Дмитрий Громов и Олег Ладыженский — Генри Лайон Олди – прославленные авторы произведений в жанре научная фантастика и фэнтези, отмечены многими престижными премиями, в том числе и званием лучшего писателя-фантаста Европы на конвенте «Eurocon».
Как вы начинаете работу над новой книгой — на бумаге или в компьютере?
Начинаем мы, как ни банально, в голове и сердце. Когда возникают тема, идея, наброски будущего сюжета, возникают какие-то яркие эпизоды и фрагменты – мы встречаемся и очень долго беседуем. При этом мы часто бродим по улицам, рискуя в увлечении попасть под машину, и обсуждаем, обсуждаем… А потом начинаем работать над планом будущей книги – в компьютере. И лишь после составления плана в общих чертах начинается работа над текстом – тоже в компьютере.
На бумаге работали до 1994-1995 года. Потом обзавелись компьютерами, и необходимость в бумаге отпала. Теперь она нужна для распечаток – финальную редактуру мы обязательно делаем с бумаги.
У большинства ваших главных героев есть нечто общее или они совсем разные?
Общее у героев наших книг одно – это мы. В каждого персонажа, будь он главным или третьестепенным, надо вложить частичку автора. Душу, сердце, привычки, манеры, жизненный опыт, жестикуляцию, мимику, биографию, комплексы, неврозы… Говоря высоким стилем, необходимо поделиться душой. Иначе персонаж не оживает. А картонные фигурки неинтересны никому, в том числе и читателю.
Появление электронных книг сильно повлияло на литературу или оказалось, что ридер – всего лишь новый носитель, принципиального влияния не оказывающий?
Сам гаджет вряд ли может повлиять на литературу, ее цели или идеи. Носитель, не более того. Тут мы видим скорее влияние интернет-общения вообще, в целом. Клиповое мышление, потребность в коротких текстах, коротких формулировках, неумение долго концентрировать свое внимание на чем-то одном, вытеснение текста картинками – все это привело к тому, что романы становятся все короче, превращаясь в повести или сериалы (блок коротких историй), а писатели начинают работать в манере киносценария, постепенно смещаясь в синопсис.
Вы активно переводите свои книги в аудиоформат, что побудило вас к этому?
Побудили нас к этому издатели и чтецы аудиокниг. Сначала на нас вышли представители ряда фирм, которые записывают аудиокниги, и предложили сотрудничество. Разумеется, мы с радостью согласились. Позднее у нас установились контакты с замечательными чтецами, которые озвучивают книги – и кое с кем из них мы стали сотрудничать напрямую. Одну аудиокнигу мы начитали сами.
Вообще, аудиокниги в последнее время – все более востребованный формат (хотя и менее популярный, чем бумажные и электронные книги). Мы с удовольствием осваиваем это относительно новое для нас поприще – и, как показала практика, наши читатели это только приветствуют.
Что, на ваш взгляд, чаще всего ищут в фантастике современные читатели?
Читатели разные. И ищут они разное. Одни хотят отдохнуть, развлечься интригой и действием. Другие хотят убежать от скучных и серых будней, где им неуютно, в буйный карнавал фантастики. Третьи хотят ярких переживаний, нестандартных ситуаций, необычных персонажей – короче, хотят нового. А есть такие, которые хотят получше разобраться в себе и окружающем мире, а для этого им нужна фантастическая изюминка, возможность взглянуть на привычные вещи с непривычной точки зрения, под неожиданным углом.
Вы в своем творчестве часто обращаетесь к классическим мифам — достаточно вспомнить «Ахейский цикл». Или к историческому антуражу, как в «Пути Меча» или «Ойкумене». Какое значение мифология и история, которая часто тоже пронизана мифами, имеют для вас самих и для людей нашего времени?
Мы полагаем, что наша с вами история – не история, а мифология. Набор мифов, которые мы считаем истиной и с завидной регулярностью разочаровываемся в них, чтобы создавать новые. Поэтому, говоря о крахе колоссальной империи, который сами однажды пережили, мы обращаемся к «Махабхарате». Рассуждая о бессмысленности войны, о тихой гавани семьи, о родине и возвращении, мы берем «Одиссею». Таким образом, мы говорим: все уже было, мы не первые и не последние. Мы – одни из ряда, и Одиссеи с Арджунами живут на соседней улице. Новых мифов нет. Есть вечные. Осада крепости: мы в кольце врагов, плечом к плечу – или еще один штурм, и цитадель зла падет. Ну, это смотря откуда смотреть. Золотой век – он всегда в прошлом и всегда по нему скорбим. У врага рога, копыта и хвост, у союзника нимб и белые перышки в крыльях. Бог с нами, черт с ними. Мы тасуем эту колоду карт уже которое тысячелетие и все никак не наиграемся.
Сейчас часто бывает так, что в одном произведении смешаны черты разных жанров. Бывает ли так у вас – и какие жанры лучше всего сочетаются с фантастикой?
Мы всегда писали на стыке жанров. А с фантастикой чудесно смешиваются любые формы литературы: исторический роман, сатира, утопия или антиутопия, сказка, притча, и наконец, реализм. Да-да, реализм фантастике необходим, иначе ничего не получится. Реализм поступков и действий, мотиваций и помыслов, причин и следствий.
Как связаны в ваших книгах Прошлое и Будущее?
Как связаны? Через Настоящее. Собственно, у нас нет прошлого – его столько раз переписывали в угоду политике или пропаганде, что мы и сами не знаем, как оно там было вчера или позавчера. О том, как из-под людей выдергивают прошлое, мы даже написали несколько книг. А будущее нас всех тоже интересует как прогноз, прорицание, ответ гадалки, задача которого – напугать нас или успокоить, не более того.
Поэтому мы часто пишем о времени – о том, что оно нелинейно, что у каждого человека свое время, отличное от времени других, что жить надо сегодня и сейчас…
Какие темы вас, как писателей, больше всего интересуют?
Как это ни банально прозвучит, темы нас интересуют вечные. Жизнь и смерть, любовь и ненависть, верность и предательство, дружба и вражда, взаимопонимание и нетерпимость, жажда нового, неизведанного и закукленность в собственном ограниченном мирке. А вот декорации, в которых мы разворачиваем эти темы, могут быть совершенно различными: прошлое, настоящее и будущее, выдуманные миры и наша старушка-Земля самых разных эпох, далекий космос и земная мифология, фэнтези, научная фантастика и мистика, гротеск, фантасмагория и подчеркнутый реализм...
Над каким произведением вы сейчас работаете?
