Верлибр обычно определяют по таким признакам: у него нет ни размера, ни рифмы, и его строки никак не упорядочены по длине .
Но для того, чтобы определиться точнее, в первую очередь надобно разделить такие понятия, которые часто валят в одну кучу : верлибр, белый стих, стихи в прозе, рубленная проза.

Считается почему-то, что достаточно прозаический миниатюрный текст оформить в виде отрывочных строк — и в результате вроде бы должен получиться верлибр.
Формально это так и есть. Но здесь чрезвычайно важно следующее: один и тот же кусок прозы может быть разбит на строки по-разному.
Вот такую "рубленную прозу" наиболее часто называют верлибром.
Такой текст может быть достаточно мелодичным, но это НЕ верлибр, потому что в процессе разбиения не возникает стихотворная строка.
А верлибр — это всё же поэзия, хотя и безрифменная

Далее — безрифменные стихи в прозе — практически та же рубленная проза, только более лиричная, насыщенная напевными интонациями, присутствуют элементы ритмики, созвучия. Оформлены стихи в прозе так же без разбивки на строки, строфы — сплошной текст. Довольно красивый, но порядком устаревший поэтический приём.
Современные поэты-любители (не будем употреблять слово "графоманы") часто используют стихи в прозе, чтобы скрыть огрехи — смысловые или технические, неумение работать с ритмом, рифмой.
Хотя — и такое творчество имеет право на существование.

Следующая разновидность безрифменного стихосложения — белые стихи.
В белых стихах обязан присутствовать размер и ритм, одинаковый в строках, как и положено в классическом стихосложении.
Оформление текста в строфы. Единственное допущение — отсутствие рифмы.
Это довольно простой приём в техническом исполнении, но — всё же поэзия, а значит "сублимированный смысл".
Вся античная поэзия была оформлена в виде белого стиха, т.к. в то время ещё не сложилась традиция рифмованной поэзии. В настоящее время чаще всего белые стихи — стилизация под народный эпос, сознательное игнорирования рифмы.

Ну а теперь собственно о верлибре —

ВЕРЛИБР (франц. vers libre -- свободный стих) -- термин западной поэтики. Первоначально верлибром, или свободным стихом, в России назывались переведенные на русский язык стихи французских поэтов-символистов, метрические, но не равностопные.
Современный верлибр — если взять его с внешней, технической стороны, — это стихотворение, не подчиняющееся правилам классического стихосложения и состоящее из строк, каждая из которых качественно не зависит от предыдущей.
Т.е. каждая строка может содержать в себе различное количество слогов, разный порядок чередования мелодических (ударных) структур.
В строках верлибра произвольное количество ударных и безударных слогов; не обязательно одинаковое число ударений, повторение стоп; может не быть и рифмы, или рифмы встречаются периодически.

Но верлибр — это система стихосложения, характеризующаяся нерегламентированной (непредсказуемой) сменой мер повтора.
Обратите внимание: сменой, даже непредсказуемой, но ПОВТОРА мер!
Не проза короткими строчками... части в разных размерах-ритмах, разновеликие, но они есть, и они периодически повторяются
Ритмы меняются, перемешиваются в одном произведении... Но всё же есть однородная организация ритмов, определяющая интонацию, в которой произносят каждую из стихотворных строк — фраз верлибра.
Эта повторяющаяся интонация, выраженная в построении фразы, и определяет своеобразный ритм стихотворения.

Сложно? Да — в этом и проблема определения верлибра как отдельной системы стихосложения.
Многие считают верлибр вообще не поэзией — а прозой. Но верлибр сохраняет верность стиху и является стихом, а не прозой, потому что в нем обнаруживается корреспондирование рядов, графически выделенных авторской установкой на стих.
В верлибре, в отличие от всех "несвободных" систем, нет сквозных мер повтора (слог в силлабической, стопа в силлабо-тонической, ударение в тонической системах).
Свободный стих строится на повторении разных, периодически сменяющих одна другую фонетических конструкций.

Уже совсем по-простому, примитивно-схематично можно так описать технику построения верлибра :

— поэтический текст разделен на отдельные строки,
— в каждой строке соблюдение определенного ритма всё же желательно,
— но в соседних строках повтор такого же ритма не обязателен и рифма тоже не требуется,
— созвучия внутри строк и между строчные — обязательны, или весьма желательны, иначе поэтической музыкальности не получается
— такие разнообразные строки составляют конструкцию, наподобие привычной нам строфы, которая периодически повторяется на протяжении всего текста;
а внутри "строфы" — кажущийся хаос.
Но и повторения такие — не строгое условие. Может быть сочетание в одном тексте разных по форме строф-конструкций. Такой вот странный, этот верлибр.


И вот в этом свободно чередующемся хаосе появляется удивительный интонационный ритм — как бы звуковые волны, повторяющиеся из строки в строку, похожие на качание в морских волнах:
с гребня — вниз, и опять наверх...
с гребня — вниз, и опять...
определенная мелодийность, задающая ритмику стихотворению.
Именно это отличает верлибр от прозы. Это поэзия мелодий, созвучий и интонаций, и не обязательно лирических.
Услышать эту поэтическую мелодию — нет проблем, когда есть рифма и классический ритм, чередование слогов: ударных, безударных. Но в нерифмованном стихе-верлибре это надо почувствовать и услышать.
Поэтому так трудно написать хороший верлибр. И непросто его читать.
Требуется особая подготовленность — эмоциональный настрой автора и читателя.

Так плавно мы подошли к ещё одной важной составляющей верлибра — эмоциональной.
Хотя никогда условиями не ставилось, но всё же в верлибре основа — саморефлексия, тот самый "поток сознания" так жестоко высмеиваемый некоторыми поэтическими критиками. Чрезвычайная насыщенная эмоциональность. Повествовательность, связная сюжетность — не для верлибра.
Сублимированное чувство, максимально обостренная эмоция, концентрация слова для выражения мысли, высочайший динамизм, напряжение текста. Хотя, конечно, может быть и по-другому.
Это уже автору верлибра решать. Эксперименты возможны в любом жанре.

Давид Самойлов в своей "Книге о русской рифме" (1969-1979г.г.) писал следующее:
"Итак, мы живём в период рифменной стабилизации. Начала нового поиска можно ожидать лишь в самом конце нашего века, а его апогея — в начале следующего.
Ничто не сулит нам скорых рифменных катаклизмов. Рифме грозит только одна неожиданность — массовый переход к верлибру. Но пока нет оснований для беспокойства. Русский стих развивается как рифменный, даже в острые периоды поисков.
Верлибр пока ещё находится на далёких подступах к поэзии и пока существует на фоне рифменного стиха как его периферийная структура."

Надо всегда помнить, что верлибр — это не игрушка в руках неумелого поэта.
Верлибр — это сложно и требует высокого поэтического уровня или необычайной эмоциональной интуиции.
Хорошие верлибры — большая редкость в наши дни. Незаслуженно отодвинутый на задворки литературы метод написания поэзии.
Кто знает, может быть как раз сейчас пришло его время — время удивительного, сложного, загадочного и прекрасного ВЕРЛИБРА? Дерзайте, поэты!


***
ДОПОЛНЕНИЕ — верлибры разных авторов

АЛЕКСАНДР БЛОК

* * *
Она пришла с мороза, Раскрасневшаяся, Наполнила комнату Ароматом воздуха и духов, Звонким голосом И совсем неуважительной к занятиям Болтовней. Она немедленно уронила на пол Толстый том художественного журнала, И сейчас же стало казаться, Что в моей большой комнате Очень мало места. Всё это было немножко досадно И довольно нелепо. Впрочем, она захотела, Чтобы я читал ей вслух "Макбета". Едва дойдя до пузырей земли, О которых я не могу говорить без волнения, Я заметил, что она тоже волнуется И внимательно смотрит в окно. Оказалось, что большой пестрый кот С трудом лепится по краю крыши, Подстерегая целующихся голубей. Я рассердился больше всего на то, Что целовались не мы, а голуби, И что прошли времена Паоло и Франчески.
6 февраля 1908

Геннадий Иванович Алексеев (1932 -1987) — русский поэт, прозаик, художник, один из основоположников российского верлибра


