Азбука поэзии. Верлибр

Верлибр обычно определяют по таким признакам: у него нет ни размера, ни рифмы, и его строки никак не упорядочены по длине .
Но для того, чтобы определиться точнее, в первую очередь надобно разделить такие понятия, которые часто валят в одну кучу : верлибр, белый стих, стихи в прозе, рубленная проза.

Считается почему-то, что достаточно прозаический миниатюрный текст оформить в виде отрывочных строк — и в результате вроде бы должен получиться верлибр.
Формально это так и есть. Но здесь чрезвычайно важно следующее: один и тот же кусок прозы может быть разбит на строки по-разному.
Вот такую «рубленную прозу» наиболее часто называют верлибром.
Такой текст может быть достаточно мелодичным, но это НЕ верлибр, потому что в процессе разбиения не возникает стихотворная строка.
А верлибр — это всё же поэзия, хотя и безрифменная

Далее — безрифменные стихи в прозе — практически та же рубленная проза, только более лиричная, насыщенная напевными интонациями, присутствуют элементы ритмики, созвучия. Оформлены стихи в прозе так же без разбивки на строки, строфы — сплошной текст. Довольно красивый, но порядком устаревший поэтический приём.
Современные поэты-любители (не будем употреблять слово «графоманы») часто используют стихи в прозе, чтобы скрыть огрехи — смысловые или технические, неумение работать с ритмом, рифмой.
Хотя — и такое творчество имеет право на существование.

Следующая разновидность безрифменного стихосложения — белые стихи.
В белых стихах обязан присутствовать размер и ритм, одинаковый в строках, как и положено в классическом стихосложении.
Оформление текста в строфы. Единственное допущение — отсутствие рифмы.
Это довольно простой приём в техническом исполнении, но — всё же поэзия, а значит «сублимированный смысл».
Вся античная поэзия была оформлена в виде белого стиха, т.к. в то время ещё не сложилась традиция рифмованной поэзии. В настоящее время чаще всего белые стихи — стилизация под народный эпос, сознательное игнорирования рифмы.

Ну а теперь собственно о верлибре —

ВЕРЛИБР (франц. vers libre -- свободный стих) -- термин западной поэтики. Первоначально верлибром, или свободным стихом, в России назывались переведенные на русский язык стихи французских поэтов-символистов, метрические, но не равностопные.
Современный верлибр — если взять его с внешней, технической стороны, — это стихотворение, не подчиняющееся правилам классического стихосложения и состоящее из строк, каждая из которых качественно не зависит от предыдущей.
Т.е. каждая строка может содержать в себе различное количество слогов, разный порядок чередования мелодических (ударных) структур.
В строках верлибра произвольное количество ударных и безударных слогов; не обязательно одинаковое число ударений, повторение стоп; может не быть и рифмы, или рифмы встречаются периодически.

Но верлибр — это система стихосложения, характеризующаяся нерегламентированной (непредсказуемой) сменой мер повтора.
Обратите внимание: сменой, даже непредсказуемой, но ПОВТОРА мер!
Не проза короткими строчками... части в разных размерах-ритмах, разновеликие, но они есть, и они периодически повторяются
Ритмы меняются, перемешиваются в одном произведении... Но всё же есть однородная организация ритмов, определяющая интонацию, в которой произносят каждую из стихотворных строк — фраз верлибра.
Эта повторяющаяся интонация, выраженная в построении фразы, и определяет своеобразный ритм стихотворения.

Сложно? Да — в этом и проблема определения верлибра как отдельной системы стихосложения.
Многие считают верлибр вообще не поэзией — а прозой. Но верлибр сохраняет верность стиху и является стихом, а не прозой, потому что в нем обнаруживается корреспондирование рядов, графически выделенных авторской установкой на стих.
В верлибре, в отличие от всех «несвободных» систем, нет сквозных мер повтора (слог в силлабической, стопа в силлабо-тонической, ударение в тонической системах).
Свободный стих строится на повторении разных, периодически сменяющих одна другую фонетических конструкций.