Мы только начали работу над новой книгой, и поэтому говорить о ней вслух еще рано. Но летом, в конце июня, у нас выходит в свет новинка – роман «Свет мой, зеркальце». О нем говорить можно и нужно, но лучше всего прочитать аннотацию: «Борис Ямщик, писатель, работающий в жанре «литературы ужасов», однажды произносит: «Свет мой, зеркальце! Скажи…» — и зеркало отвечает ему. С этой минуты жизнь Ямщика делает крутой поворот. Отражение ведет себя самым неприятным образом, превращая жизнь оригинала в кошмар. Близкие Ямщика под угрозой, кое-кто успел серьезно пострадать, и надо срочно найти способ укротить пакостного двойника. Удастся ли Ямщику справиться с отражением, имеющим виды на своего хозяина – или сопротивление лишь ухудшит и без того скверное положение? В новом романе Г. Л. Олди, как в зеркале, отражаются темные и светлые уголки человеческой души, и временами свет меняется местами с тьмой».
Есть ли у вас «настольные» любимые книги, и что именно они вам дают?
В разные периоды жизни это могут быть самые разные книги: Гоголь и Диккенс, Стругацкие и Желязны, Алексей Толстой и Булгаков, Ремарк и Конан Дойл, Марк Твен и Роберт МакКаммон, эпосы разных народов... И дают они нам разное. Эмоциональное настроение, восхищение (в очередной раз!) стилем и образностью, толчок для собственной фантазии — и просто увлекательное чтение.
Что бы вы хотели пожелать читателям?
Человечности. Сейчас, когда ненависть и корысть пронизывают все вокруг, человечность – редкое и необходимое качество.
В своей книге известный режиссер рассказывает о том, как ему довелось быть солистом одной из первых отечественных рок-групп, об учебе в архитектурном институте, службе в армии, встрече с Никитой Михалковым и первых работах в кино. По словам самого Хотиненко, он в актеры никогда не рвался, но был не прочь появиться на экране – чтобы родители увидели, — и поначалу практически в каждом фильме снимался «для родителей». В «Гибели империи» продюсеры предложили Хотиненко попробовать себя на роль генерала Деникина, но, просмотрев пробы, режиссер сам себя не утвердил, и роль Деникина досталась Федору Бондарчуку. «Сложно даже себе представить, сколько мировых событий может поместиться в одну человеческую жизнь! Лев Толстой дожил не только до появления пулеметов, но и первых самолетов. Ямщики, тройки, кремневые ружья и поезда, автомобили и самолеты, — это просто два совершенно разных времени. Точно так же обстоит дело и с кино, поскольку это технический вид искусства. И когда я снимал свой первый дирижабль в «Один и без оружия», еще и речи не было о какой-то компьютерной графике, все это делали комбинаторы. Был цех комбинированных съемок, операторы комбинированных съемок. Сначала делались макеты…». В тексте подробно описаны съемки картин «72 метра», «1612: хроники Смутного времени», «Поп», «Достоевский», «Бесы».
Владимир Торин. Амальгама
Издавна людям было свойственно желание преодолеть все преграды и попасть туда, куда, казалось бы, невозможно — в том числе в далекое прошлое, а уже там, в другом времени, найти что-то необычное, дающее поистине чудесную власть над миром. В этом захватывающем романе мастерски переплетены события разных эпох, объединенные темой венецианских зеркал, скрывающих уникальные возможности. Поверья о том, что зеркала — не просто украшение интерьера, по мысли автора, имеют под собой реальные основания. «Зеркала были очень дорогими, и позволить себе их приобрести могли только самые богатые и знатные семьи в европейских странах. Иметь в доме зеркало было очень престижно. В Венеции быстро сообразили, что за люди покупают их товар и как важно иметь над этими людьми власть. Путем какого-то непонятного воздействия на стекло, из которого зеркала изготовляются, венецианцы научились не просто их делать (чего больше никто в мире не умел), но влиять на тех, кто в эти зеркала смотрится». С удивительными артефактами тесно связан тайный орден Хранителей, который не только воздействует с помощью зеркал на ход мировой истории, но и оберегает саму тайну их создания. Немалая часть загадочной истории венецианских зеркал имеет прямое отношение к Советскому Союзу и России. Недаром Берия по приказу Сталина организовал изучение такого зеркала в своей секретной лаборатории. Но и в наши поездка в Венецию оборачивается для героя книги чередой незапланированных и весьма опасных приключений.
Василий Кандинский. Звуки
Уникальное издание впервые представляет отечественному читателю всемирно знаменитый альбом ксилографий и стихотворений в прозе прославленного художника и одного из основателей абстракционизма. Кандинский выпустил его на немецком языке в 1912 году, а самый первый русский вариант альбома до сих пор не выходил. В нынешнем издании собраны русские тексты и переводы из немецкой версии. Этот литературно-художественный эксперимент Кандинского был высоко оценен современниками за новизну и яркость образов. Так в «Неизменном» есть следующие строки: «Моя скамейка – синяя, но не всегда она здесь. Лишь позавчера я снова ее обнаружил. Около нее, как всегда, торчала остывшая молния. На этот раз трава около молнии была несколько обгоревшей. Вероятно, молния ударила внезапно, тайно, острием в землю. Других изменений я не заметил: все на прежних местах. Все было как всегда. Я сел на свою скамейку. Справа молния в земле – с погруженным в нее острием, которое одно, должно быть, еще было раскаленным. Передо мной большая равнина…». В альбоме, для которого был разработан особый шрифт 38 текстов, 44 черно-белых и 13 цветных гравюр на дереве. В обстоятельном послесловии Б. Соколова рассказывается о Кандинском как авторе новых языковых и литературных форм, его художественной системе и истории создания этого альбома.
Стивен Пинкер. Как работает мозг
Книга видного ученого, специалиста по экспериментальной психологии и психолингвистике, доступно и увлекательно повествует об особенностях человеческого мышления. Автор рассказывает, под влиянием каких факторов формируется наш интеллект, как он меняется от детства к зрелости. Особое внимание уделено абстрактному мышлению, которое часто признается одним из важнейших отличий человека от животных, и тому, что представляет собой творческий подход с точки зрения науки. «Мы все не лишены творческих способностей. Каждый раз, когда мы подсовываем попавшийся под руку предмет под ножку качающегося стола или придумываем новую хитрость, чтобы заставить ребенка переодеться в пижаму, мы применяем эти способности, чтобы достичь невиданного ранее результата. Однако обладателей творческого дара отличают не только их неповторимые творения, но и уникальный подход к работе; предполагается, что они мыслят не совсем так, как мы с вами. Такой человек ураганом врывается в привычную жизнь и становится известен как вундеркинд, «анфан террибль» или реформатор». Пинкер исследует особенности искусственного интеллекта и его отличие от человеческого, феномен лжи, природу развлечений и юмора.
