облако тэгов
 |
|
М.: Эта заметка относится только к изданию «Настоящие сказки братьев Гримм», Москва, Алгоритм, 2019 г. (доп. тираж 2000). Читать её рекомендуется прежде всего тем, в чьей библиотеке уже есть эта книга.
Часть 1.
Сразу обращает на себя внимание хвастливая фраза в аннотации — «Впервые в России полное собрание сказок, собранных братьями Гримм в неадаптированном варианте для взрослых!». Запятой после фамилии авторов нет, но, главное (сразу две новости) то, что «впервые в неадаптированном». А издание «Сказки», Москва, ГИХЛ, 1949 г. имело место в каком-то другом государстве?* А были и другие издания, о которых в Алгоритме, видимо, не знают. Есть и третья новость — то, что собрание «полное», но об этом ниже.
Из аннотации выясняется и такой печальный факт, что издатели плохо знакомы с этими сказками, причём даже с наиболее известными. По их мнению «родители Гензеля и Гретель отрубают своим детям руки и ноги.» Этот перл настораживает сразу, ещё при просмотре книги в магазине. Но, конечно, это ещё не может стать причиной отказа от приобретения такого симпатичного издания. Книга сделана на совесть, этого не отнимешь. Вот только проколов бы поменьше, да ответственности побольше. Опять аннотация — «принц из сказки про Рапунцель выкалывает себе ветками глаза». Такое впечатление, что нарочно выкалывает. Но ведь это не так, просто, выбросившись из окна, он падает в заросли терновника. И опять главное здесь не в этом, а в том, что слово Рапунцель больше нигде в книге не встречается. Оно присутствует только в аннотации, и читателю требуется некоторое время, чтобы разобраться, о какой сказке идёт речь. В этом издании переводчик не указан (тоже минус), вероятно это Полевой, и у него имя девушки не Рапунцель, а Колокольчик (впервые встречаю издание, претендующее на полноту и не указывающее автора перевода). Но авторы аннотации как будто не знают, что там у них в оглавлении.
Ещё один труднообъяснимый факт — почему для одной из сказок предпочли название «Еврей в терновнике», почему не «Монах в терновнике», как это было в комедии 16 века, послужившей братьям Гримм первоисточником? Почему уж тогда не «Жид в терновнике», так сказка тоже называлась? В этой сказке батрак откровенно и беспричинно издевается над неким человеком, которого видит впервые в жизни, убив перед этим птичку, пением которой тот восхищался. Если этот человек монах, то и ладно (хотя согласиться с издевательством сильного над слабым всё же невозможно), монахи в средние века расположением у народа не пользовались. Если же он еврей, то батрак явный антисемит, сказка с неприятным душком, а издательство Алгоритм, оно-то с чем? Или с кем? «С кем вы, мастера культуры?»
Такие вот пирогИ. Будем читать дальше, всего в этом полном издании 191 сказка. Правда, в вышеупомянутом издании 1949 года сказок 196 (т. е. тоже далеко не все). Может показаться, что где-то в процессе алгоритмизации братья Гримм, а вместе с ними и читатели, купившие эту книгу, пяти сказок лишились. Но это обман зрения. Нельзя верить цифре, полученной простым вычитанием. В сборнике Алгоритма нет ещё нескольких сказок, присутствующих в сборнике 1957 года. Это "Кнойст и трое его сыновей", "Девушка из Бракеля", "Домашняя челядь", "Мужичок на небе". Так что его полнота становится ещё тоньше. Но у Алгоритма есть несколько сказок, которых в сборнике 1957 года нет. Это "Дитя Марии", "Хлебный колос", "Неравные дети Евы", "Гансль-игрок". Проводить такие сравнения и подсчёты очень трудно, по различным причинам, одна из которых — разные названия одних и тех же сказок** у разных переводчиков. Назову ещё сказки, которые почему-то не включены в «полное» собрание издательством Алгоритм. Это «Старый Гильдебранд», «Звери господни и чёртовы звери», «Луна», «Мастер Пфрим», «Верные звери», «Разбойник и его сыновья».*** Всего шесть названий. Выше были перечислены ещё четыре. Предполагаемые причины отсутствия в книге Алгоритма десяти сказок я рассмотрю во второй части этой статьи, а в третьей части в качестве бонуса для любителей творчества Гриммов разговор пойдёт о сказке "Дитя Марии".
*) Этот сборник переиздан в 1954 и в 1957 годах в Минске. Т. е. это было сначала в СССР, после чего дважды в Белоруссии. В самом деле все издания в другом государстве. Пример того, как надо обманывать, говоря правду.