Уже совсем по-простому, примитивно-схематично можно так описать технику построения верлибра :

— поэтический текст разделен на отдельные строки,
— в каждой строке соблюдение определенного ритма всё же желательно,
— но в соседних строках повтор такого же ритма не обязателен и рифма тоже не требуется,
— созвучия внутри строк и между строчные — обязательны, или весьма желательны, иначе поэтической музыкальности не получается
— такие разнообразные строки составляют конструкцию, наподобие привычной нам строфы, которая периодически повторяется на протяжении всего текста;
а внутри «строфы» — кажущийся хаос.
Но и повторения такие — не строгое условие. Может быть сочетание в одном тексте разных по форме строф-конструкций. Такой вот странный, этот верлибр.


И вот в этом свободно чередующемся хаосе появляется удивительный интонационный ритм — как бы звуковые волны, повторяющиеся из строки в строку, похожие на качание в морских волнах:
с гребня — вниз, и опять наверх...
с гребня — вниз, и опять...
определенная мелодийность, задающая ритмику стихотворению.
Именно это отличает верлибр от прозы. Это поэзия мелодий, созвучий и интонаций, и не обязательно лирических.
Услышать эту поэтическую мелодию — нет проблем, когда есть рифма и классический ритм, чередование слогов: ударных, безударных. Но в нерифмованном стихе-верлибре это надо почувствовать и услышать.
Поэтому так трудно написать хороший верлибр. И непросто его читать.
Требуется особая подготовленность — эмоциональный настрой автора и читателя.

Так плавно мы подошли к ещё одной важной составляющей верлибра — эмоциональной.
Хотя никогда условиями не ставилось, но всё же в верлибре основа — саморефлексия, тот самый «поток сознания» так жестоко высмеиваемый некоторыми поэтическими критиками. Чрезвычайная насыщенная эмоциональность. Повествовательность, связная сюжетность — не для верлибра.
Сублимированное чувство, максимально обостренная эмоция, концентрация слова для выражения мысли, высочайший динамизм, напряжение текста. Хотя, конечно, может быть и по-другому.
Это уже автору верлибра решать. Эксперименты возможны в любом жанре.

Давид Самойлов в своей «Книге о русской рифме» (1969-1979г.г.) писал следующее:
«Итак, мы живём в период рифменной стабилизации. Начала нового поиска можно ожидать лишь в самом конце нашего века, а его апогея — в начале следующего.
Ничто не сулит нам скорых рифменных катаклизмов. Рифме грозит только одна неожиданность — массовый переход к верлибру. Но пока нет оснований для беспокойства. Русский стих развивается как рифменный, даже в острые периоды поисков.
Верлибр пока ещё находится на далёких подступах к поэзии и пока существует на фоне рифменного стиха как его периферийная структура.»

Надо всегда помнить, что верлибр — это не игрушка в руках неумелого поэта.
Верлибр — это сложно и требует высокого поэтического уровня или необычайной эмоциональной интуиции.
Хорошие верлибры — большая редкость в наши дни. Незаслуженно отодвинутый на задворки литературы метод написания поэзии.
Кто знает, может быть как раз сейчас пришло его время — время удивительного, сложного, загадочного и прекрасного ВЕРЛИБРА? Дерзайте, поэты!


         ***
    ДОПОЛНЕНИЕ — верлибры разных авторов

        АЛЕКСА НДР БЛОК

       * * *
    Она пришла с мороза,    Раскрасневшаяся,    Наполнила комнату    Ароматом воздуха и духов,    Звонким голосом    И совсем неуважительной к занятиям    Болтовней.         Она немедленно уронила на пол    Толстый том художественного журнала,    И сейчас же стало казаться,    Что в моей большой комнате    Очень мало места.         Всё это было немножко досадно    И довольно нелепо.    Впрочем, она захотела,    Чтобы я читал ей вслух «Макбета».        Едва дойдя до пузырей земли,    О которых я не могу говорить без волнения,    Я заметил, что она тоже волнуется    И внимательно смотрит в окно.        О казалось, что большой пестрый кот    С трудом лепится по краю крыши,    Подстерегая целующихся голубей.        Я рассердился больше всего на то,    Что целовались не мы, а голуби,    И что прошли времена Паоло и Франчески.
       6 февраля 1908  