Стэнли Милгрэм. Подчинение авторитету. Научный взгляд на власть и мораль
Проблема подчинения во многом связана с формой общества и направлением его развития. Милгрэм, проведший серию знаменитых научных экспериментов по изучению подчинения, продемонстрировал способности социальных ситуаций влиять на человеческое поведение. По мнению ученого, дробление общества на людей, исполняющих очень узкие задачи, привело к тому, что многие видят ситуацию не в целом, а лишь отдельную ее часть, привыкли подчиняться авторитетам и тем самым отчуждаются от собственных поступков. В книге рассказывается о различии между ролевыми перестановками и групповыми эффектами, процессе подчинения, напряжении и неподчинении. «Путем словесных манипуляций можно сделать так, чтобы поступки не вступали в противоречие с общими моральными принципами. Здесь велика роль эвфемизмов – не ради фривольности, а как средства защиты человека от нравственных последствий его деяний. Подчиненный неизменно слагает с себя ответственность. Он может снова и снова согласовывать свои действия. Вообще такие повторные запросы – один из первых признаков того, что в глубине души человек чувствует: налицо нарушение какого-то нравственного правила». Порой именно добродетели – верность и дисциплина – могут «привязывать» людей к бесчеловечным системам власти. Книга отвечает и на вопрос, как далеко может зайти человек в своем подчинении бесчеловечному авторитету.
Пол Смит. Мастер историй. Увлекай, убеждай, вдохновляй
Зачем в офисах XXI века рассказывать истории? Зачем во многих корпорациях существует должность «корпоративного рассказчика»? Еще до появления книг во множестве мест Земли существовал свой эпос, который на примерах героев воодушевлял людей. Прошли столетия, и в 1960-1970-е годы в мире стало возрождаться искусство рассказывания историй, прошли первые фестивали.
В книге описана структура такой истории. Нужна завязка, которая дает возможность понять предысторию событий. Для истории нужен главный герой и объяснение, чего он хочет, и – кто или что ему мешает? Для того, чтобы история увлекла слушателей, необходима интрига и действие. «Эта часть, в которой вы рассказываете о том, что случилось с вашим главным героем. Самое главное: в этой части герой сражается со злодеем. Возникает конфликт. В попытках найти решение героя подстерегают неудачи. Эти взлеты и падения на пути персонажа держат слушателей в напряжении. Но что еще важно для руководителя – из этого можно извлечь уроки. В отличие от голливудских сценариев, в корпоративном рассказе не нужно сильно углубляться в описания. Конечно, хорошо, что у вас есть катализатор, первый поворотный момент, кульминация, а также заключительная конфронтация, но это не обязательно».
Заключительным этапом истории является результат, в котором объясняется, какой урок слушатели могут извлечь из повествования.
Анна Вырубова. Страницы моей жизни. Романовы. Семейный альбом
В иллюстрированное издание включено множество старинных фотографий. Вырубова подробно описывает дворцовую атмосферу, в которой немаловажное место занимали различные интриги, путешествие на императорской яхте, жизнь вместе с царской четой в Ливадии, знаменитые зимние балы 1903 года в костюмах времен Алексея Михайловича, празднование трехсотлетнего юбилея династии Романовых в Санкт-Петербурге и Москве, события, предшествовавшие Первой мировой войны, и будни тыла.
Вырубова рассказывает о том, как жилось в стране после обеих революций. «Летом 1918 года жизнь в России приняла хаотический характер: несмотря на то, что лавки были закрыты, можно было покупать кое-какую провизию на рынках. Цены были уже тогда непомерно высокие. Фунт хлеба стоил несколько сот рублей, а масло – несколько тысяч. Ни чая, ни кофе достать было нельзя, сушили брусничные и другие листья, а вместо кофе жарили овес или рожь. Большевики запретили ввоз в Петроград провизии, солдаты караулили на всех железнодорожных станциях и отнимали все, что ввозилось. Рынки подвергались разгромам и обыскам; арестовывали продающих и покупающих, но тайная продажа продуктов всё же продолжалась – за деньги и благодаря обмену вещей можно было не голодать».
В 1920 году Вырубова по льду через Финский залив покинула Россию, забрав с собой уникальные фотографии из семейного альбома Николая II, сделанные с 1907 по 1915 года, опубликованные сейчас в книге.
Мусульмане в новой имперской истории. Сост. и ред. Владимир Бобровников
В сборник включены научные работы, раскрывающие малоизвестные страницы отечественной истории, а именно – как в Российской империи центральная власть строила отношения с мусульманскими народами, обитавшими на присоединяемых к державе территориях. Разумеется, это был сложный процесс, иногда не обходившийся без проблем, а то и противостояния, но в целом государственная политика была направлена на организацию мирного сосуществования. Даже законы империи распространялись на новые земли с учетом региональных особенностей, обычаев и традиций их коренного населения. К примеру, официальное «Положение об управлении оренбургскими киргизами» от 1844 года гласило: «…киргизы, если пожелают, могут между собой разбираться словесным мировым судом при Пограничной комиссии; в противном случае комиссия разбирает оные, применяясь к киргизским обычаям…». Авторы сборника указывают, что свидетельством эффективности такого подхода может служить немалое число знатных дворянских фамилий, чьи родоначальники были мусульманского происхождения — Юсуповы, Тенишевы, Урусовы – и уважаемых купеческих семейств, как Хусаиновы в Оренбурге, Акчурины в Казани, Тагиевы в Баку. Выходцы с Кавказа с начала XIX века традиционно служили в Императорском конвое и гвардии.
Карина Сарсенова. Счастье вопреки
Сборник произведений профессионального психолога и известной писательницы посвящен вечным проблемам человеческой души и отношений. В поэтической и драматической форме автор рассказывает о том, с какими проблемами может столкнуться человек, особенно если он или она по собственной воле поддались зависти, злопамятству, ненависти. Например, в пьесе «Подпись» завидовать друг другу начинают родные братья, каждому из них кажется, что другого родители любили больше, что карьера теперь у него складывается удачнее. И теперь оба готовы на что угодно, лишь бы доказать свое превосходство. Они не слышат призывов к благоразумию: «Счастливая жизнь, как и настоящее творчество, рождается только в любви!.. Душа – она принадлежит только самому человеку… И если человек будет творить добро, то никакая тьма никогда не заполнит его душу». Шаг за шагом незаметный росток зависти превращается в неудержимую лавину, сметающую всё на своём пути. И вот уже нет ни творческих порывов, ни искренних чувств, рушится весь мир некогда счастливой семьи. И только любовь, которую сохранили в своих сердцах родители двух братьев, способна в последний момент отогреть заледеневшие души, дать надежду, что зло будет преодолено, и жизнь можно начать заново.
