Переводчики и переводы

Переводчик постоянно вставляет какие-то свои фразочки, что-то додумывает за автора, заменяет целые предложения своими измышлениями, вставляет ненужные пояснения (словно считая читателей тупыми), добавляет свои шутки и очень любит хвастаться словарным запасом, используя редкие словечки вместо обыденных – причём, подчас, совершенно невпопад.

Конечно, любой переводчик не может перевести всю книжку дословно, и приходится проявлять фантазию, чтобы русский текст был благозвучным. Известны случаи, когда фантазия заводила переводчиков довольно далеко от оригинала, и в итоге получался новый шедевр. Например, есть мнение, что книжки А. Нортон в переводе Стругацких стали лучше, чем были в оригинале.

Но здесь не тот случай.

Например, Валлимир передаёт Форесту приказ пройти через болото:

Apparently there’s a path through those bogs to our west. (Через болота к западу от нас, по всей видимости, проходит тропа).

На что Танни вопросительно отвечает:

Sir? (Сэр?)

А в переводе почему-то получилось:

– Очень может быть, господин полковник!

(К слову, не понимаю, почему переводчик так не любит слово «сэр» – везде по тексту оно зачем-то заменено на «господин»).

Танни перед походом по болоту толкает своим новобранцам длинную речь, в ответ на которую они тупо смотрят на него. Поняв, что его слова пропали втуне, он решает плюнуть и выдвигаться:

«Never mind», he snapped. ‘This bog won’t cross itself. (Неважно, – бросил он. – Болото само себя не перейдет).

Переводчика такое не удовлетворило, и он решил, что пусть лучше Танни «успокоит» рекрутов «шуткой» про безжалостное болото, плюс заспойлерит дальнейшие события:

– Ничего, – успокоил капрал. – Болото, оно большое. На всех хватит. Если кто утопнет, оно плюнет и не поморщится.

Спойлеры, к слову, переводчик зачем-то вставляет неоднократно:

Скейл говорит Кальдеру:

Когда нибудь я отсюда уйду. Сгину в одночасье.

В оригинале: One day I might not be here (Когда нибудь меня здесь не будет).

Танни после похода по болоту:

«Низ его мундира сделался кургузым от гадкой жирной парши»

Если маслянистую болотную грязь (oily filth) с большой натяжкой ещё можно обозвать «паршой» (хотя зачем?), то уж как отяжелевший от неё (heavy) мундир мог сделался от грязи «кургузым» – мне решительно непонятно. Если кто не в курсе, «кургузый» означает «слишком короткий».

The bottom half of his coat was heavy with oily filth

Пройдя через болото, Танни говорит, что они оказались в нужном месте, и добавляет себе под нос:

– Нужном от слова «нужник». Мокрые, грязные, голодные и нищие.

Фраза про нужник – типичная «божья искра», в оригинале ничего похожего нет.

Что характерно – все вставленные переводчиком шутки (а их немало!) примерно в таком же духе. На мой вкус, Аберкромби шутит намного лучше. И к тому же, наверное, автору виднее, где нужна шутка, а где нет.

Байязовы адепты после нескольких выстрелов из пушек боятся продолжать:

The two old men clearly feared carrying on.

Продолжать старики побаивались: как никак, дело ответственное, а потому страшновато.

Зачем здесь переводчик решил пояснить причину страха стариков, мне непонятно. К тому же причину он понял неправильно – дело было не в ответственности, а они просто боялись, что ствол взорвётся.

Front and middle, boy!

Во главе и посредине, не жук чихнул!

Вот такой хрени, как «не жук чихнул» – зачем-то понапихано по всему тексту.

Кальдер после боя подъезжает к только что захваченному мосту:

Похоже, Старый мост … охранялся только для блезиру

С чего это вдруг северянин Кальдер вдруг стал думать с французскими заимствованиями, удивится читатель. Ни с чего, это переводчик в очередной раз выпендрился, а мост просто слабо охранялся.

