Ну и для полноты картины — последнее в уходящем году видео на сайте онлайн-журнала "Питерbook". С казанского фестиваля фантастики, толкинистики и ролевых игр "Зиланткон-2014": писатель Александр Белаш раскрывает страшную тайну фольклорного персонажа, известного как Полкан.
Анонс:
цитата
Около 1400 года итальянец Андреа да Барберино, перелагавший прозой эпические песни, выпустил в свет рыцарский роман «Французские короли» – компиляцию из нескольких источников, среди которых была англо-нормандская поэма середины XIII века «Бэв де Антон». По неизвестной причине в сюжете «Бэва...» да Барберино заменил сарацинского великана Эскопарта странным существом по имени Пуликане. Этот могучий получеловек-полусобака, воинственный сын женщины и пса, стал побратимом и соратником героя, а затем пал смертью храбрых, защищая его жену и детей. С конца XVIвека сочинение итальянца стало известно и очень популярно на Руси. Как лубочная «Повесть о Бове Королевиче» оно издавалось около двухсот раз. Пуликане у нас был назван Полканом, что нередко толковалось как «полу-конь», из-за чего Полкана изображали в виде кентавра. Поединок Бовы с Полканом – один из самых любимых сюжетов у лубочных художников. После 1918 года «Повесть о Бове...» почти век не издавалась, и герой-королевич забылся в народе. А вот имя Полкан прижилось – его часто давали крупным псам, оно стало нарицательным для силачей и, позднее, для некоторых лиц старшего офицерского состава. Полкан на правах равного вошёл в число героев сказочного и былинного эпоса; кое-кто всерьёз считает его исконно русским аналогом кентавра-китовраса.
Не вмешиваясь в спор о том, какой стране принадлежит Полкан, мы хотим обратить внимание на неизученные стороны этой персоны. При внимательном прочтении роман да Барберино точно указывает, где и когда родился Пуликане. Расследование показывает, что у Полкана есть родня по всему свету, что само явление человека-пса на свет закономерно и связано с историей древнего тотемного клана. Можно без преувеличений утверждать, что след Полкана буквально опоясывает земной шар.
Литературно-историческим изысканиям предается писатель Александр Белаш, почетный гость казанского фестиваля фантастики, толкинистики и ролевых игр "Зиланткон", соавтор (совместно с супугой Людмилой) циклов "Война кукол", "Капитан Удача", "Тёмные звёзды", "Русская Океания".
На сайте онлайн-журнала "Питерbook" — еще одно видео с минувшего казанского фестиваля фантастики, толкинистики и ролевых игр "Зиланткон". Журналист Вадим Нестеров, отец-основатель знаменитой "Рваной грелки", рассказывает, почему сетевые конкурсы это будущее литературы.
Анонс:
цитата
Писатели тоже играют в игры – с неподдельным азартом и энтузиазмом, которым позавидует бывалый ролевик. И самая любимая из этих игр – литературные онлайн-конкурсы. В первом десятилетии XXI века через горнило интернет-конкурсов прошли Олег Дивов и Леонид Каганов, Сергей Лукьяненко и Юрий Бурносов, Юлия Зонис и Дмитрий Колодан. А начиналось все с легендарной «Рваной грелки» – такое неформальное название получил конкурс «48 часов», впервые стартовавший 10 апреля 2001 года.
С тех пор много воды утекло: кто-то из отцов-основателей давно отошел от этих игр, кто-то вовсе забросил литературу – а кто-то отточил перо на конкурсных площадках и стал профессиональным литератором. Однако споры, порожденные «Рваной грелкой», не утихают по сей день. Помогает ли писателю сетевой конкурс в деле самосовершенствования, или напротив – дает ложное чувство превосходства над собратьями по перу? Можно ли чему-то научиться, соревнуясь с такими же писателями-самоучками? Да и вообще: уместен ли в литературе соревновательный элемент?
На эти вопросы попытался ответить один из отцов-основателей «Грелки», человек, благодаря которому мода на такие конкурсы распространилась по всему Рунету как пожар по торфянику – писатель, историк и журналист Вадим Нестеров, один из претендентов на премию «Просветитель» (за лучшую научно-популярную книгу), ставший в этом году почетным гостем казанского фестиваля фантастики и ролевых игр «Зиланткон».
Лучше поздно, чем никогда. В августе, на Петербургской фантастической ассамблее, я взял интервью у Питер Уоттса -- и вот наконец дорасшифровывал. В принципе, получилось своевременно: во-первых, в печать сдано несколько новых его книг, во-вторых, Ассамблея со дня на день запускает новый сезон -- и, надеюсь, скоро объявит о почетном иностранном госте 2015 года. А пока...