Аарон Бирман. Казино изнутри. Игорный бизнес Москвы. От расцвета до заката. 1991-2009
В издании подробно рассказывает о скрытой от большинства граждан, но при этом весьма бурной и разнообразной жизни московских казино с момента и появления и до вступления в силу закона, который прекратил этот бизнес в столице. Автор анализирует стереотипы, сложившиеся в общественном сознании, объясняя, что на самом деле казино и честная игра отнюдь не противоречат друг другу. А изначально московские игорные заведения создавались в расчете на долгую перспективу, крупье и другой персонал готовили по зарубежным методикам. Клиентов привлекали не только роскошной обстановкой, но и неожиданными бонусами, например, возможностью обеспечить своеобразное алиби, если звонок на мобильный заставал их возле рулетки. «Специально для этих целей были установлены телефонные будки красного цвета, сделанные по английскому образцу. С той только разницей, что там помимо необходимого аксессуара — трубки, имелось еще несколько кнопочек, нажатием которых воспроизводилась звуковая атмосфера аэропорта, железнодорожного вокзала, стадиона, ресторана, уличной площади». Благодаря этому игрок без труда мог убедить собеседника, что сидит в зале ожидания аэропорта или гуляет по улицам далекого города.
Из моего интервью с писательницей Ольгой Покровской: «Сегодня, мне кажется, трудно ожидать от литературы духовных прорывов и откровений – они не вызовут резонанса в обществе потребления, и мы попросту о них не узнаем. Нынешняя роль писателя – удивлять, и не только текстами, быть яркой личностью, своеобразным «интеллектуальным аниматором». Таков запрос большинства. Но всегда можно попробовать «контрабандой» провести в пёстрой упаковке действительно важные вещи».
Каждый месяц Алекс Громов рассказывает о 9 книгах non-fiction.
«Римский легион императорской эпохи был торжеством организованности. Его базовая структура была настолько эффективна, что армии продолжают ее использовать и до сего дня: армейские команды, взводы, роты и дивизии — это древние контубернии, центурии, когорты и легионы. Императорский легион, созданный Августом, был чем-то вроде гигантского детского конструктора, где каждый компонент — от тяжелой пехоты до кавалерии, от артиллерии до вспомогательной легкой пехоты — можно было легко присоединить к другому, чтобы получить прочную, самодостаточную военную машину.
Эффективность организационной структуры, подготовка и тактика легионов внушали почтительный страх: они получили всеобщее признание, и многие заклятые враги Рима использовали их против самих римлян. Люди, которые некогда служили в римской армии и решили поднять восстание против Рима, не только организовывали свои собственные войска по римскому образцу…»
Стивен Дандо-Коллинз. Легионы Рима. Полная история всех легионов Римской империи
Среди миллионов людей, абсолютно равнодушных к военной истории, именно история римских легионов и многочисленные предания, связанные с ними, приобрели статус культовых, облекшись в киноплоть Голливуда. Это издание можно назвать настоящей энциклопедией, в которой рассказывается не только о великих победах и немногочисленных поражениях, но и о быте легионеров. В тексте, снабженном множеством фотографий, рисунков и схем сражений, описаны и организационные моменты, как на марше, так и в лагере, а также деятельность легионеров по охране самого император и дворца. Почему же почему легионы, ставшие прообразами для создания современных военных подразделений, все же пришли в упадок и не смогли спасти Вечный город? Ведь почти на протяжении четырех столетий имперские легионы Рима были самой грозной военной силой на нашей планете.
«Первый и первая половина II века н. э. стали золотым веком легионов: огромные армии числом до 100 тысяч легионеров с примерно таким же числом вспомогательных войск сметали перед собой все, и легионер мог надеяться уйти на пенсию, разбогатев от завоеванной добычи. Со смертью императора Траяна в 117 году н. э. ситуация изменилась. Римские войска, растянутые вдоль плохо охранявшихся границ, были вынуждены непрерывно обороняться. Вскоре империю стали постоянно раздирать внутренние противоречия. Зачастую контроль центра терялся, потом империя его возвращала и снова теряла. В ходе этого падало качество подготовки как самих людей, так и подразделений в целом, поскольку военачальники все больше и больше принимали на службу иностранных наемников и перенимали чуждые римлянам методы, создавали новые и новые боевые единицы и меняли организационные структуры легионов. Вместе с этими изменениями пришли постоянные поражения, которые влекли за собой новые перемены, еще больше ослаблявшие армию...»
«В конце ноября 1256 года на руинах Аламута, замка на вершине горы в северо-западном Иране, произошел разговор, который имел серьезные последствия. Несколько месяцев подряд монгольский хан Хулагу (1217–1265) осаждал эту крепость исмаилитов, убежденный, что это прибежище ужасных «убийц» и препятствие для монгольского контроля над Ираном… Одним из нескольких выживших при осаде Аламута был астроном, философ и эрудит Насир ад-Дин ат-Туси… Хулагу, внук Чингисхана, к 38 годам уже одержал множество побед, которые приписывал мудрым советам астрономов и астрологов. Теперь, пленив одного из наиболее почитаемых астрономов своего времени, он назначил его контролировать все религиозные вопросы и астрономические предсказания… Когда войско Чингисхана приблизилось к Нишапуру, Туси бежал в близлежащий исмаилитский замок, один из цепи крепостей, которые построили исмаилиты для защиты от наступления Низам аль-Мулька. Оттуда Туси перебрался в Аламут, где и жил более двадцати лет до прибытия войска Хулагу. При встрече с Хулагу он объяснил, что он не сможет выполнить возложенные на него астрономические задачи, пока все доступные астрономические таблицы не будут настроены на долготу и широту новой столицы Хулагу в Тебризе. Хулагу согласился выделить деньги на нужные сооружения. В результате была возведена четырехэтажная каменная обсерватория (28 метров в диаметре, на возвышенности, в местечке Марага, примерно в 70 километрах к западу от Тебриза). В здании также имелись библиотека из 40 000 книг, вывезенных монголами из Аламута, и комнаты для персонала и сотни учеников».