It looked like the Old Bridge … had been only lightly held

Вообще, неуместных заимствований здесь полно. Если отвешивают поклон, то «куртуазный». Если стоят навытяжку, то непременно «во фрунт» (даже если речь о причёске). Не приказы, а «рескрипты», и т.д. Подобное могло быть уместным в «Войне и Мире» (хотя конкретно такого и там нет), поскольку описывается общество, в котором считается нормальным не только использовать иностранные слова в разговоре, а и вовсе страницами по-французски шпарить. А в мире «Первого Закона» такие слова выглядят, как бельмо на глазу – и к тому же переводчик зачастую не переводит ими английские слова, а вставляет дополнительно, для блезиру выпендрёжа.

Особенно забавна любовь переводчика к слову «гульфик». У Аберкромби герои при необходимости просто развязывают тесемку, или чешут, что нужно, прямо через штаны, но переводчику угодно, чтобы у них обязательно имелся гульфик. У северян. А вот единственный раз, когда Аберкромби использует это слово (codpiece), гульфик из перевода исчезает, вместе с шуткой.

Кальдер удивляется, что получит от мага всего лишь золото, и Байяз ему отвечает:

What were you expecting, a magic codpiece? (А вы что ожидали? Магический гульфик?).

В переводе: «А вы думали, философский камень?»

The wind was coming up keen, whipping drizzle in Calder’s eyes, sweeping waves through the barley and making him hug himself tight

Ветер остро хлестал по лицу промозглой моросью, тугими волнами проходил по ячменному полю; Кальдер зябко обхватил себя руками

«Промозглая морось» – это ерунда, всего лишь как масло масляное. А вот когда ветер «тугими волнами проходит по полю» – это уже близко к знаменитому «стремительному домкрату»… В моём представлении ветер может гонять волны (чем и занимается в оригинале), а тут налицо какая-то корпускулярно-волновая теория ходячего ветра.

Aliz’ eyes had gone wide, white showing all the way around, darting about as if looking for some means of escape

Взгляд округлившихся глаз Ализ метался, как затравленный зверек, но путей к отступлению не было

«Взгляд метался, как затравленный зверек» – читатель может подумать, что это у Аберкромби такие кривые метафоры, но нет, это исключительно изобретение переводчика. Конкретно зверьками взгляды и глаза мечутся по тексту неоднократно – но есть и другие изобретения...

With one great hand he caught the man’s wrist while the other closed around his neck, fingers almost meeting thumb behind his head, lifting him squirming off his feet, smashing his skull crunching into the wall, once, twice, three times, blood spattering across the cracked plaster

Одной лапищей он ухватил Салука за запястье, другой обхватил шею – так обычно обхватывают горлышко бутылки: четыре пальца руки смыкаются с большим, – поднял его, как дрыгающегося суслика, и с размаху шмякнул о стену – раз, и два, и три, – кровь хлестанула по треснувшей от ударов штукатурке

Зачем нужно было вставлять пассаж про бутылку, понять сложно. А уж «дрыгающийся суслик» и вовсе из ряда вон – божья искра переводчика сияла, как паяльник в… (простите, кажется, я тоже подхватил эту заразу).

Ганзул Белый Глаз мчится на лошади, и вдруг:

Лошадь под уздцы он взял с улыбкой

Я после этих слов долго смотрел на лошадей и на уздечки, но так и не понял, как можно, сидя на лошади, взять её под уздцы. В оригинале он натянул поводья (He had a smile on his wrinkled face as he reined in).

Our father was scared every day of his life. Kept him sharp.

Отец наш боялся всю жизнь, все дни напролет. Это держало его в ладу. То есть начеку.

Частый случай в тексте: как будто переводчику понравилось два варианта перевода, и он решил оставить оба.

Вот ещё пример. Зобатый после взрыва ничего не слышит:

Just that mad ringing.

«В ушах свербел лишь безумный, заполошный звон».

Не знаю, как звон может свербеть в ушах, и уж совсем непонятно, почему для перевода слова «mad» помимо «безумного» понадобилось приплетать ещё и «заполошный», который тут вообще ни к селу, ни к городу. Просто переводчику нравится это слово. Он после его ещё раз ввернёт:

Оба были забрызганы грязью от заполошной скачки (в оригинале всадник и лошадь забрызгались, поскольку мчались галопом, dashed with mud from a full gallop).