ВСТРЕЧА С ЧЕЛОВЕКОМ

Человек редок
и встретить его трудно издергаешься весь
ожидая встречи
похудеешь и осунешься
тоскуя по встрече
забросишь все дела
думая о встрече
но однажды
встреча состоится ба! -- скажешь --
неужто он?
и остолбенеешь
потрясенный
батюшки! -- скажешь --
это же он!
и всплеснешь
руками потом обойдешь его вокруг
и рассмотришь как следует --
забавен человек снаружи! После подойдешь к нему поближе
и влезешь ему в душу --
внутри он еще забавнее!
ха! -- скажешь --
встретился-таки!
и хлопнешь человека
ладонью по плечу
а потише нельзя?
скажет человек
и поморщится


ИДОЛ

Гляжу -- тащат кряхтят
пыхтят
обливаются потом --
тащат откуда -- спрашиваю --
тащите
эту статую?
где вы ее раздобыли?
зачем -- спрашиваю --
тащите
такую тяжесть?
надорветесь!
куда -- спрашиваю --
тащите
этого идола?
к чему он вам?
бросьте вы его -- говорю --
все равно не дотащите
бросьте!
но они не слушают --
тащат, снимаю пиджак
подхватываю каменную ногу
тащу
помогаю
пыхтим,
кряхтим,
обливаемся потом --
тащим куда
откуда
зачем --
потом разберемся

Геннадий Айги (1934 — 2006гг) —
Русские стихи Айги с 70-х гг. переводятся на все основные европейские языки, публикуются в России начиная с 1988 г.

ШУМЯТ БЕРЕЗЫ
В.Корсунскому

и сам я -- шуршащий:
"а может быть Бог..." -- шепот в березах:
"умер..." -- и мы
распад -- продолжающийся? -- а почему бы
и нет? -- одиноко и пусто развеется прах... -- (шепот берез...
все мы в мире шуршим...) -- и снова
Воскреснет?.. -- ... даже не больно: как навсегда... -- шум -- как об этом!.. -- ....................... -- (словно покинутый -- осени шум)
1975

***
В спокойствии августа

выздоровление:

между ключицей и шеей

таится — как будто живым существом незнакомым

наивное и золотое

людское молчанье —

зреет для памяти:

до сих пор еще не было слова!

— и вот — будто веяньем входит

в полупустое свечение:

молитвой пока непонятной —

(как для ребенка)

1982

ВЛАДИМИР БУРИЧ

Состарюсь
буду ходить задыхаясь
от астмы
нараспашку
в любую погоду
с тайной надеждой
что кто-то заметит
мою медаль
за оборону
достоинства
человека НОЧЬ Я лежу на спине
и смотрю в потолок
с ушами полными слез

ЗАПОВЕДИ ГОРОДА

Уходя гашу свет
Перехожу улицу на перекрестках
Сначала смотрю налево
дойдя до середины -- направо
Берегусь автомобиля
Берегусь листопада
Не курю
Не сорю
Не хожу по газонам
Фрукты ем мытые
Воду пью кипяченую
Перед сном чищу зубы
Не читаю в темноте и лежа
Так дожил до почтенных лет
И что?
Хранить свои деньги в сберегательной кассе?

* * *
Середина жизни мысли в зените
Все происходит четко и однозначно
как в операционной
с бестеневым освещением


ВЛАДИМИР АРИСТОВ

А.Ю.
Умнее мы уже не будем,
И лучше мы уже не станем.
Фонарный свет лица ночного
Отцвел и в сад сошел за поездом вослед. Я помню тот китайский парк.
Бордюры из камней, людская лень,
Из кособлоков облака над хижинами века.
Цемент плакучий и бензин бессильный. Под вишнями и яблонями зимними в саду
Лишь проволока растет стальная.

1978


Из цикла "Лето олимпиады такой-то"

Старится тихо вода...
Ключами звенят проходя...
Солнечными звеньями по дну проводя...
Тихо застывшую тень удильщика роняя
И тень поплавка
На морщинистой дрогнувшей возвратной воде.
Рыбы жестяная тень мимо во глубь ушла. Мойры шепчутся в тихих хорах...
Порт занесенный полуденной сыпью и светом
В лишних бликах по стенам.
Медленно тень... ах, лепетно жизнь... тень
Отходит вперед.
Сребристую сетку кефали
На звездчатой чешуе руки
Струйкой воды обводит рот наклонившийся жадный твой над фонтаном.

1980


ИВАН АХМЕТЬЕВ

вот и Пасха
прошла
мимо церкви
проезжаю
те же кресты
кругом ея
тот же автобус
тот же я


ВЯЧЕСЛАВ КУПРИЯНОВ

* * *
Эпидемия
свободы: самые опасные
бациллоносители --
люди,
переболевшие
любовью СУМЕРКИ ТЩЕСЛАВИЯ Каждую ночь
мертвец
приподнимает гробовую плиту
и проверяет на ощупь: не стерлось ли
имя на камне?


ГЕНРИХ САПГИР


НОЧЬЮ
На Тишинском рынке ночью --
Тишина.
В Замоскворечье --
Ни души.
И на площади Свердлова
У колонн --
Никого.
Иду к заводу Лихачева.
Ни Лихачева,
Ни завода --
Вода
И больше ничего. Лишь собака лает где-то
Возле Университета.

1961


КЛЕВЕТА

Напечатали в газете
О поэте.
Три миллиона прочитали эту
Клевету.
Незнакомцы,
Незнакомки
Шлют поэту
анонимки:
-- Спекулянт!
-- Бандит!
-- Убийца!
-- Печать не может ошибиться!
-- А еще интеллигент...
-- Справедливые слова.
Общественность -- она права. --
Сказали чукчи и эвенки.
Редактор не подал руки...
Друзья-интеллигенты
Поэту принесли венки
И траурные ленты.
А поэт пропал без вести.
Говорят,
Уехал в гости.
Ни покаяния,
Ни завещания,
На двери
Три
Буквы --
На прощание.
На окраине Москвы
На шоссе
И в лесу
Поутру
По росе
Идет бандит и спекулянт:
Каждая росинка -- чистый бриллиант!
Хорошо убийце
На зеленом лугу!
В солнце
Лес дымится
На другом берегу.
Посвистывает птица --
Газеты не боится!


ГАННА ШЕВЧЕНКО

БАБА МАНЯ

Продюсер говорит:
-Проекту нужны истории,
которые были бы интересны
бабе Мане из Гдова.
Чтобы баба Маня
не выключила телевизор,
не переключила канал,
не пошла в кухню пить чай с булкой.
-Нам нужны рейтинги, —
добавляет шеф-редактор, —
больше страстей!
Пусть любовницы убивают соперниц!
Пусть режут вены брошенные жёны!
Пусть спиваются обманутые мужья!
Пусть рыдают внебрачные дети!

Я сижу на брифинге,
смотрю в окно на птиц,
парящих над бездной,
или рисую виньетки в своём блокноте
и представляю бабу Маню из Гдова,
в ситцевом платочке,
узорчатом фартучке,
с чашкой чая и слоёной булкой в руке.
Пытаюсь угадать, какая же история
будет ей интересна.

/У меня снова не приняли синопсис./

Я закрываю свой блокнот,
прячу ручку, иду к метро
и вижу там пожилую женщину
лет семидесяти.
На ней синяя бейсболка,
дутая спортивная куртка
и джинсы "Levis".
В наушниках — "Ночные снайперы",
в рюкзаке — "Книга песчинок" Борхеса.

Это баба Маня.
Она приехала из Гдова.
Встретиться с продюсером.
Рассказать о своём вкусе. МОЁ моё пространство совсем маленькое
оно недавно родилось
я учу его разговаривать

я говорю: тетрадь
оно повторяет: лес

я говорю: мука
оно повторяет: колосья

я говорю: космос
оно повторяет: дом

скоро моё пространство окрепнет
станет большим
и мы заговорим на одном языке


СОЧУВСТВИЕ

Когда я искала сочувствие там, где его не бывает,
я забрела в заброшенный сад.
Там на яблонях созревали глиняные колокольчики.
Они качались на ветках, всхлипывали на ветру,
роняли тихие звуки на дно ручья,
бегущего между деревьев.
Так, вот, как бывает,
значит, мир ещё жив,
значит, не всё безнадёжно,
значит, не стоит
жалеть о том, что течёт.


АСЯ ШНЕЙДЕРМАН


***
Особенно в мире, где окончательно и бесповоротно, везде и во всём, слева и справа, сверху и снизу изо всех возможных строев, религий, учений побеждает цинизм, — не фокус в своей отдельно взятой жизни быть целенаправленным циником. Диссиденство, безумство, salto mortale — любить.