     Геннадий Иванович Алексеев (1932 -1987) — русский поэт, прозаик, художник, один из основоположников российского верлибра            


ВСТРЕЧА С ЧЕЛОВЕКОМ    

  Человек редок
и встретить его трудно    издергаешься весь
ожидая встречи
    похудеешь и осунешься
    тоскуя по встрече
        заброс ишь все дела
        думая о встрече
но однажды
встреча состоится    ба! -- скажешь --
неужто он?
    и остолбенеешь
    потрясенный
батюшки! -- скажешь --
это же он!
    и всплеснешь
    руками     потом обойдешь его вокруг
и рассмотришь как следует --
    забавен человек снаружи!    После подойдешь к нему поближе
и влезешь ему в душу --
    внутри он еще забавнее!
ха! -- скажешь --
встретился-таки!
    и хлопнешь человека
    ладонью по плечу
а потише нельзя?
скажет человек
и поморщится  
    

ИДОЛ      

Гляжу -- тащат    кряхтят
пыхтят
обливаются потом --
тащат    откуда -- спрашиваю --
тащите
эту статую?
    где вы ее раздобыли?
зачем -- спрашиваю --
тащите
такую тяжесть?
    надорветесь!
куда -- спрашиваю --
тащите
этого идола?
    к чему он вам?
бросьте вы его -- говорю --
все равно не дотащите
бросьте!
    но они не слушают --
    тащат,     снимаю пиджак
подхватываю каменную ногу
тащу
помогаю
пыхтим,
кряхтим,
обливаемся потом --
тащим    куда
откуда
зачем --
        потом разберемся      

Геннадий Айги (1934 — 2006гг) —
Русские стихи Айги с 70-х гг. переводятся на все основные европейские языки, публикуются в России начиная с 1988 г.        

ШУМЯТ БЕРЕЗЫ    
В.Корсунскому      

  и сам я -- шуршащий:
«а может быть Бог...» --    шепот в березах:
«умер...» --    и мы
распад -- продолжающийся? --    а почему бы
и нет? --    одиноко и пусто развеется прах... --    (шепот берез...
все мы в мире шуршим...) --    и снова
Воскреснет?.. --    ... даже не больно:    как навсегда... --    шум -- как об этом!.. --    ....................... --    (словно покинутый -- осени шум)    
1975      

***    
В спокойствии августа
  
  выздоровление:
  
  между ключицей и шеей
  
  таится — как будто живым существом незнакомым
  
  наивное и золотое
  
  людское молчанье —
  
  зреет для памяти:
  
  до сих пор еще не было слова!
  
  — и вот — будто веяньем входит
  
  в полупустое свечение:
  
  молитвой пока непонятной —
  
  (как для ребенка)
  
  1982

    ВЛАДИМИР БУРИЧ

        Состар юсь
буду ходить задыхаясь
от астмы
нараспашку
в любую погоду
с тайной надеждой
что кто-то заметит
мою медаль
за оборону
достоинства
человека         НОЧЬ       Я лежу на спине
и смотрю в потолок
с ушами полными слез

       ЗАПОВЕДИ ГОРОДА        

Уходя гашу свет
Перехожу улицу на перекрестках
Сначала смотрю налево
дойдя до середины -- направо
Берегусь автомобиля
Берегусь листопада
Не курю
Не сорю
Не хожу по газонам
Фрукты ем мытые
Воду пью кипяченую
Перед сном чищу зубы
Не читаю в темноте и лежа
Так дожил до почтенных лет
И что?
Хранить свои деньги в сберегательной кассе?           