**) Иногда крайне неудачные (видимо, неважно как, лишь бы по другому). Например, в издании 2017/2019 года есть сказка «Смерть Кума». Догадаться, где ударение во втором слове, невозможно до начала чтения. Чем и кого не устраивало название «Смерть в кумовьях» (перевод Г. Петникова) — очередная загадка.
***) Но и это не всё. Например, сказка "Своевольное дитя" (абсолютно не для детей история) и сказка-притча "Несчастье" отсутствуют как у Алгоритма, так и в Минском издании 1957 года.
Часть 2.
Продолжаю описание «неописуемого» т. е. «коллекционного иллюстрированного издания» «Настоящие сказки братьев Гримм», вышедшего в издательстве Алгоритм в 2017/19 годах. Хочется понять, почему в этой книге нет шести сказок, которые входили в издание ГИХЛ 1949 года. Может быть найдётся нечто, объединяющее эти сказки? Начну с «Мастера Пфрима». Этот сапожник — человек невероятно склочный с мертвенно бледным рябым лицом и маленькими непрерывно бегающими глазами, не произносящий по ходу повествования ничего кроме глупостей. Интересная деталь его портрета — «на его лице торчал один только вздёрнутый нос». Эта сознательная и крайне неудачная формулировка, вероятно, призвана подчеркнуть глупость носовладельца, ибо что кроме носа может торчать на человеческом лице, не делая его уродливым. Разве только рог на лбу
...
В сказке «Звери господни и чортовы звери» глупость чорта (в 1949-м и даже в 1957-м году было принято такое написание) поистине безгранична. Господь не скрывает от него, где растёт последний дуб с зелёными листьями, но чорт почему-то полгода мотается в поисках этого дерева по какой-то пустыне. Чорт, очевидно, просто не в курсе, что означает произнесённое богом сочетание звуков — Константинополь. В другой «звериной» сказке «Верные звери» главный герой это человек, доброта которого хотя и велика, но не сопоставима с его наивностью, плавно переходящей в глупость. Забраться в королевскую казну с целью одолжить у короля денег, за каковое деяние сыграть в ящик (хорошо ещё, что не окончательно), за кучу хлама отдать купцам волшебный камень, чтобы снова очутиться в запертом ящике, — вот и всё, на что способен этот человек, очень напоминающий нашего Емелю, ещё не поймавшего Щуку.* Так что и в этой сказке глупость и воровство, воровство и глупость. И, кажется, появился свет в конце тоннеля.
В космогонической сказке «Луна» обвинить в глупости можно разве только святого Петра да и то с большой натяжкой. Вернее всего, ему просто нет дела до живых людей, а за порядок в преисподней Господь почему-то ответственного не назначил, кого-нибудь из архангелов, например. Никому ни до чего нет дела и поэтому грандиознейшая кража (можно сказать, ограбление века) остаётся безнаказанной. Луна попадает таки на небо и начинает светить для всех только после того, как Пётр случайно обнаруживает её в преисподней, а это вопиющее нарушение миропорядка, хочешь — не хочешь, а с этим что-то делать надо. Кто же теперь станет подливать в Луну масло и регулировать фитиль (а Луна это такая волшебная масляная лампа, которую можно разделить на несколько частей без вреда для её работы)? В сказке нет ответа на этот важнейший вопрос, но понятно, что кандидат на должность фонарщика только один — всё тот же святой Пётр. Инициатива наказуема и на небесах.
Следующая сказка «Разбойник и его сыновья». И опять воровство, и опять глупость. В отличие от отца, зарабатывавшего на жизнь «честным трудом», сыновья выбирают более лёгкий путь. Но без опытного наставника фиаско неизбежно. Зато отец проявляет чудеса изобретательности, сочиняя для королевы страшнейшую небылицу якобы из собственной жизни и смешивая в одну кучу местных великанов-каннибалов с немного переиначенной историей о том, как Одиссей перехитрил Полифема. Чудовища из немецкого фольклора оказываются гораздо глупее циклопа — от грозы они спасаются, залезая на крышу дома и, судя по финалу сказки, погибают там от молнии.
И последняя сказка «Старый Гильдебранд», в которой один из персонажей (крестьянин) оказывается настолько глупым, что попУ удаётся его довольно остроумным способом околпачить. Это остроумие и дальнейшие события заставляют вспомнить итальянскую новеллу Возрождения, но только цели у этого хитрого немецкого священника совсем не те, что у героев Боккаччо, Банделло или Фиренцуолы. Ему хочется провести с крестьянкой не ночь, а день, и провести этот день, наслаждаясь вкусной едой, пением и плясками под аккомпанемент скрипки. Этот поп из тех, о ком говорят — люблю повеселиться, особенно пожрать. Но справедливость торжествует — в финале глупец умника колотит и выгоняет из своего дома.
