облако тэгов
Когда я только начинал читать фантастику и фэнтези, а было это — страшно подумать! — более двадцати пяти лет назад, каждый из прочитанных авторов казался уникальным. Минуло лет десять, читательский багаж стал солиднее, и медленно, но неотвратимо пришло осознание, что практически все авторы на кого-то похожи, а кто-то так и вовсе откровенно "стоит на плечах гигантов". Нет, в поле зрения, разумеется, то и дело попадали (и продолжают попадать) действительно штучные, уникальные авторы и произведения, но к сорока годам мне стало казаться, что по-настоящему удивить меня, читателя, без ложной скромности, искушённого — более пяти тысяч оценённых только на ФантЛабе произведений соврать не дадут 
— стало совсем сложно.
Это не означает, что я перестал получать удовольствие, просто при знакомстве даже с самой качественной фантастикой и c самым необычным фэнтези всегда приходят на ум какие-то ассоциации, начинаешь вспоминать, что где-то, у кого-то и когда-то что-то подобное уже было, а то и вовсе можешь проследить специально рассыпанные по тексту отсылки и пасхалки, с помощью которых авторы либо выражают свою признательность тому или иному автору, либо просто пытаются блеснуть эрудицией. И это при том, что я прекрасно отдаю себе отчёт — считываю хорошо если половину подобных своеобразных оммажей, учитывая, что многих классических авторов как фантастики, так и фэнтези я читал непростительно мало, а кого-то не читал вовсе.
Возможно, вступление покажется слишком долгим, но без него невозможно объяснить, отчего пришёл я в столь бурный восторг, столкнувшись с творчеством автора, о котором сегодня хочу рассказать уважаемым читателям.
Евгения Ульяничева — автор практически неизвестный. Участие в некотором количестве сетевых литературных конкурсов (иногда — вполне успешное), страничка на Author.Today, да два опубликованных рассказа — вот, пожалуй, и всё, чем Евгения к настоящему времени может похвастаться. Сама о себе говорит она следующее: Меня зовут Женя и я — барышня-сочинитель ) Мне нравится определять себя именно так, в ироничном ключе, потому что "писатель" и "автор" это как-то слишком серьезно, а я человек веселый. Мало ли таких "молодых талантливых авторов", спросите вы? Вынужден согласиться — много. Более того, я очень сомневаюсь, что каким-то образом смог бы узнать о существовании произведений Евгении, если бы не счастливая случайность, из которых, по мнению некоторых авторитетных философски настроенных товарищей, наша жизнь, собственно, и складывается.
А дело было так: как-то от нечего делать просматривал я всё на том же Author.Today портфолио замечательного писателя и ничуть не менее замечательного художника Алексея Провоторова и зацепился взглядом за необычную картинку со стилизованной руной и луной на цепях:
Закинул цикл Сирингарий, для которого она была нарисована, в закладки, не ожидая от него ничего особенного, разве что очередной "псевдославянщины", а потом, в конце трудного рабочего дня, начал читать первый рассказ, давший всему циклу название. Дальше со мной произошло именно то, о чём позднее, когда "Сирингарий" появится (нескромно упомяну, что моими трудами) в базе ФантЛаба, Алексей предупредит в единственном тогдашнем отзыве — я буквально споткнулся о первые пару десятков абзацев, внезапно осознав, что я совсем, то есть ВООБЩЕ, не понимаю, ЧТО в рассказе происходит! В результате было решено отложить знакомство с ним на потом. И вот спустя пару дней, в звенящей тишине зимней ночи, на свежую, так сказать, голову, цикл, состоящий на тот момент из четырёх рассказов, был прочитан полностью...
Тогда же мной был написан и восторженный отзыв, но для общей характеристики цикла я всё-таки воспользуюсь давними словами Алексея из комментариев на всё том же Author.Today, потому что лучше о "Сирингарии" всё равно не скажешь:
Я смотрю на "Сирингарий" <...>, смотрю на теги, и понимаю, что тегов для Сирингария не существует. Такие штуки плохо влазят в каталоги, жанровые рамки – это не для них.
Славянское? Фэнтези? Бесспорно славянское, но безо всяких намёков на Древнюю Русь. Фэнтези? Любая достаточно развитая технология, как говорится, неотличима от магии, так что наверное да, фэнтези. С определённого угла.
Я читал много рассказов в своей жизни, и "Сирингарий" не похож ни на один из них, мне не с чем его сравнить, он начинается как убойно странная, но ладная сказка, а когда сквозь неё едва уловимо начинает проступать неоновый контур фантастической постсингулярности, когда вместо народных орнаментов начинают мерещиться узоры печатных плат, а в звуках жалейки прорезается импульсный писк электроники, по коже идут мурашки.
