Блог


Вы здесь: Авторские колонки FantLab > Авторская колонка «Pickman» облако тэгов
Поиск статьи:
   расширенный поиск »

1984, 3D, The Walking Dead, Weird Fiction Review, Аватар, Агата Кристи, Алан Мур, Алексей Иванов, Андрей Дашков, Андрей Тепляков, Андрей Хуснутдинов, Артур Мейчен, Брайан Ламли, В финале Джон умрет, Владимир Аренев, Владислав Женевский, Гаспар Ноэ, Глен Хиршберг, Господин Никто, Грибы с Юггота, Григорий Чхартишвили, Грэй Ф. Грин, Грэм Мастертон, Джаред Лето, Джефф Вандермеер, Джеффри Форд, Джо Р. Лансдейл, Джо Хилл, Джон Джозеф Адамс, Джон Маркс, Джордж Оруэлл, Дмитрий Быков, Дмитрий Тихонов, Дон Коскарелли, Дэвид Вонг, Дэвид Финчер, Дэн Симмонс, Дэрил Грегори, Иван Наумов, Игра престолов, Изгоняющий дьявола, Итало Кальвино, Йон Айвиде Линдквист, Келли Линк, Кетополис, Ким Ньюман, Клайв Баркер, Конни Уиллис, Кормак Маккарти, Кристофер Голден, Кристофер Нолан, Кусчуй Непома, Лавкрафт, Леонардо Ди Каприо, Леонид Андреев, Лэрд Баррон, МТА, Майкл Маршалл Смит, Майкл Суэнвик, Марина Галина, Мария Галина, Мартин Скорсезе, Мила Йовович, Мифы Ктулху, Михаил Вершовский, Михаил Елизаров, Мэри Шелли, Никита Михалков, Нил Гейман, Олден Белл, Олег Кожин, Оскар, Питер Уоттс, Полночь дизельпанка, Пу, Роберт де Ниро, Рэй Брэдбери, Рэмси Кэмпбелл, С. П. Сомтоу, Саймон Бествик, Самая страшная книга, Санкт-Петербург, Сергей Чекмаев, Сны разума, Стивен Кинг, Стивен Холл, Тьма, Уильям Хоуп Ходжсон, Фантазм, Филип Дик, Хэллоуин, Чайна Мьевиль, Чарльз Бёрнс, Челюсти, Шимун Врочек, Ширли Джексон, Эдвард Нортон, Эдгар Аллан По, Эллен Датлоу, Юнг, Юрий Куклачев, Яцек Дукай, анимация, аннотации, анонс, антологии, антология, биографии, боди-хоррор, вампиры, вопросы в никуда, выступления, государство, дебют, демоны, детективы, дети, змеи, зомби, зомбокалипсис, зыбкое, игра, издательские дела, издательское, изобретения, интервью, итоги года, катастрофы, кино, конкурс, контакт, красота, лавкрафтианский хоррор, лингвистическая фантастика, литература, лорд Дансени, лучшее, магический реализм, мистика, мифология, мозг, мягкая НФ, на злобу, наркотики, научпоп, не для всех, невыносимая ломкость бытия, обзор, обложки, объявление, ожидания, отзыв, отцы и дети, педофилия, переводческое, переводы, петиция, покемоны, польская фантастика, постапокалиптика, постмодернизм, поэзия, премии, прошу совета, разочарования, рассказ, рассказы Женевского, реализм, рейтинги, рекомендую, рецензия, роман, роман-катастрофа, роман-мозаика, российская литература, русский хоррор, самосовершенствование, сатанизм для самых маленьких, сборник, сенсация, серии, стимпанк, стихи, тайны Вселенной, твердая НФ, тенденции, триллер, ужасы, фантастика, фэнтези, хоррор, хронофантастика, худшее, цветная волна, цикл, цитата, шедевр, юмор
либо поиск по названию статьи или автору: 


Статья написана 26 июня 2013 г. 21:15

Владимир Аренев. Мастер дороги. — М.: Фантаверсум, 2013

Если допустить, что у серьезного писателя всякая книга – автопортрет, то сразу напрашивается несколько аналогий. Скажем, роман – это монументальная скульптура или изображение в полный рост; масштабное, но грубое, набросанное щедрыми импрессионистскими мазками. Стихотворение – эскиз перед зеркалом (иногда и полноценный рисунок, но это у избранных). А вот сборник малой прозы – детальный портрет, прописанный до последней черточки. Это особенно верно, когда тексты в книге разделяют годы и десятилетия; тогда портрет обретает объем не только в пространстве, но и в четвертом измерении – времени.