Итак, общее для шести сказок — это склонность героев к воровству и доходящая до глупости простота, которая иногда хуже воровства. Все эти простаки и воры, включая чорта, мужчины. Неужели эти сказки исключены из сборника редактором (женщиной) по названной причине?** Но женщина, по моему, как раз по этой причине ни в коем случае не должна была эти сказки исключать. Всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно, ведь все эти сказки хорошие т. е. интересные и поучительные. Лучше бы выбросили «Золотой ключ» — сказку, которая прерывается, не начавшись, и выглядит, как заготовка из записной книжки.
"Кнойст и трое его сыновей" завиральная сказка-шутка в 12 строк. Один сын слепой, другой хромой, третий ходит голышом. И они плывут по реке на корабле, у которого нет днища, видят на берегу дерево с дуплом, которое больше самого дерева и т. п. "Девушка из Бракеля" довольно примитивный анекдот из церковной жизни. "Домашняя челядь" это шуточный диалог двух служанок, претендующий на остроумие, которого там и под микроскопом не видно. Правда, если предположить, что этот разговор происходит не между двумя женщинами, а говорит всё время одна, то да, немного смешно. "Мужичок на небе" это печальная история о том, как по разному встречает святой Пётр приходящих к вратам Рая людей. И почему богатых ждёт торжественная, с музыкой, встреча, а бедных почти не замечают.
Эти четыре сказки издатели могли исключить из-за их относительной (в сравнении с другими сказками) бессодержательности. Но это только предположение. Я бы этого не сделал, т.к. убеждён, что надо давать наиболее полное представление о предмете, и пусть читатель судит сам.
Самое время объявить небольшой антракт, во время которого я хочу предложить читателю интересную задачку. На странице 651 обсуждаемой книги находится иллюстрация к сказке "Ференанд Верный и Ференанд Неверный". Изображён юноша, скачущий на вороном (чёрном) коне, но конь в сказке зовётся Саврасым (или он серый в яблоках, или просто серый — в разных переводах по разному). Ошибка художников? Яблоки это, хотя и слабенький, но всё-таки намёк на правильный ответ.
Очень коротко ещё об одной иллюстрации из этой книги. Она присобачена (не смог подобрать более адекватное выражение) специалистами Алгоритма к сказке "Время жизни", которая заслуживает отдельной статьи. Изображён во весь рост сосредоточенно размышляющий о чём-то скелет. Подпись гласит: "Анатомия". Художник — Андреас Везалий. Гравюра. 1725 г." Ниже подписи приведена первая фраза сказки — "Всевышний Господь, создавая мир и всех тварей, задумал всем им определить время жизни...", (многоточие здесь — ошибка, в тексте стоит точка). Обозвать задумавшийся скелет Господом могли только отчаянные головы, не боящиеся ни бога, ни чёрта. Перед этим меркнет и неверная дата (1725), и неверное имя автора гравюры. Сотворившие это безобразие поразительно ленивые и нелюбопытные люди, очевидно, не имеют ни малейшего представления ни о том, кто такой Андреас Везалий и когда он жил, ни о том, кто на самом деле автор этой гравюры. Вот ведь как далеко глядел Александр Сергеевич Пушкин!
Справедливости ради должен заметить, что многие (не все, есть и честно работающие) издательства сходят с ума по своему. Вот пример. "Сказки братьев Гримм. Полное собрание сказок и легенд в одном томе." ООО "Издательство "Э", 2018. На титульном листе сообщается — [пер. с нем. Е. Гиляровой, К. Савельева], а в Содержании (в конце книги) есть примечание к заголовку "Сказки", которое гласит "Перевод с немецкого под редакцией П. Полевого". В переводе Гиляровой здесь только приложение, правда, очень большое, "Немецкие легенды", в переводе Савельева десять сказок из основного корпуса. Три сказки, не вошедшие в последнее прижизненное издание Гриммов ("Верные звери", "Разбойник и его сыновья", "Несчастье"), в поле зрения издательства "Э" почему-то не попали. Так что и "э"ти ребята не смогли удержаться от прямого обмана читателя.
*) Одно замечание по переводу (Г.Петников). Замок, воздвигнутый волшебным камнем, переходит вместе с камнем к купцам («купцы остались жить в замке»). Но чуть позже звери имеют дело с каким-то хозяином, которому мышь отгрызает во сне волосы, в результате чего он прогоняет стороживших камень кошек ... и т. д. Жившие в замке купцы взяли да и превратились вдруг в хозяина, одного из купцов что ли? Уж не убил ли он своих товарищей, как это всегда и происходит при попадании артефакта огромной волшебной силы в руки группы людей? Этого в сказке нет, но если, что вполне возможно, переводчик в точности следовал оригиналу (а Петников так и делал)... тем хуже для оригинала.