***
Продавщица с продавщицей (ангельски-сестрински-докторски-белые), что сошлись в продуктовом на углу, как две улицы, Литейный и Пестеля, всегда поговорить готовые: "Перестреляла бы, если бы пистолет был — ни одного б не лечила — не пестовала: утром еду с окраин в троллейбусе битком набитом — лица у мужиков такие тупые, гнилые". А сама на гильотине настольной нарезает колбасу докторскую.


АННА АЛЬЧУК

Из сборника "ДВЕНАДЦАТЬ РИТМИЧЕСКИХ ПАУЗ"

1
Г.Ц. заблудится дождь
затеряется берег зеркал
в всхлипах чаек с перьями моря
замрёт
на песок не обрушится вал
и в красных кистях раздробится солнце в сотый раз набегает волна следов
вдаль рассыпанных грустью
прогулок в молчании

2
вереск огня в паутине времени
плен этих жилок лиственных тесных
в яркой дрожи жалящей воздуха
игры с ветром венчика платья так исчезает фарфор руки
ракушкой дали в ладони...

3
скарабеи
в каждом ручей
те ли вокруг тела
по рукам текли
и разве стоя на песке не смотрел
пряди волн набегали на лицо вен нанесённых ветром
дюны лепестков


==========================================

На Самиздате тоже есть авторы, пишущие верлибры, или что-то похожее на. Конкурс "Русская тройка-2011. Вольная Поэзия" впервые объявил номинацию "Верлибр" http://zhurnal.lib.ru/r/russkaja_t_1/
Мне же хотелось привести здесь некторые верлибры, которые просто нравятся

Резниченко Владимир Ефимович http://zhurnal.lib.ru/editors/r/reznichen...

Трактат о бритье

Издревле борода считалась одним из главных достоинств мужчины; при королевском дворе брадобрей занимал почетное место (где-то между первым шутом и третьим министром); а если хотели кому-то нанести оскорбленье — хватали за бороду (как дон Жуан командора), или просто ее (как Петр Великий) приказывали отрезать. Раньше брились вдумчиво, не спеша, — так же, как совершали священодействия и ритуалы, — кожу скоблили — как палубу драит матрос. А сейчас такого усердия уже не сыщешь. Но, как и прежде, бритье занимает важное место в жизни мужчины; оно пробуждает в душе его древний инстинкт — радость косаря, идущего по колено в росе по заросшему пышными травами лугу; поэтому электробритва, подобная зловонной трескучей газонокосилке — тупик эволюции, хлам, обреченный ржаветь в паноптикуме новаций. Лишь лезвие достойно лица мужчины — как меч достоин руки его твердой; к тому же — оно потомок меча, его развитие и продолжение (ведь до сих пор солдату в окопе приходится бриться штыком, а головорезу умертвлять свои жертвы при помощи бритвы). Но и помазок, и крем также играют немаловажную роль (женская красота родилась из пены морской, а мужская — из мыльной), так что в нашем рыцарском арсенале им трудно найти замену. ... Вот из-под мыла, как из-под снега весной, возникает чистейшая гладь красоты первозданной, после чего лосьон, подобно благоуханному ливню, увлажняет и размягчает щедрую почву, на которой вскоре вновь займется свежая поросль, чтобы опять и опять пробуждать в душе древний инстинкт — тягу к бритве, трепет перед рассветом, режущим лицо небосклона... Ритм природы — рожденье, смерть, возрожденье — он не только в великом, но и в малом; это вновь понимаешь каждое утро, бреясь у зеркала — зеркала жизни, в котором человек с намыленным подбородком, опаздывающий на службу, мечтающий о чашке крепкого чая, совершает исполненный высшего смысла обряд.

БАЛАБАШ АЛЕКСАНДР http://zhurnal.lib.ru/b/balabash_a/016.sh...

Когда бы я был великим, Когда бы я был известным, Когда бы я был хоть добрым, Я сделал бы: Ветку сирени и радугу, Корабль небесного цвета, Ветер страны в тумане, Розовую пиратку На мачте стального корвета. Я расписал бы небо Ляпис-лазуревой краской, Прибил бы из жести звезды И соловьиное пенье Развесил в кустах осенних.
http://zhurnal.lib.ru/b/balabash_a/002.sh...
Забудется скрипка, Рояль замолчит, И в темноте заблестят звезды. Застынут облака в небе, Но тревога Не уснет в моей душе. Что-нибудь не так? Не знаю. Может быть я забыл сказать "Спокойной ночи" Собаке, Которая спит Под моим окном.
http://zhurnal.lib.ru/b/balabash_a/005.sh...
Ночь, Вот и Апрель мой Зрелые размышления гонит И собак от дома к дому. Пять ручейков, Пять пальцев. Пять золотых колец Кладу в траву И нахожу в листве. Терн и Вереск, Песок и небо, Холода в Апреле. http://zhurnal.lib.ru/b/balabash_a/007.sh...
Грусть, ты мой частый гость. Взгляни на себя в зеркало И увидишь, Как падают листья, И струятся воды. Увидишь свои глаза И удивишься, И не сможешь ничего понять. Кто ты, кто я и кто он? А небо уже отяжелело Вечерним синим светом, И читает твои мысли, И задумчиво смотрит на тебя, Подперев щеку рукой. О чем оно думает, это небо? Молчит и не отвечает. И грусть раскинула шатер В моем сердце. И поднимается дымок Из ее очага.

НИКОЛАЕВ ВЛАДИМИР

Хлебное дерево

Хлебное дерево гибло от недостатка любви Зеркало — вдребезги Выплаканы все слезы Кончились злость и боль Спутались волосы Голоса — отвратны За депрессией — апатия Хлебное дерево гибло от недостатка любви Мерзли его ветвистые ноги И прятались в землю глаза Позабылись образы предков Стерлись табу и правила Сердце просыпалось раз в полтора часа Хлебное дерево упало ничком Чтобы ни с кем не прощаться Чтобы никто не видел Разрушений на некогда красивом лице Хлебное дерево — тоже женщина.


http://zhurnal.lib.ru/r/ryzhkowa_s_w/chto...

Почему белый, а не зелёный, например?

Белый стих – это форма нерифмованного стиха, применяемая в новоевропейской силлабо-тонике и редко – в некоторых формах тоники.
Т.е. это метрические (стопные) стихи.
В русскую поэтику понятие «белый стих» пришло из французского — vers blanc, которое, в свою очередь, заимствовано из английской поэтики, где незарифмованные стихи называются blank verse (blank — сгладить, стереть, уничтожить), т.е. стихи со стертой, уничтоженной рифмой.

Понятие «безрифменный стих» более широкое, чем «белый стих».
Античные поэты писали стихи без рифм, но «белым стихом» их называть не принято.

Пример античного безрифменного стиха:



О том, что ждёт нас, брось размышления,

Прими, как прибыль, день нам дарованный

Судьбой, и не чуждайся друг мой,

Ни хороводов, ни ласк любовных.

(Гораций)



Безрифменный стих в европейской дорифменной традиции – обычное явление. Безрифменный стих был широко распространён и в русской народной поэзии. Структурную роль рифм выполняла определённая клаузула.
В книжной русской поэзии досиллабического и силлабического периодов белый стих, наоборот, менее употребителен – поэтов привлекал рифмованный стих. Но уже В. Тредиаковский, увидев основу стиха не в рифме, а в ритме, метре, пренебрежительно назвал рифму «детинской [детской – прим. M. D. F.] сопелкой». Он первый стал писать гекзаметры без рифмы. Вслед за ним А. Кантемир перевел белым стихом «Анакреонтовы песни» и «Письма» Квинта Горация Флакка. Кантемир и другие поэты-силлабисты считали главным в стихе не рифму, а, как писал Кантемир, «некое мерное согласие и некой приятной звон», т.е. метрический ритм, стопный размер.
Если белый стих гекзаметра и других античных размеров были приняты в русской книжной поэзии без спора, то белые стихи в других размерах не сразу привились в практике поэтов. Наиболее решительным защитником белого стиха в начале XXI в. был В. Жуковский. Его поддержали А. Пушкин, А. Кольцов, отчасти М. Лермонтов. Всплеск популярности белого стиха – конец XVIII — начало XIX вв. (особенно это касается белого ямба, широко использовавшегося в поэмах и стихотворных драмах).