Согласен вот прям с каждым словом! Впрочем, в тот момент казалось, что это очень качественная, написанная прекрасным языком и ни на что не похожая не то фантастика, не то фэнтези, не то вообще не пойми чего (позже сама Евгения придумает определения "киберфолк" и "киберлубок" и что-то, знаете-ли, в этом есть), но все четыре рассказа были лишь очень яркими кусочками огромной мозаики, охватить которую мысленным взглядом в целом не представлялось возможным. Причём не паззла, а именно мозаики. И знаете почему? Каждая деталь паззла вырезана таким образом, что волей-неволей понимаешь — это часть чего-то более крупного, всего лишь фрагмент, который должен лечь на своё, чётко определённое место. Другое дело — мозаика, где каждый из фрагментов представляет собой просто стёклышко, которое может быть красивым и само по себе, и совершенно непонятно, куда его приладить, пока не охватишь взглядом общую картину.
С той поры минуло более двух лет, и всё это время Евгения расширяла и углубляла эту без преувеличения уникальную вселенную, выложив в свободный доступ более двадцати рассказов, относящихся к миру Сирингария. Какие-то из них я читал сразу после публикации, к каким-то из ранних возвращался снова и снова, какие-то вообще прочитал только за минувшие выходные, но всё это время становилось всё более очевидным, что это не просто эпизоды. Вот герои из самых первых рассказов; вот последствия того или иного события; вот робкое приоткрытие завесы тайны о прошлом этого мира; вот всё новые и новые локации, связанные сквозными персонажами, которые появляются далеко не сразу; вот туманные намёки на то, ЧТО и ГДЕ происходит в общем и целом, а вот... Но кто ж его знает, к чему придёт цикл в финале!? Сама Евгения предпочитает называть рассказы/повести цикла "сериями", и что-то в этом, безусловно, есть. Какие-то из них можно читать в отрыве от магистральной сюжетной линии, и тогда они могут восприниматься как своеобразное переиначивание славянского фольклора на новый лад. Но когда картина-мозаика начинает медленно складываться в голове, когда приходит понимание, что фэнтези в его исконном понимании тут и не пахнет, а сквозь псевдославянскую причудливую вязь слов начинает проступать некая жутковатая постсингулярная не то реальность, не то виртуальность — поверьте, это дорогого стоит!
При этом важно понимать, что о сюжете хоть отдельных рассказов, хоть цикла в общем, вырисовывающемся ближе к середине второго десятка рассказов, поведать практически невозможно. Слишком многое придётся объяснять, слишком многое придётся буквально "разжёвывать", но, во-первых, это непростительно спойлерить, потому как понимание некоторых моментов приходит значительно позднее первых пяти-шести рассказов, да и то скорее на интуитивном уровне, а не на любезно "разжёванном" автором, а во-вторых — где гарантия, что я всё правильно понял, и всё не вывернется потом наизнанку, полностью изменив восприятие происходящего?
Как пишет Евгения? Хорошо пишет, словно кружево из слов плетёт, фольклорное начало с техногенным мешая, да не всем по душе подобное придётся. Вот в такой примерно стилистике:
В узел Лисьей Шерсти Пустельга пристал пару дней назад. Как раз новую луну на шестах-долгоносах вздёрнули, на цепи посадили, как заведено. Сразу добро да светло стало, отрадно. Пустельга для ночева комору у вдовой взял. Мог и на улице пожить — теплынь стояла — но под свежую луну всякая пакость любили выбраться, глаза-шкуру погреть.
Лисья Шерсть порядочным узлом была: улицы спиралькой посолонь, а по центру Коза, из блестящей соломы чудь выше крыш, рога в Высоту смотрят, бубенцами да лентами изукрашенные. Из пасти Козы тоже ленты свисали — для сытости, значит.
Пустельга Козе в ножки поклонился, честь по чести. Здесь, где Кольца Высоты не давили, и трава живая росла, и деревья нормальные водились. Бывал Пустельга и в других местах. В одних из-под земли муть какая-то пёрла, проволока цветная, оплёточная; в других дерева стояли вниз головами, корнями облака да птиц хватали, тем и проживали; в третьих колодцы с Высоты спускались, вода там столбилась глубокая, чистая, чисто зеркальце заглядное.
Локации, если можно так выразиться, тоже представлены весьма необычные:
...Гать люди на совесть клали, доска к досочке. Под ногами едва покачивалось; зарево алело, дробилось в осколках водяного зеркала; кричали тоскливо вечерние птахи.
На люди по темноте не захаживали. И правильно делали. Насколько глаз хватало, раскинулась она, поле не сеянное, зеркала не катанные: ровно соты-оконца, водой всклень налитые, да каждое окошко о тринадцати граней, да у каждого свой цвет переливом, с исподом. Где плотно окошки сидели, а где между ними улочки тянулись.
Мыслил Сумарок — коли сверху глядеть, так, пожалуй, ни одного узора схожего, все разные...
Вставал туман, ровно птица белая крылья простирала.