«Мастер дороги» как раз из таких полотен, так что присмотримся повнимательней к творческому лицу Владимира Аренева (хотя это и псевдоним, называть его личиной или маской не хочется: пока что автор не давал ни единого повода для сомнений и поразительно похож сам на себя).

Во-первых, это доброе лицо. Персонажи Аренева могут быть смелыми и робкими, трудолюбивыми и праздными, вредными и понимающими – но злых среди них не найдется. Кто-то скажет, что это эскапизм и благодушие – да полно вам! Переберите в уме своих знакомых. Много ли среди них душегубов? Мошенников? Воров? Если да, то вам крупно не повезло – но статистика все же против вас.

Отказываясь от темных оттенков, автор отнюдь не заваливает читателей сладкой ватой. Даже в самых ироничных текстах героев ожидают испытания – и для каждого припасена своя мера ответственности. Выдержат этот груз не все, а некоторые не станут даже и пытаться – но лучшие вещи в сборнике не о них.

Во-вторых, это умное лицо. Аренев, словно любознательный турист, разгуливает по разным мирам и эпохам. Где-то он явно успел обжиться и стал своим, где-то ограничился видом из окна и кратким отзывом о гостинице и сервисе. Проще говоря, однообразию в этой книжке места не отыскалось. А вот досадный схематизм временами проглядывает. Особенно это заметно в заглавной повести, построенной на концепциях Джозефа Кэмпбелла – столпа сравнительной мифологии. «Мастер дороги» представляет собой пространную философскую сказку-притчу, персонажи которой вызывают не больше симпатии, чем олицетворения добродетелей и пороков в средневековых аллегориях. Сложность замысла сыграла с автором злую шутку: увлекшись широкими метафорами и играми со структурой, он забыл привнести в свою вселенную хотя бы толику тепла – и от бледных фигур, обитающих на страницах повести, веет искусственностью. В «Оси мира» Святослава Логинова (чье влияние Аренев охотно признает) схожие мотивы обыграны естественнее и удачней.

С другой стороны, рядом мы видим рассказ «В ожидании К.», в котором идеи того же Кэмпбелла воплощены изящно и органично, более того – незаметно для глаза (со смысловой подкладкой так и надо: не годится, чтобы костяк выпирал из-под кожи, такие подробности не для публики). Ареневу удается то, что пытались вслед за Нилом Гейманом сделать многие: взять образы, отложившиеся у каждого из нас в подкорке (мифические или сказочные), и вывести их в реальность. Пытались многие, преуспели единицы – и Аренев среди них. Это тем удивительнее, что основа у рассказа довольно неожиданная – произведения Корнея Чуковского. Персонажи и мотивы «Крокодила», «Краденого солнца», «Тараканища» и других классических историй изящно переплетаются на фоне современного (альтернативного) Петербурга, образуя причудливые порой, но крепкие сочетания. При этом «В ожидании К.» – один из самых актуальных текстов в сборнике, пропитанный невыдуманными эмоциями и небанальными страстями.

Кстати об эмоциях. Если вы еще не догадались, Владимир Аренев – человек неравнодушный. Среди ранних рассказов еще можно встретить незамысловатые истории, по сути – анекдоты, затеянные ради остроумной развязки («Первое правило свинопаса», «Каморка под лестницей», более поздний «Зачет для избранного»). Но чем ближе мы подбираемся к Ареневу сегодняшнему, тем острее становятся конфликты, живее – человеческие чувства, труднее – нравственный выбор, встающий перед героями. Так, в «Деле о детском вопросе» нетипично переосмысленная биография Шерлока Холмса (хотя место ли ей в такой вот антологии – большой вопрос) служит лишь ключиком к другой загадке, несравнимо более сложной – взаимоотношениям отца и сына. И смесь оказывается действенной, разве что небезупречной в пропорциях. А вот к повести «Душница» никакие «разве» не применимы. Такой стройности, такой обманчивой простоте позавидовали бы и некоторые классики. И, кажется, никто еще не писал так о вечной проблеме живых и мертвых. Этот мир очень похож на наш, только существование души в нем – непреложный факт. После смерти человека душа помещается в специальный шар наподобие воздушного и хранится сперва у родных усопшего, затем — в специальном сооружении-некрополе, той самой душнице. Сколько в этих мертвецах от людей, которыми они когда-то были?.. Красивая фантастическая метафора становится поводом поговорить о памяти и помнящих – и рассказать об одном обыкновенном мальчишке, которому пришлось совершить нечто необыкновенное… и повзрослеть. Повесть еще только начала собирать урожай заслуженных премий, но их все равно будет недостаточно; под заголовком «Душница» вполне уместно смотрелись бы слова «Хьюго», «Небьюла» и «Локус».