В России среди форм белого стиха получил особую популярность белый 5-стопный ямб, заимствованный из трагедий и «хроник» У.Шекспира. Подражая ему, А.С.Пушкин использовал эту форму в «Борисе Годунове» и «Маленьких трагедиях». А.К.Толстой белым 5-стопным ямбом подхватывает историческую тему и развивает ее в драматической трилогии «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Федор Иоаннович» и «Царь Борис».

Н.А.Некрасов обратился к белому 3-стопному ямбу в поэме «Кому на Руси жить хорошо» (здесь все стихи, кроме строк вставных песен, выдержаны в указанном размере). Популярностью пользовался и белый 4-стопный хорей.
Первым его использовал Н.М.Карамзин в стихотворении «Граф Гверинос», затем к этому виду белого стиха прибегали в балладах В.А.Жуковский («Алонзо») и А.С.Пушкин («Родрик»), позднее – И.А.Бунин как переводчик «Песни о Гайавате» Г.Лонгфелло.

Следует отметить, что после А.С. Пушкина белый стих перестает быть редким явлением в русской поэзии.
В истории отечественной литературы можно отчетливо различить оформившиеся традиции: во-первых, использования белого стиха в первую очередь в лирических и драматических жанрах, а во-вторых – его применения в произведениях с определенным силлабо-тоническим размером.

Вот несколько примеров белого стиха.



Четырехстопный ямб:

В еврейской хижине лампада

В одном углу бледна горит,

Перед лампадою старик

Читает библию. Седые

На книгу падают власы...

(А. Пушкин)



Пятистопный ямб:

Все говорят: нет правды на земле.

Но правды нет и выше. Для меня

Так это ясно, как простая гамма.

Родился я с любовию к искусству...

(А. Пушкин)



Четырехстопный хорей:

Трудно дело птицелова:

Заучи повадки птичьи,

Помни время перелетов,

Разным посвистом свисти.

(Э. Багрицкий)



Пятистопный хорей (встречается редко):

Восемь лет в Венеции я не был...

Мука Бреннер! Вымотало душу

По мостам, ущельям и туннелям,

Но зато какой глубокий отдых!..

(И. Бунин)



Четырехстопный амфибрахий:

Безмолвное море, лазурное море,

Стою очарован над бездной твоей.

Ты живо; ты дышишь; смятенной любовью,

Тревожною думой наполнено ты.

(В. Жуковский)



В XX веке использование белого стиха в русской поэзии идёт на спад, и его появление обычно свидетельствует о сознательной стилизации.
Например, в стихотворении О.Мандельштама «Я не увижу знаменитой “Федры”…» – использование белого стиха мотивировано смыслом стихотворения (поэт не услышит зарифмованные стихи в исполнении актеров, и эту «потерю» чужих рифм подчеркивает его собственный белый стих).
Впрочем, в драматических произведениях по-прежнему актуален белый пятистопный ямб.

Слухи о смерти белого стиха в современной поэзии слегка преувеличены.
Белый стих жив!

Итак, в современном литературоведении «белым стихом» называют метрические (стопные) стихи: белый ямб, белый анапест, белый дольник и др.
То есть употребление этого термина возможно только для тех национальных поэзий, для которых и размер, и рифма являются характерными, системообразующими признаками. Это форма нерифмованного стиха, традиционно применяемая в силлабо-тонике и редко – в некоторых формах тоники.
В тонике – дольник или тактовик. А вот белый акцентник – это нонсенс, т.к. акцентный стих (акцентник) по сути является рифмованным верлибром.

Таким образом, белые стихи, в отличие от безрифменных, – это сознательное отступление от сформировавшихся правил и стихотворных традиций, игнорирование рифмы как своеобразный художественный приём.
Хотя некоторые литературоведы (например, М.Л. Гаспаров) фактически отождествляют «белый» и «безрифменный» стих, что не совсем оправданно.

Для белого стиха характерна астрофичность или бедная строфика, так как строфическое разнообразие в стопном стихе определяется разнообразной системой рифмовки.
Однако отсутствие рифмы не лишает белый стих поэтических достоинств; основные компоненты стиха – ритм, образность языка, клаузула и т.д. в белом стихе сохраняются.

При прочтении одноразмерных стихов с рифмой и без, дискомфорта от перехода не ощущается.
Лучше стих без рифм, чем стих, который, при всех прочих достоинствах, имеет банальные, стёртые рифмы (мою – твою, розы – морозы, дать – взять и т.п.).

Хотя строки с белым стихом и лишены рифм, они нисколько не хуже рифмованных Интересно, что «рифма» и «ритм» – этимологически родственные понятия (то и другое – от греч. «rythmos», т.е. «соразмерность»).
В европейской поэзии созвучия лишь подчеркивают края стихов, ритмических рядов. Произведение, написанное белым стихом, может не иметь той композиции звуковых повторов внутри строфы, которую мы обычно называем «рифмовкой».
Но оно может иметь повторяющуюся в строфах последовательность клаузул (стиховых окончаний). Например, все строки такого произведения могут оканчиваться только мужскими, только женскими или дактилическими клаузулами; в другом случае клаузулы разных типов могут следовать попарно, либо тем или иным образом чередоваться.

Часто последовательность клаузул при белом стихе заменяет композицию рифм, компенсирует их отсутствие: рифма исчезает, но композиция клаузул сохраняется. Такие стихи не менее мелодичны, чем рифмованные, а между тем их создатели часто стараются не отвлекать читателя звучными рифмами от особо насыщенного смыслом текста. Б.Л.Пастернак как переводчик Шекспира сохранял исходную форму белого стиха, но часто компенсировал отсутствие рифм чередованием мужских (м) и женских (ж) клаузул (и в тех случаях, когда этого чередования не было в тексте источника).
Вот так в переводе Пастернака выглядит начало первого монолога леди Макбет из знаменитой трагедии:

Да, ты гламисский и кавдорский тан (м)

И будешь тем, что рок сулил, но слишком (ж)

Пропитан молоком сердечных чувств, (м)

Чтоб действовать. Ты полон честолюбья. (ж)

Но ты б хотел, не замаравши рук, (м)

Возвыситься и согрешить безгрешно. (ж)

(У.Шекспир. Макбет. Акт I. Сцена V)



«Белый стих» не следует путать с «холостым стихом» (в схеме рифмовки обозначается «х»).
«Холостым» называют стихотворные строки без рифмы, которые обнаруживаются в строфе с рифмовкой.
Существуют даже способы рифмовки, основывающиеся на чередовании рифмованных и холостых стихов.
Такова рифмовка «гейневского» типа (хаха хвхв …), чрезвычайно популярная в русской поэзии середины XIX века: в четверостишии четные стихи – рифмованные, нечетные – холостые.



Во Францию два гренадера (Х)

Из русского плена брели, (а)

И оба душой приуныли, (Х)

Дойдя до Немецкой земли. (а)

(Г. Гейне, «Гренадеры»)



Возможны и другие способы чередования холостых и рифмованных строк.
Например, Ю.Д. Левитанский трансформировал кольцевую рифмовку в эффектную схему (хаах хввх ...), предписывающую рифмовать только центральные строки четверостишия, оставляя крайние стихи холостыми:



Когда в душе разлад – (х)

Строка не удается: (А)

Строке передается (А)

Разлаженность души… (х)

(Ю.Д. Левитанский, «Когда в душе разлад…»)



Подобно тому как в строфе стихотворения могут чередоваться рифмованные и холостые стихи, в произведениях больших форм могут сочетаться части с рифмованным текстом – и с белым стихом.
В «Борисе Годунове» А.С.Пушкина сплошной белый стих сменяется рифмованным текстом лишь однажды, когда Лжедимитрий «гордо», согласно ремарке, произносит перед Мариной Мнишек монолог «Тень Грозного меня усыновила…». Неожиданная смена белого стиха рифмованным символизирует перемену эмоционального состояния действующего лица, выделяет особо значимый для постижения характера фрагмент текста.

Но если в белый стих (стихотворение или часть поэмы, пьесы) проникает рифма, она выглядит как «пятно» (даже глагольная рифма – рифма всё-таки).

Белый стих в русской поэзии традиционно связан с интонацией философствования, с изображением внутренней рефлексии (по-видимому, и в этом сказалось влияние драматургии Шекспира).
В начале ХХ века с этой целью к форме белого стиха обращался А.А.Блок («Вольные мысли»).


http://litcult.ru/blog/8377

Акростих — литературная форма: происхождение слова «акростих» греческое — ακσοε крайний, ςτιγοε — стих.
Крайние — начальные — буквы каждого стиха (строки) при чтении сверху вниз составляют слово, а иногда и целую фразу.
Акростих встречается не так уж редко, распространены также сонеты-акростихи. Сложить акростих может любой человек.