Неоднократно в книжке дороги и тропинки «ветвятся».

К северу ветвилась грязная полоса дороги.

Хотя в оригинале никакого ветвления не наблюдается:

The road curved off to the north (Дорога изгибалась к северу).

She’d stab him one way or another, that was a promise.

В том, что она его так или иначе вонзит, Финри не сомневалась – это был, так сказать, зарок.

Вот этих ненужных слов-паразитов «так сказать», «В смысле», «видите ли» и др. по тексту понатыкано очень много. Меня при прочтении сильно бесило.

Пожалуй, больше всех от «божьей искры» досталось персонажу по прозвищу Stranger-Come-Knocking.

Уже с первых слов переводчик всё переврал: «неимоверных размеров варвар; не приемлет все, что так или иначе связано с цивилизованностью».

На самом деле строго наоборот: «obsessed with civilization» означает одержимый цивилизованностью. Собственно, отсюда и его прозвище, которое полностью звучит как «Незнакомец-Входящий-со-Стуком». Ну, вежливый незнакомец.

Конечно, не все прозвища есть возможность перевести дословно, но «Стук Врасплох» – это вообще мимо кассы. Вариант из любительского перевода от lopuh21 – Входящий-со-Стуком – намного лучше. (К слову, вариант из «Эпохи Безумия» «Стучащий Странник» ближе к смыслу, чем «Стук Врасплох», но хуже Входящего-со-Стуком).

Входящий-со-Стуком разговаривает с Трясучкой о том, что ему нужны цивилизованные дети:

– Ты слышал. Цы- ве- ле- зованных, – не без труда выговорил сложное слово великан.

– Которые едят вилкой и все такое? Был я в Стирии, был в Союзе. Цы- ве… – как ты ее там назвал – далеко не все, что требуется в этой жизни, поверь мне.

В оригинале у Входящего-со-Стуком не было никаких проблем с выговариванием слов. А уж Трясучка с цивилизацией и вовсе прекрасно знаком – о чём сообщает буквально в этом же самом диалоге.

‘You heard me. Civilised children.’

‘Who eat with a fork and that? I been to Styria. I been to the Union. Civilisation ain’t all it’s made out to be, believe me.’

Не знаю, может, переводчика смутило, что у Аберкромби «цивилизация» написана через “s”, а не через “z” – ну так это оттого, что он британец, а не американец.

Часто фантазия переводчика значительно преувеличивает фэнтезийную составляющую.

Например, во время взрыва пушки:

Слуга Байяза отдернул стульчик с магом от чего то невидимого, да так молниеносно, что не потягаться и самому Горсту

Сульфур, конечно, не обычный человек, но всё же стул вместе с сидящим на нём Байязом не переставлял. Он просто выхватил летящий осколок:

He thought he saw Bayaz’ servant punch at nothing beside his master, his arm an impossible blur

Или Жужело регулярно втыкает меч в землю и начинает крутить:

Отца Мечей он воткнул в землю; … Жужело медленно крутил его и задумчиво любовался, как играют на крестовине рукояти отсветы костра.

Жужело, конечно, удивительно сильный человек – но не настолько, чтобы крутить воткнутый в землю меч. На самом деле он просто ставит меч в ножнах на кончик…

…and stood it on end … watching how the light moved on the crosspiece as he turned it round and round

В одном месте явно чувствуется влияние Булгакова, или даже Гарри Поттера (на переводчика, не на автора):

кто то из всадников полетел на собственной пике, как ведьма на метле

На самом деле лошадь попала в яму, и всадник, дёргаясь, высоко подлетел с пикой в руке (one flailing man flung high, lance still in his hand).

Как это часто бывает, переводчик не читал предыдущих книг, и, хотя за множество переизданий часть косяков исправили (большую часть имён, во всяком случае), но отголоски всё же вылезают.

