Можно сказать, что чтение в интернете относится к новому типу восприятия информации, отличного от опыта чтения книги. По мнению доктора биологических и филологических наук, заведующей Лабораторией когнитивных исследований СПбГУ, профессора Татьяны Черниговской, мы уже перешли в другой тип цивилизации, где объем информации оказывается настолько велик, что теряет значительную часть своей ценности. Даже в узких профессиональных сообществах каждый день выходит по несколько больших статей — прочесть и переработать их все не представляется возможным.
цитата
Учитывая необычайную пластичность мозга и его способность меняться под влиянием окружающей среды, мы должны задать себе важный вопрос: влияет ли чтение в интернете на то, как мы воспринимаем информацию во время чтения за его пределами?
цитата
Марианна Вулф также обнаружила у себя проблемы с чтением. В одной из статей она описала, как попытка взяться за Германа Гессе после целого дня веб-серфинга и лавирования среди сотен электронных писем, закончилась для нее неудачей: «Я не шучу, я просто не смогла это сделать. Чтение первой страницы обернулось настоящей пыткой. Я не могла заставить себя замедлиться, перестать сканировать текст, отыскивать ключевые слова… Мне было противно от себя самой».
Ой-ой... а ведь знакомая проблема.
цитата
В своих последующих публикациях Николас Карр продолжил развивать тему негативного влияния интернета на восприятие и в итоге выпустил книгу «The Shallows» (за которую получил Пулицеровскую премию), где приводились данные исследований, указывающих на уязвимость интернет-пользователей для отвлекающих факторов, снижения глубины понимания информации и концентрации внимания. Известно, что из-за интернета также ухудшаются такие навыки, как способность возврата к уже переосмысленной информации, индуктивный анализ, критическое мышление, воображение и обдумывание.
цитата
Когнитивист Анна Манген из Университета Ставангера (Норвегия) специализируется на изучении различий в восприятии разных носителей информации. В одном из своих недавних экспериментов она попросила 72 школьных выпускников прочитать отрывки из художественной литературы и информационные заметки с бумаги и с экрана компьютера.
При последующем прохождении тестов на понимание выяснилось, что молодые люди, читавшие тексты с бумаги, лучше остальных поняли и запомнили его содержание. В другом эксперименте испытуемым предлагалось прочесть рассказ Элизабет Джордж с бумаги или с помощью электронной книги Kindle, чтобы затем пройти нетребовательный тест по восстановлению хронологии событий в повествовании. Задание не подразумевало глубокого анализа или критического мышления. Обладатели книжных копий показали значительный прогресс по сравнению с читателями электронных книг.
Общий вывод в статье умеренно-оптимистичный, хотя понятно, что до окончательных выводов ещё далеко.
Интересная статья в "Нью-Йорк Таймс". Переводить нет времени, но вот вам тезисы:
1. В 2008 (после выхода на рынок ридера Киндл)-2010 рынок е-книг вырос на 1260% (не опечатка!), а в 2011 обанкротился Borders, и традиционную книжную индустрию все начали хоронить.
2. Но предсказанный книжный апокалипсис не состоялся. В 2015 году продажи е-книг "резко просели" (на 10% за первые пять месяцев). Продажи пейпербеков за тот же период выросли на 8,4%.
3. Продажи специализированных устройств (ридеров) неуклонно падают, т.к. читатели переходят на чтение с планшетов и смартфонов. В прошлом году было продано 12 миллионов ридеров, а в 2011 -- 20 миллионов. Ридеры выходят из моды.
4. А вот это самый интересный для меня факт из всей статьи: The American Booksellers Association counted 1,712 member stores in 2,227 locations in 2015, up from 1,410 in 1,660 locations five years ago. / Американская ассоциация книготорговцев насчитала 1712 магазинов-партнёров в 2227 городах в 2015 г., против 1410 магазинов в 1660 городах пять лет назад. То есть за пять лет книжных магазинов стало на 300 штук больше.