От Античности и до Средних веков выбор этой формы чаще связан с сакральными мотивами (читается имя Христа, Девы Марии и т. п.), или с обращением поэта (к своему покровителю, собрату по перу), или с подписью, встроенной в первый столбец букв авторским именем.

Считается, что акростих является изобретением Эпихарма, греческого филолога и драматурга, жившего в Сиракузах в V в. до н.э.
Фактически акростих был для него методом установления копирайта на своих работах: в его тексты было "вшито" имя автора. Долгое время акростих оставался текстом, первые буквы которого содержали авторское имя или посвящение.
Однако со временем стало ясно, что акростих может нести в себе гораздо более практические применения: так, безобидное стихотворение, написанное акростихом, превращалось в тайное послание, если адресат знал о необходимости прочесть отдельно первые буквы (последние буквы, вторые слоги и т.п.) присланных ему строк…

В русской поэзии краестишия известны с XVII века благодаря поэтам-монахам. Особенно преуспел тогда в составлении изощренных акростихов некий иеромонах Герман, сумевший даже в "Вольном переложении 140-го псалма" зашифровать свое имя — по левому краю псалма читается еще один стих: "Герман, монах, моляся, писах".

Акростих в русской поэзии приживался медленно и следующие два столетия почти не встречался. И лишь с XIX века начинается второе рождение краестишия.

Гениальный акростих написал мелом на грифельной доске буквально в последние часы своей жизни Державин:


Река времен в своем стремленьи
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
А если что и остается
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрется
И общей не уйдет судьбы.

В первой вертикали здесь можно прочесть "Руина чти" (то есть чести).

Но особенно много замечательных акростихов появилось в начале XX века.
Большая часть из них предназначалась для альбомов и скрывала в первой вертикали имя адресата.
Полюбуйтесь, например, на этот акростих-сонет, записанный в 1909 году Николаем Гумилевым в альбом его знакомой Кати Кардовской (Бойка — имя собаки Кардовских):


Когда вы будете большою,
А я негодным стариком,
Тогда, согбенный над клюкою,
Я вновь увижу ваш альбом.

Который рифмами всех вкусов,
Автографами всех имен —
Ремизов, Бальмонт, Блок и Брюсов —
Давно уж будет освящен.

О, счастлив буду я напомнить
Вам время давнее, когда
Стихами я помог наполнить
Картон, нетронутый тогда.
А вы, вы скажете мне бойко:
"Я в детстве помню только Бойку".

Впрочем, акростихи писались не только в альбомы.
Немало блестящих акростихов-посвящений родилось в переписке или было написано для печати такими прекрасными поэтами, как Б. Пастернак, И. Северянин, С. Есенин, И. Анненский, М. Кузмин, А. Ахматова.
Особенно виртуозно проявил себя в этой области любивший всяческие ухищрения король символизма Валерий Брюсов. Посмотрите, например, как в ответ на аналогичное послание поэта Вадима Шершеневича он замуровал имя адресата в двух наклонных (!) строках своего стиха (ъ в слове Вадим написан в соответствии с правилами тогдашней орфографии):

ЗАПОЗДАЛЫЙ ОТВЕТ

Вадиму Шершеневичу


ВлекисуровуюмечтУ,
дАйутомленнойреЧи,
ваДимъиэтудальИту,
дарИнастаромъВече
себеМгновениЕогня,
дайсмУтестеНыволи.
тыискуШениЕкремня:
затмениЕоШибкудня-
троньискРоюдоболи!

Этот пример показывает, что дополнительная строка, пронизывающая стихи, не обязательно должна быть вертикальной и тем более крайней слева. Стихи, в которых прочитывается последняя или средняя вертикаль, называются соответственно телестихами или месостихами.
Справедливости ради надо сказать, что последние встречаются гораздо реже традиционных акростихов.
Тем удивительнее работы выдающегося мастера подобных изощрений нашего современника поэта Валентина Загорянского (литературный псевдоним известного современного композитора Глеба Седельникова).
В его многочисленных суперакростихах прочитывается сразу несколько (до десяти!) вертикалей и диагоналей, причем в разных направлениях.

МАРИНА
(акростих десятикратный)

Минуты ли мерцаньем многолетним

Азарт знавала… Наказать глаза!

Радар рапир парируй, рупор рёбер, -

И жди, и жги, смирись и чти, и бди.

Нанят канон, на трон нанят канун!

Ах, Афродита, ах, звезда, ах, фреска!..



В функциональном отношении трём случаям написания соответствуют три типа акростиха:
•
акростих-ключ: читаемый по первым буквам текст в концентрированном виде выражает смысл произведения и, по авторскому замыслу, должен быть замечен всяким читателем; частный случай такого решения — стихотворение-загадка с разгадкой в первых буквах:


Довольно именем известна я своим;

Равно клянётся плут и непорочный им,

Утехой в бедствиях всего бываю боле,

Жизнь сладостней при мне и в самой лучшей доле.

Блаженству чистых душ могу служить одна,

А меж злодеями — не быть я создана.

Юрий Нелединский-Мелецкий

Составляли в форме акростихов и загадки, где отгадка заключалась в первых буквах строк:

Родясь от пламени, на небо возвышаюсь;
Оттуда на землю водою возвращаюсь!
С земли меня влечет планет всех князь к звездам;
А без меня тоска смертельная цветам.
(Г. Державин)




Рязанские задумчивые клeны,
О, вашу грусть вовек мне не забыть...
Судьба, ко мне ты все же благосклонна,
Смогла решить — мне быть и только быть,
И благодарный возрожденья чуду,
Я клeнов грусти все же не забуду...

М.Талесников
^





СИНИЕ ГЛАЗА

Словно небо в них отразилось
И солнце лучом играет,
Неоглядная даль поселилась,
И в сказку меня приглашает.
Едва лишь взглядом встречают,

Голубой волной обнимают,
Любовью своей покоряют.
А потом, красотою маня,
Закружат мечтою меня,
А я сгораю в них от огня.

Елена Эрато

•
акростих-посвящение: читаемый по первым буквам текст называет его адресата; часто этот адресат указан в тексте и другим способом (в названии, в эпиграфе, прямо в стихотворении), иногда других указаний нет, и тогда посвящение заметно только очень внимательному или подготовленному читателю:


ПЕСЕНКА

Бывало, я с утра молчу

О том, что сон мне пел.

Румяной розе и лучу

И мне — один удел.

С покатых гор ползут снега,

А я белей, чем снег,

Но сладко снятся берега

Разливных мутных рек.

Еловой рощи свежий шум

Покойнее рассветных дум.

Анна Ахматова


•
акростих-шифр: читаемый по первым буквам текст не имеет прямого отношения к содержанию стихотворения и вводит в произведение новую, побочную информацию.
Часто такой тип акростиха использовался как средство обойти цензурные или иные запреты.


ЛУНА

Льётся песня вдалеке,
Уж дрожит и тень в реке,
Неторопливые движенья...
Ах, как прекрасно вдохновенье!

Елена Эрато

Дикий, жуткий, страшный лев,
Очень-очень злобный,
Чрезвычайно озверев,
Кушал несъедобный
Ежевичный пирожок.


Ну, и где же ежик?
Ах, сотру их в порошок
Дураков ничтожных —
Юмор им! А тут тоска -
Шлиплись жубы!.. Или…
Кинуть внутрь пирожка
Ежика забыли?!..

Дм. Бочаров


Легкой своей теплотой
Южному ветру подобна,
Бегом своим превзойдя
Лани стремительный бег,
Юность спешит за мечтой,

Жгучим желаньем влекома.
Да только… счастье найдя,
Уж ли застынет навек?

Дм. Бочаров


Еще один тип акростиха — алфавитный акростих (абецедарий), при котором каждая первая буква стихов или строф образуют алфавитную последовательность.
Самым известным произведением в этом жанре, безусловно, является древнерусская «Азбучная молитва» X в., авторство которой приписывают Константину Переяславскому:

Азъ словом симь молюся Богу
Боже вьсея твари и зиждителю
Видимыимъ и невидимыимъ!
Господа духа посъли живущаго
Да въдъхнетъ въ сьрдце ми слово
Еже будетъ на успехъ вьсемъ…и т. д.