Бек рассказывает о смерти своего отца, Шамы Бессердечного:

Девять Смертей вышел на поединок с топором, а мой отец с этим вот мечом. Щиты они перед схваткой откинули. Девятипалый одержал верх и отобрал меч. … – Ну и вот, а когда выиграл, Девять Смертей вспорол моему отцу живот

Тут речь о традициях поединков в Круге: бойцы выходят со своим оружием, но потом раскручивают щит, и победитель этого аналога орлянки может выбрать себе оружие, в том числе взять себе оружие противника. В данном случае выбирать оружие досталось Девяти Смертям, и он взял себе меч Шамы. А потом уж они сражались, и тем мечом он Шаме вспорол живот.

Доу потом об этой традиции вскользь упоминает, и без этого пояснения из уст Бека (или с таким переводом) его слова лишаются смысла.

Пропущенные предложения:

Доу шутит, почему он согласился на союз с Входящим-со-Стуком, и далее следует:

Тенвейз с Золотым расплылись в угодливых улыбках, а Кальдер углядел здесь и более глубокий смысл.

При этом в переводе не поясняется, какой именно смысл углядел Кальдер. А в оригинале он был:

If the Bloody Nine was still alive, maybe a man that size might stop him too (Если Девять Смертей все еще жив, то может быть такой огромный человек сможет остановить и его).

– Крест у него за это на спине вырежут, да и все, – облизывая после еды пальцы, сказал Стоддер. – Черный Доу, он как раз так и поступает с трусами и предателями.

К вырезанию кровавых крестов был склонен Бетод, а Черный Доу поступает с трусами не так, о чем в тексте неоднократно сообщалось. Здесь же пропущено предложение: ‘Get hung and burned, I reckon,’ piped up Colving (Я думаю, его повесят и сожгут, – пропищал Кольвинг).

He was the worst kind of soldier, the kind that dresses his incompetence up as flair

Вот он, наихудший тип служаки, некомпетентность которого, пуская пыль в глаза, рядится в одежды одаренности

Некомпетентность рядится в одежды, пуская пыль в глаза! Нарядная некомпетентность – это пять!

На деле просто, по мысли персонажа, служака свою некомпетентность выдавал за талант (как мне кажется, этот пример удачно подходит к характеристике переводчика).

По части цензуры иностранного мата здесь один из худших подходов, что я видел в жизни. «Язви их», «Драть его лети», «разъядри тебя в пупок» и прочая ахинея в том же духе, от которой зубы сводит. Нет, когда подобное встречаешь у Паустовского, раз-другой на весь текст, это нормально. Когда в классике русский набожный крестьянин ругается словами «язви его в душу» – этому верю. Но когда целую книжку из главы в главу подобное говорят деятели вроде Чёрного Доу, это вызывает недоумение. А в сравнении со словами, использованными в оригинале – это натуральная ахинея.

Причём, сам Аберкромби именно про такое и высказывался: «Если это слово означает ***, то почему бы так и не написать? А если оно значит что-то другое, то какого *** оно значит?»

Как и ЛПХ, эту книжку я перечитывал на компьютере, в Ворде, вместе с оригиналом, и поэтому в процессе чтения — чисто для себя — вносил в текст правки, просто чтобы представить, как она могла бы выглядеть, будь я редактором.

При первом прочтении я сделал более трёх с половиной тысяч подобных исправлений (и из них только около пары сотен связаны с нецензурными словами). Но потом решил глянуть ещё раз, и понял, что многое пропустил. В результате исправил еще почти с тысячу разных перлов. И уверен, что это далеко не всё.

До этого самым плохим переводом из прочитанных мной мне казался «Король Терний» Марка Лоуренса – но «Герои» уверенно вырвали очко у «Короля…»

В приложенном к этой заметке вордовском файле можно взглянуть на первую главу — там в режиме правки видны все мои исправления к официальному переводу. В приложенном файле epub — итоговый вариант первой главы.

Плюс — фантазия на тему британской обложки (сравнить с оригиналом):

И карты Долины Осрунга (сравнить с оригиналом):

(Если карту открыть в новой вкладке, то она откроется в полном размере)

Во избежание спойлеров остальные карты — в виде ссылок:

День первый

День второй

День третий

После битвы

Далее: "Красная Страна"

Ранее: "Лучше подавать холодным"