цитата
Питер Уоттс. Научный метод, чудеса глубин и эксплуатация пыток
Полностью интервью читайте на сайте онлайн-журнала "Питерbook":
— Авторов НФ часто упрекают в том, что они перегружают свои книги наукообразными лекциями. Какие приемы вы используете, чтобы избежать менторского тона, сухости, наукообразия?
— Должен признать, что бы я ни делал, как бы ни старался, у меня не всегда получается избежать этого недостатка: увы, инфодампа в моих произведениях хватает. Один из трюков, которые я использую, чтобы с этим бороться, я называю torture porn, «эксплуатация пыток».
Например, в «Водовороте» есть сцена, где я должен был передать читателю кое-какую информацию о герое. Изначально я написал этот эпизод так: сидят два человека в комнате и перекидываются репликами. Это было скучно до ужаса, меня самого тошнило. В финальной версии разговор происходит во время деконтаминации, принудительного очищения организма от вируса. Герой находится в страшном помещении, он прикован, роботы залезли к нему, извините, в анус, они скребут ему кожу... А босс героя наблюдает за этим через прозрачную стену и у них происходит тот же самый профессиональный диалог. Но вместо информационного мусора у нас получается фактически допрос — и это в какой-то мере решает проблему поступления информации.
В другом произведении мне пришлось объяснять сложные биохимические теории, связанные с микроорганизмами. Повторилась та же история: сперва я сочинил эпизод, в котором герой сидит за микроскопом и в поте лица добывает необходимую по сюжету информацию. Получилась скука смертная. В финальной версии героя, который должен был выступить с научно-популярной лекцией, связывает и пытает социопат, сексуальный садист. Так как оба они биохимики, ученые, садист задает вопросы — и наказывает жертву, если та допускает ошибку. В результате у нас получается в принципе то же самое, но момент драматически обострен, и ты лучше усваиваешь информацию, которая обрела для героя жизненную важность.
Конечно, проделывая такие трюки надо понимать, что некоторое из читателей неизбежно сочтут тебя извращенцем, садистом и мизогинистом, который просто любит мучить женщин. Но такова жизнь.
— Существует мнение, что современная наука слишком сложна для обывателя, писателю неизбежно приходится что-то упрощать, а значит искажать. Доводилось ли вам наталкиваться на непроходимую стену, когда невозможно что-то без потерь перевести с языка науки на язык литературы?
— Звучит как очередное преувеличение: я настолько много знаю, что даже не могу донести это до вас, простые смертные. Не думаю, что я настолько велик. Я пишу книги, которые сам хотел бы прочитать. И если у меня у меня есть идея, которую я понимаю, то я просто по определению смогу объяснить ее читателю.
Не могу согласиться с фундаментальной предпосылкой вашего вопроса — предположением, что современная наука слишком сложна для понимания. Наука не сложна. Наука — это организованный здравый смысл, набор правил, предназначенных для того, чтобы понять, как что-то работает. Те факты о Вселенной, те открытия, которые совершают ученые — они порой действительно весьма сложны. Но в какой-то мере это и есть результат общеприменимости научного метода. Доказательство того, насколько наука мощна, насколько она эффективна. Наука дарит нам такие прозрения, которые с трудом умещаются в голове. Но инструменты, при помощи которых делаются эти открытия, просты и доступны. Именно поэтому я считаю, что «Ложная слепота» роман вполне прозрачный. Герои «Ложной слепоты» не просто читают друг другу лекции, посвященные каким-то смутным, непонятным концептам. Мы видим героев в процессе взаимодействия с инопланетным артефактом, в процессе открытия. Ничто не мешает читателю проследить за этим процессом и разобраться в выводах, к которым приходят персонажи. Вся необходимая информация на страницах романа дана. Если кто-то считает, что «Ложная слепота» слишком сложна для восприятия, это значит лишь одно: облажался я, автор. Нет никакого оправдания тому, кто пишет слишком сложно. Черт побери, у нас же есть Стивен Пинкер и Брайан Грин, которые сочиняют нон-фикшн, документальные книги — о структуре реальности, о параллельных мирах, о лингвистических принципах работы мозга... Пишут, основываясь на новейших достижениях современной науки. И их книги становятся бестселлерами. Значит, и об этом можно говорить на доступном языке. Может быть, просто я еще не достиг такого уровня. Что ж, есть к чему стремиться.
Съездил в Москву на "Нон-фикшн", привез кой-какую прессу. В частности -- газету "Книжное обозрение" с небольшой ассамблейской интервьюшкой Питера нашего Уоттса. Спешу поделиться:
облако тэгов