* * *    
Середина жизни    мысли в зените    
Все происходит четко и однозначно
как в операционной
с бестеневым освещением            


ВЛАДИМИР АРИСТОВ  
    
А.Ю.        
Умнее мы уже не будем,
И лучше мы уже не станем.
Фонарный свет лица ночного
Отцвел и в сад сошел за поездом вослед.    Я помню тот китайский парк.
Бордюры из камней, людская лень,
Из кособлоков облака над хижинами века.
Цемент плакучий и бензин бессильный.    Под вишнями и яблонями зимними в саду
Лишь проволока растет стальная.    

1978        


Из цикла «Лето олимпиады такой-то»

      Старится тихо вода...
Ключами звенят проходя...
Солнечными звеньями по дну проводя...
Тихо застывшую тень удильщика роняя
И тень поплавка
На морщинистой дрогнувшей возвратной воде.
Рыбы жестяная тень мимо во глубь ушла.    Мойры шепчутся в тихих хорах...
Порт занесенный полуденной сыпью и светом
В лишних бликах по стенам.
Медленно тень... ах, лепетно жизнь... тень
Отходит вперед.
Сребристую сетку кефали
На звездчатой чешуе руки
Струйкой воды обводит рот наклонившийся жадный твой над фонтаном.  

1980      


ИВАН АХМЕТЬЕВ        

вот и Пасха
            прошла
мимо церкви
            проезжаю
те же кресты
кругом ея
тот же автобус
тот же я


       ВЯЧЕСЛАВ КУПРИЯНОВ  
  
* * *    
Эпидемия
свободы:    самые опасные
бациллоносители --
люди,
переболевшие
любовью        СУМЕРКИ ТЩЕСЛАВИЯ       Каждую ночь
мертвец
приподнимает гробовую плиту
и проверяет на ощупь:    не стерлось ли
имя на камне?  
    

ГЕНРИХ САПГИР


   НОЧЬЮ    
На Тишинском рынке ночью --
Тишина.
В Замоскворечье --
Ни души.
И на площади Свердлова
У колонн --
Никого.
Иду к заводу Лихачева.
Ни Лихачева,
Ни завода --
Вода
И больше ничего.    Лишь собака лает где-то
Возле Университета.    

1961      


КЛЕВЕТА        

Напечатали в газете
О поэте.
Три миллиона прочитали эту
Клевету.
Незнакомцы,
Незнакомки
Шлют поэту
анонимки:
-- Спекулянт!
-- Бандит!
-- Убийца!
-- Печать не может ошибиться!
-- А еще интеллигент...
-- Справедливые слова.
Общественность -- она права. --
Сказали чукчи и эвенки.
Редактор не подал руки...
Друзья-интеллигенты
Поэту принесли венки
И траурные ленты.
А поэт пропал без вести.
Говорят,
Уехал в гости.
Ни покаяния,
Ни завещания,
На двери
Три
Буквы --
На прощание.
На окраине Москвы
На шоссе
И в лесу
Поутру
По росе
Идет бандит и спекулянт:
Каждая росинка -- чистый бриллиант!
Хорошо убийце
На зеленом лугу!
В солнце
Лес дымится
На другом берегу.
Посвистывает птица --
Газеты не боится!    


ГАННА ШЕВЧЕНКО

         БАБА МАНЯ    

Продюсер говорит:
-Проекту нужны истории,
которые были бы интересны
бабе Мане из Гдова.
Чтобы баба Маня
не выключила телевизор,
не переключила канал,
не пошла в кухню пить чай с булкой.
-Нам нужны рейтинги, —
добавляет шеф-редактор, —
больше страстей!
Пусть любовницы убивают соперниц!
Пусть режут вены брошенные жёны!
Пусть спиваются обманутые мужья!
Пусть рыдают внебрачные дети!

Я сижу на брифинге,
смотрю в окно на птиц,
парящих над бездной,
или рисую виньетки в своём блокноте
и представляю бабу Маню из Гдова,
в ситцевом платочке,
узорчатом фартучке,
с чашкой чая и слоёной булкой в руке.
Пытаюсь угадать, какая же история
будет ей интересна.