Стивен Фредерик Старр. Утраченное Просвещение. Золотой век Центральной Азии от арабского завоевания до времен Тамерлана
Президент Института по исследованиям Центральной Азии и Кавказа, в своей книге рассказывает, как «мусульманский ренессанс» (IX-XII веков) был связан с Центральной Азией. Рассматривая историю древних городов, Старр переходит к покорению этих территорий арабами, уделяя внимание Хорасану, династии Саманидов, роли тюрков. В главе «Странствующие ученые» объясняется, что же заставляло странствующих мыслителей путешествовать. Большинство из них не имели личного состояния и зависели от покровительства дворов эмиров и халифов, многие из которых не считали нужным поддерживать науку.
Сколько же было ученых в те времена в Центральной Азии? В начале XX века историк Генрих Зутер составил список (скорее всего, неполный) мест происхождения 515 математиков и астрономов, живших на тех территориях и по большей части из ранней эпохи Аббасидов. Зутер проследил имена по родному городу, название которого обычно прибавлялось к личному имени. Одной из первых медицинских энциклопедий на арабском языке был «Сад мудрости», составленный Али ибн Сахль ат-Табари, который изложил в этом трактате прототип психотерапии. Странствующим ученым был аль-Фараби, «отец» исламского неоплатонизма, который, по всей видимости, не имел покровителя в Багдаде, а в Дамаске работал садовником. Несмотря на то, что многие читатели «Тысячи и одной ночи» идеализируют Багдад времен аббасидских халифов, эпоха наивысшего расцвета оказалась слишком короткой, и наоборот, период упадка – слишком долгим.
Отдельные главы посвящены монгольской эпохе, Тамерлану и его наследникам. Описывая «пасынков Тамерлана» (это Великие Моголы, Сефевиды и Османы), Старр отмечает, что все три империи можно назвать «военными предприятиями».
«Один историк назвал империю Моголов «государством войны», но то же самое он мог сказать об остальных двух. Каждая рассматривала монархию с военной точки зрения, каждая выстраивала свою власть на несокрушимом тюркском войске. Но они также быстро овладели технологиями, необходимыми для литья мушкетов и пушек, из-за чего их иногда называют «пороховыми государствами». Все эти империи обогащались, облагая налогами сельское хозяйство, одновременно побуждая население участвовать в торговле, от которой в казну также шли налоговые поступления. К тому же три державы завладели городами, которые уже являлись великими центрами культуры, — Дели, Исфаханом и Константинополем и преобразовали их согласно своим взглядам».
«Несколько стрельцов и два их офицера, Циклер и Соковнин, составили заговор с целью убить Петра I, когда он еще жил в Москве. В определенное время все заговорщики собрались в доме Соковнина. Но два стрельца-заговорщика, почуяв боязнь и угрызения совести, отправились в Преображенское, где обыкновенно жил Петр Великий и открыли Государю заговор, который намеревались исполнить в тот же день в полночь. Петр Великий велел задержать доносителей и тотчас же написал записку капитану Преображенского полка Ляпунову, в которой приказал ему тайно собрать всю свою роту, в 11 часов ночи окружить дом Соковнина и захватить всех, кого он там найдет. Вечером Государь, воображая, что назначил капитану в 10 часов, сам в одиннадцатом часу в одноколке, с одним только денщиком, поехал к дому Соковнина, куда и прибыл в половине одиннадцатого… Наконец Государь услышал, что один стрелец сказал на ухо Соковнину: «Не пора ли, брат?» Соковнин, не желая, чтобы Государь узнал об их заговоре, отвечал: «Нет, еще рано». – Едва он произнес эти слова, как Петр вскочил со стула и, ударив Соковнина кулаком в лицо так, что тот упал, воскликнул: «Если тебе не пора еще, мошенник, так мне пора! Возьмите, вяжите их!» — В эту самую минуту, ровно в 11 часов, капитан Ляпунов вошел со своей ротой».
Исторические рассказы и анекдоты из жизни Русских Государей и замечательных людей XVIII-XIX столетий
Что такое анекдот? Мы привыкли, что это простенькая народная форма юмора, порой непристойная или даже скабрезная. А между тем в переводе с греческого это слово обозначает «неизданное» и в древности служило для обозначения произведений, не получивших огласки. Со временем анекдотами стали называть рассказы о выдающихся исторических деятелях, знаменитостях, и их необычных поступках. В это недавно вышедшее издание вошли редко встречающиеся истории из шести сборников, опубликованных в позапрошлом веке, снабженных обстоятельным предисловием, рассказывающим о возникновении исторического анекдота в России, первые сборники которого появились во времена Петра I, ставшего одним из самых популярных персонажей народного фольклора. Многие из этих анекдотов связаны с Москвой и жившими в ней людьми. Так, среди упоминаемых в книге персонажей — просветитель Николай Новиков, издававший газету «Московские новости» и журнал «Московское ежемесячное издание», организатор в Москве библиотеки-читальни; директор московских театров (в 1831-1842 годах), а после – директор Оружейной палаты, популярный исторический писатель Михаил Загоскин; выдающийся проповедник, митрополит Московский и Коломенский (1787-1811 года) Платон; граф Иван Салтыков, генерал-фельдмаршал, назначенный в 1797 году Московским военным губернатором; Петр Обольянинов, генерал-прокурор, один из приближенных императора Павла I, в 1819-1828 годах являвшийся Московским губернаторским предводителем дворянства; предприниматель и меценат Прокофий Демидов, создатель московского Нескучного сада. Немало в книге занимательных и поучительных историй, связанных как с историей московских улиц, так и их жителей, прославленных или в наше время незаслуженно позабытых
«В 1847 году последовало учреждение губернских и уездных ловчих. Около Москвы появилось множество волков, забегавших иногда в улицы столицы. Генерал князь Щербатов, известный своей храбростью и, к сожалению, простотой, бывший в то время тамошним генерал-губернатором, донес об этом Государю Николаю I, испрашивая дозволения «учредить облавы для уничтожения волков, или, по крайней мере, для прогнания их в другие смежные губернии». Его величество, получив это оригинальное донесение, рассмеялся и сказал: «Так, пожалуй, он проходит волков в Петербург», — и приказал учредить должности ловчих для истребления зверей».
«В 1603 г., воспользовавшись беспорядками в Османской империи, сефевидский шах Аббас I двинулся на Закавказье и завладел Азербайджаном и значительной частью Армении. По приказу шаха в 1604-1605 гг. были разрушены многие сели и города, а их жители, большую часть которых составляли армяне, насильно переселены во внутренние провинции Ирана, главным образом, в окрестности тогдашней столицы – Исфахана.