Тема посмертия притягивает Аренева издавна: рассказ «Единственная дорога» (первый в его карьере), также включенный в сборник, мог бы служить приложением к «Душнице» – как взгляд «с той стороны». Простота сюжета и его воплощения вполне компенсируется искренностью автора. Иное дело «Нарисуйте мне рай» – вещица тоже из ранних, но исполненная с цельностью и надрывом поздних. Загробная жизнь оказывается неотличимой от жизни обычной – и если кто-то вырастил бы из этой мысли социальную сатиру, то у Аренева получилась маленькая драма, в которой поднимаются очень серьезные вопросы, а ответ зависит лишь от читателя.

Впрочем, помимо философского серого в палитре Аренева имеются и другие цвета. К примеру, «Часы с боем» представляют собой увлекательный мистический почти-что-триллер, круто замешанный на вудуизме и перипетиях эмигрантской жизни. «Вкус к знаниям» – забавная экскурсия в эпоху победившего ктулхианства, хотя Лавкрафта в ней заметно меньше, чем затейливо преломленного университетского быта (не будем забывать, мы имеем дело с преподавателем).

Разглагольствуя о темах и цветах, мы чуть было не упустили главную черту портрета – а она-то и бросается в глаза первой: Владимир Аренев из тех писателей, что постоянно растут, опровергая аксиому о прыжках выше головы. А значит, следующие портреты будут еще лучше, без клякс и ломаных линий – но и сейчас не возникает сомнений, что кисть попала в правильные руки.


Статья написана 18 июля 2010 г. 15:26

У священных книг есть свойство, за которое их ценят даже те, у кого их святость доверия не вызывает: всеохватность. На скромном текстовом пространстве умещается и человек со всеми его радостями, горестями и чаяниями, и устройство вещей, и громогласно-тихая поступь богов. Можно поспорить, что картина всегда неполна, что никаким писаниям не под силу вместить жизнь во всей ее полноте. Но ведь и чертеж машины не дает нам представления о шероховатости ее корпуса, о блеске металла на полуденном солнце, о тоне и ритме ее песен — а все-таки в черно-белых схемах заложено достаточно знаний, чтобы машина из умозрительной заготовки стала частью реальности и предстала перед нашими глазами.

Так и в «Богах Пеганы» содержится ровно столько мудрости, сколько нужно, чтобы с чистого листа набросать небольшую вселенную. Если бы судьба призвала меня стать основателем новой религии, я бы предал имя Дансени забвению и высек бы его слова на двунадесяти двенадцати каменных плитах — и кто знает, не стало бы тогда в мире больше добра, не растворилось бы без остатка зло в простом и разумном порядке вещей. Ибо боги и пророки Пеганы не учат безгрешности, не ворошат, подобно опавшим листьям, хитросплетений нравственности: призывают они лишь к примирению с тем, что нас окружает и составляет. В мире нашлось место и жизни, и смерти, и взрывам веселья, и минутам покоя — и, быть может, «это очень мудро со стороны богов», как сказал бы Лимпанг-Танг, бог радости и сладкоголосых музыкантов. Но правил, по которым играют они в свои игры, нам не понять. Остается лишь принимать мир таким, какой он есть — и помнить, что в сердце его…

Красота. Не бледная чахоточная особа, которой восторгался Уайльд; не пухлая земная человекородица, которую живописал Рубенс; не гибрид из силикона и плоти, что смотрит на нас с глянцевой обложки. Нет, эта первородная красота открывается лишь тому, «с кем во время одиноких ночных прогулок говорят боги, склоняясь с расцвеченного звездами неба, тому, кто слышит их божественные голоса над полоской зари или видит над морем их лики». Это красота бога, что гладит кошку, и бога, что успокаивает пса; красота человека, бессильного в схватке с мирозданием и сильного в своем бессилии; красота конца времен — неизбежного, непостижимого и не окончательного...

Проза лорда Дансени — не самый безопасный из наркотиков, но ведь дозу рискуешь получить в любую минуту — достаточно летней ночью оказаться в поле и услышать голос ночной птицы; выглянуть январским вечером в окно и увидеть танец снежных бесов; замереть на скалистом берегу, вглядываясь в круговорот безумных волн. То, о чем писал Дансени, всегда рядом — это мы далеко...





  Подписка

Количество подписчиков: 153

⇑ Наверх