/У меня снова не приняли синопсис./

Я закрываю свой блокнот,
прячу ручку, иду к метро
и вижу там пожилую женщину
лет семидесяти.
На ней синяя бейсболка,
дутая спортивная куртка
и джинсы «Levis».
В наушниках — «Ночные снайперы»,
в рюкзаке — «Книга песчинок» Борхеса.

Это баба Маня.
Она приехала из Гдова.
Встретиться с продюсером.
Рассказать о своём вкусе.         МОЁ    моё пространство совсем маленькое
оно недавно родилось
я учу его разговаривать

я говорю: тетрадь
оно повторяет: лес

я говорю: мука
оно повторяет: колосья

я говорю: космос
оно повторяет: дом

скоро моё пространство окрепнет
станет большим
и мы заговорим на одном языке        


СОЧУВСТВИЕ    

Когда я искала сочувствие там, где его не бывает,
я забрела в заброшенный сад.
Там на яблонях созревали глиняные колокольчики.
Они качались на ветках, всхлипывали на ветру,
роняли тихие звуки на дно ручья,
бегущего между деревьев.
Так, вот, как бывает,
значит, мир ещё жив,
значит, не всё безнадёжно,
значит, не стоит
жалеть о том, что течёт.    
  

АСЯ ШНЕЙДЕРМАН


   ***  
Особенно в мире,    где окончательно и бесповоротно,    везде и во всём,    слева и справа,    сверху и снизу    изо всех возможных    строев, религий, учений    побеждает цинизм, —    не фокус    в своей отдельно    взятой жизни    быть целенаправленным    циником.         Диссиденство ,    безумство,    salto mortale —    любить.

    ***  
Продавщица с продавщицей    (ангельски-сестринс ки-докторски-белые),    что сошлись в продуктовом    на углу,    как две улицы,    Литейный и Пестеля,    всегда поговорить готовые:    «Перестреляла бы, если бы    пистолет был —    ни одного б не лечила — не пестовала:    утром еду с окраин    в троллейбусе битком набитом —    лица у мужиков    такие тупые, гнилые».    А сама    на гильотине настольной    нарезает колбасу докторскую.    


АННА АЛЬЧУК

   Из сборника «ДВЕНАДЦАТЬ РИТМИЧЕСКИХ ПАУЗ»    

1
   Г.Ц.    заблудится дождь
затеряется берег зеркал
в всхлипах чаек с перьями моря
замрёт
       на песок не обрушится вал
и в красных кистях раздробится солнце    в сотый раз набегает волна следов
вдаль рассыпанных грустью
                      прогулок в молчании

2
   вереск огня в паутине времени
плен этих жилок лиственных тесных
в яркой дрожи жалящей воздуха
игры с ветром венчика платья    так исчезает фарфор руки
ракушкой дали в ладони...

3
   скарабеи
         в каждом ручей
те ли вокруг тела
по рукам текли
и разве стоя на песке не смотрел
пряди волн набегали на лицо    вен нанесённых ветром
дюны лепестков


    ==========================================

    На Самиздате тоже есть авторы, пишущие верлибры, или что-то похожее на.    Конкурс «Русская тройка-2011. Вольная Поэзия» впервые объявил номинацию «Верлибр» http://zhurnal.lib.ru/r/russkaja_t_1/    
Мне же хотелось привести здесь некторые верлибры, которые просто нравятся
  
Резниченко Владимир Ефимович    http://zhurnal.lib.ru/editors/r/reznichen...
      