Переселив армян и создав на территории Ирана торговую колонию Новая Джульфа, шах стал лично контролировать дела армян… Контролируя армянскую общину, Аббас общался с ёе калантаром (старостой) и наиболее богатыми купцами, посещал их, разделял с ними трапезу, пил вино. Когда шах Аббас посещал армян Новой Джульфы, специально для него устраивались чтения стихов и танцевальные представления. В это время среди незамужних армянок возникает явная конкуренция за благосклонность шаха».
Армения – Иран. История. Культура. Современные перспективы взаимодействий. Сборник статей
В книгу включены научные статьи, посвященные различным аспектам армяно-иранских отношений, на протяжении многих веков. Материалы подготовлены авторами из России, Армении, Ирана, Италии, США, Узбекистана. Среди рассматриваемых вопросов много не очень широко известных, но важных для понимания основной темы. Например, влияние на развитие Армении ее пребывание в составе державы Ахеменидов, когда традиционная культура сочеталась и переплеталась с элементами персидской культуры. Или события сравнительно недавних времен, имевшие важное значения для всего региона.
30 декабря 1906 года владыка Персии Мозаффар шах, к тому времени уже находившийся на смертном одре, официально подписал указ, подтверждающий первую часть Конституции страны. Согласно Конституции, власть самого шаха отныне ограничивалась парламентом – меджлисом. После того, как 4 января 1907 года Мозаффар шах скончался, на трон вступил его сын Мохаммед-Али, который выступал против ограничения своей власти и не хотел признавать Конституцию. Шах отказывался подписывать принятые парламентом законы. В ответ недовольные его политикой группы начались борьбу, организуя покушения как на самого шаха, так и назначенного им премьер-министра Амин эл-Султана, убитого в августе 1907 года.
23 июня 1908 года Мохаммед-Али, пользуясь поддержкой Персидской казачьей бригады под командованием полковника Владимира Платоновича Ляхова (назначенного генерал-губернатором Тегерана), разогнал парламент. Конституция была отменена. Начались расправы.
«Первым и самым важным очагом спровоцированной шахом гражданской войны стал город Тебриз. Здесь восставшие народные массы консолидировались вокруг известного в городе «лути» (переводится примерно как «бедняк») Саттара. Вопреки своей малограмотости и малопочетной биографии (контрабандист, конокрад, чернорабочий, стражник в свите наследника престола), он проявил выдающиеся способности в деле организации народного сопротивления и руководства восставшим городом и последующем, благодаря своему лидирующему положению в революционном движении, приобрел приставку «хан» (Саттар-хан), а также почетное звание «Сардари Мелли» («народный генерал»). После реакционного переворота шаха Мохаммеда-Али 23 июня 1908 года, Саттар, в то время низший офицер персидской армии, вместе с двумя другими патриотами – рабочим-каменщиком Багироми садовником Карб-Али-Гуссейном – создал в Тебризе революционную армию, захватил арсенал, а затем и город, и объявил правительству шаха, что не сложит оружия до тех пор, пока не будет восстановлена Конституция. Восстание получило широкий размах по всей стране, а именем Саттара стали нарекать революционные комитеты в разных городах и регионах Ирана. В феврале-марте 1909 года прошли восстания в Реште, Исфахане, Бендер-Аббасе, Бешере».
«Примерно в 30% телеграмм, поступивших в Центральный Комитет, региональные партийные руководители просили руководство дать разрешение на преследование, наряду с кулаками и уголовниками, других групп населения, отмеченных печатью враждебности, опасности или вредности. В их числе указывались заключенные священники, церковники, мусдуховники (исламское духовенство), ламы, националисты-террористы, белогвардейцы, спецпереселенцы (до 1934 г., а затем трудпоселенцы), «проявляющие за последнее время контрреволюционную активность и усиленное бегство из поселков», вредители на уборке урожая зерновых, поджигатели, члены банд, бывшие члены антибольшевистских партий, члены семей кулаков и уголовников, осужденных тройками по первой и второй категориям, помещики, члены казачье-белогвардейских организаций, реэмигранты, переправщики, жандармы, каратели и другие бывшие слуги царского режима и бывших эмиратов».
Марк Юнге, Геннадий Бордюгов, Рольф Биннер. Вертикаль большого террора. История операции по приказу НКВД №00447
Издание посвящено тому, как начинался печально известный «большой террор» и приобретал устрашающий размах. В центре внимания – одобренный Политбюро ЦК ВКП(б) 31 июля 1937 года документ, который называется «Оперативный приказ Народного Комиссара внутренних дел № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». Прослеживается предыстория его появления и ход выполнения того, что чекисты между собой называли «кулацкой операцией». В то время партийные руководители, получившие разнарядку на выявление враждебных элементов, слали в Москву телеграммы, в которых просили дать им возможность выявить и покарать побольше врагов народа, чем это было предусмотрено изначально. Сам по себе факт, что этим занимались именно партийные деятели, объясняется тем, что хотя заниматься выявлением кулаков и «бывших», их арестом и предварительным расследованием преступлений против социалистической законности, должны были органы госбезопасности и милиции, основная ответственность за проведение репрессии лежала на партийном руководстве. Причем упор на постоянную бдительность и регулярные ситуации, когда вчерашний ответственный работник внезапно сам попадал в число обвиняемых, приводили к тому, что вновь назначенный на руководящую должность в том или ином регионе партиец (равно как и руководитель подразделения госбезопасности) всячески старался доказать свою благонадежность, обличая предшественника за троцкизм и усердствуя в проведении новых репрессий.
«В ходе проведения «кулацкой операции» подобные кадровые замены оказались важным инструментом дозирования масштабов террора со стороны московского руководства. Каждый вновь назначенный начальник управления НКВД и каждый новый партийный секретарь, ставший преемником прежнего, объявленного «врагом народа», вступал в свою должность с острой критикой его «троцки-стско-бухаринского» курса, вовлечение в крупные заговоры под руководством иностранных разведок и связь с противниками ВКП(б) внутри области. После такого доноса на предшественника и его шельмования назначенный сверху руководитель принимал облик хранителя большевистских добродетелей, ходатайствуя в Москве о новом лимите репрессий… Выборочная проверка протоколов обыска у лиц, приговоры которым выносили тройки, оставляет впечатление, что для большинства арестованных не удалось обеспечить доказательства. В редких случаях использовались письма от родственников или друзей из-за границы, календарь с портретом последнего царя или охотничье ружье с патронами. Обычно протокол обыска подписывался совместно с должностным лицом, например, на селе председателем или секретарем сельсовета, отчасти и председателем колхоза, в городе — сотрудником домоуправления».