Или вот пример современного алфавитного акростиха Елены Эрато

А ВОТ И ОСЕНЬ СНОВА ЗАКРУЖИЛА

А вот и осень снова закружила,
Бросая листьев горсти наугад,
Вот и берёза тоже загрустила,
Горит рябина красным, как закат.
Да только ветер что-то напевает,
^ Едва касаясь у осени ресниц,
Желанье мысли просто отпускает,
Зовёт в дорогу погрустневших птиц.
И дождь осенний, словно наважденье,
Когда приходит пасмурный рассвет,
Листьев опавших лёгкое движенье
Меняет всё на красно-жёлтый цвет.
Несмелый луч украдкою коснётся,
Озаряя кроны старых тополей,
Пряча взгляд, неловко улыбнётся,
Росой блеснёт — и спрячется скорей.
Сентябрь листья разрисует без остатка,
Теперь художник — только он один,
Уже с такой осенней жёлтой хваткой
Фантазии видны его картин.
Хризантем в саду благоуханье,
Цветов таинственной осенней красоты,
Чуть уловимое их нежное дыханье
Шелестит отчаяньем мечты.
Щедро золотом нас осень осыпает,
Это всё — как будто в дивных снах,
Ювелиром и волшебницей бывает,
Ярким образом в поэмах и стихах.

В общем, и для души полезно, и алфавит изучаешь.
Поэтому эта форма оказывается весьма удачной для образовательных целей.
Впрочем, В. Маяковский не менее успешно использовал абецедарий и для политической сатиры.
Вот отрывки из его «Советской азбуки»:

…Земля собой шарообразная.
За Милюкова сволочь разная
Интеллигент не любит риска
И красен в меру, как редиска.
Корове трудно бегать быстро.
Керенский был премьер-министром…


Формальными разновидностями акростиха можно считать более редкие телестих и месостих, в которых дополнительный текст читается не по первым, а соответст-венно по последним и по средним буквам стихотворной строки.
Вот пример телестиха авторства современного поэта Ивана Чудасова (последние буквы строчек образуют слово КОЛОКОЛ):

^ Произнося чудесный чистый звуК,
Вишу на колокольне. ВысокО!
Неоднократно сам звенеть хотеЛ,
Разлиться песней сердца далекО,
Но мой язык во власти чьих-то руК.
Вздохнул бы я свободно и легкО,
Когда бы сам, не по заказу, пеЛ.


Часто мезостихом называют и такое стихотворение, в середине которого слова подобраны так, что можно прочитать спрятанное слово или выражение (обычно они графически выделяются).
Так Карион Истомин, по традиции, спрятал в мезостихе свое имя и сан:

Иисус господь Ему Рабов Оных,
возмет ей МОлбы НАук всех свободныХ
Иже, Сия зде ТОщие навыкают.
МИлости любве всех благ Научают.

В XX веке был опробован ряд усложнений формы, начиная с двойных и тройных акростихов (первые, третьи и пятые буквы в каждом стихе), встречающихся в поэтической переписке Михаила Лозинского и Константина Липскерова.
Крупнейшим современным мастером русского акростиха является Валентин Загорянский (Настоящее имя Глеб Седельников), в чьих стихотворениях (автор называет их акрограммами) дополнительный текст может читаться сразу во многих направлениях (по первым, последним и средним буквам, обеим диагоналям и т. п.).

Ю. Анненков приводит в «Дневниках моих встреч» шуточную пьесу 15-летнего Саши Пушкина, где герои разговаривают на французском языке.
Вся соль заключена в том, что их разговор представлен… исключительно латинскими буквами, расположенными в алфавитном порядке.
Конечно, эффект связной речи получится только если буквы звучат в алфавитном произношении – «А», «БЭ», «СИ» и т. п., как это показано в расшифровке в квадратных скобках:


Eno (a Pecu): AB, CD! [Abbe, cedez!]
Pecu (meditatif): E… F… [E… ef…]
^ Eno (coupant net): GH! [Jai hache!]
Ijekaelle (se jetant au cou d’Eno): IJKLMNO! [Ijekaelle aime Eno]
Eno (triomphant): PQRST! [Pecu est reste!]
Перевод:
Эно (Пекю): Аббат, уступите!
Пекю (задумчиво): Э… эф…
Эно (резко): У меня секира!
Икаэль (бросаясь на шею Эно): Икаэль любит Эно!
Эно (торжествующе): Пекю остался с носом!

Вот уж действительно, Пушкин – наше всё.

Примером того, как пугающе акростих способен при правильном написании буквально вбивать идею в голову читателя: многострадальный Шолоховский "ВЧК", акростих-тавтограмма с его почти заклинательной нагрузкой:

ВЧК

В ночной тиши среди Лубянки
Через туман издалека
Кровавым светом блещут склянки,
Алеют буквы: ВЧК.

В них сила сдержанного гнева,
В них мощь раскованной души,
В них жуть сурового напева:
"В борьбе все средства хороши!"

Чарует взор немая сила,
Что льют три алых огонька,
Что массы к битве вдохновила,
Чем власть Советская крепка.

К чему сомненья и тревога?
К чему унынье и тоска?
Когда горит спокойно, строго
Кровавый вензель: ВЧК.

Обычно акростих теряется на слуху; он не бросается в глаза даже при чтении глазами с листа, декламация же делает его хребет практически неуловимым.
Шолохов преодолевает это тавтограммой; попробуйте прочитать "ВЧК" вслух: анаграмма здесь узнаваема и осязаема.


^ Практическое применение акростихов.

Отношение к акростиху обычно довольно прохладное, особенно у людей, чтущих так называемое органическое дарование.
Между тем «в средневековой литературе акростих встречается как изощренная форма поэзии». Но как раз изощренность якобы чужда органичности.
Можно бы согласиться, но вопрос об органичности и изощренности не так прост, недаром Дидро в свое время посвятил этой проблеме целый трактат — «Парадокс об актере».

Виршевики писали акростихи вполне серьезно, они читали и чтили греков и латинян и хотели сравниться с ними в мастерстве. Это была радость освоения самой стихотворной формы.
Силлабисты тщательно вписывали свои имена в начало строк, авторизуя послания в будущее. Для них это был и своего рода религиозный акт, если учесть, что religio есть связь. Строки, таким образом, как бы перевязывались — акростих, эта вертикальная строка, связывал небо с землей и одновременно служил обручем стихотворного сосуда.
Во всяком случае, защитой от забвения.
Разве не интересно узнать через три века, что это «монах Герман писах»...

С таким же пиететом относился к акростиху Валерий Брюсов, в котором было, безусловно, что-то от первых поэтов-силлабистов.
Ему, кажется, как и виршевикам, было присуще «удовольствие писать стихи: в столбик, с рифмами и другими прелестями виршеписной техники».
Интерес Брюсова к форме общеизвестен.
Но акростих занимал в это же время и Анненского, и Северянина, и Городецкого, и Гумилева, и Кузмина, и даже Ахматову, в принципе не склонную к рациональным построениям.
Есть акростихи и у поэтов сугубо «органических» — Сергея Есенина и Павла Васильева.



В то же время "шифровальные" свойства акростиха широко использовались в целях сугубо светских. Aкростихом писали письма, где, скажем, за невинной салонной элегией могло скрываться признание в любви; об этом знали только автора и адресат.
B рассказе Вениамина Егорина "Вертихвостка" молоденькая барышня, невеста крупного чиновника, крутит роман с подчиненным своего жениха. При этом она наслаждается чтением в гостях акростихов собственного сочинения с пасторальным содержанием и весьма пикантным "хребтом", о наличии которого не знает никто, кроме ее и ее любовника.
Другой похожий пример — стихотворение вьетнамской поэтессы-классика Хо-Суан-Хыонг: она описывает сдобную пышку, набухающую и тонущую в сладкой воде; "хребет" составляет фразу "страстное желание".

Акростих был популярнейшей салонной игрой.
Он прекрасно подходил для демонстрации изысканности и одаренности автора, при этом зачастую не требуя чрезмерного труда. В "хребет" акростиха вшивалось имя адресата (иногда с эпитетом, типа "прекрасная Кати" или "Верфелев дурак"), или посвящение — "с любовью", "от друга", — или просто имя автора.
Одной из прелестей акростиха как светского подарка являлась его сверхличность, столь важная и приятная для получателя.