Трактат о бритье
      
Издревле борода считалась одним из главных достоинств мужчины;    при королевском дворе брадобрей занимал почетное место    (где-то между первым шутом и третьим министром);    а если хотели кому-то нанести оскорбленье     — хватали за бороду (как дон Жуан командора),    или просто ее (как Петр Великий) приказывали отрезать.        Раньше брились вдумчиво, не спеша,     — так же, как совершали священодействия и ритуалы, —    кожу скоблили — как палубу драит матрос.    А сейчас такого усердия уже не сыщешь.        Но, как и прежде, бритье занимает важное место в жизни мужчины;    оно пробуждает в душе его древний инстинкт — радость косаря,    идущего по колено в росе по заросшему пышными травами лугу;    поэтому электробритва, подобная зловонной трескучей газонокосилке —    тупик эволюции, хлам, обреченный ржаветь в паноптикуме новаций.        Лишь лезвие достойно лица мужчины —    как меч достоин руки его твердой;    к тому же — оно потомок меча, его развитие и продолжение    (ведь до сих пор солдату в окопе приходится бриться штыком,    а головорезу умертвлять свои жертвы при помощи бритвы).    Но и помазок, и крем также играют немаловажную роль    (женская красота родилась из пены морской, а мужская — из мыльной),    так что в нашем рыцарском арсенале им трудно найти замену.        ... Вот из-под мыла, как из-под снега весной,    возникает чистейшая гладь красоты первозданной,    после чего лосьон, подобно благоуханному ливню,    увлажняет и размягчает щедрую почву,    на которой вскоре вновь займется свежая поросль,    чтобы опять и опять пробуждать в душе древний инстинкт —    тягу к бритве, трепет перед рассветом, режущим лицо небосклона...        Ритм природы — рожденье, смерть, возрожденье —    он не только в великом, но и в малом;    это вновь понимаешь каждое утро, бреясь у зеркала —    зеркала жизни, в котором человек с намыленным подбородком,    опаздывающий на службу, мечтающий о чашке крепкого чая,    совершает исполненный высшего смысла обряд.  
      
БАЛАБАШ АЛЕКСАНДР    http://zhurnal.lib.ru/b/balabash_a/016.sh...
      
Когда бы я был великим, Когда бы я был известным,    Когда бы я был хоть добрым,    Я сделал бы:    Ветку сирени и радугу,    Корабль небесного цвета,    Ветер страны в тумане,    Розовую пиратку    На мачте стального корвета.    Я расписал бы небо    Ляпис-лазуревой краской,    Прибил бы из жести звезды    И соловьиное пенье    Развесил в кустах осенних.        
http://zhurnal.lib.ru/b/balabash_a/002.sh...    
Забудется скрипка,    Рояль замолчит,    И в темноте заблестят звезды.    Застынут облака в небе,    Но тревога    Не уснет в моей душе.    Что-нибудь не так?    Не знаю.    Может быть я забыл сказать    «Спокойной ночи»    Собаке,     Которая спит    Под моим окном.
        http://zhurnal.lib.ru/b/balabash_a/005.sh...    
Ночь,    Вот и Апрель мой    Зрелые размышления гонит    И собак от дома к дому.    Пять ручейков,    Пять пальцев.    Пять золотых колец    Кладу в траву    И нахожу в листве.    Терн и Вереск,    Песок и небо,    Холода в Апреле.          http://zhurnal.lib.ru/b/balabash_a/007.sh...      
Грусть, ты мой частый гость.    Взгляни на себя в зеркало    И увидишь,    Как падают листья,    И струятся воды.    Увидишь свои глаза    И удивишься,    И не сможешь ничего понять.    Кто ты, кто я и кто он?    А небо уже отяжелело    Вечерним синим светом,    И читает твои мысли,    И задумчиво смотрит на тебя,    Подперев щеку рукой.    О чем оно думает, это небо?    Молчит и не отвечает.    И грусть раскинула шатер    В моем сердце.    И поднимается дымок    Из ее очага.
           
НИКОЛАЕВ ВЛАДИМИР    
  
Хлебное дерево  
    
Хлебное дерево гибло от недостатка любви    Зеркало — вдребезги    Выплаканы все слезы    Кончились злость и боль    Спутались волосы    Голоса — отвратны    За депрессией — апатия    Хлебное дерево гибло от недостатка любви    Мерзли его ветвистые ноги    И прятались в землю глаза    Позабылись образы предков    Стерлись табу и правила    Сердце просыпалось раз в полтора часа    Хлебное дерево упало ничком    Чтобы ни с кем не прощаться    Чтобы никто не видел    Разрушений на некогда красивом лице    Хлебное дерево — тоже женщина.  


http://zhurnal.lib.ru/r/ryzhkowa_s_w/chto...