об этом уже знает. Милетич слишком сухо излагает уже знакомые факты, повторяет то, что уже давно намотано на ус. При этом когда автор доходит до чего-то не слишком известного для массового потребителя крайм-продукции, читать это крайне неинтересно. Книга, тем не менее, не совсем уж бесполезная. Милетич приводит занимательную статистику, а самые захватывающие главы предусмотрительно ставит в начало книги – это главы об убийствах в криминальном мире. Наемные убийцы, открытые контракты, уничтожение улик, уничтожение тела etc – не то что бы это было какой-то тайной, но в очередной раз прочитать разложенную по полочкам информацию всегда полезно. Спасает книгу обилие примеров, иллюстрирующих сухую теорию. Милетич постарался и усыпал книгу подробным описанием разного рода убийств и последующих расследований, зачастую безуспешных. Можно ли прочитав эту книгу стать следаком из убойного? Вряд ли. Когда уж ждешь, что Милетич вот сейчас расскажет о сакральной тайне посвящения в детективы, книга вдруг заканчивается, оставляя нас с носом. «Homicide» Саймона полная противоположность «Homicide Investigation». «Homicide» читается как роман. Дэвид Саймон упаковал в свою книгу столько всего, что хватит романов на двадцать. Однако перед нами всего одна книга, толщиной в 600 с лишним страниц. Но это как раз тот случай с толстыми книгами, когда смакуешь все 600 страниц, а потом хочешь еще 600, а потом еще 800. Этой книгой действительно живешь. Читается медленно, потому что проживаешь один год на смертельных улицах. Причем «Homicide» книга, можно сказать, в последнюю очередь об отделе по расследованию убийств, зато она обо всем остальном. Про «Homicide» не получается сказать, о чем она. О ком она, тоже не получается. О лейтенантах, сержантах и детективах хомисайда? Да. Или о мертвых йоу, об убитых детях, о глупых или безжалостных убийцах? И о них тоже. Читая эту книгу, все ловишь себя на вопросе: а где Саймон? Он что, весь этот год невидимкой, призраком бродил по отделу и собирал информацию? Откуда он знает все подробности, ведь он же ни разу не попал в кадр собственной камеры? Послесловие дает ответ на эти вопросы, но это все равно феноменальная работа. Настолько слиться с отделом и все же остаться наблюдателем. Прочитав «Homicide», конечно, нельзя сразу стать детективом, но можно прочувствовать, что значит быть детективом, связующим между мертвыми и живыми. Каждый имеет право знать своего убийцу, как каждый имеет право знать своего родителя. «Homicide» — книга неповторимая, но, несмотря на это, все равно мечтаешь о том, чтобы нечто подобное стало ежегодником: «Homicide’89», «Homicide’97», «Homicide’2012». Вот уже прошло две недели, как я дочитал книгу, но я каждый день продолжаю слышать, как тела падают на асфальт. Невероятно.
Начать стоит с основного: эта книга абсолютный маст-хэв для всех любителей хардкора. Стивен Блаш проделал огромную работу, взял более сотни интервью, отслушал сотни записей, нашел сотни флаеров, составил детальнейшую дискографию американской музыки пригородов.
Книга состоит из четырех частей. В первой автор рассказывает о зарождении хардкорового движения, во второй сосредоточивается на самих группах, по регионам, в третьей части раскрывает принципы DIY-культуры, а в заключительной части приводит возможные версии, почему хардкор перестал существовать в том виде, в каком он был изначально. Когда я выше написал, что Блаш «рассказывает», я слукавил. Фрагменты текста, написанные самим автором, сведены к минимуму. Блаш лишь вставляет короткие вводки, как бы подводя самих участников движения к их историям. Книга процентов на 90 состоит из фрагментов интервью с музыкантами, промоутерами, художниками, фэнами, которые творили хардкор в начале 80-х. Жонглирование цитатами всегда штука опасная, но нареканий к автору нет.
Книга не только рассказывает «как все было» глазами участников, но и помогает понять ряд важных вещей о хардкоре.
Панк не равно хардкор. Если британские панк-группы и играли дерзкую по тем временам музыку, все они так или иначе принадлежали музыкальной индустрии. Панк-команды имели продюсеров, они были подписаны на мейджор-лейблах, турами занимались промоутеры от рекорд-компаний. Хардкор был же полностью DIY. Музыканты сами издавали свои записи, обходились без продюсеров, сами ездили в туры, едва-едва наскребая на бензин и на еду.