**) Остаётся разоблачить алхимию, касающуюся воровства и глупости. Это предположение суть не что иное, как своеобразный литературоведческий юмор, розыгрыш читателя. Отсутствие в сборнике шести сказок объясняется очень просто — их нет в издании 1893 г. (Маркс, перевод Полевого или под его редакцией), которое практически повторено Алгоритмом. Исправления были сделаны небольшие — «Жид в терновнике» превратился в «Еврея в терновнике», «Медвежник» в «Медвежатника» (замена необъяснимая, поскольку в тексте сказки везде оставлен медвежник), и ещё несколько несущественных перемен в названиях. Исключены также Детские легенды. Зачем нужны были такие жертвы плюс враньё в аннотации, почему нельзя было включить в книгу несколько сказок в переводе Петникова, если уж их не перевёла команда Полевого — получение внятного ответа на эти вопросы в обозримом будущем не ожидается.
Часть 3.
Наличие этой сказки в обсуждаемом сборнике — одно из его достоинств. Эта сказка редко включатся в сборники. Приведу три из них, где она присутствует. Это двухтомник издательства "Книжный Клуб Книговек" (М. 2018), двухтомник издательства "Лексика" (М. 1997) и трёхтомник издательства "Белый город", 2008 г.
Оба названия этой сказки — «Дитя Марии» и «Приёмыш богоматери» — относятся к королеве, имя которой Авторы так и не назвали. Главное же в этой сказке — наличие в ней особенно глубокого, нечасто встречающегося у Гриммов, скрытого смысла, подтекста. На первый взгляд мораль истории чрезвычайно проста — не надо лжи, особенно если уже известно, что ты врёшь, — и тебя простят. Да тут ещё и другой страшный грех присутствует — гордыня. Ну, гордость сознаться не позволяет в том, что не выдержала простого испытания. Но в действительности всё сложнее. Казалось бы, какая же мать, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, будет упорствовать в своём заблуждении при столь тяжких последствиях этого упорства. Но, вот именно, что в твёрдой памяти. Она отлично знает, что последствия не особенно-то тяжкие, помня, как чудесно прошли одиннадцать лет её жизни на небе в чертогах Богородицы. Вот и хочется ей дать возможность так пожить и своим детям. Там, на небе, им не грозит никакая опасность, нет ни болезней, ни травм. Питание отменное. Постоянное посещение концертов ангельского хора. А возможность лицезреть и хоть изредка беседовать с самим Иисусом Христом, как со сводным братом?! А какое образование там даётся! Ведь дева Мария говорит на всех языках. А сама-то королева лишена дара речи. Может она так думать? Безусловно может, если сказка имеет к реальной жизни хоть какое-нибудь отношение. С третьим ребёнком, девочкой, этот фокус не получается, гореть на костре молодая женщина не готова. Объяснить королю она ничего не может. Написать «объяснительную записку»? Вот это то, что называется «хороший вопрос». Ведь у братьев Гримм читать и писать умеют даже простолюдины, пример тому храбрый портняжка из одноимённой сказки. Ну, будем считать, что дева Мария лишила королеву не только дара речи. В общем, эта сказка, как проповедь покаяния, не воспринимается, поскольку деве Марии не удаётся достичь своей цели. Какое же это покаяние, если оно совершается только под страхом смерти? Покаяние акт сугубо добровольный, в противном случае оно лицемерно, а это опять грех. Но доброта девы Марии такова, что она своего бывшего приёмыша прощает, даже понимая, что покаяние королевы чистая формальность. Переупрямила всё-таки королева свою приёмную мать.
Королева умная женщина, по своему пытающаяся устроить счастливую жизнь для своих детей. Но даже умная женщина не может быть умнее самой девы Марии. А личное вмешательство Богородицы всегда приводит к победе правды и справедливости.
О справедливости необходимо сказать особо. За ложь дева Мария наказывает девочку несоразмерно. Ей только четырнадцать, её ещё нельзя судить, как взрослую, а она осуждена на несколько лет жизни в дремучем лесу, в одиночестве, на одних ягодах, кореньях и орехах, одеваясь в собственные волосы. Справедливо ли это? Очевидно, что доброта девы Марии не столь безгранична, как доброта её сына, и девочка, выброшенная из рая в «чистилище» (хорошо, что не дальше) имеет некоторые основания для сдержанного, мягко говоря, отношения к своей приёмной матери.