«Исторические данные таковы: накануне войны из 17 командующих военными округами (с началом боевых действий многие из них стали командармами) 12 человек имели опыт руководства округом не более одного года, а из 20 командующих армиями 13 человек (более половины) имели опыт работы на этом посту не более полугода. В среднем накануне войны 75% командиров и 70% политработников имели незначительный (до одного года) опыт работы в занимаемых должностях». Репрессиям подверглись лучшие кадры. К тому же, «репрессии против кадров Красной армии нанесли огромный ущерб делу боевого обучения войск, привели к существенному ослаблению боеготовности частей и соединений… Перечисленные в словаре командиры, политработнки и другие категории высшего комначсостава являются первостроителями Красной армии».
Н.С. Черушев, Ю.Н. Черушев. Расстрелянная элита РККА. 1937-1941. Комбриги и им равные
В этом библиографическом словаре описано самое нижнее звено репрессированного высшего командно-начальствующего состава Красной армии. Оно являлось самым большим не только по численности, но и перечню занимаемых должностей. Авторы в предисловии описывают трудности, с которыми им пришлось столкнуться при создании энциклопедии. Например, невозможно было найти фотографии многих комбригов. При аресте красного командира происходил обыск к его квартире и служебном кабинете, фото, в том числе и семейные, изымались. «В ходе следствия эти фотоснимки нередко использовались в качестве материала для шантажа и морального давления на арестованного». А после вынесения приговора, снимки обычно уничтожались. Даже если какие-то фотографии оставались в семейных альбомах, уцелевшие родственники часто спешили избавиться от них, опасаясь уже за себя. В результате вдова или выросшие дети расстрелянного командира Красной Армии уже потом, когда начались кампания по реабилитации, часто даже не могли предоставить в военную прокуратуру ни одной его фотографии.
Примером судьбы красного командира может быть история Федора Алексеевича Померанцева, родившегося в 1896 году в городе Вятка в семье члена Вятского окружного суда. После окончания в 1916 году гимназии и затем Александровского военного училища, — подпоручик императорской армии, в мае 1918 года добровольно вступил в Красную армию. Участник Гражданской войны, сражался под Царицыном. С сентября 1919 года –врид командира 1-й бригады 38-й стрелковой дивизии. Крупный теоретик и практик укрепрайонов. В 1936 году был награжден орденом Красной Звезды. В августе 1938 года Ф.А. Померанцев был уволен в запас по болезни.
«Арестован 17 сентября 1938 г. Военным трибуналом Московского военного округа 5 марта 1939 г. по обвинению в участии в военном заговоре приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение 8 мая 1939 г. Таковы официальные данные Главной военной прокуратуры. По свидетельству генерал-майора в отставке П.Г. Григоренко, картина последних месяцев жизни Ф.А. Померанцева выглядела несколько иначе: «После ареста находился под следствием. Весной 1938 г. его поместили (ввиду помешательства) в военный госпиталь. Жене и сыну сказали, что обвинение с него снято. И пусть они постараются довести это до его сознания – может, это приведет его в себя. Но он никого не узнавал и ничего не сознавал. По просьбе жены навестил его однажды и я. Меня он тоже не узнал. Он не буянил. Лежал тихо, смирно, иногда что-то бормотал бессвязное… Так, не приходя в себя, не сознавая окружающего, он и оставил этот мир». Определением Военной коллегии от 15 октября 1959 г. реабилитирован».
«Не знать природных циклов, не ведать о смене времен года и жить лишь в бетоне и асфальте городов, стали и стекла, никогда не видев луга, поля, подлеска, перелеска, леса, виноградника, травяных зарослей, реки, — значит жить уже в цементном склепе, который однажды примет и тело твое, так и не познавшее мира. Отсюда вопрос: как таким образом обрести свое место в космосе, в природе, в жизни, ежели жизнь проходит посреди все загрязняющих моторов, электрического света, скрытых волн, систем видеонаблюдения, асфальтированных улиц и тротуаров, изгаженных испражнениями животных? С тем отношением к миру, когда он — объект в мире объектов, выйти из нигилизма невозможно».
Описывая свое ощущение времени, известный современный французский философ и прозаик рассказывает, как в 1960-е годы, будучи ребенком, запомнил, как через родную деревню шли медленные кибитки с неспешной лошадиной поступью, мимо которых проскакивали тарахтящие машины. Так пересекались два времени – прежнее, вергилиевское время звериного шага, и новое, фаустовское время двигателя внутреннего сгорания. По мнению Мишеля Онфре, мы живем в мертвом времени, созданном машинами, предназначенными создавать виртуальную реальность. Связь между прошлым и будущим распалась. В результате люди теряют способность воспринимать даже смену природных времен года, а тем более представлять, как они связаны с трудом земледельца. Точно также становится непонятным, как воспринимать представление о времени, которое, конечно же, различно у кочевников и оседлых жителей, у селян и обитателей мегаполиса. Такое смешение лишает людей даже ностальгии по прошлому и предвкушения каких-то будущих радостей. Но не только о времени, как таковом, тут речь – Онфре обращает внимание, что с указанной проблемой связана и утеря способности читать толстые книги, воспринимать сложную музыку, то есть, клиповое сознание, свойственное многим нашим современникам.
«Появление африканского искусства означало, что его мир приспосабливают под наши ценности с музеями, выставочными залами с мертвой продукцией — лучшим подарком, который можно было предложить народу, воплощавшему Многообразие в самом прекрасном значении этого слова. Ограничение их вселенной искусством позволяло прикоснуться к этому миру, богатому альтернативными и позитивными ценностями, девитализируя его, при этом забывали африканское мировидение, онтологию, мысль, религию, философию, метафизику, удовлетворяясь копированием форм, не заботясь об их действительной глубине. Дадаизм, сюрреализм, футуризм, кубизм, этнология и этнологическое кино парадоксальным образом способствовали опустошению африканской витальности в истасканных формах европейского авангарда, парижских модах и увлечениях «музейщиной», Запад любит пришпиленных к пробковой коробке саркофага бабочек. Африканское искусство стало товаром, испытывая на себе закон золотого тельца… Великая анимистская мощь Африки остается не прочтенной людьми, умеющими читать».
«Латинское слово saeculum использовалось в ранне-христианских текстах в значении «мирское» в противоположность «духовному». Производное от него прилагательное saecularis составляет основу английского secular и французского séculier, которые в XVI в. стали указывать на нечто мирское, светское, а также не имеющее отношения или стремления к духовному и религиозному. Соответственно, «секуляризация» означает обмирщение, обращение к мирскому, освобождение от власти религии и клерикалов, и даже придание мирского характера церковному вероучению или устройству.
