Немецкое название "Доктор на болоте" отражает значительную часть происходящего.
Молодой доктор Юре приезжает в Крнье. Он местный. но давно уехал учиться.
Городок охвачен страхом. Все боятся ведьмы и ее проклятия. А на болоте время от времени находят трупы.
Жена доктора подбивает его поскорее убраться обратно в большой город. Суеверия местных не побороть, все зря.
Но Юре упорный. Ему помогает дочь старого доктора.
Суеверия сдают позиции с большим трудом.
Замечательная смесь социальной мелодрамы и готического триллера (по атмосфере). Местами напоминает ужастик Франка Висбара "Душитель с болот".
Фильм считается одним из самых интересных дебютов в истории хорватского кино. Он может считаться первым ужастиком в югославском кинематографе (из-за атмосферы).
Стоит обратить внимание на работу оператора и молодую Миру Николич, играющую дочь прежнего доктора.
Из интересного — Юре играет будущий мэр Загреба Борис Бузанчич. Одного из местных — будущий глава НОК Хорватии Антун Врдоляк, а Радака — легенда югославского кино Люба Тадич.
Представляю вашему вниманию: МИРЫ АЛАНА НУРСА. Том 1. Большой обход.
Сборник фантастики.
Алан Нурс — великолепный американский фантаст середины двадцатого века, автор ряда прекрасных романов, а также повестей и рассказов. В советское время был переведен его прекрасный рассказ "Через Солнечную сторону" и юмореска "Эликсир Коффина", а чуть позже, в девяностых, роман "Звездный хирург".
(Ожидается 14 февраля 2025)
Составитель Андрей Бурцев.
Подробности о книге, а также всех предыдущих книгах этой серии, выпущенных при участии Андрея Бурцева, можно посмотреть в первую очередь здесь:
19. На стр. 12—13 размещена вторая часть статьи Агнешки Хаски и Ежи Стаховича «Изобретения из чулана». Она носит название:
МЕХАНИЧЕСКИЕ ИЗБРАННИКИ и БОЕВЫЕ РОБОТЫ
(Mechaniczni elekcii i bojowe roboty)
Как мы уже упоминали в предыдущем выпуске, над Вислой автоматические устройства предпочитали жить на страницах литературных произведений, а не в домах изобретателей. Мы создали в нашей польской довоенной фантастике весьма интересных искусственных людей еще до того, как в наш язык вошло слово «робот».
Что интересно, польские автоматические устройства обычно предназначались для более высоких целей, чем ходьба, письмо, игра в шахматы и курение сигарет -- на кону обычно стояли Честь и Отчизна, причем упор делался на последнее. Однако это не мешало писателям использовать их скорее в юмористическом, чем в мрачно-серьёзном контексте.
Почему эту функцию не может выполнять автомат?
Первого польского искусственного человека поставил под ружье аптекарь и философ Францишек Пик (Franciszek Pik), более известный как писатель и переводчик Францишек Мирандола (Franciszek Mirandola). В 1918 году в краковских «Масках» (“Maski”) был опубликован рассказ Мирандолы «Искусственный солдат» (“Sztuczny żolnerz” – 1918, “Maski”, 15; 1985, ант. “Król Powietrza”).
Военная тематика была как нельзя более своевременной. Герой рассказа — скромный судебный писарь (протоколист) Протазий Кулас, призванный на службу в императорско-королевскую армию. Там Протазий встретил любителя солдатского юмора майора фон Мумпица и, благодаря своей фамилии, был направлен на работу на фабрику протезов для инвалидов войны в Чехии. Оказалось, это было именно тем, о чем мечтал наш герой. Ибо Протазий был не простым человеком, но «снаружи писарем, а внутри — гениальным изобретателем». Как всякий уважающий себя доморощенный изобретатель того времени, он работал в полной конспирации, храня в своей скромной квартире в Мендзикове папки с проектами необычных устройств, в том числе «ходулей с электроприводом для переправы через реки, горы, пропасти; пули, способной лететь на бесконечное расстояние вследствие нулевого сопротивления воздуха (...) аэроплана без крыльев, астроплана, скользящего по межзвездным пространствам», и «пушечного ствола весом меньшим, чем вес сигары». Протазий надеялся, что работа на фабрике несколько расширит его практические навыки в создании изобретений, и не собирался выходить за рамки чего бы то ни было. Но однажды он подслушал разговор между женщиной и офицером о фантастической идее создания искусственного солдата. Как это обычно бывает с гениальными людьми, ночью его посетило необыкновенное видение, раскрывающее принципы работы предков «электронного убийцы». Искусственный солдат создан из «тонких металлических планок. Его руки и ноги движутся благодаря сильно разветвленной системе тяжей и рычагов. На месте желудка у него установлена небольшая динамо-машина, приводящая эту систему в движение (…) Голова солдата имеет пружинный шарнир на шее, чтобы она после попадания пули падала назад и тут же возвращалась на место. В тонких когтях своих рук-протезов этот солдат держит небольшой, но чрезвычайно точно стреляющий автоматический карабин. Помещенная в груди лента с патронами к этому карабину автоматически продвигается», а к каждой ноге подключался длинный кабель дистанционного управления.
Протазий быстро конструирует машину и благодаря поддержке польского офицера, открывшего талант бывшего протоколиста, обретает возможность испытать первый, прототипный взвод искусственных солдат. Презентация их навыков происходит под бдительным оком генерала, который восторгается новым изобретением. К сожалению, весьма недолго, потому что «внезапно шеренга остановилась, карабины упали на землю, и все искусственные солдаты вскинули обе руки вверх», а затем механической войско сбежало с полигона, не обращая внимания ни на какие приказы со стороны начальства.