5. Hachette, Simon & Schuster, Penguin Random House увеличивают склады (Пингвин удвоил складскую площадь) и внедряют новые методы работы с магазинами-партнёрами. Пример: разрешили магазинам брать книги маленькими партиями, возврат непроданного снизился на 10%. Пингвин ежедневно обрабатывает информацию о 10 миллионах продаж и на основе полученных результатов рекомендует розничным продавцам, какие книги лучше закупать. (The company now tracks more than 10 million sales records a day, and sifts through them in order to make recommendations for how many copies of a given title a vendor should order based on previous sales.)
6. “It’s a very simple thing; only books that are on the shelves can be sold,” Mr. Dohle said. "Всё очень просто: продаются только те книги, что стоят на полках", -- сказал мистер Дойл (исполнительный директор Penguin Random House).
Мне, к примеру, приятно заходить на Амазон, но книжный всё же приятнее...
7. Понятно, что... ничего не понятно. Рынок стабилизировался, но всё меняется слишком быстро и непредсказуемо; к примеру, влияние на книжный рынок смартфонов и планшетов пока отследить трудно, да тут ещё Амазон выпустил новый супердешёвый планшет (49,99 долларов... они там что, с ума сошли?). Но книжная индустрия пока не померла и в ближайшее время не помрёт. По крайней мере, в англоязычном читающем мире.
И мне ещё понравилось вот это: Now, there are signs that some e-book adopters are returning to print, or becoming hybrid readers, who juggle devices and paper. / "Есть признаки того, что некоторые пристрастившиеся к е-книгам читатели возвращаются к бумажным книгам или становятся гибридными читателями, которые переключаются с устройств для чтения на бумагу и обратно". Лично я гибридный читатель.
"В рамках производства дешевой литературы можно продать что угодно, даже старую классику, какой бы скучной она ни была. Весь секрет в том, чтобы немного оживить обложку и подогреть интерес зрителей*. Это вопрос воображения, а у мистера Шермана его хоть отбавляй!"
Поясню: на скриншоте главный герой фильма "Зуд седьмого года", редактор в издательстве, выпускающем бульварную литературу, творчески редактирует обложку "Маленьких женщин" Луизы Мэй Олкотт, углубляя декольте четырём девицам, у которых вид и без того далёкий от скромного. В верхней части обложки -- имя автора и название книги, в нижней -- надпись "СЕКРЕТЫ ДЕВИЧЬЕЙ СПАЛЬНИ", которая как бы намекает... на то, чего в книге и в помине нет.
1955 год, на секундочку. Маркетинговые технологии были, есть и будут есть.
---
* В фильме были "зрители", хотя явно просятся "читатели". Оригинальной звуковой дорожки у меня нет, но тут, в принципе, и слова не нужны. Картинка говорит сама за себя. :)
---
P.S. Я болею, читать не могу, новые отзывы откладываются. Может, на следующей неделе что-то попробую написать.
Не хотела писать развёрнутый отзыв на сей «шедевр», поскольку и так уделила ему слишком много времени, коего жаль, но потом решила, что, во-первых, надо быть добрее и предупредить читателей о том, что ждёт их под стильной обложкой и заманчивой аннотацией, и, во-вторых, я так редко ставлю книгам единицы (на Goodreads; на Фантлабе, так и быть, поставлю двойку), что подобное надо бы как-то… обосновать.
Итак, пока я не выгрузила впечатления из мемори, слушайте все и не говорите, что не слышали.