Термин «секулярное» использовался уже в период схоластики, но широкое распространение получил в протестантских странах, что было связано с поиском путей установления религиозного мира в условиях сосуществования в пределах одного государства нескольких религиозных деноминаций, стремившихся преодолеть доминирование той из них, которая признавалась в качестве государственной, а также с обострением противоречий между европейскими монархиями и Ватиканом, претендовавшим на политический диктат в обличье духовного руководства. При этом в католических странах, таких как Франция, наряду с понятием «секулярный» получило распространение понятие laïque (от греч. λαός или лат. laicus – «население», «народ»), обозначающее тех, кто не относится к священнослужителям».
Ислам и модерн: сборник статей
Вопрос, что заключено в понятиях «новизна» и «современность» в наши дни имеет особое значение, ведь сейчас многие изменения и новации, так или иначе, отзываются во всех частях мира. Разумеется, характер и степень этой реакции зависят, в первую очередь, от того, как новшества, порожденные объективными законами развития, соотносятся с традициями, свойственными той или иной стране. Издание объединяет посвященные этой проблеме статьи философов и культурологов из Ирана, где накоплен большой опыт в области сочетания прогресса и традиционности. Термин «модерн» в данном случае означает обширный комплекс явлений, тесно связанных с понятиями Нового времени, Просвещения, научно-технического прогресса. Авторы статей, включенных в сборник, подробно анализируют саму природу модернистских перемен, их положительные и отрицательные стороны, а также необходимость поддерживать баланс между духовно-нравственным и рационалистическим началом. Поскольку нарушения этого баланса были, по мнению исследователей, одной из основных причин печальных явлений наподобие тоталитаризма и потрясений, постигших в ХХ веке Европу, а вместе с ней и весь мир. При этом особо отмечается, что полный отказ от прогресса невозможен, а значит, это явление во всей исторической полноте и многообразии заслуживает самого тщательного изучения.
«В XIV–XV вв. стали возникать интеллектуальные движения и направления в искусстве, которые открыто именовали себя современными, противопоставляя свои принципы традиционным взглядам и убеждениям и даже вступая с ними в конфликт. С началом эпохи Возрождения между традицией и современностью (модерном) разверзлась пропасть, а с конца XVII – начала XVIII в. между ними началась борьба, которая достигла апогея в Великой французской революции. Уже начиная с XV в. слово «модерн» постепенно перешло из области искусства и литературы в сферу общественных наук и философии. На протяжении XVII в. оно постоянно присутствовало в интеллектуальных дискуссиях и спорах. На данном этапе сформировался и дискурс модерна, который вошел в публичный дискурс разных сообществ и создал соответствующие новые структуры. Осознав свою историчность, Европа дала начало новому стилю жизни, который пронизал все сферы человеческого бытия и обусловил рост культурного и научного богатства, а также веру в силу разума. Всё это позволило Европе добиться в процессе культурного и экономического взаимодействия с остальным миром господства над культурами, оказавшимися более слабыми, чем нововременная европейская, и это стало фактором, определившим историческую судьбу мира».
«Интернет вещей позволяет эпидемиологам отслеживать распространение вирусов практически в реальном времени. Администраторы супермаркетов анализируют, как люди совершают покупки, когда проходят между рядами с товарами, — на что смотрят и что берут. Производители одежды оценивают, как меняются вкусы, а в моде появляются новые тренды. Фармацевтические компании в реальном времени отслеживают характер спроса на выпускаемую продукцию. Городские коммунальные службы обрабатывают данные, полученные с измерительных приборов и прочих схем, чтобы регулировать пробки на дорогах, управлять работой сетей, контролировать потребление природных ресурсов и т.д. Интернет вещей затронет все области без исключения. Технологии повышают уровень интеллекта и развивают способность к обучению у всевозможных физических и виртуальных систем».
Сэмюэл Грингард. Интернет вещей: Будущее уже здесь
Люди привыкают к окружающим их всевозможным устройствам, и их исчезновение/не функционирование уже описывается в фантастике как непременный атрибут глобальной катастрофы. В книге подробно рассказывается о том, как могут повлиять новые технологии на жизнь людей.
По мере развития технологий – и скорее всего в самом ближайшем будущем – смартфоны станут распознавать запахи и вкусы, и к тому же начнут больше учитывать контекст, что откроет для этих устройств более широкие возможности использования. Возможно – для большинства подрастающего поколения эти умные устройства станут незаменимыми. Везде, где есть терминалы…
Рассказывая о предстоящем глобальном развитии промышленного интернета, Грингард обращает внимание, что в его центре находятся датчики, но для их управления и анализа полученных данных нужны компьютеры, системы хранения и программное обеспечение. Если сейчас генерируемые машинами данные составляют всего лишь около 15% всех данных, то в течение следующих десяти лет (а между прочим, в оригинале книга была издана два года назад) этот показатель может увеличится более чем в три раза, до 50%. Развитие промышленного интернета позволит легко отлеживать движение и перемещение объектов, а также состояния материальных запасов, и – что немаловажно – устанавливать личность. Для чего потребуются бейджи, снабженные средствами радиочастотной идентификации. Понятие личной информации неминуемо изменится. Что возможно в не очень далеком будущем? Повсеместное установление датчиков: в дороги, здания, почву, растения и живность, воду рек, озер и океанов…
Но с развитием технологий неизбежно изменятся и взаимоотношения людей. «Можете не сомневаться: в следующие 25 лет и дальше поиск способов «человеческого подключения» и взаимодействия станет проблемой. Все больше исследований говорит о том, что частое возникновение депрессий и неудовлетворенности в обществ можно (по крайней мере, отчасти) объяснить сокращением контактов и связей между людьми. По мере того, как мы начинаем пользоваться все большим количеством технологий, а также подключенных и автоматизированных систем, сохранять баланс между желанием новизны и основными эмоциональными и практическими потребностями будет все сложнее. В конце концов, неважно, сколько у нас устройств и насколько мы подключены – мы продолжаем быть людьми. И весьма сомнительно, что в обозримом будущем роботы или иные системы сумеют понять сложность человека и его мышление».
Из моего интервью с писательницей Мартой Таро: "...Ну а образец исторического романа — «Война и мир». Когда я писала цикл, именно эта книга была для меня маяком, идеальной вершиной на горизонте. Но в развлекательных книгах не требуется философская глубина Льва Толстого, и в моей ситуации главным было удержаться у подножия великого романа, а не скатиться к комиксу по его мотивам".
облако тэгов