Так завершается первый мятеж боевых роботов в польской литературе. Вместо того, чтобы убить своих создателей, машины-убийцы миролюбиво дезертируют. Самое интересное — то объяснение произошедшему, которое находит генерал. Из чего были построены искусственные солдаты? Из чешской стали, проникнутой миролюбивым духом этого народа. «Из чешской стали? Что вы говорите? Так-так… я начинаю понимать… похоже, тут все дело в характере материала».
Автоматы продают нам бутерброды
В пантеоне польских вымышленных роботов почетное место, конечно, занимает президент Платан, придуманный Яном Карчевским (Jan Karczewski) в романе «Високосный год» (“Rok przestępny”, о нем мы писали в “Nowa Fantastyka” 12/2008). Это типично польское механическое решение спора о властных полномочиях между правительством и президентом, имело, однако, достойного конкурента в лице царя Никодема. Этот правитель появился в театре как герой политической сатиры, написанной двумя авторами, дружившими еще со студенческих времен — важным литературным деятелем межвоенного периода, писателем и публицистом Фердинандом Гëтелем (Ferdynand Goetel)
и художником РАФАЛОМ МАЛЬЧЕВСКИМ (Rafał Malczewski).
Премьера «Короля Никодема» (“Król Nikodem”) состоялась в 1930 году во Львовском театре “Rozmajtości”. Пьеса, как и роман Карчевского, резко высмеивала тогдашнюю власть во главе с президентом Мостицким, что сделало ее очень популярной.
Дело происходит в 2000 году в «могучем государстве», где на стенах висят портреты Никодема I, написанные Теодориком Виткевичем, внуком Виткация. Титулярный монарх, хотя и обожаемый народом, скрывает тайну: «У нашего короля есть определенная особенность, которая его отличает... совершенно особенная слабость, которая также является его величайшей добродетелью. Наш король, пан адъютант... как бы это сказать... наш король (...) Он не человек! (...) Царь Никодим — автомат, построенный из каких-то неведомых нам металлов!» Конечно, о тайне знают лишь немногие. А началось все в памятный 1980 год, когда в стране царил хаос, ею сотрясали забастовки и изнуряли неустанные смены власти. Тогда-то дама по имени Хлоя нашла чудесный выход из кризиса: украла у мужа, изобретателя Рыбака, его последнее творение -- искусственного человека и предложила представителям самых важных политических фракций посадить его на трон. Идея была встречена с восторгом, поскольку машина «превзошла наши самые смелые ожидания (...) у нее была благородная осанка, цветущий цвет кожи и достойное выражение лица, и им можно было руководить с помощью крохотного передатчика, удерживаемого в ладони. (...) Могли ли мы мечтать о лучшем кандидате на пост короля!» Правление воистину железной рукой имело дополнительные технические преимущества. Благодаря прочному корпусу король устойчив к ужасным событиям, обычно устрашавшим властные структуры, то есть убийствам. Никодем попросту не кланялся пулям, а большинство агрессивных революционеров после неудавшихся попыток убить короля впадали в шок и становились ярыми сторонниками монархии.
Предприимчивая Хлоя стала музой группы деятелей, удерживающих власть, или, вернее, удерживавших властителя, потому что Никодем содержится у них в большом футляре и извлекается оттуда только на время исполнения служебных обязанностей. Ее мужа постигла худшая судьба. Рыбак хотел вернуть себе изобретение, поскольку считал политиков непригодными для работы с машиной: «Он утверждал, что изобрел свой аппарат для чего-то более серьезного... на благо человечества, и что управлять им должен только он сам или избранный им человек». К сожалению, тот, кто однажды завладел пультом дистанционного управления, легко не сдается, о чем знают все любители изобретения под названием «телевизор». Политики единогласно отправили Рыбака в тюрьму, следуя провозглашенному ими принципу: «Кто достоин государства, должен заранее знать, что окажется в тюрьме!» Однако однажды что-то в окружении «механического избранника» начало идти не так, как следует. Во-первых, появились проблемы с обслуживанием: двое наемных слесарей не только пьют на работе, но и грабят Его Величество. Их добычей — кроме драгоценных орденов, которые они, вероятно, пропивают в близлежащих барах, — становится еще и смазочное масло, из-за чего монарху становится трудно (несмазанное горло) произносить речи. Затем отношения внутри правящей клики начинают портиться, и всё из-за Хлои, благосклонности которой добиваются лидеры всех партий. Такой поворот событий расстроил бы кого угодно, даже честную машину. Поэтому Никодим I обретает сознание и решает действовать без дистанционного управления. Он возбуждает страх у власть имущих тем, что внезапно высказывается по своей воле и говорит: «Надоело мне это, идиоты, я отправляю вас в отставку, жулики, и беру на себя государственное управление». К сожалению, неизвестно, чем закончился скандал, пьеса так и не была опубликована целиком в книжном виде, а текст, предназначенный для театра, утерян, за исключением фрагментов, напечатанных в «Литературных новостях» (1930, “Wiadomości Literackie”, 41, s.1).
(P.S. Эти фрагменты были перепечатаны в антологии “Niezwykły kryształ/Необычный кристалл” в 1986 году.
Полный текст пьесы был найден Мартой Фик в начале 1990-х годов в Силезской библиотеке в Катовице [Biblioteka Śląska, Katowice] среди львовских книг, журналов и документов, переданных советской стороной Польше на волне «перестройки». По этой найденной пьесе был поставлен варшавском театром “Teatr na Woli” одноименный спектакль, премьера которого состоялась 28 мая 1991. W.)