Даже самые звезды хардкора в свое время были мало кому известны за пределами субкультуры. Имена Генри Роллинза, Джелло Биафры, Джи Джи Аллена etc etc сейчас кажутся громкими, но когда хардкор зарождался и развивался, хардкор группы не собирали стадионы. Группы играли перед 15 фэнами, и это было нормально. Со временем акценты сместились, и те группы, что были наиболее известными и влиятельными, оказались подзабыты, зато на первый план вышли менее популярные в начале 80-х команды.
Хардкор был не только музыкой, он был движением. В книге подробно рассказывается об идеологии, о стилистических делениях между хардкорщиками, о постоянной вражде между участниками движения.
Хардкор пришел из пригородов, и движение охватывало не только центры культуры, но и все основные штаты. Регионально хардкор был очень разным, и «American hardcore» открывает глаза на это. Нужно понимать специфику региона, чтобы понять музыку, которая в этом регионе создавалась.
После выхода книги к Стивену Блашу было много претензий, связанных в основном с тем, что он пренебрежительно отзывался о тех группах, что перестали играть со временем хардкор и начали играть что-то другое. Автора можно понять: есть ты был в среде, стоял у самых корней, а потом увидел, как все распадается, тебя поневоле тянет к чему-то знакомому, к тому, что ты когда-то любил.
Конечно, некоторым группам в книге посвящены целые главы, а некоторым только абзац, но книга не резиновая, все вместить невозможно и всем угодить нельзя. Сложно сказать, заинтересует ли книга человека, никогда хардкором не увлекавшегося, но для почитателей хардкора эта книга незаменима. «American Hardcore» уже стала надолго моей настольной книгой.
напишу-ка пост про Алексея Иванова. хотел было написать в защиту Алексея Иванова, ну да он в защите не нуждается.
1. писатель волен писать под любым именем, под своим или любым псевдоним, и за это он не должен ни перед кем отчитываться. он может хоть для каждой новой книги выбирать новый псевдоним — его право.
2. издатель может ставить на обложку любое имя, может ставить А. Иванов, может А. Маврин, может Иванов как Маврин. всякое уже было и Кинг как Бахман и Сергей Лукьяненко аршинными буквами представляет далее имя вроде как какой-то начинающей звезды. издатель также может раскрывать псевдоним в любой момент или наоборот строжайше охранять тайну псевдонима. не наше дело.
3. критик не обязан разгадывать, кто спрятался за той или иной фамилией. его дело разбирать, а не разгадывать. кто хочет разгадывать, покупает кроссворды и сканворды, а не книги.
4. писатель сам выбирает, в каком его жанре писать. и вообще выбирает, писать ему или не писать. никто ему не указчик.
5. критик же должен разбирать текст, а не имя на обложке. критик должен не хотеть, чтобы писатель писал то или это, он должен разбирать то, что дали. хотения критика никого не волнуют.
6. критика не должно волновать, какую игру ведет писатель и издатель. его не должно волновать, зачем писатель взял псевдоним, зачем сменил жанр, зачем сменил издателя. его должно интересовать, как написано и как рассматриваемый текст соприкасается и продолжает (или не соприкасается и не продолжает) предыдущие работы писателя.
But there is a better way forward, and here it is.
1. The present panel of judges should be fired, or forced to resign, immediately. Their names are Juliet E. McKenna, Martin Lewis, Phil Nanson, Nikkianne Moody and Rob Grant. Chairman Andrew M. Butler should also resign. These people have proved themselves incompetent as judges, and should not be allowed to have any more say about or influence on the Arthur C. Clarke Award.
2. The 2012 Arthur C. Clarke Award should be suspended forthwith, and the planned awards ceremony on 2nd May should be cancelled.
3. The award fund (£2,012.00, as I understand it) should be held over until next year. Next year’s fund should be added to it, so that the prize for 2013 becomes £4,013.00.
4. The 2013 Clarke Award should be made to the best novel published in the two years ended 31st December 2012. All novels currently eligible for the 2012 award, whether or not they have been shortlisted by this year’s panel, are eligible again.