Акростихом изощрялись как угодно.
Илличевский писал акропародии на лицеистов — Горчакова, Белина, Пущина (для любителей искать в акростихе мистическую силу — его эпиграмма-эпитафия на Николая Ржевского "предсказалa" близкую смерть адресата:

^ Родясь как всякий человек,
Жизнь отдал праздности, труда как зла страшился,
Ел с утра до ночи, под вечер спать ложился;
Встав, снова ел да пил, и так провел весь век.
Счастливец, на себя он злобы не навлек;
Кто, впрочем, из людей был вовсе без порока?
И он писал стихи, к несчастию, без прока.

Популярность светского акростиха возрастает в "серебрянном веке": законодатель салонной поэтической моды Кузмин пишет акростихи-посвящения и акростихи на случай, Есенин дарит Рюрику Ивневу очаровательное "Радость, как плотвица быстрая...", несколько акростихов-посвящений пишет Гумилев:



АННА АХМАТОВА

Ангел лег у края небосклона,
Наклонившись, удивлялся бездне;
Новый мир был синим и беззвездным.
Ад молчал, не слышалось ни стона.
Алой крови робкое биение,
Хрупких рук испуг и содроганье
Миру снов досталось в обладанье
Ангела святое отраженье.
Тесно в мире, пусть живет, мечтая
О любви, о свете и о тени,
В ужасе предвечном открывая
Азбуку своих же откровений.

Кроме посвящений, aкростихом пишутся тосты, поздравления, благодарности.
Позже Тарковский создаст акростих-приглашение, в "хребте" которого содержится домашний адрес автора...

Акростихи часто использовались для деликатного выражения мыслей и чувств.
Например, в "хребте" могло быть записано: "Прости меня", "Люблю другую", "Не уходи".

Известна печальная история о нобелевском лауреате Фернандо Пессоа, которому любовница прислала письмо со вложенным акростихом; в письме говорилось о любви, акростих же неоднозначно сообщал о разрыве...

В форме акростиха написано и стихотворение, завершающее «Алису в Зазеркалье».
Первые буквы строк складываются в имя «Алиса Плэзнс Лидделл».
Так звали девочку, вдохновившую Л. Кэрролла на написание сказки.

Ах, какой был яркий день!
Лодка, солнце, блеск и тень,
И везде цвела сирень.

Сестры слушают рассказ,
А река уносит нас.
Плеск волны, сиянье глаз.

Летний день, увы, далек.
Эхо смолкло. Свет поблек.
Зимний ветер так жесток.

Но из глубины времен
Светлый возникает сон,
Легкий выплывает челн.

И опять я сердцем с ней –
Девочкой ушедших дней,
Давней радостью моей.

Если мир подлунный сам
Лишь во сне явился нам.
Люди, как не верить снам?


Вот и выходит, что сочинение акростихов вовсе не такая забава, как полагают многие серьезные и многие же веселые люди.

Вообще акростихом как головоломкой пользовались всегда.
По утверждению "Книги рекордов Гинесса", первый в мире кроссворд представлял собой акростих: начальные буквы 25-ти загаданных слов складывались в осмысленную фразу.
К типичным играм с акростихами относятся распространенные конкурсы на лучший акростих с заданным "хребтом", написание акростиха, "хребтом" которого является алфавит, создание акрокроссвордов.

Если говорить о старой поэтике, то это некая попытка внести смысл даже в вертикальную бессмыслицу букв, стройность, порядок — в хаос.
Может быть, автором это не осознается таким образом, но реально это именно так. Запечатление своего имени у виршевиков (очень силен при этом момент подражания латиноязычным авторам), у авторов XIX века — дань альбомности; запечатление имени адресата в символистское время имеет, конечно, уже магический смысл.


В наши дни акростих не редкость.
Но есть просто авторы-рекордсмены. Например, Николай Глазков. Это объясняется его глубокой погруженностью в игровую стихию, его простодушным лукавством, когда уже будучи зрелым мастером, он, оставаясь на периферии литературы, мог утереть нос любому приятелю и неприятелю, поместив его имя по краю изящного стихотворения о чем-нибудь совершенно к этому имени не относящемуся.
Акростих коварен.
Была история с молодежной газетой, в которой нагоняй получили сразу трое журналистов за пропущенное в печать ругательное акростишное посвящение Хрущеву.
Спонтанный акростих автор может и не заметить.
Обычно он захватывает три, реже — четыре строки. И тогда появляются разные случайнорожденные «коты», «лбы», «полы» и т. д. Вполне благородный акростих есть в начале сонета К. Р. (Константина Романова):

^ Гаснет день. Я сижу под палаткою
И гляжу, как гряды облаков
Мчатся тенью прозрачной и шаткою
Над зеленым простором лугов.


Но злую шутку сыграло сочетание букв с В. Субботиным в его «Листках календаря»:


Блеск молнии над головой,
Листва защелкала сердито,
И океан воды живой
На землю хлынул через сито.


Прикладная польза от акростихов может быть и в рекламном бизнесе – там, где текст зачастую рассчитан именно на зрительное восприятие.
Еще в 1922 г. в декабрьском номере «Правды» был напечатан стих, начальные буквы которого образовывали призыв: «Подпишитесь на «Правду»!».

Сегодня на сайтах Интернета можно найти предложения о написании акростихов на заказ. Стоимость одной строки приблизительно 60 рублей, наценка за срочность – 50 рублей за четверостишие.
Так что в некотором роде акростихи неплохой заработок в период кризиса.

Высокой поэзией акростихи так и не стали.
Зато их практическое применение имеет широкие перспективы, особенно в сфере посвящений, поздравлений и рекламы.

Ученые пришли к выводу, что в целом акростих как средство выражения в какой-то мере воздействует не на сознание, а на подсознание читателя: даже не осознавая, что перед ним акростих, читатель воспринимает встроенные в него особые фразы.
Это легальный метод замены "двадцать пятого кадра".

http://rudocs.exdat.com/docs/index-244354...

75 лет назад, 7 ноября 1941 года состоялся знаменитый военный Парад на Красной площади — военный парад в честь 24-й годовщины Октябрьской революции, проведенный во время Московской битвы, когда линия фронта проходила всего в нескольких десятках километров от города.
Этот парад по силе воздействия на ход событий приравнивается к важнейшей военной операции.
Он имел огромное значение по поднятию морального духа армии и всей страны, показав всему миру, что Москва не сдаётся и боевой дух армии не сломлен.
Многие военные подразделения после окончания парада отправились прямиком на фронт.

7 ноября День проведения военного парада на Красной площади в городе Москве в ознаменование двадцать четвёртой годовщины Великой Октябрьской социалистической революции (1941 год).

Годовщину Октябрьской революции Москва встречала на осадном положении, эвакуация города, начавшаяся ещё 16 октября, и строительство оборонительных сооружений на улицах породили массу слухов о том что Сталин и Политбюро покинули город.
Для того, чтобы развеять слухи и поддержать моральный дух страны, 24 октября Сталин вызывает к себе командующего войсками Московского военного округа генерала Артемьева и командующего ВВС генерала Жигарева и распоряжается начать подготовку к параду в условиях полнейшей секретности.

За день до парада, 6 ноября, проходит традиционное предпраздничное заседание Моссовета, однако не в Большом театре, уже заминированном к тому времени, а на платформе станции метро Маяковская.
На платформе были расставлены кресла, в вагонах поезда, стоящего у платформы установлены столы с закусками и напитками, построена трибуна, приглашённые на заседание спускались на эскалаторе, правительство прибыло на поезде к соседней платформе.

Во время заседания Сталин обратился к присутствующим с речью, которая транслировалась по радио на всю страну, а позже распространялась в виде листовок над оккупированными районами.
Главной причиной неудач первого периода войны он назвал «недостаток у нас танков и отчасти авиации… самолётов пока у нас ещё меньше, чем у немцев. Наши танки по качеству превосходят немецкие танки. А наши славные танкисты и артиллеристы не раз обращали в бегство хвалёные немецкие войска с их многочисленными танками. Но танков у нас всё же в несколько раз меньше, чем у немцев. В этом секрет временных успехов немецкой армии». В заключение речи Сталин сказал, что разгром германской армии близок.