Если верить аннотации, книга с загадочно звучащим названием «Вермильон» повествует о приключениях лихой и бесстрашной героини, заядлой курильщицы с пистолетом, Элоизы «Лу» Мерривезер, которая занимается необычным и опасным делом: она психопомп, то есть охотник за привидениями и цзян-ши (зомби на китайский лад). Нет, действие происходит не в Китае, а в Сан-Франциско второй половины условного XIX века; условного — потому что это альтернативный мир, где призраки и прочая сверхъестественная братия никого не удивляет, а место индейцев занимают племена говорящих медведей, морских львов и, возможно, автор держал в уме каких-то других разумных животных, о которых напишет в продолжении. Но в этом мире, как бы там ни было, есть Фриско, а в нём — Чайнатаун, где живёт мать нашей героини. И вот однажды вышло так, что именно Лу Мерривезер пришлось взяться за расследование дела о пропавших обитателях Чайнатауна, которые отправились куда-то в Скалистые горы, откликнувшись на предложение о работе для китайских иммигрантов, и пропали без следа где-то в окрестностях санатория для богачей, которым управляет загадочный Доктор Панацея…
Первая ошибка, которую может сделать читатель: ожидание от «Вермильона» экзотики. Практически вся «китайщина» предстаёт перед нами на первых страницах, и она в той или иной степени знакома искушённому читателю или любителю мистических сериалов про охотников за привидениями, а также аниме соответствующей направленности. Ну да, есть такие цзян-ши, ну да, они питаются, как и призраки, жизненной энергией (ци), поэтому в каком-то смысле могут считаться одновременно призраками, вампирами и зомби. Ну да, китайские иммигранты в Сан-Франциско вынуждены были жить в Чайнатауне, белые их не любили и не понимали, при любой возможности старались обмануть и не видели ничего дурного в том, чтобы направлять азиатов туда, где было больше шансов погибнуть, чем получить заслуженное жалование. Надо заметить, Лу Мерривезер — полукровка, китаянка лишь по матери, и автор явно намеревалась на примере героини продемонстрировать, что расизм — это нехорошо. Но отношения между белыми американцами и китайцами быстро — примерно на отметке в 20% от текста — ушли на второй план, как и всё китайское. Взамен выступило кое-что другое, стремительно начало набирать обороты, да так и разгонялось до самого финала.
Вывод первый: «Вермильон» — не экзотика, а игра в экзотику.
Вторая ошибка, которую может совершить наш гипотетический читатель, заключается в том, что ему следовало бы сопоставить указанный в аннотации возраст героини (19 лет) с тем, что она хороший стрелок, заядлая курильщица и вообще очень крутая. Прямо скажем, опасное сочетание… Но ещё опаснее оно становится, когда выясняется, какие китайские черти обитают в душе Лу Мерривезер. Она изображает мужчину: одевается по-мужски, коротко стрижёт волосы, ведёт себя соответственно. Курит, да — у неё настоящая зависимость от табака. Есть популярное нынче выражение (и соответствующее социальное движение) gender-bending — гендерный перевёртыш, то есть ситуация, когда привычные образы меняют пол и обретают новые качества; вы наверняка видели подборки картинок в стиле «Если бы гномы из “Властелина колец” были женщинами», «Если бы супергерои на обложках комиксов или постерах принимали те же позы, что и супергероини» и так далее. Тот факт, что эти картинки (и не только они) направлены на борьбу с гендерными стереотипами, думаю, в дополнительных объяснениях не нуждается. Но перевёртыш в «Вермильоне» вышел несуразным. Будь всё по стандартной схеме, у нас вместо стандартного «частного детектива с тёмным прошлым и наплевательским отношением к обществу» появилась бы «частная детектившица с тёмным прошлым и наплевательским отношением к обществу», и я бы не прочь почитать роман о такой героине, но… вступает в игру фактор возраста. Напоминаю, Лу всего лишь 19 лет! Всё её тёмное прошлое заключается в старшем товарище, который несколько лет назад уехал, так и не узнав, что Лу его любит. И есть ещё история со смертью отца-психопомпа, наступившей в результате отравления киноварью: чуть ли не с первого упоминания об этом печальном событии читателю ясно, что к чему, но Лу будет тупить до середины романа. Всё! Для 19-летней своенравной девицы, в общем-то, нормально. Для главной героини нуарной истории — маловато будет.
Вывод второй: «Вермильон» — не нуар, а игра в нуар.