5. All the other usual rules of the Award should be applied.
В свой обычный рабочий день капитан милиции Алексей Королев поднимается в свой кабинет в здании на Петровке, где убирают памятник комиссару Ягоде, готовясь заменить его памятником Ежову. В Москве 1936-го никто не защищен от НКВД, даже следователи МУРа. Еще вчера верный помощник Сталина Ягода сегодня становится врагом народа, и чистки могу задеть любого. Коллега Королева травил анекдоты о Сталине, и теперь никто не знает, куда шутник подевался, а начальник Королева генерал Попов будет отвечать за длинный язык подчиненных и тоже может вскоре отправиться в лагеря.
Королев на хорошем счету у начальства, язык не распускает, раскрывает сложные дела с необыкновенным рвением, поддерживает линию партии и верит в бога, что, конечно, ото всех скрывает. Когда в церкви находят обезображенное тело молодой женщины, Попов поручает расследование своему лучшему следователю. Убитая оказывается иностранкой, и дело заинтересовывает чекистов. Полковник НКВД Грегорин не отбирает дело себе, но просит Королева докладывать ему во всех подробностях. Грегорин же подкидывает Королеву информацию о личности убитой: она была мало того, что американкой (с русскими корнями), так еще и монашкой. Вскоре находят тело одного вора (Шаламов в одном своем эссе пишет, что вором называется любой, живущий по законам криминального мира), убитого и обезображенного так же, как и монашка-американка. Королев делает вывод, что между двумя убийствами есть какая-то связь. Капитан обращается за помощью к Бабелю, тому самому автору «Одесских рассказов» и «Конармии», чтобы тот, как близкий к криминальному миру, помог установить личность убитого вора. Королеву предстоит раскрыть коварный замысел и самому остаться в живых.
Райан, лондонец, поучившийся в Ирландии, неожиданно написал удачную книгу о Москве 30-х. Если бы на обложке стояло русское имя и не было указания, что это перевод, пожалуй, никто бы и не догадался, что пишет-то англичанин. Английский же текст несомненно выдает иностранца, но это только придает шарм роману. Если не брать в расчет сцены в подвале НКВД (никто ведь толком и не знает, что там и как в точности происходило), то в книге почти нет фактических ошибок (хотя я в общем и не знаток той эпохи). Несколько раз проскальзывает обращение Лешка к уже немолодому капитану и наоборот, обращаются по имени-отчеству к молодому милиционеру, лагеря называют зоной, хотя, мне кажется, это название мест лишения свободы появилось позднее, в остальном все в порядке. Герои курят папиросы, едят блины, ментов иногда называют ментами.
Британское происхождение автора сказывается еще на юморе в романе. Он тут типично британский. Чего стоят только перепалки Королева с соседями по коммуналке и посиделки у Бабеля. Да и вообще, невозможно не улыбнуться (а я даже смеялся), читая диалоги вроде этого:
«Are you a football fan, Comrade? Spartak also?»
“I’m sorry, Comrade Starostin – Dinamo.”
“No reason not to support them, they’re a good team. I toured with some of them a few months back and a nicer bunch of lads you couldn’t meet.”
Реальные исторические персонажи, вроде Старостина и Бабеля, усиливают юмористический эффект книги. Роман, который в общем-то, по мнению издателя, должен был показать задыхающуюся от страха Россию, производит эффект совсем не из-за атмосферы страха. Вместо этого Уильям Райан преподносит другой сюрприз. Его книга – это «Мастер и Маргарита», пропущенная через призму Достоевского и британского сюрреализма. «The Holy Thief» написан не о страхе вовсе, а о том, как одинокий человек запутывается в своей жизни и не может найти выхода. Страх все время внутри, а не снаружи, а внутри Королева страха нет, одна растерянность. Примерно с середины книга превращается в серию сюрреалистических эпизодов, так что дочитываешь, открыв рот. Встреча с вором Колей, смотрящим над Москвой; Бабель-кот-Бегемот; побоища футбольных фанатов; допросы в подвалах Лубянки; Библия под матрасом; чтение «Героя нашего времени»; хороший чекист. Всего этого не может быть, это сон потерявшего сознание Королева. Пятый сон Алексея Дмитриевича.
облако тэгов