После заседания Сталин объявил членам Политбюро ЦК, секретарям МК и МГК о времени начала парада войск на Красной площади которое было перенесено на два часа раньше, и было назначено на восемь часов, а не в десять, как обычно. Командирам частей, участвующих в параде, об этом стало известно в 23 часа, а приглашаемым на Красную площадь представителям трудящихся сообщали о проведении торжества с 5 часов утра 7 ноября.
Большие сложности вызывало само проведение парада, в частности большие опасения были на счёт немецкой авиации которая могла нанести удар по площади с целью уничтожения советского руководства.
В связи с этим с 5 ноября советская авиация наносила упреждающие бомбовые удары по аэродромам немецких войск.
К тому же за день до парада метеорологи сообщили, что 7 ноября ожидается низкая облачность и сильный снегопад, всё это несколько разрядило обстановку.

Парад начался ровно в 8 часов 7 ноября 1941 года. Командовал парадом командующий Московским военным округом генерал Павел Артемьев, а принимал его маршал Семён Будённый. Руководство страны разместилось на обычном месте — на трибуне Мавзолея В. И. Ленина.

https://youtu.be/jDlbGucdtpk

Торжественный марш войск на Красной площади открыли курсанты артиллерийского училища. С развернутыми знамёнами, под боевые марши, исполняемые оркестром штаба МВО под управлением Василия Агапкина, шли по главной площади страны артиллеристы и пехотинцы, зенитчики и моряки.
Потом по Красной площади двинулись конница, знаменитые пулеметные тачанки, прошли танки Т-34 и КВ-1. В параде приняли участие батальоны курсантов Окружного военно-политического училища, Краснознаменного артиллерийского училища, полк 2-й Московской стрелковой дивизии, полк 332-й дивизии имени Фрунзе, стрелковые, кавалерийские и танковые части дивизии имени Дзержинского, Московский флотский экипаж, Особый батальон военного совета МВО и МЗО, батальон бывших красногвардейцев, два батальона Всеобуча, два артиллерийских полка Московской зоны обороны, сводный зенитный полк ПВО, два танковых батальона резерва Ставки, которые к 7 ноября прибыли из Мурманска и Архангельска.
Вопреки традиции проведения парада, речь произнёс не принимающий парад, а сам Сталин.

https://youtu.be/V2wkFgHnTXs


Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, рабочие и работницы, колхозники и колхозницы, работники интеллигентского труда, братья и сестры в тылу нашего врага, временно попавшие под иго немецких разбойников, наши славные партизаны и партизанки, разрушающие тылы немецких захватчиков!

От имени Советского правительства и нашей большевистской партии приветствую вас и поздравляю с 24-й годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции.

Товарищи! В тяжелых условиях приходится праздновать сегодня 24-ю годовщину Октябрьской революции. Вероломное нападение немецких разбойников и навязанная нам война создали угрозу для нашей страны. Мы потеряли временно ряд областей, враг очутился у ворот Ленинграда и Москвы. Враг рассчитывал на то, что после первого же удара наша армия будет рассеяна, наша страна будет поставлена на колени. Но враг жестоко просчитался. Несмотря на временные неуспехи, наша армия и наш флот геройски отбивают атаки врага на протяжении всего фронта, нанося ему тяжелый урон, а наша страна – вся наша страна – организовалась в единый лагерь, чтобы вместе с нашей армией и нашим флотом осуществить разгром немецких захватчиков.

Бывали дни, когда наша страна находилась в еще более тяжелом положении. Вспомните 1918 год, когда мы праздновали первую годовщину Октябрьской революции. Три четверти нашей страны находилось тогда в руках иностранных интервентов. Украина, Кавказ, Средняя Азия, Урал, Сибирь, Дальний Восток были временно потеряны нами. У нас не было союзников, у нас не было Красной Армии, – мы ее только начали создавать, – не хватало хлеба, не хватало вооружения, не хватало обмундирования. 14 государств наседали тогда на нашу землю. Но мы не унывали, не падали духом. В огне войны организовали тогда мы Красную Армию и превратили нашу страну в военный лагерь. Дух великого Ленина вдохновлял нас тогда на войну против интервентов. И что же? Мы разбили интервентов, вернули все потерянные территории и добились победы.

Теперь положение нашей страны куда лучше, чем 23 года назад. Наша страна во много раз богаче теперь и промышленностью, и продовольствием, и сырьем, чем 23 года назад. У нас есть теперь союзники, держащие вместе с нами единый фронт против немецких захватчиков. Мы имеем теперь сочувствие и поддержку всех народов Европы, попавших под иго гитлеровской тирании. Мы имеем теперь замечательную армию и замечательный флот, грудью отстаивающие свободу и независимость нашей Родины. У нас нет серьезной нехватки ни в продовольствии, ни в вооружении, ни в обмундировании. Вся наша страна, все народы нашей страны подпирают нашу армию, наш флот, помогая им разбить захватнические орды немецких фашистов. Наши людские резервы неисчерпаемы. Дух великого Ленина и его победоносное знамя вдохновляют нас теперь на Отечественную войну так же, как 23 года назад.

Разве можно сомневаться в том, что мы можем и должны победить немецких захватчиков?

Враг не так силен, как изображают его некоторые перепуганные интеллигентики. Не так страшен черт, как его малюют. Кто может отрицать, что наша Красная Армия не раз обращала в паническое бегство хваленые немецкие войска? Если судить не по хвастливым заявлениям немецких пропагандистов, а по действительному положению Германии, нетрудно будет понять, что немецко-фашистские захватчики стоят перед катастрофой. В Германии теперь царят голод и обнищание, за 4 месяца войны Германия потеряла 4 с половиной миллиона солдат, Германия истекает кровью, ее людские резервы иссякают, дух возмущения овладевает не только народами Европы, подпавшими под иго немецких захватчиков, но и самим германским народом, который не видит конца войны. Немецкие захватчики напрягают последние силы. Нет сомнения, что Германия не может выдержать долго такого напряжения. Еще несколько месяцев, еще полгода, может быть, годик – и гитлеровская Германия должна лопнуть под тяжестью своих преступлений.

Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, партизаны и партизанки! На вас смотрит весь мир как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков.
На вас смотрят порабощенные народы Европы, подпавшие под иго немецких захватчиков, как на своих освободителей.
Великая освободительная миссия выпала на вашу долю.
Будьте же достойными этой миссии!
Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!

За полный разгром немецких захватчиков!

Смерть немецким оккупантам!

Да здравствует наша славная Родина, ее свобода, ее независимость!

Под знаменем Ленина – вперед, к победе!

Правда. 8 ноября 1941 года

Во время парада были приняты беспрецедентные меры по обеспечению безопасности советского руководства — у всех солдат участвовавших в параде, даже у тех, кто позже отправлялся на фронт, были изъяты патроны, также были изъяты все снаряды из танков и артиллерийских орудий.
Ни один немецкий самолет не достиг площади, хотя как было сообщено на следующий день, на рубежах города силами 6-го истребительного корпуса и зенитчиками ПВО Москвы было сбито 34 немецких самолёта.
Киносъёмку парада вели военные операторы Павел Касаткин и Теодор Бунимович.

Начало парада было неожиданно перенесено с 9:00 на 8:00, в результате чего звукооператорская группа не успела подготовиться, и не смогла снять речь Сталина с синхронной звукозаписью.
Вскоре после окончания парада, начальник сталинской охраны генерал Николай Власик предложил операторам прибыть в пять вечера на Лубянку. Там им сообщили, что Сталин придаёт очень большое значение трансляции своего выступления на Красной площади и предлагает снять его второй раз уже с синхронной записью. Так как о съемке на трибуне мавзолея не могло быть и речи, то было решено построить в Большом кремлевском дворце фанерный макет трибуны мавзолея, покрасить его под мрамор, а для того, чтобы у зрителей не возникало сомнений в подлинности съемки и у Сталина во время речи шёл пар изо рта, пришлось открыть все окна. Снимали «выступление» Л.Варламов (режиссёр) и М.Трояновский (оператор). Однако несмотря на все старания пар изо рта не выходил, но зрители и киноакадемики не заметили этого. О параде был сделан фильм «XXIV-ый Октябрь. Речь И. В. Сталина» (режиссёр Л. Варламов, 1941 г.). Кадры парада и вмонтированная речь Сталина вошли в получившую в 1942 году Оскар за лучший иностранный фильм документальную ленту Леонида Варламова и Ильи Копалина «Разгром немецких войск под Москвой».

http://panzer038.livejournal.com/1594026....

Редкий, исчезающий вид.

http://matveychev-oleg.livejournal.com/43...