Злободневные темы в книге затронуты не только в контексте гендерного перевёртыша, но и в контексте однополой любви. Точно знаю, что многих лаборантов это отпугнёт от книги без дальнейших комментариев, но, хм, проблема не в теме как таковой, а в том, как она вписана в роман. Если коротко — никак. У меня создалось впечатление, что автор выходила из сюжетных затруднений путём смены ориентации, а то и пола отдельных персонажей. История начинается с того, как Лу отправилась спасать бедолаг из Чайнатауна от смертельной опасности, а в итоге приходит к тому, что её больше всего на свете начинают заботить ориентация и пол одного из главных злодеев и ещё кое-каких персонажей второго плана…
На фоне всей этой гендерной чехарды проступают и другие проблемы, связанные с глубиной проработки персонажей. Особенно досталось злодеям. Пафосный, нестрашный, нелепый, совершенно карикатурный вампир Лазарус мог бы оказаться уместным на страницах пародийного фэнтези, но в «Вермильоне» всё всерьёз. Шай, подручный Лазаруса — отдельная песня. По ходу повествования он несколько раз превращается из довольно приятной персоны в весьма неприятную, и превращения эти выписаны таким образом, что невольно начинаешь подозревать неладное: дело не в том, что героиня не знает, как оценивать поступки этого героя, а в том, что сама автор не понимает, как с ним быть! Если вспомнить о нуарных стереотипах, то, вроде бы, всё просто: чем красивее персонаж внешне, тем он порочнее внутри (и тем опаснее находиться с ним рядом — да, вы правильно догадались, Шай в силу некоторых причин наделён качествами famme fatale). Есть желание всё перевернуть с ног на голову? ОК, давайте придумаем его порочности интересное обоснование, и всё сразу станет «не так однозначно». Казалось бы, Танцер пошла как раз по этому пути, но получилась чушь. Шай слишком нормален для психопата и слишком психопатичен для нормального; в ситуации, когда в массовой культуре имеются своего рода эталонные «симпатичные монстры в человеческом обличье» (взять хотя бы Ганнибала Лектера), это равнозначно приговору для героя. Поверить в него попросту невозможно, потому что в его поступках нет и намёка на внутреннюю логику. А уж если учесть, что по сюжету ему намного больше лет, чем можно предположить…
Вывод третий: глубина проработки героев и психологичность — полный провал. Зато есть жонглирование злободневными темами, причём такое, что, как мне кажется, критикуя эту книгу в англоязычной среде, можно прослыть сразу расистом, шовинистом и гомофобом.
Ну и по сюжету в целом добавлю пару неласковых слов. Действия Лу Мерривезер анекдотически нелепы и в совокупности превращают повествование в череду глупостей; причём время от времени Лу сокрушается по поводу своей потрясающей способности влипать в неприятности на ровном месте, что не мешает ей на следующей станице повторить всё тот же смертельно опасный номер — и так раз за разом. Если ей говорят чего-то не делать или не соваться куда-то — она поступает с точностью до наоборот, двигаясь от сцены к сцене с грацией слона в лавке, переполненной китайским фарфором. Помогая своей героине, автор вводит в сюжет новых действующих лиц, старым произвольным образом меняет IQ или добавляет ранее не существовавшие навыки, а по «локациям» разбрасывает разные полезные штуки. В общих чертах сюжет худо-бедно складывается благодаря этим действиям, но если начать задавать вопросы… Зачем злодей, убив двух проштрафившихся подчинённых, подвешивает их на балконе своей тайной комнаты — для красоты? Почему бутылочка эликсира жизни не исцеляет от чахотки, но воскрешает из мёртвых? Зачем подручный злодея, узнав о том, что Лу не та, за кого себя выдаёт, сначала тащит её за собой через горы, а потом бросает в шаге от цели? Каким образом главный злодей собирается «наладить производство» магических машин, если прототип действует благодаря вещи, существующей в единственном экземпляре? Почему «мистера Мерривезера» никто не попросил заплатить за пребывание в санатории? Почему никто не заметил, что в окрестностях санатория строят поезд — и где брали материалы для этой работы? И таких вопросов ещё много, много.
Общий вывод: роман честно заслужил 2 из 10 по шкале Фантлаба. Может, заслужит и премию за злободневность, но точно не от меня.
облако тэгов
Рынок стабилизировался, но всё меняется слишком быстро и непредсказуемо; к примеру, влияние на книжный рынок смартфонов и планшетов пока отследить трудно, да тут ещё Амазон выпустил новый супердешёвый планшет (49,99 долларов... они там что, с ума сошли?). Но книжная индустрия пока не померла и в ближайшее время не помрёт. По крайней мере, в англоязычном читающем мире.