Что сюжетно представляют собой рассказы и повести из цикла? Не вдаваясь в подробности, отмечу, что в описываемом госпожой Ульяничевой миропорядке каким-то образом сосуществуют два мира — человеческий, который, собственно, Сирингарием и называется, отведённый для жизни людей, и ещё один, именуемый Тлом, где обитают существа гораздо более могущественные, для которых человечество — "людва, хлебный скот", над которыми они своеобразными пастухами поставлены. И по большому счёту, подавляющее большинство рассказов повествуют именно о столкновении различных защитников человечества с проявлением враждебных ему сил. Впрочем, защитники эти весьма своеобразны — поставленные над "скотом хлебным", таинственные кнуты, вроде четырёхрукого Варды, умеющего ловить тени, или железнозубого Сивого, могущего обратиться хоть конём, хоть волком, хоть стаей птиц, не менее загадочные чаруши и мормагоны человеческой природы, обладающие не столько сверхъестественными способностями, сколько знанием о том, как противостоять той или иной нечисти, а ещё находящиеся пока за кадром некие вертиго, которые и кнута готовы распотрошить/препарировать в целях познания его природы, и ещё более могущественные сущности, которые самим кнутам приказы отдавать могут. В общем, сложно всё... 
Но безумно интересно!
А уж какая в цикле нечисть! Спойлерить описаниями — только удовольствие читателям портить, но диапазон действительно широк, причём не понятно, опять же, не то естественные порождения это чуждой человеку биологической (или не биологической?) системы, не то что-то специально выведенное, чтобы в узде его держать, или попросту из-под контроля вышедшее. А уж какие у ентой самой нечисти имена, ммм... 
Тут тебе и мыги с постригушами, и стерги с потаскухами, и лубяные волки с листобоями, и Огневида с птицей-юстрицей, и шубы с кафтанами, и много чего ещё, но мой бесспорный фаворит — это ляпушка-тяпушка! 
Одним словом, рекомендую цикл всем и каждому, если кто-то хочет познакомиться с чем-то по-настоящему уникальным, не имеющим аналогов (по крайней мере, я подобного не встречал) в современном русскоязычном сегменте фантастики/фэнтези. Если вы из таких — милости прошу ознакомиться с творчеством Евгении Ульяничевой! Сколько бы её не читал, всегда вспоминается одна из героинь, Марга, рассказывающая о своих разных глазах:
— Один глаз мне припал от лета, другой — от зимы. Летним я вот тебя вижу, березыньки, да что кругом деется. А зимним ровно в иное место зрю через оконце запотелое, замороженное.
Вот и у меня ощущение, что госпожа Ульяничева не столько сама придумывает мир Сирингария, сколько куда-то в иное место зрит, и чем дольше вглядывается, тем больше деталей рассмотреть может, а со временем и всю картину узрит...
Учитывая, что порог вхождения у цикла максимально высок, очень рекомендую (если всё-таки надумаете познакомиться с творчеством нашей сегодняшней героини) начать знакомство с заглавного рассказа, но если совсем не зайдёт — не сдаваться, а попробовать что-то отвлечённое, происходящее в том же мире, но не связанное с "магистральной линией", как я это называю. Например Березыню, или ту же Ляпушку-тяпушку. А то и вовсе внецикловый рассказ Дураки и Дорога заценить, который прекрасно демонстрирует, на какое буйство фантазии способна Евгения.
Повторюсь: просто попробуйте! Не понравится — жду гневные комментарии!
P.S. Не могу не упомянуть и ещё об одной важной составляющей восприятия творчества Евгении, чисто визуальной. Речь об иллюстрациях, который рисует к циклу уже не раз упомянутый мной Алексей Провоторов. Важно здесь то, что рисует он не по заказу, не за деньги, а потому лишь, что сам является горячим поклонником и "Сирингария", и творчества Евгении вообще, а два из трёх из её опубликованных рассказов — соавторский именно с Провоторовым В своё время в прошлогоднем сентябрьском номере журнала "Мир фантастики" и в авторском сборнике Алексея Костяной (кстати, тоже очень рекомендую — и рассказ, и сборник ).
Началось всё, как я уже упоминал, со стилизованной руны и луны на цепях, потом был милашка Сивый, одно описание которого уже само по себе доставляет, как говориться:
Сапоги у Сивого — человеческой кожи, костями подбитые. Зубы железные. Волос тоже железный, пепельный. Говорит — скалится. Смеётся — глаза мёртвые. Три раза в дверь стучится, а после входит.
И нет от него ни ограды, ни препоны, ни заговора, ни отговора.
А дальше Алексея было уже не остановить... 
С иллюстрациями можно ознакомиться здесь или здесь, а у меня прям глаза разбежались, какую выбрать для примера, но давайте остановимся на вот этой вот, очень уж хорошо холодный налёт техногенности поверх псевдоэтники передан:
Ну и уже упомянутую Маргу из "Березыни" нельзя не показать:
И да, специально для тех, кто начнёт презрительно кривить лицо со словами "фу, нейросетка": Алексей никогда и не скрывал, что иногда использует нейросети как инструмент, но и руками он вполне "и могЁм, и мОгим", как говорилось в одном известном кинофильме. Вот, к примеру, одна из героинь (важная для повествования) по имени Амуланга, нарисованная им вручную, когда электричества в его родном городе не было:
В завершение ещё раз повторюсь: просто попробуйте, оно того стоит.
Если зацепит — сядете на крючок "Сирингария" навсегда.